Текст книги "Пока мы не встретимся вновь"

Автор книги: Джудит Крэнц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

Фредди не могла выйти из-за своего стола, так как втолковывала троим бывшим летчикам-бомбардировщикам, огорченным, но настойчивым, что больше двухсот пятидесяти долларов в месяц «Орлы» пока не в состоянии им платить.

Фредди, однако, откликнулась:

– Она вчера уволилась, а я не успела никого подыскать на ее место.

«Почему это она должна подыскивать «Бренд»?» – раздраженно подумала Фредди.

За две недели в офисе сменилось уже четыре менеджера, поскольку первая Бренда сломала свой последний ноготь и покинула их в слезах отчаяния, жалуясь на неблагосклонную к ней судьбу. «Бренды» не выдерживали напряжения, не справлялись с паникой, а результатом вояжа Фредди стала лавина преждевременных заказов, с которой они не могли совладать, не имея в офисе хотя бы полудюжины компетентных работников.

– Кто-нибудь отвечает на телефонные звонки в приемной? Там что-то похожее на рождественский праздник в Нью-Йорке, – горячился Джок. – Могу поклясться, что слышу голосок Энни.

– Так и есть, командир эскадрильи. Хельга отвечает на звонки, а Энни с ней.

– Где Тони, ради Христа? – заорал Джок.

– Командир авиакрыла возвращается в данный момент из Нью-Арка. Он доставлял туда три с половиной тонны гвоздик. Полковники Ливайн и Кэрлатти доставляли клубнику и помидоры в Детройт и Чикаго. Они тоже возвращаются.

– Радость есть? – спросил Джок. Эти два слова пилоты королевских ВВС говорили друг другу, чтобы выяснить после вылета, есть ли сбитые вражеские самолеты.

– Не-а, – ответила Фредди. Этот короткий ответ означал, что ни одному из трех пилотов не удалось загрузить самолет на обратном пути, а это было весьма важно, ибо только это приносило прибыль от доставки. Все три самолета возвращались в Лос-Анджелес порожняком. Слово «порожняк» в бизнесе было самым дурным словом после слова «катастрофа».

– Ребята, вы не могли бы минутку подождать за дверью? – спросил Джок пилотов, которые с интересом прислушивались к их разговору. – Мне надо кое-что обсудить с партнером.

– Так дело не пойдет, – сердито сказал он Фредди, когда они остались вдвоем. – Сколько еще это может продолжаться; мы отклоняем заказы и терпим убытки. Как это получается? Мы завалены тоннами канцелярских бумаг, хотя с самого начала решили летать втроем, не получая зарплаты. Эти твои «Бренды» исчезают через день; у нас до сих пор нет достаточного количества механиков. Меня дожидаются созревшие персики в Бейкерсфилде – ты хоть понимаешь, что это скоропортящийся продукт? Я не могу послать ни одного самолета без Тони, Ливайна и Кэрлатти, а сегодня поступили заказы на доставку еще трех грузов. О, черт! Вот они, мои грандиозные планы! Через несколько недель нам придется занимать деньги!

Отклонившись вместе со стулом назад, Фредди закинула на стол длинные ноги, подняла юбку чуть выше колен, демонстрируя красные «лодочки» на высокой шпильке. Казалось, она старается прочитать решение проблемы на потолке. Джок, нервно барабаня пальцами по столу, ждал ответа. Фредди достала из сумочки пудреницу и ярко-красную помаду, покрасила губы и с одобрением посмотрела на свое отражение. Спустив ноги на пол, она встала и, легкая, быстрая, веселая, направилась к двери.

– Ты не можешь бросить меня одного! Куда, черт возьми, ты пошла? Полетать? Это уж наверняка нас доконает!

– Командир эскадрильи Хемптон, – сказала Фредди, весело улыбаясь, – Возьмите себя в руки! Мне противно видеть вас в панике. Вы заработаете язву. Дышите глубже. Думайте о хорошем… ваш мозг должен время от времени выдавать ценные мысли. Вообще-то, вы не слишком хорошо выглядите, – протянула она, взъерошив ему волосы и потянув за ухо. – Вы правильно питаетесь, командир эскадрильи? Получаете достаточно витаминов? Вот что, возьмите то, что у Энни приготовлено для ленча… Ам, ам, съешьте все. Я уведу дочку с собой и накормлю.

– Ты в самом деле уходишь? – все еще не веря этому, в бешенстве спросил он. – Не может быть, черт возьми!

– Хельга присмотрит за тобой. Я иду покупать себе норковую шубку.

– Стерва! Стерва! Стерва! – заорал Джок, когда одновременно зазвонили два его телефона и два телефона Фредди. – Я теперь понимаю, почему ты не дала мне погибнуть, хотя у тебя был такой шанс. Ты спасла мне жизнь для того, чтобы погубить меня сейчас?

– У тебя что, начинается паранойя? Я тебя тогда даже не знала, – ласково сказала Фредди, закрывая за собой дверь.

Джок уже не обращал внимания на звонившие телефоны, а только качал светлой головой. На лице его был написан ужас. Почему он вдруг почувствовал себя таким чертовски одиноким? Таким брошенным? Параноик? Пусть это и было бы так. Он бы согласился стать параноиком в любой момент.

В знакомом офисе Свида Кастелли было полно фотографий, моделей самолетов и реликвий, связанных с полетами. Все выглядело как обычно, но сам Свид показался Фредди не таким веселым, как прежде. Он обрадовался ее неожиданному визиту, но лицо его было печальным. Схватив Энни, он сказал, как она прелестна и как быстро летит время.

– А теперь, маленькая леди, посиди здесь, – попросил он, осторожно опустив ее на пол.

– Я не леди, – серьезно возразила Энни. – Моя бабушка Пенелопа – баронесса, моя бабушка Ева – виконтесса, а тетя Джейн помолвлена с маркизом и выйдет за него замуж – это значит, что она станет герцогиней, а я просто маленькая Энни.

– Бедная малышка! Как это грустно! Может, ты когда-нибудь встретишь принца.

– Какого принца? – с интересом спросила Энни.

– Энни, не хочешь ли поиграть с моделями самолетов? – спросила Фредди.

– Я лучше поговорю с мистером Кастелли, мамочка.

– Потом, Энни. – Фредди отвела ее в сторону.

– Я все думал, когда же ты приедешь навестить меня, Фредди. Ты уже так давно вернулась, – мягко упрекнул ее Свид.

– Все слишком сложно, Свид. Не могу даже описать.

– Не пытайся. Я представляю себе. Всей работы никогда не переделаешь, как ни старайся. Помнишь те времена, когда… когда мы были так заняты, подготавливая для съемок фигуры высшего пилотажа? Я только не ночевал в офисе. Помнишь, как ты делала один фильм за другим, не имея ни одного свободного уик-энда, и так было у всех? А помнишь ту замечательную маленькую группу, которую я создал? С этим покончено, Фредди. Никто больше не снимает фильмов с такими трюками. Во время войны я делал много фильмов об авиации, но сейчас? Все забыто. Сейчас время частоколов, увитых розами коттеджей, расцвета любви, и никто, ни одна студия не хочет ничего знать об этом. Вот сижу я здесь, смотрю на стены и мечтаю, чтобы зазвонил телефон. Но он не подает никаких признаков жизни из месяца в месяц. Может, я вообще отключу его.

– Неужели все так плохо, Свиди? Мне очень жаль.

– А может, и хорошо: это как посмотреть. Я никогда не думал, что можно иметь так много денег и получать от этого так мало удовольствия. Что-то тут не в порядке. – Он уныло и тяжело опустился на стул.

– Так много денег, притом, что бизнес не идет? Разве это возможно?

– Господи! Неужели тебя не было так долго? Все сделали деньги во время войны, и некоторые крепко вцепились в них. Я, например. Все, что я вложил, превратилось в золото. Я богат, крошка, по-настоящему богат. Кажется, я умею делать деньги. Но я не такой человек, чтобы просто сидеть и любоваться ими, я хочу, чтобы это доставляло мне радость. Наверное, не стоит жаловаться. Когда-то я получал удовлетворение.

– Я приехала как раз вовремя. У меня есть работа для тебя!

Он поднял брови.

– Где? Уж не в этом ли твоем деле с грузовыми перевозками? Фредди, ты хоть чуть-чуть представляешь, сколько небольших компаний, вроде вашей, возникло и разорилось за последний год в Лос-Анджелесе?

– Знаю. Как оказалось, Джок Хемптон не единственный ветеран из тех, кого посетила эта идея. Но несколько компаний уцелеют и окрепнут. Это неизбежно, так должно случиться. Таково будущее. А «Орлы» станут одной из этих компаний.

– Откуда такая уверенность?

– Да ведь это я говорю. Я знаю.

Она подкрепила свои слова улыбкой и твердым взглядом.

– Все та же прежняя Фредди. С командирскими замашками, упорная, упрямая как осел, настойчивая, властная – не будь ты так чертовски красива, ты была бы невыносимой. – Свид вздохнул, охваченный воспоминаниями. – Слава Богу, есть вещи, которые никогда не меняются.

– Ты нам нужен, Свид.

– Зачем? Я не представляю себя в роли грузчика, даже если груз у вас и появится. Я слишком стар и слишком богат для этого. И, наверное, слишком толст.

– Я хочу, чтобы ты возглавил компанию, взял под контроль все операции. Наша проблема в том, что у нас избыток заказов, они завалили нас слишком быстро. У нас шесть телефонов, и они не смолкают ни на минуту. У тебя слюнки потекут, Свид, – это работа для тебя. Ты развлечешься, черт возьми, разгребая наш завал. Я почти завидую тебе. Сначала тебе придется решить, сколько еще самолетов нужно арендовать и скольких пилотов нанять, ведь если мы не справимся сейчас со всеми заказами, их перехватит кто-нибудь еще. Потом тебе придется решать проблему с доставкой обратного груза – это следовало сделать еще вчера. Кроме того, придется найти человека, который будет следить за всеми ремонтными работами, и еще одного – для составления контрактов. Ты должен будешь немедленно подыскать сотрудников для офиса, наладить чартерные рейсы в другие города…

– И это все?

С его круглого лица исчезло печальное выражение. Он сел прямо.

– Это только начало. Ты мог бы отвечать на телефонные звонки в свободное время, но у тебя не будет свободного времени.

– Какими деньгами мы располагаем?

– У меня осталось немного. Конечно, как председатель нашего правления, ты сможешь развернуться, тем более, что, по твоим словам, все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Так что у нас большие перспективы.

Кастелли внимательно посмотрел на Фредди. У этой девочки тысячемильные сапоги-скороходы. Она способна выпрыгнуть из самолета без парашюта и преодолеть закон гравитации. Он не сомневался в том, что она может все. Что за дьявол, он никогда не мог устоять перед ней, она принесла ему когда-то столько денег! Что произойдет в худшем случае? Ну потеряет он какую-то часть своего богатства, которое не приносит ему радости. Да, он много бы отдал за парочку звонящих телефонов!

– А, дьявол… считай, что уговорила. Мне нужно несколько дней, чтобы подчистить тут все…

Фредди крепко обняла его и звонко поцеловала в обе щеки.

– Ты не пожалеешь об этом. Я обещаю, Свид, тебе это понравится. У нас нет ничего, кроме проблем! – Она взяла в руки табличку с надписью: «Буду через пять минут» и задумчиво повертела ее в руках: – Моя машина стоит во втором ряду и мешает движению. Надо скорее идти, Свид. Я повешу это на дверь. Ты же не хочешь, чтобы меня оштрафовали? А через час мне надо перегонять персики в Нью-Йорк. Когда вернусь, я помогу тебе все собрать.

Не успев опомниться, бывший летчик, мастер высшего пилотажа, последовал за Фредди и Энни. Только когда они были уже на полпути к Бербанку, он сообразил, что никакой штраф не угрожал Фредди на студийной парковке, но к этому моменту он так воодушевился, что это его не занимало.

Самое плохое в новом направлении моды Диора, подумала Фредди, вылезая из «бюика», это то, что длинные юбки закрывают колени. С другой стороны, такая одежда подчеркивает ее узкую талию и увеличивает бедра и грудь. Но месье Диор должен признать, что именно ноги привлекают внимание мужчин. Хотя в постели, если женщина занимается любовью, ее ноги не имеют никакого значения. Можно обхватить ими партнера, но если у него нет отклонений, при чем тут ноги?

Она шла медленно и осторожно в своем модном костюме. Жакет из натуральной чесучи туго обтягивал ее фигуру. Черная юбка из той же ткани была очень пышной. Сначала пришлось надеть тюлевый корсет, служивший вместе с тем лифчиком без бретелек. Этот предмет, такой изящный на вид, был мучительным из-за узких гибких косточек, спрятанных в складках тюля. Ей казалось, что она в тисках «железной девы» [15]15
  Орудие средневековых пыток.


[Закрыть]от груди и ниже бедер. Кринолины разной толщины придавали юбке необходимую пышность. А сама юбка состояла из трех слоев: тюль, настоящее органди и, наконец, чесуча. Интересно, неужели ее бабушку тоже так стискивали платья, подумала Фредди. Стоит сделать глубокий вдох – и отлетит полдюжины пуговиц. А уж поднять руки выше головы – и думать нечего. Спасибо еще, что можно сгибать локти. Нет, в этой одежде нельзя делать ничего, вот разве только качаться и семенить ногами.

Таковой была цена элегантности в 1949 году. Фредди понимала, почему Диора, когда он впервые совершал турне по Соединенным Штатам, встречала в каждом городе толпа разъяренных женщин с плакатами, на которых было написано: «Кристиан Диор, убирайся домой» или даже «Казнь Диору!». Осознав, что альтернативы этой новой моде нет, Фредди безоговорочно приняла ее. Во всем, кроме шляпы. Она ничего не носила на голове с тех пор, как рассталась с военной формой. Дорогой парикмахер красиво подстриг и уложил ее волосы, но уже через день, несмотря на его старания, они приняли тот же вид, не имеющий названия: завитушки, волны, кудри и… полный беспорядок. В этом не было ничего неожиданного. Фредди покачала головой, сожалея, что волосы не хотят подчиняться моде.

– Миссис Лонбридж? Входная дверь там, миссис Лонбридж, – сказал Хол Лейн, агент по продаже недвижимости, показывая Фредди, куда идти.

Он уже второй день приводил сюда Фредди, но все еще не понимал, что она отличается от других его клиентов тем, что думает вовсе не о покупке дома. Он считал главным то, что миссис Лонбридж должна непременно переехать. Фредди выглядела не так, как другие женщины, с которыми он попусту тратил время. Она собиралась вылезти из той дыры, в которой они жили уже три года. Несолидно двум совладельцам крупнейшей в стране компании авиационных грузовых перевозок обитать в таком жалком квартале. Не говоря уже об их собственном дискомфорте, они не решались никого туда пригласить. Нельзя было и представить себе, что кто-то придет сюда и увидит, что это место хуже самого дешевого района массовой застройки. По мнению агента, Лонбриджам давно следовало найти что-то соответствующее их положению. Он удивлялся, почему они так долго с этим тянут.

– Это один из лучших жилых домов в Хэнкок-парк, – заявил Хол Лейн, когда они подошли к входной двери. – Чувствуется дух Старого Света.

Фредди, заметив, как колышется ее новая юбка, подняла голову и остановилась.

– Мистер Лейн, я уже говорила вам вчера, что могу позволить себе потратить на поиски дома всего два дня. И предупреждала вас, что подделка под английскую старину мне не по вкусу. Почему вы отнимаете у меня время?

– Но… но… это не подделка, миссис Лонбридж. Это настоящий дом времен… королевы Елизаветы. Подождите, вот увидите, интерьер совершенно исключительный. Ванная потрясающая!

– Пока я вижу дом, в котором неизвестно для чего использованы дерево и кирпич. Кирпич – красный, мелкий, отвратительный. Окна – маленькие, плохо пропускают свет. Какой смысл заглядывать внутрь, мистер Лейн? – Она взглянула на часы. – У нас еще шесть часов.

«Ну и ну! – подумал Лейн, помогая ей сесть в свой «бьюик». – Кажется, с веселыми болтушками, которые только смотрят дома, проще. Что же ей предложить?» Он заглянул в свои списки и половину из них отложил в сторону. Видимо, миссис Лонбридж не слишком разбирается в недвижимости и не понимает, что в Лос-Анджелесе дом в английском стиле, да еще в стиле Тюдоров, вызывает почтение и свидетельствует о статусе хозяина. Лейн включил двигатель автомобиля.

Фредди сидела сзади, не глядя на одинаковые улицы с их яркими зимними цветами, на приспособления, поливающие лужайки в этот ноябрьский день. Думая о том, что должна уехать из убогого маленького домика в Бербанке, где так много произошло, она испытывала смешанные чувства. Ей никогда не забыть тех сумасшедших дней, когда Свид Кастелли взял на себя руководство офисом. Они наняли пятнадцать новых пилотов в разгар самого тяжелого за все послевоенные годы жилищного кризиса. В свободное от полетов время пилоты пытались найти жилые автоприцепы или мотели, куда могли бы перевезти свои семьи. До тех пор они ютились на полу в ее гостиной – все, кроме одного счастливчика, разделившего постель с Хельгой. Каждый свободный от полетов вечер Фредди готовила для них тушеное мясо. Энни распоряжалась молоком, печеньем и бумажными салфетками. Тони отвечал за бар, а Джок занимал гостей игрой в покер.

Это были дни, когда они начали возить обратный груз, ни от чего не отказываясь; трагические для них дни, когда три самолета, загруженные живыми лобстерами из штата Мэн, погибли в дороге во время грозы. Нервные и возбужденные, они совершили тогда сотни перевозок самых модных платьев и блузок, которые раскупали в считанные минуты. Эти вещи поступали к ним прямо с фабрик на Седьмой авеню, и они доставляли их без единой морщинки, потому что оборудовали в самолетах специальные стойки для вешалок. Они ежедневно перевозили кипы журналов «Лайф» и «Тайм» для новых крупных потребителей. Фирма занималась и перевозкой «дорогих друзей», как они окрестили покойников, которых приходилось доставлять к ним на родину. Они перевозили скаковых лошадей, поскольку те значительно лучше переносили самолет, чем долгий путь на поездах или грузовиках. Пилоты «Орлов» просаживали зарплату, ставя на этих скакунов. Но основными были чартерные рейсы.

Компания никогда ничего не добилась бы, не займись она пассажирскими рейсами. Фредди хорошо понимала это. Только чартерные перевозки, когда они распродавали все места, помогли им пережить те трудные дни. Они доставляли футбольные команды, участников съездов, церковные хоры, летящие на конкурс, военнослужащих, отправляющихся в отпуск, студенческие группы, цирковые коллективы вместе с их зверями, оркестры, монашек и медицинских сестер. Никто из них не мог ждать, пока рассосутся трудности с пассажирскими перелетами. С «Ди-Си-3» компания переключилась на четырехмоторные «Ди-Си-4». Они нашли складные стулья, организовали питание и стали продавать места по девяносто девять долларов за перелет из конца в конец страны бесчисленным группам, готовым совершить полет в аскетических условиях – недорого и безопасно.

Хол Лейн затормозил перед домом с белыми колоннами.

– Миссис Лонбридж, думаю, эта резиденция достойна того, чтобы потратить на нее время.

– Господи помилуй! Я словно вернулась в «Тару»! – воскликнула Фредди.

– «Тара» была скопирована с этого особняка.

– Я взгляну, – сказала она более любезно, поскольку дом находился в пределах круга, очерченного ею для Лейна на карте, чтобы показать ему, на каком расстоянии от аэропорта она намерена поселиться. Обходя огромные пустые комнаты, не реагируя на комментарии Лейна, как на привычный шум мотора, Фредди думала, долго ли придется привыкать к такому огромному дому. Уйдя от родителей, она поселилась в маленьком домике Мака, оттуда перебралась в комнаты, арендованные вспомогательной авиацией, где жила вместе с Джейн, потом в уютную спальню и маленькую гостиную, предоставленные им с Тони в «Лонбридж Грейндж», и, наконец, в домишко в Бербанке. Будет ли ей здесь так же уютно, как и прежде?

Интересно, Джейн тоже пришлось привыкать, когда она вышла замуж за своего обожаемого маркиза Хамфри и переехала в древнюю громаду эпохи Тюдоров в Норфолке, в эту величественную и неуклюжую феодальную обитель? Нет, на ее Джейн это не похоже. Она наверняка превратила половину комнат замка в кладовки и теперь, к восторгу всей Англии произведя на свет наследника герцогства, снова была беременна. Теперь она, несомненно, потребовала отдельный флигель для себя, для детских комнат, нянек и всех боготворящих ее людей. Джейн рождена для замка. «Грейндж» был ее стартовой площадкой.

– Миссис Лонбридж, могу ли я обратить ваше внимание на эту туалетную комнату? Исключительная сантехника, не так ли? Думаю, вам известно, что о хозяйке судят по ее туалетной комнате так же, как и по тому, каких она принимает у себя гостей?

– Почему бы нам не заглянуть в подвал? – предложила Фредди.

Он неохотно повел ее вниз по причудливой лестнице и с удивлением наблюдал за тем, как внимательно она осматривает отопительную систему, обходя ее со всех сторон и стуча по ней ногой. Потом, расстегнув жакет, Фредди придирчиво осмотрела трубы, идущие наверх.

– Отопительная система никуда не годится, – заметила Фредди. – Этот дом мне не подходит. Извините, мистер Лейн. Что там у вас еще?

– Есть дом в современном классическом стиле. Внутренний голос подсказывает мне, что он вам понравится.

Современный дом казался холодным и казенным, хотя ярко светило солнце. Фредди обнаружила лишь одно уютное место во всем доме – встроенный шкаф, отделанный кедром. Правда, он занимал огромное пространство. Может, именно в этом причина того, что Тони так изменился… недостаточное жизненное пространство? Может, отчасти поэтому он и стал таким… отстраненным? Впервые заметив возникшую в их отношениях трещину, она задумалась. А вдруг это началось во время двухлетних беспощадных баталий за тарифы с компанией «Америкэн Эйрлайнз», а она не обратила на это внимания? Они все были так озабочены, пытаясь удержаться на плаву, но месяц за месяцем терпя убытки, что личные отношения отошли на задний план. Оставалось слишком мало времени на семью, грустно размышляла Фредди, ведь им каждую пятницу приходилось выплачивать зарплаты, составлявшие огромные суммы.

Свид вложил в «Орлов» все свои сбережения, но главное, что позволило им выжить в первые два года, был ниспосланный провидением контракт с командованием воздушных сил на перевозку военного персонала из Калифорнии на Гавайи, Гуам и в Гонолулу. Когда управление гражданской авиации, с присущей ему чертовской медлительностью, в конце концов, в апреле 1948 года прекратило войну за тарифы, «Орлы» оказались в числе нескольких уцелевших компаний, хотя их было более двух тысяч.

Осмотрев встроенный шкаф, Фредди направилась к выходу.

– Едем дальше, мистер Лейн, дальше, – невозмутимо сказала она, идя по пустому коридору в своих шуршащих юбках и кринолинах. Следующий дом, построенный в колониальном стиле, показался ей симпатичным. Фредди сделала вид, что внимательно его осматривает, хотя пыталась вспомнить, когда впервые заметила, что Тони не просто следит за баром для пилотов, а активно пользуется им сам каждый вечер. Даже бывая один. А потом он частенько оказывался на полу. Между 1946 и 1949 годами им пришлось участвовать в борьбе грузоперевозчиков за утверждение маршрутов, когда определился и их собственный. Эта последняя, самая серьезная баталия закончилась всего три месяца назад, в августе 1949 года. Из тринадцати компаний, которые в 1946 году вступили в борьбу за сертификат, победителями, кроме «Орлов», стали еще четыре, остальные разорились.

Фредди мучил вопрос, в какой именно момент за эти долгие напряженные годы, когда они не получали ни цента прибыли за свой тяжкий труд, а у них самих не было ничего, несмотря на миллионные контракты, ибо они всеми силами старались уцелеть, часто нанимаясь даже на чартерные рейсы других компаний, – в какой момент у Тони начались серьезные проблемы с алкоголем. Ужасные проблемы, которых она не замечала.

Всего три месяца назад они все висели на волоске. Она не могла вспомнить, когда впервые поняла, что единственным для Тони средством унять ярость стал алкоголь. Когда же он впервые остался дома, нагрузившись так, что не мог ни летать, ни даже выйти на работу? Год назад? Два?

Тони оставался все таким же порядочным, но в его глазах читался теперь какой-то смутный укор. В нем поубавилось и джентльменской галантности, и чувства юмора. Глупее всего то, что теперь, когда наконец они могли пожинать плоды своих трудов, получив лицензию и сразу став миллионерами, Тони продолжал пить по-прежнему. А может, даже больше…

«Перестань, Фредди, прекрати», – обрывал он ее всякий раз, едва она заговаривала с ним на эту тему. Что-то в его непроницаемых глазах останавливало ее.

– Ну как, миссис Лонбридж? Что скажете? – спросил Хол Лейн.

Фредди сняла жакет, открыла окно, подняла юбки до колен, влезла на батарею и, наклонившись вперед, высунулась наружу. Через несколько секунд она спрыгнула на пол, размахивая куском металлического желоба, который сломался в ее руке.

– Вся крыша такая, а там, где мне не видно, вообще неизвестно что. Оставим это, мистер Лейн.

Надев жакет, она направилась к выходу, поправляя блузку на талии.

Проехав немного, они остановились.

– Целое поместье, миссис Лонбридж, недавно отреставрированное. Просто мечта.

– Надеюсь, – выдохнула Фредди, нетерпеливо выбираясь из машины.

Это уж точно не был английский стиль, зато слишком французский. Честно говоря, она забыла попросить агента не предлагать ей ничего во французском стиле, вспомнила она, входя в дом. Она так же не любила псевдофранцузский стиль, как Тони – псевдоанглийский.

– Давайте поднимемся по этой великолепной лестнице, – сказал Лейн. – У вас ведь есть дочь, не правда ли, миссис Лонбридж? Только представьте себе ее невестой, сходящей по этой лестнице. Этот потрясающий дом создан для бракосочетаний.

– Энни всего семь, – обронила Фредди.

– Тогда, может, пройдем в гостиную и посмотрим бар?

– Бар в «Малом Трианоне»?

– Между прочим, это Калифорния, миссис Лонбридж. Бары, гостиные, туалетные комнаты, комнаты с огромными встроенными шкафами и отдельными ванными для мужа и жены – это то, с чем мы сталкиваемся везде, правда?

– Вы правы, мистер Лейн. Где кухня?

Фредди сунула нос в духовку, проверила холодильник и краны.

– Пойду-ка взгляну на туалеты. Не беспокойтесь, вам незачем сопровождать меня.

Она вернулась через три минуты.

– Сантехнику нужно заменить, мистер Лейн. Хозяевам следовало бы сначала сделать это, а потом уже расписывать стены в туалете. Ну что, полагаю, нам осталось посмотреть не так много?

– Может, взглянем на новые дома, миссис Лонбридж? – спросил он. – Возможно, они оборудованы лучше?

– Сомневаюсь. Послевоенное строительство гораздо хуже довоенного. Там стараются урезать каждый метр.

Фредди осмотрела копию баварского охотничьего домика и виллу в мавританском стиле, методично все проверяя, тогда как Лейн молча держал ее жакет. Она заглядывала в такие места, куда, как он помнил, не заходила ни одна женщина. Подняв юбки и придерживая их, она постукивала ногой, осматривала, поднимала и передвигала предметы, не в силах вообразить, как будет жить с Тони, Энни, Хельгой и другими, пока неизвестными, слугами в одном из этих домов.

Надо выбрать дом сегодня, решила Фредди. Все оставшиеся дни на этой неделе заняты: из Нью-Йорка приехали репортер и фотограф, чтобы сделать большой материал об «Орлах» для журнала «Лайф». В тяжелые годы борьбы «Орлы» приобрели большую известность, что было совсем неплохо, так как способствовало бизнесу.

Репортеры уделяли особое внимание Фредди, женщине, занимавшейся мужским делом, обладавшей наградами за победу в соревнованиях, снимавшейся в голливудских фильмах, выполняя фигуры высшего пилотажа, наконец, как наследнице дома Ланселей. Может, Тони так расстроился из-за того, что они слишком много занимались ею, думала Фредди, стараясь отогнать эту мысль. Такая мелочность не в его характере. А вдруг его беспокоит то, что, имея теперь миллионное состояние, он не может распоряжаться наличными деньгами? Его гордость была уязвлена все это время, но Фредди казалось, что это не могло стать причиной пьянства.

Когда они узнали о своей победе, Джок пошел и продул в покер десять тысяч баксов за один вечер. Он, должно быть, старался их проиграть. Свид улетел в Тихуану и пропал там на целую неделю. Она заказала себе дюжину новых платьев и двадцать пар обуви… А Тони никак не отметил это событие, только пошел на задний дворик и почти полностью осушил бутылку виски. Он так ушел в себя, пристрастившись к спиртному, что даже Энни не могла отвлечь его.

Фредди тоже вышла во дворик, наполнила стакан и опустилась в шезлонг рядом с ним. Время от времени она бросала на него озабоченные взгляды. Он не замечал их и, погруженный в тоску, смотрел на августовский закат. Его тонкое лицо, как всегда, было прекрасным. Калифорния не изменила его британскую сущность, но в нем произошли какие-то серьезные перемены. Когда Фредди впервые встретила Тони, в тот критический момент мировой истории он излучал жизненную энергию. Если бы не королевские ВВС и летчики-истребители, подобные Тони, Гитлер, без всякого сомнения, выиграл бы войну. Ни один из них не думал тогда об истории, но каждый старался выжить. Тони тогда был самим собой – отважным, радостным властелином неба, верным великому и опасному долгу, добровольно принятому на себя.

А теперь? Ушло что-то жизненно важное, пропала целеустремленность, а взамен ничего не появилось. Он был воином, у которого отняли неприятеля, гладиатором без оружия, командиром без войска. Может, она слишком романтизирует его, подумала Фредди, но не вспоминает ли он с тоской о том, как вел в бой свое авиакрыло? Испытывал ли он в послевоенной жизни что-то подобное опьяняющему чувству тех героических лет? Он никогда не говорил об этом даже с Джоком, хотя для многих пилотов-ветеранов не было большей радости, чем вспомнить воздушные сражения с их участием.

А может, он тосковал о семье, оставленной в Кенте? Даже в 1949 году Англия не оправилась еще настолько, чтобы разрешать своим подданным ездить за границу по делам, не связанным с бизнесом, и Тони не видел своих родителей, братьев и сестер больше трех лет. А вдруг он удручен тем, что они больше не завели детей? Фредди поежилась, взглянув на его замкнутое лицо, тоскливые глаза, безвольный рот. Она не знала, о чем Тони все время думает, а поскольку он так много пил, Фредди не могла это выяснить.

Ей нет еще и тридцати, подумала Фредди, и теперь, когда у «Орлов» такое надежное будущее, почему бы им с Тони не завести еще детей, о чем он всегда мечтал. Наконец-то она может позволить себе иметь еще одного ребенка, а то и нескольких. Впервые с тех пор, как на нее легли заботы о летной школе Мака, Фредди чувствовала себя свободной. Но к праздной жизни она совершенно не привыкла.

У Дельфины и Армана родились два сына – близнецы, а потом третий сын. Дельфина при этом была одной из ведущих актрис французского кино. Дети не помешали ее карьере.

Но чтобы забеременеть, необходимо заниматься любовью. А они с Тони не делали этого уже несколько месяцев. Может, переезд в новый дом что-нибудь изменит? Видимо, их крошечная тесная спальня слишком надоела ему, а потому он засыпал всегда так быстро, что даже не успевал поцеловать ее перед сном, а ведь за этим могло последовать что-то еще? А если виной тому алкоголь? Или другая женщина, встреченная им во время одного из полетов?