Текст книги "Северная буря"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава 15

Сидя в кресле с высокой спинкой, затянутом в тонкой работы вышитый чехол, Велиндре позволила себе на миг насладиться светом солнца, льющимся сквозь окно с распахнутыми ставнями. Затем открыла свежий календарь, лежавший на коленях поверх лавандового платья, и пометила двадцать девятый день Послевесня. Осторожно положила перо на восьмигранный стол рядом с собой и подула на чернила, чтобы высохли, после чего закрыла книжку. И поджала тонкие губы так, что они почти исчезли. Уже тридцать дней она здесь, а к решению не приблизилась.

Она выглянула на мощеную площадь за окном, на разбитый на ней садик, на бьющий посередине фонтан. Подметальщик неспешно занимался своим делом: смахивая пыль с плит, одновременно напуская на себя неприступный вид, чтобы нищий сброд не совался на площадь. Няня, одетая в желтое, вывела стайку возбужденных детишек из пристойного на вид дома с белеными стенами и порыжелой черепичной крышей. Пока малыши мчались к саду, в границах которого ждала свобода, некий безымянный юнец с ручной тележкой остановился, чтобы поговорить с няней. Бросив взгляд на завешенные окна, няня что-то вложила ему в руку, прежде чем поспешить за своими подопечными. Одна из двух маленьких девочек в чем-то обвиняла бойкого мальчонку, подбоченясь, меж тем как он раскачивался на зеленых крашеных перилах. Велиндре, утратив любопытство к жизни площади, поглядела на стремительно плывущие облака в чистом голубом небе. Достаточно мало мощи, чтобы возник соблазн. Релшаз слишком далеко на юге, чтобы найти ту высокую ленту воздуха, которую она накинула на озеро Азазира, и слишком далеко на севере, чтобы добраться до противостоящей, пересекающей небо над Хадрумале.

Пока что ничто не тронуто бурями, несущимися с залива, чтобы разразиться над Лескаром и Каладрией, меж тем как с широких равнин уходит летняя жара. Она ощущала далеко за горизонтом широкую дугу земли Торемала, где горы препятствуют продвижению буйных ветров с открытого океана.

Мощи довольно мало, не хватает, чтобы поискать подпитки. Капли пота стекали между лопатками и между грудей, несмотря на то, что здесь отнюдь не жарко. С новообретенными умениями она вполне могла бы еще раз призвать дракона, даже полагаясь хотя бы на эти рассеянные ветерки в мирных небесах. И тут же поправила себя: другого дракона. Первый погиб в схватке с детищем Азазира. Тот, как и его противник, был не настоящим драконом, а лишь подобием, сооруженным силой волшебства не очень надолго. И все же, то было создание, способное ликовать, паря в стихии, которая завораживала и саму волшебницу. Создание, осужденное угаснуть, едва ли успев понять, что оно такое и где находится. Если только не бросить его немедленно в жестокий бой, насмерть против столь же несвободного порождения другого колдуна.

Пот выступил на лбу. Велиндре внезапно почувствовала тошноту. Осторожно встав, она подошла к буфету и налила себе вина. И стояла неподвижно с рюмкой в руке. Но тут стук в дверь всполошил ее, и она разлила вино по искусно вышитой льняной скатерке, покрывавшей блестящее дерево.

– У тебя гость, милочка, – дружелюбная вдова, сдававшая ей эти две уютных комнатки, так и просияла, отворив дверь. – А ты говорила, у тебя нет знакомых в Релшазе, – упрекнула она.

– Нет, – резко отрезала Велиндре и передвинулась, чтобы загородить пролитое вино.

– Милочка, а она говорит, что твоя подруга, – улыбка вдовы дрогнула, и хозяйка поправила игривое кружево, свисавшее с черепахового гребня, поддерживавшего сложную прическу. – Говорит, она госпожа Эстерлин. Провести ее сюда?

– Нет надобности, – кто-то непринужденно рассмеялся в прихожей. – Велиндре, моя дорогая, неудивительно, что ты так стройна, если каждый день взбираешься по этим лестницам.

Внушительная на вид особа в изящном наряде нефритового шелка возникла в дверях, обмахиваясь собранным на серебряный костяк веером зеленых перьев. Вдова чуть посторонилась, давая гостье возможность проплыть мимо себя.

– Не стану вам мешать.

– Спасибо, – Велиндре уделила хозяйке дома короткий кивок. Вдова закрыла дверь с силой, свидетельствовавшей о ее негодовании.

Посетительница выразительно поморщилась, положив легкий шерстяной сверток и веер на старомодный столик атласного дерева.

– Не думаю, что она принесет нам медовые лепешки.

– Да уж вряд ли. – Велиндре сложила руки. – Какое неожиданное удовольствие видеть тебя, Мелита.

– Неожиданное, что правда, то правда. – Теперь гостья рассмеялась не без жесткости, чувствуя себя уверенно за закрытой дверью. Проницательные серые глаза не упустили ничего в комнате, задержавшись на столе у нарядного изразцового камина. На столе ровными стопками стояли двадцать или более переплетенных в кожу книг. Толстая пачка дорогой тростниковой бумаги с заметками лежала между ними строго посередине. – Меня поразило, когда я узнала, что ты уже столько времени в городе и не наведалась ко мне. – Она посмотрела на Велиндре с ожиданием на пухлом лице.

– Тебе любопытно, что я читаю? – Велиндре прошла через комнату широким шагом и подхватила книгу с самого верха стопки. – Лосенна. «История Южного Торемала». И вот, – она подняла следующий том. – Ден Джаромире. «О животных и птицах Мыса Ветров».

– Ты проплыла вдоль всех тормалинских берегов, – с пониманием кивнула Мелита. – Правда, больше всего меня занимает, почему мой книгопродавец упомянул, что ты покупаешь все, что он может найти о природе драконов.

Велиндре бережно вернула книги на место.

– Едва ли я обязана давать тебе объяснения, как ученица. Впрочем, – продолжила она, не дав гостье заговорить, как та порывалась, – сама знаешь, я была ученицей Отрика. Неудивительно, что я в чтении следую его пути.

– Ничуть. Я прекрасно помню, что ты делала это десять лет назад. А то и раньше. Он мне рассказывал. – Мелита пересекла помещение, прошелестев обшитыми кружевом нижними юбками, и уселась в кресло, парное к тому, которое освободила Велиндре. – В свое время мы были друг с другом откровенны, – продолжала она со слабой насмешкой. – И не столько то, что ты читаешь, сколько то, где ты это читаешь, не дает мне покоя. Для меня полная неожиданность встретить тебя не на Хадрумале.

– Можно многому научиться, покинув берега нашего острова, – ровным голосом ответила Велиндре. – Отрик научил меня этому.

– Жаль, что Отрик не научил тебя, как налить прекрасное вино в рюмку, не расплескав его. – Мелита откинулась на спинку кресла, глядя на испачканную скатерть. Солнечный свет выхватил серебро из ее каштановых волос. – А он научил тебя, как возвыситься над обманутыми надеждами?

Велиндре холодно улыбнулась:

– Можешь уверить Владычицу Потоков Троанну или Верховного Чародея Планира, или кому ты там еще докладываешь, что я не сижу здесь, рыдая над разбитыми мечтами.

– Как я себе представляла, возвышение Рафрида может все еще быть чувствительным вопросом, – Мелита беспечно махнула рукой, унизанной перстнями. – Ты меня неверно поняла. Я здесь не по чьему-нибудь заданию. О, если Планиру любопытно то, что творится в этом муравейнике, я сую нос туда-сюда, если мне угодно что-то выяснить, но от меня это редко требуется. У меня множество дел, и куда более увлекательных, чем читать негодные списки тех книг, которые я нашла занудными еще в прежние годы на Хадрумале. Поэтому мне странно видеть, что ты их читаешь.

Велиндре почувствовала, что тошнота возвращается.

– И то, чем я занята, имеет отношение к волшебству? – спросила она.

– Релшаз мало озабочен волшебством, если вообще озабочен, – прыснула Мелита. – А страсти вокруг занятия городских должностей кипят так, что куда там чародеям Хадрумале с их желанием войти в Совет.

– Я и не сомневалась, – отстраненно произнесла Велиндре.

– Я пришла понять, предлагал ли тебе Отрик или кто-нибудь еще рассмотреть возможности для женщины твоего ума и одаренности за пределами Хадрумале. – Мелита выглянула в окно на безмятежную площадь. – Я больше половины жизни провела здесь. Составила состояние, утолила свои желания, как сочла уместным, вырастила четверых здоровых и счастливых детей, теперь они покинули меня и ведут такую жизнь, какую предпочли, волшебнорожденные они или нет.

– Не думаю, что я гожусь обхаживать продажных городских советников, чтобы заключать выгодные договора и зарабатывать здесь и там. – Велиндре расправила платье, возвращаясь к своему месту.

– Я тоже такого о тебе не думаю, – Мелита оперла подбородок на руку, изучая Велиндре. – Я думаю, ты намеревалась вернуться на Хадрумале с каким-нибудь ошеломляющим открытием, основанным на самых безумных идеях Отрика, чтобы заставить Планира и остальных пожалеть, что не возвысили тебя до Владычицы Облаков. Мне кажется, ты наткнулась на что-то совершенно неожиданное. И явно от кого-то скрываешься. Или от всех? Как ты полагаешь, почему я затратила столько сил, чтобы посетить тебя? Я не могла связаться с тобой ни через какие чары, а, пусть я не играю в хадрумальские игры, можешь быть уверена, никто не сравнится со мной в ясновидении.

Велиндре не удержалась от взгляда на запертую дверь спальни, где зеркало было окутано тяжелой шалью, а кувшин и таз стояли насухо вытертыми.

– Ты неважно выглядишь, Велиндре, – продолжала Мелита после нескольких минут напряженного молчания. – Ты всегда была худой, но теперь выглядишь просто осунувшейся, а это нелестно для женщины, миновавшей цветение молодости.

Велиндре опять ничего не сказала. Мелита встала и порылась в сетчатом кошельке, висевшем на плетеном поясе отлично скроенного платья.

– Загляни ко мне, если почувствуешь настроение поговорить. Я скажу слугам, что для тебя я всегда дома. – Она положила рядом с собой на столик сложенный и запечатанный кусок неровной бумаги. – Не хочешь разговаривать, просто приходи пообедать. – Она подобрала сверток и веер и блаженно поплыла к двери. – Я дам тебе совет, который не повредит. Я частенько говорила моим детям, что, если разобьешь коленку, старайся ее не трогать. Тронешь – дольше будет заживать. Это касается и уязвленной гордости.

– Если я поговорю с тобой… – заставила себя произнести Велиндре, – ты сохранишь это в тайне?

– Да, – Мелита стояла неподвижно, положив ладонь на ручку двери. – Я сказала тебе: я не играю в хадрумальские игры.

– Мне надо с кем-то поговорить, – начав, Велиндре об этом пожалела. Одновременно она подумала, а сможет ли остановиться. – С волшебнорожденным, кто мог бы просто понять. Или я сойду с ума.

– Нам это ни к чему, моя дорогая, – и Мелита быстро вернулась к креслу.

– Ты когда-нибудь знавала Азазира? – Велиндре воззрилась в окно на чарующее голубое небо.

– Слышала о нем, и только, – осторожно призналась та. – Говорили, он обезумел.

– Гораздо хуже, – Велиндре задрожала и при этом опять начала потеть. – Он ушел за пределы безумия. Он полностью потерялся в своей стихии.

– Такое случается, – голос Мелиты был холоден. – Как я догадываюсь, ты его видела?

Велиндре порывисто кивнула.

– И думаешь, ты могла бы тоже споткнуться на той же кочке? – тихо спросила гостья.

Велиндре вздрогнула и поглядела на нее:

– Нет.

– Хорошо. – Глаза Мелиты кололи, точно стальные. – Ибо уж такое-то я не вправе была бы таить от Хадрумале. А кое-что поменьше… – Она пожала плечами. – Это никого не касается.

Не вполне успокоившись, Велиндре выглянула в окно.

– Азазир умеет призывать драконов. Ты об этом знала?

– И он, и Отрик, – кивнула собеседница. – Именно этим ты и намеревалась поразить Совет?

– У меня имелась подобная мысль, – призналась Велиндре, пробежав дрожащей рукой по туго заплетенным волосам. – У тебя есть какие-то представления о том, как это делается?

Мелита покачала головой:

– Я никогда не была настолько любопытна, чтобы вызвать существо, которое способно откусить мне голову.

– Я узнала, как это сделать, – призналась Велиндре, – и с радостью забыла бы. Но я отправилась добывать знание, чтобы кое-кому помочь. Если я ему не скажу, он, вероятнее всего, погибнет. Но он вполне может накликать свою гибель, и если… – слова застряли у нее в горле. Мелита поднялась и принесла им обеим вина.

– О ком мы говорим?

– О Деве, – Велиндре пригубила питье и почувствовала, что оно ее подкрепляет. – Ты его когда-либо встречала?

– И не раз, – хихикнула гостья. – Вот еще один, рожденный отнюдь не на Хадрумале, несмотря на свое волшебство.

– Он сейчас на самом дальнем юге Архипелага, – Велиндре пропустила еще глоток вина. – Он помогал одному вождю сражаться против каких-то дикарских колдунов, явившихся в минувший год с юга из-за океана. Он думал, они все уже мертвы, но в этом году явился дракон, значит, предположительно остался хотя бы один колдунишка.

– Или недавно прибыл оттуда, откуда приплыли прежние? – Мелита подняла безупречные брови.

– Так или иначе, Дев хотел знать, каким образом ему вызвать своего дракона, – и Велиндре умолкла.

– Чтобы напустить на того, – подсказала Мелита. – Как в старых сказаниях об охотниках у Мыса Ветров?

– Он понятия не имел, о чем просит, – Велиндре осушила рюмку.

– Огонь, пущенный против огня, – Мелита со значением посмотрела на нее.

– В этом случае еще и буквально, – Велиндре даже не смогла улыбнуться удачной шутке. – Что позволило бы ему убить двух зайцев, – продолжала она живо и страстно. Первое: он получит доступ к силе, какую себе и представить не в состоянии; не знаю, хорошо ли ты знакома с Девом, но уж я бы ему такое не доверила. Он легко мог бы соскользнуть на дорожку Азазира. Ибо аура дракона заманчива до невероятия, Мелита. Чего я только не вижу теперь из того, что еще недавно было за пределами волшебных возможностей, и кажется, вот-вот ухвачу что угодно, лишь только зайду чуть дальше. А когда оказывается, что не ухватываю, то говорю себе: не важно, это непременно удастся в следующий раз; мощь, которую теперь ощущаю, чище и отраднее всего, что знала. – Она заговорила медленней. – Любила ли ты когда-нибудь кого-то, кто дарил бы тебе такое счастье, что ты только и желала, что чувствовать на себе его руки, и каждый миг разлуки казался потерянным, пусть даже миновал первый прилив страсти?

– Давным-давно, – сухо произнесла Мелита.

Велиндре поглядела на нее.

– И ты поняла в конце концов, что как бы сладка ни была любовь, но жизнь-то больше, чем упоение кем-то в постели?

– В конце концов, – на щеках Мелиты выступили ямочки, молодость на какой-то миг вдруг вернулась в ее глаза. – А затем решила, что лучше всего совмещать то и другое.

– Вот именно! – Велиндре невольно рассмеялась. – А уж если хотя бы раз такое получишь, то уже не чувствуешь склонности соглашаться когда-нибудь на меньшее.

– Верно, – Мелита испытующе поглядела на нее. – Но какое отношение к драконам имеет твоя жизнь с Отриком или моя с кем-то еще?

Улыбка Велиндре угасла.

– Трудно подумать о чем-то более желанном, чем первозданная дрожь драконьей ауры. Тратишь целые дни, перебирая причины, по которым имеет смысл его вызвать: ради блага чародейства, ради хорошего урока обывателям, ради того, чтобы изгнать дикое чародейство с юга Архипелага.

– А Дев всегда отличался тягой к крепкому хмельному и одурманивающему дыму, – задумчиво припомнила Мелита. – Но ты сказала, что он убьет сразу двух зайцев. Что же он получит, помимо нового опасного увлечения?

– Дракона, – Велиндре прижала к лицу ладони. – Не только волшебную ауру, но и само чудовище. Чистую стихию, Мелита. Вылепленную и связанную волшебством и невинную. Да, она невероятно опасна, и я бы, конечно, не доверила Деву ничего подобного в полное распоряжение, если даже допустить, что он сможет подчинить такое существо своей воле. Но в этом существе нет зла. Оно живет чутьем, и все его чувства и порывы по природе чародейские. У меня вызывает отвращение мысль о вызове из небытия подобного создания, чтобы спускать его на кого-то, точно дворового пса, чтобы оно страдало от боли и умерло, даже не зная, почему оно здесь очутилось. Это извращение всего благого и почетного в нашем деле, – горестно призналась она. – Я говорю как глупая ученица с глазами на мокром месте, знаю, мне пора бы стать умней.

– Но ты говоришь, уже есть дракон на юге Архипелага, выполняющий веления неизвестного колдуна? – вернулась Мелита к сути того, что тревожило ее собеседницу.

– Который, вполне вероятно, убьет Дева, если я не покажу ему, как сражаться на равных, – согласилась светлокосая колдунья. – И тогда, конечно, он вызовет еще больше бедствий по всему Архипелагу, убивая невинных алдабрешцев и давая им еще больше поводов ненавидеть, бояться и уничтожать любого волшебнорожденного, какой им встретится.

– Учитывая, что ни один волшебник в здравом уме не станет странствовать по Архипелагу, невозможно сказать, как далеко к северу прокатится эта дикая неукрощенная магия, – развила Мелита мысль Велиндре. – Сколько крови ты желаешь взять на свою совесть? И какие объяснения собираешься дать, почему ты скрыла подобную тайну от Хадрумале? Как я понимаю, Дев никому не рассказал о своем небольшом приключении?

– Не думаю, – вздохнула Велиндре. – Вот этим-то я и занималась: пыталась узнать больше о драконах, чтобы найти другой выход. Пока не нашла.

– Имеются какие-то иные средства убить или прогнать дракона? – Мелита нахмурилась.

Велиндре кивнула:

– Или некий способ найти чародея, который призвал этого дракона, и убить его. Только Саэдрин спасет меня, если Совет что-то об этом узнает.

– Ты говоришь, дракон, вызванный чарами Отрика или Азазира, являет собой воплощение чистой стихии? – Мелита подняла руку, и ее кольцо с изумрудом сверкнуло на солнце. – Я не хочу этого знать, Лучше бы мне не знать. А вдруг и впрямь есть другой выход? Дай минутку подумать.

Велиндре сидела, глядя в окно. Дети на площади внизу беспечно играли, крича и смеясь, в небе протянулись облака. В пяти концах колокола пробили полдень, и эхо затихло вдали.

– Ты говорила, что дракон чистая стихия, вылепленная и связанная волшебством? – спросила Мелита некоторое время спустя. Велиндре кивнула. – Как ты полагаешь, можно развеять такие чары? Или внести чуждую стихию, чтобы противопоставить волшебству внутри создания?

– Не знаю, – Велиндре взглянула на нее, полуоткрыв рот. Потерла лоб тыльной стороной ладони. – Не исключено.

Мелита улыбнулась:

– Не худо, конечно, запереться ото всех, ломая голову над задачей, но недаром говорят: ум хорошо, а два лучше, пусть даже это ум старухи вроде меня.

– Почти невозможно ввергнуть в небытие свое собственное подобие дракона, раз уж оно сотворено, – задумчиво проронила Велиндре. – Не знаю, возможно ли проделать такое с драконом другого волшебника.

– Полагаешь, делу помогло бы, если бы того дракона создал волшебник, настроенный на ту же стихию, что и ты? – спросила Мелита. – Или на ту же, что Дев? Ты говорила, он подумывает пустить встречный огонь?

– Здесь, конечно, есть о чем подумать, – протянула Велиндре. – Но как ввести иную стихию? Она должна быть противоположна? Или возможно решить дело между собой: воздух и огонь как союзники.

– Похоже, это один из вероятных ответов, которые поднимают множество новых и более трудных вопросов, – горестно заметила Мелита. – Как ни неприятно такое говорить, но ты скорее найдешь ответы на Хадрумале, чем в Релшазе. Мастер очага Каллион во многих отношениях напыщенный толстый дурень, но здесь-то он именно тот, кто мог бы дать тебе совет. Или твой отец, хотя нетрудно себе представить, сколько слов он потратит, чтобы сказать тебе, что мол, прежде всего не следовало соваться к Азазиру. – Она улыбнулась в ответ на резкий взгляд Велиндре. – Я ведь была дочерью, как и матерью, моя милая.

Велиндре опять поглядела в окно.

– Я подумала: а не самое ли разумное просто запереть то, что я постигла, в самых дальних тайниках памяти? Кажется, в свое время Совет пришел к выводу, что столь опасное знание должно быть утрачено. Следовало бы смыть его из анналов чародейства к тому времени, когда Азазир достигнет последней цели, к которой, похоже, стремится.

– Утраченное знание имеет неприятную особенность возвращаться, порой весьма некстати, – живо откликнулась Мелита. – И если ты будешь помалкивать, Деву это не поможет, я права?

– Ты права, – вздохнула Велиндре.

– А теперь прости, дорогая, но у меня есть и другие дела, – Мелита встала, подобрав сверток и веер. – Заходи ко мне, если я чем-то еще могу помочь. И вообще заходи. Я ведь не просто сболтнула, что широкий мир предлагает куда больше, нежели темные замки Хадрумале. – Она одарила Велиндре солнечной улыбкой и тут же с шумом вылетела из комнаты и побежала вниз по лестнице.

Внезапно приняв решение, Велиндре поднялась и несколькими поспешными шагами направилась в двери спальни. Сняв с зеркала шаль, она вставила восковую свечу в единственный серебряный подсвечник перед ним и, щелкнув пальцами, зажгла фитиль. Проворно сплела яркий круг переговорных чар и нахмурилась: зеркало оставалось вызывающе пустым. Колдунья задула свечу и проделала обряды снова. Ничуть не лучше.

Складка меж ее светлых бровей углублялась, пока она подходила к умывальнику с мраморным верхом. Убрав керамический, расписанный цветами кувшин, она провела рукой над широким и мелким тазиком. Капли влаги медленно сгустились из воздуха и осели на дно тазика, образовав небольшую лужицу. Ведьма вновь провела рукой над тазиком, вода зелено засветилась. Но, увы, на сияющей поверхности опять не возникло никакого изображения.

Где же Дев? Слишком далеко? В каком-то месте, ей незнакомом? А у Велиндре нет ничего из его вещей, чтобы найти его при помощи волшебства. Или он скрывается, как и она, чтобы она не выдала его своими чарами?

Велиндре поспешно развеяла волшебство. Она отнюдь не желала обречь Дева на мучительную смерть, предусмотренную алдабрешцами для волшебников. И чем больше она об этом думала, тем нелепей ей казалась идея отправиться на юг, где она могла навлечь такую участь и на себя. Но все-таки надо сообщить Деву, что она почти наверняка возвращается на Хадрумале.

Колдунья вернулась в гостиную и взяла календарь, губы ее невольно шевелились, пока она считала, сколько дней прошло с последнего разговора их с Девом. А не прибыл ли в Релшаз тот корабль, который он ей обещал, и не готов ли ее забрать? У алдабрешцев есть свои способы обмениваться вестями и обилие тайнописей и прочих хитрых способов скрыть смысл от непосвященного. Если корабль здесь, то посланец вождя изыщет способ передать Деву сообщение.

Велиндре покинула свое обиталище, и дверь сама с негромким щелчком заперлась, когда ведьма спускалась по лестнице. Велиндре не остановилась, когда отворилась дверь из гостиной вдовы.

– Я выхожу. Меня не будет некоторое время.

Она толкнула наружную дверь и торопливо сошла с крыльца. Она не замедлила шагов, когда, покинув тихую площадь, очутилась на оживленных улицах. Всякий раз, когда она наведывалась в Релшаз, здесь по улицам сновало все больше народу. Она испытывала раздражение. Но эти людные улицы, увы, самый короткий путь в гавань.

Женщины не спеша изучали многообразие тканей, выложенных на прилавки, и лент, вывешенных у дверей лавок. Те, кто куда-то спешил, толкали чародейку, сворачивая, скажем, к портному, окна мастерской которого выходили на улицу этажом выше. Некоторые женщины шли по двое, по трое, сблизив головы и сцепив руки, поглощенные беседой. Другие отдавали приказания служанкам, следовавшим за ними со свертками и корзинами. Выкрики и увещевания крупных и мелких торговцев звучали все громче, взволнованные споры усиливали суматоху.

– Что-нибудь для твоей чудесной нежной кожи, моя госпожа? – Нахальный коробейник выскочил откуда-то, выставив перед собой деревянный поднос, свисающий с шеи на кожаном ремне. – Весна в разгаре, благородная дама. Как бы солнце не испортило такой нежный цвет лица. У меня есть каломель…

Велиндре хотела его обойти, но улица была слишком запружена народом.

– Прочь с дороги, – холодно потребовала она.

Нахал заулыбался еще пуще из-за того, что ей пришлось спим заговорить.

– Какие у тебя роскошные золотые волосы, моя госпожа. Не иначе как северная кровь…

– Может, в моих предках и была северная кровь, мне до этого дела нет, – Велиндре вперила в него суровый взгляд. – Я с Хадрумале и, если ты меня не пропустишь, то заколдую все мази и благовония, какими ты располагаешь.

С отвисшей челюстью коробейник прижался к тележке продавца сластей. Велиндре поспешила дальше, предоставив этим людям ругаться посреди начавшей собираться толпы. Увидев несколько женщин в окружении служанок и детей, остановившихся потолковать и перегородивших дорогу, Велиндре бросила взгляд на оборванца, сжимающего в руках метлу и готового подмести за медяк. Но пожалела об этом, когда тяжелая подвода прогромыхала мимо. Бочки на ней резко стукнулись друг о дружку, ибо кони резко остановились: перед подводой оказался возок, который не спешил повернуть в переулок. Проще было бы растолкать негодующих кумушек, чем ждать, когда проезжая часть станет свободней. Так она мучилась, пока не покинула центр этого процветающего торгового города. Теперь вокруг стало спокойней, склады без окон вздымались по обе стороны узких проулков, возчики останавливали скрипучие телеги и помогали их разгружать или нахлестывали упрямых лошадей, чтобы те тащили груз, то и дело с откровенным любопытством поглядывая на одинокую колдунью.

– Ты чего ищешь, беленькая?

– Потерялась, никак?

– Я тебя подвезу, а потом ты меня, милашка.

– И что такая лапушка, как ты, тут делает?

Велиндре пропускала мимо ушей и искреннюю тревогу, и наглые шуточки. Свернув на поперечную улицу, а затем срезав путь коротким тесным проходом, она выбралась на широкую набережную, отгроханную из светлого камня. Здесь не больно-то можно было встретить релшазцев. Склады охраняли темнокожие парни в сверкающей броне, их лица тонули в густых бородах и лишены были всякого выражения. И на поясе с медными бляхами у каждого больше мечей и кинжалов, чем рук, чтобы их вскинуть. Повсюду наверху распахнуты ставни. Женщины в развевающихся нарядах из ослепительных шелков сидят на узких скамейках под окнами. Потягивают из искрящихся хрустальных кубков да поглядывают вниз на усердных рабов, таскающих полотняные тюки и крепкие бочонки. Смех звенит, перекрывая резкие приказания и упреки, раздающиеся то здесь, то там.

Велиндре глядела на большие гребные суда, крепкие и крутобокие, плавно качающиеся среди мощных волнорезов, протянувшихся далеко в залив. Колдунья издавна знала, что все товары процветающих стран свозят в Релшаз по морю, рекам и дорогам, прорезающим огромный материк. Но совсем другое дело самой увидеть бессчетные и многообразные грузы, ожидающие, когда их развезут по торговым точкам. Никогда прежде во время пребывания в Релшазе ей не доводилось посещать порт. Разве что на глаза ей попадался алдабрешец, отбросивший свои смертельные распри и мелкие стычки с соседями ради возможности обменять товары Архипелага на добро материка. Некоторое беспокойство охватывало при виде вооруженных рабов, несущих окованные железом лари за своими господами, собирающимися вознаградить щедрость какого-нибудь местного купца. И хозяева, и невольники равно щеголяли яркими камнями, оправленными в золото и серебро, камни сияли на шеях и на запястьях, восхваляя выгоды торговли.

Один такой алдабрешец остановился и в открытую уставился на Велиндре с ее золотой косой и белым ненакрашенным лицом. Ее простого покроя лавандовое платье, безусловно, не походило на умышленно вызывающий соблазн одежды разукрашенных жительниц Архипелага. Колдунья, не поведя и бровью, пошла дальше по набережной, рассматривая узкие хищные триремы, пришвартованные дальше, где поднималась стена. Дев говорил о быстрой триреме из владения Чейзен, возможно, Мелита помогла бы осторожно опознать корабль.

Чья-то рука ухватила ее за локоть.

– Не иначе как ты Велиндре, – произнес нежный женский голосок на беглом тормалинском, хотя и с резким чуждым выговором.

Велиндре обнаружила рядом с собой худенькую алдабрешскую девушку вдвое моложе себя, макушкой едва достигающей до плеча колдуньи. На девушке было простенькое платьишко из хлопка, такого же голубого, как зоркие глаза. Прямые черные волосы едва касались плеч, совсем не то что ниспадающие на спины и взлетающие с каждым порывом ветра волосы других женщин на причалах.

– Я видела тебя с вождем Дева, – Велиндре попыталась высвободиться, но девчушка была крепче, чем казалась на вид. Ее костлявые пальцы не поддались.

– Меня зовут Ризала, – она отступила, увлекая чародейку за собой. – Сюда. – И стала подталкивать ее к темному дверному проему.

– Не думаю. – Велиндре уперлась и поймала пролетающий ветерок, чтобы подкрепить сопротивление. И тут же увидела, как в руке малявки появился кинжал-полумесяц. – Да ты мне, никак, угрожаешь? У тебя есть понятие, что я могу с тобой сделать?

– Я хочу тебя защитить, – огрызнулась девчушка. – Или хотя бы попытаться, пока нас обеих не разрубили на кусочки. Только поколдуй немного на этой пристани, и быть кровопролитию. Ты что, ничего не знаешь об Архипелаге?

– Мы не на Архипелаге, – Велиндре все-таки вырвала руку. – Это Релшаз.

– А ты думаешь, релшазцы пренебрегут алдабрешскими самоцветами и твердым деревом, да еще бессчетными изделиями ремесленников островных владений только потому, что какой-нибудь воитель не может сдержаться, видя, что колдовство угрожает нашим кораблям? – язвительно спросила Ризала, оглядываясь кругом. – Пошли. Надо поговорить до того, как ты сядешь на корабль.

Велиндре сощурила глаза:

– Надо поговорить, сажусь ли я вообще на ваш корабль.

Ризала изумленно разинула рот, но, передумав, опять потянула Велиндре к темному проему.

Волшебница отступила и подавила побуждение залить колдовским светом помещение, куда они вошли, а вместо этого спросила:

– Куда ты меня привела?

Ризала вернула кинжал в ножны, висящие близ небольшого кошелька на плетеном поясе из шкуры ящерицы. Пошарила в кожаном мешочке, отыскала огниво и подожгла фитиль плоской чашеобразной лампы. Мягкий золотой свет озарил покрытый скатертью стол с прекрасными кувшином и кубками кованой бронзы алдабрешской работы.

– Прошу тебя, сядь. – девчушка указала на низкий табурет, а сама нырнула во тьму, чтобы запереть входную дверь. – Это склад, он принадлежит союзнику моего господина. Он знал, что здесь никого не будет, и позволил нам воспользоваться помещением.

– Союзнику твоего господина, – Велиндре села, настороженная. – Так ты рабыня Чейзена Кейды?

Неожиданно Ризала бурно расхохоталась:

– Рабыня? Еще чего! Я свободная островитянка, и даже не Чейзен по рождению.

– Но он, тем не менее, твой господин? – Чародейка оглядела помещение без окон, похожее на пещеру. – Ты можешь называть себя свободной, но разница вряд ли существенна.