Текст книги "Укушенная (ЛП)"

Автор книги: Джордан Стефани Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Каликс убил Селесту. Синклер укусил меня.

Ничто уже не может быть прежним.

Моё будущее с Синклером и раньше было неопределённым, но теперь оно окутано туманом над влажными вересковыми пустошами. Нематериальным. Холодным. Фантомным больше, чем что-либо другое.

– Я буду рядом с тобой на каждом шагу, – говорит Уна, возвращаясь ко мне. Она сжимает мою руку. – Обещаю.

– Спасибо тебе, Уна. За всё.

– Ты – сестра, которой у меня никогда не было. – Уна целует меня в щеку, прежде чем открыть дверь, и именно этот жест заставляет меня выскочить из комнаты и направиться в лес, где меня ждут сверстники и самые могущественные оборотни в мире.

Я выхожу последней.

В бездонной синеве рассвета массивные, мускулистые фигуры оборотней сливаются воедино. Королевы, герцоги и графини собираются между дубами и соснами, которые росли прошлой ночью, а моховой ковёр танцпола теперь устлан красными и чёрными розами. Это похоже на кровопролитие. Похоже на разложение. Уна втискивается между лордом Аллардом и инструктором Шепардом, и на краткий миг я даже ощущаю проблеск счастья. Инструктор Шепард придвигается к ней ближе, чем необходимо, его щеки снова вспыхивают. Интересно, что произошло между ними прошлой ночью? Мне придётся спросить её об этом позже, потому что это будет позже.

Я никогда не покину этот замок.

Я с трудом сглатываю, переминаясь с ноги на ногу, пока жду в ровной шеренге своих сверстников. Рядом со мной только Эви, Син и Каликс, к счастью, на другом конце. Мне не нужно их видеть. Не сейчас. Просто пройди через это, говорю я себе. Обо всём остальном думай потом. Если я закричу или наброшусь на них, кто-нибудь из присутствующих убьёт меня. Я должна оставаться собранной.

На ветвях раскачиваются фонари, горящие алым пламенем, а небо над головой пронизывают тонкие лучи золотого света. Кажется, что мир объят пламенем.

Лира первой выходит из стаи оборотней, её голубые глаза пристально смотрят мне в лицо, а тело окутывает прозрачная белая пелена.

– Пора, – говорит она, воздевая руки к небу. Словно по ее волшебству, дождь моросит на нас, издавая тихую, но ледяную мелодию.

Льдинка в первое утро зимнего солнцестояния.

Я скольжу ногами по траве. По грязи. Помимо мелких приготовлений, с которыми мне помогла Уна, я не уверена, чего ожидать, и понимаю, что мне уже всё равно. Я просто хочу покончить с этим. Я хочу двигаться дальше.

Королева Сибилла выходит следом и занимает своё место рядом с Лирой. На голове королевы большая диадема, обсидиан – её душа. Она улыбается нам, и, хотя этот жест должен быть тёплым и исполненным обожания, у меня волосы встают дыбом.

По сути, это её вина.

Я не знаю как. Я не знаю почему. Я даже не уверена, что она сделала с подземельем… но это, должно быть, её вина.

– Добро пожаловать на Церемонию Вознесения, – объявляет она. – Для меня большая честь принимать у себя это поколение, поскольку вы занимаете свои законные места при наших дворах и стаях. С момента вашего Первого обряда мы – как ваши родители, ваши правители и ваш двор – были свидетелями того, как вы росли из щенков в лидеров. Вы учились. Вы сражались. Вы защищали этот двор даже раньше, чем самих себя. Сегодня утром вы будете вознаграждены за свою службу. Вселенная давным-давно одарила вас дарами, и теперь пришло время пожинать плоды солнца.

Как по команде, небо озаряется золотыми бликами.

Лира напевает, и этот гул сливается в песню, к которой вскоре присоединяется неистовый бой барабанов. Её мелодичный голос разносится в лучах восходящего солнца, неземной и ниспосланный небесами, и зрители начинают раскачиваться. Дождь пропитывает их чёрную одежду. Он пропитывает нашу белую одежду. Я смотрю направо. Эви бросает на меня нервный взгляд, прикусывая губу, когда её взгляд устремляется к дверям замка. Полагаю, я не единственная, кто беспокоится о сегодняшнем дне.

Когда песня Лиры заканчивается, оборотни замирают. Она моргает своими прелестными голубыми глазами и приседает в реверансе перед Королевой Волков Североамериканского двора, которая снова говорит.

– Те, кого примет солнце, будут приняты в Семь Дворов и навеки связаны нашими законами и образом жизни. Если вы согласны, пожалуйста, сделайте шаг вперёд, когда вас позовут, и выпейте. – Королева Сибилла достаёт из складок своего чёрного платья с оборками позолоченный кубок и, прижав его к шее, проводит когтем по горлу, делая неглубокий надрез, из которого кровь стекает в чашу.

Я быстро отвожу взгляд. Запах пропитывает всё вокруг, маскируя волшебный, насыщенный аромат подслащённой земли и запёкшейся крови. Я ненавижу это место. Ненавижу, но выхода нет. Так что я стою прямо и жду того момента, когда моё будущее навсегда будет принадлежать этому замку.

Если только, шипит у меня в голове тихий голос, Синклеру ты больше не нужна.

Но даже когда я думаю об этом, понимаю, насколько это нелепо. Прошлой ночью он сказал, что любит меня. Он не станет отрекаться от этого сейчас.

– Синклер Севери, первый в своём роде, рождённый от Королевы Волков Североамериканского двора и благословлённый под солнцем Скорпиона и луной Водолея, под звёздами Козерога, как Ткач Снов, не мог бы ты сделать шаг вперёд и занять своё место в качестве будущего этого двора под солнцем нового зимнего утра?

Я наклоняю голову.

Что-то в этом есть… странное. Солнце в Скорпионе, луна в Водолее, звёзды в Козероге.

Ткач снов.

Но Син – Торговец. Как и его мать, сказал он. Я быстро моргаю, и взгляд Эви возвращается ко входу в замок. Капли дождя впиваются в мою кожу, как сосульки. Я дрожу. Мой живот сжимается, словно в предвкушении. Но вокруг нас, кажется, всё в порядке. Син подходит к матери и берёт чашу. Он делает маленький глоток, облизывая губы, прежде чем проглотить.

– Я принимаю своё место, – заявляет он.

Несколько мгновений ничего не происходит. Я жду, что солнце вот-вот выглянет из-за горизонта, что мир взорвётся и вырастет заново. Но ничего. А потом… он падает на колени. Его сердце наполняется светом, который ярко просвечивает сквозь белую рубашку. Он вцепляется себе в грудь, и гортанный крик вырывается из него, когда этот свет пульсирует.

Один.

Два.

Три раза.

Появляется тень волка Синклера. Он превращается в призрачного серого зверя с пугающими красными глазами, прежде чем испариться с дождём.

– Альфа, – с гордостью говорит его мать. – Солнце объявило тебя Альфой. Поднимись и реализуй свой потенциал, Синклер Севери. Пришло время заявить о своих намерениях.

Син прерывисто вздыхает, прежде чем, спотыкаясь, подняться на ноги. Все еще держась за грудь, его рубашка порвана в тех местах, где когти слишком глубоко вонзились в нее, он хрипит:

– Я принимаю своё положение Альфы Ткачей Снов при дворе Королевы Волков на Североамериканском континенте и всегда буду соблюдать наши законы и образ жизни.

Ткач снов.

Я прикусываю губу, отчаянно пытаясь не обращать внимания на разгорающееся пламя в животе. Что-то не так.

«Единственный способ очнуться ото сна – это заметить всё, что в нём не так».

Я оглядываюсь по сторонам, но всё выглядит как обычно. Заколдованный лес полон оборотней, а парень, которого я люблю, – золотой принц – увенчан диадемой из волшебно сотканного солнечного света. Толпа оборотней ликует, празднуя даже громче, чем на балу, и у меня щемит в груди, потому что я тоже должна праздновать. Но… я не могу избавиться от чувства, сжигающего меня изнутри. Это похоже на ложь. Всё это похоже на ложь. Теперь взгляд Эви прикован к замку, её внимание сосредоточено на одной детали. Я следую за ней. Тем не менее, замок Севери остаётся огромным и устрашающим, утренний свет медленно проникает сквозь его несокрушимые стены и буйство плюща и флоры.

Всё в порядке, говорю я себе. Это тоже похоже на ложь.

Королева Сибилла кивает своему сыну и продолжает церемонию.

– Пожалуйста, выбери лидеров твоей будущей стаи, принц Синклер Севери. Помни, они станут твоими ближайшими союзниками и самыми дорогими друзьями. Вместе вы обретёте силу и станете единым целым. Вы навсегда останетесь братьями. Как стая Короля Волков, когда моё собственное правление закончится.

– Я так и сделаю. – Синклер поворачивается к нам, и его взгляд смягчается, когда он встречается с моим. «Прости», – одними губами произносит он.

И я понимаю, что сейчас произойдёт, ещё до того, как это происходит.

– Сначала, – объявляет Лира, – ты должен назвать свою пару – самого дорогого члена твоей стаи – перед официальным брачным ритуалом в день весеннего равноденствия. Принц Синклер Севери, пожалуйста, мудро распорядитесь судьбой этого королевства.

Мой желудок сжимается, и хотя я злюсь на него – даже если я, возможно, ненавижу его – мне становится дурно. Я не могу на это смотреть.

Син в нескольких секундах от помолвки с Эвелин Ли.

О Боже. Это будет больно.

«Я люблю тебя, Ванесса».

Зачем ему нужно было это говорить? Зачем ему нужно было меня кусать? Зачем ему нужно было лгать? Вопросы сыплются на меня один за другим, как удары в грудь. Я отказываюсь смотреть. Я отказываюсь дышать. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я хочу, чтобы Церемония Вознесения закончилась…

– Ванесса Харт, – говорит Син, – первая в своём роде, Укушенная, но не рождённая, благословлённая солнцем в Деве и луной в Скорпионе, под звёздами Ориона, как Видящая Истину, не могла бы ты, пожалуйста, выйти вперёд?

Ч-что?

Все взгляды обращаются ко мне.

Нет. Возможно, я неправильно его расслышала. Он просто сказал… он просто произнёс моё имя вместо имени Эви. Что он делает? Почему… почему? Син непоколебимо смотрит мне в глаза. Он повторяет свои слова среди волн смятения, охвативших толпу. Шок. В первых рядах все неестественно замирают. И… и он разжигает войну. Королева Чжэ издаёт низкий предупреждающий рык, но Сина, похоже, это не волнует. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, мои руки безвольно повисли по бокам, остальные мысли унёс ветер. Син. Он смотрит на меня в ответ, и надежда озаряет его прекрасные бордовые глаза.

Я моргаю. И моргаю. И моргаю.

Ему всё равно.

– Что, чёрт возьми, ты делаешь, Синклер? – Тихо… угрожающе спрашивает Эрик. Он делает шаг вперёд. – Обдумай своё решение здесь, или в качестве платы получишь свою голову – и всего своего двора.

В ответ клыки королевы Чжэ удлиняются, и низкий рык переходит в рычание. Её солдаты вторят ей, а король Чжие смотрит прямо на… на меня. У меня сжимается грудь. Это не могу быть я.

– Мы находимся в процессе церемонии, – прерывает его Лира, и её мягкий голос привлекает внимание каждого волка. Она говорит от имени звёзд. Они не могут игнорировать её. – То, что началось, нельзя отменить. Вознесение должно продолжаться. – Рычание усиливается. – Ванесса Харт, сделай шаг вперёд.

Конечности немеют, я делаю, как она говорит, хотя почти не чувствую, что двигаюсь. Королева Сибилла улыбается Ли, холодно и жестоко, и я замечаю Уну за её спиной. Уна, единственная в толпе, заливается румянцем, но когтей не видно. Она ободряюще машет мне пальцами.

Я сделаю всё, чтобы защитить её. Так же, как Син сделал это для меня.

– Всё будет хорошо. – Притягивая меня к себе и обнимая за талию, он шепчет эти слова мне в волосы. – Просто будь рядом со мной.

Затем он улыбается, и от этого зрелища у меня замирает сердце. Это так чисто. Такой он. Его большой палец ласкает моё бедро. Я слышу его слова прошлой ночи, будто это единственная мысль, оставшаяся у меня в голове.

«Я бы сделал всё, чтобы защитить тебя. Ты – вторая половинка моей души».

– Прости, – шепчет он мне на ухо. – Я больше никому не позволю причинить тебе боль. – Пауза. Ужасный, жестокий удар. Его взгляд вспыхивает, а голос становится ещё более принуждённым. – Просто не сопротивляйся.

Вот тогда-то и начинаются крики.

45

Стая из сорока волков врывается в лес со стороны замка.

Внутри по залам разносятся жуткие крики, полные внутреннего ужаса – стражники умирают, служанки захлёбываются собственной кровью, зловоние крови усиливается, удушая, – когда странные волки начинают прорубать себе путь сквозь королевских и благородных оборотней, словно снимая кожуру с луковицы. Первым рушится внешнее кольцо. Затем следующее. Брызжет кровь. Внутренности вываливаются из распоротых животов, хлюпая по земле рядом с немигающими глазами и безвольными когтями. Новая стая не пирует. Она только убивает.

«Засада», в ужасе думаю я. Спланированное нападение.

Но этого не может быть. Этого не может быть на самом деле.

Королева Чжэ преображается, когда стая прокладывает себе путь через двор, но слова инструктора Шепарда во время боя эхом отдаются в моих ушах. «Если ты перекидываешься в разгар битвы, войны, ты теряешь преимущество».

И действительно, в ту долю секунды, когда спина Королевы Волков Азиатского двора ломается, волк прыгает на неё сверху и одним укусом отрывает голову от шеи. Поражённая, я вскрикиваю, а Эвелин ревёт. Однако её руки не двигаются. Голова не дёргается.

Это… это как будто она тоже не может пошевелиться.

Принуждение.

Син застывает рядом со мной, резко выдыхая.

– Чёрт.

Я пытаюсь пошевелить костями, конечностями, но он прижимает меня к себе железной хваткой, пока мы поглощаем ударную волну насилия.

– Син? – шепчу я, и этот ужасный внутренний инстинкт оседает у меня в животе, как полный карман кирпичей в океане. – Син.

– Скоро всё закончится, – быстро говорит он, проводя руками по моим волосам, вниз по рукам.

Ложь.

Я слышу его слова будто издалека. Он не мог их произнести. Они не имеют смысла.

– Что ты наделал? – шепчу я.

Он с трудом сглатывает и говорит:

– То, что было нужно.

И я в свободном падении. Падаю с небес и разбиваюсь об океан. Я тону. Вокруг меня старейшины вступают в бой. Они научились у королевы Чжэ, и они не трансформируются. Инструктору Шепарду удаётся вырвать сердце из груди серого зверя, и лорд Аллард быстро выхватывает свой меч, чтобы обезглавить чёрного волка, который проскочил мимо, чтобы напасть на оставшуюся королеву.

Королева Сибилла рычит, когда их головы падают к её ногам. Она оглядывается по сторонам. Хаос разбивает её идеальный ритуал на миллион осколков. Она выпускает когти и бросается в бой. Мои одноклассники тоже. Порция. Антуанетта. Майлз, Эрик, Катерина. Каликс. Они бросаются на кровожадную стаю с поразительным мастерством.

Но этого недостаточно.

Мои кости кричат, что этого будет недостаточно. Эти волки – они почему-то сильнее всех нас. Они движутся с невероятной скоростью. Когда один из них хватает солдата за лодыжку, сбивая его с ног, они замедляются настолько, что я успеваю заметить их уши. Они – люди. А у рыжеватого волка рядом с ними – у меня сужается зрение – два ряда зубов. Одна пара острых и волчьих, другая… тоже человеческих. Как будто у этих волков… их превращения пошли не так.

Руки Сина сжимаются, и он прижимает меня к своей груди, защищая от большей части резни, но не от всего. Он не может скрыть всего этого.

– Син, пожалуйста, – умоляю я, но мое тело по-прежнему отказывается двигаться. Мой разум всё ещё отказывается верить, что в этом замешан Син. Только не снова. Это намного хуже, чем раньше. Кровь с моих рук растеклась повсюду… повсюду. По всем. Эви снова кричит, и слёзы текут по её лицу, когда её отец присоединяется к матери, лежащей на земле. Когда её брат отрывает волка от горла Нетти. – Отпусти меня! Позволь мне сражаться!

Син быстро отводит взгляд, когда Нетти падает, и на его лице появляется страдальческое выражение. Затем резким голосом:

– Я не могу.

– Они умирают…

Его кости дрожат, будто он хочет драться. Будто он хочет измениться. Но он… это не так. Я не понимаю, почему это не так. Я чувствую напряжение в его теле. Более того, он потрясён происходящим вокруг нас. Но как он может быть таким? Он заставил меня; он ожидал этой драки. Этой казни.

Син – Ткач снов.

Он лгал о своей силе. Снова и снова он скрывал от меня правду, так тщательно формулируя свои ответы, всегда так тщательно. Говорил ли он мне когда-нибудь правду? Я думала, что могу видеть дальше золотого принца, но, возможно… возможно, я совсем не знаю Сина.

– Ты сказал, что любишь меня, – рычу я. – Это было правдой?

Он вздрагивает, когда белый волк сжимает челюсти на животе лорда Алларда и с молниеносной свирепостью разрывает его на части. Другой зверь бросается на инструктора Бхат, и она с криком падает на землю. Мать Сина перепрыгивает через свежий труп, чтобы броситься в погоню, и ее корона падает на пропитанные кровью лепестки.

– Ты знаешь, что это так, – говорит он. – Так не должно было случиться.

«Я бы сделал всё, чтобы защитить тебя».

– Тогда отпусти меня.

Он отрывает взгляд от резни и смотрит на меня. На секунду мне кажется, что он мог бы это сделать. Я думаю, он мог бы прислушаться.

– Пожалуйста, – выдыхаю я и клянусь, что вижу его там. Парень, которого я люблю, всё ещё где-то там. Раздираемый нерешительностью. Это не должно было случиться так. – Пожалуйста, Син.

В его глазах мелькает отчаяние. Его запах окутывает нас, как дым.

Затем его лицо мрачнеет.

– Нет.

На этот раз моё сердце не разбивается. Оно разлетается вдребезги.

Позади него Лира с криком убегает от огромного волка, огибая статую скорпиона. Каликс настигает зверя прежде, чем они успевают прикоснуться к ней. Большинство наших инструкторов уже пали. Они были застигнуты врасплох. И Уна… я кричу, когда инструктор Шепард защищает её мечом лорда Алларда. Он держит её за спиной, но даже он не может сражаться со столькими волками одновременно. Его движения замедляются от усталости. Одному из них удаётся порезать ему бедро, и он натыкается на ближайшее дерево. Оставляя Уну уязвимой.

Это снова Селеста. Паника сжимает мне горло.

– Син, помоги ей! Помоги им!

Нет. Он не двигается. Вместо этого Каликс бросается вперёд, рыча и отбрасывая одного волка к деревьям, прежде чем оторвать голову другому. Третий хватает его за спину. Моё тело сотрясается от сдерживаемого гнева, когда мои пятки вонзаются в землю, но Син не освобождает меня от своего принуждения. Я не могу пошевелить и пальцем, когда ещё два волка с дымящимися мордами набрасываются на мою самую старую подругу в этом замке и инструктора, которого я ненавидела больше всего. Прямо сейчас они не чувствуют никакой разницы. Уна или Шепард. Они оба будут истекать кровью.

Нет, нет, нет.

– Если ты не прекратишь это прямо сейчас, – говорю я Сину, тяжело дыша от усилий освободиться от его принуждения, чтобы успеть к ним, – я буду ненавидеть тебя вечно.

– По крайней мере, ты будешь жива, чтобы ненавидеть меня.

Слова слишком знакомые. Это не может быть совпадением.

– Как долго ты это планировал?

Он сжимает челюсти, когда пристально смотрит на меня. Он с трудом сглатывает.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, Ванесса. Ты… ты поймёшь, когда узнаешь правду. – Когда я яростно качаю головой, его руки снова сжимаются. Он заставляет меня посмотреть на него. – Я здесь не злодей. Всё это я сделал ради…

– Не смей говорить, что ради меня.

Его глаза сужаются.

– Я думал, ты не хочешь, чтобы я лгал.

Внутренняя ненависть пронзает меня насквозь. Я чувствую себя отравленной. Это разъедает меня. Это чувство отличается от всего, что я когда-либо испытывала – к Каликсу, к Эви, к королеве и двору. Даже к самой себе. Когда мои одноклассники падают вокруг меня, когда я смотрю в глаза парню, которого любила, это меняет меня.

Это поглощает меня.

Благодаря нашей общей духовной связи, Син тоже это чувствует.

– Не делай этого, Ванесса. – Его руки дрожат, и когти вырывается из пальцев. Он прокалывает моё платье, но не кожу. Даже сейчас он хочет защитить меня, и когда он снова говорит, его голос твердеет. – Послушай меня сейчас – услышь правду в моих словах – я люблю тебя. Я чертовски люблю тебя. Этот двор разорвал бы тебя в клочья. Ты бы этого не пережила. Я говорил тебе: я бы проклял всё это ради тебя. Ради тебя, Ванесса, ты меня понимаешь?

Слёзы застилают мне глаза, и каждое слово – чистая правда. Каждое слово причиняет боль. Я чувствую, как чувство спокойствия пытается охватить меня, но я отвергаю его. Это не может быть ради меня. И да, я любила его. Я любила его так сильно, что это почти сломило меня. Но…

Шепард выпрямляется и подхватывает Уну под руку. Его взгляд устремляется к замку. Они бросаются бежать, и мои глаза расширяются, когда Уна спотыкается. Инструктор Шепард в ужасе оглядывается на неё. Это занимает всего секунду.

– Уна! – Я кричу так громко, что стекла в замке вибрируют. Трещат. – Нет!

Моя нога скользит вперёд на дюйм.

Серый волк мгновенно душит её, и земля уходит у меня из-под ног, когда его клыки вонзаются ей в грудь. Они с хрустом раздирают кость и вырывают сердце Уны. К горлу подступает желчь. Я прячу лицо на груди Сина, не в силах смотреть, а он отчаянно пытается утешить меня, чтобы всё стало лучше, но у него ничего не получается. Уна мертва.

Она мертва, и её кровь проливается на землю. Когда я снова оглядываюсь, инструктор Шепард прижимает к себе её тело. Тот же серый волк отрывает голову от его шеи.

Слева от меня Катерина пытается убежать, но волки слишком быстры. Я могу только наблюдать, как один из них швыряет её на землю, разрывая на тысячи кусочков кожи, крови и костей. Волк роется в её внутренностях, как в песочнице. Копает и копает, пока она не перестает существовать.

Майлз следующий. Он умирает ещё легче. Разрываемый на куски двумя волками.

Каликс хватает Порцию, прежде чем они успевают убить и её тоже. Эрику не так повезло. Его хватают за горло одним когтем, а другим – за спину. У него вырывают позвоночник, и он корчится, прежде чем лишиться сердце. От криков Эви в замке разлетаются стекла. На нас сыплются осколки стекла. Мы чувствуем себя разбитыми, а сердце Эви разрывается на части. Мне до боли хочется взять её за руку. Обнять её. Быть с кем угодно, только не с Сином.

Но Нетти… она бросается на чёрного волка и вместо этого вонзает коготь ему в грудь.

– Пошел ты! – кричит она с боевым кличем.

– Нетти, остановись, – умоляет Эви, борясь со своим принуждением, пока её спина дрожит. – Нетти, иди сюда! Отойди! – Земля сотрясается от сдерживаемой силы Эви, но она не может освободиться от магических пут. Теперь её слёзы текут быстрее.

– Что ты делаешь? – Нетти кричит на Эви через поле. Она вырывает ещё одно сердце у другого волка, орган всё ещё бьётся, и насаживает его на свой коготь. Землю усеивают мёртвые тела. Везде. Повсюду кровь. – Помогите мне! – Её золотистые глаза умоляют Эви двигаться, бороться, прежде чем перевести взгляд на меня и Сина. – Что, чёрт возьми, происходит? Почему вы все просто стоите…

Один из волков прыгает, не обращая внимания на вопль ярости и страха, который издаёт Эви, и вцепляется в Антуанетту между двумя словами. Её тело дёргается. Она извивается, но у Нетти нет ни единого шанса. Не тогда, когда на неё наваливается другой волк, и ещё, и ещё, пока её тело не исчезает из виду. Однако я всё ещё вижу ту секунду, когда её душа покидает тело, потому что рот Эви приоткрывается в беззвучном рыдании. Как и в случае с Катериной, Нетти просто… исчезла.

Мертва.

В моей груди словно прорвало плотину, поток горя – агонии – хлынул при виде окружающей нас бойни. От ощущения предательских рук Сина, обнимающих меня. Они всё ещё образуют клетку. Его слова образуют клетку. «Просто не сопротивляйся». И я не сопротивляюсь. Я носила их дурацкие платья, я посещала их дурацкие балы, я играла роль их жалкого, покорного, Укушенного оборотня, пока это чуть не убило меня. Пока это не убило их – их всех. Друзей. Врагов. Они лежат на лесной подстилке, разбросанные вместе, красные. Всё красное. И я больше не могу этого выносить. Я не могу оставаться замороженной.

Не буду.

Взглянув на свою ногу, я понимаю, что клетка, в которой я нахожусь – в которой находится моя сила, – начала трескаться, и моя ярость… моя ярость – это разрушительный удар.

– Это… это твоя вина, – рычу я на Сина, который в тревоге морщит лоб.

И я толкаю его.

Я толкаю его достаточно сильно, чтобы он отшатнулся, но я не даю ему возможности заговорить. Я поворачиваюсь, чтобы помочь остальным – выжившим. Каликсу. Порции. Лире. Королеве. Хотя они всё ещё пытаются сражаться, волки постепенно оттесняют их на середину поляны. Их взгляды встречаются с моими, когда я бросаюсь вперёд, чтобы занять своё место среди своего двора.

– Ванесса! – раздаётся у меня за спиной голос Син. – Ты не понимаешь…

– Лжец, – шиплю я сквозь зубы. Потому что я действительно понимаю. Я точно знаю, кого винить. Каликс встречается со мной взглядом и, кажется, тоже понимает – его золотистый взгляд наливается яростным красным, и на этот раз он остаётся таким.

Альфа.

Я содрогаюсь от осознания этого. Конечно, альфа. У волка, убившего Селесту, были красные глаза. Его глаза. Должно быть, он их как-то прятал. Но… всё это кажется таким незначительным сейчас, когда королева Сибилла в замешательстве поднимает свои когтистые руки. Сдаваясь. Её волосы падают на глаза, а пот и кровь прилипли чёрными прядями ко лбу. К носу. Она похожа на корабль, разбитый волной. Растрёпанная и сломленная. Гнев всё ещё звучит в её голосе, когда она пытается шагнуть навстречу Сину. Когда волки, рыча, преграждают ей путь, в её обсидиановых глазах появляется подозрение.

– Синклер, сынок…

– Не называй его так. – Из-за деревьев выходит женщина, и стая злобных волков опускается на задние лапы. Они кланяются.

Моё сердце, наконец, замирает.

Эта женщина похожа на королеву, её точёные черты лица подчёркнуты знакомой проницательной гримасой, но более того… я знаю её. Моё зрение сужается при виде её знакомого лица, и сквозь него пронизывает жгучая боль в голове. Я чуть не сгибаюсь пополам от шока, но Каликс поддерживает меня свободной рукой.

Эти тёмно-серые глаза следят за движением, бурлящим, как шторм в Атлантике.

Женщина поднимает забытую корону, лежащую рядом с изуродованным трупом – как я понимаю, Эрика – и надевает её себе на голову. Вытягивает шею, словно пытаясь приспособиться к её огромному весу, прежде чем снова найти меня. Она улыбается, обнажая острые белые клыки.

Женщина из подземелья.

Однако, она – не человек, не какая-то несчастная жертва пыток королевы, потому что Синклер Севери неохотно встречается с ней взглядом и подходит ко мне, говоря:

– Привет, мама.

46

– Мама? – эхом вторю я.

Меня охватывает смятение. Товарный поезд проносится сквозь моё тело и разум, уничтожая то, что осталось.

Мама…

Это невозможно. Синклер – сын королевы Сибиллы Севери. Он… он…

Лжец, у меня внутри всё дрожит. С тех пор, как он укусил меня, он был не кем иным, как лжецом и предателем.

И всё же, даже когда я думаю об этом, мне кажется, что это несправедливо. Он защищал меня. Он заботился обо мне. Я смотрю на него – на парня, который чуть не стал моим женихом, – и он хмурится в ответ.

– Ты ещё не могла знать. – Он приближается медленно. Осторожно. Волки расступаются перед ним без колебаний. – Я хотел рассказать тебе. Я хотел, чтобы ты всё знала, но… она сказала, что ты не готова к этому.

– Она – его мать, – говорит женщина, направляясь к нам в хлопковом свитере и джинсах. Современная одежда противоречит короне и царственной манере, с которой она держится. Это почти рисует менее опасную картину, пока она не облизывает свои клыки. – Привет, Ванесса, дорогая. Меня зовут Кора Севери. Я так рада снова тебя видеть.

Нет.

Кора Севери.

О боже, нет.

Я проглатываю приступ тошноты. Предательница крови. Мать Каликса. Я смотрю на Каликса широко раскрытыми глазами. Его руки безвольно опускаются, и Порция, не удержавшись на ногах, падает в грязь и кровь. Остатки резни забрызгивает руки и пачкает её прозрачное белое платье, когда садится в них, дрожа. Каликс не замечает её ужаса. Он не замечает ничего, кроме женщины – Коры, своей матери.

– Мама? – спрашивает он, и его голос срывается на этом слове, выдавая почти два десятилетия боли и травм.

Однако Кора смеётся, и этот лай настолько лишён юмора и эмоций, что звучит совершенно нечеловечески.

– Нет. – Она бросает взгляд на королеву Сибиллу и спрашивает: – Ты хочешь рассказать им, сестра? Или это сделать мне?

– Нет, – выплёвывает Сибилла. – Ты мертва. Я оставила тебя умирать.

Син поворачивает к ней голову, и в нем раздаётся рычание.

Кора улыбается, что свидетельствует о его очевидной преданности и непоколебимом послушании, и моё сердце замирает. О, Син. Мне хочется придушить его. Я хочу причинить ему боль.

– Да, ты бросила меня, но я не умерла. Ты думаешь, что твоё предательство было неожиданным? Ты жаждала моей короны с того момента, как поняла, что значит для тебя быть младшей. Сибилла Запасная. – Глаза Коры темнеют. – Когда я обрела маленький проблеск счастья, я поняла, что ты украдёшь его у меня.

Губы Сибиллы приподнимаются, обнажая два острых клыка, с которых капает кровь.

– Ты украла его у самой себя. Ты убила своего возлюбленного.

– Мне было наплевать на моего возлюбленного-человека. Он был никем для меня, – рычит Кора. «Ложь», думаю я, чувствуя, как горячая магма охватывает моё сердце. Она лжёт. Но в её глазах нет ни капли сожаления или печали. Её ноздри раздуваются. – Ты изгнала меня, полагая, что сможешь заставить меня стать Одиноким Волком, но я этого не сделала. – Кора поднимает руки, будто дирижирует великой симфонией, и её странная стая поднимается. Теперь, когда битва утихла, я вижу больше несоответствий в их трансформации. Разные конечности. Скрюченные пальцы вместо когтей. Сморщенные, узловатые шипы. Они… трансформировались. Оказавшись между человеком и чудовищем. – Я всего лишь создала семью, которая не бросила бы меня.

Я задыхаюсь.

Укушенные люди… Селеста.

Это сделала Кора. Она укусила их. Она покусала их всех. Я перевожу взгляд со стаи волков на злобный хмурый взгляд Коры, и внезапно отсутствие человечности обретает смысл. Она пожертвовала своей душой.

– Син, – шепчу я, слова срываются с онемевших губ, – что ты наделал?

Вместо ответа он в отчаянии протягивает ко мне руку, его охватывает страх. Настоящий, осязаемый ужас от собственных действий. Но Кора подходит к нам и отводит эту руку, притягивая его к себе.

– Сынок, – говорит она. – Ты сделал это.

Мелодичное обожание – ложь, даже если это не в её словах. Я чувствую это.

Она обхватывает ладонями его лицо и по-матерински целует в щеки.

– Я так горжусь тобой.

– Это… это не должно было случиться таким образом, – повторяет он, вырываясь из её объятий. Он пятится ко мне, и Кора отслеживает это движение. Нашу близость. Её взгляд сужается, и она облизывает губы, прежде чем выдавить из себя ещё одну улыбку.

– Они не сдались, – просто говорит Кора. – Это был их выбор.

Сибилла проталкивается мимо странных волков, с поразительной силой отшвыривая от себя одного, в то время как остальные застывают в молчаливом наблюдении. Кора приказывает им не нападать, даже когда её сестра подходит с выпущенными когтями и встаёт перед Сином, словно защищая его.