Текст книги "Укушенная (ЛП)"
Автор книги: Джордан Стефани Грей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– Твоё молчание настораживает, – говорит он. – Ты расстроена из-за прошлой ночи или наслаждаешься этим? – Затем, понизив голос, он бормочет: – Ненавижу, что не могу сказать.
Я прикусываю губу, пока его большой палец не вмешивается.
– Ванесса, – он нежно касается моих губ, – мне действительно нужно, чтобы ты ответила на этот вопрос.
– Я… не расстроена, – наконец говорю я, отваживаясь взглянуть на него. Он смотрит на меня прищуренными глазами, изучая так тщательно, что с таким же успехом я могла бы быть полностью обнажённой. – Это не так, – обещаю я. – Это просто…
– Да?
– Я никогда… ни с кем такого не делала, и я никогда раньше не просыпалась с парнем.
Он на мгновение задумывается, а моё сердце всё это время колотится так, словно я в свободном падении.
– Ты когда-нибудь…
– Нет. – Боже. Я подумываю о том, чтобы натянуть одеяло на пылающее лицо. Могу представить, что сказала бы Селеста: «Если ты собираешься бежать на вторую базу, ты должна, по крайней мере, суметь сказать об этом». Но говорить об этом с ней – это совсем не то же самое, что говорить с Сином. Во-первых, потому что она знала обо мне всё, хорошее и плохое. Во-вторых, потому что она рассказала мне гораздо больше, чем я хотела бы услышать (у Марка довольно маленький указательный палец, но его скорость нажатия кнопок на контроллере PS5 определённо пригодилась). И, в-третьих, потому что тогда не она поцеловала бы меня.
Син выжидающе смотрит на меня, ожидая продолжения. Я накручиваю на палец фиолетовую прядь волос.
– Я прошла весь путь только один раз, но Селеста… Она сказала, что это не считается. – В её защиту можно сказать, что Грант Остин едва успел снять штаны, прежде чем кончить.
– Понимаю. – Он по-прежнему пристально наблюдает за мной, и его сердце нервно бьётся. – Итак… никаких жалоб?
Непрошеная улыбка появляется на моих губах.
– Нет. Никаких жалоб, Синклер. А у тебя?
Он берёт меня пальцем за подбородок и притягивает к себе для поцелуя, от которого у меня поджимаются пальцы на ногах.
– Ты само совершенство, Ванесса, – говорит он. Правда. Светлячки в моём животе размножаются тысячами.
– Думаю, всё, что нам теперь остаётся, – это чтобы кто-нибудь ворвался и застал нас, – говорит он, и в этот момент волшебная дымка вокруг нас рассеивается.
Это отрезвляющая мысль. Я со вздохом отстраняюсь от него, кутаясь в одеяло.
– Нам повезло, что они этого не сделали.
– Всё будет хорошо.
– Знаю, ты в это веришь, но это не значит, что это правда.
– Ванесса…
– Эви ударила меня кинжалом за то, что я обняла тебя, – говорю я. – Она бы убила меня за это или заперла в той грёбаной темнице. Что мы делали прошлой ночью… Это не должно повториться. Это… это была случайность.
– Случайность, – тупо повторяет он.
– Да, – отвечаю я, хотя даже для моих ушей это звучит совершенно неубедительно. – Мы увлеклись. Это была плохая ночь, и нам обоим было грустно, и это… это была не наша вина.
Син кивает, будто я вылила ему на голову ведро ледяной воды.
– Прости. Мне не следовало приходить сюда. – Он слезает с моей кровати и тянется за рубашкой, которую мы бросили на пол. Натягивая её, разглаживая на своей рельефной груди, он быстро проводит рукой по своим шелковистым волосам и направляется к двери.
– Син, стой.
При моих словах он замирает, его плечи внезапно напрягаются.
– Мне не следовало приходить, – повторяет он.
– Но ты пришёл.
– Да.
– Почему?
Он оглядывается на меня, и его бордовый взгляд снова обжигает.
– Вероятно, по той же причине, по которой я чуть не выпотрошил принцессу Эвелин Ли посреди тронного зала.
Ах да. Я засовываю руку под одеяло и заправляю рукава ночной рубашки на место, натягивая шёлковое кружево на грудь. Приведя себя в порядок, я сбрасываю одеяло и встаю.
– Так не должно продолжаться. Одного из нас убьют.
Он раздражённо рычит и опускает взгляд.
– Знаю.
– И я… – Я колеблюсь, прежде чем признаться, но мне нужно, чтобы он знал. Мне нужно, чтобы он знал, что, если бы у меня был выбор, я бы выбрала его. – Ты подходишь для этого двора. Из тебя получится великий король.
– Ты не можешь знать этого наверняка.
– Я имела в виду всё что сказала прошлой ночью. Ты хороший.
Он поворачивается на пятках лицом ко мне, наблюдая, как солнечные лучи танцуют на моём теле.
– Наверное, с моей стороны прозвучит очень раздражённо, если я признаюсь, что устал от того, что не получаю желаемого, не так ли?
Я ничего не могу поделать с тем, что на моё лицо возвращается улыбка, хотя бы на секунду.
– Да.
Он снова кивает.
– Хорошо, тогда я этого не говорил.
– Хорошо.
Он опирается рукой о стену, и на его лице появляется меланхоличное выражение. Весь свет, оставшийся в комнате, мгновенно гаснет.
– Я тут подумал о подземелье…
– Я тоже, – говорю я. – Люди что-то упоминали – каждого из них собирала женщина с чёрными глазами. Это должно быть…
– Королева, – заканчивает он за меня.
– И, если она собрала их так быстро, – продолжаю я, – значит, ей должны были сообщить о них заранее. Обо всех нас.
– Да, – говорит Син. – Мы думаем об одном и том же. Один волк-изгой не смог бы покусать всех этих людей. Они были бы сломлены и бездушны, если не мертвы окончательно. Логически это не имеет смысла.
– Так, может быть, стая изгоев?
Он качает головой.
– Оборотни населяют достаточно много территорий на этой планете, так что целая стая не должна остаться незамеченной. Вероятно, это кто-то из этого двора. Кто-то, обладающий влиянием и властью, кто мог бы приказать нескольким оборотням помочь ему.
– И ты думаешь…
– Я пока не хочу говорить, что думаю, – честно признается он. – И даже не уверен, почему. Но, если я прав, тебе нужно быть осторожной. Веди себя как можно лучше. Приходить к тебе в комнату было глупо, но я хотел проведать тебя. – Он смотрит на меня, используя своё следующее заявление как оружие. – Знаешь, я рад, что пришёл. Мне не следовало приходить, но я не жалею ни об одной секунде.
Правда.
Мои щеки вспыхивают. Я мгновенно вспоминаю грубые звуки, которые он издавал, его шёпот обожания, ощущение его языка и рук.
– Я… я тоже.
Он улыбается, и от этого зрелища у меня подкашиваются колени.
– Ты помнишь, как ты в первый раз обратилась? – резко спрашивает он. – Когда ты ворвалась в тронный зал и попыталась напасть на принцессу?
– Да. – Как будто я могла это забыть.
– Вот тогда-то я и понял, что ты мне нравишься. Никто никогда раньше не противостоял Эви, никто никогда не выступал против двора. Ты вспыльчивая, добрая и чертовски упрямая, и я восхищался этим с того момента, как встретил тебя. – Он делает шаг вперёд и в мгновение ока оказывается передо мной, касаясь моей щеки. Его тень поглощает меня при дневном свете. Он огромный, он повсюду, его руки снова горячие и настойчивые. – Ванесса, не ходи больше в ту темницу. Не думаю, что тебе там безопасно находиться. Если этот двор пытает этих заключенных, тебя убьют, когда найдут.
– Хорошо, – обещаю я. – Я буду держаться подальше.
На данный момент.
С тех пор, как погиб инструктор Альварес, я стала ещё большим изгоем, если это возможно. Кроме нашей прогулки вдоль дамбы с Нетти, никто со мной не разговаривает. Даже Порция и Майлз. Я подозреваю, что Эви угрожала им, но, может быть, я действительно такая обуза.
Теперь, когда Син снова начал игнорировать меня ради нашей безопасности, я хожу на уроки и возвращаюсь с уроков одна, используя это время, чтобы подумать о заключённых в подземелье. Королева Сибилла похитила их. Она привела сюда людей, чтобы пытать их… но зачем? Син, очевидно, думает, что она замешана в более крупном заговоре, но как? И какое отношение ко всему этому имеет Селеста?
У меня голова идёт кругом от вопросов, на которые нет ответов.
Заключённые не выживут, и на это должна быть причина. Причина, по которой в прошлом людей кусали и превращали, но теперь они, скорее всего, умрут. Я – единственная из новой группы, кто выжил… во всяком случае, из тех, о ком мы знаем.
То количество души, которое это отнимет у них, разобьёт их мозг и тело вдребезги, как зеркало. Слишком много фрагментов пропало, и их невозможно полностью восстановить.
Если оборотень отдаёт частичку своей души тому, кого он кусает, значит, оборотни, вызывающие эти изменения, должны стать слабее после стольких экспериментов. Где-то должен быть признак этого – в них самих. Мои руки сжимаются в кулаки. Я обещала Сину, что больше не пойду в это подземелье, и я этого не сделаю… если только мы как можно скорее найдём улику, которую сможем использовать, чтобы осудить преступника. Смерть Селесты связана с этим. Моё изменение связано с этим. Заключенные, этот двор – всё это связано.
Если бы я только знала, как.
Я заправляю волосы за ухо и, шаркая ногами, поднимаюсь по лестнице на следующий урок. Я так погружена в свои мысли, что почти не замечаю неуклюжего, задумчивого охранника, стоящего передо мной.
Каликс стоит возле класса Алхимического Конструирования, скрестив руки на груди, а его взгляд горит злобным жёлтым светом. Я заглядываю через его плечо в класс и вспоминаю нашу ссору. Вспоминаю его мрачный голос и пристальный взгляд. «Это всё, на что ты способна?» Я краснею, когда от его слов мурашки пробегают по моей коже.
– Каликс, – тихо говорю я, стараясь обойти его, не слишком пристально глядя в глаза. Он снова преграждает мне путь.
– Нет, – говорит он. – Я просил тебя остановиться.
– Что? – нахмурившись, я поднимаю бровь и пытаюсь пройти мимо него во второй раз. Он, конечно, не просил меня остановиться, но всё равно хватает меня за запястье, удерживая на месте. Все приятные ощущения, оставшиеся от того, как нежно он промывал мою рану, мгновенно исчезают. От разочарования у меня закипает кровь. – У тебя галлюцинации, или это твоя версия шутки? Пошевеливайся, Каликс.
Порция взлетает по лестнице, замечает нас и быстро прячется за Каликсом, чтобы войти в класс, не сказав мне ни слова. Если бы я только могла присоединиться к ней. Я сердито смотрю на него, уверенная, что мои фиолетовые глаза темнеют с каждой секундой.
– Отпусти меня, – рявкаю я. Однако его пальцы не разжимаются. Напротив, они сжимаются ещё сильнее, и он прижимает меня к себе прямо там, в коридоре.
– Нет, – рычит он.
На лестнице позади меня раздаются шаги, а затем кто-то кладёт руку мне на плечо. Прикосновение пропитано порочным теплом. Знакомым теплом. О, слава богу.
– Кузен, – мурлычет Син. – У тебя есть причина приставать к нашей дорогой Укушенной в коридоре?
Син встаёт передо мной, его рука скользит по моей спине, когда он демонстративно вклинивается между нами, сталкиваясь нос к носу и грудь к груди со своим старшим кузеном. Хотя Каликс отпускает меня, он не отстраняется от принца. На самом деле, глаза охранника вспыхивают и становятся жёстче. Я замираю, выглядывая из-за плеча Сина, пытаясь оценить опасность. Нас окутывает аромат, которого я никогда раньше не замечала – цитрусовый и ванильный, похожий на лимонный пирог. Ревность.
Но… но это не может быть правдой. Только не тогда, когда он исходит от них обоих.
– Приятно с тобой увидеться. – Каликс прищуривается и наклоняет голову. – Это странно. Я искал тебя прошлой ночью, но не смог найти. Есть какие-нибудь предположения, где ты был?
Син смеётся, но это звучит неправильно. Холодно.
– Если ты хотел одолжить непристойный журнал…
– Тебя снова не было, – рычит Каликс, и у меня кровь стынет в жилах. Он совершенно серьёзен. Мурашки пробегают по моим рукам от предупреждения в его голосе – предупреждения, которое я когда-либо слышала только в свой адрес. Син, однако, кажется, не так обеспокоен этим, как я.
– Мне позволено жить своей жизнью, Каликс, – говорит он с насмешкой, всё ещё стоя передо мной, защищая меня. И если Каликс ещё не знал о нас, то теперь знает. То, как он смотрит на меня, говорит мне об этом, и ему это совсем не нравится.
«Тебе следовало держаться от него подальше».
Его глаза сверкают золотом.
– Ты знаешь, что происходит, когда пропадаешь без вести.
Син расслабляется, тяжело вздыхает и, обняв меня за талию, оттаскивает от Каликса, чтобы прислониться к камню за нашими спинами.
– Знаю. Мне жаль.
Каликс кривит губы.
– Нет, это не так.
Син усмехается – его красивые губы слегка подёргиваются, что совершенно не соответствует грубым чертам лица его кузена.
– Да, не так.
– Ублюдок.
– Мудак.
– Королевская задница.
– Предательская пиявка.
Они обмениваются колкостями так, как девушки могли бы обмениваться искренними чувствами в туалете после полуночи, и наблюдать за этим увлекательно. Увлекательно и пугающе. Кажется, я не могу дышать, когда мой взгляд мечется между ними, светлыми и тёмными. Принцем и его стражем.
Громко рассмеявшись, Син подходит к Каликсу, хлопает его по плечу, и напряжение, кажется, покидает их обоих. Когда Каликс фыркает и закатывает глаза, давление в моей груди немного ослабевает. Я не хочу видеть, как они ссорятся. Ни о чем, но особенно не обо мне – бессмысленное беспокойство, понимаю я, когда в следующую секунду раздражённый взгляд Каликса встречается с моим. Как будто он только что вспомнил, что я всё ещё здесь.
Я стараюсь не чувствовать себя оскорблённой.
– Тебя вызвали, – просто говорит он, будто это точно объясняет, почему он держал нас троих взаперти за пределами класса.
– Зачем? – спрашивает Син, снова встревая в разговор, но Каликс игнорирует его, слишком занятый изучением моего лица.
– Я… я ничего не делала, – спешу сказать я. – Клянусь.
Но взгляд Сина встречается с моим, и… у меня скручивает желудок. Чёрт. Я действительно кое-что сделала. Я не только развлекалась с принцем, но и нашла темницу, полную заключённых-людей, напротив лагуны. Дерьмо. Кровь шумит у меня в ушах. Хотя я с трудом сглатываю, я сохраняю осторожный зрительный контакт, решив не давать Каликсу повода заподозрить меня.
Однако он всё равно замечает, как учащается мой пульс, и тихо говорит:
– Я предупреждал тебя, чтобы ты была осторожна.
– Я была, – инстинктивно отвечаю я, хотя это ложь, и это не так. Я не была.
Чёрт, чёрт, чёрт.
Страх пробирает меня до костей. Кто мог на меня донести? Когда Лира была со мной, на лестнице стояла охрана, но она спрятала меня в лагуне. И… Лира.
У меня скручивает желудок.
Я забыла об Оракуле. Как я могла быть такой глупой? Конечно, она должна была признаться. Она работает непосредственно под началом королевы.
– Эй. – Каликс дотрагивается до моей руки – одно быстрое прикосновение, от которого меня словно ударяет током. Будто я проклята. Я отскакиваю в сторону – чуть не выпрыгиваю из собственной кожи – и его лоб морщится от такой бурной реакции. Он тут же опускает руку. – Тебе нужно идти. Королева Сибилла потребовала аудиенции. Если ты сейчас же не уйдёшь, она пришлёт ещё охрану. Охрану похуже.
Син хмурится, прежде чем схватить меня за руку и сжать мои пальцы, когда они начинают дрожать.
– Всё будет хорошо, Ванесса. – Но это ложь, и мы оба это знаем. Син понятия не имеет, что ждёт меня в комнатах его матери. Понятия не имеет, что у неё может быть в запасе. – Я пойду с тобой…
– Нет, ты не пойдёшь. – Каликс резко качает головой, и его тон не терпит возражений. – Она потребовала аудиенции с Ванессой, а не с тобой. – Затем Каликс вполголоса говорит Сину: – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, кузен. – Пауза. – Или она заплатит за это.
Хотя у меня по спине пробегает холодок, я притворяюсь, что не слышу его. Син тоже.
Испуганная, но не имеющая возможности возразить, я позволяю Каликсу отвести меня в личные покои королевы. Он также не входит со мной, не произносит ни слова ободрения, когда я открываю золотые двери. Он даже не смотрит на меня, когда я вхожу внутрь.
Когда я разговариваю с королевой, это происходит наедине.
Королева Сибилла Севери восседает на золотом троне в самом сердце своих чертогов из чёрного дерева.
Розы заполняют пространство, наполняют воздух. Чёрные, красные, белые – так много, что их лепестки осыпаются на каждый предмет мебели и даже на саму королеву. Она смотрит на меня чёрными, как смоль, глазами Королевы Волков. Титул, который не всегда принадлежал ей, но который она носит так, словно он её плоть и кровь. Что, я полагаю, так оно и было. Так оно и есть.
Я опускаюсь на колени перед троном, сцепив руки за спиной, чтобы унять дрожь. Розы распускаются подо мной, лепестки раскрываются и щекочут мне грудь, когда королева вздыхает.
Она знает. Не может быть, чтобы она не знала.
Я могу умереть. Прежде чем она успеет встать и перерезать мне горло своими украшенными драгоценностями когтями, я могу умереть от ужаса. Я прикусываю губу, опустив голову так низко, что вижу только почерневшие лепестки перед собой и угольную плитку под ними.
– Ты действительно будешь кланяться целый день, если я не отпущу тебя? – протяжно произносит королева Сибилла.
Ненависть скапливается во мне, ещё больше усугубляя узлы, которые были там с тех пор, как я ушла в её комнату. Я вдыхаю через раздутые ноздри, считая до десяти. Двадцать. Будет лучше, если я промолчу, чтобы она не услышала дрожь в моём голосе.
Она вздыхает.
– Да, да. Мы понимаем твоё послушание. Сядь прямо.
Принуждение. Я выпрямляю спину. Мой подбородок вздёргивается вверх так резко, что шея чуть не ломается. Я не отрываю взгляда от подола её платья. Длинные слои вышитого чёрного шёлка были прошиты серебряной нитью. Могущественная, она носит на себе нашу слабость. Победительница смерти.
– Ты знаешь, зачем я позвала тебя сюда, мисс Харт?
Я качаю головой, и королева Сибилла рычит.
– Отвечай мне. Если бы я хотела, чтобы ты молчала, я бы вырвала твой язык из горла.
У меня кровь стынет в жилах.
Правда.
Я видела доказательство этого в темнице. Я… Слова наполняют мой рот, но тут же покидают его. Непрошеные. Неконтролируемые.
– Вы приговариваете меня к смерти. – Нет. Нет, нет, нет. Здесь я бессильна. Я скажу ей правду, даже если это последнее, что я хочу сделать.
– Интересно, почему ты так думаешь?
Я поднимаю взгляд, прежде чем она успевает заставить меня заговорить, чтобы она не смогла заставить меня. Её диадема сверкает – тысячи бриллиантов, сформированных в соответствии с фазами луны, покоятся на её седеющих волосах.
– Я боюсь, – честно признаюсь я. Потому что разве есть другой вариант?
Если она хочет убить меня, надеюсь, что она сделает это быстро. Резко. Я не хочу провоцировать её ещё больше.
– Ты самая неприметная особа, которая когда-либо украшала этот двор, – выплёвывает Королева Волков из накрашенных красных губ. – Твоё сердце открыто для всех. Почему?
– Я… я не знаю. – Ледяная плитка впивается в моё платье. Я думаю, я умру. Я умру, а мой отец ничего не узнает. Я никогда не узнаю, кто убил Селесту. Всё это будет проделано впустую. Здесь важна каждая секунда.
– Скажи мне правду, – требует королева, сверкая чёрными глазами.
Так я и делаю.
– Я не могу контролировать свои чувства. Они поглощают меня. Мне грустно. Так грустно и разбито внутри. И одиноко. Все, кого я люблю, покидают меня, и я…
– Хватит. Замолчи.
Я замолкаю. Мои губы превращаются в камень. Я хнычу… пытаюсь хныкать. Звук не выходит из моей груди.
– Жалкие людишки. – Королева Сибилла опускает голову на руки. – Я ожидала от тебя силы, мисс Харт. Наблюдая за твоими тайными прикосновениями и взглядами с принцем в течение нескольких месяцев, я подумала, что ты начала строить планы на лучшую жизнь для себя. Но посмотри на себя. Ты такая же слабая, как и тогда, когда мы нашли тебя на улице.
Она щёлкает пальцами, и лорд Аллард приближается. За спиной у него длинный лук, а на бедре золотые ножны. Из ножен торчит рукоять огромного меча цвета морской волны. Я дрожу от ужаса. Он собирается убить меня.
– Тебе есть в чём признаться? – спрашивает королева. – Хоть в чём-нибудь? Отвечай честно.
Я закрываю глаза, не в силах бороться с ней или её принуждением, и неопровержимые доказательства осудят меня. Возникают слова. Ком застрял у меня в горле. Нет, мне нужно сосредоточиться. Уна говорила, что оборотни могут искажать свои слова, чтобы избежать собственной лжи. Мне нужно сделать это сейчас. Мне нужно сосредоточиться на другой правде. И не просто на какой-нибудь другой правде, а на такой безобидной и невинной, что королева не сможет думать обо мне иначе, как о маленькой глупой Укушенной.
– Ну?
– Я… я… – я открываю глаза и вижу её чёрные глаза в свете факела. – Я ненавижу сыр. Плавленый сыр, чеддер, проволоне, Гауда – они горькие и острые на вкус, и я ненавижу их текстуру.
– Ты ненавидишь сыр? – Королева Волков подается вперёд. Она яростно моргает. – Сыр?
Лорд Аллард, стоящий рядом со мной, замирает. Его рука остается на рукояти меча, но он не поднимает его. Пока нет.
– Да, – невинно отвечаю я. – Очень сильно.
– Звезды небесные. Покажите ей доказательства, лорд Аллард. – Королева взмахивает рукой, и лорд Аллард роняет что-то тяжёлое к моим ногам. Я боюсь смотреть. Может быть, Лира действительно выдала меня… а почему бы и нет? Если бы нас обоих поймали, её бы тоже убили. Если дело только во мне, то она жива.
Я смотрю на пол, но… это не доказательство того, что произошло прошлой ночью. Это мой дневник.
У меня скручивает желудок. Грубая коричневая кожа словно издевается надо мной, в то время как королева Сибилла улыбается такой леденящей кровь улыбкой, что у меня волосы на руках встают дыбом.
– Ты не хочешь это объяснить? – спрашивает Королева Волков.
Я смотрю на неё.
Это не совсем доказательство какого-либо предательства. Когда я писала о Селесте и Эви, всё было расплывчато – случайные списки и основные пункты. Большая часть дневника заполнена заметками и исследованиями, сделанными на моих уроках. Я не настолько глупа, чтобы излагать свои планы письменно.
– Это всего лишь записная книжка.
– Неужели? – Королева Сибилла встает и спускается по лестнице со своего трона. Она бродит по периметру своей комнаты, стуча каблуками по кафелю. Её когти бегают по поверхности письменного стола, её личного обеденного стола, даже по самому лорду Алларду, когда она утверждает своё господство. Она владеет всем и всяким в этом замке. В том числе мной.
Но я не понимаю. Я оставила дневник Уне. Она должна была хранить его до тех пор, пока он мне не понадобится в следующий раз.
А Уна… Она меня сдала?
Я с трудом сглатываю, и королева Сибилла прекращает расшагивать. Она поворачивается ко мне, хватает со стола бронзовый нож для вскрытия писем и целится им мне в голову, как дротиком.
– Открой, – приказывает она.
– Клянусь, здесь нет ничего…
– Открой, – приказывает она. Затем, обращаясь к своему Первому генералу, она говорит: – Меня тошнит от непослушания.
Лорд Аллард кивает.
– Это должно быть выбито из них.
Я ненавижу их. Их обоих. Но у меня нет другого выбора, кроме как открыть свой дневник и… нет. Нет, это неправильно. Он заполнен. Каждая страница заполнена нецензурными словами и отвратительными ругательствами.
К чёрту Королеву Сибиллу и её двор…
… уничтожу их. Всех их.
Я, Ванесса Харт, стану причиной гибели двора Королевы Волков.
– Это неправда, – выпаливаю я, несмотря на то что мои руки покалывает, а по спине пробегает ледяной холод. – Это… это не так. – Я поднимаю взгляд на королеву. – Клянусь, я этого не писала. – Но кто?
Она усмехается.
– В отличие от тебя, Укушенная, я не способна распознать ложь.
– Заставьте меня, – умоляю я.
Она швыряет нож для вскрытия писем мне в голову, и я едва успеваю увернуться. Нож вонзается в землю рядом со мной.
– Не приказывай мне. – Королева Сибилла шагает вперёд и пяткой отбрасывает дневник в сторону. – Для меня не имеет большого значения, написала ли ты сама изобличающие доказательства. Либо ты замешана в государственной измене, либо ты настолько предала члена этого двора, что они сами втянули тебя в это дело.
Нет, нет, нет. Я втягиваю воздух, и он сотрясает меня, пока я не оказываюсь дрожащей у её ног.
– Я… Я…
– Ещё раз заикнёшься, и я выколю тебе глаз.
Я снова вдыхаю. Выдыхаю. Дышу, пока не обрету контроль над своим голосом.
– Хорошо, – шепчу я, заставляя себя звучать увереннее, хотя на самом деле это не так. Я вообще ни в чем не уверена. Я не понимаю, что здесь происходит, и почему это связано с моим дурацким дневником, или с тем, кто… кто устроил мне диверсию. У меня болит сердце. Это не могла быть Уна. Она никогда бы так со мной не поступила.
– Объясни, – приказывает королева.
Я говорю медленно, чтобы не запутаться.
– Я не знаю, кто написал этот компрометирующий материал. Я использовала дневник, чтобы отслеживать свои уроки и… – Её взгляд прожигает меня насквозь, выискивая любые признаки лжи. Честность. Лучший способ действий – это всегда честность. – В ту ночь, когда умерла моя подруга Селеста, они с Эви подрались на пляже. Эви ранила её… поцарапала когтями.
Королева волков шипит.
– Эвелин Ли преобразилась на глазах у людей?
– Нет. – Я качаю головой. – Нет, это длилось долю секунды, и это был всего лишь коготь.
Королева Сибилла хмуро смотрит на лорда Алларда. Он снова кивает в ответ. О чем бы они ни думали, это не кажется хорошо.
– Продолжай, – приказывает она.
– Я думала… возможно, её убила Эви. – Но с новыми доказательствами в виде Укушенных людей я уже не так уверена. И я, конечно, не стану осуждать Эви без этих доказательств перед королевой. Мне всё равно, если она ударила меня кинжалом. – Я была неправа, – говорю я. – Я всё-таки не думаю, что Эви это сделала.
– Хм. – Глаза королевы Сибиллы сужаются, и она щёлкает пальцами, обращаясь к лорду Алларду. Он тут же выходит из комнаты.
Он оставляет нас наедине.
Я чуть не кричу, зовя на помощь, но даже Син не сможет спасти меня от своей матери.
– В этом дворе не очень-то ладят с интриганами и лжецами, мисс Харт.
– Знаю, – шепчу я.
– Информация, содержащаяся в этой записной книжке, не пригодилась бы даже самому лучшему детективу. В перерывах между бреднями вероломного мятежника ты записывала бессмыслицу, руководствуясь эмоциями и не имея ни капли логики. Эвелин Ли с самого рождения была обеспечена своим местом – моим местом. У меня был договор с Ли с тех пор, как я взошла на трон. Я обещала передать свою корону их второму ребёнку. Ты можешь себе представить, каково это, когда наследие, которое ты создала, переходит к другому? Не говоря уже о другом человеке, который считает, что заслуживает этого больше, чем ты?
Я качаю головой, хотя понимаю из ее рассказа больше, чем она может подумать. Ли, должно быть, были её шпионами при дворе или, по крайней мере, помогли организовать расследование измены Коры Севери. И теперь Эви пообещали корону и двор, а Сибилла разозлилась. Этот благородный, верный оборотень, который так искусен в заключении сделок, хочет добиться своего. Она хочет нарушить закон и разрушить сделку. Она отчаянно нуждается в контроле.
– Когда мы наткнулись на твой дневник, я подумала, что он может оказаться полезным, – заявляет королева Сибилла. – Мы всё видим, что ты с самого первого дня при дворе волновалась об Эви. Люди на Луне смогли бы это увидеть, мисс Харт. Но тебе понравилось флиртовать с принцем, и я предположила, что однажды тебе также понравится встречаться с ним. С твоим нераскрытым потенциалом ты будешь хороша при дворе. – Её губы изгибаются в хитрой улыбке; она не делает мне комплимент. – Но я не буду тренировать кого-то в полную силу, чтобы передать его другим.
Нераскрытый потенциал.
Полная мощь.
Я с трудом сглатываю.
– Я соблазняла Сина не ради забавы, – говорю я. – Я… я не хочу власти.
Королева Сибилла усмехается.
– В этом-то и проблема с тобой, Укушенная. Ты могла бы стать гораздо большим, чем ты есть на самом деле, но ты не дала мне ничего, с чем можно было бы работать.
Может быть… может быть. Я поднимаю голову. Дрожащими губами я спрашиваю:
– Вы меня убьёте?
– Я должна. Я действительно должна. – Сибилла Севери скребёт когтями по краю своего трона, и они скрежещут по золоту. Пронзительный, раздирающий уши звук в десять раз громче для моего сверхъестественного слуха. Я зажимаю уши руками и задыхаюсь.
– Однако, – говорит королева, заглушая шум и ожидая, когда я снова взгляну на неё, – я не думаю, что это то, что я хотела бы сделать с тобой. Первый в истории оборотень с фиолетовыми глазами. Лира многое узнала о твоём будущем потенциале. Звёзды не перестают шептаться об этом. Кажется, однажды ты станешь могущественной, мисс Харт, хочешь ты того или нет. Только сначала тебя нужно сломить, как собаку.
Позади меня открывается дверь в комнату. Две отдельные пары шагов отдаются эхом – одна пара топает, а другая неуклюже плетётся.
– Ключ к тому, чтобы сломить тебя, не в твоей собственной боли. Ты и так достаточно хорошо её переносишь. Это боль других. Не так ли?
У меня перехватывает дыхание, когда Королева Волков кивает у меня за спиной.
– Итак, лорд Аллард, – говорит она.
Он подталкивает свою пленницу ко мне. Уну с серебряными цепями на лодыжках и запястьях ставят передо мной.
– Нет! – Я бросаюсь вперёд – решение, принятое за доли секунды. Ужасно глупое решение. Лорд Аллард хватает меня за волосы и оттаскивает назад, бросая на землю.
– Ты будешь смотреть, молчать, или она умрёт, – говорит королева Сибилла.
Я неудержимо дрожу. Уна не смотрит на меня. Она смотрит в стену за моей спиной. Её глаза опухли, лицо покраснело от ранее пролитых слёз. Как долго она у них? И я не знала. Я не знала.
– Пожалуйста, – шепчу я, вставая на колени и складывая руки на груди, умоляя королеву. – Пожалуйста, не причиняйте ей вреда из-за моей ошибки.
– Горничную поймали за хранением дневника измены. Она будет наказана за это. Я больше не буду тебя просить. Замолчи, мисс Харт, – требует королева, но она не принуждает меня. Она хочет, чтобы это был мой выбор. Я несу ответственность. И это так.
Лорд Аллард достаёт из сумки на спине серебряную стрелу. Наконечник у неё металлический и острый, как нож. Уна опускает взгляд как раз в тот момент, когда он вонзает стрелу в её левую икру. Я не могу закричать, но она вскрикивает. Каждая стрела – все четыре – вырывает из её горла новый всхлип. Она плачет, плачет и плачет. И всё это время я так сильно прикусываю язык, что кровь заливает рот.
Боль – это меньшее, чего я заслуживаю.
Королева Волков наблюдает за этим со зловещей улыбкой, искажающей её прекрасное лицо.
– Сломлена, как собака, – повторяет она. – Если ты не научишься повиноваться, мисс Харт, тебя ждёт не твоя смерть. Это будет смерть твоих друзей.
Лорд Аллард заканчивает атаку, и Уна падает. Её левая нога подкашивается, подламываясь под всем остальным телом. В ближайшее время она не оправится от четырёх серебряных стрел. Я смотрю на королеву, на лорда. Ярость сжигает меня, я выпускаю когти и клыки, в то время как всё остальное во мне содрогается.
