Текст книги "Укушенная (ЛП)"
Автор книги: Джордан Стефани Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
– Ты ведь знаешь, что происходит, не так ли? Знаешь, кем ты становишься?
Я не отвечаю.
Она закатывает глаза, это настолько обыденное действие, что я почти верю, что оно происходит на самом деле. Что она настоящая. Но она мертва, и я следующая.
– Оборотнем, – шепчет она. – Чудовищем.
– Я знаю, – заставляю я себя сказать. – Знаю.
Я остаюсь лежать на полу, поверх разбросанных остатков красных платьев, которые я изорвала в клочья нечеловеческими когтями, когда моё внимание привлекает тихий стук в дверь.
Сначала я думаю, что шум – это ошибка. Ещё одна галлюцинация, которая должна была причинить мне вред, но затем это повторяется. Второй стук. Третий. Я заставляю себя сесть.
– Я… я не уверен, что ты меня слышишь, – говорит кто-то… парень. Его голос мрачный, скрытный, и я его совсем не узнаю. Я с трудом узнаю себя. – Я не знаю, как далеко ты продвинулась в этом процессе, и что испытываешь, но… мне жаль.
Мои руки сжимаются в кулаки. Моё сердце сильно бьётся между сломанными рёбрами. Но я слышу не только свой пульс, но и его. У него перехватывает дыхание, сердцебиение прерывается, будто он нервничает. Или, может быть, раскаивается. Он поднимает ногу, и я жду, когда он уйдёт, но он опускает её обратно. Этот звук с таким же успехом можно было бы транслировать через громкоговоритель, каким бы громким он ни был. Меня пробирает дрожь, пока я практически не ощущаю привкус дыма от его колебаний.
Он тихо выдыхает.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. Знаю, тебе, должно быть, страшно…
– Страшно? – инстинктивно шиплю я, обращаясь к твёрдой стене двери. – Ты думаешь, мне страшно? Меня заперли в этой стерильной комнате без каких-либо объяснений, и я… моё тело… – Я не заканчиваю предложение. Из моих зубов вырастают клыки и впиваются в нижнюю губу. Я закрываю глаза, пытаясь не обращать внимания на боль. Мучения.
Селеста встает и хлопает в ладоши от безудержного ликования, зная, что она – худшая из всех.
– Если тебе так плохо, ты всегда можешь попробовать умереть, – предлагает Селеста.
Я хнычу, и парень у моей двери, должно быть, слышит это, потому что рычит.
– Борись с этим. С Болью и всем, что, как тебе кажется, ты видишь. Всё это нереально. Твоя душа раскалывается. Ты…
– Умираешь, – заканчиваю я за него. Я снова ложусь, отказываясь смотреть на призрак моей мёртвой лучшей подруги. Было бы легче, если бы я могла заснуть. Если бы Селеста не шептала мне на ухо проклятия, а мои внутренности не сжимались бы в узел.
Во мне больше не осталось сил бороться. Мне почти всё равно. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я придвигаюсь ближе к стене, прижимаясь кожей к холодному камню. Ничего не помогает.
– Послушай меня, – говорит он, и его голос превращается в хриплый скрежет. Отчаянная мольба. – Это может быть либо концом, либо началом. Не позволяй пыткам победить. Борись с ними.
С этими словами он уходит, направляясь по коридору. Я иду на звук, прослеживаю его по воображаемым коридорам здания, которое я никогда не узнаю. Налево, направо, прямо. Но когда он затихает, я думаю о его словах и о том, как он был неправ во всем.
Для меня здесь не осталось никакого начала.
– Ты могла бы просто уйти, – небрежно говорит Селеста, сидя передо мной, скрестив ноги, с окровавленными ступнями – осколок разбитой пивной бутылки всё ещё торчит из её голой стопы. Она сидит передо мной. Её кожа в темноте кажется кремово-белой, а волосы – ярко-синими на фоне стерильной черноты комнаты. – Возвращайся домой к отцу. Помоги маме с моими похоронами. Притворись, что ничего этого никогда не было, и беги.
Я прижимаю колени к груди и кладу подбородок на руки, не удосуживаясь взглянуть на дверь, на зарешеченное окно.
– Отсюда нет выхода, помнишь? Я не могу уйти.
– Да ладно. Мы обе знаем, что они заперли тебя здесь не для того, чтобы ты умерла. В конце концов, эта дверь откроется. – Она толкает меня окровавленной ногой, хотя алый цвет не переходит на мою кожу.
Она ненастоящая. Она ненастоящая.
Она мертва.
– В конце концов, – слишком радостно растягивает слова Селеста, – ты сможешь сбежать.
Моя грудь разрывается, и из неё вырывается рыдание. Я сжимаю зубы, чтобы сдержать его. Мои эмоции перешли от проливного дождя к легким капелькам. Грусть, безнадёжность и скорбь пускают корни в моём сердце, пускают ветви по моим венам, но я заставляю их оставаться там. Внутри меня.
Что мне делать?
Селеста задавала мне этот вопрос последние четыре часа. Я не знаю ответа. Обычно у меня есть такие ответы. Я уверена в себе. Может, я и не умею изящно танцевать на вечеринке, полной малолеток, но я всегда знаю, что будет дальше. За исключением Селесты, расписание и рутина были моими самыми близкими друзьями на протяжении многих лет. Но сейчас… Я поднимаю руку навстречу лунному свету. Мои вены вздуваются, становясь всё чернее и чернее, пульсируя от отчаяния, туго скрутившегося в груди.
Что же мне делать?
Без Селесты, без моего отца, без волейбола, школы и плюшевого мишки, которого я обнимала каждый вечер почти семнадцать лет… Я не знаю.
Я ни хрена не знаю.
Я не могу быть монстром и жить так, будто всё нормально. Не могу ударить по кожаному мячу острыми, как ножи, кончиками когтей. Не могу бродить по школьным коридорам, когда внутри… бушует буря. Я словно тону. Словно опускаюсь на дно бушующих волн, когда море заглушает мой голос. И эта боль…
– Я думала, ты сильнее этого, – говорит Селеста, поднимаясь и опускаясь на матрас. Она опускается на него, как пушинка. Кровать не реагирует на её вес. Я с трудом сглатываю, не в силах встретиться с ней взглядом.
– Все эти игры, – продолжает она. – Я видела тебя. На каждой из них я сидела в первом ряду. Ты не отступаешь перед вызовом. Ты упрямая, и ты талантливая, и ты… ты не проиграешь. Ты ненавидишь проигрывать. На самом деле, я думаю, если бы чёртов Макс Кайден стоял перед сеткой, ты бы отправила мяч прямо ему в лицо, если бы это принесло тебе очко. У тебя нет проблем спрятаться где-нибудь, дождаться, пока они откроют дверь, и выбежать из этой адской дыры.
Я тихо смеюсь, но это больше похоже на крик о помощи.
В том-то и дело. Я уже проиграла. Я не могу вернуться назад, не могу изменить правила игры… Я даже не осознавала, что играла в неё.
– Ты, после того, что с тобой случилось… – шепчу я, но не могу закончить фразу и не могу сказать правду. – И папа бросил меня. Он оставил меня здесь, Селеста. Я становлюсь монстром. Я становлюсь… – Тем, что съело тебя, я хочу сказать. Вместо этого по моей щеке скатывается слеза.
– Как печально, – говорит Селеста. Я встречаюсь с ней взглядом, когда её тон становится беззастенчиво жестоким. – Если кто-то и должен устраивать вечеринку жалости, то это я.
– Знаю…
– Нет, не знаешь. – Селеста поднимается на колени. Её волосы падают ей на глаза, а с головы стекает кровь. Я усиленно моргаю. Это не стирает запёкшуюся кровь. Галлюцинации не прекращаются. – Одна из нас потеряла всё. У одной из нас ничего нет. Дело не в тебе, Ванесса. А во мне. Ты чувствовала мою кровь на кончиках своих пальцев. Ты всё ещё чувствуешь её сейчас. Но ты сидишь здесь и плачешь, как ребёнок, хотя ты жива. Ты жива.
– Этого недостаточно, – шиплю я. – Меня заперли. Я не знаю, где я. Я не знаю, кто меня здесь держит. У меня нет никаких фактов.
– У тебя их достаточно, – в её взгляде вспыхивает негодование, такое же, как и в моём. – Вот почему я умерла. Ты знаешь это, не так ли? Этого ты боишься больше всего. Ты колебалась. Ты могла бы заколоть того оборотня, прежде чем он съел меня. Ты мог бы спасти меня. Но ты позволила мне умереть.
Ты позволила мне умереть.
Это обвинение эхом отдается вокруг нас, пронзительное, как крик, и пробуравливает дыры в моём самообладании, пока эти печальные деревья внутри меня не загораются, и я сгораю. Пол обжигает, когда я встаю, и мои следы на камне дымятся.
– Я этого не делала.
– Ты колебалась, – повторяет она. – Я видела тебя.
Но это невозможно. Она не могла этого увидеть… это длилось долю секунды. От слабости. От страха.
– Нет, – возражаю я. – Я бы ничего не смогла сделать…
– Враньё. – Селеста мастерит пальчиковых кукол в тени на стене, но они мгновенно превращаются из пальчиковых кукол в кошмары.
Два волка. Две девочки.
Волк покрупнее нападает на маленькую девочку. Пожирает ее. Пока другая девочка стоит рядом. Слишком медленная. Слишком бесполезная. Я так сильно стискиваю зубы, что они грозят сломаться.
– Ты позволила мне умереть, – снова шипит Селеста.
Я тянусь к ней, но она не настоящая. Я чувствую пряди её волос, но не могу за них ухватиться. Я не могу удержать её. Вместо этого я спотыкаюсь и натыкаюсь на один из чёрных столбиков кровати.
– Нет.
Затем её изображение гаснет. Внезапно. Окончательно.
– Ты бросила меня.
– Я осталась. – Из моего горла вырывается рычание, и даже столбик начинает дымиться у меня под рукой. В комнате пахнет сожженной яростью и печалью с морской солью, и я не могу это контролировать. Я ничего не могу поделать, кроме как поддаться этому. Мои эмоции извергаются, как вулкан. Не задумываясь – просто реагируя – я отрываю металлический столб, который держу в руке, и подбрасываю его в воздух. Каким-то образом он пронзает призрачную грудь Селесты, пригвождая её к двери, за которой она появилась. Лужи крови растекаются вокруг заострённого столба.
Она пристально смотрит на него. Бросает взгляд на меня.
– Как ты могла? – тихо шепчет она. – Ты обещала любить меня вечно. Ты обещала остаться.
Я не могу дышать. Не могу ни вдохнуть, ни даже выдохнуть воздух. Мои лёгкие разрываются. Кожа горит. Я вся… каждая частичка меня, болит. И от этой боли я не могу убежать. От боли, поселившейся в моей душе. Это невозможно исправить. Ничего из этого.
– Я не смогла бы отбиться от волка, Селеста. Я никто. Я ничто.
– Ты не ничто. Больше нет. – Она исчезает за дверью с грустной улыбкой, и, хотя я жду, что она появится снова, она так и не появляется.
Это больше не имеет значения. Ущерб нанесён. Самообладание покидает меня, и перед глазами всё расплывается. Меня больше не волнует. Что пульс в моей груди учащается и разделяется на два удара. Что когти растут из моих пальцев. Всё, что угодно, только не побег.
Я выдёргиваю стойку из стены с пугающей силой – неестественной силой – и бью ею по стальной двери снова, и снова, и снова, пока что-то большое, дерзкое и уродливое поднимает голову внутри меня. Что мне делать? Ничего. Всё.
Почему?
Почему волки убили Селесту? Потому что она напала на одного из их друзей на пляже? Это не имеет смысла. И я ненавижу это. Я ненавижу путаницу. Я ненавижу боль. Я ненавижу себя.
Я ненавижу этих монстров.
Нанося удары когтями, я откалываю куски камня от стены.
Ты не ничто. Больше нет.
Я царапаюсь, пинаюсь и бью, превращаясь в боль. Превращаясь в ярость. Во всём этом нет моей вины. Я была всего лишь человеком. Я была просто девушкой, которая собиралась на вечеринку со своей лучшей подругой. Я не была готова сразиться с одним оборотнем, не говоря уже о двух. Нет. Этого не должно было случиться. Это они виноваты.
Это их вина, и… и они должны заплатить.
Мой позвоночник ломается. На этот раз я не кричу, я позволяю этому случиться. Кость раскалывается посередине, как молния, ударяющая в дерево, разделяя моё тело на две части. Ванесса до и Ванесса после.
Женщина. И волк.
Моя кожа покрывается рябью. Сдирается. Чёрная кровь, текущая по моим венам, пропитывает меня, прогоняя боль, пока я не чувствую только ненависть. Только гнев. Я выхожу из трансформации, как бабочка, покидающая свою чернильную куколку, и, наконец, становлюсь монстром, которым они меня сделали.
Когти, зубы и мех – так много меха – я бросаюсь к двери.
Стальные петли. Земля содрогается под тяжестью моего нового тела.
Что мне делать?
Единственное, что я могу сделать; единственное, что у меня осталось. Найти тех, кто разрушил мою жизнь, и заставить их пожалеть о том моменте, когда они решили убить мою лучшую подругу.
9
Мои чувства изменились. Они превратились в странное, почти осязаемое осознание.
Я чувствую следы прошлого – как клубы дыма после лесного пожара – и иду по ним по пустым коридорам. Мой нос улавливает тысячи запахов, каждый из которых сильнее предыдущего. Я слышу ещё больше. Всё. Звуки разражаются оглушительной какофонией, даже когда они тихие. Храп. Поцелуи. Разговор шёпотом о мечтах. И всё это за закрытыми дверями. Все они – волчьи чувства. На мгновение они сбивают меня с толку, и я колеблюсь. Затем…
Нет. Я качаю головой, игнорируя их.
Они не то, что мне нужно.
Потому что среди волков я чувствую и кое-что ещё. Кого-то другого. Едва уловимый привкус гвоздики и ванили, но я узнаю и то, и другое по пляжу, не понимая как.
Я приоткрываю губы.
Злость – это хорошо. Ненависть лучше; она бьётся в моей груди, как зверь в клетке, умоляя о свободе. Она поглощает меня. Поглощает остатки здравого смысла, рассудительности и логики.
Её вина. Во всём виновата она.
Следуя за запахом, я возвращаюсь по тропинке, по которой раздавались шаги парня, когда он выходил из моей двери. Голод нарастает у меня в животе, соблазн влечёт меня вперёд. Я ускоряю шаг. Жажда мести пробуждается, доводя мой пульс до бешенства, но я остаюсь сосредоточенной. Даже когда этот красный туман снова затуманивает моё зрение, окрашивая всё вокруг в кровавые тона, мне кажется, что я не только в новом теле, но и позаимствовала новый мозг. Расчётливый. Стратегический. Я знаю, что если замолчу, если я украдкой доберусь до врага, я смогу наброситься. Оторву её голову с плеч как она сделала с… с Селестой.
Селеста.
Я устремляюсь дальше в здание, под огромные арки и сверкающие мозаики. За стеной, увешанной старинными гобеленами и мерцающими факелами. Я не знаю, где нахожусь. Каждое зрелище настолько непривычно, что я с таким же успехом могла бы отправиться в совершенно другую вселенную. Но это не моя проблема. Этот запах – моя проблема. Воспоминание об этом рычащем, надменном лице, когда она ударила Селесту. Когда у неё пролилась первая кровь.
Я намерена убить её. Эта мысль пугает меня, потрясает до глубины души, но это также единственная мысль, которая у меня осталась.
Аромат парня – океана и жасмина – смешивается с её запахом, направляя меня глубже. Влево, вправо, прямо. Всё дальше и дальше. Пока, наконец, – наконец-то – я не слышу голос. Незнакомый. Женский. Острый и сильный. От него у меня по спине пробегает странная дрожь, и в ответ из горла вырывается низкое рычание.
– А что с остальными? – спрашивает женщина, и я иду на звук медленными, уверенными шагами. Скоро. Скоро я нападу. А пока я слушаю. – Территория Гиббонов? Линкольнов? Возможно, мы имеем дело с другими, расположенными дальше к востоку. Дальше на юг. Подальше от наших берегов.
– Мне жаль, моя королева, – говорит мужчина. Этого я узнаю. Это ещё больше распаляет мой гнев, но я заставляю себя оставаться спокойной. Лорд Аллард. И он с – моё тело инстинктивно напрягается – их королевой.
– Гиббоны и Линкольны неспокойны, но нет никаких улик, которые могли бы их осудить.
Кто-то стискивает челюсти. Раздаётся хруст костей… возможно, костяшек пальцев. Я наклоняю голову. Изучаю дверь передо мной, деревянную, с позолоченными ручками и засовами в форме роз, и жду продолжения. Хотя меня не волнуют обвинительные приговоры, было бы разумно знать, сколько волков поджидает в комнате. И, возможно, она – королева – упомянет об убийстве Селесты. Аромат гвоздики и ванили всё ещё будоражит мои чувства.
Она тоже там.
У меня подгибаются колени.
– Это зловещий знак, лорд Аллард. Если окружающие нас территории остались лояльными, это означает, что предатель может находиться в этом самом замке. Это может быть только кто-то, обладающий значительной силой.
– Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы искоренить…
– И этого недостаточно. Прочешите каждый дюйм этого города. Разрушьте его, если нужно. Не останавливайтесь, пока победа не будет в наших руках.
– Да, моя королева, – лорд Аллард отходит в сторону. – Мы снова обыщем остров.
Остров. Королева. Девушка.
Красная дымка темнеет. В моих венах бурлит кровь. Моё сердце бешено колотится между зажившими рёбрами, и я больше не могу ждать. Пришло время нанести удар.
Я бросаюсь к двери – как раз в тот момент, когда она распахивается. Перебирая своими новыми лапами, я пытаюсь выпрямиться. Поскальзываясь, я неловко приземляюсь на бело-голубую плитку в клеточку. В ответ в зале воцаряется тишина. Затем… смех.
При этом звуке моя шерсть встаёт дыбом. Хотя я тихо рычу в знак предупреждения, он не прекращается, когда я поднимаю глаза. Вместо этого люди, стоящие вокруг трона, встречают мой взгляд с удивлением. Без страха. Их двенадцать. Все они неестественно красивы, но ещё более странно то, что они одеты в платья. Туники. Каждая из них соткана из волшебных, почти магических материалов, с тугими корсетами и мерцающими драгоценными камнями, а также с высокими чувственными разрезами на мягких длинных юбках. Современные, но древние. Захватывающие дух и роскошные. Необычные. Нереальные. Снова встряхнув головой, чтобы прояснить её, я поднимаюсь на ноги.
Лорд Аллард закатывает глаза, прежде чем отвернуться.
Резные звёзды, метеориты и планеты падают с позолоченного трона за его спиной. Они переплетаются со свисающими лозами плюща и шипов, а воздух, кажется, усеян звёздной пылью. Будто мать-природа отвоевала часть этой комнаты, яркие фиолетовые глицинии и белые звездчатые цветы пробиваются из трещин в стене. Цветочные ноты и корица щекочут мой нос, сопровождаемые каскадом других ароматов. Каждый из них уникален. Каждый из них прокладывает невидимый путь к чему-то новому. Сейчас слишком много ароматов. Я резко выдыхаю, дезориентированная – ошеломлённая – и бросаюсь в сторону. Я ищу ваниль, гвоздику, хоть какой-нибудь её след.
Где она?
Мысль становится всё более настойчивой. Остальные уже перестали смеяться и отворачиваются от меня, как от пустого места. Жар усиливается. Я вздрагиваю, борясь с желанием наброситься, укусить, заставить их обратить на меня внимание.
– Итак, ты действительно изменилась, – произносит незнакомый голос. – Полагаю, пришло время поздравить тебя.
Лорд Аллард отходит в сторону, и в центре зала на троне, увенчанная короной из серебряных звёзд, восседает женщина, которая могла быть только Королевой Волков. Чёрные как смоль волосы – такие же чёрные, как и её глаза, – завиваются у ключиц, тронутые сединой. Она медленно наклоняет голову, наблюдая за мной со зловещей улыбкой на рубиновых губах. Однако от её царственного вида у меня закладывает уши. То, как она высоко держит голову, чтобы смотреть свысока на каждого человека в комнате.
Особенно на меня.
Рядом с ней сидит светловолосый парень, чьи тёмно-бордовые глаза с любопытством встречаются с моими. Я сразу узнаю его светлые волосы и точёную челюсть по пляжу. Загорелые мышцы туго натянуты под его чёрной рубашкой. Развалившись на столе под астрономическим гобеленом с изображением Солнечной системы, он лениво крутит на пальце золотую корону. И рядом с ним…
Ещё одно рычание, на этот раз громче.
Девушка, напавшая на Селесту, восседает на втором королевском стуле и смотрит на меня с надменным выражением лица. Её шелковистые чёрные волосы рассыпаются по шёлковому чёрному платью. Её глаза цвета вина сверкают злобой. С жестоким весельем. Я понимаю, что она тоже рассмеялась, и когда она поднимает руку, чтобы помахать мне, я больше не могу думать. Внутренняя ненависть пронизывает моё тело, и я должна что-то сделать, должна ударить её. Этот внутренний голод – мелодия, а не желание. Колыбельная, записанная в моих костях. Калечить. Убивать.
Почему бы тебе не отвалить? Или ты можешь уладить это дело так, как считаешь нужным.
Отпечаток её ладони на щеке Селесты. Кровь стекает по лицу Селесты. Затем…
Уходи, ты, тупая идиотка! Убирайся отсюда!
Воспоминания теперь приходят быстрее, впиваясь в мою кожу, как осколки стекла. Появляется кровь. Так много крови… на её груди, в волосах и у меня на коленях. Всё алое. Всё ушло. Мой отец, моя школа, мои друзья. Моё будущее. И всё из-за неё…
– Полегче, Эви, – бормочет блондин, слегка ухмыляясь.
Эви.
Её имя поражает больше всего. Звучит как «убийца».
Как думаешь, ободранное колено – худшее, что мы можем сделать?
Она убила Селесту. Должно быть, она это сделала, и я всё ещё не боюсь её. Я также не боюсь лорда Алларда… даже с его шприцами, даже когда он встает перед девушкой, словно защищая её. Я облизываю клыки, вызывая его на бой. Бросая ему вызов. Он – монстр. Все они. Какое мне дело, если он тоже лишится жизни?
– Назад, – приказывает их королева.
Мы с лордом Аллардом смотрим на неё. Шерсть у меня на загривке не опускается. Рычание не прекращается. Я скребу когтями по плиткам, царапая то, что кажется антикварным полом, и обнажаю клыки в садистской ухмылке. Потому что я не отступлю. Потому что она не моя королева, и…
– Прикоснись к волчонку и умрёшь, – Королева Волков встаёт, и я слегка вздрагиваю. Изысканное чёрное платье, тонкое, как паутинка, облегает её мягкие изгибы. Её длинные ноги грациозно ступают по ступеням, ведущим к её богато украшенному трону. Когда она пересекает комнату, её подопечные расплываются в море холодных улыбок. Однако мне на них наплевать. Я чувствую себя сильной. Сильнее, чем когда-либо прежде. Их пульс ощущается у меня на языке, как сладкий сахар. Мне потребуется всего секунда, чтобы пошевелиться.
– Тебе не кажется, что это немного драматично? – говорит блондин. Я резко поворачиваю голову в его сторону. Я рычу, и парень смотрит на меня, приподнимая бровь. – Конечно, мы могли бы начать с простого разговора, – на его губах появляется усмешка. Я ненавижу это. Как он посмел…
– Нет, – говорит королева. – Она должна научиться.
Я оборачиваюсь, и королева смотрит на меня. Ее черные глаза полны решимости.
– Продолжай, дитя, – она указывает на Эви, которая выглядит странно нетерпеливой. Парень раздражённо качает головой. – Напади на неё. Отомсти.
Больше никто не двигается. Они просто наблюдают за нами, будто их что-то забавляет.
И хотя я знаю, что-то здесь не так – инстинкты советуют мне остановиться, подумать, – моя ярость сильнее. Я не понимаю этого. Не могу этого постичь. Но без этого… Я чувствую себя никем. Я – ничто.
Убийца.
Мысль вырывается у меня прежде, чем я успеваю её остановить, и внезапно я перестаю стоять. Я бегу. Красная дымка застилает мне глаза, и я позволяю ей это. Я использую её, чтобы двигаться вперёд. Я убью её.
Девушка встаёт. Её голос звучит холодно, хотя губы растягиваются в жуткой, насмешливой улыбке.
– Привет, сучка.
Мне этого достаточно, чтобы броситься на неё сверху и повалить на пол. Её голова с громким треском отскакивает от пола, но я не ослабляю хватки. Она шипит, извивается, плюёт в меня, прежде чем схватить меня за загривок и оторвать мои зубы от своего лица. Однако мои когти всё ещё вонзаются в её кожу, и красная дымка темнеет, пока её прекрасное, сверхъестественное лицо не превращается в размытое пятно.
– Чёртова психопатка, – она тянет сильнее, срывая шерсть с моей шеи. Моя голова запрокидывается, с губ срывается визг, но я не могу её отпустить. Она причинила боль Селесте. Она убила её. Когти девушки впиваются мне в спину, и я снова вскрикиваю, крепче сжимая её. Снова прижимаю её голову к полу. Снова. Снова.
Затем она заезжает коленом мне в почку, и неожиданность этого – боль – дает ей секунду, необходимую для того, чтобы вывернуться из моих объятий и развернуть нас. Внезапно она оказывается надо мной. Кулаки летят мне в лицо. Где-то позади нас кричит мужчина.
Девушка царапает мне щеку когтем – точно так же, как она сделала это с Селестой, – прежде чем ударить меня по морде человеческим кулаком. У меня хрустят зубы. Мой язык попадает под перекрестный огонь. Изо рта хлещет кровь. Я провожу когтем по ее волосам, пытаясь зацепиться за них, но вместо этого обрезаю их в неровный пучок.
Она кричит от ярости, наступая мне на ногу. Ломая кость. Боль распространяется по всему телу, но, прежде чем я успеваю нанести ответный удар, королева улыбается.
– Достаточно.
Кулак Эви замирает в воздухе прямо над моим лицом. Я использую секунду, чтобы стряхнуть её с себя. Словно тряпичная кукла, она взлетает на стол к блондину и падает навзничь. Он помогает ей подняться с ещё одним вздохом, совершенно не обращая внимания на происходящее. Злобное удовлетворение переполняет меня при виде крови на её волосах.
Однако, когда я делаю движение, чтобы закончить начатое, королева бросается вперёд со сверхъестественной скоростью и хватает меня за горло. Это действительно лёгкая атака… для неё. Её ногти превращаются в когти. Они стягивают мне горло. Она поднимает меня высоко над полом, и в её взгляде я впервые вижу своё отражение.
Огромный коричневый зверь с горящими фиолетовыми глазами.
– Это правда, – говорит королева с коротким смешком. Зрители теперь смотрят с большим интересом. Их внимание приковано. – Оракул был прав, – она поднимает меня ещё выше, как будто я для неё кукла. Игрушка. Я извиваюсь и вырываюсь из её рук. – Я сказала достаточно, – говорит она.
Будто я подчиняюсь. Я снова пытаюсь укусить, поцарапать, но мои конечности мгновенно цепенеют. Мышцы напрягаются так сильно, что могут сломаться. Что… как?… Моё сердце подскакивает к горлу. Я не могу пошевелиться. Совсем.
– Лай, – приказывает она.
Я делаю. Как проклятый пёс.
– Хороший щенок. Очень хорошо, – Королева проводит когтем по моей шерсти, почти нежно, прежде чем опустить меня на землю. – Кажется, тобой всё ещё можно управлять.
Удар отдаётся в моих костях, но я не могу к нему подготовиться. Я застываю на плитке, напуганная до того, что хочу обмочиться. Страх – гнилостный, едкий ужас – скручивает мой желудок. Я захлебываюсь желчью. Но меня не может вырвать, потому что она не сказала мне, что я могу. Моё существование полностью в её власти.
Я хнычу, но не могу закричать. Я не буду кричать.
Пожалуйста, не заставляй меня кричать.
– Лорд Аллард, – говорит королева.
Он снова делает шаг вперёд, взгляд его золотистых глаз ни на секунду не отрывается от моего лица.
– Да, моя королева?
– Проводи остальную знать по их комнатам. Я хочу, чтобы двери были заперты, пока тебя не вызовут на Потопление. И ты тоже, Эвелин, дорогая, – добавляет она с ещё одной слащавой улыбкой. – Могу я предложить тебе принять ванну? Твоя кровь испачкала рукав моего сына?
Ответная улыбка Эви пронзительна. Самодовольная. Отстранившись от парня, который дружески сжал её плечи, но, похоже, совсем не огорчился, когда она ушла, она снова помахала мне рукой. Едва заметное шевеление пальцами. Лёгкий намёк на угрозу.
– Да, моя королева.
10
Лорд Аллард не медлит ни секунды, прежде чем последовать приказу своей королевы и выгнать остальных взрослых из комнаты. Но парень остается. Я смотрю на него, желая, чтобы он тоже ушёл. Чтобы дал мне спокойно умереть. Но он только садится, присаживаясь на край стола, и кладёт корону на деревянную столешницу.
Дверь за нами закрывается, и остаёмся только я, королева и парень.
– Тебе не нужно было позволять этому зайти так далеко, – говорит он довольно бодро.
– Нет, нужно было, – Королева провожает Эви взглядом, пока та не исчезает за дверью. – Твоей невесте тоже нужно было преподать урок.
Я чуть не задыхаюсь от этого, застыв на кафельном полу и переводя взгляд с одного на другого.
– Ещё не совсем моя невеста, – поправляет он, – Ваше Величество.
– Уже скоро, Синклер. Пора тебе привыкнуть к своему будущему, – королева поворачивается ко мне, взмахивая рукой в воздухе и прекращая непринуждённый разговор. – А теперь, маленькая Укушенная, мне нужны твои уши. Тебе важно это услышать, но я не буду заставлять тебя слушать.
Почему бы и нет, думаю я, когда вы уже принудили на всему остальному?
Как будто слыша меня, королева говорит:
– В конце концов, тебе придётся сделать выбор. Ты должна сделать это в одиночку. Перед тобой лежат два пути, и если один ведёт к величию, то другой – к смерти. Кивни, если поняла.
Я не двигаюсь, хотя ощущаю волшебное облегчение на шее, будто с неё сняли тяжесть. Меня охватывает облегчение.
– Я не буду приказывать тебе, но мне нужно, чтобы ты признала, что слышишь меня, – её тон становится мрачным, незаметным для чужих ушей. Я киваю.
– Очень хорошо. Я уверена, ты оказалась в странном мире. То, что тебе пришлось пережить за последние два дня, без сомнения, было сущим мучением. Это не чья-то вина, а дар луны, солнца и звёзд.
Я сверкаю глазами. У меня нет другого выбора, кроме как сверкать. Эти последние несколько дней были чем угодно, только не даром судьбы. Они были пыткой.
Остальные мои конечности остаются неподвижными, королева обходит меня, будто я срубленное дерево на дороге. Она продолжает рассматривать гобелен за спиной парня. На нём изображена вселенная в виде металлической вышивки. Планеты, созвездия и переплетение нитей, которые я никак не могу истолковать.
– Мы происходим из рода тех, кто жил до появления людей, во времена между людьми и динозаврами, когда землёй правили одни Высшие. Уверена, ты слышала о большинстве из них. О вампирах, фейри, сиренах. Каждый из них более зловещий и смертоносный, чем предыдущий. Что ж, фейри были людьми природы. Они родились – или, если хочешь эволюционировали – среди обычных людей. Были земляные фейри, водяные, огненные, – говоря это, она указывает на другую тему. Они соединяются между собой от Луны до Земли и звёзд, переплетаясь так много раз, что невозможно представить, чтобы их когда-нибудь можно было разделить.
– А ещё были звериные фейри, – говорит она, и в её голосе слышатся гордость и осуждение одновременно. – Легенда гласит, что огромная звезда упала на Землю, и пыль от неё разлетелась по лесам всех континентов. Из праха выросли медведи, которые могли мыслить как люди, пантеры, которые могли говорить, и волки, которые могли превращаться. Как и все волки, мы с тех пор держимся своих стай. Наших дворов. Мы ни за что не сбиваемся с пути истинного.
Оборотни.
Она смотрит на меня, и я понимающе моргаю. Только тогда она продолжает.
– Конечно, тысячи и тысячи лет могут уничтожить даже тех, у кого нет возраста. Распущенных вампиров загнали в самые тёмные уголки мира. Похотливые сирены остаются в мрачных глубинах семи морей. А дикие фейри… что ж, никто не знает, что случилось с другими фейри. Они исчезли, когда появился первый человек. Будто одного присутствия людей было достаточно, чтобы уничтожить их всех. Но мы, волки… – она улыбается, – мы сохранили свою численность и власть благодаря Семи Дворам Регентов Волков. Семи континентам. Сотням территорий. Тысячам стай. И семи регентам, которые объединяют их всех.
