Текст книги "Тайна "Сиракузского кодекса""

Автор книги: Джим Нисбет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

XXXIX

– Что хорошо с драгоценностями, это что женщина может пронести их через любую таможню почти беспрепятственно, – улыбнулась Мисси, с довольным видом поправляя волосы. – Особенно если она красива.

Мы брели по Двадцать пятой авеню к Джири-стрит, где был шанс поймать такси.

– Третий раз пешком по той же улице, – проворчал я. – Пора мне обзавестись шортами и шагомером на икре.

Нас окружали нормальные люди, занятые вечерними хлопотами. Парочки катили коляски к бакалейным магазинам; собаки волокли своих хозяев в парк; парень, сбросивший галстук на руку, торопливо обогнал нас, держа портфель в одной руке и букет – в другой.

– Если, конечно, это не Звезда Индии, – добавила Мисси.

– Угу, – равнодушно отозвался я, – Звезда Индии.

Меня, по правде сказать, не интересовал разговор. Последний раз мне удалось вздремнуть больше часа, когда я висел под Семидесятым причалом. Кровь просочилась сквозь джинсы ниже обоих коленей, одно ухо кровоточило, в обоих звенело, и головная боль была достойна Раскольникова. Где-то, я не заметил когда, у меня треснул зуб. Все же я был жив, что представлялось немалым достижением. Вечер был хорош. Последние лучи солнца пронизывали прибрежный туман почти горизонтально. Казалось, их можно пощупать, и они окутывали мир своей независимой чистотой.

Независимой…

Я лениво скользил ладонью по самшитовой изгороди.

– Как выглядит перстень Теодоса в сравнении с действительно большими камнями?

– Скромно. Зато его никто никогда не видел, так что он – легенда.

Мы пошли дальше в задумчивом молчании. Следующие слова Мисси вывели меня из рассеянности на перекрестке, подхода к которому я не запомнил. Какая-то машина остановилась в нескольких дюймах от перехода. Водитель, поймав мой взгляд, покачал головой.

– Герли давно за ним гонялась, – говорила Мисси.

– Может быть, она его заслужила.

– Помоги боже, тому, кто думает иначе.

– Не думаю, чтобы таких много осталось.

– О, – возразила Мисси, – всегда кто-нибудь да найдется.

– Да уж, достаточно одного психа с манией величия и пары горилл, чтобы затеять войну.

– Что такое мания величия? Напомни, пожалуйста.

– Психоз с иллюзией богатства, власти, превосходства. Если ей удается внушить эти иллюзии другим людям, она становится императрицей. В ином случае – социопатом.

– Ты изучил предмет, – оценила Мисси.

– Кроме того, она может страдать манией приобретения грандиозного. Перстень Теодоса – грандиозен?

– Когда станет известно о событиях в Сан-Франциско, его сочтут грандиозным.

– Я бы сказал, это произойдет скорее рано, чем поздно.

Она взглянула на меня:

– А кто расскажет?

Я остановился.

– Бодич, Мисси. Помнишь инспектора Бодича? Он работает в отделе убийств департамента полиции и не собирается уходить. Очень вероятно, именно с ним мы с тобой встретимся в ближайшее время. Когда пресса начнет задавать вопросы по поводу череды убийств, поразившей в последнее время высшее общество Сан-Франциско, ему придется что-то объяснять. Вот это и будет грандиозно.

– Я о нем позабыла.

– Охотно верю. Но Бодич-то о тебе не забывал.

Появилось такси, и мы с Мисси махнули ему. Шофер притормозил, хорошенько рассмотрел нас и унесся прочь.

– Я запомню его номер, – объявила Мисси.

– Может, он торопится писать стихи.

– Будь у меня мой сотовый…

Хорошая мысль. Мы могли бы, в ожидании такси, заказать себе пиццу.

Она щелкнула пальцами.

– А когда пиццу доставили бы, мы бы угнали их машину.

– Четверо из пяти ученых отказываются ими пользоваться.

– Пиццами?

– Сотовыми телефонами.

– Как можно быть такими отсталыми?

– Телефон здесь, – я постучал себя по виску. – Спутник там, – я ткнул пальцем в небо. – Если микроволны плавят сыр на пицце, подумай, что они сделают с твоими мозгами.

– Сотовые телефоны – величайшее изобретение со времен корсетных лифчиков, – упрямо настаивала Мисси. – Они не могут причинять нам вред.

На моем пальце, стучавшем по виску, осталась кровь.

– Я присмотрю, чтобы твой похоронили вместе с тобой.

– Не смешно.

– Прежде к мизинцу похороненных слишком поспешно привязывали колокольчик. Считай это прогрессом.

– А это уже не просто не смешно.

Я вытер кровь о джинсы.

– Мисси, что тебя гложет? Когда-то смерть тебя смешила.

Она неподдельно изумилась:

– Я потеряла миллионную сделку, а ты спрашиваешь, что меня гложет?

– Мисси, – спокойно сказал я. – Тебе не нужен миллион долларов.

– Как мало ты знаешь.

– Я много знаю. Ты получаешь деньги с восьми сторон, всегда при деньгах и всегда будешь. Что для тебя вшивый миллион долларов?

Она пожевала губу.

– Я никогда ничем не занималась, знаешь ли. Ничем существенным, я хочу сказать.

Это была чистая правда, но я промолчал.

– Конечно, я путешествовала. Заседала в музейных комиссиях. Ела устрицы с государственными деятелями и макароны с оперными дивами. Я переспала со всеми по-настоящему интересными миллиардерами на обоих побережьях…

– И вышла замуж за трех-четырех из них. Такова твоя жизнь. Привыкай. И оставь остальных в покое.

– Я к ней не привыкну, – обиженно сказала она. – Не желаю. Я восемнадцать лет гоняюсь за этой покупкой и не собираюсь терять ее теперь.

– Мисси, ты с ума сошла? Нам повезло, что живыми выбрались. Между прочим, когда перестанешь себя жалеть, можешь объяснить, как это тебе удалось вырвать нас целыми из когтей Герли. Этот тип с ножом для ковров – не шутка. И еще одно. Я не желаю слушать, как жизнь проходит мимо тебя, будто какое-нибудь такси. Мимо меня сейчас прошла смерть, а не жизнь.

Мисси задумалась.

– Это, кажется, Джон Леннон сказал, что смерть – это пересадка из одного такси в другое?

– Иди процитируй это его левому ботинку.

– Не дури.

– Говори за себя.

– Я только за себя и говорю. Слушай, – сказал я, начиная горячиться, – лично я очень рад снова оказаться на мостовой, пусть даже не в такси, и намерен здесь и оставаться. Что бы ты ни надумала, на меня не рассчитывай. Конец. Нет меня. Исключен. Капут. Давай дойдем до Джири, или до Клемент, или куда там еще, поймаем такси, автобус или рикшу, и ты отправляйся своей дорогой, а я – домой. Я собираюсь обеспечить ванну для своей грязи, алоэ вера для ран, ибупрофен для спины, лед для головы и виски для души. Потом я отправлюсь к «Чудаку Джо» и съем самый толстый бифштекс по-нью-йоркски, какой там найдется, прямо руками. И кстати… – я похлопал себя по карманам, – у тебя деньги есть?

– Меньше, чем я собираюсь получить, – сказала она, наблюдая за мной.

– Вот и хорошо. Потому что у меня… Ты это о чем?

– Я рада слышать, что ты выходишь из дела, Дэнни.

– А ты нет? Тебе еще мало дерьма? Хочешь посмотреть, как потрошат еще одного пария, пока ты блюешь в мусорное ведерко, полное крови? Давай-давай. Хватай первое попавшееся такси и вперед, к новым преступлениям. А я домой и пешком доберусь.

– Это будет не так-то просто, Дэнни.

– Значит, увидишь, как я доберусь с трудом. Доползу до Фолсом-стрит на четвереньках, если придется.

Она по-прежнему не сводила с меня глаз.

– Что? Что будет не так-то просто? – беспокойно спросил я.

– Ты мне должен, – спокойно сказала она.

– Должен? Что должен?

– Одну услугу.

– Я должен тебе услугу?

К этому времени мы вышли на следующий перекресток. Солнечный свет пересекал его с запада на восток и омывал хирургически подтянутую кожу Мисси светящейся эмульсией. Она устала, и усталость проявила возраст. Ее обычная косметика – слишком густая, слишком тщательно наложенная, в ребяческой надежде справиться с разъедающим голодом времени, подобно тени такси, падающего на ее красивое личико, – тем голодом, которого она боялась более всего на свете, боялась так, что сумела поверить, что деньги помогут ей уклониться от него, – эта косметика отсутствовала. Дорогостоящая косметическая хирургия громко заявляла о себе во всевидящем солнечном свете. Но в ее голосе не слышалось усталости.

– Дэниел Кестрел, какая у тебя короткая память! Не ты ли всего два часа назад был привязан к креслу, и твоя кровь готова была пролиться в чаши для пунша, как дешевый бренди?

– Как дешевый бренди? – я моргнул. – Мисси, я не слыхал от тебя столь красочных и оригинальных сравнений с тех пор, как твой первый муж попался на оргии с…

– Не пытайся уклониться от темы, – огрызнулась она. – Заступилась я за тебя или не заступилась?

– А как ты думаешь, какого черта я вообще нарывался? Я явился в дом Ренквистов, чтобы спасти твою задницу.

Я ткнул ее пальцем в плечо.

– Твою, твою, твою!

– Спасибо конечно. Но когда ты оказался в том кресле, твои рыцарские побуждения можно стало рассматривать как спорные, не так ли?

– Спорные? – воскликнул я, брызнув слюной. – Мои рыцарские побуждения, как ты выражаешься, коренились единственно в моей глубокой личной заботе о твоей несчастной, белой, аристократической заднице!

Невесть откуда возникшая пожилая женщина покачала зонтиком перед моим носом.

– Когда вы, бездомные, поймете, что для вас непозволительно так ссориться между собой? Вам надо держаться вместе. К тому же вы очень милая пара.

Мисси собрала свое увядающее достоинство и произнесла:

– Бездомные? Мадам, вам следовало бы знать, что я владею пятью домами на трех континентах.

Женщина перевела взгляд от Мисси на меня.

– О, боже, – сказала она.

– Я о ней позабочусь, – заверил я женщину, взяв Мисси под руку. – Она с приближением зимы теряет рассудок. Боится холодов. У вас не найдется немного мелочи?

– Помните, – сказала женщина, вручая мне двадцатку, – вам надо держаться друг за друга.

– Сан-Франциско! – с гордостью объявил я, глядя вслед порывисто зашагавшей прочь женщине. – Какой черт позаботится о нас, если мы не позаботимся друг о друге?

– Вот именно, – согласилась Мисси, потянувшись за двадцаткой, но я оказался проворнее и прикарманил ее.

Она стряхнула мою руку.

– Я спасла тебе жизнь – да или нет?

Я сдался.

– Совершенно верно, Мисси. Да, ты спасла мне жизнь. Навечно в долгу перед тобой. Без твоего вмешательства я стал бы жертвой. Хочешь, я буду носить твой ранец в школу?

– Нет, – мгновенно отозвалась она, – я хочу получить от тебя «Сиракузский кодекс».

Я, онемев, уставился на нее.

– Тогда мы будем квиты, – сладко добавила она. – И твоя благодетельница права, нам не следует так ссориться. Мы и не будем. Потому что после того как ты отдашь мне «Кодекс», мы больше никогда не увидимся.

– Квиты, – сказал я, – и конец.

– Конец. Нет меня. Исключена. Капут.

– Но… ведь мы останемся друзьями?

Она от души улыбнулась мне.

– Наверняка.

XL

Через полквартала я спросил, откуда она узнала.

– Просто, – сказала Мисси. – Ты не упоминал о нем с того дня, как впервые о нем услышал.

– С тех пор, как Бодич прокрутил нам лекцию Мэйсл?

– Правильно.

– Ты, конечно, все это уже знала.

– И я, конечно, не переставала об этом говорить.

– Но ты знала гораздо больше. Ты знала, например, что Рени Ноулс и ее милость Ренквист сговорились заполучить и перстень Теодоса, и «Сиракузский кодекс».

Она покачала головой.

– Рени работала на Томми. Я работала на Герли.

– Работала?

Она кивнула:

– В прошедшем времени.

– О, – скептически протянул я, – так ты тоже покойница?

– Герли нужен был только перстень, Дэнни. Она зашла слишком далеко, но теперь она его получила. Многие умерли, в том числе ее сын. Герли, кстати, воспринимает это как своего рода историческую неизбежность, и когда речь идет о том, чтобы купить прошлое, она готова на любую цену. А теперь Герли будет счастлива со своим давно утерянным перстнем и покинет город прежде, чем твой друг Бодич до нее доберется.

– Давно утерянный перстень…

– Хочешь разобраться, Дэнни? Не взывай к разуму. Вспомни историю Феодоры. Тебе не обязательно читать все о ней написанное? Хотя я уверена, что ты, пока оттаивал, назубок вызубрил этот предмет.

– Да, – улыбнулся я, – теплая ванна истории.

– Так вот, хватит и краткого обозрения Гиббона. Все, что сделала Герли Ренквист, можно найти у него – с точки зрения Герли, понятно. Всякого, кто стоял на пути Феодоры, нарушившего верность ей, совершившего ошибку, Феодора судила одинаково. Так же поступала и Герли. Вот и вся потребная тебе логика. И еще надо приспособить точку зрения на трофей к взглядам Римской империи. Стоило сыну Феодоры показаться ей на глаза, она убила его. Что толку, если мальчишке удалось выиграть пару дней? А Джеральд в семидесятых отправился в Стэнфорд и с тех пор жил полной жизнью. Только потом Герли убила его. Но для нее это, в сущности, то же самое.

– Но зачем? Какой империи он угрожал?

– Сделай небольшую скидку на колесо жизни и мутации истории, а? Он угрожал наследию прошлой жизни Герли. «Кодекс» для нее был лишь дополнением. Герли нет до него дела. Он – только средство получить перстень, который представляет истинную синекдоху ее души – или что-то в этом роде. «Кодекс» – лишь один из многих апокрифов ее жизни, не более и не менее родственный ее действительной карьере, чем первое издание Гиббона. Или Прокопия, если на то пошло. Попросту ее архив. Она легко уступила бы Джеральду «Кодекс». Но как только он протянул руку за перстнем, он предал свою мать. Она, конечно, узнала очень скоро. Вообще-то она объявила, что ход истории и ее астролог предупредили ее заранее.

– Но у Джеральда никогда не было перстня.

Мисси покачала головой.

– Едва ли это вина Джеральда, и нельзя сказать, что он не сделал все, что мог. В сущности, Герли обвинила того, кого следовало, по ошибке. А по-настоящему Джеральд предавал ее еще больше, чем она думала. И не только он ее предавал.

– Похоже на то, что одна Герли никого не предавала.

– А знаешь, так и есть. Возьми, к примеру, Рени. Как только она получила от Герли «Кодекс», она и не думала отдавать его – как ты знаешь, – сладким голосом добавила она.

– Погоди минуту: Герли хотела обменять «Кодекс»… через Рени… через Томми… на перстень… через… Джеральда?

– Молодец, Дэнни. Так и было. Два более или менее непричастных подручных должны были встретиться при самых невинных обстоятельствах – на презентации Джона Пленти.

– Невинных? – недоверчиво переспросил я.

– Непричастных? – недоверчиво повторила она и рассмеялась: – Совершили бы обмен, и делу конец. Но Томми совершенно не доверял Герли, и был прав.

– Он знал, что ей уже случалось убивать?

Она отмахнулась.

– У нее был «Кодекс», и это лишило Томми хладнокровия.

– А Томми получил перстень законным путем?

Она опять отмахнулась.

– Он за него заплатил, если ты об этом.

– Я не об этом.

Мисси нетерпеливо дернула плечом.

– Так что, черт возьми, стряслось? Что пошло не так?

– Томми вообще не следовало иметь дело с Герли – это в первую очередь. Он мог бы кое-чему научиться на истории той пары из Милл-Вэлли. Никому не удавалось иметь дело с Герли и Аттиком.

– Казалось бы, это вполне очевидно? Почему же он ввязался в сделку?

– Герли знала, что перстень у него, и угрожала утечкой сведений. Если бы мир узнал, что перстень у Томми, мир мог бы отнять его.

– Но ведь он мог угрожать ей тем же?

– У него не хватило бы безрассудства пойти на такое. Он знал, что стоит сделать шаг по этому пути, и все пропало.

– Пат по-мексикански?

– Не совсем. Герли предупредила Томми, что если он испортит ей дело с перстнем, Аттик непременно его убьет. Слово в слово так и сказала, самым любезным тоном за очень роскошным обедом.

Я оторвал взгляд от приближающегося перекрестка и скользнул им по крышам машин к профилю Мисси.

– Ты там была. Обедала с ними.

Она не встретилась со мной взглядом.

– Была.

Одна из таинственных нитей, привязывавших меня к Мисси, тихо распалась.

– Что было дальше?

– Томми запаниковал и снова нанял тех трех тупиц в жалкой попытке защититься от Герли. Позднее она перешла в жалкую попытку заставить тебя отдать «Кодекс».

– Которого у меня и не было, – вставил я.

– Еще не было, – поправила она.

Я нахмурился:

– Снова нанял?

Этим вопросом она пренебрегла.

– Так что произошло в галерее?

– Трудно сказать. Скорее всего Рени, входя, заметила Аттика. Так или иначе, она учуяла неладное. – Мисси улыбнулась. Не так уж она была пьяна, знаешь ли.

– Просто хотела жить, – тихо сказал я.

Мисси резко поправила меня:

– Просто хотела жить с «Сиракузским кодексом».

– И ничего не вышло, да?

– Да. Во всяком случае, у Джеральда были свои соображения о том, что происходит. Но, видишь ли, мы думаем…

– Мы?

– Мы думали, – поправилась она, – что Джеральд с Рени сговорились вдвоем слинять и с перстнем, и с «Кодексом». Только все пошло не так.

Я мрачно кивнул.

– Не так.

– Джеральд в ту ночь явился к Томми за перстнем. Томми уперся. Он не доверял Герли, и Джеральд не смог уговорить его довериться ей хоть на один вечер.

– А Рени тем временем получила «Кодекс» на Джексон-стрит?

Мисси кивнула.

– Джеральду пришлось показаться на презентации с пустыми руками, и он был готов отослать Рени с «Кодексом» обратно к Герли. Но ее что-то спугнуло до того, как она переговорила с Джеральдом.

– Ты сказала, она заметила Аттика.

– Ладно, может быть, заметила Аттика. Ты знаешь, что он в ту ночь работал на кухне?

У меня, должно быть, отвисла челюсть. Мисси улыбнулась.

– Белая куртка и брюки. Словом, Рени приняла пару порций спиртного, чтобы убить время.

– Может, она принимала спиртное, чтобы успокоить нервы, – ведь она уже вставила палку в колесо, спрятав машину.

– Это, я полагаю, была обычная предосторожность, хотя она и привела к катастрофе. Во всяком случае, и без того непрочная связь между ней и Джеральдом полностью распалась, как только она поняла, что перстня у него нет. Джеральд с перепугу все-таки выманил у нее ключи. Он надеялся, что Томми, получив «Кодекс», отдаст перстень, что ему можно доверять.

– И загнал Рени в угол.

– Да, выхода у нее не было. Она не могла отдать «Кодекс» и вернуться к Герли с пустыми руками. Скорей всего ей нельзя было возвращаться даже с «Кодексом», но без перстня. А по-настоящему, ей и Джеральду больше всего хотелось вырваться из города с тем и другим.

– Какая милая картинка. И тогда она обзавелась эскортом а расхлебывать кашу оставила Джеральда.

– Да, – кивнула Мисси, – так все и подумали. Но была одна проблема.

– Неужели? – поразился я. – Проблема? Например в том, что «Кодекс» был в машине, а ключи у Джеральда?

Мисси пренебрежительно усмехнулась.

– Ты не думаешь, что дома у нее могли быть запасные.

– А-a, – протянул я, – у меня дома запасных нет.

– Ты вспоминаешь, – сладко заговорила Мисси, – как в кухне Рени неожиданно залпом выпила бокал шампанского?

Я нахмурился.

– Или это было шардонне?

Я медленно кивнул. Может, даже разинул рот. Так или иначе, это был совершенно дурацкий кивок.

Мисси осторожно продолжала:

– Об этом бокале, разумеется, было доложено. Услышав доклад, Герли решила…

– Она решила, что Рени проглотила перстень, – закончил я.

– Переубедить ее было невозможно. С этой минуты судьба Рени была решена.

– Дьявольщина. Она перстня и в руках не держала.

Мисси пожала плечами:

– Правильное решение по ошибочной причине.

– Но ведь, – возмутился я, – это Томми…

– О, – небрежно согласилась Мисси, – Томми очень страдал из-за столь неудачного оборота дела.

– Не сомневаюсь, – с горечью вставил я. – Ведь «Кодекса» он так и не получил.

– «Кодекса» он так и не получил. Джеральд судорожно пытался разобраться с задачкой об автомобильных ключах. Очень вероятно, что твое вмешательство, в дополнение к отступничеству Томми, полностью выбило его из колеи. Ему полагалось опустить перстень в сумочку Рени, пока она будет доставать ключи. Если бы он не вытребовал у нее ключей, то вполне мог бы остаться в живых, и Рени тоже. Но ключи он забрал. Поэтому Герли считала, что обмен произведен, и Рени ведёт нечестную игру.

– Джеральд хоть знал, где стоит машина Рени?

– Это ничего не меняло.

– Аттик проследил за Рени, как ему было приказано…

Мисси кивнула.

– И, поскольку она не отдала перстня…

Мисси молчала.

Я покачал головой:

– А почему он не убил меня?

– Из скромности.

Я расхохотался ей в лицо.

– Вскоре после того он настиг Джеральда. Скромно, разумеется.

Мисси нетерпеливо повела рукой. Не придирайся к словам, говорил этот жест.

– Инспектор Бодич перехватил тебя до того, как Герли успела спустить на тебя Аттика, Дэнни. Ты был на волосок от смерти. К тому времени, как ты добрался домой из полицейского участка, Герли успела более или менее разобраться в том, что произошло, и понять твою очаровательную наивность.

– Джеральда тоже застали с пустыми руками, – вел свое я, – или лучше сказать, что он работал на пустой желудок?

– Voila. [21]21
  Именно так (фр.).


[Закрыть]

Я покачал головой.

– Что за чертова каша.

До Клемент-стрит, где мы наверняка раздобыли бы средство передвижения, оставалось всего несколько домов.

– А что Джектор? Судя по его виду, он способен лгать, обманывать, красть и даже убивать, лишь бы добыть, что ему хочется.

Она скользнула по мне взглядом и отвела глаза.

– Он стремился произвести на тебя такое впечатление.

– Это ты его?..

– Я пыталась защитить тебя, Дэнни. Понимаешь, Герли хотела сразу избавиться от тебя.

– Избавиться?

– Но я сказала: нет, Герли, Дэнни толковый парень. Давай немножко собьем его со следа, так чтобы он не вышел на нас. Может, с него и будет толк. И смотри, что получилось! – Она улыбнулась. – Я горжусь тобой, Дэнни.

– Джектор вообще не был в деле?

– Вообще-то был, но только до прошлого года. Когда он увидел, какой жестокий оборот приобретает дело, он вышел из игры. Как Кевин Карнес. Умники. Или, – добавила она, – трусы. Так или иначе, Мэнни был вне игры.

– Я полагаю, «трусость» зависит от точки зрения, – ядовито заметил я.

Мисси поморщилась.

– Томми Вонга это не обескуражило.

– Случай Вонга говорит сам за себя, – горько заметил я. – При прочих равных и без особых обстоятельств, ты бы предпочла умереть от перерезанных вен или быть выпотрошенной?

Мисси откровенно призналась:

– Я вообще не собираюсь умирать.