Текст книги "Думая о тебе"
Автор книги: Джилл (Джил) Мэнселл (Мансел )
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)
Глава 3
И вот теперь Беллами не стало. Джинни никак не могла примириться с этой потерей, поверить, что больше никогда не увидит его мохнатую морду. В то утро они похоронили его на заднем дворе под вишней. Джем приехала ночным поездом, и они вместе рыдали во время печального прощания.
Но Джем ждали в Бристоле лекции и занятия, которые она не могла пропустить. Оставаться в Портсилвере не было возможности. С красными глазами и опухшим от слез лицом она села в дневной поезд и уехала в Бристоль.
Джинни сама выглядела не лучше, ко всему прочему заехала себе в глаз щеточкой для туши, когда пыталась накрасить ресницы. Она была эмоционально опустошена, разбита, но вместе с тем слишком взвинчена, чтобы оставаться в одиночестве в опустевшем доме или сидеть у могилы Беллами. И она не любила долго печалиться.
Приняв решение, Джинни поехала в центр Портсилвера и без проблем припарковала машину. В ноябре еще можно было найти место для автомобиля. Так. Но чем бы теперь занять себя? Купить шикарную новую губную помаду, может быть? Сногсшибательный шарф? Или какие-то забавные игрушки для…
«Нет, Беллами умер. Не думай об этом, не думай… Не смотри на других собак, которые прогуливаются со своими хозяевами по улице. И не плачь».
Через несколько недель Рождество, поэтому почему бы не начать выбирать подарки?
Приняв решение, Джинни почувствовала себя лучше. Выбрав гольфы для Джем, она добавила к ним розовый кожаный ремень и записную книжку, украшенную ракушками. В другом бутике нашла пару колготок в клетку, где сочетались два цвета: синий и зеленый, а также купила забавные заколки для волос, которые то вспыхивают, то гаснут, когда вы нажимаете на них, и ручку с лиловыми перышками марабу на конце.
Она всегда обожала покупать глупые мелочи и пустяковые вещички. Сложив все покупки в корзину, она расплатилась и вышла на улицу.
В следующую минуту, взглянув по сторонам, Джинни заметила женщину, о которой не знала ничего, кроме ее имени, – Вера, и сердце заколотилось в груди. Иногда они встречались, прогуливая своих собак на главном пляже Портсилвера. У Веры был элегантный красавец афган по кличке Маркус. Стоя возле хозяйки, он терпеливо ждал, пока она завяжет шарф. С Верой можно было бы поболтать. Но если она заметит Джинни, то, разумеется, поинтересуется, где Беллами.
Этого Джинни не смогла бы выдержать и быстро нырнула в очередной магазин, пока Вера ее не заметила. Внутри все было декорировано в китайском стиле, торговали различными эксклюзивными вещицами, преимущественно ручной работы. Здесь был огромный выбор фигурок животных, вырезанных из дерева и расписанных вручную, стеклянных подсвечников, оригинальных светильников и экзотических украшений.
Джинни взяла с прилавка маленького павлина с хвостом, украшенным драгоценными камнями, и повертела его на ладони. Цифры на ценнике привели ее в шок – ничего себе! Настоящее ювелирное изделие. Тридцать восемь фунтов! Нет. К тому же это не в ее вкусе. О, постой, а те подушки вон там, они действительно ей нравятся. И Джем тоже понравились бы.
Но у Джем не будет шанса любоваться ими, так как ценник гласит, что каждая стоит семьдесят пять фунтов. Что ж, прелестный магазинчик, но все эти вещи ей не по карману.
Подойдя к двери, Джинни выглянула на улицу и убедилась, что Вера все еще там. Не то чтобы ей не нравилась Вера, просто рассказывать другой любительнице собак о том, что Беллами умер, было свыше ее сил. И разреветься на глазах прохожих она тоже не хотела.
Нет, слава Богу, путь свободен. Оглядев магазин еще раз и убедившись, что там нет ничего, что бы еще она хотела посмотреть и могла бы себе позволить, Джинни поняла, что сама стала объектом чьего-то пристального внимания. Темноволосый мужчина не сводил с нее глаз; на нем были джинсы и кожаная куртка. На секунду их глаза встретились, и Джинни заметила что-то странное в его взгляде. Господи, он такой интересный, просто невероятно!
Но на этом все и закончилось. Незнакомец отвернулся, всем своим видом показывая, что потерял к ней всякий интерес. Вернувшись на землю, Джинни устроила себе выговор. Неужели мужчина с внешностью голливудской звезды мог обратить на нее внимание? Да еще сейчас, когда ее лицо опухло от слез, волосы потускнели, а в глазах застыла безысходная печаль?
Конец мечте, как сказала бы Джем с прямотой тинейджера. И правильно. По крайней мере она не стала улыбаться как идиотка и хлопать ресницами, глядя ему в рот. Успокоившись, Джинни повернулась к дверям. Они открылись, пропуская нового покупателя. Она проскользнула мимо него и быстрым шагом пошла к стоянке, чтобы не столкнуться с Верой. Для одного дня достаточно, нужно вернуться домой и…
– Я все видел…
Сердце Джинни трепыхнулось, словно большая рыба, выброшенная на берег, и покатилось вниз. Сильные пальцы сомкнулись на ее руке повыше локтя, и хотя он больше ничего не сказал, она уже поняла, что это именно тот незнакомец.
Кому еще мог принадлежать этот голос?
Повернувшись к нему, она почувствовала, как жар заливает шею и щеки. Черт, вблизи он был еще привлекательнее. И безусловно, умный, способный разглядеть ее душу, а не только сомнительную при ее нынешнем подавленном настроении внешность – как те ассистенты модельных агентств, которые рыскают повсюду, вылавливая привлекательных девушек и заверяя каждую, что она непременно станет звездой.
– Я видел, – повторил он.
И от него очень приятно пахло. Лосьон после бритья, тонкий и терпкий… ее любимый. Не дыша, Джинни прошептала:
– Я вас тоже заметила.
Его взгляд не дрогнул. Он крепко держал ее руку.
– Пойдемте!
«Пойдемте»? О Господи, неужели это случилось? Как в одном из тех черно-белых французских фильмов, где двое знакомятся и почти не говорят друг с другом, а сразу идут и…
– Куда? – остановившись, спросила она. Ведь он совсем чужой. И не может же она пойти к нему, сорвать с него одежду и лечь в постель… с мужчиной, которого совершенно не…
– Назад в магазин.
Воображение Джинни разыгралось. (У него там широкая кровать с шелковым кремовым балдахином на четырех витых столбиках; легкий морской ветерок, проникая в открытое окно, чуть колышет его, потому что в ее фантазии стоял теплый август.)
– Назад в магазин? – Может быть, он хозяин? Или живет над магазином? О Господи, он потянулся к ее руке, это так романтично! Если бы она только могла остановить себя и не повторять его слова с постоянством попугая.
– Пойдемте, ради вас самой лучше не сопротивляться. Все может кончиться хорошо, но…
Что он имеет в виду? Не понимая, Джинни наблюдала, как он взял ее за руку, затем поднял ее и палец за пальцем разжал ладонь.
И тут она похолодела. А в следующую секунду невольное идиотское хихиканье сменил вскрик ужаса.
– Боже мой, какой ужас! Я даже не поняла… Как стыдно! Как я могла не заметить… Слава Богу, что вы заметили. Я верну и извинюсь…
Голос Джинни постепенно затих, когда она поняла, что все ее попытки высвободить руку бесполезны. Мужчина крепко держал ее за запястье – ни улыбки, ни понимания, что все происходящее лишь результат ее невнимания и рассеянности, не было и в помине.
Напротив, его пальцы сжимались все крепче, давая ей понять, что бежать бесполезно.
– Послушайте, – волнуясь, заговорила Джинни. – Я сделала это совершенно машинально. Я не понимаю, как…
– Ненавижу воришек! Надеюсь, вам предъявят обвинение! – отрезал он.
– Но я не воровка! За всю свою жизнь я ничего не украла! Не могу поверить, как вам такое могло прийти в голову! – говорила она, со страхом сознавая, что прохожие начали обращать на них внимание. Некоторые даже остановились послушать их разговор. Джинни повернулась и медленно пошла к магазину, все еще сжимая павлина в руке и стараясь сдержать слезы стыда. И, словно молния, ее пронзил стыд, когда она вспомнила о своих фантазиях по поводу этого мужчины и о том, что совершенно забыла о Беллами.
Насколько же она эгоистична и бессердечна!
Толкнув дверь магазина, она увидела нескольких покупателей и продавщицу за прилавком. Следуя за ней по пятам, очевидно, готовый поймать ее, если она вздумает бежать, мужчина подвел Джинни к прилавку. Она протянула павлина продавщице и, запинаясь, проговорила:
– Мне очень жаль, это обидная случайность, я сама не поняла, что все еще держу его в руке.
– Звучит убедительно, не так ли? – Мужчина приподнял бровь. – Но я наблюдал за ней. Я следил за ее поведением до того, как она вышла из магазина.
Наверное, подобное чувство испытывает невиновный, осужденный за убийство, когда стоит на краю пропасти…
– Пожалуйста, не говорите так. – Слезы жгли глаза. Проглотив их, она вздохнула и продолжила, понимая, что она в центре внимания: – Я не воровка и никогда не нарушала закон, просто я немного не в себе…
– Ну разумеется, – съязвил мужчина. – Иначе вы бы сбежали.
– Послушайте, может быть, вы прекратите? Я не хотела брать этого павлина! Когда я поняла, что держу его в руке, я хотела тут же отнести его назад! – закричала Джинни. – Это недоразумение. – Глядя в отчаянии на продавщицу, она взмолилась: – Вы ведь верите мне? Да? Вы же не думаете, что я хотела украсть его?
Женщина выглядела растерянной.
– Да… то есть… нет. Но я…
– Видите вот это? – Мужчина указал на объявление рядом с кассой, где говорилось, что покупатели, забывшие заплатить за товар, будут привлечены к ответственности. – Причина налицо.
У Джинни кружилась голова.
– Но я не воровка.
Указав на телефон на прилавке, мужчина обратился к продавщице:
– Звоните в полицию.
– Это ошибка!.. – зарыдала Джинни. – У меня вчера умерла собака. И только сегодня утром я похоронила его. – Когда она сказала это, колени подогнулись. Слезы хлынули градом, так что продавщица подала ей стул. – Мне очень жаль, очень жаль… просто все так ужасно! – Опустившись на стул, Джинни спрятала лицо в ладонях и покачала головой.
– Она действительно не в себе, – встревоженно проговорила продавщица.
– Это потому, что ее схватили за руку. Теперь она будет сочинять что угодно, лишь бы ее отпустили.
– А если у нее действительно умерла собака? Я знаю, как это тяжело. Она такая бледная. Вы хорошо себя чувствуете?
Джинни покачала головой, ее мутило, противная кислая слюна наполняла рот…
– Мне нехорошо… тошнит… правда…
Огромная голубая чаша с розовыми и золотыми маргаритками ручной росписи оказалась в ее руках. Ярлык гласил – цена двести восемьдесят фунтов. Глубоко дыша и ужасаясь, что может осквернить эту эксклюзивную вещицу, Джинни почувствовала, как капли пота выступили на лбу.
– Она выглядит ужасно.
– Потому что чувствует свою вину.
– Послушайте, милая, вы меня слышите? Вам не следует оставаться одной. Есть кто-то, кому можно позвонить?
Подчеркнуто сердито мужчина спросил:
– Например, в полицию?
Мало радости – оказаться в полицейском участке, сидеть за решеткой, но лучше, чем быть здесь, на глазах у всех. Покачав головой, Джинни сказала:
– Нет. Позвонить некому. Моей дочери больше нет… здесь. Она покинула меня. Так что кончайте все это и звоните в полицию. Пусть меня арестуют, мне все равно.
Наступило долгое молчание. Казалось, что все затаили дыхание.
Наконец продавщица не выдержала.
– Я не могу так поступить с ней. Бедняжка, как я могу ее арестовать?
– Делайте как хотите. В конце концов, это ваш магазин, – недовольно проговорил мужчина.
– На самом деле – нет. Владелец уехал в Пензанс на день, и я замешаю его. И потом, вещь вернули. – Стук ног павлина о стеклянный прилавок достиг ушей Джинни. – Поэтому почему бы нам не оставить все как есть?
Мужчина, явно разочарованный, недовольно вздохнул:
– Как знаете… Я просто хотел помочь.
Дверь со звоном закрылась за ним. Джинни потянулась за бумажной салфеткой и вытерла нос. Похлопав ее по руке, продавщица мягко сказала:
– Все хорошо, милая. Забудем о том, что случилось.
– Это недоразумение, – бубнила Джинни.
– Уверена, что так. У вас просто черная полоса. Как вы себя чувствуете? Можете идти? Вам нужно успокоиться и подумать о себе.
– Не беспокойтесь, все в порядке. – Смущенная и благодарная, Джинни поднялась и на неверных ногах пошла к выходу. – Спасибо.
Глава 4
– Ты ни за что не угадаешь, что я натворила на прошлой неделе. – Джинни стоило лишь произнести это, и она почувствовала, что краснеет.
– И слава Богу. – Карла, загорелая после двухнедельного пребывания на Сардинии, с одобрением кивнула. – Приветствую возвращение в реальный мир. И где же ты познакомилась с ним?
– Я не познакомилась, – возразила Джинни. – Не все помешаны на сексе!
– Для меня все мужчины такие, – невозмутимо продолжала Карла. – Если это что-то другое, так расскажи мне, что же такое ты сделала, что лучше, чем секс?
– Я не говорила, что это лучше, чем секс, – совершенно сбитая с толку, ответила Джинни. Картина огромной постели под кремовым балдахином возникла перед ее глазами, а рядом высокий полураздетый мужчина. – Это было ужасно, я зашла в магазин, случайно что-то взяла с прилавка и совсем забыла об этом… А когда вышла на улицу, меня схватил этот ужасный тип, который никак не хотел верить, что я не собиралась ничего воровать. Не смейся, – сказала она, видя, что губы Карлы начали дрожать. – Такого стыда я не испытывала ни разу за всю свою жизнь. Меня чуть не арестовали.
– Какой ужас! Ненавижу, когда такое случается. А что ты хотела украсть? Что-нибудь стоящее?
И это говорит ее подруга? Глядя на вилку в руке Карлы, Джинни прикусила губу.
– Я ничего не собиралась украсть. Это был маленький павлин, украшенный полудрагоценными камнями. Мне он даже не понравился.
– Ты никогда не одобряла магазинных воришек. Тогда о чем ты думала?
– Все дело в том, что я ни о чем не думала. Это случилось сразу после того, как я похоронила Беллами. Я отвезла Джем на станцию. И подумала: пойду прогуляюсь по магазинам, может, это немножко отвлечет меня от грустных мыслей. – Джинни глубоко вздохнула. – Теперь я больше не войду ни в один магазин, не дай Бог, снова в рассеянности забуду, что держу в руках. В следующий раз это может быть консервированная морковка или коробка хлопьев…
– Хватит сидеть дома, тебе нужно куда-нибудь выбираться, – сказала Карла. – Наладить личную жизнь и завести любовника. Консервированная морковка и все эти романтические воздыхания не имеют перспективы.
– Я знаю, знаю. – Джинни слышала это уже сотню раз, отсутствие мужчины в ее жизни вызывало у Карлы озабоченность и недоумение. – Но только после Рождества. Хорошо? Джем скоро приедет.
– Ты опять за свое? Ты должна наладить свою жизнь до того, как приедет Джем. – Повернувшись на стуле, Карла осуждающе уставилась в календарь на стене. – Я готова поспорить, ты перечеркнула все дни до конца семестра.
– Не могу понять, почему мы подруги, ведь мы такие разные, – вздохнула Джинни.
Если бы она перечеркнула все дни на кухонном календаре, то Джем, вернувшись домой, заметила бы это. Нет, Джинни не была так глупа и перечеркнула их в другом календаре, тайно спрятанном под кроватью.
– Во всяком случае, о тебе достаточно. Давай поговорим обо мне, – предложила Карла.
– Расскажи, что было после того, как Рассел вернулся домой?
– Спасибо. – В глазах Карлы плясали огоньки, когда она наполнила свой бокал. – Я думала, ты никогда не спросишь. Что ж…
Джинни улыбнулась. Всего каких-то девятнадцать дней, и Джем вернется домой. Она действительно готова выпить за это.
Прошла неделя после Рождества, и Джинни стояла на кухне, загружая посудомоечную машину, когда Джем выглянула из гостиной:
– Мама! Сюда! Быстрее…
Джинни резко выпрямилась: таракан, что ли, ползет по ковру?
– Мама! Быстрее!
Войдя в гостиную, она увидела, как Джем кинулась на софу и уставилась в телевизор. Это была одна из дневных программ, и разговор шел о клубах знакомств. Сердце Джинни упало.
– Нет-нет, я не собираюсь туда идти, даже не пытайся убедить меня… О!
Камера шла по кругу и остановилась на мужчине, стоявшем рядом с репортером.
– Боже, какой стыд! – воскликнула Джем. – Скажи мне, что у тебя был роман и он не мой отец.
Джинни ахнула и, зажав рот руками, наблюдала, как известная ведущая представляла Гэвина. Он вступил в клуб знакомств, коренным образом изменивший его жизнь. Гэвин с гордостью улыбался, на нем была одна из его излюбленных ярких рубашек в разноцветную полоску, кое-кто называет их «джаззи», Джинни же считала их слишком кричащими. Явно пребывая в приподнятом настроении, он с энтузиазмом рассказывал о той радости, какую они получают в клубе, и о тех новых друзьях, которых он заимел, когда стал посещать это удивительное место.
– Я знаю, – продолжал Гэвин без капли смущения, – что я не Джонни Депп, но все, что я хочу, – найти ту, с кем я мог бы разделить мою жизнь, и знаю, что где-то должна быть эта единственная женщина! Это не так уж много для сорокалетнего мужчины.
– Сорокалетнего! – не удержалась Джинни, потому что Гэвину было уже сорок три.
– У-у-упс, сейчас он флиртует с ведущей! – Джем зарылась лицом в подушку. – Не могу смотреть на это!
Наконец ведущая и Гэвин закончили обмен комплиментами, и он заключил ее в голливудские объятия. Джем корчилась на софе, пока шла эта программа, и за клубом знакомств последовали три минуты углубленного обсуждения проблем цистита и прочих заболеваний мочеполовой сферы.
– Не могу поверить, что он мой родственник, – снова раскрыв глаза, застонала Джем. – Господи, разве это не ужасно – иметь отца, который посещает клуб знакомств? Но нет, мой папочка пошел дальше и трубит об этом по телевизору. Даже не краснея при этом! – Потянувшись к мобильнику, она набрала номер. – Папа? Нет, это не Кира Найтли, это я. И да, конечно, мы видели. Я не могу поверить, почему ты не предупредил нас? Что, если все мои друзья видели это? Почему я должна сгорать от стыда за своего отца?
– Это его жизненная миссия – заставить тебя ежиться от страха, – заметила Джинни.
Джем слушала, что говорил отец, и, округлив глаза, смотрела на Джинни.
– Он говорит, что чуть-чуть проголодался.
– Он всегда чувствует себя чуть-чуть голодным. Поэтому носит полосатые рубашки, чтобы скрыть большой толстый живот. Ладно, – вздохнула Джинни, – скажи ему, чтобы приезжал.
– Ты слышишь? – сказала Джем по телефону и улыбнулась. – Папа говорит, ты звезда.
– Он не знает, что мы все съели. – Джинни вытерла мокрые руки о джинсы. – Скажи ему, что остался салат.
Глава 5
Часом позже Гэвин с шумом и ревом прикатил на своем белом замызганном «порше», и они вместе ужинали, сидя на кухне. Все попытки Джем пристыдить его провалились, не достигнув желаемого результата.
– Что здесь плохого? – Гэвин, не думая раскаиваться, положил себе на тарелку гору пюре. – Я продлеваю свою общественную жизнь, завожу новых друзей и получаю от всего этого удовольствие. И потом, там встречаются симпатичные девицы.
«Девицы» – это слово стало привычным в лексиконе Гэвина. Джинни порой с трудом верила, что она и Гэвин были когда-то женаты. Правда, надо отдать ему должное: он всегда заявлял, что хотя и познакомился где-то с самой что ни на есть красивой девицей, но Джинни всегда остается для него на первом месте. Не нужно говорить, что Гэвин обожал поболтать о женщинах, но его рассуждения далеко не всегда отличались здравомыслием. Его пассии неизменно были не старше двадцати лет, непременно в мини, на высоких каблуках и все как одна блондинки. Эти отношения были не чем иным, как встречами по взаимному соглашению. Обычно они продолжались несколько недель, не больше. Когда Гэвин заходил на Рождество, он все время превозносил добродетели своей последней избранницы Марины. А сейчас, десять дней спустя, он с таким же энтузиазмом рассказывал о клубе знакомств.
– А что же случилось с Мариной? – Джинни обмакнула кусочек хлеба в чесночный майонез.
– С кем? О, конечно. Бывший бойфренд приревновал ее и пустил в ход кулаки. И что ты думаешь – они снова вместе.
– А ты опять один, – усмехнулась Джинни. – Или женщины в этом клубе немного старше, чем те, к которым ты привык?
– Что? Без проблем. У некоторых из них есть замечательные дочери. – Гэвин был невозмутим. – И не смотри на меня так. Лучше сама попробуй.
– Ты готов непринужденно болтать с пятидесятилетними женщинами, а потом сбегать с их дочерьми?
– Подумай, я делаю это ради тебя. Джем на следующей неделе вернется в университет, – продолжал Гэвин. – А ты будешь сидеть дома одна и ждать, что появится прекрасный принц и пригласит тебя куда-нибудь? А если пойдешь со мной, я представлю тебя всем. Это будет забавно.
– Ты сошел с ума? Я твоя бывшая жена. – Джинни не могла поверить, что он говорит серьезно. – Это противоестественно, тебе не кажется? Прийти с бывшей женой в клуб знакомств? Даже если бы я хотела пойти туда, я бы не пошла.
Гэвин пожал плечами:
– Кто знает, ты можешь передумать со временем. И прикинь, что ты будешь делать в оставшиеся годы.
– Пап, кончай, а? Это напоминает мне то, как ты заставлял меня есть оливки, которые я терпеть не могла, но зато ты их любил. Мама замечательная. И не впадает в маразм, как ты.
– Я не в маразме. – Гэвин был оскорблен подобным высказыванием.
– Конечно, нет, ты просто немножко хандришь. – Потянувшись к нему, Джем похлопала отца по руке. – И это не критика, а правда. Но маме это не грозит. Она счастлива, и все. – Повернувшись к Джинни, она спросила: – Тебе ведь никогда не бывает одиноко? Правда, мама? Ты не такая.
– Хмм… да… – Ослабив бдительность, так как вопрос был чисто риторическим, Джинни подумала, что если бы она была честной, то должна была бы признаться, что порой…
Слава Богу, Джем не ждала ответа.
– И позволь мне сказать тебе, – продолжала она, – я очень ценю это. – Она недоверчиво покачала головой. – Вы просто не представляете, какие бывают родители. Я знаю такие безнадежные случаи. У Лиззи – это одна из девушек на моем курсе – ее мама и отец звонят ей почти каждый день, они не представляют, как смущают ее. Все смеются, когда звонит ее телефон, словно ее родители живут не своей, а ее жизнью. А у Дэви другое – у него ситуация еще хуже. Бедняга Дэви! Его мамочка не позволяет ему отлучаться из дома. Он привязан к ней, и все смеются над ним. Не представляю, как его мать может быть такой эгоисткой! Она же разрушает его жизнь.
Бедный Дэви. Бедная мать Дэви. Бедная она. Чувствуя слабость, Джинни выпила воды. С одной стороны, она была рада, что Джем даже в голову не может прийти, какую ужасную опустошенность она испытывает. Но с другой стороны, она понимала, что ни сейчас, ни когда-либо позже не признается в этом.
– Она так не думает, – возразила Джинни, говоря о поведении матери Дэви.
– Да. Но… как патетично! Она думает, мы все еще дети. – Джем подняла вилку как восклицание. – А мы взрослые.
– Знаешь, это не очень по-взрослому – смеяться над юношей из-за того, что он живет дома. – Джинни вспомнила, как Джем, еще маленькая, сидела на высоком стульчике, размахивая своей пластмассовой вилкой. – Я надеюсь, ты так не думаешь?
– О, мама, конечно, я так не думаю. Это просто некоторое занудство, правда? И это значит, он в этом не виноват. Представь, что мы всем кагалом решили гульнуть, мы всегда собираемся у кого-нибудь в комнате или квартире, дурачимся и пьем пиво. Но что может сделать Дэви? Пригласить всех в дом матери? Воображаю, что это будет! Пить чай из фарфоровых чашек, сидеть с прямой спиной и вести вежливую беседу с чьей-то мамашей? Нет уж, уволь…
Джинни неожиданно вздрогнула. Лучше бы Джем проткнула ее вилкой. Это обидело бы не больше, чем такие слова.
– Оставь его, пусть живет, как живет. – Гэвин был столь же «корректен», как мистер Бин. – У тебя же есть и другие друзья, вот и общайся с ними. А если хочешь знать мое мнение, этот Дэви, похоже, маменькин сынок.
Джинни балансировала на тренажере, переступая с ноги на ногу, и напевала в унисон мелодии, которая раздавалась по радио над ее головой, когда кто-то позвонил в дверь. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вытереть руки, подняться по лестнице и подбежать к дверям.
Когда она вышла в холл, Карла кричала сквозь прорезь почтового ящика:
– Я знаю, что ты дома, я слышала твой голос. Ты снова плачешь? Давай ответь, я пришла развеселить тебя, потому что кто, если не я?
Джинни открыла дверь, тронутая заботой подруги.
– Это очень мило с твоей стороны.
– И потом, я хочу попросить твой фен, потому что мой сломался. – Карла с удивлением взглянула на нее: – Ой, а ты больше не плачешь.
– Заметила.
– Но ты надела отвратительные брюки.
– Ничто не ускользнет от вашего проницательного взора, мисс Марпл.
– И эта желтая дрянь на твоем лице и руках. – Карла сделала паузу, пристально разглядывая Джинни – Так, понятно, ты приняла ванну из сливок.
– Откуда ты знаешь? Почему полиция так слепа, что не привлекает тебя к своим расследованиям?
Карла усмехнулась и последовала за ней на кухню.
– Любой человек, имея дело со мной, мог бы прийти к подобному заключению. Итак, что происходит? Что ты рисуешь?
– План свободной спальни.
Карла, которая не относилась к домашним умельцам, удивленно вскинула брови.
– Есть причина?
– Да.
– Я позволю себе спросить – какая?
Джинни налила чай в две кружки и открыла пачку вафель.
– Дело в том, что я очень виновата перед собой. Пришло время разобраться со своей жизнью и поставить все на свои места.
– Что ж, это неплохо. Но я не вполне понимаю, зачем тебе понадобилось что-то менять в своем доме.
– Вчера вечером звонила Джем. Она и Люси шли на вечеринку. У нее был такой счастливый голос, – рассказывала Джинни. – Им так весело вместе. Люси познакомилась с одним из парней из команды регби, он пригласил ее и Джем на матч в субботу.
– Бедная Джем, ей придется идти на регби. – Карла, которая любила окружать себя комфортом, пожала плечами и сняла обертку с вафли. – Не могу представить ничего более ужасного.
– Не в этом дело. У Джем всегда было много друзей. И не успеешь ты познакомиться с ними, как она уже встретит друзей своих друзей, – Объяснила Джинни. – Стоит только начать, и этот круг будет расти.
Карла не могла удержаться:
– Нуда… стоит только начать, и пошло-поехало, как один епископ сказал кокотке.
Джинни продолжала, не обращая внимания на ее реплику:
– И прошлым вечером я наконец поняла, что должна делать. Я живу в таком прелестном доме, но в нем живу только я, и много места пустует. Поэтому я решила дать объявление о…
– Противный регбист! Джин, это безумная идея. Тогда уж лучше целиком всю команду игроков!
– Хватит смеяться, – прервала ее Джинни, – я думала о женщине. И предпочтительно не об игроке в регби. Просто какая-то симпатичная, нормальная женщина, такая же одинокая, как я. Мы смогли бы вместе ходить куда-то и проводить время, как Джем и Люси. Я познакомлюсь с ее друзьями, она – с моими, и мы будем участвовать в общественной жизни в той мере, насколько нам это будет нравиться. А когда не захочется никуда выходить, можем просто посидеть перед телевизором, открыть бутылку вина и поболтать.
Карла притворилась, что обижена. В душе она и вправду чувствовала себя немножко обиженной.
– Ты считаешь, что должна завести новую подругу? Но я всегда думала, что твоя подруга я. И я тоже люблю откупорить бутылочку вина и посплетничать.
– Я знаю. Но у тебя есть своя жизнь. Та, которую ты выбрала сама, – терпеливо продолжала Джинни.
– Она тебе понравится больше, чем я. – Карла прижала руку к груди. – Вы обе будете разговаривать обо мне за моей спиной. А когда я подойду к твоим дверям, ты скажешь: «Знаешь, Карла, сейчас не очень удобно. Дорис только что открыла бутылку вина, и мы хотели поболтать о своем, о девичьем».
– Прекрасно. – Джинни подняла руки. – Я сдаюсь. И приглашаю тебя стать моей квартиранткой.
Карла пришла в ужас:
– Ты, должно быть, шутишь! Я не хочу жить с тобой. Нет уж, спасибо. У меня есть свой дом.
– Ну вот видишь! А мне тоскливо жить одной, – просто сказала Джинни. – Я хотела бы, чтобы кто-то был рядом со мной. И как только я переоборудую эту комнату, пойду и дам объявление. – Улыбаясь, она добавила: – А сейчас ты здесь и поможешь мне нарисовать план этой комнаты. Хорошо?
– Мы все еще подруги?
– Разумеется.
– В таком случае я уверена, что ты поймешь, – ответила Карла. – Я скорее съем сырую лягушку, чем стану помогать тебе в твоей дурацкой затее. Почему бы тебе не дать мне твой фен, и я уйду? Слишком много сладкого, боюсь, с меня достаточно…
Джинни усмехнулась, когда Карла поднялась и смахнула на пол вафельные крошки со своих дорогих черных брюк.
– Ты, наверное, ничего не испекла за всю свою жизнь.
– Да, но у меня есть другие таланты. – Карла расчувствовалась и быстро обняла Джинни. – И я не позволю тебе заменить меня. Даже если квартирантка, которую ты так жаждешь, будет несказанно прекрасна. Я твоя лучшая подруга, не забывай об этом.
