Текст книги "Знак Наполеона"

Автор книги: Джеймс Твайнинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Глава шестьдесят первая

Рю де Шаронн, Одиннадцатый квартал, Париж, 23 апреля, 15:10

Том зашел в спальню Сесиль Леви и остановился; из-за закрытой двери ванной доносился шум воды и просачивались тонкие струйки пара. Платье лежало на полу, там, где его сбросили. На незаправленной кровати лежал журнал, с обложки которого загадочно улыбалась «Мона Лиза».

Открытая дверца гардероба демонстрировала две полки сумочек, каждая была бережно спрятана в защитный чехол. Под ними друг на друге стояли коробки с обувью с прикрепленными полароидными снимками содержимого. Выше находилась одежда Сесиль, в упаковках, предоставляемых химчистками.

В отличие от порядка в шкафу возле кровати царил хаос: вперемешку валялись сигареты, солнечные очки, ключи, губная помада, мобильный телефон, полупустая бутылка джина и небольшая пляжная фотография маленькой Сесиль с родителями.

Том задумался, что лучше отражало внутренний мир Леви – холодная военная аккуратность гардероба или эмоциональный беспорядок вещей на прикроватной тумбочке? Возможно, и то и другое. Сигареты и алкоголь, наверное, позволяли ей построить мост между двумя состояниями или, что более вероятно, быстро переключаться с одного на другое.

Том положил мобильный телефон сотрудницы Лувра в карман, чтобы Леви не попыталась им воспользоваться, подошел к двери в ванную и медленно открыл ее. Постепенно пар рассеялся, и Том смог разглядеть женский силуэт по другую сторону занавески. Он вошел внутрь и закрутил кран с горячей водой. Через несколько мгновений Леви выругалась и быстро выключила душ. Отдернув шторку, она потянулась за полотенцами и закричала, увидев Тома, протягивавшего ей одно из них. Сесиль в ужасе прикрылась занавеской.

– Вылезай, – приказал Том, бросив ей полотенце. – Нужно поговорить.

Через несколько минут Леви, заметно нервничая, вошла в гостиную, где ее ждали Том и Дженнифер. Она была одета в платье, которое Том видел на полу в спальне, блестящие волосы были откинуты со лба солнцезащитными очками. Том почувствовал: Леви комфортнее при мысли, что в любой момент она может закрыть ими глаза.

– Что вам нужно? – Прижавшись спиной к стене, она бросала полные надежды взгляды на входную дверь. Сигареты Леви взяла с собой, прикурила, ее пальцы заметно дрожали во время первой долгой затяжки. Отсутствие макияжа делало лицо женщины каким-то блеклым.

– Помните агента Брауни? – Том кивнул в сторону Дженнифер.

– Значит, Ферра был прав. – Улыбка Леви была натянутой, почти горькой. – Вы обдурили нас.

– Это меня обдурили, – поправила ее Дженнифер, покосившись на Тома.

– Спрашивать, как и почему, будем потом, – твердо сказал Том. – Сейчас нам нужна кое-какая информация.

– Какого рода? – спросила Леви мрачным голосом.

– «МонаЛиза». О том, что на самом деле известно Лувру.

– Ферра нам ничего не сказал.

– Я говорю не о краже, а о том, что картина оказалась подделкой. Я хочу знать, каким образом все эти годы Лувр мог выдавать копию девятнадцатого века за оригинал, принадлежавший кисти да Винчи?

– О чем вы? – Дрожащей рукой Леви прикурила еще одну сигарету от полувыкуренной предыдущей.

– Мы провели анализ. Мы знаем.

– Это что, очередная уловка? – рассмеялась она, но Том заметил в ее голосе истеричные нотки.

– Берлинская лазурь на картине пятнадцатого века? – пошел в наступление Том. – Неплохая уловка, правда?

– Плохая работа реставраторов, – пожала плечами Леви, чуть высунув язык, словно пыталась избавиться от попавшего в рот волоска. – Люди не всегда работали так осторожно, как сейчас.

– О, я не сомневаюсь, что сейчас вы предельно осторожны. Ведь никто не должен подобраться к картине настолько близко, чтобы иметь возможность тщательно ее осмотреть.

– Не говорите ерунду, – бросила Леви, открывая окно, выходящее на узкий балкон. Она сделала глубокий вдох, ее розовые ноздри слегка побелели.

– Неужели? Я придумал результаты анализа «Моны Лизы», опубликованные Лувром в 1914 году? Или те, что мы получили вчера и на которых не обнаружили нижнего слоя?

Леви ничего не ответила, стоя спиной к Тому и Дженнифер и лицом к открытому окну, закусив нижнюю губу. Сигарета чуть подрагивала в ее пальцах.

– Думаю, Лувр все это время знал, что «Мона Лиза» – подделка, – продолжал Том, сделав шаг вперед. – Но не мог признаться в этом. Какой кошмар для большого количества очень важных людей, не так ли?

Повисла долгая пауза. Леви подалась вперед и затушила сигарету о пепельницу на кабинетном рояле. Лепестки стоявших в вазе лилий покрывали зеркальную поверхность инструмента, словно осенние листья – гладь пруда.

– Я всегда говорила, что однажды это всплывет. – В тихом голосе звучало отчаяние, в глазах стояли слезы.

– Как давно это известно Лувру?

– С 1913 года. С момента обнаружения картины после кражи Вальфьерно.

Леви быстро обшарила глазами комнату, и Том решил, что она ищет джин, бутылку он видел возле кровати. При первой встрече Леви показалась ему надломленным человеком; но, видимо, ее нервы были расшатаны еще сильнее, чем он мог себе представить.

– Сначала предполагали, что воры заменили оригинал одной из копий Шадрона, – продолжала Леви, – но потом поняли, что это та самая картина, которую украли из музея. Просто ее никогда по-настоящему не исследовали до того случая. Видимо, в какой-то момент оригинал подменили копией.

– Когда? – снова задала вопрос Дженнифер.

– Где-то между революцией и Реставрацией, – пожала плечами Леви; слова очень быстро срывались с ее побледневших губ. Странно, но Том чувствовал, что этот разговор приносил Леви какое-то облегчение, словно снимал груз с ее плеч. – Время было смутное, предметы искусства подменяли, записи уничтожали.

– А когда вы узнали об этом? – поинтересовался Том.

– Через год после того, как стала куратором отдела живописи. Как только они удостоверились, что я не проболтаюсь. – Она болезненно улыбнулась своим воспоминаниям.

– Кто еще знает об этом, кроме вас?

– Руководство и сотрудники Лувра.

– И никто в правительстве? – удивилась Дженнифер.

– Никто. – Леви глухо рассмеялась. – Если хотите сохранить что бы то ни было в тайне – никогда не говорите этого политику.

– Но вы собирались отправить картину на экспертизу, – нахмурился Том. – Не раскрыло бы это вашего секрета?

– Мы всегда сопротивлялись попыткам подвергнуть ее полному анализу. Но когда заметили деформацию покрытия, министерство культуры настояло на этом. Мы не могли не подчиниться.

– Зная что обнаружится правда?

– Вы не понимаете, да? – грустно рассмеялась Леви. – Экспертизу не должны были проводить наверху! В этом весь смысл.

– Смысл чего? – уточнила Дженнифер.

Леви резко покачала головой, снова отвернувшись к открытому окну.

– Я и так сказала слишком много.

– Пожалуйста! – настаивала Дженнифер. – Мы должны знать.

– Зачем? – Леви смотрела на крыши домов безжизненным взглядом. – Если вы оставите картину себе, все будут считать, что вы ее украли. А если вы ее вернете, Лувр будет утверждать, что вы подсунули подделку вместо оригинала. Слишком поздно для вас. Слишком поздно для нас всех.

– Не поздно, если мы сможем раскрыть, что происходит на самом деле.

– Это похоже на ужасное проклятие… – Голос Леви звучал отстраненно, она не обращалась ни к кому конкретно. – Бремя, передающееся из поколения в поколение; ложь, растущая с каждым годом, с каждым новым человеком, вступившим в круг обмана.

Она вышла на балкон. Черные волосы струились по щекам, солнечные очки блестели, как пара огромных глаз.

– Я последняя. Все упадет на меня. Скажут, что это моя вина. Весь мир будет смотреть. Обвинять. Клеймить.

Она повернулась лицом к Тому и Дженнифер, спиной к перилам балкона, и медленно опустила налицо солнечные очки.

– Я им этого не позволю, – вызывающе сказала она. – Не доставлю такого удовольствия.

Сесиль Леви отклонилась назад и, прежде чем они осознали, что происходит, бросилась вниз.

Мгновение парализующей тишины сменилось криком и визгом шин, донесшихся с улицы. Том и Дженнифер кинулись на балкон, в ужасе выглянули вниз. Леви упала на спину, левая нога была заломлена, стопа оказалась почти у плеча – словно куклу бросили на землю. Рядом с разбитой головой растекалась лужа крови. Первые зеваки останавливались и поднимали головы.

Том с бледным лицом отпрянул от окна, увлекая за собой Дженнифер. Она дрожала, дыхание было сбившимся и прерывистым.

– Ты в порядке?

– Почему она хотела… – наконец пробормотала Дженнифер.

– Она не хотела.

– Мы подтолкнули ее к этому. Мы могли ее остановить. – Она с обидой посмотрела на балкон, словно он был виноват в том, что не схватил хозяйку за лодыжки, когда та решила броситься вниз.

– Мы не виноваты, – настойчиво произнес Том, хотя у него внезапно возникло щемящее ощущение, что в словах Дженнифер был смысл. Куратор отдела живописи Лувра была на грани. Неужели они надавили слишком сильно? Том чувствовал мерзкий привкус коктейля из шока, отвращения и чувства вины.

Глава шестьдесят вторая

Сен-Оуэн, Париж, 23 апреля, 15:10

Последний раз Арчи был на блошином рынке лет десять назад. За это время ничего не изменилось. Торговцы все так же сидели вдоль дороги, ведущей от метро, напоминая липкую ленту от мух, и каждый надеялся поймать добычу – покупателя.

Первое время там продавались в основном подделки под известные марки, резные африканские статуэтки и разные туристические безделушки, но вскоре они уступили место иным товарам. На запачканных одеялах или залатанной пленке с любовью были разложены роликовые коньки, старая игрушка Снупи, радиоприемнике потерявшимся регулятором громкости, россыпь ключей, странная глиняная посуда, потрепанные книги… Если в мире и существовало место, где все имело свою цену, то это место было здесь. На барахолке. Вся соль была в том, чтобы найти человека, для которого вещь имела цену, и выяснить, какую именно.

Арчи прошел через главные ворота рынка и направился в центральные ряды, надеясь, что память не подведет и что Людо не перебрался отсюда. В общем, у него были все шансы. Людо – человек привычки. Рыба по пятницам. Две ложки сахара в кофе. Сначала спортивная полоса газеты, потом новости.

Магазинчик он узнал с полувзгляда. Витрина ломилась от эклектичного набора вещей – ряда красных вельветовых кресел из кинозала, масштабной модели корабля, корзины для бумаг, сделанной из слоновьей ноги, клетки для птиц в форме воздушного шара, распятия из чьей-то могилы, огромных очков, служивших когда-то вывеской…

Арчи толкнул дверь, и над головой звякнул колокольчик. Людо выглянул из-за ящика с чучелами грифонов, моментально расплывшись в щербатой улыбке. Он был еще толще, чем помнил Арчи, покрытый пятнами красный галстук спускался вниз по груди и переваливал через живот, словно вода через речной перекат, карие глаза светились между кустистыми бровями и упитанными щеками.

– Арчи, quelle surprise! [32]32
  Какой сюрприз! (фр.)


[Закрыть]– Людо обнял Арчи, к плохо скрываемому недовольству последнего, прижавшись животом, и расцеловал в обе щеки. – Как я рад снова тебя видеть.

– И я рад тебя видеть, дружище. – Арчи высвободился из объятий настолько вежливо, насколько смог, клятвенно пообещав себе не прикасаться к печенью, когда вернется домой. – У тебя, как я смотрю, все по-прежнему.

– Это то, что мне нравится в моем деле. Я торгую прошлым. Нет нужды меняться.

– Информацию тоже все еще продаешь?

– За хорошую цену продам все, что угодно, – усмехнулся Людо, облизывая губы кончиком языка. – А что ты ищешь?

– Не что, а кого, – поправил Арчи. – Мне нужно найти кое-кого. Немедленно.

Глава шестьдесят третья

Проспект Обсерватории, Четырнадцатый квартал, Париж, 23 апреля, 16:01

– А она назвала дату, перед тем как… – Бессон не стал заканчивать предложение и отвернулся от плиты, на которой закипала кастрюля с водой. Том и Дженнифер сидели друг напротив друга за маленьким полукруглым столом.

– Сказала, что картину, вероятнее всего, подменили где-то между революцией и Реставрацией. То есть… – Том задумчиво пожал плечами. – Между 1789 и 1814 годами, правильно?

– Это подтверждает мои догадки, – кивнул Бессон.

– Какая разница? – Дженнифер выглядела растерянной. Она высыпала на стол все спички из коробка и теперь складывала обратно, одну за другой.

Вероятно, подумал Том, она все еще прокручивала в памяти последние секунды жизни Леви – побледневшее лицо, сигарета в дрожащих пальцах, ломающийся голос, то, как она опустила очки на лицо – словно подозревала, что глаза ее выдадут, расскажут об ужасной казни, к которой Сесиль приговорила себя.

Что же до самого Тома – он старался не думать о том, что увидел, выглянув с балкона. Это была не черствость, а прагматизм. Леви уже ничем не поможешь; значит, надо спасать себя.

– Это важно, если мы собираемся отыскать оригинал, – напомнил Том.

– Смеешься? – фыркнула Дженнифер.

– Вовсе нет. Ты слышала, что сказала Леви. Даже если мы отдадим картину Лувру, нас обвинят в том, что мы вернули подделку. У нас нет другого выхода.

– Ты считаешь выходом мизерный шанс отыскать шедевр, пропавший двести лет назад? – мрачно рассмеялась она.

– Никто не знал, что картина пропала. Никто не искал ее раньше, – с нажимом произнес Том. – Возможно, если мы пройдемся по истории картины, выясним, кто был ее владельцем, нам удастся…

– Plutot facile [33]33
  Это просто. (фр.)


[Закрыть], – прервал его Бессон. – «Джоконда» перевозилась с места на место меньше, чем любая другая картина в истории.

– То есть?

– Да Винчи практически не расставался с ней; говорил, что она ему слишком дорога. И брал с собой все время, до того момента как продал ее Франциску Первому незадолго до своей смерти. Картина находилась в Фонтенбло, затем была перемешена в Версаль, а оттуда – в Лувр, во время революции. После этого ее практически не перевозили.

– Но все же перевозили? – уточнила Дженнифер.

– Несколько раз. Помимо кражи Вальфьерно была эвакуация во время Франко-прусской войны; в шестидесятых ее демонстрировали в США, а в семидесятых – в Японии и России. Ну и конечно, еще Наполеон позаимствовал ее на несколько лет, но он жил недалеко, в Тюильри; это не считается.

– Наполеон? – Том вскинул глаза. – «Джоконду» забирал Наполеон?

– Да. Говорят, вешал над кроватью.

– Черт! – Том схватился руками за голову и зажмурился. – Я идиот!

– Что? – нахмурилась Дженнифер.

– Анри, помнишь, я говорил, что Рафаэль оставил мне послание…

– Послание? – недоуменно взглянул на него Бессон.

– Перед своей смертью он успел написать кое-что. Три буквы у вершин треугольника. – Том схватил ручку и лист бумаги. – «Ф» означает меня, Феликса. «К» – Квинтавалле. И последняя буква – знаете, я решил, что он не успел ее дописать, что это «М», что Рафаэль хотел сказать мне, что его убил Майло. Но если на самом деле это «Н» – обозначающая Наполеона?

– Хочешь сказать, что его убил не Майло? – Бессон озадаченно почесал щеку.

– Может быть. А может быть, Рафаэль пытался сказать мне то, что считал более важным. «Мона Лиза» и Наполеон… Где тот фарфоровый обелиск, который я тебе оставил?

– В моем кабинете. Он мне позировал.

Том выбежал из кухни, чтобы вернуться через несколько мгновений неся нечто завернутое в белую ткань.

– Что это? – поинтересовалась Дженнифер.

– Рафаэль хотел встретиться со мной в Лондоне перед смертью. Меня не было, и он оставил мне это. – Он развернул обелиск и поставил на стол. – Это часть египетского обеденного сервиза, изготовленного для Наполеона.

Дженнифер аккуратно взяла его в руки.

– Ты считаешь, он имеет отношение к…

– Не знаю. Я был так увлечен погоней за Майло, что совершенно не думал об этом. Но Рафаэль наверняка не просто так украл его.

– По времени сходится, – заметил Бессон. – Картина была в Тюильри, вне досягаемости для Лувра. Слово Наполеона было законом.

Том медленно кивнул.

– Возможно, он решил его сдержать.

Глава шестьдесят четвертая

23 апреля, 16:14

Дженнифер крутила обелиск в руках, внимательно изучая каждую сторону. Том заметил, что любопытство, кажется, вытеснило шок от гибели Леви. Из голоса Дженнифер даже исчез обвиняющий тон, сопровождавший каждую фразу, с тех пор как они сбежали из полицейского участка.

– Они действительно что-то означают? – Она указала на паутину иероглифов, покрывавшую обелиск.

– Нет, – покачал головой Том. – Сервиз был сделан в 1810 году, а иероглифы расшифровали намного позднее.

– «Египетская грамматика» Шампольона была опубликована только в 1836 году, – подтвердил Бессон.

– Рафаэль оставил что-нибудь еще?

– Только это. – Том достал конверт. – Пустой. Я решил, что это какая-то шутка, позвонил ему и узнал, что его убили.

– Он все это прислал по почте? – удивилась Дженнифер.

– Нет, забросил лично, – ответил Том, мысленно возвращаясь к тому, что рассказывала Доминик.

– Тогда откуда на конверте марка? – Дженнифер указала на верхний правый угол. – Египетская марка.

– Она права! – Бессон с восторгом рассмотрел марку через очки, а затем скомандовал: – Отклей ее.

Том бережно поднес конверт к поднимавшемуся от кастрюли с кипящей водой пару, пытаясь не обжечься. Примерно через минуту он аккуратно подцепил край марки и снял ее с конверта.

– Здесь еще одна марка, – выдохнула Дженнифер. – Французская. Голова женщины.

– Марианна, символ Франции, – объяснил Бессон.

– Может быть, эту тоже нужно отклеить? – предположила Дженнифер.

Том кивнул и снял марку тем же способом, что и предыдущую.

– Ты права. Здесь что-то есть.

Все трое склонились над конвертом, пытаясь разобрать бледные карандашные линии.

– Таян, – прочитал Том. – Двадцать третье апреля.

Он взглянул на остальных.

– Это сегодня.

– Таян? Аукцион? – уточнила Дженнифер.

– Должно быть. А это что за номер? Шестьдесят три?

– Шестьдесят два, – поправила она.

– Если сегодня состоится аукцион, то у меня должен быть его каталог, – произнес Бессон. – Я не могу купить ничего из того, что там выставляется, но они продолжают их присылать.

Все трое прошли в кабинет Бессона, и он опустился на колени перед одной из высоких кип журналов у стены.

– А вот и он. – Эксперт вытащил каталог прямо из середины стопки, подхватив упавший сверху бокал прежде, чем тот коснулся пола.

– Шестьдесят два – видимо, номер лота, – предположила Дженнифер, наблюдая за листавшим страницы Бессоном.

– Лот номер шестьдесят два, – звучно прочитал он. – Первый том императорского издания книги «Описание Египта, или Собрание наблюдений и исследований, которые были сделаны в Египте во время экспедиции французской армии между 1798 и 1802 годами».

– Снова Наполеон и Египет. Все сходится.

– Нам нужно заполучить эту книгу, – медленно произнесла Дженнифер. – Не знаю, что именно мы ищем, но это, видимо, находится в ней.

– Почему Рафаэль не написал этого напрямик, заставив нас гоняться за призраками? – вздохнул Бессон.

– Он написал, – ответил Том, припомнив встречу с Гильесом в Севилье. – Перед смертью сжег что-то. Маленькую записную книжку. Он не хотел, чтобы то, что он обнаружил, узнал Майло. Он надеялся, что я смогу расшифровать оставленные мне зацепки. Вот только я не удосужился даже взглянуть на них.

Раздался телефонный звонок, и Бессон пошел отвечать, оставив Тома и Дженнифер изучать каталог.

– Это Арчи.

Кивнув, Том взял протянутую трубку.

– Арчи?

– Кажется, я нашел Майло. Людо пришлось сделать несколько звонков, но результат выглядит вполне убедительно. Жилой дом рядом с каналом.

– Давай разделимся, – предложил Том. – Мы с Джен отправимся туда, а вы с Анри проверьте аукцион.

– Какой аукцион?

– Рафаэль кое-что обнаружил. Что-то чертовски важное.

Глава шестьдесят пятая

Набережная Жемап, Десятый квартал, Париж, 23 апреля, 18:01

– Завтра здесь уже никого не было бы. – Том передал бинокль Дженнифер, указывая на двух мужчин, грузивших большой ящик в стоявший у подъезда фургон.

Том припарковался на другой стороне канала, в паре сотен ярдов от дома, адрес которого дал Арчи. Небо было низким, и окна здания казались стальными листами на светло-сером фасаде.

– Сколько их там?

– Двое охраняют грузовик. Еще двое занимаются погрузкой. Все вооружены, и внутри скорее всего есть еще люди.

Мимо машины прошла молодая парочка, и Том отвел взгляд, прикрыв ладонью лицо. Не было смысла рисковать – их с Дженнифер фотографии были опубликованы в утренних газетах и мелькали в ежечасной сводке новостей, которую вел каждый канал в связи с кражей века.

– Думаешь, Майло тоже там?

– Сомневаюсь. – Том снова взял бинокль и сфокусировался на подъезде. – После сегодняшних событий он понял, что раскрыт. Сюда возвращаться слишком опасно. Интересно, что они перевозят.

– Или кого. У них там может быть Ева.

– Да.

Пауза.

– Ты так мне ничего и не рассказал о ней.

Том поерзал на сиденье. По какой-то причине он чувствовал себя неловко, разговаривая с Дженнифер о Еве. Может, потому, что было между ними. Или из-за странных ноток в ее голосе.

– Что тебе рассказать?

– Она твоя подруга, верно?

– Да. – Том не убирал бинокля от лица.

– Близкая подруга? – уточнила Дженнифер.

– Когда-то была близкой.

– Насколько близкой? Я имею в виду, вы встречались или что-то вроде того? – Дженнифер рассмеялась.

– Очень давно, – признался Том, понимая, что вернуть доверие он сможет только честностью. Но, увидев, как ее улыбка исчезла, тут же пожалел о своем решении.

– Так вот в чем суть? Ты просто спасаешь свою девушку?

– Она уже давно не моя девушка. – Том не сводил взгляда со здания, чтобы не встречаться с Дженнифер глазами.

Еще одна пауза.

– Как вы познакомились?

Тому показалось, что он почувствовал нотки раздражения в ее голосе. Сердилась, что он не рассказал ей всю правду о Еве раньше? Пожалуй, но ведь она не спрашивала. Может быть, Дженнифер ревновала? Это было бы странным после того, как он использовал ее. Или дело не в ней, а в нем самом? Может быть, он придумывал эту напряженность, потому что в глубине души хотел, чтобы она ревновала к Еве? Может быть, он хотел, чтобы ей было не все равно?

– Это важно?

– Я из-за нее рискую своей головой. Конечно, важно.

– Ладно. – Том опустил бинокль и повернулся к Дженнифер. – Она дочь Рафаэля. Мы встречались. У нас ничего не вышло. Я предложил расстаться. Она злилась. Конец истории.

– Значит, дело не в ней, а в тебе? – Дженнифер понимающе улыбнулась. – Ты бросил ее однажды и не хочешь бросать еще раз?

– Решила поиграть в психоаналитика? – усмехнулся Том, раздосадованный тем, что его оказалось так легко прочитать.

Дженнифер была права, хотя она не совсем точно определила причину. У Тома был личный интерес в деле, но спасти Еву он хотел не только потому, что чувствовал себя виноватым перед ней, а из-за слов, сказанных ею в Севилье. «Ты должен знать кое-что. То, что Рафаэль сказал мне о твоем отце. О том, как он умер».

Том ввязался во все это, конечно, из дружеских чувств к Рафаэлю и Еве, упрямого нежелания позволить Майло выиграть. Но сейчас стремление выяснить правду, на которую намекнула Ева, перевесило все остальное, хотя Том никогда бы в этом не признался.

– Сейчас меня гораздо больше интересует окно на втором этаже. То, что с балконом. – Он снова передал Дженнифер бинокль.

– А что с ним?

– Открыто.

– Ты ведь сказал, мы туда не сунемся, пока не приедут Арчи и Анри.

– Это было до того, как мы узнали, что Майло собирается смыться, – возразил Том. – Если Ева внутри, это может быть наш единственный шанс спасти ее.

– Но нас только двое, – напомнила Дженнифер.

– Один. Я хочу, чтобы ты осталась здесь.

– Не пойдет, – возразила она. – Будем держаться вместе.

– А что, если они поедут? Один из нас должен проследить за ними.

– Это безумие! Если тебя заметят…

– Значит, я сделаю так, чтобы они меня не заметили, – отрезал Том. – Меня не ждут, внезапность уравнивает наши шансы. К тому же я не собираюсь идти туда с пустыми руками. – Он похлопал по лежащему на коленях пистолету.

Повисло молчание.

– Хорошо, – наконец пожала плечами Дженнифер. – Что мне делать?

– Отвлечь охрану.

– Как?

– Придумай что-нибудь. Мне нужно всего пару секунд. Я дам сигнал.

Сунув оружие во внутренний карман куртки, Том вылез из машины. Дженнифер перебралась на водительское сиденье и опустила стекло.

– У тебя десять минут. После этого либо ты выходишь, либо я иду за тобой.

– Десять минут с этого момента или с того, как я попаду внутрь? Потому что на самом деле это будет семь или восемь минут, учитывая то, сколько мне потребуется, чтобы забраться туда…

– Иди уже. – Она улыбнулась – кажется, впервые с того момента, как Том забрал ее из полицейского участка. – И будь осторожен.

Том повернулся и пошел по мосту, пряча лицо в высоко поднятый воротник. Отдаленный вой сирен заставил сердце биться сильнее, несмотря на то что звук удалялся. Том знал – они повсюду, тысячи полицейских, информаторов и агентов. И все ищут его. Эта мысль лишь укрепила его решимость. Нужно выяснить все, что только можно, прежде чем ловушка захлопнется.

Здание, в котором обосновался Майло, находилось возле поворота реки, что позволило Тому незамеченным подобраться к грузовику на расстояние тридцати или сорока футов. Приблизившись, Том повернулся к Дженнифер и кивнул. Она опустила бинокль и тронула машину с места.

Том приготовился. Через несколько секунд раздался визг шин, громкий лязг металла, звон стекла. Он немедленно бросился к зданию, пока охранники, как он и надеялся, смотрели на противоположную сторону канала, где Дженнифер врезалась на машине в железное ограждение.

Том подпрыгнул, ухватился за водосточную трубу и принялся подниматься вверх, перебирая по стене ногами так, словно шел по ней. Когда, переговариваясь и покачивая головами, люди Майло повернулись к своему объекту, он уже перелез через перила балкона на втором этаже и скрылся из виду.

Окно перед ним было все еще открыто. Комната – пуста. Удалось.