Текст книги "Северная буря"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 34 страниц)

Почва была сухой, и ничуть не затрудняла шагов. Колдунья помедлила, чуя воду, бурлящую под самой поверхностью. Если бы воду удерживала колдовская сила, она обратила бы землю в слякоть. Еще шаг. Да какая там слякоть, возникло бы болото, трясина, которая стремительно засосала бы Велиндре, наполнила бы уши, глаза и рот глушащей, ослепляющей, удушающей жижей. Колдунья чувствовала, что возможность такой погибели таится под ногами.

Распрямив плечи и подняв подбородок, Велиндре зашагала дальше. Склон кончился острой как нож кромкой, врезающейся в пустоту. Колдунья посмотрела вниз, в долину.

– Восхитительно, Азазир… – Слова замерли на губах, когда она увидела, что там, впереди.

Ни растеньица. Деревья, кусты, травы, мхи – все дочиста смяли бессчетные потоки, низвергающиеся с крутых склонов. То здесь, то там оставался незалитый участок, блестящий гравий с разноцветными примесями того да сего. Почва почти повсюду исчезла, обнажились скалы, кости многострадальной земли. Но куда подевалась почва? Озеро в чаше долины было чистым, незамутненным, хрусталь, да и только. Лишь колдовская сила обитала в этих водах, насыщая их, равно как и воздух над ними, изумрудным сиянием. Прибрежные скалы поблескивали в свете невысокого солнца. Кое-какие выступы были острыми, воды не сгладили углов. Другие блестели, обкатанные; кое-где обнажились рудные и хрустальные жилы. Иные скалы казались причудливыми изваяниями. Какое там казались, стали. Вот конь с плавниками вместо копыт. Рыба с пастью, из которой зубы гнутся во все стороны. Коза с хвостом ящерицы. Уродливые лица воззрились на Велиндре. Одни безумно хохотали, на других застыли ужас и боль. Одно изображение снова и снова привлекало взгляд: грубое подобие тучи, удерживаемой в неподвижном вихре наверху. Велиндре более пристально вгляделась в ближайший к ней завиток, тот, что под самым гребнем. Отсюда он напоминал змею, кусающую себя за хвост.

Велиндре начала осторожный спуск по коварному склону. И внезапно нога ее не нашла опоры. А там и другая. Обе болтались в воздухе. В следующий миг Велиндре очутилась по пояс в воде, хлынувшей во вновь образовавшуюся расселину. Ее руки поймали всплывшие складки платья. Течение повлекло Велиндре, обдав холодом, он охватил ее ноги, проник под одежду, сжал в ледяных объятиях грудь. Тяжесть шерстяного плаща давила и тащила по течению, и вот уже только золотая коса плывет по поверхности. Велиндре барахталась из последних сил, и вскоре вода с изумрудной вспышкой сомкнулась над ее головой. Течение понесло ее по камням в озеро, взбив над ней нефритовую пену. Плотно закрыв рот и глаза, она сражалась с пряжкой плаща. Кольнуло, и вот она сорвала с себя тяжелую ткань, а боль унял ледяной холод. Плащ скользнул прочь. Велиндре бесчувственными пальцами схватилась за пряжки ботинок. Стряхнув обувь, она попыталась всплыть на поверхность. В груди горело. Подол опутал ноги, увлекая колдунью вниз. Она возилась с застежками пояса, пока не высвободилась. Затем избавилась от намокшего сдавливающего корсажа, не позволяя отчаянию себя одолеть. И, наконец, рванулась к поверхности. Но, открыв глаза, обнаружила, что ей не дает подняться непроницаемая полоса зеленого света. Озеро крепко держало ее. Воздух наверху и земля в глубине оказались равно недоступны. Вода, одна вода. Окружающая, пропитывающая, колдовская, холодная, проникшая в кровь, повелевающая остановиться, стать единым с этим мирным, чистым, невозмутимым озером.

Велиндре заставила себя расслабиться, распласталась и поплыла. Закрыв глаза, сосредоточилась на воздухе в легких. Как бы его там ни было мало, но это воздух, и он принадлежит ей. Крохотная частица инородной стихии за колдовской преградой. Он, этот воздух, кружил над морями в пору великих бурь, когда вода выполнила веления воздуха. Он проносился над сушей, когда огонь тешился влагой в летнюю жару. Лишь воздух изведал крохотные пустоты в земле, где не пройдет вода.

Зеленое сияние над головой заколебалось, там и сям в нем появились аквамариновые блики. Затем воды пронзил сапфировый свет, выбросив колдунью наверх. Она лежала на водной глади, хватая воздух ртом и дрожа. Затем толкнула воду ладонью. Ощутила ледяную корку, льдину окаймлял яркий синий свет. Сердито трещал зеленый огонь. Но сапфировая граница оказалась нерушимой. Велиндре подтянулась и встала на четвереньки, тяжело опираясь на ладони. Кожа у чародейки стала такой же белой, как облепившие ее белье и чулки, она неудержимо дрожала. Над озером эхом пронесся смех, игривый, лукавый, он летел к Велиндре от каждого из каменных ликов. Она подождала, пытаясь справиться с пропавшим голосом.

– Опять же восхитительно, великий Азазир. Я еще ни разу не встречала такого господства над стихией.

Она заставила себя поднять голову. Отбросив в сторону мокрую косу, стерла с лица жгуче-холодные струйки. Зеленый свет вихрился вокруг льдины, на которой она плыла. Велиндре бдительно следила за ним, подмечая украдкой, какими запасами воздуха располагает. Зеленый вихрь завертелся быстрее, темнея на глазах. Под льдиной образовался могучий водоворот, начинавшийся на дне. Вокруг колдуньи выросли водяные стены. Вода захлестнула ее на уровне локтей, затем плеч, накрыла с головой. Велиндре взметнула кисть руки, из ладони хлынул бирюзовый свет. Ее волшебство остановило озеро, которое снова едва не сомкнулось над ее головой. Велиндре встала на колени, воздев обе руки. Свет все усиливался, омывая пространство пронзительной лазурью. Волшебство Велиндре крепло, разливалось, вынуждая изумрудно сиявшие воды пятиться. Водоворот бушевал, потом вдруг на краткий миг исчез, и льдина чуть не ухнула в пустоту. Но Велиндре успела опустить ладонь, голубой огонь заполнил провал, разорвал зеленый вихрь и разметал по озеру. Вода неистово колыхалась. Велиндре вцепилась в льдину горящими от холода пальцами. Повторился уже знакомый смех, окрашенный теперь радостным возбуждением.

– Я бы предпочла встретиться с тобой лицом к лицу! – выкрикнула Велиндре, стараясь сохранить достоинство.

Она оглядела воду, камни и небо в быстро сгущающихся сумерках. Как далеко до берега? Можно ли положиться на воздух, перенесет ли он ее над простором зачарованных вод? Не стоило и думать превзойти Азазира, пытаясь управлять водной стихией. Он безусловно куда опытней.

– А как ты узнаешь мое лицо? – Жестокая насмешка прозвучала в голосе, летящем над озером.

– Разумеется, я его не узнаю, – Велиндре понапрасну вглядывалась, отыскивая источник звука. – Совет Хадрумале не позаботился, чтобы твое изображение висело в каждом замке, – едко добавила она.

– Совет Хадрумале, несомненно, считает меня мертвым, если вообще обо мне помнит, – за этими словами, прозвучавшими как будто из-под воды, слышалась угроза. – И мне не кажется, что ты здесь появилась с их благословения. Что мне помешает тебя убить?

– Для начала я помогу тебе всем, чем сумею. – Она воспользовалась передышкой и окутала себя паутиной ярко-голубых чар. Теплее не стало, но отсутствие сырости – лучше, чем ничего. – Убив меня, ты не узнаешь, что меня сюда привело.

– А ты полагаешь, будто я хочу это знать? – спросил волшебник.

– Дневники Отрика! – выпалила Велиндре. – Там говорится, что ты был колдуном, который терпеть не мог вопросов без ответа.

– А зачем ты читала дневники Отрика? Это он тебя сюда послал? – Теперь голос прозвучал у нее за спиной.

Велиндре обернулась и раскрыла рот. На поверхности озера стоял некто. Человек. Или, во всяком случае, прозрачные очертания худого жилистого мужчины с длинной бородой и спутанными волосами, летящими по ветру. Зеленые потоки волшебства двигались внутри этой фигуры, подобие костей и вен на мгновение возникало и тут же рассыпалось искрами.

– Так тебя Отрик послал? – повторил Азазир. Бесцветные глаза изумрудно вспыхнули и снова погасли.

– Отрик мертв, – сообщила Велиндре. Она закусила холодную губу и обнаружила, что лицо онемело, и она его не чувствует.

– Да? – Азазира, похоже, эта новость не слишком поразила. – Это он тебя учил? В твоем волшебстве заметны его приемы.

– Да, он меня обучал, – она кивнула. – Но не всему, что знал. Не всему, что вы оба постигли. Я хотела бы заполнить эти пробелы.

– У тебя мощный потенциал, – заметил Азазир, приблизившись к ее сапфировой оболочке. Зеленое сияние то вспыхивало, то угасало внутри его водяного тела. – Как и у Отрика. Но понимаешь ли ты, как он?

– Что понимаю? – настороженно спросила она, стуча зубами. – И уж точно ничего не пойму, если замерзну насмерть. Мне надо попасть на берег и обсохнуть.

Азазир словно не услышал ее жалобы, лишь простер бесцветную руку:

– Ты понимаешь пределы волшебства? Ты понимаешь, что это единственные пределы, с которыми мы должны считаться? – Он коснулся ледяной оболочки, и зачарованный воздух вырвался наружу. Свирепый холод пронзил ее скудную мокрую одежду. – Ш-ш, – прошептал Азазир, глядя фосфоресцирующими глазами.

И воздух, который Велиндре связала своими сапфировыми чарами, опять вернулся в ледяную сферу. Но теперь его наполнял туман из мельчайших капель, изумрудный свет смешивался с голубым.

– Отрик увидел в тебе это? – продолжал чародей, обогнул Велиндре и на мгновение застыл лицом к лицу.

– Увидел что? – раздраженно рявкнула она, стараясь не терять его из виду. Нелегкая задача. Чародей перебирал прозрачными ногами, оставляя зеленый сияющий след на поверхности воды, погружаясь и всплывая.

– Поэтому он и послал тебя ко мне? – спросил водный чародей. – Чтобы сделать то, чего не смог сам? Он видит это в тебе? Отвагу, которой никогда не хватало самому? Уступить, стать единым со стихией! Это и есть то, что ты хочешь постичь?

Аквамариновые чары слепили глаза Велиндре, вызывая головокружение.

– Ибо есть дивное волшебство, доступное тем, кто воистину сольется со стихией, – искушая, прошептал он.

– Я хочу услышать, что тебе известно о драконах, – решительно заявила Велиндре, пытаясь не смотреть на колдуна и вновь обрести силы, чтобы управлять воздушными стихиями.

– Ну конечно, – Азазир кивнул со счастливой улыбкой. – И поэтому ты станешь делать все, что я захочу. Что угодно.

Велиндре поняла, что Азазир безумен. Ощутила, что его волшебство сковало каждую частицу ее колдовской силы, а она понятия не имеет, как выпутаться. Азазир шагнул через бирюзовое сияние, и его прозрачные ладони погрузились в ее плечи. Негодуя, она понапрасну разевала рот, потому что не могла вымолвить ни слова. Образ колдуна стал терять очертания, а его водяная сущность проникла в ее плоть и кровь.

Глава 12

– Бесполезно, – голос Дева переполняла досада. – Мне ее не найти. – Он сгорбился над водой, на которую налагал чары ясновидения. – Тут мое волшебство бессильно.

У Кейды заныли стиснутые челюсти, так страстно ему хотелось добиться результата. Расслабившись, он забарабанил пальцами по стенке мраморной купальни. Завитки узоров отражались в дымчатых плитках пола.

– Попробуй еще раз с зеркалом, – он указал на стальной квадрат в потрескавшейся раме, полускрытый вереницей баночек с мазями.

– Никакой надежды, что огненное волшебство отыщет ее во владениях Азазира, – горестно пробормотал Дев, не сводя взгляда с отторгающей его волшебство воды. – А если мы не бросим это бесполезное занятие, то опоздаем на твою пирушку. Или ты хочешь, чтобы нас за этим застигли? Итрак, не дождавшись, отправит за нами кого-нибудь из слуг.

– А если взять родниковой воды? – Кейда обшаривал свой мозг, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь подсказку.

Если мы потеряли эту колдунью, то кто нам поможет найти средство одолеть дракона?

– Родниковой? – Дев поднял взгляд, не скрывая раздражения. – Дело не в воде. И не во мне. Я ведь нашел для тебя Ризалу, разве не так? Ты видел, как она упивается своей прогулкой. Я же сказал тебе, это Азазир…

– Тс-с, – Кейда не сомневался, что услышал шаги, – кто-то идет.

– Пусть доложит о себе, – рука Дева опустилась на рукоять меча в ножнах, и варвар проскользнул мимо вождя, чтобы рывком распахнуть дверь.

– Разве мы для тебя чужие, Кейда?

На пороге стояла женщина. Она взглянула на Дева и подняла брови.

– Джанне Дэйш, – вождь резко вдохнул, прежде чем отстраняюще махнуть рукой: мол, отойди назад. Джанне отступила и покачалась на носках.

– Мне нравятся эти полы из деревянных плашек, – заметила она. – Куда теплей и приятней для ног, чем плитки.

Она двинулась к плотному бледно-голубому шелковому ковру, заваленному горой мягких подушек цвета морской волны, расшитых изображениями моллюсков и морских звезд среди колыхающихся водорослей.

– Сюда, будь любезна, Джанне Дэйш.

Кейда задержался, пропуская ее в следующее помещение, где стояли лари черного и железного дерева, а на низких столах высились алебастровые вазы с яркими свежими цветами. Здесь тоже имелся ковер: белый с золотым, но никаких подушек для посетителей. Вождь наклонил голову, почти поклонившись, но именно почти.

– Чем я обязан этому неожиданному посещению?

Неожиданному и нежелательному. Чего тебе надо?

Она улыбкой выразила свое дружелюбие.

– Рекха только о том и рассказывала, как великолепно Итрак восстановила обе усадьбы, и я не смогла удержаться, отправилась взглянуть.

– Прости, – он поморщился. – Я не о твоем посещении владения. А о том, зачем ты явилась сюда, в эти покои. Похоже, вы с Рекхой в последнее время откровенно пренебрегаете приличиями.

Джанне воззрилась на Дева, ждавшего ответа со склоненной головой: раб, готовый служить, да и только.

– Можешь удалиться.

– Мой господин? – Дев удивленно взглянул на Кейду. Слова у него прозвучали чисто, как у алдабрешца.

– Жди снаружи, – велел вождь. – А ты хорошо выглядишь, – безразлично заметил он, когда северянин послушно затворил за собой дверь. – Ты теперь воистину первая госпожа Дэйш, ибо стала матерью вождя, но не супругой. Но ты словно постарела за те десять лет, как мы живем врозь.

– Это большое облегчение для меня и Бирута, – Джанне невозмутимо улыбнулась. – Ты никогда и не подозревал, как много сил уходит на то, чтобы добиться зависти других предводителей и своим видом повергать в отчаяние их жен.

Джанне Дэйш перестала закрашивать седину в волосах. Она убрала свои длинные локоны в сетку плетеного белого шелка, усеянную хрусталем, а спереди закрепила серебряным полумесяцем. Годы, безжалостные даже с правителями, сурово напоминали о себе: подбородок начал расплываться, морщины тронули шею. Она больше не старалась скрыть возраст под краской, лишь самая малость серебра лежит инеем вокруг глаз, да губы блестят пурпуром под цвет платья. А шелковое платье с высокой горловиной сшито так, чтобы скрывать, а не подчеркивать прелесть ее обильных грудей. Белый кушак с вышивкой из алых и пурпурных цветов откровенно сообщал, что ее стан раздался, длинный подол прятал некогда стройные ноги.

И все же я бы охотно обнял тебя и положил голову тебе на плечо. Ты была мне такой женой, что лучше не найти. Сама знаешь.

– Я вижу, ты очень устала, – он оглядел ее с легкой жалостью. – Не иначе как плавание было утомительным для женщины твоих лет.

Хочешь сойти за мать-властительницу? Посмотрим, как тебе понравится, что с тобой обращаются, словно ты старше меня на двадцать, а не на девять лет.

– Твой новый телохранитель вызывает у меня любопытство, – Джанне покосилась на дверь, за которой скрылся Дев. – Он ведь варвар, не так ли? Или никто из наших соседей не пожелал продать тебе более обученного раба после всего, что ты сделал для Чейзенов?

Каких признаний ты от меня ожидаешь? Что я не посмел обратиться к Редигалам, Ротсемам, Эдисам или Саремам, боясь, что они откажутся послать раба во владение, оскверненное волшебством? Если бы все было так просто…

– Он варварского происхождения, – Кейда пожал плечами: мол, да, но это пустяки. – Я повстречался с ним, когда искал мудрость на севере.

– Он добровольно безбород? – Длинный рукав Джанне упал, обнажая руку, когда она поправляла прическу пальцами, унизанными серебряными кольцами с аметистами. – Мужчина для мужчин? – без надобности уточнила она.

– Примечательно неуместный вопрос. Даже для той, что была мне супругой. – В его голосе не было тепла. – И я вовсе не обязан отвечать, ведь ты сама решила, что я тебе больше не муж. Учти, у меня у самого имеются вопросы. Почему сюда явилась не Рекха, а ты? Что тебе здесь нужно, помимо жемчуга, чтобы скрыть, каким скудным был нынче урожай Дэйшей?

Ты надела аметисты, чтобы охладить гнев и обрести смирение. Значит, придаешь большое значение тому, о чем придется договариваться. Небесный Аметист плывет в дуге вдоль Мотыги, воплощения тяжкого труда, независимо от звания труженика. И ты ожидаешь, что я стану хранить спокойствие и забуду свой долг вождя Чейзенов ради своих былых чувств?

Джанне развела руками:

– Ты не вправе упрекать меня за любопытство, ведь мы не встречались с тех пор, как ты отправился в плавание, которое настолько изменило наши жизни.

Кейда пропустил колкость мимо ушей.

– Он принадлежал торговцу из срединных владений. Мне требовался кто-то, кто помог бы мне отправиться под парусом на юг. Дев пожелал оказать мне услугу, дабы получить место среди моей челяди.

– Когда он даже не знал, имеются ли челядь и дом, куда ты можешь вернуться, – с недоверием заметила Джанне. – Чего пожелал в обмен торговец?

– Это осталось между ним и мной. – Тут Кейда вспомнил, что рядом нет верной тени Джанне. – А где Бирут?

Ты не желаешь, чтобы он присутствовал при нашей беседе. К чему бы это?

– Он с Джевином, рабом Итрак, у них нашлось о чем потолковать, – непринужденно ответила она. – Я не хочу видеть Итрак смущенной, когда ее посещают другие, более требовательные гости, например, жены Эдиса. Мальчик Итрак старателен, но Рекха сказала, что ему недостает опыта для службы при первой жене. Бирут ему кое-что покажет.

– Ты сама выбрала Джевина для Итрак, – напомнил Кейда, – когда мы узнали, что уцелела единственная из жен Чейзена.

– Подозревали, – уточнила Джанне. – Мы не знали наверняка, что Секни мертва. – Она удержала его взгляд темными и непроницаемыми глазами, по лицу нельзя было догадаться о ее мыслях. – Когда лишь подозреваешь нечто, то поступаешь так или сяк, а когда знаешь твердо, то действуешь иначе. Самым важным в те времена было то, что ей требуется охрана, дабы какой-нибудь Улла Сафар не мог принудить ее к браку и потребовать владения в придачу к ее телу. – Она помолчала. – С тех пор случилось столь многое. И слишком много непредвиденного.

– Предсказывать – это долг вождя, – жестко напомнил он. – Тебе не следует вмешиваться, когда Сиркет толкует знамения.

– А я и не вмешиваюсь, – возразила уязвленная Джанне. – Я предлагаю поддержку Я стремлюсь прежде всего к благу владения на основании того, что усмотрит Сиркет в земном и небесном кругах.

Копье, знак мужской силы и призыва к оружию, находится в дуге брака вместе с Рубином, приносящим храбрость. Не предостережение ли мне, что небесная Жемчужина, защитница Дэйшей, движется через Крылатого Змея, олицетворяющего сплетенных самца и самку? Они в той дуге, где Изумруд, сулящий мир и процветание, управляет предвестиями здоровья и мирного будущего. И какой же следует вывод?

– Я так надеялась увидеть благоденствие Чейзенов, – глубокое сожаление прозвучало в голосе Джанне, палец с длинным ногтем скользил по серебряным цветам на рукаве. – Но, кажется, неудачи преследуют это владение.

– Я понял так, что ты намекаешь на дракона? – с вызовом спросил он.

Внезапно она подступила к Кейде, устремляя к нему лицо. Глаза ее горели суровостью, голос звучал тихо.

– Такое недоброе предвестие, и менее чем через год после смятения, которое вызвали дикари своим безумным колдовством. Видишь, к чему привело решение прибегнуть к волшебству, которое ты отыскал на севере, чтобы разгромить захватчиков? Или отец ничему тебя не учил? Может, ты воображал, что ты – особенный, а твои поступки не будут иметь последствий, изменяющих грядущие дни и годы? Никогда ты не вел себя так глупо, правя Дэйшами. Но тебя совратила скверна волшебства. Лучше бы ты не отплывал на помощь Чейзенам, когда маяки поведали нам о бедствии. Подумать страшно, какое новое несчастье ждет тебя или этот несчастный народ. А всему виной – твое безрассудство.

– А ты, по меньшей мере, позаботилась, чтобы несчастье не выпало Дэйшам, – язвительно прервал ее Кейда, – отказавшись ради Сиркета вернуть мне власть и отправив в изгнание. Ты же никогда не была дурой, Джанне, так что же ты теперь несешь? Что стало бы с Дэйшами, если бы я не отыскал премудрость и не отплыл на юг? Думаешь, Чейзен Сарил сдержал бы дикарей? Или ты не понимаешь, что они устремились бы дальше на север и разграбили Дэйшей? – Он энергично покачал головой. – Нет, Джанне, я не жалею о содеянном. А ты можешь сказать то же самое о себе? Ты видела, как скорбь и страх снедают Чейзена Сарила, но не помогла ему. Вместо этого решила подвергнуть испытанию его жизнь. А не думаешь ли ты, что его смерть в водах Дэйшей погубила ваш урожай жемчуга?

– У меня нет никакого сомнения, что я действовала верно, решив подвергнуть Чейзена Сарила такому испытанию, – твердо произнесла Джанне, сложив руки. – Я ставила на кон собственную жизнь точно так же, как обе ваши.

– Ты во всем найдешь подтверждение своей правоты, – он небрежно взмахнул рукой. – Меня твои толкования не убеждают, Джанне. Дракон – великое зло, согласен, но пока что он пожирает тех дикарей, которые все еще скрываются на западных островах. И от этого Чейзенам нет вреда. Тебе не хочется взглянуть на сообщения с наших трирем, которые подтверждают мои слова? Что же до счастья Чейзенов, думаю, им пошло лишь на пользу то, что я обуздал свой беспричинный страх перед колдовством и отправил посланца на север, чтобы разузнать о новом недруге. Этот варвар, мой раб, помнит рассказы, как подобных чудовищ побеждали далеко на севере. Можешь утешиться мыслью, что мое правление защитит Чейзенов лучше, чем власть Сарила.

– Что ты уже узнал об этом драконе? – серьезно спросила Джанне.

– Это дело Чейзенов, а не Дэйшей! – Кейда проворно улыбнулся.

– А ты не находишь, что опасение, как бы чудовище не двинулось на север, отнюдь не беспочвенно? – с напускной растерянностью спросила она. – Ты ведь твердишь, что дикари именно так и поступили бы, не дерзни ты обратиться к волшебству, которое их одолело? Не учи меня, что хорошо, а что дурно, Кейда. – Она отвернулась и не двинулась по залу, делая вид, будто рассматривает лари черного и железного дерева.

Ты всегда могла узнать, когда я утаиваю часть правды, но тогда я почти не лгал тебе и доверял свою жизнь. Посмотрим, сохранилась ли твоя проницательность.

Кейда постарался улыбнуться пошире, когда она повернулась и едва не столкнулась с ним.

– Вот что я тебе скажу: мы уже знаем, как сдержать дракона после того, как он избавит нас от чужаков. Это временная мера, но мы ищем способ его убить. Полагаю, такое деяние, если оно удастся, убедит наших соседей, что Чейзены очищены от колдовства дикарей. Кровь всегда служила решающим средством очищения от любого зла. Кто скажет, вдруг борьба с драконом научит Чейзенов чему-то по-настоящему важному?

– Думаешь, ты сможешь его убить? – спросила Джанне с откровенным недоверием.

Ты, безусловно, не ожидала такое услышать, правда? А чего ты ожидала?

– Как я сказал, непредвиденная удача все еще не иссякла после моего плавания к северным владениям, – Кейда оперся плечом о стену, сложив руки у себя за спиной. – Этот раб, Дев, рассказывает о варварах, убивавших драконов в непрерываемых землях. Ты, наверное, слышала, что в прошлом году со мной на юг явился стихотворец? Это женщина, и она сейчас ищет такую мудрость. – Он махнул рукой в сторону севера. – Мы ждем ее назад примерно к началу дождей. Тогда, возможно, буря смоет драконью кровь в море, и у Чейзенов начнется новая жизнь.

– Да, я слышала, что какая-то девчонка-сочинительница приобрела твое доверие. Что думает об этом Итрак? – сладким голосом спросила Джанне и умолкла, делая вид, будто разглядывает серебряных журавлей на алебастре вазы. – Впрочем, полагаю, твоя посланница обнаружит, что весть о драконе заметно опередила ее. Дурные вести летят быстрее голубей-посланцев.

– И что же? – холодно спросил Кейда.

Джанне с крайней неискренностью подняла брови:

– Кто бы ни обладал знаниями, как справиться с драконом, он пожелает не прогадать при сделке. И мы оба это знаем.

– Тогда тебе отрадно будет услышать, что Чейзенам выпал обильный урожай жемчуга, – самым приветливым образом произнес Кейда. – А это больше, чем просто удача, это важное предвестие. Оно сулит нам восстановление владения для мирной и счастливой жизни.

– И ты помышляешь о том, чтобы приобрести за жемчуг самоцветы, – с одобрением кивнула Джанне. – Мудрая предосторожность, если не знать, у кого ты станешь торговать премудрость. Всегда найдется кто-то, кто предпочитает самоцветы. У жемчуга свои недостатки, и не самый последний – его недолгая жизнь.

Я хорошо помню эту твою безмятежную улыбку, Джанне. Ты думаешь, что уже взяла верх.

– Нам много чего нужно приобрести, – начал он. – Металлы, всякого рода изделия…

– Но более всего вам нужны самоцветы, у вас возникла какая-то нужда. – Джанне сплела пальцы, изучая алый лак на ногтях. – Я, естественно, зашла поприветствовать Итрак Чейзен, прежде чем отправиться к тебе. Кажется, она крайне озабочена, как утвердиться в торговых делах.

И это оставило тебя в уверенности, что ты получишь все, что угодно, у неопытной девчонки. И едва ли ты ошибаешься, если честно.

– Не больно-то вежливо обсуждать твои торговые дела с Чейзенами в отсутствие Итрак. Более того, – продолжал он жестче, – едва ли прилично навещать меня в моих покоях, пока мы с моей благородной супругой не приветствовали тебя, как подобает приветствовать почетную гостью владения. Ты ставишь нас в неловкое положение, Джанне Дэйш.

– Может, хватит играть? – Джанне опять сложила руки, аметистовые браслеты звякнули. – Итрак не станет действовать против меня. Или против Рекхи. Сам знаешь. Речь ведь не о горшках и кастрюлях и не о тканях, дабы прикрыть наготу твоего народа. Как я полагаю, камни нужны тебе, чтобы заплатить некоему варвару, обладающему мудростью, за то, что он убьет дракона. Сомневаюсь, что у северян хватает ума по достоинству оценить жемчуг. – Она подняла на него лицо женщины, которая не прощает. – Ты ведешь такую же опасную игру, как и прежде, да? Один раз попробовал, и, кажется, пронесло. Однако тебе не нравится, что кто-то слишком подробно выспрашивает, где ты намерен получить эту премудрость, и не окажутся ли слишком опасными средства, с которыми решишься выступить против дракона. Разумеется, ты не желаешь, чтобы кто-то заподозрил, что ты опять собираешься прибегнуть к чародейству, пока вопросы о твоей неожиданной победе над захватчиками в минувшем году задаются шепотом. Никого не убедили твои россказни о таинственных травах и приправах, притупивших мозги колдунов так, что ты, твой раб и твой стихотворец смогли поразить их отравленными стрелами. Не беспокойся, – уверила она, – я держу при себе свои мысли и догадки…

– Ибо все, что я совершил, я сделал как Дэйш, и тебя осудят вместе со мной, если откроется правда, – перебил Кейда. – Молчи же и впредь, хорошо? Хотя бы до того, как мы обменяем наш жемчуг на то, что Дэйшам не жаль нам уделить. Если ты не хочешь игр, Джанне, не пытайся меня запугивать.

– Ты неверно понял меня, Кейда, – она казалась уязвленной. – Не кори меня, если у самого нечиста совесть.

– Моя совесть? – притворно удивился он. – Я показывал Ритсему Кайку и Эдису Харлу снадобье, которое мы применили против дикарских колдунов. У меня в ларце еще кое-что осталось. Я рассказал, как со мной поделился своей тайной Шек Кул, взяв обещание молчать. Никто не вправе отрицать, что самые северные из владений в прошлом не раз страдали от чародеев из непрерывных земель. Нетрудно поверить, что там нашли некий способ обороняться. Тела дикарских колдунов были найдены пронзенными стрелами с отравленными наконечниками.

– А почему так кстати они принялись сражаться между собой? – гневно отозвалась Джанне. – Так, что ты и эта сомнительная парочка с севера сумели их одолеть?

– Никто не знает, – осадил ее Кейда. – Да и кто скажет, если они все мертвы? Можешь дойти в своих подозрениях до того, что я каким-то образом забросил к ним колдуна северян, Джанне. Но ты этого не докажешь, ибо его тело превратилось в пепел вместе с остальными. Единственный способ меня осудить, это заявить, что с самого начала знала о неизбежном колдовстве, но тем самым ты навлекла бы на Дэйшей многие беды. Поэтому, Джанне, твои угрозы пусты, и ты это знаешь.

Пока ты не заподозрила кое-что о Деве. Я и впрямь должен не подпускать к нему ни тебя, ни Бирута.

– А эта твоя сочинительница? – усмехнулась Джанне. – Что она знает?

– Ничего, но если кто из Дэйшей нанесет ей ущерб, то они будут сожалеть до конца своих дней. – Кейда на шаг приблизился к Джанне, и она разглядела в его глазах нечто такое, что побудило ее отпрянуть. – Ты права. Хватит играть. Что привело тебя сюда? Неужели ты так спешила поговорить о нашем жемчуге, что не захотела ждать результатов, предоставив переговоры Рекхе?

– Я думала, что окажу Итрак честь, если сама с ней встречусь: первая жена с первой женой, – отчеканила она. – Я думала, желая добра этому владению, показать остальным, что мы, женщины Дэйшей, считаем – опасность колдовства миновала. Это должно чего-то стоить.

– Для меня это пахнет хуже, чем рыба, пролежавшая десять дней, – он с откровенным недоверием хмыкнул. – Не иначе как Рекха занята умиротворением Мони Редигал, я правильно догадался? А Мони и поныне жаждет своей доли в вашем жемчуге. – Кейда вновь шагнул вперед и навис над ней. – Каждый день промедления увеличивает опасность, что выплывет правда, и все узнают, что рифы Дэйшей в этом году ничего не принесли.

– Ты рассказал Итрак о сделке с Мони? – Джанне неожиданно ударила кулаком по дереву. – Ты преспокойно выдал торговые тайны Дэйшей своей новой жене?

– Я должен делать все для блага Чейзенов, – Кейда позволил ей оттолкнуть себя. – Ты сама наделила меня долгом перед ними.

– Кажется, ты забываешь, что дракон блуждает по вашим островам, – отрезала Джанне. – Что ты сделаешь для Чейзенов, если я откажусь взять ваш жемчуг в обмен на самоцветы, которых ты жаждешь? Самоцветы нужны тебе, чтобы купить премудрость варваров или заплатить варварскому колдуну, который возьмется избавить вас от чудовища. Не отрицай! – заключила она со злобным удовлетворением.

– Я нахожу, что присутствие дракона мне на руку, – и Кейда жестоко улыбнулся. – Я уже сказал тебе: мы в силах его сдержать. И я ради нашего общего прошлого поделюсь с тобой одной тайной Чейзенов, Джанне. Мы можем больше, чем просто его сдержать. Мы знаем, как переманивать его с места на место. А как ты думаешь, откуда еще у меня такая уверенность, что мы его когда-нибудь убьем? – Он приблизился к Джанне и опять смерил ее взглядом, на этот раз не позволив себя оттолкнуть. – И если мы сочтем уместным, но сможем завести его хоть в воды Дэйшей.