Текст книги "Не искажая Слова Божия…"

Автор книги: Джон Бикман

ЖИВЫЕ И ЗАСТЫВШИЕ МЕТАФОРЫ И СРАВНЕНИЯ

Разграничение между «живыми» и «застывшими» метафорами – это, по существу, вопрос о роли образа: насколько образ метафоры находится в фокусе внимания? Носитель языка понимает живую метафору только после того, как обратит внимание основному значению метафорически употребленных слов. Напротив, застывшую метафору он понимает, не обращая никакого внимания на основное значение этих слов.

Это различие можно отразить на диаграмме, приспособив для этой цели известный треугольник из книги Огдена и Ричардса [Ogden, Richards 1952]. Сначала идет "символ", т. е. произнесенное или написанное слово. Затем понятие, вызываемое в сознании слушающего, когда он слышит или читает это слово. Авторы указанной книги называют его "мыслью" или "референцией" Наконец, следует сам объект, к которому производится референция, – "референт" Одного треугольника достаточно для представления процесса понимания застывшей метафоры, идиомы или любого слова, используемого не в качестве живой фигуры речи.[67] 67
  Отметим, что между символом и референтом имеется двусторонняя связь, обозначенная пунктирной линией. Не только символ вызывает в сознании мысль о референте, но референт также может вызывать в сознании мысль о символе.


[Закрыть]

Схема 2

Процесс понимания живой метафоры более сложен и может быть представлен при помощи двух прилегающих друг к другу треугольников.

Схема 3

Таким образом, живая метафора не приводит нас непосредственно к тому значению, которое имеется в виду, а заставляет хотя бы на мгновение отвлечься на первичное значение. Напротив, застывшая метафора непосредственно ведет к тому смыслу, который имеется в виду, и первичное значение даже не приходит на ум.

В одной из предыдущих глав мы упоминали три вида значений, которые могут быть у слова: основное значение, производные значения и образные значения. В повседневном общении все эти три типа значений могут непосредственно передаваться при помощи слов, употребляемых в соответствующих контекстах. Однако бывают такие образные значения, которые не могут быть непосредственно переданы читателю или слушателю без того, чтобы ему сначала пришло в голову первичное, основное значение. Указанные переносные значения, зависящие от первичного значения слова, составляют основу для отнесения всех подобных фигур к разряду застывших. Так, когда Иисус говорит: "Я есмь истинная виноградная Лоза" (Ин 15:1), он намеренно пробуждает в сознании Своих учеников воспоминание о деятельности, которая в их культуре связывалась с виноградными лозами: уход за ними, подрезание их, сбор с них плодов и т. д. Они должны были сперва подумать о виноградной лозе в прямом смысле, прежде чем прийти к переносному значению. Носитель языка понимает живую метафору только после того, как уделит какое – то внимание первичному значению метафорически употребленных слов.

Напротив, застывшая метафора (подобно идиоме или любой мертвой фигуре речи) понимается непосредственно, без анализа первичного значения слова. Например, глагол "ломать" используется в переносном значении в застывшей идиоме "ломать голову" Употребляя данное выражение, носители русского языка не соотносят его общее значение 'напряженно думать' с первичным значением глагола "ломать" 'разбивать, разрушать'. Аналогично, когда мы используем застывшую метафору "ножка" стула, мы не думаем о ее первичном значении, то есть о ноге человека. Необходимое значение понимается непосредственно. То же верно и в отношении таких застывших метафор как горлышко бутылки, золотые волосы и т. п. Первичные значения указанных лексем не возникают в сознании носителя языка при употреблении таких выражений.

Как правило, носитель современного языка может различить, где живые, а где застывшие метафоры. Однако, когда аналогичные решения необходимо принять в отношении разнообразных метафор и сравнений, встречающихся в документе почти двухтысячелетней давности, – это совсем другое дело. Поскольку в нашем распоряжении нет носителей языка, может случиться, что метафора, которая для древнего автора была застывшей, покажется нам живой, если она не употребляется в нашем языке.

Поэтому в качестве средства, помогающего с большой степенью вероятности решить, является ли конкретная библейская метафора застывшей или живой, предлагаются следующие типы показаний контекста.

(1) количество образов, используемых в метафоре;

(2) порядок следования образов;

(3) нефигуральные лексические единицы, связанные в контексте с метафорическими образами.

Когда метафора состоит из ряда взаимосвязанных образов, это ясно указывает на то, что автор использует данные образы, чтобы передать сообщение в форме живой фигуры речи. Так, в Мк 2:21–22 говорится о новой ткани, о ветхой одежде, о том, как новая заплата оторвется от старой ткани, о еще худшей дыре; там также говорится о молодом вине, старых мехах, о том, как мехи прорвутся, вино вытечет, мехи пропадут. Такой ряд взаимосвязанных образов указывает на живую фигуру речи.

То же самое верно и в отношении Мф 9:37–38, где Иисус говорит о жатве, делателях и об их нехватке, о Господине жатвы и просьбе о делателях. Вспоминаются и другие очевидные примеры, такие, как притчи, рассказанные Иисусом, обсуждение Павлом Церкви в образе тела и его иносказание о Сарре и Агари в Галатам 4:21–31.

Если порядок следования образов является строго хронологическим или логическим, то это указывает на то, что перед нами живая фигура речи. В качестве иллюстрации такой образности приведем одно стихотворение Ф. И. Тютчева:

 
На древе человечества высоком
Ты лучшим был его листом,
Воспитанный его чистейшим соком,
Развит чистейшим солнечным лучом!
 
 
С его великою душою
Созвучней всех на нем ты трепетал!
Пророчески беседовал с грозою
Иль весело зефирами играл!
 
 
Не поздний вихрь, не бурный ливень летний
Тебя сорвал с родимого сучка:
Был многих краше, многих долголетней,
И сам собою пал, как из венка!
 

(1832)

Вся последовательность описываемых событий в этом стихотворении основывается на естественном ходе природного развития листка дерева. В то же время данное описание метафорично, поскольку реально здесь подразумевается ход конкретной человеческой жизни. Все выражения стихотворения, уместные по отношению к листьям, отнесены к человеку. Из всего этого можно сделать вывод, что автор стихотворения автор намеренно использовал эти выражения в метафорическом значении, создав при этом живую метафору. Если бы это стихотворение надо было перевести на другой язык, эти образы следовало бы трактовать как живые образы и соответственно их переводить. Два примера последовательного появления образов в Новом Завете представляют собой притчи о плевелах (Мф 13:24–30) и притча о неводе (Мф 13:47–48).

Если в определенном контексте имеются прямые, нефигуральные выражения, находящиеся в тесной семантической связи с используемыми метафорическими образами, то это также указывает на то, что фигура речи является живой. Говорящий или пишущий намеренно пробуждает в сознании слушателей или читателей образы, извлеченные из данной обстановки. Например, в Мк 1:17 Иисус говорит: «Я сделаю, что вы будете ловцами человеков» Непосредственный контекст отсылает к морю Галилейскому, рыболовам, сетям, лодке и работникам. Вся обстановка соответствует ситуации рыбной ловли, и поэтому мы делаем вывод, что это живая метафора.

Аналогично, когда Иисус предостерегает учеников, говоря: "Смотрите, берегитесь закваски фарисейской…" (Мк 8:15), непосредственный контекст состоит в том, как мало хлеба взяли с собою ученики. В этой ситуации они и поняли слова Иисуса буквально. Поэтому мы делаем вывод, что выражение "закваска" используется как живая фигура.

Всякий раз, когда возможно применить один или несколько из указанных трех критериев, можно совершенно точно определить статус конкретной фигуры речи как живой. При невозможности применить данные критерии, скорее всего, следует считать фигуру речи застывшей. Если конкретная фигура речи неоднократно используется в Новом Завете несколькими авторами и если, опять – таки, нельзя применить ни один из указанных выше критериев, то это подкрепляет анализ этой фигуры как мертвой.

Например, слово "плоть" (греч. σαρξ, sarx) очень часто используется в Новом Завете в образном смысле. Оно используется в писаниях апостолов Павла, Петра, Иоанна и Иуды, а рассмотренные выше три критерия оказываются неприемлемыми. Отсюда вывод, что «плоть» – это застывшая метафора.[68] 68
  В связи с этим выводом интересно отметить, что в словаре Бауэре/Аланда при анализе образного употребления слова sarx в Посланиях апостола Павла (см. Bauer/Aland 1988, col. 1489) делается следующее утверждение: "Но для Эпикура sarx является носителем греховных чувств и желаний, а равно средством чувственного наслаждения…" На с. xiv вводного материала к вышеупомянутому словарю Эпикур отнесен ко времени «ок. 300 лет до P. X.» Как кажется, это утверждение предполагает, что указанное фигуральное употребление слова sarx было распространено в языке в течении значительного периода времени и представляло собою застывшую фигуру речи.


[Закрыть] Другой пример находим в выражении «отверз дверь» Оно обнаруживается (с небольшими различиями) в Посланиях апостола Павла (1 Кор 16:9; 2 Кор 2:12; Кол 4:3), а также в Деян 14:27. Сходное выражение "Я отворил перед тобою дверь" находим в Откр 3:8. В данном случае нельзя применить ни один из трех вышеназванных критериев, поэтому данное выражение представляет собой застывшую фигуру речи.

Однако критерий частности подчинен трем основным критериям. Хорошим примером служит слово "плод", часто используемое метафорически. Можно было бы сделать вывод, что оно всегда используется как застывшая метафора. Однако для некоторых контекстов основные три критерия показывают обратное. Например, выражение "плод" или "плоды" явно используется метафорически в фрагменте Мф 7:16–20, открывающемся пояснением: "По плодам их узнаете их" Однако в следующих стихах Иисус продолжает говорить о "винограде" "смокве", "дереве добром", "дереве худом", срубании и сжигании деревьев. Эта серия взаимосвязанных образов показывает, что "плод" в данном контексте используется в качестве живой метафоры. Также и в сходном, но более кратком отрывке Мф 12:33 "плод" представляет собой составную часть ряда связанных образов, подобно и в Лк 6:43–44; Ин 15:2–8.

Пословицы часто используются метафорически. Если пословица имеет форму метафоры или сравнения, то она анализируется так, как это в общих чертах описано выше. Однако и пословицы, не имеющие формы метафоры, иногда используются метафорически в соответствующем контексте. Все подобные примеры метафорического употребления пословиц считаются застывшими выражениями. Автор текста предполагал, что читатель поймет не столько буквальный смысл пословицы, сколько ее приложение к конкретному контексту, в котором она употреблена.

Когда Иисус побуждал следующих за ним женщин плакать о себе и о своих детях, а не о Нем, Он употребил пословицу: "Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?" (Лк 23:31). Хотя Он использовал образы зеленеющего и сухого деревьев, ничто в контексте не указывает на то, чтобы Иисус говорил о деревьях – скорее, Он говорит: "Если это делают с Тем, Кто невинен, что же сделают с виновными?" Этот смысл передается метафорической пословицей.

Еще одна пословица используется в Лк 4:23: "Врач! исцели самого себя" Читатели перевода на ЦЯ часто понимают это буквально, в том смысле, что Иисус был болен и нуждался в исцелении, но на самом деле она употреблена метафорически. На первый взгляд, ее значение могло бы быть "Сделай то, что Ты сделал для других", но оставшаяся часть стиха, читающаяся: "Сделай и здесь в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме", – указывает на то, что пословица означает: "Сделай и здесь то, что Ты сделал в другом месте" Таким образом, она является мертвой, так что при переводе: (1) в качестве значения пословицы можно было бы представить следующие за ней слова; или же (2) ее можно заменить эквивалентной местной пословицей; (3) можно было бы просто сформулировать ее значение нефигурально.

Однако бывают метафоры, когда для переводчика важнее иные соображения, нежели решение, является ли та или иная фигура речи живой или застывшей. Это метафоры, которые могут считаться представляющими особый тематический образ, то есть образ, широко используемый в Библии целым рядом авторов и ставший частью общехристианского словаря. Примерами в данном случае могут послужить образы «света» и «тела Христова» При переводе таких тематических образов следует сохранять основное понятие.

С тематическими образами тесно связаны символы.[69] 69
  Термин «символ» здесь используется в более узком, а не в общелингвистическом смысле, в каком о словах говорят как о символах. Не включаются в это определение и символы, обнаруживаемые в апокалиптической литературе (в книге Откровения). Они рассматриваются как живые метафоры или сравнения, а не символы. Здесь мы имеем в виду используемый в некоторой фигуре речи образ, который твердо укоренился в христианском словаре и который имеет какое – то важное богословское значение и часто содержит сильные эмоциональные обертоны. Во многих контекстах данное выражение соотносится одновременно с буквальным объектом и с фигуральным значением.
  Можно сохранить в переводе эти символы, не принося в жертву осмысленность, если дать некий ключ к подразумеваемому смыслу или сопроводить образное выражение прямым указанием на его значение. См. предложение по поводу выражения "кровь" в гл. 10, посвященной лексической согласованности.


[Закрыть] Символ в Новом Завете – это слово, которое, взятое изолировано вызывало в сознании читателей оригинала фигуральный смысл так же сильно или еще сильнее, чем буквальный смысл, причем к данному контексту приложимы как буквальный, так и фигуральный смысл. Два таких символа – это «крест» и «кровь», и, подобно тематическим образам, они должны быть по возможности сохранены.

Предшествующее обсуждение показало, что число и порядок следования образов, содержащихся в фигуре речи помогает определить, является ли фигура речи живой или застывшей. Как мы отметили, нет необходимости сохранять в переводе застывшую фигуру речи. Напротив, живую фигуру речи следует сохранить, если это возможно. Это означает, что переводчик должен постараться сохранить образную отсылку, содержащуюся в живых фигурах речи, а не просто заменить их на нефигуральные выражения. Аналогично, если рассматривается возможность замены образа, она будет использована лишь при учете принципа адекватности (см. гл. 2), и принципа культурных замен (см. гл. 13).

ГЛАВА 9. Перевод метафоры и сравнения

ПРИЧИНЫ НЕПРАВИЛЬНОГО ПОНИМАНИЯ БИЬЛЕЙСКИХ МЕТАФОР

Неизвестный образ

Имплицитная тема

Имплицитная точка подобия

Сравниваемые предметы не имеют подобия в целевом языке

Метафорическое значение отсутствует в целевом языке

Новые метафоры не образуются в целевом языке

КАК ПЕРЕВОДИТЬ МЕТАФОРЫ И СРАВНЕНИЯ

Некоторые предварительные замечания

Сохранение формы метафоры

Использование формы сравнения

Использование формы, не относящейся к фигуре речи

Сочетание различных форм

Прежде чем задуматься над вопросом, как следует переводить метафору и сравнение, рассмотрим те причины, по которым буквальный перевод библейских метафор часто бывает неверно понят в целевом языке. Такое рассмотрение поможет нам понять, что перевод подобных фигур речи должен осуществляться под строгим контролем переводчика. Смысл, сообщаемый читателю целевого языка, должен быть апробирован его носителем, чтобы переводчик мог выяснить, правильно ли он понят; если смысл понят неверно, переводчик может узнать причину своей ошибки тем же самым способом.

ПРИЧИНЫ НЕПРАВИЛЬНОГО ПОНИМАНИЯ БИБЛЕЙСКИХ МЕТАФОР

Неверное понимание данных фигур речи может быть отнесено к их составляющим – образу, теме и точке подобия. Другие причины, по которым может возникнуть проблема непонимания, заложены в самом целевом языке. Многое зависит от того, насколько распространенным является образование новых метафор и сравнений на современном этапе развития языка, а также можно ли обнаружить сходство у сравниваемых предметов или явлений.

Как правило, писатель берет образы для своего произведения из своей собственной культуры. Поэтому, вполне вероятно, что для читателя, на язык которого это произведение будет переведено, некоторые из образов того или иного литературного произведение будут неизвестны. Такие образы как «меха» «окрашенная гробница» «якорь» «кораблекрушение», «меч» и «корона» знакомы для сравнительно малого числа культур, на языки которых делается перевод библейских текстов. Следовательно, значение фигуры речи разрушается в самой ее сердцевине – в образе, поскольку он не вызывает никаких ассоциаций у читателя.

В предыдущей главе мы коснулись вопроса структуры метафоры и сравнения и подчеркнули тот факт, что тема может оказаться имплицитной, неявной. В этой главе мы приведем ряд дополнительных примеров, иллюстрирующих данное явление. В Ин 12:24 сказано: «Если пшеничное зерно, упав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». В приведенной цитате нет прямого указания на то, что именно подразумевается под образом пшеничного зерна. Лишь последующие стихи дают об этом некоторое представление. В Мф 7:6 находим такие слова: «Не давайте святыню псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» Этот пример подтверждает вышесказанное; смысл таких слов как «святыня», «жемчуг», «свиньи», «псы» остается нераскрытым. В третьем примере: «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа» (2 Тим 2:3) содержится прямое сравнение Тимофея с добрым воином. Основой для такого сравнения послужили те тяготы, которые приходится претерпевать воинам как неотъемлемую часть службы. За сравнением следует предложение, наполненное метафорическим смыслом: «Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтоб угодить военачальнику» Хотя здесь описываются условия, в которых живут воины, на самом деле данная фраза применима скорее к христианам, а не к солдатам. К такому выводу можно прийти лишь сопоставив данное высказывание с предыдущим. Два предыдущих предложения также не содержат четко выраженной темы: «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если не законно будет подвизаться. Трудящемуся земледельцу первому должно вкусить от плодов» (2 Тим 2:56). Читатели перевода очень часто не видят в подобных высказываниях скрытой метафоры и понимают их буквально, то есть думают, что изложенные апостолом Павлом принципы относятся к воинам, земледельцам и тем, кто подвизается. Отсутствие четко выраженной темы в метафоре приводит к тому, что образы метафоры не воспринимаются читателем как таковые.

Одной из причин непонимания метафоры языка оригинала является употребление того же образа в метафоре целевого языка. В этом случае смысл библейской метафоры почти наверняка будет истолкован по – своему носителями целевого языка. Например, Иисус называет Ирода «лисицей» (Лк 13:32). В языке вилла альта запотек лисицей называют того, кто много плачет; в отоми (штат Мексико) слово «лисица» служит обозначением вора; для квикатекцев Теутилы лисицей будет искусный охотник, а для племени Пейм слово «лисица» указывает на жестокое истребление домашних животных.

Слово "овца" в ряде мексиканских языков употребляется в переносном значении. Для народа Пейм "овца" обозначает недотепу, для квикатекцев Туитилы "овца" относится к человеку с длинными волосами; для квикатекцев Тепеуксилы "овца" служит названием пьяницы, который молчит, когда его бьют; а в вилла альта запотек "овца" – это парень, который все время ждет свою девушку или преследует ее.

В Мк 4:17 высказывание "но не имеют в себе корня" было переведено с сохранением образа "корень" Носитель языка, помогавший переводчику, увидев такой перевод, рассмеялся и объяснил, что лексема "корень" используется по отношению к человеку, когда он "пускает корни (остается жить) в каком – либо месте" или "пускает корни в работу" В первом случае человек злоупотребляет гостеприимством – хозяин хочет, чтобы он уехал, но он продолжает гостить. Во втором случае данное выражение относиться ко всякому, кого послали по поручению, например, собрать хворост, и кто очень долго не возвращается. Новозаветное слово "корень", таким образом, в переводе на этот язык будет вызывать другие ассоциации у читателя, который будет введен в заблуждение. Подобная вещь происходит и в отношении стиха из Лк 23:31, где говорится о зеленеющем и сухом деревьях. Для носителя языка отоми значение подобного стиха будет заключаться в том, что некто говорит наполовину по – испански, наполовину по отоми.

Если образ не используется метафорически в целевом языке, то определенное его непонимание все же может возникнуть из – за того, что любой из компонентов значения данного образа может служить точкой подобия. Например, если в качестве образа использовать слово "камень" то им можно обозначить следующее: некое постоянное качество, немого человека, чего – то или кого – то, кто разрушает, вес, силу, твердость, то, обо что можно споткнуться, то, что легко тонет. Если человек не знает точку подобия, то смысл метафоры или сравнения остается неполным, и читатель стремится дополнить его некой более или менее подходящей точкой подобия. Разумеется, читатель в первую очередь выберет нечто понятное для него самого, что соответствует его собственным религиозным представлениям. Даже если он верующий, и в контексте имеется некоторое пояснение к смыслу фигуры речи, все же остается большая вероятность того, что он найдет точку подобия, возможно, именно в его культуре.

Рассмотрим пример со словом "камень" где камень является образом, а человек – темой. Для носителей языка вилла альта запотек оно обозначает того, "кто отказывается уйти с работы или места жительства"; для народа Чичилика Пейм оно значит "жить до старости"; для народа микстек Сан Эстебано оно указывает на "себялюбивого человека, который болтается без дела"; для квикатекцев из Тепеуксилы слово "камень" употребляется по отношению к тому, кто "не может говорить или ходить". Мы перечислили точки подобия, приведенные при тестировании носителями языков штата Мексико. Следовательно, если бы им пришлось объяснять такие выражения, как "камень живой" (1 Петр 2:4), то у них возникли бы определенные трудности, поскольку точка подобия не имеет у Петра ясного выражения.

Носитель ЦЯ может неверно понять метафору, если используемый образ имеет в Писании несколько значений. Например, понятие "крещение" используется в прямом смысле для обозначения водного крещения и в переносном, если имеется в виду крещение Духом и страдания. Иоанн Креститель говорит об Иисусе: "Он будет крестить вас … огнем" (Лк 3:1 б).[70] 70
  Вильям Барклай [Barclay 1968, с. 321] так комментирует греческое слово baptizein «крестить»: "В нецерковном греческом языке слово baptizein имеет много метафорических значений. Первоначально оно не имело религиозного или литургического смысла. Оно означало простое погружение предмета ниже поверхности жидкости. Например, этот глагол используется но отношению к одежде, которую опускают в краску. По значению он скорее эквивалентен выражению «погружать в воду» Он также может быть использован, если речь идет о затонувшем корабле. «Быть погруженным в вине» означает «быть пьяным» «Быть погруженным в долгах» имеет значение «залезать в долги» Мальчик, не сдавший экзамен, будет считаться «погруженным» то есть провалившимся. Таким образом, слово baptizein в своем метафорическом употреблении означало «погруженность в некое переживание или испытание» чаще тяжелое или неприятное" Этот комментарий со всей очевидностью указывает на то, что «крестить» или «крещение» являются застывшей метафорой в Мк 10:39 и Лк 12:50. Переводчику было бы крайне полезно иметь в руках большее число исследований о подобных использованиях греческих терминов в переносном значении.


[Закрыть] Другим примером являются слова «соль», «свет» и «лев».

Если не декларируется основа для сравнения, то читатель ЦЯ находится в затруднительном положении, так как не может решить, которую из возможных точек подобия выбрать.