Текст книги "Миры империума(сборник фантастических романов)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 37 страниц)

– Судя по вашим словам, вы оказались в нулевом времени собственного континиума, прибыв туда неизвестным способом. Потом заметили, скорее всего, хегрунов, готовившихся к отправке. Одного из них вы убили, украли их примитивный аппарат для перемещения по Сети и оказались в ловушке. Вас взяли в плен. Вы снова убили разумное существо и бежали. Теперь просите предоставить вам средство передвижения и отпустить, чтобы вы и дальше могли убивать.

– Это не совсем так, ваше превосходительство, – начал было Дзок, но его прервали.

– Он сам признался, что с легкостью лишил жизни двух разумных существ! – закричал Сфонджил. – Полагаю…

– Пусть сапиенс скажет, – перебил его Никадо.

– Хегруны что-то замышляют. Нападение на Империум, похоже, совершено из нулевого времени. Если не хотите оказать мне помощь, так хоть одолжите мне шаттл, чтобы я смог попасть на родину и предупредить о грозящей опасности.

Вошел австралопитек в белой форме, подошел к Сфонджилу и передал лист бумаги. Тот внимательно посмотрел на бумагу, потом на меня, и в его желтых глазах вспыхнул зловещий огонь.

– Так я и знал! – закричал он. – Сапиенс солгал. Ты говоришь, Империум – держава Сети? – Сфонджил пододвинул бумагу соседу слева.

Тот внимательно ее прочел и передал следующему. Наконец, послание прочел Никадо, нахмурился, взглянул на меня и перечитал написанное.

– Ничего не понимаю, Байард. – Он сверлил меня взглядом.

– Зачем вы обманываете Совет? – Лицо его побагровело.

– Это недоразумение, – я пожал плечами. – Откуда взялись такие обвинения.

Мне передали лист бумаги с многочисленными кривыми линиями. Я покачал головой:

– К сожалению, я не могу этого прочесть. Не владею вашим языком.

– Это лишний раз доказывает, что вы лжете, – проговорил Сфонджил. – Нельзя перемещаться по Сети, не владея многими языками.

– Советник Сфонджил проверил ваше заявление, сапиенс, – холодно произнес Никадо. – Вы утверждаете, что линия 0–0 расположена примерно на координатах 857–259 в районе Зоны. Наши сканирующие устройства действительно нашли три нормальных мира в пределах этой пустыни, и тут вы сказали правду. Но что касается координат, сообщенных вами…

– Ну и?.. – Я с трудом сдерживал волнение.

– Такой линии не существует. Весь этот район Сети покрывает сплошная пелена уничтоженных миров.

– Надо еще раз посмотреть!

– Убедитесь сами, – Сфонджил протянул мне черную блестящую фотографию, более точную, чем те, которыми пользовались в Империуме. Я сразу узнал знакомую овальную форму Зоны – и в ней – светящиеся точки, представляющие собой миры, известные под номерами 11 и 111. Кроме того, я обнаружил здесь еще неизвестную мне линию А. Но в том месте, где должна была находиться линия 0–0 Империума, было пусто.

– Полагаю, Совет и так потратил достаточно времени на этого шарлатана, – раздался чей-то голос. – Уведите его.

Дзок пристально посмотрел на меня:

– Почему вы солгали, Байард?

– Цель ясна, – торжествующе изрек Сфонджил. – Он хотел выдать себя за представителя высокоразвитой технической цивилизации, внушить нам уважение к великой державе Сети. Таким образом, отвлечь Совет от внимательного рассмотрения его дела! Жалкая уловка! Но чего можно ждать от такого ничтожества?

– Ваши приборы, возможно, ошиблись, господа, – сказал я взволнованно.

– Молчите! Вы – преступник! – вновь вскочил на ноги Сфонджил, продолжая тактику неожиданного удара.

– Сфонджил что-то замышляет втайне от других! – закричал я. – Он подделал фотографию…

– Он не мог этого сделать, – покачал головой Никадо. – Нелепые обвинения вас не спасут, сапиенс.

– Все, о чем я просил вас, это дать мне возможность вернуться домой! – Я бросил фотографию на стол. – Помогите мне и тогда убедитесь, лгу ли я.

– Этот самоубийца хочет, чтобы мы пожертвовали техникой и экипажем для выполнения его прихоти, – заметил кто-то.

– Вы много говорите о кровожадных инстинктах моих соплеменников, – возразил я. – А где содержатся представители сапиенсов в вашем прекрасном мире? В концентрационных лагерях, слушая лекции о братской любви?

– Разумных безволосых форм, родственных нам, в этом мире нет! – отрезал Никадо.

– Как это нет? – удивился я. – Может быть, вы скажете, что они вымерли?

– Видите ли, сапиенс, они с виду… э-э… хилые, – промолвил Никадо. – Не приспособленные к трудностям слежения. Никто из них не дожил до настоящего времени.

– Значит, вы их истребили! В моем мире все происходит наоборот – а может быть, в обоих случаях здесь были замешаны силы природы. Предлагаю еще раз попытаться проверить справедливость моего рассказа.

– Я требую прекратить этот фарс! – застучал по столу Сфонджил. – Давайте проголосуем. Немедленно!

Никадо подождал, пока стихнет шум, и сказал:

– Советник Сфонджил воспользовался своим правом. Сейчас проведем голосование по этому вопросу, в том порядке, в котором предложил советник.

Сфонджил встал.

– Итак, предлагаю, – сказал он, – исполнить просьбу сапиенса, – он оглядел сидящих за столом.

– Он рискует своим положением, – прошептал мне на ухо Дзок. – Он либо все потеряет, либо займет самый высокий пост. В зависимости от голосования.

– … или наоборот, – Сфонджил обратил свой взгляд на меня, – переместить его в дотехническую линию мира, где он и проживет в изоляции отпущенный ему срок.

Дзок тихо охнул. Вздохнули и члены Совета. Никадо громко сказал:

– Если бы вы, сапиенс, были с нами честны…

– Голосование! – вскричал Сфонджил, – выведите преступника из зала, агент!

Дзок вывел меня в коридор. Тяжелые двери захлопнулись.

– Ничего не понимаю, – проговорил Дзок, пристально глядя на меня. – Рассказывать им всю эту чушь о державе Сети. Этим вы настроили против себя весь Совет. А зачем?

– Попытаюсь объяснить вам, Дзок, – ответил я. – Не думаю, что Совет ваш нуждался в моем рассказе. Они и без того имели представление о "гомо сапиенс".

– Не скажите, Байард, – покачал головой Дзок. – Никадо очень хотел вам помочь. И он очень влиятельный член Совета. Но эта ваша бессмысленная ложь…

– Послушайте, Дзок, – я схватил его за руку. – Я не лгал! Попытайтесь втемяшить это в свою бестолковую голову! Меня не интересует, что показали ваши приборы. Империум существует, поймите же!

– Но наши приборы не могут ошибаться, сапиенс! – холодно произнес агент. – Извинитесь и попросите снисхождения.

– Что? Снисхождения? – я рассмеялся. – От добрейшего советника Сфонджила? Вы без конца твердите о близости рас, но в политике вы так же безжалостны, как и все обезьяноподобные.

– Об убийстве речи не было, – поморщился Дзок. – Вы можете прожить жизнь в достаточном комфорте.

– Не о своей жизни я толкую, Дзок! Три миллиарда человек живут в том мире, который, как вы утверждаете, не существует! Неожиданная атака хегрунов будет не чем иным, как резней.

– Ваш рассказ лишен смысла. Линия Империум, о которой вы с таким жаром говорите, не существует!

– Ваши приборы нуждаются в проверке, да, да! Еще сорок часов назад этот мир существовал!

Внезапно двери зала открылись. Вышел молодой австралопитек и подозвал Дзока. Агент встревоженно взглянул на меня и пошел вперед. Двое вооруженных часовых встали по обе стороны от меня.

– Что они решили? – спросил я, кивнув в сторону зала. Никто не ответил. Прошла минута, вторая, третья…

Потом двери снова открылись, и вышел Дзок. За ним стояли двое членов Совета.

– Решение принято, Байард, – подавленно произнес Дзок.

– Сейчас вас проводят в помещение, где вы и проведете эту ночь. А завтра…

Сфонджил выступил вперед.

– Вы собираетесь нарушить свой долг, агент? – завопил он. – Скажите этому существу, что все его интриги напрасны! Совет проголосовал за переселение!

Этого я и ожидал. В руке у меня очутился пистолет – но тут Дзок нанес, словно топором, удар по предплечью. Пистолет упал на пол. А когда я попытался выхватить оружие у часового, мне надели наручники. Перед моим носом рука, обросшая шерстью, раздавила какую-то ампулу. Я ощутил острый запах, закашлялся, задержал дыхание. Ноги стали ватными, и я рухнул на пол. Надо мной склонился Дзок.

– … сожалею… не моя вина, старина… Сделав над собой усилие, я произнес:

– Все правда!

Кто-то оттолкнул Дзока в сторону. На меня смотрели близко посаженные желтые глаза. Послышались голоса:

– … глубокая мнемоника…

– … заканчивайте работу…

– … слово чести офицера…

– … англик есть англик…

Я куда-то летел, легкий, как воздушный шарик, передо мной все плыло, кружилось, мелькало. Потом все исчезло.

Глава VI

Я долго наблюдал за игрой света на воздушных занавесках открытого окна, прежде чем подумал о том, где нахожусь. Воспоминания с трудом приходили на ум, как давным-давно забытый урок. Видимо, во время одной деликатной миссии в Луизиану у меня произошел нервный срыв – подробности этой миссии я никак не мог вспомнить, – и теперь я отдыхал в пансионе добрейшей миссис Роджерс, в Харроу.

Я сел, чувствуя легкое головокружение, и вспомнил о том, как недавно провел почти неделю в засаде, выполняя одно довольно-таки трудное задание в… в…? На мгновение в памяти возникло смутное воспоминание о каком-то городе, каких-то людях, будто бы мне знакомых, и…

И вдруг все исчезло. Я снова лег. Вот отдохну здесь и потом где-нибудь поселюсь и займусь садоводством. Это моя давнишняя мечта. В моем воображении возникла чековая книжка с 10 ООО золотых наполеондоров на счету Лондонского кредитного банка – моя пенсия.

Но чего-то все недоставало, однако думать об этом сейчас было трудно. Я принялся осматривать комнату. Маленькая, залитая солнцем, с яркой мебелью, коврами на полу и покрывалом на кровати, изображавшим сцену охоты. Дверь была узкая, из темного дерева, с блестящей латунной ручкой. Ручка повернулась, и в комнату вошла женщина, вся седая, щечки как румяные яблочки, смешной чепец из кружев и пестрая, до самого пола юбка.

Увидев меня, она просияла будто от самой высокой похвалы.

– Мистер Байард! Вы проснулись??!! – Голос у нее был тонкий, и говорила она с акцентом, которого я не смог сразу определить.

– Вы, наверное, проголодались и не прочь съесть тарелочку супа, да, сэр? А потом немного пудинга, а?

– Я предпочел бы хороший бифштекс под грибным соусом, – ответил я. – И еще… я хотел было спросить, кто она такая, но потом вспомнил, что это добрейшая миссис Роджер, конечно же!

– … я хотел бы выпить стакан вина, если можно, – закончил я и снова лег.

– Конечно, конечно, сэр, – засуетилась старушка, – но сначала примите ванну. Это так замечательно, мистер Байард. Я сейчас позову Хильду…

Опять в голове туман. Я слышу женские голоса. Меня касаются чьи-то руки. Я открываю глаза. Надо мной склонилась симпатичная девушка с пижамной курткой в руке. Позади пожилая женщина следила за мужчинами, переносившими какие-то тяжести. Девушка выпрямилась, и я успел заметить тонкую талию, приятно округленную грудь, свежее лицо, обрамленное волосами медового цвета. Мужчины окончили работу и ушли, вместе с ними и старуха ушла и женщины. Девушка задержалась еще на мгновение, а затем последовала за ними, оставив открытой дверь. Я приподнялся на локте и увидел небольшую ванну, наполовину наполненную водой. Она стояла на овальном коврике, а на табуретке рядом лежало махровое полотенце и кусок мыла. Все это выглядело довольно заманчиво. Я спустил ноги с постели, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы избавиться от головокружения, натянул пижаму.

– О, вам еще нельзя вставать, сэр! – услышал я глубокое контральто. Медовые волосы были теперь откинуты со лба, и я разглядел прекрасные черты лица. Я схватил брюки, чуть не упал и плюхнулся на кровать. Девушка подошла ко мне и взяла за руку.

– Ганвор и я очень волнуемся за вас, сэр. Доктор сказал, что вы очень больны, но когда вчера вы проспали целый день…

Я не слушал, что она говорила. Одно дело – проснуться в незнакомой комнате и как-то сориентироваться, и совсем другое – осознать, что ты – среди совершенно незнакомых тебе людей и совершенно не помнишь, как сюда попал…

Я подошел к ванне, остановился и вопросительно посмотрел на девушку.

– Залезайте, и все, – сказала она с улыбкой.

Я последовал ее совету и погрузился в горячую воду. Девушка уселась рядом на табурет и коснулась моей руки.

– Я Хильда, – проговорила она. – Мой дом у дороги. Было так интересно, когда Ганвор сказал, что вы приехали. Здесь не часто увидишь луизианца, да еще дипломата. Вы, должно быть, ведете беспокойную жизнь! Наверняка побывали во всех странах мира. О, как бы я хотела побывать хотя бы в Египте, Австрии или Испании.

Она болтала и мыла меня так же спокойно, как бабушка маленького внука. Желание протестовать быстро испарилось. Я был слаб, как ребенок, и наслаждался прикосновениями этого очаровательного создания, теплом солнечных лучей, проникающих в комнату через открытое окно, и дуновением теплого ветерка, колышущего занавески.

– … ваш несчастный случай, сэр? – услышал я последние слова Хильды, видимо она задала мне вопрос. Мне стало неловко. Было неприятно думать, что я потерял память. Кое-что я все же помнил, но подробности случившегося улетучились.

– Хильда, – обратился я к девушке, – человек, который доставил меня сюда, что-нибудь говорил? Упоминал о несчастном случае?

– Письмо!!! – Хильда вскочила, подошла к столу и вернулась с конвертом.

– Доктор оставил это для вас, сэр. От волнения я чуть не забыла о нем.

Я вскрыл конверт и извлек из него листок белой бумаги с отпечатанным на машинке текстом: "Мистер Байард.

С чувством глубокого сожаления и выражением глубочайшего личного участия подтверждаю сим вашу отставку из дипломатического Корпуса Его величества Императора Наполеона-V по состоянию здоровья…"

Там было еще что-то – о верной службе, о преданности долгу, о невозможности устроить мне пышные проводы из-за того, что я окончательно еще не вылечился, а также пожелания скорейшего выздоровления. Упоминалось также имя моего поверенного в Париже, который может ответить на все мои вопросы. Подпись в конце письма мне была незнакома, но потом я, конечно, вспомнил – кто же не знает графа де Манина, заместителя министра иностранных дел по вопросам безопасности. Старина Риджи…

Я прочел письмо дважды и снова вложил в конверт. Руки у меня дрожали.

– Кто вам его дал? – от волнения я даже охрип.

– Доктор, сэр. Вас привезли две ночи назад в карете, и господин доктор был очень внимателен к вам, сэр. К сожалению, ваши друзья, сэр, очень спешили, им надо было успеть на пароход, идущий в Кале.

– Как он выглядел?

– Доктор? – Хильда снова принялась меня массировать. – Довольно высокий джентльмен, сэр, хорошо одетый, с приятным голосом. Брюнет. Я видела его всего две-три минуты и в темноте не могла как следует рассмотреть. – Она засмеялась. – Но я успела заметить, что глаза у него очень близко посажены.

– Он был один?

– Нет, с кучером. А в карете сидел еще один джентльмен, но…

– Миссис Роджерс видела их?

– Всего несколько мгновений, сэр. Они очень спешили. Хильда вытерла меня полотенцем, помогла надеть пижаму и лечь в постель. Мне хотелось о многом ее расспросить, но сон тут же овладел мною.

В следующее свое пробуждение я чувствовал себя уже лучше. Встал с постели, добрался до шкафа и обнаружил там странный наряд: узкие брюки, рубашку с рюшами вокруг шеи и на манжетах и туфли с маленькими блестящими пряжками.

"Впрочем, ничего странного, – сказал я себе. – Просто новая и очень модная одежда – из нагрудного кармана торчит ярлык".

Я закрыл шкаф и подошел к окну. Послеполуденное солнце освещало горшки с геранью, стоявшие на подоконнике. Внизу я увидел ухоженный садик, кирпичную дорожку, белый забор и вдалеке – купол церкви. В воздухе стоял запах свежескошенного сена. Из-за угла с корзиной в руке вышла Хильда. На ней была плотная юбка до щиколоток и деревянные красно-синие сабо. Хильда широко улыбнулась.

– Хелло, сэр! Вы уже выспались?

Она подошла ближе и подняла корзину, чтобы показать мне лежащие в ней помидоры.

– Правда, хороши? Несколько штук принесу вам к обеду.

– Это будет замечательно! – с деланным восторгом откликнулся я. – Да, кстати, как долго я спал?

– В последний раз?

– Нет. Вообще.

– Ну, вы прибыли около полуночи, проспали весь следующий день и всю ночь и проснулись сегодня около полудня. После ванны вы снова уснули и спали до сих пор.

– А сколько сейчас времени?

– Около пяти вечера, – она засмеялась. – Вы спали, будто после снотворного, сэр…

Тяжесть свалилась с моих плеч, как подтаявший снег с крутой крыши. Снотворное? Вот оно что!

– Я хотел бы поговорить с миссис Ганвор. Где она?

– В кухне, сэр. Готовит вам к обеду гуся. Сказать ей…

– Нет. Не надо. Я сейчас оденусь и сам ее отыщу.

– Сэр, вы уверены, что в состоянии…

– Я чувствую себя прекрасно, милая Хильда, – заверил я ее. Все еще борясь с дремотой, я подошел к шкафу, оделся и пошел по коридору на звон посуды. Вскоре я оказался в помещении с низким потолком. Девочка мыла посуду, а у стола стояла, разделывая гуся, матушка Ганвор.

– О, мистер Байард! – воскликнула Ганвор.

Я прислонился к столу, чтобы не упасть, и постарался унять шум в голове.

– Ганвор, доктор не оставлял вам для меня каких-нибудь лекарств?

– Да. Конечно же, сэр, капли. Он велел добавлять их в суп и еще порошки для других блюд.

– Принесите-ка мне их, Ганвор, – приказал я. – И больше не давайте. Понятно?

Внезапно в голове у меня помутилось. Но усилием воли я справился с собой.

– Мистер Байард, вы еще недостаточно окрепли. Вам трудно ходить, – мягко заметила матушка Ганвор.

– Мне нельзя лежать! Нельзя! Надо… ходить. Выведите меня наружу, пожалуйста.

Ганвор подхватила меня под руку, что-то говоря взволнованным голосом. Я шел словно в тумане, потом ощутил прохладу. Вздохнул глубоко один раз, потом другой, чтобы разогнать туман в голове.

– Мне стало гораздо лучше, – прошептал я. – Походите со мной, пожалуйста, матушка.

– Лучше бы вам лечь в постель, сэр, – настаивала Ганвор. Но я не слушал и старался, как мог, передвигать ноги. Сад был отличный, с дорожками между овощных грядок, розовых кустов и фруктовых деревьев. Скамья под раскидистым дубом так и манила к себе.

– Давайте еще раз пройдемся, – предложил я. – Я постараюсь не опираться на вашу руку, матушка Ганвор.

Я чувствовал себя все лучше и лучше, даже проголодался слегка.

Солнце быстро садилось, отбрасывая на траву длинные тени. После третьего круга я остановился у дверей кухни и подождал, пока Ганвор принесет мне стакан холодного сидра.

– А теперь сядьте, пожалуйста, и ждите обеда, сэр, – взволнованно проговорила старая женщина.

– Все в порядке, – я похлопал ее по плечу.

Она с тревогой наблюдала за мной, когда я встал и пошел. Я глубоко дышал, пытаясь собраться с мыслями. Кто-то доставил меня сюда, накачал наркотиками и устроил так, что мне их дают по сей день. Сколько это могло продолжаться, не знаю, по запасам лекарств у Ганвор трудно определить. Кто-то пошутил с моей памятью. Но кто и зачем??? Этот вопрос требовал незамедлительного ответа.

Я напряг свою память, пытаясь прорваться сквозь пелену тумана. Судя по молодой листве и бутонам роз, сейчас, видимо, июнь. Где я был в мае или, скажем, зимой???

Холодные улицы, высокие здания, тепло и радость, смеющиеся лица друзей и улыбка красивой рыжеволосой женщины по имени… по имени…

Я не мог вспомнить! Ниточка воспоминаний ускользнула от меня, как колечко дыма, унесенное ветром. Кто-то хорошо потрудился (используя, несомненно, гипноз), надеясь похоронить мои воспоминания под слоем сфабрикованного! Но это не удалось. Потребовалось всего несколько часов, чтобы отбросить эти вымышленные воспоминания несуществующего прошлого.

А может быть…

Я повернул к дому. Ганвор "колдовала" над тарелкой со свежеиспеченными пирожками и, едва завидев меня, спрятала что-то под фартук.

– Ох! Как вы меня испугали, сэр!

Я взял у нее из рук склянку с белым порошком и выбросил в мусорное ведро.

– Никаких лекарств, матушка Ганвор, – произнес я, – несмотря на указания доктора. Они больше не нужны! Но скажите, есть ли здесь…

Я задумался, подбирая нужное слово. Мне не хотелось пугать ее вопросом о психиатре, да и вряд ли она знала это слово.

– Да, есть ли у вас здесь гипнотизер? – Я посмотрел на нее: поняла или нет. – Человек, который успокаивает людей…

– Ах, вы имеете в виду месмериста? – Матушка заулыбалась и закивала головой. – Увы, сударь, здесь в деревне таких нет… Разве что матушка Гудвил, – добавила она с сомнением.

– Матушка Гудвил?

– Я ничего не имею против нее, сэр, но поговаривают, будто она занимается колдовством. Я как раз прочла вчера в "Пари матч", что неквалифицированные люди могут вызвать серьезный невроз.

– Пожалуй, вы правы, Ганвор, – согласился я. – Но на психику я не жалуюсь. Только нередко память подводит.

– Вас тоже это беспокоит? – Женщина просияла. – Я и сама забывчивая. Случается, не помню, что хотела сделать…

– А что, матушка Гудвил далеко отсюда живет? – перебил я ее.

– На другом конце деревни, сэр. Но я не советовала бы вам с ней связываться. Это не для такого культурного джентльмена, как вы. Жилище у нее убогое, да и саму ее в деревне не жалуют. А об одежде и говорить не приходится.

– Я не слишком придирчив, Ганвор. Отведите меня, пожалуйста, к ней.

– Лучше я позову ее сюда, сэр. Раз уж вы так настаиваете… но тут, в часе езды, в Илимге, есть настоящий специалист.

– Матушка Гудвил меня вполне устраивает. Как скоро можете вы ее пригласить?

– Если не возражаете, сэр, после обеда, я только сейчас поставлю жарить гуся, да и пироги уже подрумяниваются.

– Хорошо. А я пока погуляю в саду. Надо нагулять аппетит, достойный вашего кулинарного искусства, Ганвор.

После второго куска пирога с черникой, чашечки кофе и глотка выдержанного бренди, я закурил новоорлеанскую сигару, наблюдая, как Хильда и Ганвор зажигают масляные лампы в гостиной.

Внезапно раздался негромкий стук в дверь, и Ингалиль, кухонная прислуга, заглянула в дверь.

– Старая ведьма пришла по вашему приглашению, – пропищала она. – Курит трубку!

– Тише ты, ведь она услышит, – прошептала Хильда. – Вели ей подождать, пока позовут.

Не успела Хильда это сказать, как Ингалиль взвизгнула и отскочила в сторону, а в комнату вошла скрюченная старуха с клюкой в руке. Блестящие черные глаза пробежали по комнате и остановились на мне. Я внимательно осмотрел гостью: крючком нос, беззубые десны, тяжелый подбородок и прядь седых волос, падающих на лицо.

Трубки я не увидел, заметил лишь кольцо дыма, вырвавшееся из ноздрей.

– Кто здесь нуждается в целительном прикосновении матушки Гудвил? – прошамкала старуха. – Ну конечно же это вы, сэр. Вы, проделавший странный и долгий путь со странником, которому предстоит путь еще более долгий…

– Я не сказала тебе, что это и есть новый джентльмен, – подала голос забившаяся в угол Ингалиль. Осмелев, она подошла к старухе и потянулась рукой к ее корзинке.

– А что у тебя там?

Но тут же последовал удар палкой по пальцам, и служанка, взвизгнув, шмыгнула в свой угол.

– Не лезь, куда не надо, – почти ласково прошамкала матушка Гудвил, села на стул и поставила корзинку у ног.

– Так вот, матушка Гудвил, – начала Ганвор, – нашему гостю, этому джентльмену, надо помочь…

– Он хочет отодвинуть завесу прошлого, чтобы яснее прочесть будущее, – старая карга попыталась улыбнуться. – О, он хорошо сделал, что позвал старую матушку Гудвил. А теперь… Ты мне нальешь рюмочку, чтобы я могла подкрепить свои силы, а потом пусть все удалятся, кроме самого джентльмена.

Старуха бросила на меня хищный взгляд.

– Меня не интересует будущее, – начал было я.

– Неужели, сэр? Тогда вы самый странный из всех смертных, которых мне доводилось видеть.

– Но некоторые вещи мне нужно вспомнить, – продолжал я, пропустив слова старухи мимо ушей. – Может быть, под гипнозом я мог бы…

– Так… значит, вы хотите заглянуть в прошлое. Впрочем, я так и думала, – невозмутимо заявила Гудвил.

Ганвор подала старухе стакан, а потом с Ингалиль и Хильдой принялась убирать со стола.

Матушка Гудвил, причмокивая, выпила бренди и махнула своей неестественно большой, в коричневых пятнах, рукой.

– А теперь прочь отсюда, мои цыпляточки, – прошамкала она. – Ко мне нисходит дух. Я вижу что-то удивительное… О, что это? Что это? Духи шепчут мне…

– Оставь эти сказки о духах! – воскликнула Хильда и рассмеялась. – Все, что хочет от тебя мистер Байард…

– Прочь отсюда! – повысила голос старуха. – Или я сделаю так, что ты никогда не разомкнешь колен. Прочь отсюда!

Когда все ушли, старуха повернулась ко мне.

– А теперь к делу, сэр. Что вы дадите старухе за горсть утраченных воспоминаний? Что вы забыли – свою любимую, порывы юности, ключ к счастью, казалось уже достигнутому?

Я усмехнулся:

– Вам хорошо заплатят, матушка Гудвил. Только давайте отбросим все ненужное в сторону. Никакой мистики! У меня есть основания полагать, что у меня отняли память, что я утратил ее, возможно, под влиянием гипноза. Не могли бы вы тоже гипнозом вернуть мне память?

Старуха подалась вперед и стала пристально меня рассматривать.

– В вас есть нечто такое, сэр, чего я не в силах постичь до конца. Ваши глаза устремлены к горизонту, недоступному взору других.

– Допустим, – возразил я. – Но ведь загипнотизировать меня можно?

– Вы говорите, у вас отняли память, да? Кто же мог это сделать? Да и зачем?

– Это я и надеюсь узнать с вашей помощью! Она кивнула:

– Я слышала о таких вещах, сэр. Бездны мрака, осененные светом кроваво-красной луны…

– Матушка Гудвил, – не выдержав, перебил я старуху, – мы же с вами договорились. Будете вести речь о бездне, магии, темных силах и прочем, снижу вам плату. Делайте все по науке. О'кей?

– Что, сэр? Вы собираетесь учить Хозяйку Тьмы ее ремеслу? Это начинало мне надоедать.

– Наверное, нам лучше забыть об этом разговоре. – Я полез в карман за монеткой. – Я ошибся…

– Вы хотите сказать, что матушка Гудвил – шарлатанка, да? – голос старухи стал подозрительно ласковым, а глаза еще ярче засверкали.

– Думаете, старуха пришла подурачиться, сэр? Обмануть вас? – голос ее стал затухать… Слова доносились словно издалека. Я как будто услышал шум морского прибоя.

* * *

– … десять!

Я открыл глаза. На меня смотрела женщина с бледным, довольно симпатичным лицом и сигаретой во рту. Ее темные волосы были стянуты на затылке в тугой узел. Расстегнутый воротник белой блузки открывал крепкую изящную шею.

Я внимательно осмотрел комнату. Снаружи было уже темно, где-то громко тикали часы.

Женщина улыбнулась, взмахнула рукой с наманикюренными ногтями и указала на ворох какого-то тряпья, лежавшего рядом со мной на стуле и на прислоненную к нему палку.

– В этом жарко работать, – произнесла она низким грудным голосом. – Как чувствуете себя?

– Прекрасно! – ответил я после минутного колебания. Тут я заметил торчавший из-под вороха тряпья клок седых волос, и когда стал его поднимать, увидел резиновую маску и пару перчаток с ногтями.

– Зачем весь этот маскарад?

– Это помогает мне в моем… бизнесе!

– Здорово вы надули меня и, как я понимаю, Ганвор и остальных тоже?

Она покачала головой.

– Меня никто никогда не видел в моем настоящем облике, мистер Байард. Никто никогда не заходил ко мне, разве что только по делу. Люди живут здесь простые. В их представлении мудрость неотделима от морщин – поэтому я должна соответствовать их понятию о деревенском месмеристе. Иначе ко мне никто никогда не обратится. Вы – единственный, кто знает мой секрет.

– Но почему?

Она изучающе на меня посмотрела.

– Вы человек необычный, мистер Байард. Можно сказать, загадочный. Вы рассказали мне много странных вещей о других мирах, о людях, похожих на животных, покрытых шерстью…

– Дзок! – воскликнул я. Мои руки потянулись к голове, словно пытаясь выжать из нее воспоминания, как зубную пасту из тюбика… Хегруны и…

– Спокойно, спокойно, мистер Байард, – произнесла женщина. – Ваши воспоминания, если только это не игра больного воображения, целы, и их можно вызвать к жизни. А сейчас отдыхайте. Это далось нелегко – и вам и мне. Поверьте, очень трудно было снять пелену с вашего мозга. Тот, кто пытался вырвать из вашей памяти образы чудесного рая и страшного ада, несомненно, искусный месмерист. Но теперь он изобличен. Я тоже не дилетант. Но сегодня мне пришлось призвать на помощь все мое мастерство.

Она поднялась, грациозным движением поправила прядь волос перед зеркалом в раме.

Я смотрел на нее невидящими глазами. Мысли о Барбро, светящейся в темноте фигуре, бегстве с Дзоком от хегрунов роились в моей голове, требуя расставить все по своим местам.

Матушка Гудвил набросила на плечи свое тряпье, сгорбилась, надела маску, перчатки и парик и снова приняла облик старухи. Только по-прежнему молодо блестели живые черные глаза.

– Отдыхайте, сэр! Отдыхайте, спите, мечтайте, и пусть ваши беспокойные мысли найдут каждая свое место. Я завтра снова приду – есть еще много такого, что должна узнать матушка Гудвил. Узнать о вселенных, которые существуют за пределами этого мира. Спите и просыпайтесь освеженным, сильным, с обостренными чувствами. Понадобится все ваше мужество, чтобы выдержать то, что ожидает вас в будущем.

С этими словами женщина вышла. Я вернулся к себе, бросил на стол одежду, лег на мягкую пуховую перину и погрузился в тревожный сон.