Текст книги "Флетчер и Славное первое июня"

Автор книги: Джон Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Масштаб и вопиющий характер беспорядков в ночь на 9 июля должны вновь поставить под вопрос средства, коими столица защищена от сил анархии и инакомыслия. Вновь безнаказанной и дерзкой ярости черни было позволено предаваться своим нечестивым утехам даже в отношении особ благородного звания.

(Из «Таймс» от 11 июля 1794 года.)

*

Вопреки всем прецедентам, англичане и ирландцы достигли компромисса. Англичане взяли правую сторону кровати адмирала Уильямса, а ирландцы – левую. Пьяные в стельку, торжествующие и с моральным удовлетворением добрых молодцов, проделавших грандиозную ночную работу, они несли своего героя по улицам Лондона, по пути выбивая окна и разгоняя ночных сторожей с подбитыми глазами и разбитыми фонарями.

В своем мундире, со шпагой на боку, сбитый с толку качкой и хриплым шумом, старый адмирал окончательно потерял рассудок и вообразил себя снова командующим королевским кораблем. В своем воображении он вел свою эскадру на врага в удушающей жаре у берегов Барбадоса, заново переживая битву, принесшую ему пэрство.

– Ровнее, мистер Рейн! – говорил он давно умершему квартирмейстеру. – Поставишь этот корабль борт к борту с адмиралом Торресом де ла Крусом, или я завтра же увижу твою спину у решетки!

Но больное тело не выдержало потрясения этого приключения, и на полпути вверх по Сент-Джеймс-стрит (в то самое время, как его корабль дрожал от грохота своих орудий, а он с суровым лицом взирал на испанского адмирала, который тут же поднял шляпу с придворной учтивостью донов) он откинулся назад, чтобы больше не дышать.

Ученые доктора более поздней эпохи распознали бы обширный инфаркт, вызванный гипертрофией левого желудочка и застойной сердечной недостаточностью. Но они упустили бы более важный момент.

– Глядите, парни! – сказал один из тех, кто нес покойника. – Старый хрыч-то помер.

– А, зато помер счастливым! – ответил другой.

Они пьяно посовещались и решили отнести труп в здание Адмиралтейства в Уайтхолле, чтобы представить его надлежащим властям. Однако когда они прибыли, разросшись до почти пятисот душ за счет пирожников, шлюх, торговцев джином и уличных мальчишек, их мотивы были неверно истолкованы. Рота морской пехоты выбежала на срочную барабанную дробь и наставила мушкеты, защищая Священные Чертоги своих Хозяев. И так, адмирал Уильямс Барбадосский был сгружен в безопасном отдалении, посреди плаца Конной гвардии. Печальный конец для морского офицера.

39

Чрезвычайные расходы 9-10 июля 1794 года

За проезд для троих на «Леди Джейн», отходящей из бассейна Шэдуэлл – 30 фунтов

На усмотрение капитана и команды – 20 фунтов

То же, чиновникам верфи – 10 фунтов

То же, акцизным чиновникам – 30 фунтов

То же, чиновникам военно-морского конвоя – 30 фунтов

ИТОГО – 120 фунтов

(Из личных бухгалтерских книг мистера Тоби Боуна, эсквайра, лодочника и владельца склада из Уоппинга, Лондон.)

*

В предрассветные часы 10 июля 1794 года Тоби Боун был один в своей конторе над рекой. Как бы он ни устал, он подбивал счета. Опыт научил его, что эту задачу нельзя откладывать, а нужно делать сейчас, по свежей памяти. В конце концов, товары уже были на пути к дальнейшим пунктам назначения. Работу нужно было делать немедленно, иначе можно было потерять след.

«Дебет, – писал он, – наем участников: 347 голов по 2 шиллинга 6 пенсов за голову – скажем, 44 фунта. Джин для них же, 350 бутылок по 1 шиллингу за бутылку – скажем, 18 фунтов. Наем лодочников, чтобы оставались трезвыми: 12 голов по 1 гинее за голову – скажем, 13 фунтов. Итого 75 фунтов».

«Кредит, – писал он, – пункт: 1 пара подсвечников, серебро 39 унций, клеймо 1756 года, Джон Кафе из Лондона – скажем, 12 фунтов наличными. Пункт: часы, 8-дневные, с боем и репетиром, шпиндельным ходом, корпус из черного дерева с медной ручкой, работы Фрэнсиса Дорелла из Лондона (стекло разбито) – скажем, 20 фунтов наличными».

И так далее по списку. Список был длинным и авторитетным. Он выдавал разборчивость знатока и точность клерка. Джейкоб Флетчер от всей души бы это одобрил. В конце списка стояла самая что ни на есть приятная итоговая сумма.

Тоби откинулся на спинку стула и вздохнул, гадая, когда он снова увидит своего брата. Поразмыслив и с большой неохотой, он подвел черту под своими счетами и добавил список чрезвычайных расходов.

Было больно видеть это в черно-белом цвете. Вот почему Тоби колебался. Это значительно урезало его прибыль. Но, в конце концов, это было семейное дело, и не было бы никакого смысла во всем этом, если бы он не вывез Сэмми, его молодого друга и леди его молодого друга на время из Англии.

И конечно, Тоби никогда бы не взял денег с Сэмми. А поскольку молодой Флетчер был таким приятелем Сэмми, то, ясное дело, и с него он взять не мог. Тем не менее, за ту ночь Тоби остался в хорошем плюсе, да и старшего брата своего он любил.

Он убрал свои бумаги, все надежно запер, задул свечи и пошел спать.

40

Из-за встречных ветров мы провели на «Леди Джейн» почти три месяца. Сэмми, который никогда не мог сидеть без дела, настоял на том, чтобы работать, несмотря на то, что был платящим пассажиром. Мистер Клауд, капитан, был только рад пойти ему навстречу, как только узнал, что за моряк этот Сэмми, но настоял на том, чтобы назначить Сэмми третьим помощником. Это сначала сбило его с толку, так как он никогда не имел официального чина над людьми, за все свои годы в море, и он сказал, что не хочет этого. Но было либо так, либо никак, и он смирился.

Кейт оправилась от вреда, причиненного ей той мерзкой женщиной, и вскоре потеряла тот худой, серый вид, который был у нее, когда мы ее нашли. И она смогла немного пощеголять, так как Пен Боун отдала ей кое-что из одежды своих дочерей, которая, поскольку их папаша был человеком состоятельным, была самого лучшего качества. Кейт эти наряды очень шли. Она всегда выходила на палубу, выглядя как леди, и вся команда в нее влюбилась и из кожи вон лезла, чтобы сделать для нее что-нибудь – подвешивали гамаки в самых приятных местах, где тень и ветерок, и так далее.

Полагаю, это и не удивительно, ведь она была единственной женщиной на борту, но она была такой аккуратной, милой крошкой и так изящно выглядела в своих шляпках и платьях, что выделилась бы и среди тысячи. Бог знает, что подумали бы люди с «Леди Джейн», если бы узнали, чем Кэти занималась в своем последнем плавании.

Полагаю, я тоже в нее влюбился. В этом нет никаких сомнений. Как я мог не влюбиться, учитывая все обстоятельства? И когда солнце начало пригревать, она немного улыбнулась и потянулась ко мне. По крайней мере, достаточно, чтобы мы продолжили с того места, на котором остановились на борту «Фиандры». Мы объявили, что женаты, ради приличия на корабле, но она не позволила капитану обвенчать нас по-настоящему, сколько бы я ни просил.

Тем не менее, когда мы добрались до места назначения, она милостиво соизволила позволить мне ее обеспечивать, что было следующим лучшим вариантом.

Проклятая женщина. Сколько хлопот она мне доставила! Но, по крайней мере, ей больше никогда не пришлось возвращаться к своему старому ремеслу.

Мы наконец добрались до Ямайки в конце сентября 1794 года, избежав Кингстона и Порт-Ройала и бросив якорь на северо-западе острова, у Педро-Пойнт: не самая лучшая якорная стоянка, но уединенная и подходившая как для дел мистера Клауда, так и для моих.

Теперь я был так далеко от наследства Койнвудов, как только возможно. Меня отделял океан, и я был вне Закона. Хуже того, с тех пор как меня опознали как убийцу боцмана Диксона и я сбежал от законных властей с применением насилия, я нажил себе врага в лице единственного института, известного человечеству, который осуществлял свою власть по всему земному шару: Королевского флота.

С другой стороны, у нас с Сэмми и Кейт было почти сто фунтов золотом, а Ямайка в те дни кипела торговлей всех видов. Если бы я не смог сколотить на этом состояние для нас троих, то меня звали бы не Джейкоб Флетчер.

И, конечно, я испытывал огромное удовлетворение, зная, что леди Сара, черт бы ее побрал, Койнвуд мертва и сгорела дотла в руинах дома № 208 на Мейз-хилл.

41

Город, нет, весь Мир, ликует, узнав о спасении Прекрасной Койнвуд из пламени. Он также ликует, что ужасная рана, нанесенная Прекрасной рукой ПАПИСТСКОГО БУНТОВЩИКА, не только не оказалась смертельной, но и не повредила нечто куда более важное, чем ее жизнь, а именно: ЕЕ КРАСОТУ! Мы узнали, что рана ограничивается исключительно верхними костями черепа, где знаменитые и блестящие локоны ПЕРВОЙ КРАСАВИЦЫ ЛОНДОНА служат полным и совершенным прикрытием. Более того, СОБЫТИЕ сменяет ПРИКЛЮЧЕНИЕ для ПРЕКРАСНОЙ ДОННЫ, которая, хотя и благодарна за свое чудесное спасение, может быть более оптимистична в своих чувствах относительно недавнего побега из ЛЕЧЕБНИЦЫ ДЛЯ ДУШЕВНОБОЛЬНЫХ ДОКТОРА КРИКА в Стаффордшире ее сына, Виктора, который, по слухам, превратился в ЗЛОБНОГО УБИЙЦУ-МАНЬЯКА.

Post Scriptum: Ручная обезьянка Прекрасной, мистер С.С., головолом с терновой тростью, также избежал опасности. Хотя и ранен, он все еще жив и пышет животной силой.

(Из «Болтовни леди Д'Арси» от 15 июля 1794 года, в «Вежливом наблюдателе».)

notes

Примечания

1

Вынужден с неохотой подтвердить хвастовство Флетчера, признав, что он и впрямь был поразительно силен во всех математических операциях. С.П.

2

Баракун – это форт, где несчастных негров держали взаперти в ожидании продажи работорговцам. Нижеследующее подтверждает участие Флетчера в работорговле, предприятии, которое вызывало у него лишь воодушевление по поводу огромных прибылей. С.П.

3

Игра слов. Исходная фамилия пишется 'Slim' (Слим), что в переводе означает «тонкий, хитрый». Персонаж произносит свою новую фамилию 'Slym' (Слайм) созвучно слову 'slime', что в переводе означает «слизь». Отсюда прозвище 'Slimy Sam' (Скользкий Сэм) и реакция на него.

4

Мне сообщили, что «целиться в два приема» означает сначала навести орудие на цель, глядя через прорезь в верхней центральной части казенника и мушку на дульной части. Затем второй раз прицелиться для определения дальности, глядя через прорези в боковой части казенника и боковую мушку. Громоздкая и устаревшая система даже для юности Флетчера. С.П.

5

Отмечу неудержимую ярость, охватившую Флетчера, когда я упомянул, что слово «лайми» происходит от употребления британцами лаймового сока для профилактики цинги, введенного в Королевском флоте лишь в 1795 году, то есть много позже описанного случая, а следовательно, память ему изменила. В ответ мне было велено «заткнуть пасть, как ничего не смыслящей сухопутной крысе». С.П.

6

Слово правильно пишется по-французски «Rasé», но Флетчер и слышать об этом не хотел, ответив на мой протест яростным осуждением французов, их нации, их языка и их отвратительного обычая класть в еду чеснок. С.П.

7

Вовсе нет. Овальная столовая была оригинальным бостонским изобретением мистера Булфинча, архитектора, с которым Флетчер познакомился именно в этот вечер. С.П.

8

Когда меня попросили объяснить слово «поворот фордевинд», Флетчер назвал меня «проклятой сухопутной крысой, не отличающей свой зад от локтя». Для таких же невинных, как я, поясняю: совершить поворот фордевинд означает повернуть корабль кормой к ветру, в отличие от поворота оверштаг, когда нос корабля проходит через линию ветра. Поворот фордевинд почти всегда удается, в то время как оверштаг может не получиться. Таким образом, в бою поворот фордевинд безопаснее. С.П.

9

Флетчер приводит тоннаж по древнему расчету «грузоподъемности», предполагаемой вместимости корабля, достигаемой сложными вычислениями. Современные расчеты водоизмещения дают более высокие цифры, таким образом, водоизмещение «Куин Шарлотт» могло составлять около 3500 тонн. С.П.

10

В своем типичном презрении к французам Флетчер не упоминает, что командирам Зернового конвоя и Брестского флота их правительство пообещало гильотину в случае, если они не приведут домой Зерновой конвой, что неизбежно убедило их беречь свои корабли, а не искать боя. С.П.

11

И снова Флетчер не рассказывает всей истории. Французским капитанам грозила смертная казнь, если они сдадут свои корабли: политика, позорящая тех, кто ее ввел, но которая объясняет, почему французский капитан мог снова поднять флаг после того, как спустил его. С.П.

12

Когда Флетчер притворяется, что не желает драться, он выглядит до смешного нелепо. По всем свидетельствам, он был грозным противником, а ярость его нрава была непреложным фактом для всех, кто его знал. С.П.

13

Этот печально известный человек писал на английском свою фамилию Slym, но Флетчер настаивал на написании Slime – что означало «слизь», поскольку это было бы все, что от него осталось, если бы Флетчер когда-нибудь до него добрался. С.П.

14

Неофициальное прозвище Портсмута.