Текст книги "Пока мы не встретимся вновь"
Автор книги: Джудит Крэнц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 41 страниц)
Фредди услышала тихое жужжание маленького самолета и, подняв голову, увидела желтое пятнышко «Пайпер Каба». Он не то продолжал полет, не то собирался приземляться. Фредди пристально следила за ним: да, он явно заходил на посадку. Она неодобрительно покачала головой. Угол, под которым он летел, заметно отклонялся от положенного – ничего подобного не увидишь ни на одном летном поле, но у Джока свои стандарты. Самолет слегка покачивался, была проведена корректировка, потом еще одна, сильно изменившая угол. Джок работал очень небрежно, чего никогда раньше она не замечала. Его можно было обвинять в чем угодно, но только не в небрежности.
Самолет пилотирует Энни! Вскочив на ноги, Фредди беспомощно уставилась на желтое пятнышко в небе. Фредди потрясло, что Энни управляет самолетом, а она бессильна заставить Джока прекратить этот безрассудный эксперимент. И вдруг неуверенное покачивание сменилось мягким, плавным снижением. «Каб» начал точное приземление; в течение минуты снизил скорость и коснулся земли, как бабочка, севшая на цветок.
Фредди неподвижно смотрела, как самолет остановился и мотор заглох. Люк открылся, и Энни осторожно спустилась, крепко держась за руку Джока, пока ее ноги не коснулись земли.
– Энни, я здесь! – крикнула Фредди. Высокая девочка оглянулась и побежала к ней.
– Ты видела, мамочка? Видела? Видела? – повторяла совершенно ошалевшая от радости Энни, покрывая поцелуями лицо матери.
– Я видела, все хорошо. Ты все сделала великолепно, Энни!
– О, мамочка! Это не так! Сегодня я топталась на месте – так сказал Джок. И все же каждый раз я летаю чуть-чуть лучше. Но он пока не дает мне даже попробовать приземлиться.
– Это… непостижимо!
– Он говорит, что мне еще нужно многому научиться, – серьезно объясняла Энни. – Ты очень удивилась, мамочка? Я хотела сделать для тебя что-нибудь необыкновенное, потому что знала, как ты огорчена смертью дедушки. Мамочка, это была моя идея. – Энни повернулась к самолету, стоявшему за кромкой взлетной полосы. – По-моему, Джок думает, будто ты рассердилась из-за того, что я заставляю его давать мне уроки. Поэтому он не выходит из самолета.
– Почему бы тебе не пойти и не подождать меня в кафе, Энни? Пойду поздороваюсь с Джоком. Мы скоро придем. Вот деньги, купи что захочешь.
Фредди подкралась к «Пайпер Кабу» и заглянула в кабину. Джок сидел у правого штурвала двойного контроля, опустив руки и неподвижно уставившись в одну точку. Судя по выражению лица, он явно сознавал, что неправ, хотя и не собирался признаваться в этом.
– Выходи, – скомандовала Фредди.
– Зачем?
– Хочу сказать все, что я о тебе думаю.
– Это, конечно, заманчиво, но нет, благодарю.
Побуждаемая только что пережитым страхом, Фредди взобралась в самолет и осторожно присела на край сиденья.
– Как ты мог это сделать, Джок, почему так безрассудно поступил с Энни? Я готова была разорвать тебя на части собственными руками!
– Я поступил не безрассудно. Напротив, я был предельно осторожен, поверь. Послушай, Фредди, я прекрасно понимаю, что ты ответила бы, вздумай я позвонить тебе во Францию и спросить разрешения. Я заходил к вам домой, чтобы побыть с Энни, и сам не заметил, как согласился взять ее с собой один раз, потом еще и еще… Она ведь такая простодушная, Фредди. Я чувствовал, что поступаю вопреки разуму.
– Ребенок уговорил тебя сделать то, чего ты не хотел? И я должна верить этому?
– Энни обладает еще большим, чем ты, даром убеждения, но чем дальше, тем отчетливее становилась мысль, что именно я должен учить ее. – Джок обернулся. – Прости, Фредди. Мне действительно жаль, что расстроил тебя, но ты же прекрасно знаешь, что я никогда не позволил бы ей рисковать даже самую малость. Ты простишь меня?
Фредди внимательно посмотрела на Джока. Она не видела его целый год и забыла, какой он крупный. Кабина «Пайпер Каба» казалась тесной для него. Серьезность почему-то делала его жалким, каким Фредди никогда его не видела. Почему она так злилась на Джока, весь этот год проявлявшего такую доброту к ее матери и к Энни?
– Все в порядке, Джок, я прощаю тебя. Но пожалуйста, больше никаких уроков, пока она не повзрослеет. Я ей все объясню.
– Скажи ей что хочешь. – Джок глубоко и с облегчением вздохнул. – Слушай, Фредди, а почему бы нам не полетать? Я всегда хотел полетать с тобой – ты ведь такой прекрасный пилот! – Как объяснить ей, что, когда она рядом, ему кажется, будто он поймал светлячка, единственного в мире, и больше всего боится упустить его.
– Нет! – с ужасом воскликнула Фредди, стараясь говорить спокойно.
– Ну хоть пять минут. Сейчас ведь самое лучшее время суток. Давай посмотрим на закат солнца. – Джок наклонился и захлопнул люк.
– Нет, Джок, не надо!
– Почему? Энни поймет, увидев самолет в небе.
– Я не могу, – оцепенело произнесла Фредди.
– Не буду, – сказал Джок, увидев, как она побледнела. Растерянность, боль и страх читались на ее лице.
– Я… О, черт побери, Джок, мои нервы – совсем никуда, – выпалила Фредди. – После катастрофы я избегала полетов, обманывала себя, убеждая, что ничего такого нет – просто я не готова. Но потом, когда пришлось лететь во Францию, я все поняла. Это был кошмар. Меня охватила жуткая паника, я обезумела от страха, и это не прошло до сих пор. Раздражительность, клаустрофобия, боязнь разбиться… Нет, я никогда больше не полечу! Кроме тебя, этого никто не знает. Я не могу об этом сказать – никто не поймет. Пожалуйста, не говори никому… Я не хочу, чтобы об этом знали.
– Ты не должна поддаватьсяэтому, Фредди. Летать… Это слишком много значит для тебя. Ты должна начать все сначала. Ведь наездник, упавший с лошади, снова садится в седло. – Джок легким движением повернул ключ зажигания.
– Джок, перестань! Выключи мотор! О Боже, не поднимайся, ты, ублюдок! – кричала Фредди, но он уже направил маленький самолет в конец пустой взлетной полосы.
– Сиди и молчи. Я все контролирую. Тебе ничего не надо делать, – прокричал Джок, перекрывая шум мотора. – Пристегни ремень!
Фредди подчинилась. Не могла же она выпрыгнуть из самолета, а начни Фредди бороться с Джоком, это убило бы их обоих. Когда «Пайпер» стал набирать скорость, Фредди зажмурила глаза, сжала кулаки, обхватила себя руками и уперлась подбородком в грудь. Плечи ее были подняты, каждый мускул оцепеневшего тела напряжен, словно перед ударом. Почувствовав, что самолет оторвался от земли, Фредди сжалась еще больше, сердце неистово колотилось в груди.
– Вдохни поглубже! Ты очень уж испугалась, – крикнул Джок, набирая высоту. Фредди наконец перевела дыхание.
– Теперь лучше?
– Иди на посадку!
– Пока не откроешь глаза – не посажу самолет.
– Джок, прошу тебя, не мучай меня!
– Я не могу позволить тебе мучить себя! Открой свои глупые глазки и не будь дурочкой.
Фредди чуть приподняла веки. Да, он не посадит самолет, пока она не откроет глаза – это совершенно ясно. Сквозь полуопущенные ресницы Фредди украдкой взглянула на колени, потом выше, на штурвал, приборную панель и на руки Джока, державшие второй штурвал.
– Уже открыла. Теперь, ради Бога, посади самолет!
– Это называется открыла? Ты должна увидеть все, оглядеться вокруг, посмотреть на землю и понять, что летишь, как птица в небе, и конец света при этом не наступает. Когда первый офицер Мари-Фредерик де Лансель поймет, что законы аэродинамики не изменились и продолжают действовать, я, к своему глубокому удовлетворению, сочту возможным официально объявить, что ее глаза открыты.
– Ох, как ты любишь издеваться, чертов ублюдок! Для тебя нет большего удовольствия, чем мучить меня. Зачем только я тебе все рассказала, такому самодовольному, наглому, гнусному, подлому подонку! Как вообще могла дать тебе хоть малейшее преимущество над собой!
– Эй, да ты и вправду открыла глаза! У меня есть теория: невозможно злиться с закрытыми глазами. Не смотри так сердито! В этом есть свой смысл, не так ли?
– Оставь свои теории до посадки. Ты ведь обещал.
– Я сказал, когда ты оглядишься вокруг, посмотришь на землю, а ты пока посмотрела только на кабину самолета. Ты как будто в автомобиле.
Стиснув зубы, Фредди осторожно повела глазами из стороны в сторону, потом, не меняя положения тела, медленно придвинулась на несколько сантиметров к иллюминатору и посмотрела вниз и тут же вернулась в прежнее положение, уставившись в ветровое стекло.
– Увидела что-нибудь интересное?
– Очень забавно!
– Да? Ну и что же ты увидела? – настойчиво спрашивал Джок.
– Проклятый ублюдок! Увидела то же, что и всегда, а ты думал, стадо слонов?
– Никогда не знаешь… Это прелестное дикое место на самом краю пустыни – можно потеряться, пока узнаешь его.
– Ты думаешь, я его не знаю?
– А ты что, хорошо знакома с местным ландшафтом? – спросил Джок.
– Ты прекрасно знаешь, что в этих краях я училась летать и с маленького аэродрома неподалеку отсюда совершила своей первый полет.
– Я не знал. Да и откуда мне знать? Ты думаешь, мне хорошо известны подробности твоей биографии?
– Наверное, нет. – Фредди стало смешно. В самом деле, откуда ему знать. Опытные пилоты никогда не рассказывают, где и когда совершили первый полет – разве что собравшись вместе и вспоминая прошлое.
– Не помню, рассказывал ли я тебе о своем первом полете? – спросил Джок.
– Нет, да и плевать мне на это. Я хочу только приземлиться, – гневно потребовала Фредди.
– Хорошо, прекрасно. Минуточку! Сейчас я тебе об этом расскажу. Это было в день моего шестнадцатилетия. Мой инструктор, конечно, знал, что я до смерти хочу полететь сам. У меня было девять часов, и я сгорал от нетерпения. Дело было на маленьком аэродроме поблизости от Сан-Хуан Капистрано. Я пришел после школы и немного опоздал, но подумал: сегодня или никогда. Ну вот, мой инструктор дал мне выполнить все упражнения, даже самые рискованные, ни словом, ни взглядом не показывая своего к этому отношения. Потом, когда время урока истекло, этот парень – Господи, никогда его не забуду! – говорит: «Джок, веди самолет к месту парковки». Когда мы туда подрулили, он, как всегда, спрыгнул первым и сказал: «Знаешь, сынок, пойду-ка выпью кофе – тебе еще рано его пить, – а ты пока полетай, сделай упражнения еще несколько раз. Увидимся позже». И ушел не оглядываясь. Так вот, вначале я удивился: неужели он хочет, чтобы я летел один!А потом вскочил в самолет, издал дикий вопль и поднял машину в небо… да… Знаешь, Фредди, что я при этом почувствовал? Это ведь невозможно описать! Понять может только тот, кто испытал это сам. Мне хотелось не возвращаться на землю, а летать всю ночь, пока не кончится топливо, пока не увижу мерцающие звезды. И вдруг я понял, что уже совсем стемнело. Я на полной скорости, старясь избежать тряски, вернулся обратно… и полет был закончен. Да… январь 1936 года. Только на самом деле он никогда не заканчивается – и слава Богу! Порой кажется, что волнение ушло, ты потерял способность удивляться, и вдруг все это вновь возвращается. Как сегодня: глядя на маленькие ручки Энни на штурвале, я подумал о тебе. Мне так хотелось, чтобы ты была с нами и видела ее лицо. Да, вот так. История моей жизни. Прелестная и совершенно необычайная, правда? Такое, думаю, не происходило ни с кем и никогда. Уникальный опыт, достойный упоминания в авиационных анналах. – Джок откинулся на спинку кресла. – Ой, ужасно хочу спать, просто засыпаю… столько волнений за один день… кажется, я начинаю стареть, а, Фредди? Возьми штурвал.
Джок вытянулся, положив огромные руки на голову, и они коснулись потолка кабины. Фредди машинально взялась за штурвал, поставила ноги на педали, проверила показания приборов и повела самолет. «Хорошо, Джок, ты все-таки втянулменя в это, да так ловко, да, очень ловко, я даже не заметила, как это произошло».
Фредди посмотрела на него. Джок очень здорово притворялся спящим. Глаза его действительно были закрыты – никаких сомнений, – и ровное дыхание, кажется, становилось глубоким. Волосы, покрывавшие его сильные мускулистые руки, отливали золотом: кабину заливал солнечный свет. Длинное тело немного сползло с сиденья, Джок начал даже похрапывать. Фредди перестала замечать его.
Ей было необходимо почувствовать этот самолет – ведь она не летала целый год. Она сделала несколько осторожных поворотов с очень слабым наклоном. Самолет казался легким, а мотор – мощным. Фредди уже летала на «Пайпер Кабе» и знала его возможности. Он был так прост в управлении, что пилотировать его мог даже ребенок. А ведь именно ребеноки управлял им, подумала Фредди.
Она сделала более крутой вираж, переходя из одного поворота под большим углом в другой, грациозно выполнив эту фигуру, которой забавлялись многие начинающие пилоты. Это был стремительный опьяняющий танец, который можно исполнить, лишь имея абсолютное чувство равновесия. При этом не обязательно знать, что заставляет тебя лететь и куда ты направляешься. Фредди огляделась. Вокруг никого. Она подняла «Пайпер Каб» выше отметки 1200 метров. Уже лучше… О, это так прекрасно! Это чудесно!Фредди почувствовала, что от прежних страхов не осталось и следа, и слезы навернулись у нее на глаза. Теперь она спокойно, не спеша обдумывала свое состояние во время полетов в Париж и обратно. Она делала это без страха, пыталась восстановить подробности, но все, что ей удалось, – это только вспомнить о них. Фредди думала, что уже никогда не сможет летать, что нервы у нее – никуда! Да, да! Но теперь нервы в порядке. Да! Такое могло случиться с каждым.
Фредди стала искать облако, чтобы поиграть с ним, но небо было безоблачным. Солнце стояло низко над горизонтом, а Энни терпеливо ждала их возвращения в аэропорт. Фредди подняла «Пайпер Каб» еще на 2000 метров, снова внимательно огляделась, не предупреждая Джока, стала постепенно входить в пике. Ничем не сдерживаемый, «Пайпер» свободно несся к земле, ковром раскинувшейся внизу, так, словно давно ждал, чтобы Фредди проделала с ним что-нибудь интересное. Фредди внимательно следила за скачущими стрелками приборов, пока не набрала скорость, достаточную для выполнения «мертвой петли». Теперь она начала постепенно подавать рычаг на себя, выходя из пике и начиная вертикальный набор высоты, чтобы описать круг, который приведет ее к самой вершине горизонта, к вершине мира. Набирая высоту, Фредди мельком взглянула на Джока. Он все еще притворялся спящим, дышал легко, расслабился, только – да! – он улыбался. Паршивец!
Фредди медленно набирала высоту, взмывая все выше и выше, ее охватил волшебный трепет – выше и выше– и еще выше! Вверх… перевернуться, смеясь… взмыть вверх, делая «горку»… Свободна! Летаю! Свободна, божественно свободна! Хозяйка неба, королева горизонта, собеседница облаков, сестра ветра, ускользнувшая от унизительной, нудной реальности силы земного притяжения – это единственное, что может сделать человека счастливым!
Фредди вышла из «мертвой петли» и сняла руки со штурвала.
– Теперь давай ты, Джок, – сказала она. – Если проснулся.
Джок посадил самолет в аэропорту Санта-Паула и медленно вырулил в сторону взлетной полосы. Ни он, ни Фредди не выходили из кабины.
– Спасибо тебе, Джок, – сказала Фредди. – Ты – настоящий друг.
– Ничего особенного не произошло.
– Для меня это очень важно, для меня это – все!
– Произошло… то, что должно было случиться. – Джок, совершенно очарованный, безмолвно улыбался, глядя на Фредди. Она была так прекрасна в своей беспомощности, ненакрашенная, с растрепанными волосами и восторженным взглядом, которого Джок уже давно у нее не замечал.
– Ты меня вылечил. – Фредди тряхнула головой, посмотрев на Джока с искренним восхищением. – Может быть… ты поможешь мне справиться с еще одной проблемой, которая очень волнует меня, – задумчиво добавила она. – Это связано с моей головой.
– Конечно, попробую, – горячо сказал Джок.
– Я страдаю амнезией. Врачи говорят, что это довольно обычная вещь после аварии. Еще они говорят, что память может не вернуться – огромный период моей жизни! Это ужасно! Последнее, что я помню, это как я пела на эстраде отеля. Я точно помню последнюю песню: «Я всегда гонялся за радугой», а дальше – только больница, но между этими событиями, как выяснилось, прошли недели. Очевидно, я попала в аварию в горах, об этом я знаю по рассказам, но сама ничего не помню после того, как пела на сцене.
– Ничего? Совсем ничего?
– Совсем! Не знаю, что делала после того, как закончила петь, как оказалась в самолете. Я не могу найти связь между этими событиями. Это меня убивает. Мне кажется, будто я потеряла часть себя самой.
– А слова «Пока мы не встретимся вновь» тебе ни о чем не напоминают? – рискнул спросить Джок. Прядь его светлых волос упала на лоб, и он украдкой и с тревогой взглянул на Фредди.
– Да-да, Джок, мама всегда говорила, что эта песня приносит счастье, правда, никогда не объясняла почему. Я пела эту песню для вас в Блу Сван, потому что чувствовала в ней… какое-то волшебство… Я думала, она поможет всем вам вернуться назад целыми и невредимыми. Я не утверждаю, что забыла всюсвою жизнь, я забыла только часть ее.
– Значит, ты совсем ничего не помнишь после «Радуги»… даже не помнишь, как вернулась домой той ночью, не помнишь… больше ничего?
– Сколько же можно повторять: одно лишь белое пятно.
– Хм, это действительнопроблема.
– Но помочь можно! В конце концов, ты ведь понял, что такая проблема существует, а это уже полдела. Надеюсь, что постепенно мы будем двигаться вперед.
– У меня есть идея, только не смейся надо мной.
– Слушаю, – сказала Фредди с озорной улыбкой.
– Мы должны восстановить события той ночи. Думаю, для этого не обязательно снова устраивать вечер встречи курсантов «Орлиной эскадрильи», но можно сделать кое-что другое. Например, ты наденешь то же самое платье невероятно-красного цвета, если оно у тебя еще осталось, те же сногсшибательные ярко-красные туфли, крылышки Службы вспомогательной авиации, и мы пойдем куда-нибудь, где будут танцы и музыка, так же, как тогда, пообедаем, а потом я попрошу дирижера сыграть старые песни, и ты споешь… Таким вот образом мы вытащим все, что надо. Может, что-то произойдет и пробудит твою память.
– Очень изобретательно – мне давно не приходилось петь. Когда мы сделаем это?
– Когда хочешь. Я в твоем полном распоряжении.
– Что, если сегодня вечером? Или это слишком скоро? – спросила Фредди.
– Прекрасно, давай сегодня. Это лучше всего, правда?
– Да, Джок, лучше всего.
Фредди чмокнула Джока в щеку и собралась выйти из самолета. Если бы не «амнезия», она бросилась бы в его объятия прямо здесь, в кабине «Пайпер Каба», но это недостойно леди. Однако Фредди решила упорно работать над «возвращением памяти». О да! Ведь предстояло излечиться от «амнезии», поглотившей столько проявлений любви, столько поцелуев, объятий, слов – всю любовь, которую питал к ней и хранил для нее Джок все эти годы. Фредди хотела снова услышать все это. Пусть повторяет это вновь и вновь.
– Фредди! – Джок порывисто придвинулся к ней, едва не вывалившись из самолета. Глаза его выдавали невероятное волнение.
А вдруг он угадал ее мысли? Нет, ни за что! Не так быстро! Амнезия! У нее – амнезия! Фредди озадаченно прищурилась.
– Что? – простодушно спросила она.
– Я люблю тебя, Фредди, черт меня побери! Я так люблю тебя, что больше не могу молчать!
– Погоди! Скажи еще раз! – потребовала Фредди. Она сдерживалась, но больше не чувствовала себя уязвимой и нуждающейся в сочувствии. Она готова была слушать его снова и снова.
– Почему ты всегда насмехаешься надо мной? – улыбнулся Джок, внезапно обретя уверенность. Эти слова она впервые услышала от него.
– Нет… я только хотела, чтобы ты повторил… Думаю… мне кажется… может, какой-то кусочек памяти оживает… что-нибудь… может быть… о школьном бале? Что-то о полетах вдвоем? Хм… тебе не кажется, что мы уже летали вдвоем?
– Перестань дразнить меня. Хотя нет, дразни меня хоть всю жизнь, только разреши тебя поцеловать.
– Не многого ли ты хочешь, командир эскадрильи?
– О, дорогая, я хочу всего. Всего! Начнем с поцелуя. Пожалуйста, Фредди!
– Помнится, однажды кто-то сказал мне… я точно помню… «Только сопляк просит разрешения у девушки поцеловать ее», – пропела Фредди своим удивительным голосом, придвинулась к Джоку и подняла руки, сдаваясь и ожидая ответа.
