Текст книги "Криппен"

Автор книги: Джон Бойн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– И вам нисколько не интересно? Не хотите поддерживать отношения?

– Видите ли, инспектор, большинство людей, которым я доверял в своей жизни, меня предавали. Особенно женщины. Если уж говорить начистоту, я считаю, что мой характер был сформирован этими людьми и некоторыми обстоятельствами, связанными с ними, и я далеко не всегда мог гордиться собственным характером.

Дью нахмурился, заинтригованный словами собеседника.

– Это почему же? – спросил он.

– По-моему, я слабый человек, – признался Хоули, удивляясь, что так откровенно говорит с инспектором, но почувствовав в нем родственную душу. – Мне бывает трудно постоять за себя в тяжелых ситуациях. Моя первая жена была добрейшей души человеком, но если бы она была жива…

– Ваша перваяжена? – удивленно переспросил Дью. – Не знал, что вы уже были женаты.

– О да. Еще в Америке. Много лет назад, в молодости. Ее звали Шарлотта Белл. Красивая и очень милая девушка. Мы прожили всего несколько лет, а потом я ее потерял. Она погибла в дорожном происшествии. Это была настоящая трагедия.

– Сочувствую.

– Не стоит. Это давняя история, и у меня больше не осталось никаких чувств. Я упомянул об этом лишь для того, чтобы подчеркнуть: будь Шарлотта жива, полагаю, она взяла бы надо мной верх. Она сильно отличалась от Коры, но, мне кажется, стала бы предъявлять определенные… требования. Не знаю, к чему бы это в конце концов привело, но мне часто кажется, все могло бы кончиться плохо.

– Как у вас с Корой?

– Ну да. – Хоули доел и отодвинул тарелку. – Хоть я, конечно, должен был об этом догадаться. Можно вам кое-что сказать, инспектор? Только чтоб это осталось между нами.

Дью кивнул. На мгновенье он забыл, что изначально встретился с доктором Криппеном по работе, и почувствовал, что за это короткое время они стали почти друзьями.

– Конечно, Хоули, – сказал инспектор, впервые назвав его по имени. – Вы можете полностью мне доверять.

– Этот американец, с которым она сбежала, – начал он. – Он был не первый, понимаете. Я знаю как минимум трех других человек, с которыми у Коры был роман. Во-первых, итальянский учитель музыки. Потом – актер, с которым она познакомилась на одном приеме. Мальчишка, которому не было и двадцати, – он жил с нами одно время. И я уверен, это далеко не все. Она вела активную светскую жизнь. Работала в мюзик-холле, понимаете.

– Да, вы говорили.

– По-моему, она пользовалась сценическим псевдонимом Белла Элмор из-за того, что Кора Криппен плохо звучало. Ей хотелось больше помпезности. Всегда хотела казаться другой. В этом ее беда, понимаете. Она не могла остановиться и задуматься: может, я просто обычный, рядовой человек? Без оборок. Без украшений. Ничего особенного. Просто заурядная женщина, надежды которой рухнули и разбились, как и у всех остальных людей. – В голосе его прозвучала горечь, инспектор Дью это заметил, но испытал не подозрение, а сочувствие к этому человеку.

– Вы были совершенно честны со мной, доктор Криппен, – сказал он. – Я это ценю.

– Извините, что смущаю вас. Просто после того, как я говорил многим, что она умерла, сейчас, когда сказал наконец правду, словно камень с души свалился. Такое облегчение.

– Вы меня вовсе не смущаете. Напротив.

Хоули улыбнулся. На минуту он даже подумал о карьере писателя: ведь он не только сумел на ходу выдумать правдоподобную историю, обманув выдающегося инспектора Скотланд-Ярда, но и, похоже, приобрел друга.

– Вот только, – сказал Дью, поразмыслив, – я, конечно, прошу прощения, что вновь затрагиваю эту тему, однако мне необходимо всего одно уточнение.

– Да?

– Фамилия человека, с которым она сбежала. И где он останавливался в Лондоне. Просто чтоб закрыть дело, ну вы понимаете. Извините, но для моего начальства – точность превыше всего.

Хоули моргнул. Сам ли он обманул Дью или же Дью обманул его своим дружеским видом? Хоули быстро все обдумал: другого выхода не оставалось.

– Фамилии у меня с собой, разумеется, нет, – ответил он.

– Естественно, естественно, а дома?

– Думаю, да, – нерешительно сказал он. – Возможно, я записал ее где-то на всякий случай.

– Тогда, если б вы ее мне сообщили, мы могли бы закрыть этот вопрос.

– Ага, – ответил Хоули, кивнув: почти не слушая инспектора, он обдумывал ситуацию. Вспомнил дом, письмо. Взглянул на Дью и мысленно спросил себя: что говорить, если полицейский догадается, что он снова приукрасил историю, почти полностью ее сочинил. – Тогда пойдем?

– Конечно.

Оба встали, и инспектор Дью оплатил счет у стойки, отвергнув предложение Хоули поделить расходы.

Когда они вышли из ресторана, начался дождь. Ни у кого не было с собой зонтика, и, посмотрев на часы, Дью вдруг негромко выругался. Он заметил кэб и мгновенно его остановил.

– Извините, совсем забыл, что у меня в три встреча, – объяснил он. – А в такую погоду, кажется, лучше взять кэб, а не то опоздаю. Можно мне зайти на днях за этими сведениями?

– Разумеется, инспектор, – с облегчением сказал Хоули, протянув руку. – Желательно вечерком. После работы.

– Конечно. Ну тогда до встречи. И еще раз, доктор Криппен…

– Хоули.

– Да, Хоули,еще раз извините, что подверг вас этой пытке. Я ценю вашу откровенность. И уверяю вас, что буду нем как рыба.

– Спасибо, инспектор. Тогда до скорого.

– Да. До свидания.

Он запрыгнул в ожидающий кэб и уехал, помахав на прощанье в окно: за всю карьеру ни один подозреваемый не производил на инспектора такого сильного впечатления, как Хоули Криппен. Однако, стоя под дождем и глядя ему вслед, Хоули начал терять уверенность.

– Это еще далеко не конец, – пробормотал он себе под нос и, повернувшись, направился домой.

Понедельник, 11 июля

Инспектору удалось вновь зайти на Хиллдроп-креснт, 39, лишь три дня спустя, и он отложил этот визит до вечера – не только потому, что доктор Криппен намекнул: в это время его проще всего застать дома, – но и потому, что рабочий день у самого инспектора заканчивался и он надеялся заманить Хоули в местную пивную. У Дью было немного друзей, и он полагал, что, возможно, обретет в этом приятном человеке нового. Поддерживать знакомства было инспектору совершенно несвойственно, но разговор за обедом пробудил в нем энергию и разворошил воспоминания. За прошедшие дни он смог успокоить своих недавних мучителей насчет предполагаемого исчезновения Коры Криппен и впервые за свою карьеру сделал это, еще не обнаружив доказательств, подтверждающих невиновность подозреваемого. Когда Дью связался с комиссаром полиции, с самого начала настаивавшим на проведении расследования, тот, видимо, с трудом вспомнил о первоначальной просьбе, и это рассердило инспектора.

– Криппен? – заорал комиссар в трубку. – Какой еще Криппен? О чем это вы говорите, Дью?

– ДокторКриппен, – ответил тот. – Вы попросили меня расследовать дело об исчезновении его жены.

– Я вас просил? Когда? Я что, спятил?

– Несколько дней назад, – со вздохом ответил инспектор. – С вами говорил об этом лорд Смитсон.

– Смитсон? Ах да, что-то припоминаю, – проворчал он. – Ну и как? Убил он или нет?

Дью рассмеялся.

– В убийстве своей жены он виновен не больше, чем я, – ответил инспектор. – На самом деле очень располагающий человек. У него личные неприятности, но ничего такого, что могло бы подтолкнуть к подобной крайности.

– Ну и где же его жена? Уже вернулась домой? Образумилась?

– Не совсем, комиссар. Похоже, она сбежала с другим. Он был немного шокирован и поэтому сказал всем, что она умерла. Неумно, однако никакого криминала.

На том конце провода воцарилось молчание: коллега Дью не достиг бы столь высокого положения, если бы сам не обладал некоторыми сыскными способностями.

– Это он сам вам сказал, да? – спросил он. – И вы ему поверили?

– Да, поверил, – ответил Дью.

– Почему?

– Потому что я разбираюсь в людях, комиссар. Я довольно давно занимаюсь этим ремеслом и могу поручиться: доктор Криппен абсолютно не виновен ни в каких правонарушениях. Он сознает, что совершил идиотскую ошибку, и получил от меня порядочный нагоняй, – солгал инспектор. – Не думаю, что впредь он сделает что-нибудь подобное.

– Ладно, – сказал комиссар, все еще сомневаясь. – Свяжитесь с этой женщиной и передайте ей, что все в порядке, хорошо?

– С какой женщиной?

– Смитсон. С той, что заварила всю эту кашу Скажите, что мы провели тщательное расследование и не нашли состава преступления. Будем надеяться, тогда она перестанет всем нам докучать.

– Есть, сэр, – сказал Дью, злясь, что придется самому выполнять это поручение, тогда как именно комиссар полиции удовлетворил ее просьбу о расследовании. Инспектор собрался даже в шутку, но с надеждой подбросить свою идейку об аресте этой женщины за напрасно отнятое у полиции время, но их уже разъединили.

Пролистав небольшое дело, заведенное на доктора Криппена, Дью снова поднял трубку, чтобы позвонить миссис Луизе Смитсон.

На Хиллдроп-креснт было гораздо спокойнее, чем в его последний визит. Детей нигде не видно, а улица возле дома Хоули Криппена почти пустынна. Дью посмотрел на ряд аккуратных, стандартных домиков и на минуту задумался: почему у него самого до сих пор нет такого же?

Инспектор остановился у окна дома № 39 и, заглянув внутрь, с удивлением увидел в глубине фигуру мальчика, убиравшего на кухне. Дью прищурился, но так и не смог как следует его рассмотреть. «У доктора Криппена есть сын, о котором он не упомянул?» – спросил он самого себя, шагнув к двери, и постучал.

Когда дверь открылась, Дью с удивлением и даже смущением увидел перед собой вовсе не мальчика, а молодую женщину со стройной мальчишеской фигуркой. На ней были старые брюки Хоули с подвернутыми манжетами, которые висели мешковато, придавая девушке вид сорванца, показавшийся Дью странно привлекательным.

– Прошу прощения, мэм, – сказал он, сняв шляпу и немного покраснев из-за ее необычного наряда. – Извините, что побеспокоил. Инспектор Уолтер Дью. Скотланд-Ярд. Доктор Криппен дома, не знаете?

– К сожалению, нет, – ответила девушка. – Он сегодня у себя в кабинете. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Вот как, – разочарованно сказал Дью. – А вы…

– Этель Ле-Нев, – ответила она, широко улыбнувшись, и он впервые обратил внимание на шрам над ее верхней губой. Полицейскому тотчас захотелось узнать, откуда он появился. Несчастный случай в детстве? Буйный отец? Драчливый любовник?

– А, мисс Ле-Нев, – произнес он, кивнув. – Ну конечно. Я о вас слышал.

Она удивленно подняла голову и уставилась на него.

– Правда? – сказала она. – Могу ли я узнать, от кого?

Это было не очень тактично со стороны Дью, и он пожалел о своих словах. Не мог же он ей сказать, что некие светские дамы считают ее уличной девкой и воровкой, – это было бы невежливо. В кои-то веки инспектор растерялся, но девушка спасла его, не дождавшись ответа.

– Может, пройдете в дом? – предложила она. – Не стоять же нам на улице.

– Конечно, – согласился он. – Благодарю вас.

Она провела его в гостиную, где они беседовали с доктором Криппеном несколько дней назад. Дью дождался, пока девушка сядет, а затем занял то же место, что и в прошлый раз.

– Извините, что я в таком виде, – сказала она, глядя на свою мужскую одежду и явственно осознав, что лицо покрыто грязью и потом. – Я решила немного прибраться и заняла у Хоули пару старых вещей. Наверно, я похожа на чучело.

– Вовсе нет, мисс Ле-Нев, – возразил он. – Наоборот. Усердный труд еще никого не портил.

Она улыбнулась – такое приятное обхождение ее успокоило.

– Хоули говорил мне, что вы заходили к нему, – сказала она после короткой паузы, готовая перейти от пустой болтовни к делу. – По правде говоря, он от вас без ума.

Дью обрадовался и приободрился: значит, не нужно скрывать причину визита.

– Правда? – сказал он. – Что ж, приятно слышать. Должен признаться, за все годы работы в полиции никогда не попадал в такое глупое положение: ведь я сразу понял, что за человек доктор Криппен. Но просто следовал инструкциям и должен был довести дело до конца, вы же понимаете.

– Конечно. Но можно спросить: кто первым высказал это чудовищное предположение?

Инспектор задумался. Говоря строго, он не имел права этого делать, однако уже решил, что скоро станет закадычным другом четы Криппен-Ле-Нев. Он вспомнил невыносимый разговор с миссис Луизой Смитсон по телефону и понял, что терпеть ее не может.

– Невиновен? – закричала она, придя в ужас от его сообщения, что дело доктора Криппена закрыто. – Хоули Криппен невиновен? Возможно, лишь на том языке, где «невиновен» в действительности означает «виновен». Боже правый, да он же убил ее, инспектор Дью. Ясно как божий день – перерезал ей глотку от уха до уха и выпил всю кровь. Я в этом уверена.

– Я так не думаю, миссис Смитсон, – возразил инспектор: с одной стороны, он пытался сдержать эмоции, а с другой – не рассмеяться над ее мрачными фантазиями. – Я разговаривал с доктором Криппеном, и он заверил меня, что…

– Помилуйте, – перебила она. – Он заверил вас, что не делал этого – вот и делу венец, так, что ли? Тогда скажите мне, инспектор, если вашим ребятам когда-нибудь удастся поймать Джека-Потрошителя, который вспорет живот несчастной шлюхе, и руки у него будут по локоть в крови, но он скажет: «Честное слово, это не я», – вы и его тоже отпустите? Вот как, значит, ведутся теперь дела в Скотланд-Ярде? Боже мой! Да, может, он и естьДжек-Потрошитель!

– Миссис Смитсон, у нас есть четкие директивы по ведению следствия, – сказал Дью. – К сожалению, я не имею права их сейчас разглашать. Однако заверяю вас, я поговорил с доктором Криппеном и узнал об этом деле немножко больше, чем вам, возможно, пока известно, и просто информирую вас, что ему нельзя предъявить никаких обвинений. К тому же, мне кажется, у вас слегка разыгралось воображение, а это, поверьте, бывает очень опасно.

– Инспектор, с того дня, как я познакомилась с этим человеком, я почувствовала в нем что-то подозрительное. В его взгляде! В том, как он смотрит на вас! Ясно, что ему нельзя доверять.

– Тем не менее…

– Ха! – выдохнула она, злясь на него и немного разочаровавшись, что у этой истории не будет жуткого конца.

– Тем не менее, миссис Смитсон, если вам понадобятся дополнительные сведения, советую вам обращаться не в полицию, а к самому доктору Криппену.

– Никогда в жизни, – надменно сказала она. – Если б он узнал, что я с вами говорила, то, наверно, уже бегал бы за мной с кухонным ножом. Господи! – добавила она испуганно. – Вы ему хоть не сказали? Не признались, что к вам приходила я или миссис Нэш?

– Разумеется, нет, – ответил инспектор, жалея, что этого не сделал. – Подобные беседы всегда ведутся строго конфиденциально. И если вы через мою голову просите своего деверя поговорить с моим начальством, это тоже хранится в секрете, так что вам не стоит волноваться. – Он сказал это в качестве упрека, а также с целью доказать, что среди офицеров существует определенная солидарность. – Впрочем, с этим вопросом покончено – раз и навсегда.

– Покончено с Корой Криппен, – сказала она. – А вопрос еще не решен, инспектор.

– Полагаю, что решен, миссис Смитсон. И я настоятельно советую вам оставить эту тему. Необоснованные заявления с вашей стороны могут привести к уголовному преследованию.

– Но ведь именно этого мы и добиваемся!

– Это касается вас,миссис Смитсон. Нельзя просто так ходить и по собственной прихоти обвинять невиновных людей в убийстве. Клевета, знаете ли, преследуется по закону. – На другом конце провода на пару минут наступило молчание, и в конце концов он был вынужден сказать: – Алло? – чтобы выяснить, у аппарата ли она. Когда женщина наконец заговорила, голос у нее был глухой и злобный.

– Надеюсь, вы не угрожаете мне, инспектор Дью?

– Ни в коем случае. Просто я пытаюсь помочь вам, указывая…

– Вам известно,кто мой деверь?

– Доподлинно. Но факты есть факты, и, к сожалению, это единственное, что я могу вам пока предложить.

– Прекрасно, – сказала она. – Но когда вы узнаете, что ошибались, а я была права, и когда этого хитрого мерзавца вздернут на виселицу, возможно, вы найдете способ передо мной извиниться. Вы меня в очередной раз подвели, инспектор Дью.

– Я это учту, – в изнеможении ответил он. – И благодарю за проявленный интерес, миссис Смитсон. До свидания. – Он быстро повесил трубку и отступил на шаг от телефона, боясь, что тот прыгнет и вцепится в него зубами.

– Скажем просто, – произнес инспектор Дью, тщательно подбирая слова, – некие особы из круга знакомых Коры Криппен недолюбливают доктора Криппена.

Этель улыбнулась.

– Так я и думала, – промолвила она. – Я и Хоули точно так же сказала. Говорю, наверно, кто-нибудь из компании этих праздных, болтливых кумушек. Им просто нечем заняться – вот они и выдумывают нелепые истории и напрасно отнимают у всех время.

– Конечно, я не должен говорить, что искренне согласен с каждым вашим словом, – с улыбкой ответил инспектор, – и поэтому промолчу.

Этель засмеялась и потупилась в стол, ковыряя ногтем небольшое пятнышко свечного воска.

– Думаю, мы понимаем друг друга, инспектор, – сказала она. – Хотите чаю?

Он покачал головой.

– Я ненадолго, – объяснил. – Когда вы ждете домой доктора Криппена?

– Сейчас бывает по-разному, – ответила она, сверившись с часами. – Останьтесь. Я знаю, он будет жалеть, что разминулся с вами.

– Пожалуй, еще пару минут, – сказал он и, облизнув губы, подумал, не слишком ли развязно с его стороны задать вопрос, крутившийся у него в голове. Дью все же решился: они ведь хорошо поладили, и ей, видимо, нечего скрывать.

– Это, конечно, не мое дело, – начал он, – но скажите, какое положение вы занимаете в этом доме?

– Положение?

– Да, – подтвердил он, чувствуя, что краснеет: вопрос был слишком уж личный. – Вы помогаете доктору Криппену поддерживать порядок в доме, с тех пор как от него ушла жена?

Она подумала и решила ответить честно.

– Мы с Хоули много лет работали вместе, – пояснила она. – У Маньона, знаете?

– Да, слыхал.

– Я была там ассистенткой, понимаете. На самом деле я и сейчас ею работаю. И мы тесно сдружились. Ну а когда Кора ушла, закрепили эту дружбу.

– Значит, вы живете здесь?

– Я очень о нем забочусь, инспектор.

– Разумеется. Мне бы и в голову не пришло обратное.

– Мне кажется, со мной он будет счастлив, – сказала она, пожав плечами. – А я – с ним. Хотя, учитывая, как он жил до этого, любые изменения будут только к лучшему.

Дью поднял брови.

– Так вы хорошо знали Кору Криппен? – спросил он.

– Не очень хорошо, – ответила девушка, пожалев о последнем замечании. – Но все же достаточно. Достаточно, чтобы понять: она была сущим цербером. И явилась на эту землю лишь для того, чтобы превратить жизнь бедного Хоули в ад кромешный. – Инспектор Дью кивнул и поджал губы. – Простите, инспектор. Я знаю, вам может показаться, что я захожу слишком далеко и впадаю в мелодраматизм, но вы ее не знали. Она превратила его жизнь в кошмар. Каждый день, каждую секунду издевалась над ним.

– Когда он говорил со мной, мне показалось, он ее любит, – с сомнением проронил Дью.

– Просто Хоули так с вами говорил, – объяснила она. – Про нее он ни одного плохого слова никому сказал – даже мне. Такой уж он человек. Старой закалки. Что бы она ни вытворяла, прощал. А она изменяла ему, оскорбляла его, била…

– Она его била?

– И не раз. Я сама видела рубцы. Однажды я даже сказала, что нужно наложить швы, но он и слушать не захотел. Рана как следует зажила лишь через несколько месяцев. Кажется, это он, – добавила она, выглянув из окна, и увидела, как по улице к дому шагает Хоули.

Дью покачал головой.

– Я даже не догадывался, – произнес он. – Он мне кое-что рассказал о ее… изменах, но о насилии – ни слова.

– Конечно, если мы хотим быть добрыми христианами, – сказала Этель, – можно предположить, что у нее были проблемы с головой и она вела себя так помимо собственной воли. Но я сомневаюсь, что мне хочется быть доброй христианской, инспектор. Сурово звучит?

– Вы волнуетесь за него, – ответил Дью. – Это можно понять.

– По правде говоря, я думаю, дело даже не в том, – сказала Этель. – Мне кажется, она так глубоко разочаровалась в жизни, что могла это компенсировать, лишь причиняя страдания ближнему. Понимаете, она хотела стать звездой. «Сенсационной певицей», как она постоянно всем твердила. Заветная мечта ее жизни – увидеть свое имя на первых страницах газет. Войти в историю. Чтобы о ней писали книги. Она заблуждалась.

– И вы не верите, что это когда-нибудь произойдет?

– Конечно нет, инспектор. Она посредственность. Просто попадала в ноты, но я ведь тоже могу прочертить линию. Однако это еще не делает из меня Моне. [31]31
  Клод Моне (1840–1926) – французский живописец, представитель импрессионизма.


[Закрыть]

Дью рассмеялся и оглянулся, удивляясь, почему входная дверь до сих пор не скрипнула.

– Еще не дошел? – спросил он.

Этель вновь выглянула в окно, но не увидела любовника на улице.

– Ой! – сказала немного удивленно. – Я была уверена, что это он. Видать, обозналась. Но прошу вас, подождите, инспектор. Он наверняка скоро придет.

Дью посмотрел на часы и покачал головой.

– Вот что я вам скажу, – произнес инспектор. – Передайте ему, пожалуйста, что я зайду снова в среду вечером. Скажем, часов в восемь? Если он вернется к этому времени, буду очень признателен.

Он встал и потянулся за шляпой, а она опередила его и пошла к двери.

– Обязательно, – сказала Этель. – Я позабочусь о том, чтобы он был дома. Он будет очень жалеть, что разминулся с вами.

– Ничего страшного, – ответил Дью. – Если он дождется меня в следующий раз, буду очень признателен.

– Конечно.

Дью спустился по лестнице и собрался уже выйти на улицу, как вдруг она его остановила:

– Инспектор? – Он оглянулся, ожидая продолжения. – Вы видите это, правда? – спросила она. – Видите, какой он хороший человек? Какой мягкий? В смысле, не мне одной так кажется?

Он задумался и позавидовал Хоули, которого так любила эта женщина. Помедлив лишь минуту, он улыбнулся и кивнул.

– Да, мисс Ле-Нев, – сказал. – По-моему, вижу.

Теперь она облегченно улыбнулась и шагнула обратно в дом, закрыв за собой дверь. Сердце бешено колотилось в груди. Она думала вернуться во двор, но уже вечерело, а она слишком устала от работы, и поэтому, наоборот, поднялась наверх переодеться.

Через пять минут она услышала, как открылась входная дверь, и вышла на лестничную площадку.

– Хоули, – воскликнула она радостно. – Ты только что разминулся с нашим гостем.

– Правда? С кем же? – спросил он.

– С инспектором Дью из Скотланд-Ярда. Такой приятный человек.

– Вот как?

– Он приходил за информацией, которую ты должен был ему передать.

– Ага, – спокойно сказал Хоули. – Я ведь, по-моему, говорил тебе?

– Он сказал, что зайдет в среду вечером, – сообщила она. – В восемь. Он хочет с тобой поговорить.

Хоули кивнул, прошел в гостиную и уселся в кресло, слегка дрожа. Он замерз, поскольку четверть часа простоял поддеревом через дорогу, прячась от Дью и Этель. Наблюдая за ними в окно, он дожидался, пока уйдет инспектор. «В среду вечером, – подумал он. – У нас осталось не так уж много времени».

Среда, 13 июля

В среду, 13 июля 1910 года, время для инспектора Уолтера Дью тянулось медленно. Он сидел у себя в кабинете с видом на Набережную и постоянно ловил себя на том, что подолгу смотрит в окно, не в силах сосредоточиться на работе. Перед ним лежало три папки, требовавших изучения, и он пытался каждой из них уделить внимание, но так ничего и не добился ни с одной. В первой содержались сведения о женщине, труп которой был выловлен в Темзе недалеко от Боу неделю назад: вскрытие показало, что она была задушена, а затем брошена в воду – в легких не обнаружили воды. Ей было шестьдесят два года, и Дью подозревал мужа. Когда пожилые женщины долгие годы пилят мужей, у тех в конце концов лопается терпение. Во второй папке содержался рапорт о серии грабежей в районе Кенсингтона – все они совершались поздно ночью, и ни в одном из домов не выявлено следов насильственного вторжения. Последняя же папка имела отношение к молодому человеку, которого сбила аристократическая карета, скрывшаяся с места преступления: по словам жертвы, на ней красовался герб принца Уэльского. Дью отложил эту папку на самое дно стопки, поскольку это дело, несомненно, будет самым сложным. Для его ведения потребуется применить все дипломатические способности.

Однако сейчас все это не имело значения, поскольку инспектор вскоре собирался вновь отправиться на Хиллдроп-креснт, 39. В то утро он надел свой лучший костюм и даже купил на улице у девушки цветок, который собирался вставить в петлицу, выйдя из конторы. Дью поставил его до вечера в стакан с водой, чтобы не завял; теперь же, когда инспектор взглянул на цветок, тот показался ему жалким и одиноким – срезанный аромат, отчаянно пытавшийся уцелеть наперекор судьбе. Дью взглянул на свое отражение в зеркале и остался доволен. У него был бодрый, бойкий вид – желанный сосед по столу, если чета Криппен-Ле-Нев пригласит его немного посидеть у них, на что он горячо надеялся. Затем, возможно, они с Хоули Криппеном прогуляются в местную пивную, а Этель останется мыть посуду. Они поговорят как мужчина с мужчиной, не касаясь своих схожих проблем в прошлом, и найдут еще много общего, на чем можно будет построить крепкую дружбу. Он снова сверился с часами. Не хотелось приходить слишком рано, но уже четверть восьмого, и если не очень спешить, он придет как раз вовремя.

– Собрались в гости, инспектор? – спросил констебль Милберн, когда он проходил через вестибюль.

– Что такое? – угрюмо сказал Дью, едва обратив внимание на это замечание.

– Я спросил, собрались к кому-то в гости? – повторил тот. – Просто вы надели праздничный костюм, да еще и с бутоньеркой в придачу. Обычно вы так не наряжаетесь, сэр.

– Обычно?

– Я и не думал вас обидеть, инспектор Дью, – быстро проговорил констебль Милберн. – Я просто хотел сказать, что обычно вы не носите таких дорогих костюмов. Разумеется, вы всегда хорошо выглядите. – Он глубоко вздохнул. – Вы очень красивый мужчина, сэр, – смущенно добавил констебль и тотчас об этом пожалел.

– Займитесь работой, Милберн, – велел Дью.

– Есть, сэр, – ответил тот, снова садясь.

– Дело в том, – произнес инспектор, через минуту обернувшись, чтобы сообщить констеблю о своих планах, чего он, как правило, никогда не делал, – что я собираюсь сегодня поужинать со своими близкими друзьями. Доктором Криппеном и его дамой. Поэтому я нарядился и считаю это достойным уважения. Вы должны брать с меня пример, Милберн, в случае, если вас и вашу юную леди когда-нибудь пригласят в гости.

Дью выложил это Милберну неожиданно для себя, но каково же было удивление констебля. Инспектор никогда не вел с ним пустых разговоров. «Может, – подумал юноша, – он хочет меня повысить? Такое вознаграждение было бы весьма кстати».

– Доктор Криппен? – переспросил он и задумался, сморщив нос. – Что-то знакомое, сэр. И где же я слышал эту фамилию?

– Полагаю, нигде, – сказал Дью, не желая делиться новым другом с рядовым констеблем.

– Нет, вспомнил, – воскликнул Милберн, припоминая несколько визитов миссис Луизы Смитсон. – По словам той женщины, он убил свою жену.

– Не говорите глупостей, Милберн. Этот человек – настоящий джентльмен. И свою жену он не убивал, уверяю вас.

– Но эта леди…

– Эта леди– если мы вправе называть таких женщин подобным словом – сделала необоснованное заявление, которое впоследствии оказалось совершенно абсурдным. Я лично знаком с доктором и могу вас заверить, что он человек высочайших достоинств.

– Вот как? – недоверчиво переспросил Милберн. – А как же тогда его жена? Она жива?

– Да, и преспокойно живет в Америке. Если быть точным – во Флориде. Миссис Смитсон допустила ошибку, и дело уже закрыто.

– Рад слышать, сэр, – произнес Милберн, широко улыбнувшись, а Дью развернулся и пошел к выходу. – Значит, вас ждет чудесный вечер, сэр.

Выходя из здания, инспектор помахал ему на прощанье рукой и вдохнул на улице свежий воздух: легкие наполнились счастьем и радостным предвкушением будущего вечера в кругу друзей. Стояла середина июля, и было еще светло; он прошел мимо парка и увидел группу молодых людей, игравших на лужайке в крикет. Их голоса весело разносились под кронами, и он ощутил великую радость жизни, прилив чувств к ближним, желание любить и быть любимым всеми. Подобные эмоции были ему несвойственны, и он упивался своим новым состоянием. Проходя вдоль Темзы, он испытал невероятное искушение вскочить на свободную скамейку и запеть, однако устоял перед соблазном, иначе его могли отвезти в приют раньше, чем он добрался бы до моста.

Инспектор шел легко и беззаботно: бросил пенни бездомному, который устроился ночевать на углу Морнингтон-креснт, и небрежно поздоровался с шедшими навстречу барышнями, едва прикоснувшись к шляпе. В животе немножко урчало, и он по-прежнему надеялся, что его, быть может, пригласят остаться на ужин. Еще утром Дью решил больше не требовать у доктора Криппена никакой информации о мужчине, наставившем ему рога. Что касается самого инспектора, он считал: пусть Кора со своим любовником проведут остаток жизни во Флориде, это не его дело. По прибытии он скажет Хоули, что дело закрыто и не нужно сообщать ни фамилии, ни адреса. Конечно, инспектор будет за это вознагражден их обществом и дружбой. «Вы можете навсегда забыть имя Коры Криппен», – скажет он. Дью чувствовал себя человеком, который собирается принести ближнему самую радостную новость в его жизни и знает, что будет за это так или иначе вознагражден. Говоря констеблю полиции Милберну, что дело закрыто, он вовсе не блефовал.

В тот вечер на Хиллдроп-креснт было полно ребятишек, но в кои-то веки они просто весело играли между собой, а не мучили животных. Дью обрадовался: в нынешнем настроении ему бы меньше всего хотелось поучать шалунов.

– Добрый вечер, – поздоровался он с детьми, и те недоверчиво уставились на него: такие элегантные джентльмены редко обращали на них внимание, не говоря уже о том, чтобы с ними заговорить.

– Добрый, сэр, – промямлил один в ответ, вызвав насмешливые взгляды приятелей.

К удивлению и разочарованию инспектора, в гостиной дома № 39 по Хиллдроп-креснт было темно, и, стоя снаружи, он сказал себе, что его друзья, возможно, одеваются перед ужином наверху или, пожалуй, отдыхают на заднем дворе. Как-никак назначена встреча, и сейчас ровно восемь. Не могли же они уйти из дому. Дью буквально взлетел по ступенькам и трижды постучал в дверь, но, коснувшись дерева костяшками в третий раз, с удивлением обнаружил, что дверь мягко подалась и со скрипом приоткрылась на пару дюймов: в темную прихожую доктора Криппена легла полоска света.

Инспектор моргнул и подождал каких-нибудь звуков изнутри; так ничего и не услышав, он вытянул руку и медленно распахнул дверь. Петли заскрипели, как в готическом романе ужасов, – ему тотчас вспомнился первый приезд Джонатана Харкера в замок графа Дракулы, [32]32
  Джонатан Харкер – персонаж романа «Дракула» (1897) ирландского писателя Брэма Стокера (1847–1912).


[Закрыть]– но Дью остался снаружи и, подавшись вперед, позвал: