Текст книги "Не искажая Слова Божия…"
Автор книги: Джон Бикман
Соавторы: Джон Келлоу
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)
До сих пор все, что мы говорили об ошибках на сочетаемость и о том, как их избежать, относилось к целевому языку и его лексике. Однако многие из приведенных примеров служат хорошей иллюстрацией тому, что к таким ошибкам часто ведет буквальный перевод сочетаний оригинала. Переводчик, принадлежащий к европейской культурной традиции, естественно, склонен считать большинство этих сочетаний самыми обыкновенными и забывать, что для носителей целевого языка они могут звучать странно или бессмысленно. Но как же можно распознать эти чреватые ошибками сочетания, чтобы обратить на их перевод особое внимание?
Для ответа на этот вопрос полезно будет вновь ввести понятие "основного значения" Хотя дать этому понятию строгое определение совсем не просто,[90] 90
Поскольку формального определения «основного значения» так и не было дано, видимо, будет небесполезно привести здесь два критерия, позволяющие отличать основное значение от производных и переносных. Основным значением, скорее всего, будет то, которое:
1) первым приходит в голову большинству говорящих на этом языке;
2) может сочетаться с большим набором слов или со словами, обозначающими более общие понятия.
Из этих критериев основным является первый; второй, как правило, лишь подтверждает выбор. Так, первичное значение слова "идти" – "передвигаться с помощью ног" – будет сразу же названо любым носителем языка и, кроме того, сочетается с более широким лексическим классом ("люди и животные", тогда как другие значения ограничены "осадками" "одеждой", "часами" и т. п.). Подлежащим при глаголе "плеваться" могут быть не только люди, но и верблюды, огнестрельное оружие ("пушка плюнула огнем"), некоторые механизмы ит. п.; однако все эти значения не могут быть основными, так как сочетаются с весьма ограниченным набором понятий – определенный вид животных, отдельные типы механизмов и т. п.
Даже если (как, например, в случае глагола "посылать") объемы лексических классов, с которыми может сочетаться слово, почти не поддаются сравнению ("посылать что – либо" может относиться практически к любому неодушевленному предмету, а "посылать кого – либо [например, с поручением]" – к людям и даже многим животным), первый из указанных критериев все же позволяет решить задачу выбора "основного значения" Очевидно, что сначала в голову приходит именно "отправлять посредством почты" (хотя исторически это значение, вероятно, возникло позднее).
[Закрыть] носитель языка всегда может обозначить это основное значение и дифференцировать его от других.[91] 91
См. во 2 приложении краткое описание эксперимента по выделению основного значения носителями языка.
[Закрыть] Вообще говоря, если носителю языка предлагают объяснить смысл отдельно взятого слова, в девяти случаях из десяти он даст его основное значение, а если попросить его дать пример употребления слова, скорее всего он приведет контекст, соответствующий этому основному значению. Поэтому носитель языка почти всегда может сказать, употреблено ли слово в своем основном значении или нет. Например, любой говорящий по – русски сразу же скажет, что из двух предложений «он вошел в дом» и «он вошел в мое положение» только первое задействует глагол «входить» в его основном значении.
Слова, употребленные в Св. Писании в своем основном значении, не представляют трудностей для перевода, так как на любом языке можно использовать их прямые эквиваленты. Тот же глагол "входить" легко переводится на любой язык в своем первичном значении "вступать, продвигаться внутрь посредством ног", так же как, например, "одеваться" – "надевать на себя одежду" и т. д.
В следующих предложениях все слова употреблены в своих основных значениях:
Я видел деревья.
Этот ребенок родился вчера.
Ребенок быстро растет.
Вчера было холодно.
Он пришел ко мне домой.
Но нетрудно найти примеры использования этих же слов в их производном или переносном значении (здесь они выделены курсивом):
Я видел счастье.
В нем росло негодование.
Его приняли очень холодно.
У меня родилась блестящая идея.
Спасение пришло в его дом.
Таким образом, переводчик должен обращать внимание на все случаи употребления слов в оригинале не в их основном значении, так как буквальный перевод этих мест наверняка будет ошибочным. К сожалению, привычность многих сочетаний в родном языке часто приводит к тому, что переводчик считает их вполне допустимыми и в переводе.
Носитель языка без труда может определить (применив вышеописанные критерии) основное значение слова и тем самым отграничить все побочные его значения. И хотя переводчику часто бывает непросто сделать это для языка, на который он переводит, он может (и должен) постоянно делать это для слов своего родного языка, чтобы быть способным сразу обнаруживать непереводимые буквально сочетания. Склонность оставлять в переводе сочетания оригинала объясняется не только их привычностью, но и широко распространенным заблуждением, согласно которому в большинстве случаев в речи слово употребляется все – таки в своем основном значении. Это мнение совершенно неверно и часто служит причиной "потери бдительности". Сэйс замечает в своем «Введении в науку о языке»: «Можно сказать, что три четверти нашей речи состоит из стершихся метафор» [Sayce 1880, с. 181], а Уолпоул в книге «Семантика» пишет: «Любое слово может быть употреблено в переносном смысле так же, как и в прямом. Самые основные слова, такие как „нога“, „рука“, „брать“ или „давать“ имеют метафорический смысл едва ли не чаще, чем буквальный» [Walpole 1941, с. 145]. С детства говоря на родном языке, мы часто не чувствуем метафоричности многих выражений и потому ошибочно полагаем, что они будут звучать естественно на любом языке.
В связи с этим можно услышать возражение, что подобная "сверх – метафоричность" характерна лишь для "обычной" речи, тогда как язык Св. Писания, и в особенности НЗ, использует производные и переносные значения слов гораздо сдержаннее. Однако это не так. В статье, посвященной метонимиям и синекдохам [Beekman 1967b], приведен (не претендующий, впрочем, на полноту) список употреблений этих фигур речи в НЗ, включающий более 800 примеров. Существует также список риторических вопросов в НЗ, которых насчитывается около 700. И хотя у нас нет информации о частотности других сочетаний с переносным значением, не будет большим преувеличением сказать, что слова, употребленные в непрямом значении или фигурально, встречаются в НЗ не реже, чем через каждые четыре – пять стихов. Таким образом, употребление слов в переносном смысле никак нельзя назвать редким для НЗ явлением.
Итак, приступая к переводу любого библейского стиха, следует спросить себя: "Нет ли у какого – нибудь из этих слов или выражений дополнительного, переносного смысла?" и если есть, обратить на их перевод особое внимание. Этой практики надлежит придерживаться постоянно, отнюдь не только при переводе апостольских Посланий, как склонны делать многие. В упомянутом списке метонимий и синекдох больше половины примеров приходится именно на Евангелия. Поэтому необходимо тщательно отслеживать производные значения с самого начала работы.
ГЛАВА 12. Лексическая эквивалентность: понятия, общие для разных языков
ВИДЫ РАЗЛИЧИЙ ЛЕКСИЧЕСКИХ СТРУКТУР ЯЗЫКОВ
ОДНОЗНАЧНЫЕ И НЕОДНОЗНАЧНЫЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ СООТВЕТСТВИЯ
ВИДЫ НЕОДНОЗНАЧНЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ
Лексические соответствия для семантически сложных слов
Лексические соответствия для синонимов
Лексические соответствия для синонимов
Лексические соответствия для антонимов
Лексические соответствия с изменением субъектных отношений
Лексические соответствия с изменением родо – видовых отношений
Лексические соответствия для идиоматических выражений
ВИДЫ РАЗЛИЧИЙ ЛЕКСИЧЕСКИХ СТРУКТУР языков
Как правило, у переводчиков не возникает сомнений в том, что при переводе надлежит трансформировать грамматические структуры исходного языка, приспосабливая их к нормам грамматики целевого языка; однако зачастую при этом упускается из виду, что подобные же трансформации необходимы и в области лексики. Многие думают, что (за вычетом небольшого числа исключений) вся работа над лексикой заключается в том, чтобы правильно поставить в соответствие лексически эквивалентные слова. Однако в действительности различия в структуре лексики между разными языками не менее значительны, чем их различия в области грамматики или фонетики.
Основное заблуждение, лежащее в основе недооценки различий между лексическими структурами, заключается в том, что эквивалентными считаются наборы понятий, выражаемых соответствующей лексикой в разных языках. Однако, хотя и существует определенное понятийное ядро, общее для всех языков, полного соответствия здесь быть не может. Например, у племенных групп существует немало понятий, нам совершенно неизвестных, либо утерянных нами в процессе исторического развития. Племена, живущие вдали от рек и морей, как правило, не имеют слов для обозначения «плавания» или «рыбной ловли» У других племен (в частности, некоторых бразильских и колумбийских) нет никаких терминов для понятий, связанных с судом, законами и т. п. Ацтеки и майя, несомненно, обладали развитой системой терминов для астрономических наблюдений, служивших основой для их замечательно точных календарей, но их ныне живущие потомки сохранили из этого словаря очень немногое. Географическое положение, опыт исторического развития, современные условия жизни – все это варьируется у разных народов в очень широких пределах, что не может не влиять на систему понятий и, соответственно, лексическую структуру языка.
Другое встречающееся заблуждение состоит в том, что общие понятия отражаются в лексике разных языков одинаково. В действительности же все обстоит гораздо сложнее.
Любое понятие может быть отражено в лексике множеством различных способов, с разных "семантических точек зрения" или, иначе, посредством различных "семантических перспектив" Об одном и том же событии можно сказать прямо или фигурально ("он работает плохо" или "он работает спустя рукава"), в утвердительной либо отрицательной форме ("он ушел" или "он не остался"), с разными участниками события в роли подлежащего ("я получил это от него" или "он дал это мне") или даже просто употребив разные синонимы ("он очень умен" или "он весьма умен").
Различные семантические подходы позволяют разнообразно варьировать стиль письменной или устной речи. Но не для всех понятий допустима такая гибкость средств выражения, что особенно сильно чувствуется при попытке выразить это понятие на другом языке. В каком – то языке может быть лишь один способ выразить то, о чем на другом языке можно сказать десятью разными способами. Например, в некоторых языках нельзя сказать "это плохо", так как допустима лишь отрицательная форма – "это не (есть) хорошо"
В области синонимов также зачастую отсутствует какое – либо соответствие. Так, греческий имеет два синонима, μεστός, mestos и πλήρης, pleres которым в русском языке соответствует одно прилагательное «полный». В библейском иврите есть по меньшей мере три термина (עין, 'ayin в Быт 16:7, 24:29; גלה, gullah в Иис. Нав 15:19; и מבוע, mabbua в Ис 35:7, 49:10), которые в русском Синодальном переводе переданы одним и тем же словосочетанием «источники вод» То же самое можно сказать и об антонимии; например, по – русски «старый» является антонимом и для «новый», и для «молодой», тогда как в других языках два последних понятия (которые при этом вполне могут обозначаться одним словом) будут, вероятно, иметь разные антонимы или даже вовсе их не иметь.
Наконец, неверно было бы полагать, что слова разных языков, даже обладая эквивалентным лексическим значением, охватывают в точности равные наборы понятий. Как правило, любое слово имеет целый "пучок" связанных значений, вводя таким образом сразу несколько понятий. Скажем, глагол "нырять", хотя и может быть во многих контекстах переведен просто как "бросаться в воду вниз головой", на самом деле обладает гораздо более сложным, многокомпонентным значением. Количество и разнообразие понятий, "упакованных" в одно слово, зависят от конкретного языка и лишь случайно могут оказаться одинаковыми для разных языков. Поэтому для адекватной передачи понятия, выраженного в оригинале одним словом, в целевом языке может понадобиться целое предложение. Например, во вьетнамском языке есть слово giong, смысл которого приблизительно таков: "Если кто – то пошел куда – то, а в это время у него дома случилось что – то, из – за чего ему теперь не нужно туда идти, то кто – нибудь из дома догоняет его, чтобы сообщить ему об этом – то есть сделать giong" Очевидно, что без тщательного исследования невозможно выяснить, из каких компонентов складывается значение того или иного слова, как и заранее узнать, какой объем текста (слово, словосочетание или целая фраза) потребуется для передачи того или иного понятия.
Далее мы увидим, что изучение вопросов лексической структуры базируется на двух основных концепциях, приложимых ко всем языкам, но реализующихся в каждом из них по – своему. Эти концепции, которые уже были упомянуты выше как набор семантических компонентов и "семантическая перспектива", можно определить более строго как (1) набор разных компонентов значения одного слова и (2) семантические отношения между различными словами. В разных языках лексика может очень сильно отличаться по этим параметрам; поэтому переводчику непозволительно считать что бы то ни было "само собой разумеющимся" и в особенности применять к целевому языку свойства лексической структуры языка оригинала, так как неизбежные различия лексических структур определяют и различия в способах выражении понятий.
ОДНОЗНАЧНЫЕ И НЕОДНОЗНАЧНЫЕ ЛЕКСИЧЕСКИЕ СООТВЕТСТВИЯ
Когда переводчик склонен пренебрегать различиями лексических структур, он обычно стремится отыскивать для перевода буквальные, однозначные соответствия. Под «однозначными» мы здесь понимаем такие соответствия, которые не влекут за собой изменения лексической структуры переводимого текста: каждое слово переводится одним словом, фразеологизм – фразеологизмом, синоним – синонимом и т. д. Соответственно, «неоднозначные соответствия» подразумевают, что для передачи смысла лексическая структура изменяется – слово, например, переводится фразеологической единицей, вместо утвердительной формы используется отрицательная и т. д. (иначе говоря, «буквальность» лексической формы приносится в жертву «буквальности» значения).
Читатели, знакомые с индоевропейскими языками, вероятно, полагают, что однозначность является нормой перевода и что к неоднозначным соответствиям приходится прибегать лишь изредка. Поэтому свободные варианты перевода зачастую воспринимаются с подозрением, а переводчика могут даже обвинить в искажении смысла текста. Цель настоящей главы – показать, что несовпадение лексических структур языков делает невозможным адекватный перевод Божественных откровений с помощью лишь однозначных соответствий. К примеру, в 1 Петр 1:18 мы читаем: "… Искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов", где четыре выделенных курсивом слова являются переводом одной греческой лексемы πατροπαράδοτου, patroparadotou, для которой в русском языке не имеется однословного эквивалента. Этот вариант перевода, конечно, не является «искажением смысла», и в современных переводах подобное перефразирование ничуть не менее допустимо, чем в цитированном Синодальном переводе. Более того, перевод со структурно близкого языка (каковым является греческий для русского) гораздо реже требует привлечения неоднозначных соответствий, чем перевод на языки, не имеющие с языком оригинала почти ничего общего. Поэтому хороший перевод должен использовать оба вида лексических соответствий в зависимости от структуры лексики ЦЯ, которая имеет как черты сходства, так и различия со структурой лексики языка оригинала.
В таблице 1 представлены некоторые из структурных черт лексики исходного языка и различные способы их отражения с использованием однозначных либо неоднозначных лексических соответствий.
Таблица 1 Однозначные и неоднозначные лексические соответствия
Мы не пытались в этой таблице отразить тот очевидный факт, что один и тот же вариант перевода может быть «буквальным» по отношению к одним чертам лексики и «свободным» по отношению к другим. Однако здесь ясно видно, почему любой переводчик склонен по возможности отдавать предпочтение однозначным лексическим соответствиям, – ведь при этом как – бы сохраняется не только содержание, но и форма оригинала. Использование однозначных соответствий обычно не представляет трудностей, в то время как отыскание правильного неоднозначного соответствия становится для многих серьезной проблемой. Учитывая трудности, связанные с неоднозначностью, далее мы рассмотрим различные типы неоднозначных лексических соответствий, а также приведем некоторые рекомендации по нахождению таких соответствий в случаях, когда дословный перевод невозможен или нежелателен.
ВИДЫ НЕОДНОЗНАЧНЫХ ЛЕКСИЧЕСКИХ СООТВЕТСТВИЙ
Прежде чем переходить к рассмотрению различных видов неоднозначных лексических соответствий, необходимо указать два принципа, на которых будет основано наше рассмотрение. Во – первых, мы будем предполагать, что как исходный, так и целевой языки могут выразить одно и то же понятие, пусть и структурно разными лексическими средствами.[92] 92
Ситуация, когда целевой язык не обладает средствами для выражения какого – либо понятия оригинала, подробно обсуждается в следующей главе.
[Закрыть] И во – вторых, однозначное соответствие мы будем считать достаточным, т. е. не требующим дальнейших объяснений, иллюстраций и т. п.; иными словами, если однозначное соответствие существует и верно передает смысл оригинала, мы будем считать вопрос перевода данной лексической единицы исчерпанным.
Лексические соответствия для семантически сложных слов
Вопросам семантической сложности слов уже было уделено значительное внимание в гл. 4, где мы показали, что слово может иметь много различных значений, каждое из которых, в свою очередь, распадается на отдельные компоненты, сближающие эти значения или противопоставляющие их. Для слов, имеющих сложную семантическую структуру, часто бывает необходимо сначала выяснить, из каких элементов состоит их значение, и затем искать для перевода не отдельное слово, а словосочетание или предложение. Рассмотрим несколько примеров подобного «раскрытия значений» с помощью толкований, содержащих как родовой компонент, так и некоторые (или все) видовые компоненты значения.
Остров: часть суши, со всех сторон окруженная морем.
Посредник: тот, кто ведет переговоры с А от имени Б.
Обжора: тот, кто слишком много ест.
Хвалить: А говорит: Б хорошо.
Сознаваться: А говорит: я сделал нечто плохое.
Как видно из этих примеров, многие слова имеют в качестве элемента своего значения речь, поэтому в некоторых языках для их перевода может оказаться необходимой конструкция с прямой речью.
Многие семантически сложные понятия лучше всего передаются путем соотнесения с некоторой системой единиц либо указанием другого понятия, имеющего порядковое отношение к данному. Так, денежные единицы оригинала, оставленные без перевода (динарии, мины, таланты, шекели и т. п.), без соответствующих комментариев ничего не скажут читателю, поэтому иногда желательно привести их эквивалент в единицах, употребляющихся в стране целевого языка, хотя такой способ и имеет очевидный недостаток, связанный с постоянным обесцениванием этих единиц вследствие инфляции. Такой перевод денежных единиц можно порекомендовать в тех случаях, когда переводимый отрывок имеет явно нравоучительную направленность или же монета, о которой идет речь, служит синонимом просто для "крайне незначительной суммы".
В эти две категории попадают все случаи упоминания в НЗ таких единиц, как τάλαντον, talanton (талант), μ να, тпа (мина), άσσάριον, assarion (ассарий), κοδράντης, koirantes (кодрант) и λεπτόν, lepton (лепта).
В некоторых отрывках достоинство упоминаемой монеты вообще не имеет значения. Например, в Мк 12:15 и Лк 20:24 Иисус просит показать ему динарий лишь потому, что на нем есть изображение кесаря.
Во всех остальных случаях денежные суммы в НЗ измеряются в динариях, которые (на основании Мф 20:2) принято считать равными среднему дневному заработку в те времена. Это дает хорошую возможность переводить, скажем, "200 динариев" как "200 дневных заработков" что вполне допустимо как в дидактическом, так и в историческом контексте.
Порядковые соотношения между понятиями также могут помочь в отыскании подходящего эквивалента. Так, в Мк 16:9 мы читаем, что Иисус воскрес "рано в первый день недели"; однако в некоторых языках отсутствуют порядковые числительные, а в других – это выражение существует, но относится к понедельнику.
Вариант "день после дня отдыха" также может означать "понедельник" В таких случаях наилучшим переводом будет просто "воскресенье" Интересно, что в одном языке испанское слово, обозначающее "воскресенье" (domingo) звучало похоже на одно из неприличных слов и потому не могло быть использовано. Переводчик вышел из положения, написав «день после субботы» Другие элементы словаря также могут найти себе соответствие с помощью порядково соотнесенных понятий. Так, «третье жилье» (т. е. третий этаж) в Деян 20:9 было переведено на язык кузал (Гана) как «комната над вторым этажом»
Такой процесс "раскрытия" значения слов иногда становится своей противоположностью, когда какое – либо развернутое словосочетание оригинала можно перевести одним словом целевого языка. Один пример такой "свертки" был приведен выше (вьетнамское слово giong); в качестве другого примера укажем языки квише (Гватемала) и отоми (Мексика), на которых выражение из Лк 2:8 («… содержали ночную стражу у стада своего») оказалось возможным передать с помощью одного слова.
Лексические соответствия для синонимов
При переводе нередко выясняется, что некое понятие, которое на языке оригинала можно выразить с помощью нескольких синонимов, в целевом языке соответствует лишь одному слову. Такие термины, как «зло», «неправедность», «лукавство» могут быть в определенных контекстах синонимичны понятию «грех» Поэтому если в целевом языке есть только одно слово для обозначения «греха», его придется употреблять на месте каждого из перечисленных слов (хотя, разумеется, если в каком – то контексте «зло» не является синонимом «греха», его можно перевести и иначе).
Понятие, противоположное "греху", часто вызывает при переводе схожие затруднения. Из языков, на которые в наши дни переводится Библия, очень немногие обладают широким набором слов для выражения понятий "святость", "праведность", "добродетель" и т. п. – как правило, один или два, редко три – четыре синонима. Опять – таки, следует учитывать, что эти понятия являются синонимичными лишь в определенных контекстах.
Два греческих слова ναός, naos и ιερόν, hieron близки по значению и почти всегда переводятся на русский язык одним словом «храм» Еще одно слово – οίκος, oikos – обычно соответствует понятию «дом», и хотя оно может относиться также и к «храму»[93] 93
Например, в Мф 21:13, Мк 11:17, Лк 19:46, Ин 2:16–17, Деян 7:47.
[Закрыть] но переведено так в единственном месте – в Лк 11:51. Очевидно, что трудности, вызванные несоответствием синонимических рядов, не ограничиваются лишь языками, не имеющими письменности, но представляют собой общую проблему перевода.
Встретившись в оригинале с синонимами или близкими по значению словами, переводчик должен прежде всего исследовать структуру их значения и решить, какие из ее компонентов значимы в данном контексте. Лишь после этого можно судить, являются ли данные слова в данном контексте синонимами. При этом следует применять основные принципы, изложенные в гл. 4, а также информацию из работ, указанных в списке литературы (см. стр. 433).
Один специфический прием использования синонимов в НЗ представляет особенную трудность для перевода. Речь идет о так называемых "дублетах", или "риторических параллелизмах", когда два (а иногда и более) синонима ставятся рядом для усиления выразительности. При этом нет никакого противопоставления разных компонентов значения, так как оба синонима в данном контексте почти неразличимы. Целью такого "дублета" может быть незначительная трансформация значения, хотя чаще это делается для стилистического выделения, подчеркивания какой – то мысли.
Обобщая, можно сказать, что семантические отношения между членами такого дублета сводятся к двум основным типам: синонимические либо родо – видовые.[94] 94
Этот подход основан на исследованиях Мура [Мооге 1972, см. NOT 43]. Он выделяет следующие семантические категории дублетов: синонимические, почти синонимические, репетитивные, родо – видовые, утвердительные – отрицательные, действительные – страдательные и фигуральные. Первые два типа вкупе с последним преобладают, составляя 80 % в списке из 613 изученных примеров.
[Закрыть]
Приведем несколько примеров на каждый из этих типов. Синонимические отношения:
Мф 2:10 «… возрадовались радостью весьма великою…»
Еф 2:19 «Итак вы уже не чужие и не пришельцы…»
Евр 12:28 «… с благоговением и страхом…»
2 Пет 2:13 «… срамники и осквернители…»
Родо – видовые отношения:
Мф 3:15 «… сказал ему в ответ…» (букв.: «сказал, отвечая»; «сказал» – родовое понятие, «отвечал» – видовое)
Мк 2:25 «…имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним…» («имел нужду» – обобщенно, «взалкал» – конкретнее).
Необходимо отметить, что не всякая пара, кажущаяся на первый взгляд синонимичной, является таковой в действительности. Переводчик должен внимательно изучить всю имеющуюся в словарях и комментариях информацию, прежде чем считать такую пару синонимическим дублетом. В качестве примера Мур приводит 1 Кор 6:8 («обижаете и отнимаете»), где в греческом оригинале использованы глаголы αδικείτε, adikeite и αποστερείτε, apostereite. В словаре Бауэра/Аланда дается следующее толкование этим словам: «делать плохое кому – л., относиться к кому – л. несправедливо» [Bauer/Aland 1988, col. 31] и «отбирать силой, красть» [Bauer/Aland 1988, col. 199]. Таким образом, данный пример можно считать родо – видовым дублетом, но, по мнению Мура, оба компонента имеют здесь самостоятельное значение, т. е. Коринфяне не только обманывают друг друга, но и делают другие неправедные дела, как пример которых и упомянут обман.
Как следует поступать с такими дублетами при переводе? Руководящий принцип в данном случае остается тем же (мы обсуждали его еще в гл. 1): прежде всего необходимо верно передавать смысл, а уж затем, по возможности, – форму. Вообще говоря, дублетную форму следует употреблять в переводе только в тех случаях, где она является естественной для целевого языка. На практике это означает, что в синонимических дублетах часто переводится лишь один из компонентов; так, "возрадовались радостью" можно перевести просто как "обрадовались" либо, учитывая усилительную функцию данного дублета, "весьма обрадовались" В случае родо – видовых дублетов, если это возможно, лучше перевести оба компонента; иначе следует выбрать тот из них, который полнее передает смысл отрывка (как правило, это видовой компонент). Например, значение родо – видового дублета "сказал, отвечая" в Мф 3:15 сконцентрировано в более узком понятии "отвечать" так как Иисус в этом стихе отвечает на вопрос Иоанна Крестителя; поэтому при переводе родовой компонент можно опустить: "Иисус ответил"
Наконец, следует отметить, что в некоторых языках стилистически лучше использовать разные синонимы, говоря об одном и том же понятии. В подобных (впрочем, встречающихся довольно редко) обстоятельствах вполне допустимо употреблять несколько синонимов целевого языка даже там, где в оригинале стоит одно и то же слово.
