Текст книги "Криппен"

Автор книги: Джон Бойн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Я тоже мужчина, дорогая, – подчеркнул Хоули.

– Молодой мужчина, – поправила себя она. – Ты ведь уже не можешь заниматься физическим трудом, как раньше. Да и невежливо тебя об этом просить. Теперь, когда с нами будет Алек, дело пойдет на лад.

Она подалась вперед и нежно взъерошила парню волосы, задержав пальцы в густой темной гриве немного дольше, чем следовало. Хоули вгляделся в лицо юноши, боясь заметить на нем улыбку, но оно постепенно скрылось за облаком дыма, и Хоули смог различить лишь холодные серые глаза, которые смотрели на него с презрением.

В конце лета, вечером вторника Хоули одиноко прогуливался на заднем дворе Хиллдроп-креснт, 39, засунув руки в карманы и ковыряя носком ботинка землю. Несколько часов назад Кора ушла в «Маджестик» на регулярное представление, надев то красное платье, которое пару месяцев назад обошлось ему в шесть шиллингов. С недавних пор он стал запирать по вторникам зубоврачебный кабинет и после закрытия фирмы Маньона шел прямиком домой. Конечно, практика не приносила особого дохода, но этот свободный вечер он устроил себе подругой причине. В действительности это был единственный день в неделе, когда весь дом оставался в его распоряжении, и Хоули ценил тишину и покой, которые обретал. Последние три месяца его жизнь, похоже, шла все больше и больше под уклон, так что по ночам он с нетерпением ждал прихода сна, приносившего сладкое избавление от каждодневной тягомотины. Спокойными были для него лишь первые утренние секунды после медленного пробуждения, а потом он опять вспоминал, какая беспросветная у него на самом деле жизнь.

Хотя его брак с Корой не задался с самого начала, он с трудом припоминал периоды, когда был так же несчастен, как сейчас. Вся ее жизнь, похоже, вращалась вокруг двух осей: мюзик-холла и заботы об Алеке Хите. К «Маджестику» он особо не ревновал, поскольку знал: это по-прежнему заставляло жену верить, будто у нее есть перспективы в шоу-бизнесе, впрочем, сам он уже давно считал это пустой мечтой. Но Алек – совсем другое дело. Видимо, парень поставил перед собой цель непрерывно досаждать Хоули: заменив стареющего мужа Коры во всем, так резко оттенял его, что тот буквально закипал от гнева и ревности.

Хуже всего было по утрам. Алек курил за кухонным столом – без рубашки, нисколько не беспокоясь об этикете или правилах приличия. Его мускулистое тело служило молчаливым упреком Хоули, который сидел съежившись на своем стуле, грыз ломтик сухого гренка и нервно потягивал чай – гость в своем собственном доме. Алек, видимо, наслаждался вниманием, которым окружала его Кора, и ее заигрывания становились явными, когда, разговаривая с Хоули, она держала руку на обнаженном плече парня. Хоули отчаянно хотелось сказать, чтобы тот прикрылся или не выходил из своей комнаты раздетым, но он боялся, что его поднимут на смех и тогда нечем будет крыть. Хоули так и сидел молча, безгласно закипая: ему очень хотелось, чтобы парень просто ушел или вторгся в личную жизнь какой-нибудь другой супружеской пары.

Стоя на заднем дворе, он услышал издалека стук в дверь и вздохнул. Глянул на часы – только четверть девятого. Ни жена, ни Алек еще не должны вернуться из «Маджестика», если, конечно, кто-нибудь из них не заболел и не забыл ключ от входной двери – двойное совпадение. Хоули надеялся, что это не так. Вечер вторника – единственное, что у него осталось; неужели злой рок лишит его и этого маленького удовольствия?

К своему удивлению, Хоули увидел на пороге невысокую фигурку Этель Ле-Нев, которая выглядела изящно и строго в новом пальто, купленном накануне.

– Этель, – сказал он, с изумлением обнаружив, что рад ее видеть. – Не ждал. Что-то случилось?

– Ничего страшного, Хоули, – ответила она. – Простите, что забежала, но, возвращаясь домой, я обнаружила, что прихватила с собой ключи от лавки. Вы, конечно, приходите утром первым, и я знала, что они вам понадобятся.

Она опустила свою маленькую ладонь в карман и выудила связку ключей от входной двери Маньона, которые и протянула Хоули.

– А я их даже не хватился, – сказал тот, покачав головой. – Наверное, старею, становлюсь забывчивым. Зайдете на минутку?

– Нет, не стоит, – ответила она, покачав головой. – Не хочу беспокоить вас и миссис Криппен. Я просто хотела занести ключи. И не стану вам больше докучать.

– Но миссис Криппен как раз сейчас нет дома, а меня вы не побеспокоите. Нисколечко. Прошу вас, входите. Я заварю чаю.

Этель задумалась над предложением и окинула нервным взглядом улицу.

– Ну, если вы так уверены, – нерешительно сказала она, а Хоули шагнул из дверей наружу, пропуская ее.

– Конечно, конечно, – сказал он. – Прошу вас. Проходите.

Этель вошла в гостиную, сняла пальто и положила его на подлокотник кресла.

– Какой у вас славный дом, – произнесла она, оглядевшись. В кои-то веки там было сравнительно чисто: Хоули сам прибрался вчера вечером, после того как Кора всучила ему ведро и швабру. – Вы уверены, что я не помешала вашей работе?

– Ни в коей мере. Я просто слонялся по двору. Каждый вторник Кора выступает в мюзик-холле, так что дом в моем распоряжении.

– Ну конечно, – сказала Этель, вспомнив, как он говорил ей об этом раньше. – Как романтично. Хотя странно, что вы не там – могли бы поддержать ее, сидя в зрительном зале.

Хоули печально улыбнулся.

– На самом деле я не очень-то люблю мюзик-холл, – признался он. – И честно говоря, по-моему, Коре не хочется, чтобы я приходил. Видите ли, у нее там свои друзья. Своя публика. Я буду только мешать – ей это не нужно.

– Но вы ее муж.

– Совершенно верно.

Хоули вскипятил немного воды в кастрюле на плите и заварил чай, а затем аккуратно расставил на столе чайник и чашки. Он вдруг понял, как хорошо принимать у себя дома друга. В голове мелькнула мысль, что он никогда раньше не делал ничего подобного, и Этель была, возможно, его лучшей подругой. Проработав вместе год в аптеке, они тесно сблизились и полностью доверяли друг другу, наслаждались общением и чувством юмора собеседника. Хотя Хоули старался об этом не задумываться, он сознавал, что присутствие Этель в его жизни – один из немногих светлых проблесков.

– Странно видеть вас здесь, – заметил он. – Сидите за моим столом, пьете чай. Мне кажется, мы еще ни разу не виделись за пределами магазина, правда? Мы словно рыбы, выброшенные из воды.

– Верно, – сказала она и, сделав маленький глоток, чуть не обожгла себе язык. – Но, по-моему, у каждого из нас есть своя жизнь за пределами «Маньона». Ведь вы женатый человек. Это целая отдельная жизнь.

– Вы никогда не хотели выйти замуж? – спросил Хоули, впервые заговорив с ней на столь личную тему. Почему-то ему показалось это уместным в такой обстановке.

Однако вопрос получился странноватым, ведь Этель было всего двадцать и вряд ли ее следовало сдавать в архив. Тем не менее она покраснела и потупилась, глядя на скатерть.

– Пока нет, – ответила она. – В меня еще никто не влюблялся.

– Мне трудно в это поверить.

– Правда, – возразила она. – Бывает, какой-нибудь парень заговорит со мной на танцах или в общественном месте, но… – Она впала в задумчивость, смущенно коснувшись пальцами шрама над верхней губой, словно это было главным препятствием для любовных отношений. – Почему-то это никогда ни к чему не приводит, – закончила она.

– Когда-нибудь приведет, – сказал он. – И очень скоро. Не сомневаюсь.

– Я надеюсь, – промолвила она, и при мысли об этом ее лицо расплылось в улыбке, а он не смог не улыбнуться в ответ. – Наверное, это что-нибудь да значит – прожить вместе столько лет, как вы с миссис Криппен. Это большое утешение для вас обоих. Кстати, давно вы поженились?

– Одиннадцать лет назад, – ответил он со вздохом. – За мои грехи.

– Так давно. Мне было тогда всего лишь девять. Совсем еще ребенок.

– Помилуйте, да и вы сейчас еще ребенок.

– Ну это вряд ли.

– Да нет же! Время, красота и ум – все на вашей стороне. Правда, Этель. Вы не должны себя так уничижать. Это очень вредно.

Она взглянула на него через стол, слегка наклонив влево голову, польщенная его добрыми словами. Этель всегда благодарила судьбу за то, что привела ее в фирму Маньона в тот день, когда она заметила объявление: «Требуется помощник». Она с трудом могла представить себе лучшего работодателя и друга, чем Хоули. Конечно, поначалу они были немножко более одержанными: прошло время, прежде чем они хорошенько познакомились и стали друг другу доверять, но близкое знакомство переросло в привязанность, которая была так же важна для Этель, как и для Хоули (она это знала). Девушка уже готова была рискнуть всем и напрямик признаться ему в любви, как вдруг снаружи хлопнула дверь – входная – и, подобно торнадо, внезапно налетевшему на мирный городок, в гостиную ворвалась Кора Криппен, швырнув через всю комнату свою шляпку.

– Черт бы их всех побрал! – завопила она, и в ее пронзительном голосе было столько мощи и злобы, что казалось, лопнут оконные стекла. Хоули в испуге вскочил, а Этель просто уставилась на нее, разинув рот и придя в ужас от этой сумасшедшей, которая только что вбежала в комнату. – Черт! – повторила та еще громче, сжимая кулаки и визжа, как бешеная сука.

– Кора, – сказал Хоули, встав и подбежав к ней. – В чем дело? Что с тобой случилось? На тебя напали?

– Напали? Напали? – повторила она, заскрежетав зубами. – Хуже. Мне нанесли такое оскорбление, которое ни один человек не в силах пережить. Говорю тебе, Хоули, я возьму спички и сожгу этот мюзик-холл дотла,но не допущу повторения таких вещей. – К концу фразы ее голос набирал силу, а Хоули только пристально смотрел на нее, оцепенев и забыв о своей гостье. Он и раньше видел жену рассерженной, однако не припоминал ничего подобного. Хотя Хоули знал, что не совершил ничего предосудительного, он был уверен, что придется за это расплачиваться.

– Ради бога. Кора. Скажи мне. Что произошло?

Она заглянула ему за спину и увидела сидящую за столом Этель, которая, нервно схватившись одной рукой за подлокотник, смотрела на женщину, боясь, что та внезапно подпрыгнет к ней и откусит голову.

– Кто это? – спросила Кора, взглянув на мужа, а затем снова уставилась на Этель. – Вы кто? – рявкнула она.

– Это мисс Ле-Нев, Кора, – объяснил Хоули. – Я тебе о ней рассказывал. Вы уже один раз встречались. Моя ассистентка у Маньона.

– МиссЛе-Нев? – презрительно переспросила Кора. – А я подумала, вы – мальчик. Встаньте, чтоб я хорошенько вас рассмотрела. – Этель послушно встала и потупилась в пол, плотно прижав руки к животу. – Гм-м, возможно, вы все же мисс, – произнесла Кора. – Ну и что дальше? Чем вы здесь занимаетесь?

– Этель занесла мне ключи, – ответил Хоули. – Пустяки. Ты должна рассказать мне, что произошло.

Когда Коре напомнили, что нечтопроизошло, она вновь завопила от злости, и Хоули в шоке отскочил назад, подумав, не вызвать ли ей врача. Настоящего.

– Это невыносимо, – прокричала она.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Этель, не желая больше наблюдать эту сцену.

– Да-да, пожалуй, – подхватил Хоули, подойдя к ней, и, взяв ее за руку, проводил до двери. – Прошу прощения, Этель, – прошептал он, выпуская ее. – Не знаю, что на нее нашло. Клянусь вам, обычно она так себя не ведет.

– Не сомневаюсь, – неуверенно сказала Этель. – Мы все равно завтра увидимся, Хоули.

– Да, и еще раз извините за весь этот кавардак. Спасибо за ключи.

Они на пару минут застыли в дверях, глядя друг на друга, и у нее вдруг возникло желание прикоснуться к его щеке. Кожа казалась бледной и увядшей – Этель хотелось обнять его и согреть. Но вместо этого она с неохотой повернулась и отправилась домой, испытывая лишь сострадание к бедному человеку, который, к несчастью, женился на такой ведьме.

Сходные чувства испытывал и Хоули Харви Криппен. Мечась между злостью и страхом, он вернулся в гостиную и уставился на жену, которая ходила взад и вперед по комнате, подобно будущему отцу в приемной родильного отделения.

– Теперь, ради бога, Кора, – воскликнул он, – расскажи мне, что произошло.

– Этот ублюдок, – заорала она.

– Кора!

– Я не шучу, Хоули, этот ублюдок!

– Кто? О ком ты говоришь?

– Об этом сукином сыне, который руководит «Маджестиком», – вот о ком, – завизжала она. – Изверг! Говноед! Я убью его! Клянусь, вырву ему кишки и заставлю их проглотить.

– Кора, тебе нужно отдохнуть, – сказал Хоули и, нервно взяв ее за руку, подвел к дивану. – У тебя истерика. Подыши. Просто подыши одну минуту.

В кои веки она его послушалась и несколько раз глубоко вздохнула, а затем снова завращала глазами и в отвращении фыркнула.

– Мистер Хэммонд, – наконец сказала она. – Управляющий мюзик-холлом.

– Да? И что же он сделал?

– Сегодня вечером пригласил меня к себе в кабинет, – объяснила она. – До начала представления. Весь, конечно, сиял. Как всегда, сплошная любезность. А потом сказал мне, что нашел новый большой талант – какую-то девчонку по имени Мэйзи Что-то-с-чем-то. Кажется, услыхал, как она поет, и решил, что ничего лучшего никогда не слышал. Говорит, мол, выделил для нее место в афише. Дескать, она понравится всем завсегдатаям. «Мне все равно, – говорю. – Какое мне дело?» Тогда он и говорит, что во втором отделении сможет выступить только одна певица, голос у нее лучше, он сожалеет, но ничего не может поделать.

– Эх, Кора, – горестно произнес Хоули, понимая, какой это для нее удар.

– В следующий момент я выбегаю из кабинета, забираю конверт с последней зарплатой – и меня больше нет в программе. Уволена. Я! Сенсационная певица Белла Элмор! Ну и, конечно, я взглянула на эту новую девчонку – естественно, такая блондиночка с огромными веснушками и вот такой грудью. Немудрено, что ему захотелось от меня избавиться, – сказала она, встав, и опять зашагала, в этот раз на кухню. – Это оскорбление, оскорбление!

– Будет и другая работа, – рассуждал он. – Другие мюзик-холлы.

– Не будет, – закричала она, взяв с кухонного стола сковородку: с горя ей хотелось что-нибудь схватить и крепко сжать в руках. Не успел Хоули опомниться, как она уже вышагивала, вцепившись в сковородку, словно в ружье.

Он пытался ее образумить:

– Кора, прошу тебя. Ты – чудесная певица. И знаешь об этом.

– Ах, перестань, Хоули. Ты считаешь меня никчемной. Как и все остальные. Ты никогда не помогал мне сделать карьеру.

– Ты несправедлива! Я только этими занимаюсь.

– Ха!

– Да, – сказал он, уже рассердившись. – Каждый день и каждый час я работаю на тебя. Кормлю тебя, убираю за тобой, поддерживаю тебя.

– Я все делаю сама, – бормотала она, не обращая на него внимания. – Абсолютно все.

– А если мистер Хэммонд нашел певицу талантливее, это просто означает, что тебе нужно больше работать над своим голосом. Вот и все.

Она медленно обернулась и уставилась на него.

– Что ты сказал? – спокойно спросила она.

Он задумался.

– Я сказал, тебе нужно больше работать над…

– Нет. Перед этим.

– Я… не помню.

– Ты сказал, она талантливее меня.

– Я не этоимел в виду, – произнес он, осознав свою ошибку, и попятился. – Я хотел сказать: свежее. Новее. Что он раньше ее не слышал.

– Ты сказал «талантливее», – завизжала она.

– Кора, прошу тебя. Я…

Он не успел закончить фразу. На миг отвернувшись от него, Кора собрала всю энергию и злость, какие у нее еще оставались, и направила их в свою правую руку. Она замахнулась сковородкой, словно теннисной ракеткой, и, не дав Хоули ни малейшей возможности закрыться от удара, с силой хлопнула его сбоку по липу. Очки слетели и разбились о стену, а сам он отскочил назад: вся левая щека на минуту онемела, а затем запылала от боли. Один глаз на время ослеп, и, опрокинувшись навзничь, Хоули повалился на пол. Он лежал, оглушенный ударом, прижимая ладонь к щеке, и другим, здоровым глазом видел грозную фигуру жены: она стояла над ним со сковородкой в руке и вытирала с губ слюну, глядя на него с отвращением.

– Ты… сказал… «талантливее», – медленно, монотонно проговорила она.

12. ПОГОНЯ НАЧАЛАСЬ
Ливерпуль: суббота, 23 июля 1910 года

Инспектор Уолтер Дью сошел в поезда в Ливерпуле и тревожно огляделся в поисках констебля полиции Дилэйни, который обещал ждать его вместе с машиной, чтобы отвезти в порт. Инспектор посмотрел на часы и от огорчения громко выдохнул: было без двадцати десять утра – до отплытия «Лорентика» оставалось двадцать минут, а водителя нигде не видно. Связавшись с ливерпульскими властями перед отъездом из Лондона, инспектор ясно дал понять, что на вокзале его обязательно кто-то должен встретить, но он убедился, что человек на другом конце телефонного провода не питал особого уважения к инспекторам Скотланд-Ярда, вероятно злясь на них и недолюбливая их в равной степени. Дью медленно начал считать в уме до двадцати, решив, что если к концу счета никто так и не появится, он просто выйдет на улицу и сам остановит кэб. «Раз… два… три…»

Сообщение капитана Кендалла поступило в Скотланд-Ярд накануне поздно вечером, когда инспектор уже готовился уходить. У его сестры был день рождения, он ехал к ней в гости в Кенсингтон на праздничный ужин и собирался зайти куда-нибудь выпить en route. [29]29
  По дороге (фр.).


[Закрыть]Перед поездкой инспектору следовало подкрепиться, поскольку у сестры было восемь детей, – все не старше девяти лет, – и их истерический визг доводил его до умопомешательства.

– Инспектор Дью, – сказал констебль Милберн, когда он уже покидал здание. – Я как раз шел к вам.

– Перехватил-таки, – ответил тот, постучав по часам. – Сегодня был тяжелый день. Увидимся завтра, Милберн. Тебе тоже нужно хорошо выспаться.

– Мне кажется, вы должны это прочитать, – сказал констебль, протянув телеграмму.

Дью нахмурился.

– А подождать не может? – спросил он.

– Не думаю, сэр. Мне кажется, вам самим захочется взглянуть.

Минуту помедлив, инспектор протянул руку и забрал бумагу. Пока он ее быстро читал, глаза его начали расширяться. Затем, вернувшись к началу страницы, инспектор перечел ее еще раз.

– Когда поступила? – спросил он.

– Всего несколько минут назад, сэр. По телеграфу Маркони, отправлена из Полду. Я уже сказал, что как раз собирался отнести вам. Он опередил нас на три дня, сэр!

Дью снова посмотрел на часы и моментально принял решение.

– Хорошо, – сказал он. – Выясните, каким способом я могу быстрее всего пересечь Атлантику.

– Что? – изумленно спросил Милберн.

– Что слышали.

– Но, сэр, это…

– Свяжитесь с судоходными компаниями, – настоятельно потребовал Дью, не желая отвечать ни на какие вопросы. – Выясните, какие корабли отплывают в Канаду и когда. Мне нужно попасть на ближайшее судно. – Он подался вперед и огляделся вокруг, чтобы убедиться: его никто не слышит. – Это Криппен, – сказал он. – Его выследили.

Милберн быстро кивнул и снял телефонную трубку. Через пятнадцать минут он узнал, что завтра утром, в десять часов, из Ливерпуля отплывает пассажирское судно – пароход «Лорентик», направляющийся в Каналу, и забронировал билет на имя инспектора Дью. Он также узнал, что первый поезд прибывает в этот город примерно в полдесятого утра, так что мешкать нельзя. Сам Дью позвонил в полицейское управление Ливерпуля и потребовал эскорт для сопровождения его на пристань. Тем временем он отослал ответное сообщение капитану Кендаллу, в котором информировал, что пускается в погоню, и запретил делиться с кем-либо своим открытием вплоть до получения дальнейших инструкций.

Дью досчитал до пятнадцати и уже поднял чемодан, чтобы выйти из вокзала, как вдруг заметил, что к нему бежит молодой констебль. Все они казались ему одинаковыми: ленивые, непунктуальные, неряшливые. Ох, не таким он сам был в молодости. Иногда инспектор задумывался, что станет со Скотланд-Ярдом, когда его поколение уйдет на пенсию, а власть окажется в руках преемников. «Наступит бардак», – предположил он.

– Пошли, – крикнул он молодому человеку, даже не потрудившись представиться. – Нельзя терять ни секунды. Если не доберусь к десяти, судно уйдет без меня. Я вчера говорил об этом вашему сержанту.

Они выбежали на улицу и прыгнули в поджидавшую машину.

– Извините, что опоздал, сэр, – сказал констебль полиции, некий Джеффри Дилэйни, как только они тронулись.

– Я же четко сказал, чтобы меня встретили в половине десятого, – раздраженно твердил Дью. – Если корабль отплывет без меня…

– Всего пара минут прошла, – упрямо возразил парень: он готов был извиниться, но не хотел, чтобы его отчитывала какая-то важная лондонская шишка. – Не волнуйтесь. Я доставлю вас вовремя.

Дью пробурчал что-то в ответ и выглянул в окно, на проносившиеся мимо ливерпульские улицы. В этот город он приехал впервые, однако на осмотр достопримечательностей не оставалось времени. Он вынул из чемодана депешу капитана Кендалла и увлеченно ее перечитал. «Сообщница одета мальчиком. Голос, манеры, фигура – без сомнения, женские». Инспектор покачал головой, не в силах поверить в коварство этого человека. При первом знакомстве он показался таким спокойным, представительным мужчиной. Но картина, которую инспектор увидал, спустившись в подвал дома на Хиллдроп-креснт, коренным образом все изменила. Дью закрыл глаза и попытался выбросить все из головы, однако это оказалось очень непросто. За все годы службы в полиции он никогда не видел ничего столь же отвратительного. Ему даже казалось, он никогда этого не забудет. К тому же сама Этель Ле-Нев на первый взгляд вряд ли могла быть замешана в чем-то подобном. Она казалась робкой, словно мышка. Дью разочаровался в самом себе: так легко дать себя обмануть – это на него не похоже. «Наверное, старею, – подумал он, но тут же отбросил эту мысль. – Или, возможно, они сами становятся все изощреннее». Вся его жизнь протекала в Скотланд-Ярде – никакой другой он не знал, да и ничем больше не интересовался. Но если упустить Криппена, если убийца доберется до Канады и его не поймают, тогда профессиональные способности инспектора Дью окажутся под вопросом.

– Приехали, сэр, – сказал констебль Дилэйни и через пару минут притормозил. – Я же говорил, что успеем.

– Всего пять минут в запасе, – произнес Дью и, открыв дверцу, вышел из машины. В эту минуту гудок «Лорентика» известил о том, что судно готовится к отплытию, а все провожающие должны немедленно сойти на берег. Инспектор взглянул на корабль, размеры которого поразили и в то же время испугали его. В длину – сто восемьдесят футов, а в ширину – семьдесят. Название парохода было выложено огромными черными буквами на его борту. Дью нервно сглотнул: он никогда раньше не пересекал океан и, по правде говоря, не любил плавать. Подобно Тому Дюмарке с «Монтроза», он чувствовал себя в безопасности, лишь когда твердо стоял ногами на суше. В конце концов, инспектор быстро схватил чемодан и, нехотя поблагодарив из вежливости констебля Дилэйни, направился к судну.

У сходней столпились люди, на которых он по пути к трапу лишь очень бегло взглянул. Однако не успел Дью пройти и десяти футов, как один человек обернулся и, уставившись на него, ткнул пальцем. Затем незнакомец издал возглас, который поразил инспектора и заставил обернуться, чтобы проверить, нет ли за спиной какой-нибудь знаменитости.

– Вот он, – воскликнул человек. – Это он!

На крик сбежались все остальные – в общей сложности человек пятнадцать – и бросились к нему, держа наготове блокноты и ручки и стремительно забрасывая вопросами. Тем временем трое фотографов чуть не ослепили его своими вспышками. Дью с трудом понимал, что они говорили, настолько его удивило это неожиданное внимание.

– Инспектор, правда ли, что вы отправляетесь в погоню за доктором Криппеном?

– Действительно ли он расчленил свою жену?

– Вы полагаете, вам удастся догнать «Монтроз»?

– Кто его ждет в Канаде?

– Вы хотите, чтобы его повесили?

– С какой женщиной он путешествует?

– Вы уже нашли голову?

– Джентльмены, джентльмены! – закричал Дью, с удивлением и досадой выставив вперед руки. – По очереди, пожалуйста. По очереди. – Он обернулся и свирепо глянул на констебля Дилэйни, который провожал его до парохода. – Репортеры, – прошипел инспектор. – Кто разболтал?

– Никто не говорил, что это секрет, – бесстрастно сказал молодой человек. – Сожалею.

– Будетесожалеть, если операция провалится. – Он снова повернулся к толпе газетчиков и улыбнулся. – Прошу вас, только один-два вопроса, – сказал он. – Мне пора на посадку.

– Инспектор Дью, – начал один, выступив вперед как главный представитель прессы. – Не могли вы сказать, с какой целью садитесь на «Лорентик»? Правда ли, что вы гонитесь за женоубийцей доктором Криппеном?

Дью облизнул губы и задумался. Ни у кого на борту «Монтроза» нет ни малейших шансов узнать о происходящем на суше. И при условии, что капитан Кендалл будет держать язык за зубами, никто и не догадается, что Дью пустился в погоню. Если сказать сейчас правду, в этом наверняка не будет никакого вреда. Возможно даже, Скотланд-Ярд произведет благоприятное впечатление: ведь инспектор готов проехать полмира, лишь бы поймать преступника.

– До нас дошли сведения, – сказал он, – что некие мужчина и женщина, плывущие на борту парохода «Монтроз» в Канаду, соответствуют описанию доктора Хоули Харви Криппена и мисс Этель Ле-Нев, разыскиваемых для допроса в связи с убийством Коры Криппен. Моя задача – задержать их, прежде чем они достигнут порта назначения, и вернуть обратно в Англию для привлечения к ответственности.

– Сэр, судно уже три дня в пути. Неужели вы думаете, что удастся…

– К сожалению, пока это все, джентльмены, – сказал он и стал подниматься по сходням, как только матрос наверху приготовился закрыть двери. – Я буду телеграфировать в Скотланд-Ярд о положении дел, так что не теряйте с ним связи, если хотите следить за развитием событий.

Когда он скрылся из виду, репортеры опять стали выкрикивать вопросы, но у инспектора уже не было времени на них отвечать. Матрос проверил билет и быстро кивнул.

– Инспектор Дью, – сказал он. – Да, мы вас ждали.

– Спасибо. Я боялся, вы уплывете без меня.

– Капитан просил, чтобы вы, как только сядете, отправились прямиком к нему. Мы уже отплываем, но вы можете найти его, поднявшись на палубу и проследовав в рулевую рубку.

Дью кивнул и пошел туда, минуя пассажиров, которые толпились у борта и махали провожающим, что собрались внизу. На миг ему пришла в голову странная идея: перегнуться через перила и помахать репортерам, чтобы те смогли еще раз сфотографировать, как инспектор отправляется на поиски убийцы, но потом он передумал. Пришлось бы свеситься над водой, и вполне возможно, какой-нибудь непослушный ребенок, пробегая мимо, столкнет его за борт, – из этого получилась бы потрясающая история на первую полосу.

Он без особого труда нашел рулевую рубку и постучал в незапертую дверь, известив о своем приходе собравшихся внутри моряков.

– Инспектор Дью, – представился он. – Скотланд-Ярд. Я хочу видеть капитана.

– Инспектор, – сказал высокий человек в очках, оказавшийся моложе, чем он ожидал; этот мужчина и вышел ему навстречу. – Рад познакомиться, сэр. Капитан Дэвид Тейлор. Добро пожаловать на борт «Лорентика».

– Спасибо.

– Как поездка?

– Долгая и утомительная. Честно говоря, мечтаю отдохнуть в своей каюте.

Тейлор улыбнулся.

– Вам повезло, – сказал он. – В последний момент сняли броню с одной отдельной каюты, и я оставил ее для вас. Одна из лучших на борту. Даже лучше моей.

– Отлично, – ответил инспектор, довольный тем, что, хоть и приходится путешествовать морем, все же поездка пройдет с некоторым комфортом. – Благодарю за помощь, капитан.

– Меня это не затруднило. Нисколько. Я видел, внизу вас поджидал комитет по торжественной встрече. Извините.

Дью кивнул, покачав головой, будто не одобрял подобных вещей, хотя на самом деле очень любил известность.

– Чертовы шельмецы, – сказал он. – Стоит о чем-нибудь пронюхать, тотчас слетаются, как пчелы на мед. Кажется, в наши дни полиция не умеет хранить секретов. Не то что в прежние времена. Не знаю, куда катится этот мир.

– Насколько я понимаю, это станет темой первых полос на ближайшую неделю, а то и две, – сказал капитан. – За нашим плаванием будут внимательно следить. Группа журналистов тоже задавала мне вопросы. Но я им ничего, конечно, не сказал. Предоставил это вам.

– Капитан Тейлор, – спросил Дью, подавшись вперед, – если быть реалистами, какие у нас шансы догнать «Монтроз»?

– Я произвел некоторые расчеты, – ответил тот, доставая записную книжку. – Это, безусловно, возможно, однако нам придется идти очень быстро. «Лорентик» способен делать шестнадцать узлов, «Монтроз» – только двенадцать. Но наше судно немного тяжелее. Впрочем, у нас есть еще одно преимущество: они вышли из Антверпена, а мы отплываем из Ливерпуля. Они опережают нас на три дня, инспектор, и, вероятно, войдут в порт Квебека 31 июля. Мы же должны прибыть на следующий день.

– Капитан, нам крайне важно схватить их, пока они не достигли суши. Если они высадятся в Канаде, чертовски трудно будет возвратить их обратно.

– А канадские власти? – спросил капитан. – Разве их не смогут просто арестовать по прибытии?

Дью покачал головой.

– Преступление не в их юрисдикции, – пояснил он. – Как только доктор Криппен ступит на канадскую землю, он спасен. Мы должны схватить его раньше.

Тейлор кивнул:

– Что ж, как я сказал, инспектор, это возможно. Но нам придется наверстать целый день. Однако я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить вас туда. Обещаю вам.

– Спасибо, капитан. Теперь я, пожалуй, пойду в каюту и распакую вещи.

Капитан подозвал одного из членов команды и велел ему показать инспектору его отдельную каюту.

– И последний вопрос, инспектор, – сказал капитан, когда они вышли из рубки, – что именно совершил этот человек? До меня доходили слухи, но я ничего не знаю наверняка.

Дью колебался. Конечно, вина подозреваемого еще не доказана, однако все улики налицо.

– Он зверски убил свою жену, – объяснил инспектор. – Расчленил труп и спрятал под плитами у себя в подвале. Потом растворил кости в кислоте. Голову мы пока не нашли.

Тейлор, человек весьма брезгливый, открыл в изумлении рот.

– Я наверстаю этот день, инспектор, – решительно сказал он. – Даже если придется вести «Лорентик» на полной скорости, я его наверстаю. И если к концу этого месяца мы не увидим на горизонте «Монтроз», я буду считать это личным поражением.

Дью улыбнулся. Он был рад, что этот человек – на его стороне.

– Спасибо, капитан, – сказал он. – В таком случае целиком полагаюсь на вас.