Текст книги "Знак Наполеона"

Автор книги: Джеймс Твайнинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятая

«Эпсли-Хаус», Лондон, 18 апреля, 17:31

В темном коридоре царила тишина. Несколько мраморных бюстов, некогда молочно-белых, а сейчас пожелтевших от времени, стояли вдоль стен, глядя немигающими глазами в пустоту. На стенах висели мрачные картины. Арчи за время ожидания успел рассмотреть их все, нетерпеливо теребя в кармане пачку сигарет и зажигалку «Данхилл». Звук его шагов казался оглушительным среди полной тишины.

– Мистер Коннолли? – раздался вдруг женский голос.

Арчи повернулся и увидел невысокую женщину, целеустремленно направляющуюся к нему с сияющей улыбкой.

– Да?

– Ханна Ки. – Она решительно ответила на рукопожатие. – Смотритель.

– Приятно наконец увидеть обладательницу чудесного голоса, – галантно ответил Арчи.

Ханна оказалась моложе и симпатичнее, чем он представлял себе по телефонному разговору, с бледным овальным лицом и большими темными глазами, напомнившими ему картины Вермеера. Длинные черные волосы были стянуты в конский хвост простой резинкой, показывая, что Ханна ценит практичность и удобство больше внешнего вида. Это подтверждало и простое синее платье, полное отсутствие украшений и макияжа и слегка поцарапанный маникюр на кончиках ногтей. Но больше всего Арчи поразили ее туфли – новые, дорогие, с изумрудно-зеленым отливом. Он подумал, что на самом деле Ханна гораздо более импульсивна и эмоциональна, чем тот строгий и жесткий человек, каким она выглядит на работе.

Арчи знал, что в его облике тоже есть противоречия. Акцент, к примеру, затруднял определение социального статуса, иногда намекая на весьма неплохое образование, но по большей части говоря об опыте, полученном среди торговцев антикварных рынков Бермондси и Портобелло. Элегантная рубашка ручной работы и светлый галстук от «Гермес» пришлись бы к месту в дорогом клубе, а из-за золотого браслета с выгравированным именем, развитой мускулатуры и очень короткой стрижки светлых волос его легко можно было принять за профессионального боксера.

В стране, где так много значения придавалось внешним показателям принадлежности к тому или иному социальному слою, люди активно старались осмыслить и примирить эти на первый взгляд разноречивые признаки. Некоторые напрямую спрашивали, был ли такой облик создан намеренно. Арчи предпочитал не отвечать, оставляя любопытствующих теряться в догадках.

– Не все работники музеев древние развалины, – усмехнулась Ханна, словно бы прочитав его мысли. – Некоторые даже появляются в обществе.

– Немногие, – улыбнулся в ответ Арчи. – Во всяком случае, не те, кого я встречал за все эти годы.

– Может быть, ситуация изменилась?

– Мне сорок пять. Тридцать пять лет я кручусь в этом бизнесе. За это время все изменилось.

– Под «этим бизнесом» вы подразумеваете обеспечение безопасности музеев?

Он помедлил с ответом. Иногда приходилось напоминать себе, что они с Томом теперь на стороне закона. «Обеспечение безопасности музеев» не совсем та формулировка, которой он характеризовал бы годы работы скупщиком краденого, хотя, несомненно, это была лучшая подготовка из возможных для того, чем он занимался сейчас.

– И это тоже, – кивнул Арчи. – Хотя здесь я никогда не бывал.

– Вы так и сказали по телефону. – В голосе Ханны скользнуло легкое недовольство.

– А у вас тут мило. Может, покажете окрестности? – позволил себе слегка игривый тон Арчи. Женщина была не в его вкусе, но почему бы и нет?

– Может, сначала закончим здесь?

– Что здесь есть стоящего? – Она не сказала «нет». Арчи решил, что это добрый знак.

– Все. Но в основном люди приходят посмотреть на картины в главном зале на первом этаже.

– Включая ваших воров?

– Вора, – поправила Ханна. – Нет, он приходил не за ними, и это самое странное.

Арчи последовал за ней в большую прямоугольную комнату в левой части особняка. Окна выходили в маленький сад, окруженный оградой.

– В этой комнате находятся некоторые подарки, полученные Веллингтоном после Ватерлоо, – с гордостью произнесла Ханна. – Щит Ватерлоо. Двенадцать фельдмаршальских жезлов. Обеденный сервиз из Португалии.

Ханна указала на витрины из красного дерева, наполненные фарфором, золотом и серебром и украшенные, если было свободное место, медными табличками, описывающими блистательность Веллингтона и вечную благодарность дарителя.

Внимание Арчи, однако, привлек двухъярусный застекленный шкафчик, стоящий в центре комнаты. Он напоминал небольшой корабль. Нижний уровень был заполнен декоративными тарелками, а верхний занимала модель египетского храмового комплекса, с воротами, статуями, обелисками, тремя отдельно стоящими храмами и фигурками священных баранов.

– Что это? – Арчи был впечатлен, такое попадалось на глаза не часто.

– Египетский обеденный сервиз из севрского фарфора, – объяснила Ханна. Арчи отметил, как менялся ее тон, когда она начинала говорить о каком-то из экспонатов. – Один из двух сервизов, созданных по случаю успешного вторжения Наполеона в Египет в 1798 году. Каждая тарелка посвящена месту, в котором производились археологические раскопки, а центральная композиция сделана из бисквитного фарфора в виде храмов Луксора, Карнака, Дендера и Эдфу. Этот экземпляр был подарком императора Жозефине после развода, но она не приняла его. Позднее он был подарен Веллингтону восстановленным на троне королем Франции.

– Вот за этим и приходил вор. За сервизом. Или его частью как минимум.

– Да, – подтвердила Ханна дрогнувшим от удивления голосом. – Как вы догадались?

– Новое стекло, – объяснил Арчи, указав на потрескавшуюся лакировку. – И кто-то пытался взломать замок. – Он провел пальцем по едва заметным царапинам вокруг замочной скважины.

– Пытался, но потерпел неудачу. Поэтому разбил витрину.

– Когда это случилось?

– Тридцатого марта – получается, пару недель назад. Один из охранников заметил негодяя прежде, чем тот успел что-то украсть. За ним погнались, но снаружи его ждала машина и он успел скрыться.

– Бессмыслица какая-то, – нахмурился Арчи, обращаясь скорее к себе, чем к Ханне. – Все, что ему удалось бы унести отсюда, – несколько предметов. И сколько бы они стоили? Пару тысяч максимум.

– Именно. Любой меч или жезл из этой комнаты стоит гораздо дороже.

– И их гораздо легче сбыть, – добавил Арчи. – Не похож наш вор на профессионала.

– Честно говоря, меня не волнует, профессионал он или нет, – резко ответила Ханна. – Мне важно быть уверенной, что такого больше не повторится.

– Вы никогда не сможете быть в этом уверенной, – произнес Арчи с легким вздохом. – Но есть вещи, которые можно сделать для предотвращения повтора этого случая. Улучшить замки, поставить стекла с сигнализацией во все витрины, пересмотреть систему патрулирования и прочее. Дополнительные меры обернутся дополнительными затратами. Если вам интересно, я могу продумать конкретные варианты и обсудить с вами за ужином.

– Как вы думаете, он попытается вломиться снова? – Она словно бы не заметила его предложения.

– Обычно я говорю «нет», – пожал плечами Арчи. – Но кто знает, что может взбрести ему в голову. Я бы пристальнее присматривал за сервизом и за этим парнем, просто на всякий случай.

– Мы не знаем, как он выглядит. Охранник видел только затылок.

– А видеозаписи с камер?

– Он прятал лицо. В полиции сказали, он знал, где они расположены.

Арчи нахмурился. Если этот взломщик потрудился выследить местоположение камер, значит, он был не таким уж непрофессионалом, как казалось сначала.

– Это лучший кадр, который удалось получить. – Она достала из стола фотографию мужчины. Можно было разглядеть только узкий подбородок. Арчи рассматривал фотографию несколько секунд, потом поднял глаза на Ханну, стараясь не выдать себя ни голосом, ни выражением лица.

– Не возражаете, если я возьму это?

– Зачем? – с любопытством спросила она. – Вы его узнали?

– Нет, – соврал Арчи. – Но мало ли. Вдруг узнает кто-нибудь еще.

Глава шестая

Кларкенуилл, Лондон, 18 апреля, 20:59

Том заканчивал разговаривать по телефону, когда в дверь вошел Арчи, впустив вместе с собой грохот проезжавшего мимо грузовика. Сняв плащ, Арчи бросил его на один из георгианских обеденных стульев, расставленных возле больших окон магазина.

Том купил здание около года назад, а после смерти отца перевел в этот офис бизнес по продаже антиквариата. Помимо демонстрационного зала, в котором сейчас находились компаньоны, на первом этаже был большой склад – в задней части дома – и кабинет, который Том и Арчи использовали как мастерскую для реставрации. Сам Том жил этажом выше.

Кирк закончил разговор и бросил трубку на зеленое сукно игрового стола, крутя перламутровую игральную фишку пальцами правой руки. За его спиной старинные часы пробили девять вечера, и тут же отозвались другие, стоящие в комнате, наполнив ее тонким звоном колокольчиков и звуками нежных мелодий.

– Все в порядке? – спросил Арчи, устроившись в одном из честерфилдских кресел.

Том заметил светло-розовую подкладку пиджака Арчи и улыбнулся. Хороший вкус никогда не был сильной стороной Арчи Коннолли, и это проявлялось даже в строгом костюме, его обычной одежде. Но он хотя бы избавился от одного из двух своих мобильных, по которым разговаривал беспрестанно, управляясь с ними столь же ловко, как ковбои – с «кольтами» сорок пятого калибра. Том знал, что Арчи все еще скучает по прежней жизни.

– Да. А у тебя?

– Неплохо, неплохо, – хмыкнул Арчи.

Том кивнул. Чем лучше знаешь человека, тем меньше требуется слов, чтобы понять друг друга.

– Доминик на месте? – Арчи с надеждой посмотрел в глубь дома.

– Я ее не видел, – пожал плечами Том. – Хочешь пригласить на свидание?

– О чем ты?

– Ты прекрасно знаешь о чем. Чего ты ждешь?

– Отстань, а?

– Если ты не сделаешь первый шаг, то его сделает кто-то другой.

– Если бы я хотел сделать первый шаг, я бы его сделал, – упорствовал Арчи.

– Ну да, ну да, – фыркнул Том. – Она ведь может сказать «нет». Лучше избежать отказа.

– Очень смешно, – натянуто улыбнулся Арчи. Том решил сменить тему, пока приятеля окончательно не покинуло чувство юмора. – Дорлинг звонил, кстати, – кивнул он на телефон.

– Какого черта ему понадобилось? – насторожился Арчи. Если Тому была очевидна необходимость забыть старые разногласия ради того, чтобы двигаться вперед, то Арчи был настроен менее миролюбиво. Он не доверял Дорлингу, зная его прагматизм, коварство и неразборчивость в средствах, и полагал, что отношения могут вновь коренным образом измениться в любой момент.

– Он только что получил первичные результаты судебной экспертизы.

– И?..

– И в общем, у них ничего нет. Никаких отпечатков пальцев. Машина, на которой они скрылись, сожжена. Никаких зацепок. – На самом деле Том удивился бы, если бы экспертам удалось что-то найти. Судя по всему, эти ребята ошибок не совершают.

– Есть идеи, кто это был?

Том бросил игральную фишку на стол, наслаждаясь выражением лица Арчи, когда тот подошел поближе, чтобы рассмотреть ее.

– Майло?! – воскликнул тот. – Быть не может. Его же посадили на десять лет минимум!

– По словам Дорлинга, он вышел шесть месяцев назад. На месте преступления нашли такую же. – Том кивнул на фишку. – Эту он дал мне после работы в Макао, которую мы делали вместе… когда еще общались.

– Значит, нам нужно просто подождать. Он, как обычно, потребует выкуп.

– Я думаю, Майло научился кое-чему новому. В этот раз он оставил мне послание.

– Какого рода?

– Черный кот. Мертвый. Распятый гвоздями на стене. Фишка была у него во рту. – Том потряс головой, пытаясь прогнать из памяти неприятные воспоминания, но безрезультатно. Стоило ему закрыть глаза, он снова и снова видел эту картину, словно бы отпечатавшуюся на внутренней стороне век.

Арчи медленно присел с другой стороны игрального стола, взял в руки фишку, изучал ее в течение нескольких секунд, а потом поднял глаза на Тома.

– И ты полагаешь, что это было сделано для тебя, да?

– Думаю, это было сделано для Феликса. – Том поразился прозвучавшей в собственном голосе неприязни. Его кличка теперь вызывала только раздражение, напоминая о прошлой жизни и о прошлом себе – обо всем, что он пытался забыть. А Майло, напротив, пытался напомнить.

– Слишком грубо, ты не находишь? Даже для него.

– Он актер. Ему нравится шокировать людей.

– Как думаешь, чего он хочет?

– Дать знать, что вернулся? – с раздражением принялся перечислять Том. – Показать мне, что не потерял хватку? Продемонстрировать, что все еще самый лучший? Выбирай, что больше нравится.

– Ты не думаешь, что это угроза?

– Нет, – с уверенностью покачал головой Том. – У нас с ним своего рода соглашение. Больше похожее на обязательство. У Майло есть свой кодекс чести, со времен службы в легионе. Он обязан мне жизнью, потому что я спас его однажды. Пока он не отдаст мне этот долг, он меня не тронет.

– Но теперь-то вы по разные стороны баррикад, – напомнил Арчи. – Какие бы ни были обязательства раньше, сейчас они не имеют значения.

– Ты хочешь сказать, мы по разные стороны баррикад, – поправил его Том.

Арчи пробормотал что-то нечленораздельное и принялся шарить по карманам в поисках сигарет.

– Тебе обязательно курить? – обронил Том, когда Арчи затянулся.

– Все утро мечтал о сигарете. – Арчи с удовольствием выпустил дым изо рта.

– А что тебе мешало?

– Я был в «Эпсли-Хаус», помнишь?

– Ах да.

– Видел бы ты местную пташку. – Арчи закатил глаза. – Кровь с молоком.

– Значит, ты доволен поездкой? – рассмеялся Том.

– Был доволен, пока она не дала мне это, – вздохнул Арчи, передав напарнику снимок, сделанный с камер наблюдения. – Теперь не очень…

Несколько секунд Том разглядывал фотографию, пытаясь узнать изображенного на ней человека, наконец поднял на Арчи изумленный и недоверчивый взгляд.

– Это Рафаэль?

– Мне тоже так показалось. Это единственный снимок, который им удалось сделать, от остальных камер он ушел.

– Не может быть, – недоверчиво покачал головой Том. – Он дал бы о себе знать, если бы оказался здесь.

– Тебя не было в городе.

– Что ему было нужно?

– Часть обеденного сервиза. Его спугнули до того, как он успел что-либо унести. Роль скупщика краденого ему удается лучше роли вора.

– Обеденный сервиз? – Том нахмурился. – Египетский?

– Ты про него знаешь?

– Существует два таких комплекта. Второй я видел однажды в Кускове, под Москвой.

– Может, в следующий раз он попытает счастья там, – усмехнулся Арчи. – Это дело он с треском провалил.

Том молча рассматривал нечеткий зернистый снимок, судорожно прокручивая в мозгу все возможные причины, которые могли заставить Рафаэля взяться за такую работу. Ни одна из них не казалась убедительной. Так же как и эта фотография. Если парень сумел избежать остальных камер, зачем было засвечиваться на этой, даже если его невозможно опознать? Он наверняка знал об этой камере, точно так же как и обо всех других.

Если только показаться не было его целью. Если он не хотел быть замеченным. Вопрос в том – кем?

Глава седьмая

Район Гинза, Токио, 19 апреля, 6:02

Это было убежище. Укрытие. Место, где можно спрятаться от агрессивного внешнего мира. От выхлопных газов машин, длинными вереницами тянущихся по магистралям. От людских толп, покорно идущих по тротуарам с утра в одну сторону, а вечером в другую. От ослепляющего мерцания неоновых вывесок, рекламных щитов, каждый из которых проповедовал свою ценность, свою религию, возвышаясь над людьми, шагающими внизу, склонив головы, словно в молитве.

Здесь же не было ни окон, ни дверей за исключением одной, не пропускавшей ни единого звука, открывавшейся изнутри. Воздух был пропущен через фильтры, стены покрыты черной кожей от «Полтрона фрау» – компании, поставляющей кожаные салоны для «феррари». Светильники, если их и включали, давали не больше света, чем луна.

Единственное кресло стояло перед большим белым экраном, занимавшим почти всю стену. В нем сидел обнаженный мужчина. Слева стоял стакан ледяной воды. На голове человека, лице, руках, ногах и в паху абсолютно отсутствовали волосы, делая его похожим на огромного младенца. Половых органов в такой позе также не было видно, а рыхлый живот, чуть более набухшая, чем у мужчин, грудь и хрупкое телосложение усугубляли ощущение андрогинности.

Человек нажал кнопку на небольшом пульте дистанционного управления, лежавшем на его колене. Экран вспыхнул, осветив разноцветные татуировки, сплошь покрывающие тело мужчины. Комнату наполнило потрескивание и шорох из заработавших динамиков.

Появилось изображение. Мужчина. Испуганный. Он стоял, прижав руки к дверному проему. В кадре появился еще кто-то, с молотком водной руке и гвоздями – в другой. Глаза жертвы расширились от ужаса и понимания происходящего. Гвоздь вонзился в его запястье, натягивая срединный нерв, как смычок натягивает струны виолончели, брызнула кровь. Мужчина вскрикнул, по подбородку потекла слюна, затем он потерял сознание. Зритель, дотянувшись до пульта, прибавил громкость.

Когда мужчина пришел в себя, в него вбили второй гвоздь. Из его горла снова вырвался вопль, тело выгнулось от боли, сжатые кулаки побелели, когда его отпустили, дав повиснуть.

Камера показывала лицо, по щекам текли беззвучные слезы, из носа пошла кровь, прочертив яркую дорожку через губы к подбородку.

Тяжелое дыхание эхом отдавалось в комнате, как метроном, отсчитывающий каждую секунду, со все увеличивающимися паузами. Казалось, само время замедлило свой ход. Легкие распятого разрывались от нехватки воздуха, губы посинели, и каждый вздох становился все тише, тише, пока не превратился в еле слышный шепот.

Потом не стало и его.

Единственный зритель сделал глоток холодной воды, переложил свой член поудобнее и приготовился смотреть видеозапись еще раз.

Глава восьмая

Кларкенуилл, Лондон, 19 апреля, 01:16

Том со вздохом откинул одеяло в сторону и опустил ноги на пол. Он всегда спал плохо и знал, что уговорить себя заснуть невозможно, если его организм предпочитал заняться чем-нибудь еще.

Натянув джинсы и рубашку, небрежно брошенные на спинку стула, он прошел в гостиную, залитую электрическим сиянием сонного города, просачивающимся через частично застекленную крышу. Открыв дверь, спустился в офис, скрипя подошвами кроссовок по ступенькам.

Настольная лампа залила потертую кожаную столешницу ярким галогенным светом. Том тронул компьютерную мышь, и монитор ожил, бросив на его лицо синеватые отблески.

В электронной почте в основном оказался спам – предложения увеличить размер пениса или банковского счета. На мгновение курсор замер над тремя непрочитанными сообщениями от Дженнифер Брауни, находившимися в самом конце списка, – два прошлогодних, одно, полученное в январе. Свежих писем не было.

Ничего удивительного. Дженнифер было чем заняться, кроме как писать ему письма, на которые он все равно не отвечал. Не то чтобы он не хотел читать их. Все было гораздо проще. Его жизнь – существование одиночки, бессмысленно было бы претендовать на что-то большее. И хотя Том никогда не признавался себе в этом, он получал какое-то извращенное удовольствие от собственной аскетичности, от доказывания себе того, что мирная жизнь не изменила его, не разрушила самодисциплины. Но рука все же не поднималась удалить ее письма. Это было бы слишком… окончательным. Возможно, в глубине души ему нравилось думать, что могло бы быть и по-другому.

Шум заставил Тома отвлечься от компьютера. Металлическая шторка над входом с лязгом втягивалась вверх. Он подошел к окну, выходившему на склад, как раз вовремя, чтобы увидеть резко тормозящий мощный мотоцикл. Слепящий луч фары успел выхватить из темноты несколько картонных коробок, прежде чем выключиться вместе с двигателем. Практически одновременно с этим вход полностью открылся.

Доминик спрыгнула на землю и сняла шлем, рассыпав по плечам волну золотистых волос. Она заметила Тома и с улыбкой помахала рукой, прежде чем подняться к нему по винтовой лестнице.

– Добро пожаловать домой, – чмокнула она его в обе щеки. Серебряные тени для век выгодно подчеркивали сияние голубых глаз.

– Спасибо. Ты поздно вернулась.

– Ты за мной тоже следишь? – рассмеялась она, расстегивая кожаную куртку, под которой оказалось открытое черное коктейльное платье. – Я вчера обнаружила два пропущенных вызова от Арчи.

– Я просто не знал, где ты, – сказал Том.

Не в натуре Тома было беспокоиться о ком-то, кроме себя, но за Доминик он чувствовал странную ответственность. Ответственность, потому что, как рассказала девушка, несколько месяцев назад именно отец Тома пообещал вытащить ее с жестоких улиц Женевы, разорвать порочный круг: легкие наркотики, мелкое воровство и исправительные учреждения. Ответственность, потому что после смерти отца именно она позаботилась о бизнесе Кирка, перевела в Лондон, а потом согласилась остаться и помочь вести дела. Защищая Доминик, Том защищал тонкую цепочку общих воспоминаний о своем отце. Это не значило, что Доминик хотела этого или нуждалась в защите.

– Я сама могу о себе позаботиться. – Она подняла брови. – Чем занимаешься в такую рань?

– Не могу уснуть.

– Не хочешь поговорить? – Девушка накрыла его ладонь своей. – Ты собирался уехать на несколько дней, а пропадал на три недели.

– Я напал на след над алтарного украшения из Гента, – попытался оправдаться Том. – И пошел по нему.

– Выглядишь уставшим.

– Много дел.

– Притормозить бы тебе.

– Мне нравится быть занятым.

– Этим ты никого не вернешь, знаешь ли. Ни отца, ни Гарри…

– Не хочу это обсуждать. – Том стиснул зубы при упоминании Гарри Ренуика. Друг семьи, его приемный отец, он оказался убийцей и преступным гением, известным под именем Кассиус. Все открылось прошлым летом, и Том до сих пор окончательно не оправился от этого удара, как не избавился от чувства вины за свою роль в смерти Гарри или от злости, что Ренуик унес в могилу информацию о том, насколько отец Тома был вовлечен в его преступную деятельность. Он до сих пор не понимал, что за человек был его отец, с какими людьми дружил и какими делами занимался. Вопросы, одни вопросы.

– Ты никогда не хочешь… – Она оборвала фразу и взяла со стола снимок с видеокамеры, который Том оставил там вчера вечером. – Откуда это у тебя?

– Арчи. Это с того самого проникновения в «Эпсли-Хаус».

– Я его знаю. – Доминик ткнула пальцем в неясное изображение.

– Рафаэля? – недоверчиво фыркнул Том. – Сомневаюсь.

– Он был здесь, – настаивала она. – В то утро, когда ты улетел в Италию. Кое-что оставил тебе.

– Что?

Она указала на книжную полку под окном. Длинный узкий предмет лежал там, завернутый в белый платок.

Том перенес его на стол и развязал узлы. Ткань соскользнула, обнажив фарфоровый обелиск длиной всего в пару футов, покрытый иероглифами.

– Что это? – нахмурилась Доминик.

– Предмет из египетского обеденного сервиза, хранящегося в «Эпсли-Хаус», – ответил Том, помрачнев.

– Но они же сказали, что ничего не пропало.

– Он хотел, чтобы они так думали.

– Хочешь сказать, он подменил это копией?

– Мне нужно было раньше догадаться. Рафаэль слишком хорош для того, чтобы уйти с пустыми руками.

– Кто он?

– Вор и мой друг, – криво усмехнулся Том.

– Именно в таком порядке?

– Он никогда не видел разницы. Что-нибудь еще?

– Письмо. – Она передала ему конверт из тонкой, хорошего качества бумаги цвета слоновой кости. На нем витиеватым каллиграфическим почерком было написано одно слово: «Феликс».

Том вытащил нож из ящика стола и вскрыл конверт.

– Пусто. – Доминик вопросительно посмотрела на него. – Что это значит?

– Есть только один способ узнать, – сказал Том, доставая из стола записную книжку.

– Ты помнишь, который час? – предупреждающе спросила Доминик.

– Он что-то затеял, – пробормотал Том, кивнув на обелиск и пустой конверт. – А что, если у него неприятности? Если нужна моя помощь?

Он нашел номер Рафаэля и набрал. Через несколько секунд ответил мужской голос.

– Digame [4]4
  Говорите (исп.).


[Закрыть].

– Рафаэль? – осторожно спросил Том, не узнавая голоса и раздумывая, не могли он ошибиться номером.

Пауза.

– Кто это? – с подозрением спросил голос.

– Оливер Кук. – Том придумал имя и причину для звонка. – Я корреспондент «Лондон таймс». Мы надеялись получить комментарии мистера Квинтавалле для завтрашней статьи. С кем я говорю?

– Хуан Алонсо, полиция Севильи, – ответил собеседник с сильным акцентом.

– Полиция? У мистера Квинтавалле какие-то неприятности?

– Сеньор Квинтавалле мертв.

– Мертв? – задохнулся Том. – Как? Когда?

– На прошлой неделе. Убит. Если хотите, я соединю вас с начальством, – с надеждой предложил Алонсо.

– Очень любезно с вашей стороны, но у меня совершенно нет времени, сроки поджимают, – ответил Том, стараясь говорить ровно. – Спасибо за помошь. Buenas noches [5]5
  Спокойной ночи (исп.).


[Закрыть].

И повесил трубку. Повисла долгая тишина. Доминик сочувственно положила руку на его плечо.

– Мне очень жаль.

– Я опоздал, – медленно произнес Том, дернув плечом. – Он приходил сюда, потому что нуждался в помощи. Ему нужна была моя помощь, а меня здесь не было.

– Это не твоя вина, – мягко сказала она.

– Это чья-то вина, – огрызнулся Том.

– Он умер, Том. Ему уже не поможешь.

– Я могу найти того, кто это сделал, – холодно проговорил Том, посмотрев ей в глаза. – Найти и заставить заплатить за все.