Текст книги "Знак Наполеона"

Автор книги: Джеймс Твайнинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Глава двадцатая

Кафе «Вольтер», Пятнадцатый квартал, Париж, 20 апреля, 12:30

Воздух был наполнен клубящимся сигаретным дымом, в котором периодически показывались лопасти потолочного вентилятора, напоминая пропеллер, прорывающийся сквозь облака. У стойки бара сидели двое мужчин; каждый держал бокал в одной руке и квиток со ставкой в другой, и оба не отрывали взглядов от телевизора. Звук был выключен, но Том легко мог представить себе нарастающее крещендо голоса комментатора, по мере того как гонка подходила к кульминации.

За спинами мужчин бармен склонился над опубликованным в газете расписанием скачек, через его плечо было перекинуто полотенце, слева стояла недопитая кружка пива. Переполненная желтая пепельница стратегически удачно располагалась между ним и двумя посетителями. Том помедлил, пораженный тем, насколько вечной выглядела эта сцена. Казалось, зайди сюда в любой день и в любое время – увидишь то же самое.

– Где он? – спросил Том на французском, постучав костяшками пальцев по стойке.

Бармен нехотя поднял глаза, кивнул в сторону туалетов и снова углубился в чтение.

– Два эспрессо, – заказал Том, покосившись на тонувший в полумраке зал. – И побольше сахара.

Бармен закатил глаза и демонстративно медленно принялся складывать газету. Том постепенно привыкал к недостатку освещения. В глубине зала, за столиком, расположенным у входа в туалет, сидела одинокая сгорбленная фигура, освещаемая только перемигивающимися лампочками на стоящем рядом игровом автомате.

– Жан-Пьер? – окликнул Том, приблизившись. Человек слегка поднял голову. В левой руке была зажата сигарета, догоревшая до фильтра.

– Je suis occupe, Felix [7]7
  Я занят, Феликс (фр.)


[Закрыть], – донесся голос из-за свисавших волос.

– Да я уж вижу, как ты занят, – проворчал Том с улыбкой, садясь за столик. Повисло молчание.

– Ты слышал, что она бросила меня? – вдруг спросил Жан-Пьер, на этот раз по-английски.

– Я слышал, что ты снова начал пить.

Мужчина поднял глаза, откинув волосы с лица и убрав их за уши. Том приветственно улыбнулся, но не смог скрыть своего удивления. С Жан-Пьером Дюма они дружили уже более десяти лет. Именно Дюма, один из лучших агентов ДСТ – контрразведки Франции, в свое время помог Тому исчезнуть, а затем скормил агентству поддельные улики с ДНК, чтобы убедить всех в его смерти. В благодарность Том помог ему в нескольких сомнительных операциях на стороне французского правительства. Но сейчас перед ним сидела бледная тень человека, которого он знал.

Жизнерадостное улыбчивое лицо превратилось в маску с ввалившимися щеками и беспокойным взглядом, говорящим о полном моральном поражении и жалости к себе. Зная Дюма, Том мог предположить, что он до сих пор не рухнул в бездну только благодаря собственному поразительному упрямству. Он жил для того, чтобы не доставить другим удовольствия видеть себя мертвым. Чтобы другим не было проще.

– Ты пришел, чтобы угостить меня выпивкой? – В его голосе прозвучала надежда, хотя лицо оставалось угрюмым. Густые усы чуть шевелились, словно флаг под дуновением ветерка.

– Ваш кофе. – У столика появился бармен.

– Оба для него, – указал Том.

Бармен с размаху поставил чашки перед Дюма, наполовину расплескав одну.

– Сахар на столе, – проворчал он, уходя.

Дюма провел тыльной стороной ладони под крупным носом, его глаза были красными и слезились от недосыпа. Узел на странного вида галстуке казался засаленным и потертым – видимо, его ослабляли каждый вечер, чтобы снять через голову и не завязывать заново на следующее утро. Том подумал, что тоже носил одну и ту же одежду день изо дня.

Тишина была нарушена внезапно ожившим игровым автоматом, зазвучала мелодия из сериала «Звездный путь: следующее поколение». Дюма обернулся и злым взглядом уставился на мужчину, пришедшего играть.

– Майло вышел, – сказал Том, перекрывая громкое звяканье и щелканье игрового автомата. – Он заключил сделку с китайцами.

Дюма посмотрел на Тома, а потом опустил глаза вниз, пожав плечами.

– Pas mon probleme [8]8
  Это не моя проблема (фр.)


[Закрыть].

– Он кое-что задумал.

– У него всегда что-то на уме.

– Этот случай особенный.

Пауза.

– Какой?

Том улыбнулся уголками губ. Он знал, что Дюма не устоит. Чтобы ни случилось, двадцать пять лет секретной службы не давали забыть о себе в отличие от личной гигиены.

– Лувр. «Мона Лиза».

– Пфф. – Дюма недоверчиво усмехнулся. – Невозможно.

– Это уже делали.

– В 1911 году, – отмахнулся француз. – Тогда все было иначе. Теперь… Он не осмелится.

«Добро пожаловать в Энтерпрайз!» – прозвучал голос капитана Жан-Люка Пикарда из игрового автомата.

– Думаешь? – спросил Том, положив на столик карту памяти, которую оставил для него Рафаэль.

– Что это?

– Здесь план системы безопасности Лувра. Схемы. Коды. Расписание патрулирования. Электропроводка. Видеонаблюдение.

«Сенсоры засекли возмущения в пространственно-временном континууме», – объявил игровой автомат, когда металлический шарик пинбола попал в одну из целей.

– Где ты…

– Рафаэль спрятал это для меня в ночь перед смертью.

– Рафаэль мертв? – Дюма, казалось, протрезвел, услышав это. – Как?

– Майло.

– Уверен?

– Рафаэль делал для него поддельную «Мону Лизу». Думаю, он хочет заменить ею оригинал. И он похитил Еву.

– Еву. Твою Еву?

Том кивнул, сжав челюсти от нахлынувшей бессильной ярости. Потом рассказал, что случилось в мастерской Рафаэля, опустив то, что она сказала о его отце и о том, как он умер. Это не касалось никого, кроме него.

– Ты вернулся в Испанию? Тебя разве не ищут?

– Теперь ищут. – Том скривился – предательство Гильеса все еще задевало его. – Попасть туда было легко, а вот для того чтобы выбраться, пришлось связаться со знакомыми из Гибралтара. Обычно они переправляют виски и сигареты, но сделали для меня несколько звонков. Я прилетел пару часов назад.

– И сразу ко мне? Зачем?

– Майло работал на тебя. Ты знаешь, на что он способен. Я должен остановить его. Должен вернуть Еву, прежде чем он ее убьет.

Дюма залпом выпил одну из чашек с кофе и закурил; на его пепельно-серых щёках начали появляться признаки жизни.

– Твой план?

– Нужно предупредить Лувр. Рассказать им, что планирует сделать Майло. Поставить ловушку. Он не знает, что я иду по его следу. Он попадется.

«Так и сделай!» – вскричал игровой автомат.

– А Ева?

– Наверное, будет где-то неподалеку. Я найду ее. Сначала нужно поймать Майло.

Дюма вздохнул и твердо покачал головой.

– Je suis desole, Felix [9]9
  Сожалею, Феликс (фр.).


[Закрыть]. Но это не имеет ко мне никакого отношения. Больше не имеет.

– Ты правительственный агент, Джей-Пи. К тебе это имеет самое прямое отношение.

– Бывший правительственный агент. Они меня уволили, помнишь?

– Временно отстранили. Это дело поможет тебе вернуться.

– Я не хочу возвращаться. Хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Она умрет, Джей-Пи. Ева умрет, а Майло скроется с картиной. Мы единственные, кто может остановить его.

Дюма помолчал.

– Чего ты хочешь от меня?

– Чтобы ты представил меня Филиппу Труссару.

– Труссару? – поморщился он. – Зачем тебе этот imbecile [10]10
  Дурак (фр.).


[Закрыть]?

– Он новый начальник управления безопасности Лувра. Назначен в прошлом году.

– Мы вместе учились в Национальной школе безопасности, – признался Дюма.

– Знаю, – ответил Том с улыбкой.

– Я переспал с его девушкой и оказался лучшим студентом года. – Жан-Пьер усмехнулся, в первый раз за весь разговор. – Не знаю, что раздражало его больше.

– Дело давнее. Ты все же можешь устроить нашу с ним встречу.

– Peut-etre [11]11
  Возможно (фр.)


[Закрыть]. Но это займет время. Сначала мне нужно побриться. И поспать.

– Сегодня, – твердо сказал Том, поднимая Дюма за локоть со стула. – Ты познакомишь меня с ним сегодня.

За их спиной мужчина выругался и с досады саданул кулаком по игровому автомату, упустив последний шарик.

«Когда-нибудьты научишься играть в пинбол», – ехидно заключил автомат.

Глава двадцать первая

Рияд Аль-Синан, Марракеш, Марокко, 20 апреля, 14:47

Воздух казался неподвижным, тяжелым; развешанная после стирки одежда обвивалась вокруг домов подобно разноцветным хвостам воздушных змеев. В центре внутреннего дворика был изящный фонтан из белого мрамора, и мелодичное журчание воды эхом отражалось от терракотового цвета стен. На поверхности воды покачивались лепестки роз.

Поздний обед был накрыт в тени апельсинового дерева. На стенках запотевшего кувшина лимонада со льдом выступили мелкие капли влаги. Сев на стул, Майло отодвинул еду и шумно втянул ноздрями приготовленные для него на серебряном блюде дорожки кокаина, а затем медленно собрал пальцем с блестящей поверхности оставшуюся пыль и растер ее по верхней губе, розовой и пухлой.

Какое-то время он сидел не шевелясь, словно в трансе. Зеленые глаза немигающе смотрели в одну точку, меж зубов мелькал кончик языка подобно ящерице в камнях. Пятна солнечного света играли на его худом лице, образовав глубокие тени на щеках; вьющиеся черные волосы, намазанные чем-то вроде масла или геля, блестели, как панцирь жука.

Он позволил своему воображению воспарить над крышами города и перенестись через сине-зеленое море к золотым берегам Франции. Правая рука бессознательно подергивалась, длинные изящные пальцы барабанили по складкам брюк. Он подошел совсем близко. Скоро пути назад не будет.

Приглушенный стук в дверь вернул его к реальности. Вошел Лоран Джулу, чеканя каждый шаг по узорчатой плитке. Майло поднялся, широко улыбаясь; его тень была похожа на тень скелета. Мужчины обнялись и расцеловали друг друга в щеки, прежде чем Джулу отстранился и вскинул правую руку, козырнув.

– Рад видеть вас снова, mon colonel [12]12
  Мой полковник (фр.).


[Закрыть].

Он был высок и крепко сбит, глубоко посаженные темно-карие глаза блестели под солнечными очками, на плечах бугрились мускулы, плавно переходящие в мощную шею и бритый череп. Обе его щеки рассекали три параллельных шрама, словно свежевспаханные борозды на поле – отметины его племени. Черная футболка и джинсы казались ему малы. Не хватало куска левого уха.

– Нет нужды отдавать честь. – Майло сделал великодушный жест рукой. – Теперь нет.

Он говорил по-французски, осторожно подбирая слова и произнося их с четкостью и силой снайперской пули.

– Я предпочитаю как раньше, сэр, – возразил Джулу с напевным западноафриканским акцентом. – Так проще избежать путаницы.

– Солдат, как всегда, – медленно кивнул Майло и сам вскинул руку в приветствии. – Я рад, что ты снова со мной, capitaine [13]13
  Капитан (фр.).


[Закрыть].

– Я рад, что вы позвали меня.

– Наскучила Африка?

Джулу надул щеки.

– Многое изменилось с тех пор, как вы уехали. Меньше денег. Больше благотворителей. Стало сложно найти честный бой.

– После этого дела тебе больше не потребуется ничего искать, – с улыбкой заверил Майло. – Где твои люди?

– В порту, грузят снаряжение. Встретимся с ними завтра.

– У меня есть еще один груз для переправки. Человек.

– Груз, который вы хотите потерять по дороге? – предположил Джулу.

– Дочь изготовителя подделок. Поймали вчера в Севилье. Она нужна мне живой.

– Полагаете, она еще может оказаться полезной?

– Она моя страховка. С ней был Кирк.

Джулу нахмурился.

– Где я мог слышать это имя?

Майло ухмыльнулся и налил себе стакан лимонада.

– От меня. Кирк работал на ЦРУ. Промышленный шпионаж. Когда они пытались похоронить всю программу – вместе с Кирком, – французские спецслужбы помогли ему сбежать в обмен на несколько услуг. Дюма ставил меня с ним на несколько дел, после того как я ушел из легиона. Но недолго.

– Он доставит неприятности?

– К тому времени как он разгадает наши планы, будет слишком поздно, – пожал плечами Майло.

– Если он был вместе с девушкой в Севилье, то как ему удалось сбежать?

– Отличный вопрос, капитан, – кивнул Майло. – Ты и поможешь найти ответ на него.

Он жестом предложил Джулу последовать за собой к фонтану. Там лежали двое мужчин, связанные, с кляпами во рту. Со стороны пленников не было видно – всё скрывали горшки с цветами и разросшийся кустарник.

– Судя по всему, Кирк, хотя и не был вооружен, сумел убить одного из моих людей, ранить Коллинса вот сюда, и сбежать. – Майло пяткой наступил на раненое плечо Коллинса, заставив того вскрикнуть от боли.

– Нужно было послать меня, – прорычал Джулу. – Я бы убил его раньше, чем он успел пошевелиться.

– Кирка нельзя убивать, – быстро произнес Майло. – Я обязан ему жизнью.

– А с ними что сделаете? – наемник нетерпеливо кивнул на мужчин, глядящих на них снизу вверх глазами, полными страха и боли.

Майло присел, нежно потрепал каждого по голове и снова поднялся.

– Этот груз ты можешь потерять по дороге.

Он шагнул вперед и ботинком толкнул связанных в фонтан. Оба упали в воду лицами вниз, подняв брызги, с руками, скрученными за спиной, и крепко примотанными друг к другу лодыжками. Несчастные пытались поднять головы, извиваясь, вода бурлила и выплескивалась во дворик, словно бушующие волны в шторм. Джулу и Майло отступили назад, чтобы не промокнуть. Прошла минута или чуть больше. Конвульсии затихли, вода успокоилась. Вновь единственным звуком было журчание фонтана да розовые лепестки цеплялись за волосы мужчин.

– Мне тоже больше нравится, как было раньше, – задумчиво произнес Майло. – Все имело свою цену. Даже провал.

Глава двадцать вторая

Двести миль к востоку от Ньюфаундленда, Канада, 20 апреля, 14:47

Все прошло на удивление гладко. Грин перезвонил через час и подтвердил, что она может отправляться. К подъезду подали машину, чтобы отвезти ее в аэропорт. На заднем сиденье лежали билеты. Бизнес-класс.

Не то чтобы агент Брауни была удивлена – в конце концов, эта поездка была достойным выходом из неловкой ситуации для Грина: и убрать ее подальше от Льюиса, и не казаться окружающим прогнувшимся под давлением прессы. Как заподозрила Дженнифер, идея была отлично воспринята лордом Хадсоном, рассеявшим последние сомнения Грина.

Погасло табло «Пристегните ремни». Практически в тот же миг человек, сидевший через несколько рядов впереди, поднялся со своего места и подошел к ней. Это был Бенджамин Коул, или Бен, как он предложил себя называть.

– Я заметил вас в зале ожидания и сразу узнал, – лучезарно улыбнулся глава «Кристис».

– Не знала, что вы тоже летите в Париж. – Дженнифер была приятно удивлена.

– Обычный пиар. Ну, знаете, встретиться с людьми, произнести речь, сфотографироваться, поужинать, улететь домой.

– Честно говоря, не знаю, – рассмеялась она.

– Да, не знаете, наверное… Сумасшедшая жизнь. Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – Он сел на свободное место рядом, прежде чем она успела ответить. – Стало быть, полиция Нью-Йорка уступила вам Шагала?

– Вы слышали об этом? – Дженнифер была поражена. Коул был информирован лучше, чем она могла предположить.

– Звонил Грин, просил организовать доступ к картинам, которые мы держим в Париже, – объяснил он.

– Вы согласились.

– Это разумно. Но я слышал, что полиция Нью-Йорка отказалась сотрудничать.

– Обычные внутренние разборки, – сдержанно улыбнулась Дженнифер. – Ну, знаете, сначала они апеллируют к тому, что это в их юрисдикции, потом подчеркивают опасность того, что пропадет самая важная улика текущего расследования убийства…

– Не знаю, честно говоря, – рассмеялся Коул.

– Директору Грину пришлось улаживать все с комиссаром полиции Нью-Йорка и окружным прокурором, – закатила глаза Дженнифер.

– А Рази?

– Никаких проблем. Его Гоген был тут же упакован и доставлен на борт самолета.

– Странно, – нахмурился Коул.

– Почему?

– Я встречался с Рази несколько раз. Он показался мне человеком, который предпочел бы держать свою собственность у себя под рукой.

– Не в этот раз. Лорд Хадсон сказал, что Рази озабочен тем, чтобы совершить сделку как можно быстрее.

– С чего такая спешка?

– Не знаю. – Первая мысль была о том, что владельцу галереи, возможно, срочно нужны деньги, хотя тот определенно не выглядел как нуждающийся человек. Дженнифер решила детально изучить его финансовые потоки, как только вернется.

– Ну, это его дело, – пожал плечами Коул. – Вы получили результаты экспертизы?

– Только там не указано, какой музей ее проводил.

– Потому что это был не музей, а человек.

– О… – Дженнифер нахмурилась. – А не лучше было бы сделать так, чтобы экспертизой занялись в Лувре или в Музее Орсе?

– Лучше, если бы получилось уговорить их, – рассмеялся Коул. – Они слишком боятся ошибиться и получить повестку в суд. В любом случае, поверьте мне, Анри Бессон лучший.

– Лорд Хадсон сказал то же самое, – кивнула Дженнифер, все еще сомневаясь.

– Он сам когда-то подделывал картины. Специализировался на старых мастерах. До сих пор занимался бы этим, если бы кто-то не выдал его. Отсидел десять лет, вышел – и решил перейти на сторону закона. Он отлично знает свое дело.

– Я с утра первым делом встречаюсь с ним, – подтвердила Дженнифер. – Дам вам знать, как все пройдет.

– Хорошо. – Коул поднялся. – Попробую вздремнуть до посадки. Мы могли бы вместе доехать до города в лимузине, если желаете.

– С удовольствием. Спасибо.

– Приятных снов. – Коул подмигнул и направился к своему месту.

Откинувшись на спинку сиденья, Дженнифер закрыла глаза, надеясь, что у нее тоже получится вздремнуть в оставшиеся несколько часов. Но в голове продолжали крутиться мысли.

Несомненно, эта поездка была ею предложена в интересах дела. И все же она пыталась понять, не было ли здесь другого, глубинного, более эгоистичного мотива. Воспоминания о последней поездке в Париж, во время дела «двойного орла», не стерлись из памяти. Несмотря на опасности, с которыми пришлось столкнуться, это было прекрасное время. И не было смысла отрицать, что, когда ее посетила идея поездки, какая-то часть ее ухватилась за возможность оживить хотя бы долю воспоминаний, хотя бы на мгновение. В конце концов, в этот раз она будет одна.

Дженнифер печально покачала головой. Нельзя жить прошлым. Особенно таким прошлым, как у нее. Она принялась думать о двух картинах, которые везла в Париж. О Хадсоне и Коуле в стойле Фальстафа. О пурпурном костюме Рази и окровавленном языке Хэммона, приколотом к его груди. О валяющемся Льюисе, направленной на нее камере и кривой ухмылке…

О том, что она докажет и Льюису, и всем, кто так скоро обвинил ее, – они не правы.

Глава двадцать третья

Второй этаж, крыло Денон, Лувр, Париж, 20 апреля, 16:33

– Простите, не могли бы вы повторить? – попросил Филипп Труссар, слегка склонив голову. Рядом с ним стоял большой французский флаг на древке с позолоченным навершием, тяжелые складки спускались до самого пола.

– Ты все прекрасно слышал, Филипп, – твердо сказал Дюма. – Он не шутит.

Труссар перенес на Дюма неподвижный взгляд. Мужчины были одного возраста, но Труссар выглядел лучше: лицо покрыто здоровым загаром, взгляд светло-карих глаз ясен, а на голове копна вьющихся волос с проседью. В дорогом синем костюме, светло-голубой рубашке и ярком дизайнерском галстуке, Труссар излучал уверенность и непоколебимость, хотя Том заметил бессознательную надменность в том взгляде, которым начальник управления безопасности Лувра, прищурившись, изучал посетителей поверх темных очков, словно бы оценивая. Судя по скептическому выражению лица, те не представляли особого интереса.

Дюма, напротив, не смог скрыть разрушительного воздействия нескольких последних месяцев, несмотря на то что был трезв, выбрит и, по настоянию Тома, стянул волосы в аккуратный хвост. Голос хрипел, кожа выглядела посеревшей, руки дрожали. Мятая футболка и джинсы оказались единственной чистой одеждой в его квартире. Дюма настоял на том, чтобы надеть их с черной кожаной курткой, и теперь напоминал стареющую рок-звезду.

– Как дела, Жан-Пьер? – фальшиво-заботливым тоном осведомился Труссар. – Надеюсь, тебе не очень скучно в гражданской жизни? Как жена? Ох, прости, я забыл.

– Они собираются украсть ее, – быстро произнес Том на беглом французском, прежде чем Дюма успел среагировать. – Мы пришли помочь.

– Ты слышала, Сесиль? – усмехнулся Труссар. – Они пришли помочь.

Сесиль Леви, куратор отдела живописи, шагнула вперед и судорожно принялась рыться в потертой красной сумке от Келли в поисках пачки «Мальборо лайтс». Прикурить ей удалось только с четвертой или пятой попытки. Судя по всему, знаки «Не курить», развешанные по всему Лувру, к персоналу не относились. Сесиль с удовольствием затянулась; золотые буквы на кожаных корешках книг за ее спиной сверкали, словно звезды в ночном небе.

Никотин, кажется, успокоил ее, и Том задумался, была ли Сесиль от природы нервной или переживала по поводу недавнего развода – если он правильно истолковал бледную полоску от кольца на ее безымянном пальце. Не исключено, что и то и другое. Женщина выглядела моложе своих сорока пяти благодаря абсолютно черным волосам, откинутым с бледного лица и прижатым к голове солнечными очками «Шанель» и аккуратному макияжу – черной туши на ресницах и матовой красной помаде.

– Что именно вам известно? – спросила она Тома с неожиданным интересом в голосе, так контрастировавшим с напускным безразличием Труссара.

– Убили человека. Моего друга, – ответил Том. – Перед смертью он оставил мне кое-что: схемы Лувра, расписание патрулирования, пароли, системы сигнализации… – Говоря, Том раскладывал на столе Труссара несколько файлов, заранее распечатанных в квартире Дюма. – Он работал на человека, известного как Майло.

– Несколько лет назад Майло выполнял для нас пару секретных поручений, – подтвердил Дюма. – Поверьте мне, он способен провернуть это.

Труссар подался вперед и скептически изучил разложенные перед ним бумаги, прежде чем откинуться обратно, пожав плечами.

– Около шести месяцев назад у нас было небольшое нарушение системы безопасности. Один из наших сотрудников продавал коды доступа к системам слежения и защиты от проникновения. После этого мы поменяли все. Ваши сведения устарели.

– Если они смогли добыть их один раз – добудут и второй, – предупредил Дюма.

– Откуда вы знаете, что они нацелены именно на «Джоконду»? – Леви назвала «Мону Лизу» на французский манер.

– Мой друг занимался фальсификацией произведений искусства. Вместе с этими документами он оставил мне картину, – объяснил Том. – Подделку под «Джоконду». Очень хорошую. Я знаю Майло и думаю, что он собирался заменить настоящую картину на фальшивую. И все еще готов пойти на это – как только добудет копию.

– Выдумаете? – рассмеялся Труссар, закинув руки за голову и развалившись в кресле. – Это все, что у вас есть? Устаревшее расписание патрулирования музея и смутное предположение? И вы рассчитываете, что я начну бить тревогу?

– Ты полагаешь, что мы все выдумали? – ответил вопросом на вопрос Дюма.

– Не знаю. – Труссар немигающим взглядом уставился на него. – А вы выдумали?

– Не то чтобы мы недооценивали цель вашего визита к нам, – мягко заверила Леви, затушив недокуренную сигарету со следами помады на фильтре. – Но вы должны нас понять – почти каждую неделю какой-нибудь псих угрожает похитить, сжечь или взорвать «Джоконду».

– Вы нас, значит, психами считаете? – возмутился Дюма.

– Дело в том, что великая картина привлекает охотников за произведениями искусства, – продолжала Леви. – Люди пишут нам, сообщая о том, что обнаружили невероятное взаимоотношение между размерами полотна и датой рождения Леонарда, или о том, что «Джоконда» на самом деле не женщина, а любовник Леонарда.

Леонард. Несмотря на то что разговор велся на французском, что-то внутри Тома яростно протестовало против офранцуживания имени да Винчи. В лучшем случае это выглядело неестественно, в худшем – ужасно бестактно, словно попытка сделать вид, что гений Возрождения принадлежит им. Весь мир зовет его Леонардо. Почему французы всегда пытаются быть не как все?

– Теории заговоров, – покачал головой Труссар. – Думаю, виноваты американцы.

А как же, подумал Том. Это, видимо, было вбито в головы французских чиновников как «Отче наш»: сомневаешься – обвиняй янки.

– Неудивительно, что кто-то якобы хочет украсть «Джоконду», – продолжала Леви. – Кто-то где-то всегда хочет это сделать. И даже это стремление делает картину такой, какая она есть.

– Планировать можно все, что угодно, – вмешался Труссар. – Картина находится под неусыпной круглосуточной охраной, в специально оборудованной комнате. «Мона Лиза» – самая защищенная дама на планете. Она никуда не денется.

– Полной безопасности не бывает, – твердо возразил Том.

– Ты пригласил нас к себе, потому что знаешь, что риск есть, – добавил Дюма. – Возможно, минимальный, но тем не менее риск. Мы просим лишь об одном – чтобы ты прислушался к нам.

– Я пригласил вас к себе, чтобы лично убедиться, правдивы ли слухи. – Труссар обошел стол, нависая над Дюма. – Что ты потерял разум. Совсем съехал с катушек. Слухи врут. Но ты еще хуже, чем я мог представить. Посмотри на себя! Ты жалок. Неудивительно, что тебя вышвырнули.

Труссар демонстративно смахнул распечатки со стола на колени Дюма. Тот моментально вскочил и бросился к нему, но Том успел встать между бывшими одноклассниками.

– Пойдем, – сказал он, уводя Дюма к двери. – Мы сделали все, что могли.

– Думаю, это будет наилучшим вариантом, – согласилась Леви, положив руку на подрагивающее плечо Труссара.

Она подождала, пока дверь за посетителями закроется, и устремила на коллегу укоризненный взгляд.

– Это было действительно необходимо?

– О чем ты? – вызывающе вздернул подбородок он.

– Что случилось между тобой и Дюма?

– Ничего, – слишком быстро и резко ответил Труссар. – Кроме того, что он пристал к нам. Господи, да он же пьяница! От него несет выпивкой. Украсть «Мону Лизу»? Пфф! Ему, должно быть, все приснилось.

– Мне он показался весьма убедительным, – возразила она. – Как и его друг. С какой стати им придумывать такую историю?

– А чем ему еше заняться? Наверное, ему нравится заставлять таких, как я, в панике бегать кругами. Это позволяет ему почувствовать себя значимым.

– Думаю, я расскажу обо всем Леду. На всякий случай.

– Незачем его в это втягивать, – раздраженно нахмурился Труссар. – Уж точно не в то, что мы сегодня услышали. Я разберусь.

– Я не имею права на ошибку. – Ее лицо побледнело при мысли о подобном варианте. – Он директор музея. Ему решать.

– Да он просто заставит меня поменять расписание обходов и снова проверить всю систему безопасности, – фыркнул Труссар.

– Думаешь, стоит позвонить в полицию?

– Если бы мы звонили в полицию каждый раз, мы бы с телефона не слезали. Кроме того, безопасность – моя юрисдикция, и ничья больше. Я не хочу, чтобы кто-либо вмешивался. Уж точно не полиция.