Текст книги "Кальде Длинного Солнца"

Автор книги: Джин Родман Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Синель повернулась:

– Тесак! Я искала тебя повсюду!

Она, удивив его, бросилась к нему, обхватила его руками и зарыдала.

– Ну, – сказал он. – Ну, ну, Сиськи. Ну, ну. – Она была несчастлива, он это знал, еще знал, каким-то непонятным и беспокоящим образом, что он виноват в этом, хотя и не собирался сделать ей ничего плохого, желал только хорошего и, когда думал о ней, думал с теплотой. – Извини, – пробормотал он и разрешил рукам Тартара крепко обнять ее.

Когда она наконец перестала рыдать, он поцеловал ее – так нежно, как только мог; она страстно вернула поцелуй, вытерла глаза и, сопя и хлюпая носом, сказала:

– Клянусь Гиераксом! Тесак, без тебя мне было так плохо! Одиноко и страшно! Обними меня.

Гагарка смутился, потому как уже обнимал.

– Прости, Сиськи, – попробовал он еще раз, и когда это тоже не помогло, добавил: – Больше я тебя никогда не брошу, пока ты сама не захочешь.

Она кивнула и проглотила слезы:

– Все пучком, пока ты будешь возвращаться.

Он заметил ее кольцо:

– Это то самое, которое я дал тебе?

– Ага, спасибо. – Отступив назад, она подняла руку выше, чтобы он смог распознать кольцо, хотя при слабом свете затуманенных зеленоватых огоньков сделать это было невозможно. – Я люблю его, но ты можешь получить его обратно, если тебе нужны бабки.

– Мне стыдно, но я точно дал тебе его?

– Ты забыл, а? – Она внимательно поглядела на него. – Потому как ударился головой. Или, могет быть, какой-то бог овладел тобой, как Киприда мной? Мне до сих пор трудно вспомнить все, что случилось, когда боссом была она или Сцилла.

Гагарка покачал головой, обнаружив, что она больше не болит:

– Никакой бог меня не имел и не хотел, вообще. Лилия. Ни хрена не знаю о Киприде, но ты-то точно была другая, когда была Сциллой.

– Мне кажется, что какая-то часть оставалась мной. Держи меня покрепче, могешь? Мне холодно, по-настоящему.

– А твой солнечный ожог? Он больше не болит?

Она покачала головой:

– Чуть-чуть. Я уже начала шелушиться. Орев, прежде чем улететь, пытался содрать отслаивающуюся кожу, но я заставила его перестать.

– Где он? – Гагарка поглядел по сторонам.

– Наверно, с патерой и Кремни. Тур сделал копыта, и они поскакали за ним. И я, но тут мы пришли к развилке, сечешь?

– Конечно. По дороге я видел уйму.

– И тогда я подумала, что они больше не будут искать Гагарку, а я хотела тебя найти. Так что я вроде как пошла медленнее, и, когда они пошли в один коридор, я пошла в другой. Кажись, птица с ними.

– Так это ты меня звала.

Синель кивнула:

– Ага. Орала, пока горло не надорвала. Ох, Тесак, я так рада, что нашла тебя!

– Мы нашли тебя, – серьезно сказал он. – Почему я убежал, Сиськи… – Он замолчал, массируя большую нижнюю челюсть.

– Ты кого-то увидел, Тесак. Или ты подумал, что увидел. Я это поняла, и патера так сказал.

– Ага. Моего брата Дрофу. Он – покойник, сечешь? Только он появился здесь, внизу, и разговаривал со мной. Я мог бы сказать, что он не настоящий, что вроде как мне снился, но я не уверен. Могет быть, он и появлялся. Сечешь, что я хочу сказать?

Казалось, серые стены из коркамня сгрудились вокруг нее.

– Да, думаю, что да, Тесак.

– Потом он ушел, и мне стало хреново, как тогда, когда он умер. И вот через два, могет быть три часа, я опять увидел его, махнул ему рукой, закричал и попытался догнать его, только никак не мог. И я заблудился, но мне было наплевать, потому как я искал Дрофу, а его не было нигде. И тогда я наткнулся на этого бога. На Тартара. По большей части я называю его Ужасным Тартаром, потому как не могу правильно выговорить другое.

– Ты встретил бога, Тесак? Вроде как ты встречаешься с кем-то на улице?

– Ага, типа того. – Гагарка сел на пол туннеля. – Сиськи, могешь сесть мне на колени? Как ты делала раньше? Мне бы хотелось.

– Конечно. – Она положила гранатомет и села, скрестила длинные ноги и откинулась в его объятиях. – Так действительно лучше, Тесак. Намного теплее. Только я больше так не делаю, потому как знаю, что я довольно тяжелая. Орхидея говорит, что я становлюсь жирной. Она сказала это пару месяцев назад.

Он крепче сжал ее, наслаждаясь ее мягкостью.

– Это она сама жирная. По-настоящему. Не ты, Сиськи.

– Спасибо. Этот бог, которого ты встретил. Тартар, верно? Он для тебя как Киприда для нас, а?

– Ага, только он один из Семи.

– Я знаю. Тарсдень.

– У него тут целая куча всего, рядом с нами. И, самое главное, он – бог ночи. Где мрак, там и он. Сны – тоже он. Ну, я хочу сказать, что любой бог может посылать сны, если захочет; но обыкновенные, которые выглядят так, как будто их никто не посылал – это его. Я называю его Ужасным Тартаром, потому как ты должен говорить ужасный или что-нибудь в этом роде, иначе майтера размажет тебя по полу. Зуб даю, он может разрезать любого на куски, но со мной он – свой парень. Он пришел сюда, чтобы показать, как найти тебя, выйти отсюда и все такое. Сейчас он прямо здесь, рядом с нами, только ты не можешь его видеть, потому как он слепой.

– Ты хочешь сказать, что он здесь, с нами? – Синель широко раскрыла глаза.

– Ага, сидит справа от меня, но я не буду пытаться его тронуть или почувствовать. Могет быть, он не сделает ничего…

Она уже сделала, махнув свободной рукой в пустоте справа от Гагарки.

Он тряхнул ее, не грубо.

– Не надо, Сиськи. Я же говорил тебе.

– Его здесь нет. И вообще ничего нет.

– Хорошо, здесь ничего нет. Я просто прикалываюсь.

– Ты не должен так делать. – Она встала. – Ты понятия не имеешь, как я гребано испугана и голодна.

Гагарка тоже встал.

– Ага, тебе не до смеха, точняк. Прости, Сиськи. Я так больше не сделаю. Пошли.

– Куда?

– Наружу.

– Тесак, на самом деле?

– Точняк. Ты голодна. И я. Выйдем наружу и закажем клевый ужин у Свиньи или в одном из таких мест. Потом снимем номер и немного отдохнем, Он говорит, что я должен отдохнуть. Потом, могет быть, займемся тем, что сказала Сцилла, только я еще не знаю. Я должен буду его спросить.

– Тартара? Ты все время говоришь о нем? Ты действительно с ним встретился?

– Ага. Там по-настоящему темно и очень мокро. Вода вроде как сочится через потолок. Если бы ты увидела то место, ты б, скорее всего, туда не вошла, но там нет ничего, что навредит тебе. Во всяком случае, мне так кажется.

– Тесак, у меня все еще есть фонарь Гелады, только его никак не зажечь.

– Мы не будем, – сказал он ей. – Это не очень далеко.

– Ты сказал, что мы идем наружу.

– Это по дороге. – Он остановился и посмотрел ей в лицо. – Только мы бы пошли, даже если бы не было, потому как он хочет нам что-то показать. Он только что сказал мне, сечешь? А сейчас слушай здесь.

Она остановилась, поплотнее завернувшись в сутану Наковальни.

– Это настоящий бог. Тартар, как я и сказал тебе. У меня голова не очень-то варит, потому как у меня там вмятина и огромный кровоподтек. Так он сказал. Он пытается это исправить, и я чувствую себя гораздо лучше после того, как он начал. Но мы должны делать все, что он говорит, так что ты пойдешь, даже если мне придется тебя нести.

* * *

– Лес дев, – каркнул Орев. – Здесь дев!

Шелк сел; «дев» могла быть Гиацинт. Если и есть малейший шанс – один на тысячу, один на десять миллионов, – если вообще есть какой-то шанс, он должен идти. Он заставил себя встать, подобрал рюкзак, закашлялся, сплюнул и заковылял прочь. Тропинка повернула направо, потом налево, спустилась в крошечную долину, потом раздвоилась. Огромные цветы, белые как призраки, источали влагу.

– Я иду, Орев. Скажи ей, что я иду.

– Здесь, здесь!

Голос птицы прозвучал очень близко. Он сошел с сияющей тропинки, ноги погрузились в мягкую почву; он раздвинул листья, и на него поглядело лицо, которое могло принадлежать трупу, лицо со впалыми щеками и мутными глазами. Он вздохнул, и увидел, как раздвинулись бескровные губы. К нему летел Орев, ставший двумя птицами.

Он сделал еще один шаг, стараясь, насколько возможно, не мять сгрудившиеся растения, и оказался на красных камнях, окружавших маленький, не больше скатерти, бассейн; тропинка подходила к нему с другой стороны.

– Здесь дев! – Орев прыгнул на голову деревянной фигуры и резко клюнул ее.

– Да, – сказал Шелк, – это Фелксиопа. – Ни у какой другой богини не было таких раскосых глаз и резной мартышки, примостившейся на плече. Он постучал пальцем по своему отраженному лицу и хлопнул в ладоши, но никакой монитор не появился в серебряном шаре, который она держала в руке.

– Обыкновенное зеркало, – сказал он Ореву. – Я надеялся, что это может быть стеклом… что Гиацинт может позвать меня через него.

– Нет звать?

– Увы, через это никто не позовет. – При помощи дружески настроенного дерева он прошел по каменному бортику бассейна к качелям, обращенным к воде. Здесь, как и сказал Узик, он увидел бассейн, отражающийся в зеркале Фелксиопы, и зеркало, отражающееся в нем.

Гиераксдень считался днем для смерти и почитания мертвых.

Журавль умер; но он, Шелк, еще нет. Сегодня фелксдень, день игральных костей и гадания при помощи магического кристалла, день для фокусов и заклинаний, для охоты и ловли животных; Шелк решил не делать ничего из этого, откинулся на спинку качелей и закрыл глаза.

Фелксиопа была самой жестокой и самой доброй из богинь, одновременно, и даже более переменчивой, чем Молпа, хотя, как говорили, – и вот почему ее изображение стояло здесь – благоволила любовникам. Любовь – самое великое волшебство; если Ехидна и ее дети сумеют убить Киприду, Фелксиопа, без сомнения, несомненно…

– Станет богиней любви через век или даже раньше, – сказал Внешний, стоявший не за спиной Шелка, как на площадке для игры в мяч, а перед ним, на неподвижной воде бассейна – высокий, мудрый и добрый, с почти видным лицом. – В таком случае и я назову ее так, задолго до конца. Как делаю с многими другими. Как, даже сейчас, называю Киприду, хотя любовь всегда идет от меня, настоящая любовь, истинная любовь. Первый роман.

Внешний стал танцующим мужчиной из музыкальной игрушки, а вода – полированным основанием игрушки, на котором он танцевал вместе с Кипридой, которая была Гиацинт и, одновременно, мамой. «Первый роман, – пел Внешний вместе с музыкальной шкатулкой. – Первый роман». Вот почему его называют Внешний. Он всегда вне…

– Я, э, надеюсь и… хм… верю, что не помешал тебе?

Шелк резко проснулся и дико огляделся.

– Муж идти, – заметил Орев. – Плох муж.

Орев сидел на камне за бассейном Фелксиопы; высказавшись, он, для пробы, клюнул маленькую серебряную рыбку, которая с ужасом метнулась прочь.

– Имена… хм… не требуются, а? Я знаю, кто ты такой. Ты знаешь меня, э? Достаточно для нас обоих.

Шелк, узнавший покачивавшегося посетителя, начал было говорить, но, обдумав сказанное, решил промолчать.

– Превосходно. Я… э… мы очень рискуем, ты и я. Настоящая… э… авантюра. Просто оттого, ик, что мы здесь. В этом доме на холме, а?

– Не хотите ли сесть? – Шелк с трудом встал на ноги.

– Нет. Я… э… нет. – Посетитель опять негромко рыгнул. – Спасибо. Я ждал в… э… баре. Где, ик, был вынужден купить выпивку. И… ик… выпить. Стоять лучше. Хм, сейчас, а? Я бы только… э… хотел бы облокотиться на это, если возможно. Но, ты, пожалуйста… э… сядь, па… – Он закрыл рот рукой. – Сядь, куда угодно. Это я, который должен… и я буду. Я, хм, сам. Как ты видишь, а?

Шелк опять уселся на качели.

– Могу ли я спросить?..

Гость поднял руку:

– Откуда я узнал, что найду тебя здесь? Я не знал, па… Не знал. Ничего такого. Но пока я… ик… сидел там, в… э… как-его-там-зовут, я заметил, что ты вошел в комнату. Не в ту… хм… темную, обшитую деревянными панелями, где сидят и пьют. В другую. Внешнюю комнату, значительно больше.

– Селлариум, – помог ему Шелк.

– А… точно. Я, ик, подошел к двери. Шпионил за тобой.

Посетитель помахал головой, упрекая себя.

– Вполне извинительно, конечно, при таких обстоятельствах. Недавно я сделал кое-что значительно худшее.

– Как хорошо, что ты так говоришь. Я… хм… ждал того официанта. Ты говорил с ним?

Шелк кивнул.

– Я, ик, заметил, как ты прошел под… э… аркой. Я всегда отказывал себе в… удовольствиях, понимаешь? Я… э… понимаю, это что-то вроде… э… сада. И я спросил у него. Он, хм, сказал, что это использовалось – и, как я подозреваю, используется и сейчас – для дискуссий… э… любовного характера.

– Вы знали, что я буду здесь, именно в этом месте. – Шелк обнаружил, что исключительно неудобно не быть в состоянии сказать «Ваше Высокопреосвященство». – Вы сказали ему поискать меня здесь.

– Нет, нет! – Посетитель решительно замотал головой. – Я, э, предвидел, что ты мог бы, хм, условиться о встрече. Как, ик, неосторожно. Но вдобавок я… э… рассматривал возможность, что ты мог бы хотеть, хм, обратиться к бессмертным богам. Как я… э… сам. Я спросил о таком месте в этой… э… оранжерее. Он упомянул эту современную, э, деревянную скульптуру. – Посетитель улыбнулся. – То самое место, сказал я ему. Вот где ты найдешь его. Ты не против, если я, ик, сяду? Там, где ты? Я… э… очень устал.

– Пожалуйста. – Шелк торопливо сдвинулся в сторону.

– Спасибо тебе… э… спасибо. Ты так заботлив. Я не ужинал. Не решался заказать что-нибудь в… э… таком месте. С вином. Скупость. Глупый… э… имбецил, на самом деле.

– Ловить рыба, – предложил Орев.

Гость Шелка не обратил на него внимания.

– У меня есть деньги, а? У тебя?

– Нет. Ничего.

– Вот па… Мой мальчик. Держи. – Золотые карты пролились на колени Шелка. – Нет, нет! Возьми их. Осталось… э… намного больше. Откуда они появляются, а? Подождем официанта. Купи немного еды. И для меня, э, тоже. Мне, ик, очень нужна. Помощь. Э… поддержка. В этом, ик, вся суть. Я… э… рассчитываю. Мы все. Я… мы… рассчитываем на твое… э… сострадание.

Шелк искательно посмотрел на Фелксиопу, которая вернула его взгляд с деревянным достоинством. Быть может, это заколдованное золото, которое (по меньшей мере в метафорическом плане) растает при прикосновении? Если нет, чем он заслужил ее милость?

– Спасибо, – наконец сумел сказать он. – Если я могу оказать какую-нибудь услугу Вашему… вам, я буду только счастлив. – Он пересчитал их на ощупь: семь карт.

– Они пришли во Дворец. В… э… сам Дворец, если ты в состоянии, ик, поверить в это. – Посетитель сел, обхватив голову руками. – Я, ик, обедал. Во время обеда. Ну, этот… э… паж, а? Один из тех мальчишек, которые приносят нам письма. Ты этим занимался?

– Нет. Но я, конечно, знаю о них.

– Некоторые из нас тоже разносили, а? Я сам. Много лет назад. Нас зачислили… э… в схолу. Э… потом. Некоторых из нас. Жирный мальчишка. Не я. Он был. И есть. Сказал, что собираются арестовать меня. И Его Святейшество! Я сказал, чушь. Ешь, мой дорогой, а? А потом они… хм… пришли. Не объявили о себе. Офицер… э… капитан, лейтенант или еще кто-то. С ним труперы, повсюду гвардейцы, а? Повсюду искали Его Свя… Перевернули все вверх дном. Но не нашли. Его. Взяли меня. Связали мне руки. Мне! Связали мне руки под сутаной.

– Мне очень жаль, – искренне сказал Шелк.

– Они, ик, привели меня в штаб-квартиру Второй бригады. Временную штаб-квартиру. Ты меня… э… понимаешь? Дом их бригадира. В гражданской гвардии больше нет… э… генералов, а? Больше нет никакого генералиссимуса. Только эти… э… бригадиры. Допрашивали меня, а? Часы и часы. Абсолютно. Письмо старого Квезаля, эй? Ты знаешь о нем?

– Да, я видел его.

– Я… э… составил его. И не… э… сообщил об этом бригадиру, а? Не признался. Он бы расстрелял меня, а? Мы… э… я ожидал неприятностей. Постарался сформулировать обтекаемо. Его… он даже не хотел слышать об этом. – Гость взглянул на Шелка с выражением побитой собаки, его дыхание пахло вином. – Ты понимаешь, кого я… э… имею в виду?

– Конечно.

– Он отсылал письмо обратно. Дважды. Не случалось за все годы, а? Третий принял. «Я легко мог бы, э, написать…» Да, написать. «Давайте приветствовать его и подчиняться ему, как одному из нас. Но вместо этого… с каким наслаждением, я пишу по-другому: давайте приветствовать его и, ик, подчиняться ему, потому что он – один из нас». Это третий вариант, одобренный Его… одобренный персоной, известной нам обоим, а? Я… хм… полагаю. Горд им, а? Все еще горд. Все еще.

– И не зря, – сказал ему Шелк. – Но гражданская гвардия не могла не заинтересоваться письмом. Я вообще удивлен, что они вас отпустили. – Он зевнул и потер глаза, обнаружив, что, освеженный несколькими мгновениями сна, чувствует себя намного лучше.

– Выбрался при помощи языка, а? Говорил красноречиво. Никто не скажет такого обо мне. Скучно с амбиона, а? Вот что они говорят. Я знаю, знаю. Однако сегодня красноречиво. Тонуть или выплыть, и я выплыл, па… Выплыл. Прошел между. Миротворец. Прекратить восстание. Использовал их стекло, чтобы поговорить с советником Лори. Невинен, ик! Пусть он уходит. Плохие настроения в их рядах, а? Стрелять авгуров, а? И сивилл. Э… послание. Снять одеяние, как ты, ик, умно. Все еще боюсь. Ужасно боюсь. Стыдно не, ик, обвинение – стыдно признание. Все еще боюсь, сижу в этой питьевой. И поглядываю через плечо, а? Боюсь, что за мной придут. Подпрыгнул как заяц, когда привратник уронил что-то на улице.

– Мне кажется, что любой испугается, когда его жизнь под угрозой. Делает честь Вашему… вам, что вы добровольно признали это.

– Ты… э… поможешь мне? Если сможешь?

– Атас! – каркнул Орев, на мгновение отрываясь от рыбалки.

– Я очень устал и совсем ослабел, – сказал Шелк, – но, да, я помогу. Мы пойдем куда-то далеко?

– Никуда не пойдем. – Посетитель сунул руку под кремовую тунику. – Я же… э… сказал тебе, что им нужен не я, а? Старый Квезаль, вот кого они хотят. Пролокьютор. Его Святейшество. Подписал письмо, верно?

Шелк кивнул.

– Они бы застрелили его, а? Раньше. Раньше. Когда они… э… задержали меня. Тогда, хм? И… э… сейчас. Полночь уже миновала. Почти час, а? Почти час. Было поздно, когда они меня освободили. Я рассказал об этом? Время ужина… даже позже, на самом деле. Они знают твою… хм… профессию. Призвание, а? Мята – сивилла. Понимаешь, что я имею в виду?

– Конечно, – сказал Шелк.

Посетитель вынул элегантный пенал из страусиной кожи.

– С другой стороны, виноват старый Квезаль, а? Безошибочно. Письмо показывает это. И есть… хм… другой предмет. Профессия, а? Бригадир думает, что он и я могли бы организовать… ик… паузу во враждебных действиях. Перемирие, а? Его слово. Одно уже было, а? Почему нет?

Шелк выпрямился.

– Уже было? Замечательно!

– Маленькое, а? Всего несколько сотен человек. И недолгое. Но авгур… видишь связь? Этот авгур, член нашего… э… Капитула, пересек линии. С одной стороны на другую, а? Заставил их прекратить стрелять, насколько смог. Сын полковника, раненый. Почти мертвый. Этот… э… святой авгур принес ему Прощение. Чем дальше, тем лучше, а? Бунтовщики… э… склонны к продлению. Обе стороны, ик, убирают тела. Претендуют на своих мертвых, а? И делают. Так почему бы не продолжить дальше? Старый Квезаль мог бы это сделать. Уважаем обеими сторонами. Человек мира. Следишь за моей мыслью?

Шелк кивнул, скорее себе.

– Если твои… э… сторонники узнают, что меня послал бригадир, а? Что тогда? Будут стрелять, а? Возможно. Очень возможно. Так что мне потребуется некоторый, ик, документ от тебя, па… От… э… тебя. Подписанный, – и тут голос посетителя упал до шепота, – твоим… э… хм… твоим гражданским титулом.

– Ага, понимаю. Конечно.

– Великолепно! – Он вынул из пенала пачку листов бумаги. – Эта, гм, изящная кожа не… э… способствует каллиграфии. Но бумага должна помочь, а? Я подержу бутылочку с чернилами. Коротко… э… немногословно. Сжато. Э… податель сего, а? Уважайте его… э… хм…

– Нет стрелять, – предложил Орев.

Посетитель протянул Шелку перо:

– Кончик тебе подходит? Не слишком острый, а? Мой протонотарий, па… Наковальня. Ты его знаешь?

– Видел однажды, когда пытался повстречаться с вами.

– А? Хм.

Поддерживая пенал обоими коленями, Шелк окунул перо в чернила.

– Он… э… Наковальня. Он указал бы им на меня. Приказал ему уехать… э… в молпадень. Слишком острый, однако. Слишком острый ум. Должен был избавиться от Наковальни… э… на время. Может быть, уже мертв. Среди… ик… богов, а? Несколько дней не показывается на глаза. Дал ему… хм… поручение. Никогда не вернется. Все эти беспорядки.

Шелк, не слушая его, наклонился над бумагой.

Генералу Мята, ее офицерам и рядовым.

Носитель сего, патера Прилипала, уполномочен мной и…

Шелк взглянул на гостя:

– С кем вы говорили? Кто тот бригадир, который освободил вас?

– Бригадир, э, Орлан. Должен тоже подписать, а? Со своей стороны.

– …бригадиром Орланом вести переговоры о перемирии. Пожалуйста, оказывайте ему всяческое содействие.

Дрожащий кончик пера замер, с него потекли чернила; вроде бы сказать больше нечего. Шелк заставил его двигаться дальше.

Если вам известно местонахождение Его Святейшества Пролокьютора, пожалуйста, проводите к нему подателя сего письма для того, чтобы Его Святейшество мог помочь в проведении переговоров.

Орев бросил на землю бьющуюся золотую рыбку и наступил на нее лапкой.

– Нет стрелять, – повторил он. – Муж прятать.

Я возлагаю на вас ответственность за подателя и Его Святейшество. Они оба не должны пострадать; их перемещения никаким образом не могут быть ограничены.

Перемирие, установленное и поддерживаемое доброй верой, исключительно желательно.

Я, п. Шелк с Солнечной улицы. Кальде.

– Великолепно! Да, великолепно, па… Спасибо!

Орев, направив клюв на стеклянную крышу, проглотил кусок золотой рыбки и громко объявил:

– Хорош муж!

– У меня есть… хм… песочница. – Посетитель убрал пенал и вынул серебряный шейкер. – Тебе требуется песок, а?

Шелк вздрогнул, добавил дату, подул на бумагу, потом сплюнул запекшуюся кровь в мох у ног.

– Благодарю тебя. Я… э… уже высказывался, ик, раньше. Я… э… признаю. Я, ик, в твоем… э… гроссбухе, а? Твой должник.

Шелк протянул ему охранную грамоту.

– Я… э… подозреваю, что могу встать и, ик, идти. И все остальное. Слегка закружилась голова, а? На… э… мгновение. – Он вскарабкался на ноги, крепко держась за цепь, на которой висели качели. – Я думаю, что… э… должен немного поесть. Легкая… э… закуска. Как бы я ни хотел… э… может быть неосторожно…

– Я хорошо поужинал, – сказал ему Шелк, – и я бы не хотел, чтобы нас видели вместе. Это может быть опасно. Я останусь здесь.

– Я сам, хм, думаю, что это будет лучше всего. – Посетитель отпустил цепь и улыбнулся. – Лучше, э? Все будет хорошо, когда я поем. Слишком много вина. Я… э… признаю это. Больше, чем должен был. Боялся, но вино сделало все еще хуже. Думать, что мы, ик, мы платим… – Он замолчал. Его улыбка, очень медленно, превратилась в оскал черепа. – Привет, Шелк, – сказал череп. – Мне приказали найти тебя.

Шелк устало кивнул:

– Привет, Мукор.

– Здесь очень дымно. Все в дыму.

Какое-то мгновение он не понимал, что она имеет в виду.

– Темно, Шелк. Как будто катишься вниз по лестнице.

– Пары вина, я полагаю. Кто приказал тебе найти меня?

– Советники обожгут меня, опять.

– Будут пытать, пока ты не сделаешь то, что они хотят? – Шелк попытался сдержать гнев и говорить спокойно. – Ты знаешь их имена, имена советников, которые угрожали тебя обжечь?

Усмехающийся череп утвердительно качнулся:

– Лори. Долгопят. Потто. Мой отец сказал «нет», но солдаты заставили его уйти.

– Ага, понимаю. Его Высокопреосвященство – тот человек, в которого ты вселилась – сказал мне, что он говорил через стекло с советником Лори. Именно поэтому ты завладела именно им, когда они послали тебя искать меня?

– Я была должна. Они обожгли меня, как Мускуса.

– Тогда ты правильно сделала, что подчинилась – теперь тебя не обожгут. Я не виню тебя за это.

– Мы собираемся убить тебя, Шелк.

Листва за бассейном затряслась, сбрасывая с себя прозрачные капли, теплые как кровь; оттуда появился беловолосый человек. В одной руке он держал окантованную серебром трость, которой он раздвинул листья; во второй – рапиру, узкое лезвие которой было направлено прямо в сердце посетителя.

– Нет! – сказал ему Шелк.

– Нет колоть, – добавил Орев с видом того, кто разъясняет трудную ситуацию.

– Да ты же Шелк собственной персоной, парень! Ты – это он!

– Боюсь, что я и есть. Если ты вышел из того места, где прятался, чтобы защитить меня, я был бы в большей безопасности, если бы ты не говорил об этом так громко.

Шелк опять повернулся к маске смерти, которая заняла место лица его посетителя.

– Мукор, как ты предполагала убить меня? У этого человека есть игломет Мускуса; он, вероятно, последовал сюда за мной для того, чтобы вернуть его мне. Есть ли у тебя – у человека, которым ты завладела – оружие?

– Я расскажу им, и они придут.

– Понял. И если ты не скажешь им, они тебя обожгут.

Голова посетителя опять утвердительно качнулась:

– И это вернет меня назад. Я не могу остаться здесь, когда меня будут обжигать.

– Мы должны забрать тебя оттуда. – Шелк поднял щиколотку, которую сломал, прыгая из окна Гиацинт, и потер ее. – Я говорил, что ты похожа на бесовку – я сказал это доктору Журавлю. И я подумал точно так же, когда увидел мертвых спящих; но я забыл, что бесов, которые мучат других, самих можно мучить.

Рапира медленно двинулась вперед.

– Парень, я должен его убить?

– Нет. Он – хорошая возможность добиться мира в нашем городе, и я очень сомневаюсь, что, убив его, мы гарантируем молчание Мукор. Вы не сможете сделать здесь ничего хорошего.

– Я могу защитить тебя, парень!

– Еще до того, как выйти из вашего дома, я знал, что сегодня ночью встречусь с Гиераксом. – Лицо Шелка помрачнело. – Но нет никакой причины вам умирать вместе со мной. Если вы последовали за мной через полгорода только для того, чтобы вернуть мне брошенный игломет, дайте мне его и идите.

– И это тоже! – Он протянул Шелку окантованную серебром трость. – Ты же хромой, верно? Хромой, когда мы должны сражаться! Возьми ее! – Он бросил трость Шелку, потом вынул игломет Мускуса и тоже швырнул его на колени Шелка. – Ты же кальде, парень? Тот самый, о котором все говорят?

– Да, я полагаю.

– Гагарка говорил мне! Как же я забыл? Называл тебя! Я и не знал, пока этот авгур не сказал. Советники! Лори? Собирается тебя убить?

– А также Потто и Долгопят. – Шелк отложил игломет Мускуса в сторону, потом еще раз подумал и сунул его за пояс. – Я рад, что ты принес его. Я потерял его из вида, а ведь он увеличивает шансы. Мукор, ты должна вернуться к Лори прямо сейчас? Сделай мне одолжение, если можешь.

– Хорошо.

– Спасибо тебе. Во-первых, говорил ли советник Лори о мужчине, в которого ты вселилась? Просил ли он найти именно его?

– Я знаю его, Шелк. Он говорит с человеком, которого нет.

– С Пасом, ты имеешь в виду? Да, он так и делает, я уверен. Но Лори сказал тебе. Он говорит, почему?

Посетитель помахал головой:

– Я должна скоро уйти.

– Сначала иди к майтере Мята – к генералу Мята, это тот же человек. – Палец Шелка уже рисовал круги на щеке. – Скажи ей, где я, и что они придут сюда, чтобы убить меня. Потом скажи майтере Мрамор…

– Дев идти, – заметил Орев.

И действительно, усмешка черепа растаяла. Шелк опять вздохнул и сказал:

– Уберите рапиру, пожалуйста. Она нам не нужна.

– Одержание? Так ты называешь это, парень?

– Да. Через мгновение он придет в себя.

Гость Шелка опять схватился за цепь, чтобы устоять на ногах.

– Ты предложил комментарий, па?.. Боюсь, у меня опять кружится голова. Пожалуйста, прими мои… хм… безграничные извинения. Этот… э… джентльмен?..

– Мастер Меченос. Мастер Меченос преподает фехтование, Ваше Высокопреосвященство. Мастер Меченос, это Его Высокопреосвященство патера Прилипала, коадъютор Капитула.

– На самом деле… э… патера, ты должен быть более осмотрительным, а?

Шелк покачал головой:

– Боюсь, Ваше Высокопреосвященство, все это в прошлом. Вам опасность не грозит. И я сомневаюсь, что грозила. Я же в такой большой опасности, что она не станет больше, если вы и мастер Меченос подбежите к первому встреченному гвардейцу и заявите ему, что кальде Шелк находится у Горностая, ожидая ареста.

– Действительно! Я… э…

– Вы сказали, что говорили с советником Лори через стекло бригадира Орлана.

– Почему… э… да.

– На мгновение – пока у вас кружилась голова, Ваше Высокопреосвященство – я подумал, что Лори мог сказать вам, где найти меня; в доме, в котором он часто бывает, есть один человек, который мог бы сказать ему, где я могу быть, или этот человек мог признаться кому-то другому, а тот уже передал Лори. Это могло произойти совершенно невинно… но это не так, потому что Лори послал кое-кого к вам для того, чтобы узнать, где я. Ясно, что информация пришла из другого источника: вы знали, что сегодня вечером я могу быть здесь. Очень сомневаюсь, будто вы действительно сказали Лори, что знаете, где найти меня; вы не могли быть уверены, что я буду здесь. Однако вы что-то сказали, и это навело его на эту мысль. Будь я на месте Лори, я бы приказал бригадиру Орлану проследить за вами. Но ему это не понадобилось, и все из-за одного моего беспечного замечания в тарсдень. Не скажете ли мне – очень быстро, пожалуйста, – откуда вы это узнали?

– Клянусь… ручаюсь, патера…

– Мы поговорим об этом позже. – Шелк, опираясь на трость, встал даже менее уверенно, чем Прилипала. – Мгновение назад я сказал мастеру Меченосу, чтобы он не убивал вас; сейчас я не уверен, что поступил бы неправильно, если бы приказал ему действовать, но у меня нет времени для вопросов – мы должны уйти отсюда раньше, чем сюда придут гвардейцы. Вы, мастер Меченос, должны вернуться домой. Вы – великолепный фехтовальщик, но даже вам не удастся защитить меня от взвода труперов с карабинами. Вы, Ваше Высокопреосвященство, должны идти к майтере Мята. Не постесняйтесь набить живот. Если…

– Дев идти! – Орев взлетел на плечо Шелка, забил крыльями и добавил: – Бежать!

Теряя секунды, Шелк уставился на Прилипалу, стараясь найти признаки Мукор в его лице. Гиацинт появилась прежде, чем он услышал быстрый топоток ее босых ног по дорожке из поддельных гемм и увидел, что она бежит: рот открыт, в темных глазах блестят слезы, паутинно-тонкое розовое дезабилье в полном беспорядке, сзади полуночным облаком струятся волосы.

Она остановилась. Застыла, как в янтаре, при виде его.

– Ты здесь! Ты действительно здесь! – и тут же оказалась в его объятьях, душа поцелуями – не иначе, как волшебством Фелксиопы. – Я не… я знала, что ты не можешь прийти, но я была должна. Должна – или я бы никогда не узнала. Я бы всегда думала…

Он поцеловал ее, неловко и смущенно, пытаясь сказать поцелуем, что и его заставило прийти какое-то чувство, намного более сильное, чем он сам.

Миниатюрная долина и бассейн – и так темные – стали еще темнее. Поглядев наверх после бесчисленных поцелуев, он увидел праздную рыбу, испещренную золотом и серебром, черными, белыми и красными пятнышками, висящую в воздухе над поднятой рукой богини, и в первый раз заметил свет, лившийся из серебряной филигранной лампы, висевшей на ветвях низкорослого дерева.