Текст книги "Жена или смерть (сборник)"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Роберт Мартин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Как он себя чувствует? – спросил я, когда Уаткинс включил свет и приготовился скрыться в обширных апартаментах этого дома вместе со своей невозмутимостью и непроницаемостью.

– Его постарались окружить всеми удобствами, сэр. Не могли бы вы подождать несколько минут, пока я сообщу ему о вашем прибытии?

Он вышел, а я прошелся по комнате, разглядывая корешки книг.

Через некоторое время Уаткинс вернулся.

– Мистер Айткен готов вас принять.

Схватив объемистую папку, врученную мне Пат, я последовал за ним по коридору к лифту, который поднял нас на два этажа. Мы пересекли широкую лестничную площадку и подошли к двери. Уаткинс постучал, повернул ручку и отступил в сторону.

– Мистер Скотт, сэр.

Айткен лежал на кушетке. Комната выглядела большой и стопроцентно мужской. Окна, выходившие на освещенное луной море, были задернуты шторами.

– Входите, Скотт, – произнес он, и по напряженности в его голосе я понял, что он сильно раздражен.

Айткен держался так же, как и всегда, разве что странно было видеть его лежащим. Он курил сигарету, а по постели были разбросаны бумаги. Его освещала лампа над кроватью, вся же комната была погружена в полумрак.

– Как вам это нравится? Придвигайте стул. Я заставлю некоторых идиотов заплатить за это. Я послал своего адвоката обследовать эти ступеньки: это просто ловушка смерти. Я возбужу против них дело, но это не поможет моей ноге.

Придвинув стул, я сел. Я начал было выражать свое сочувствие, но он прервал меня.

– Оставьте, – сказал он раздраженно. – Незачем об этом говорить. Мне придется пролежать по меньшей мере недели четыре, если верить этому дурачку врачу. В моем возрасте и при моем весе ломать ноги становится опасным. Если я не буду беречься, могу остаться хромым, а мне этого вовсе не хочется. Так что мне придется торчать в постели. Завтра заседание правления. Вам предстоит вести его. – Он посмотрел на меня. – Как вы думаете, справитесь?

Тут было не до скромности.

– Скажите, как бы вы хотели, чтобы оно прошло, и я проведу его.

– Бумаги с вами?

Мысленно я поблагодарил Пат. Если бы я не послушался ее совета, сейчас мне пришлось бы молчать как глухонемому.

Я достал бумаги из папки и протянул ему.

Он пристально смотрел на меня секунд десять, потом на его лице появилось подобие улыбки.

– Знаете, Скотт, – проговорил он, беря бумаги, – вы отличный парень. Что заставило вас предположить, что я не буду лежать пластом и смогу заняться делами?

– Я просто не мог представить вас бездеятельным, мистер Айткен, – сказал я. – Вы не тот человек, которого легко уложить.

– Это верно.

Я видел, что сказал как раз то, что надо. Он положил бумаги и нагнулся вперед, чтобы стряхнуть пепел.

– Скажите, Скотт, у вас есть какие-нибудь сбережения?

Этот неожиданный вопрос озадачил меня, и секунду я молча смотрел на него.

– У меня чуть больше двадцати тысяч долларов, – сказал я.

Теперь была его очередь удивляться.

– Двадцать тысяч? Так много? – Он довольно засмеялся.

Впервые, с тех пор как я его знал, я видел его веселым.

– По-моему, я оставляю вам слишком мало свободного времени. Вам некогда тратить ваши деньги, ха!

– Это не так уж плохо, – ответил я. – Да и потом, большая часть этих денег досталась мне по наследству.

– Я объясню, почему я спросил об этом, – сказал он. – Мне надоело работать на кучку дураков. Я хочу основать свое собственное дело в Нью-Йорке. В течение следующих четырех недель «Интернэшнл» будет находиться в ваших руках. Я скажу вам, что делать, и вам придется выполнить это, и будут возникать ситуации, когда вы должны будете быстро принять самостоятельное решение, не консультируясь со мной. И вообще, вам не к чему беспрестанно звонить мне и спрашивать, что делать и как делать. Я объясню вам общее направление работы, а вы должны будете взять на себя детали. Если вы преуспеете в этом, я, вернувшись, предоставлю вам такой шанс, за какой, не задумываясь, ухватился бы любой деловой человек. Я сделаю вас своим партнером в Нью-Йорке, если вы захотите вложить свои деньги в дело. Это будет означать, что вы поведете дела в Нью-Йорке, покуда я буду возглавлять «Интернэшнл». Так каждый из нас сможет заработать кучу денег, Скотт, как вы думаете?

– Конечно. – Я подался вперед. Сердце у меня колотилось. – Вы можете на меня рассчитывать, мистер Айткен.

– Ладно, посмотрим. Управляйте сейчас «Интернэшнл» без ошибок, и вы будете приняты. Ошибетесь в чем-нибудь – лишитесь работы. Поняли?

В тот момент мне некогда было думать над тем, что может значить для меня подобное предложение, так как мы сразу же перешли к обсуждению предстоящего заседания правления, но позже, когда я смог спокойно все обдумать, я понял, насколько это было для меня важно. Это давало мне возможность подняться на ту ступеньку социальной лестницы, на которой находились Айткен и ему подобные, и рано или поздно обзавестись собственным делом. При вкладе в двадцать тысяч долларов, при тех возможностях, которые открывал рекламный бизнес Нью-Йорка, и при поддержке Айткена мне действительно, как он сам сказал, предоставлялся редкий шанс.

Я провел у Айткена два с половиной часа, обсуждая планы проведения заседания правления и ту часть работы по управлению агентством, которую он намеревался сделать в течение следующей недели сам. Пат дала мне все необходимые бумаги. Она ничего не упустила из виду, и это произвело на Айткена большое впечатление. Около половины двенадцатого в комнату вошла высокая худая женщина в черном шелковом платье. Позже я узнал, что это миссис Хеппл, экономка. Она прервала наши занятия.

– Вам пора немного поспать, мистер Роджер, – сказала она с выражением непреклонности в глазах. – Доктор Скалберг подчеркнул, что вы должны ложиться спать в одиннадцать, а сейчас уже на полчаса больше.

Я думал, что Р. А. пошлет ее к черту, но он этого не сделал.

– Этот чертов шарлатан, – пробормотал он, не глядя на нее и подталкивая ко мне бумаги. – Так. Ну, ладно. Проследите за всем, хорошо, Скотт? – Покуда я убирал бумаги в папку, он продолжал: – Позвоните мне, как только окончится заседание правления. Следите за Темплменом – от него можно ожидать неприятностей. Завтра вечером приезжайте ко мне. Для меня еще важно, чтобы вы правильно повели себя с Вассерманом. Этот аспект и косметическое мыло требуют постоянного внимания, не то мы многое потеряем.

Я сказал, что позабочусь обо всем, пожелал ему приятных сновидений и ушел.

Я подошел к лифту и нажал кнопку вызова, но лифт не двигался. Очевидно, тот, кто пользовался им в последний раз, не закрыл внизу дверь. Я решил воспользоваться лестницей.

На полпути я оказался на площадке, на которую выходило несколько дверей. Одна из них была распахнута, из нее вырывался свет, падая на бело-зеленый ковер ярким треугольником. Этот толстый ковер на ступеньках заглушал мои шаги. Наверное, поэтому она и не слышала, что я спускаюсь.

Она стояла босиком перед огромным зеркалом, любуясь собой, чуть склоня голову набок. На ней была одна коротенькая распашонка, едва прикрывающая колени. Она была самым красивым существом, которое я когда-либо видел. Может быть, ей было года двадцать два, хотя я не дал бы больше двадцати. Она была молодой, красивой и свежей, и все в ней приводило в восторг, начиная от тяжелых длинных волос и кончая маленькими босыми ступнями.

Ее вид зажег во мне ту искру, которая тлела с тех самых пор, как я почувствовал себя мужчиной, и которую до сегодняшнего дня не удалось по-настоящему раздуть еще ни одной женщине.

Искра эта вспыхнула с такой силой, что совершенно вышибла меня из колеи и зажгла внутри пламя. Я почувствовал внезапную сухость во рту, гулкие удары сердца и затрудненное дыхание.

Я неподвижно стоял в темноте, глядя на нее, и понимал, что никогда еще не видел я женщины, которую желал бы так отчаянно, как эту.

Может быть, она инстинктивно почувствовала, что за ней наблюдают, но, так или иначе, она внезапно отступила в сторону, исчезнув из поля моего зрения, и дверь захлопнулась.

Секунд десять я стоял неподвижно, уставясь на закрытую дверь. Потом спустился в холл. Только там я остановился, чтобы достать платок и вытереть мокрое от пота лицо.

Уаткинс вышел из прихожей.

– Сегодня теплый вечер, сэр, – сказал он, сверля меня своим острым опытным взглядом. – Вы без шляпы?

Я положил платок в карман.

– Да.

– Вы на машине, сэр?

– Да.

Я направился к двери. Он открыл ее.

– Доброй ночи, сэр.

Я ответил и вышел в теплую тишину ночи. Я был рад наконец забраться в свою машину и сесть за руль.

Хотя она и была лет на двадцать пять моложе Айткена, я был уверен, что она ему не дочь и не любовница. Я всем нутром чувствовал, что она его жена, и сознание этого пронизывало меня острой болью.

Я мало спал в ту ночь. О многом надо было подумать. О предложении работать в Нью-Йорке, которое, я знал, вряд ли для меня подвернулось бы дважды. О завтрашнем заседании правления, которое могло принести массу неожиданностей.

В агентстве «Интернэшнл и Пасифик» было пять директоров. Четверо из них, банкиры, были всегда заодно и смотрели в рот Айткену. Пятый член правления, адвокат Селивин Темплмен, был надоедливым всезнайкой, и мысль о том, что придется сражаться с ним, серьезно меня беспокоила.

Кроме того, был еще и Джо Вассерман – крупнейший телевизионный продюсер на тихоокеанском побережье. Он был одним из важнейших наших клиентов, на него мы больше всего трудились, и он прекрасно это знал. Каждый раз он угрожал, что заберет заказ и отдаст его какому-нибудь другому агентству, но пока нам удавалось все улаживать. Айткен всегда сам имел с ним дело.

Теперь мне придется управляться с этим, что меня очень волновало.

Еще я думал о том, что с завтрашнего дня, в течение, возможно, четырех недель, я буду боссом «Интернэшнл», имея в подчинении сто пятьдесят мужчин и женщин и обслуживая двести трех клиентов, которые могли писать или звонить по своим вопросам в любое время и требовать от меня немедленного их разрешения.

До сих пор это меня не волновало, ибо я знал, что, если ситуация станет сложной, я всегда могу пойти к Р. А. и препоручить все трудности ему. Я и теперь мог бы, конечно, так поступить, но я знал, что, сделай я так, он вряд ли останется доволен. Человек, у которого сломана нога, не захочет возиться с каждой ерундой, за исключением проблем, требующих самого срочного решения. И это тоже меня беспокоило.

Я лежал в постели, в окно падал лунный свет, волны с шумом выплескивались на берег. Все мои проблемы казались мне очень сложными, пока я как следует к ним не присмотрелся. И тогда я понял, что действительная причина кроется в том, что в глазах у меня все время стоит жена Р. А. – такая, какой я. видел ее перед зеркалом.

Вот что не давало мне уснуть – воспоминание о том, как она убирала свои тяжелые каштановые волосы с белых плеч, силуэт ее груди под легкой распашонкой, ее юная свежая красота и понимание того, что она жена Айткена и при этом до боли нужна мне.

Почему Айткен женился на молоденькой девушке, годившейся ему в дочери? Я все время задавал себе этот вопрос. И что более важно: почему она вышла за него? Может ли молодая девушка полюбить такого человека, как Р. А.?

Не думайте, будто я не старался избавиться от всех этих мыслей. Я прилагал все усилия, чтобы не думать о ней. Я говорил себе, что она жена Р. А. и потому священна. Она не для меня. Она не может быть моей, я сошел с ума, если думаю о ней так. Но ничего не помогло. Я не мог выкинуть ее из головы.

На следующее утро я приехал в контору после девяти. Я вошел в здание, как раз когда Пат вызывала скоростной лифт, и мы поехали вместе. Нас прижали к стене, другие служащие окружали нас, и мы улыбались друг другу, но не разговаривали, так как кругом были уши, которые могли нас услышать.

О нью– йоркском проекте я рассказал ей только у себя в кабинете.

– О, Чес, замечательно! – воскликнула она. – Меня всегда удивляло, почему он до сих пор не основал собственного дела в Нью-Йорке. Подумать только, ты будешь возглавлять агентство!

– Это пока не точно. Я могу на чем-нибудь споткнуться. Даже и думать не смей, ибо я могу еще выйти из игры.

– Здесь все будет в порядке. Ты справишься. Не думай о неудаче.

– Я бы хотел, чтобы ты работала со мной в Нью-Йорке, Пат. Без тебя я не справлюсь с работой.

У нее загорелись глаза, когда она ответила:

– Тебе просто не удастся от меня избавиться. Я всегда мечтала работать там.

Я просматривал почту, когда вошел Феллоус.

– Привет, босс, – сказал он, улыбаясь. – Как вел себя старик?

– Разница только в том, что он лежал, а не похаживал взад-вперед, – ответил я. – Слушай, Джо, я занят. Через несколько минут заседание правления. Что ты хотел?

Джо сел на угол моего стола.

– Расслабься, парень. Подумаешь, заседание правления. Я хочу услышать, что старик воет от боли. Мне нравится думать, что он страдает. Клянусь, что он визжал, как поросенок.

– Нет, не визжал. Он истинный стоик. Уж извини, что огорчаю тебя, Джо, но теперь, если ты заткнешься, я продолжу разбор почты.

Джо не двинулся с места. Он уставился на меня с удивлением.

– Ты выглядишь взволнованным. Что тебя беспокоит?

Я работал с ним два года, он мне нравился. Он был лучшим дизайнером в агентстве. Часто он говорил, что ему бы больше хотелось, чтобы боссом был я, а не Айткен, и что, если я надумаю открыть свое дело, он будет работать у меня.

Так что я рассказал ему о нью-йоркском варианте.

– Отлично! – сказал он, когда я кончил. – Ты, Пат и я составим потрясающую группу. Если ты не добьешься этой работы, Чес, я тебя задушу.

– Ну, в таком случае я, конечно, приложу все усилия, – пошутил я.

Он слез со стола.

– Ты видел жену Р. А., когда был у него?

Я почувствовал, что мне становится жарко. Я в это время собирал какие-то бумаги, иначе, наверное, выдал бы себя с головой.

– Жену? – Я старался, чтобы голос мой звучал нормально. – Нет, не видел.

– О, ты много потерял. Лакомый кусочек! Я только однажды ее видел, но с тех пор она переполняет мои мечты.

К этому времени я уже достаточно овладел собой, чтобы поднять глаза и выдержать его взгляд.

– Что в ней такого особенного?

– Подожди, вот увидишь ее, поймешь, что задал самый глупый вопрос года. Что в ней особенного? Во-первых, в одном ее мизинце больше чувственности, чем в любой из девушек, которых я когда-либо видел. Ей наверняка не больше двадцати, а какая красотка! Меня убивает мысль о том, что она замужем за этим пропитанным виски, бесчувственным старым прокисшим зайцем.

– Откуда ты знаешь, может быть, она счастлива с ним?

– Если бы ты был молодой и красивой девушкой, ты был бы счастлив, живя с Р. А.? – ехидно спросил Джо. – Это, конечно, обычная история. Единственная вероятная причина, почему она вышла за него, это его чековая книжка. Ну вот, теперь она живет в доме с двенадцатью спальнями. Теперь Р. А. в ее полном распоряжении. Но я уверен, что она не может быть счастлива.

– А знаешь, что самое занятное: я никогда не слышал, что у него есть жена. Откуда она взялась?

– Понятия не имею. Может, из первого ряда какого-нибудь церковного хора. Он женился на ней примерно за год до того, как ты начал у нас работать, – сказал Джо. – То есть ей было едва семнадцать, когда он ее подцепил, заговорив ей зубы. Во всяком случае, советую тебе на нее посмотреть. Она действительно того стоит.

– Может, ты наконец перестанешь болтать и уберешься отсюда? – сказал я. – У меня всего десять минут до начала заседания.

Тогда у меня не было времени осмыслить то, что сказал Джо, но позже я серьезно задумался над этим. Было неприятно думать, что она вышла за Р. А. из-за его денег. Я чувствовал, что Джо был прав. Других причин этого замужества быть не могло.

Около трех я позвонил Айткену. Чувствовал я себя так, словно меня отжали в центрифуге. Заседание правления оказалось серьезнее, чем я предполагал, а Темплмен, обнаружив, что Айткена нет, открыл огонь из всех орудий. Но я справился с ним и со всеми остальными членами правления. В конце концов я заставил их согласиться с предложениями, на которых настаивал Айткен, а это уже была победа.

Итак, я позвонил Р. А., даже не заходя к себе в контору, и едва звонок успел прозвенеть в его доме, как я услышал щелчок и женский голос:

– Алло? Кто говорит?

Я почувствовал, что это она, и от звука ее голоса у меня сперло дыхание. Я так и сидел неподвижно, с трубкой у уха, слушая ее мягкое дыхание.

– Алло? Кто это говорит? – еще раз спросила она.

– Это Честер Скотт, – удалось выговорить мне. – Могу я поговорить с мистером Айткеном?

– Мистер Скотт? – сказала она. – Ну конечно. Подождите у телефона, пожалуйста. Он ждет вашего звонка.

– Как он себя чувствует? – спросил я, потому что хотел слушать этот низкий волнующий голос.

– У него все хорошо. – Было ли это плодом моего воображения, но мне показалось, что особого энтузиазма по этому поводу в ее голосе не слышалось. – Доктор им очень доволен. – Она переключила телефон, и через несколько секунд я услышал голос Р. А.

Глава 2

Я добрался до Гейблз после восьми. Пока ехал, я гадал, увижу ли ее опять. Мысль о ней вызывала сухость во рту и заставляла часто и нервно биться мое сердце.

Подъехав, я увидел, что кто-то выключил освещение в саду и подсветку бассейна, но в белом свете луны дом все же выглядел впечатляюще.

Я оставил машину у парадного въезда, поднялся по ступенькам и позвонил. После обычного промедления, Уаткинс открыл мне дверь.

– Добрый вечер, сэр, – сказал он. – Хороший вечер сегодня.

– Да, – сказал я и прошел мимо него в холл. – Как чувствует себя мистер Айткен?

– Вполне хорошо. Правда, сегодня он немного нервничает. Если я могу дать вам совет, я бы не задерживался дольше, чем это необходимо.

– Я постараюсь освободить его как можно скорее.

– Вы очень любезны, сэр.

Мы поднялись в лифте. Старик тяжело дышал, и я слышал слабое потрескивание его накрахмаленной рубашки при каждом вздохе.

Айткен сидел в постели, зажав в зубах сигару. На коленях у него лежала пара финансовых отчетов, карандаш и исчерканный блокнот. Казалось, у него небольшой жар. Лампа, стоявшая возле кровати, освещала капли пота на лбу. Углы рта были опущены, взгляд мрачный. В прошлый раз он выглядел лучше.

– Входите, Скотт, – произнес он, и тон его предупредил меня, что беседовать будет трудно.

Я подошел к кровати и сел в кресло.

– Как нога? – спросил я, сосредоточившись на открывании портфеля, который принес с собой.

– Все в порядке. – Он смахнул отчеты с постели на пол. – Хамильтон позвонил мне. Сказал, что вы хорошо поработали на заседании.

– Я рад, что он такого мнения на этот счет. Не очень-то мне удавалось сдерживать Темплмена.

Рот Айткена сложился в улыбку.

– Вы хорошо с ним расправились. Хамильтон мне рассказал. Старый дурак получил гвоздь в стул. Эскизы с вами?

Я протянул их.

– Пока я читаю, выпейте и налейте мне. – Он указал туда, где на столике стояла целая коллекция бутылок и стаканы. – Дайте мне виски. – По его интонации я понял, что лучше не спорить, так что подошел к столику и приготовил два виски. Потом вернулся и протянул ему один из стаканов.

Он внимательно посмотрел на него и нахмурился. Он был сердит как черт.

– Я же сказал, виски. Вы что, не слышали?

Я возвратился к столику, налил еще виски и принес. Он взял стакан, опять внимательно посмотрел на него и залпом выпил. Некоторое время он держал стакан в руке, глядя поверх моей головы, потом протянул его мне.

– Налейте мне еще и садитесь.

Я налил ту же дозу, поставил стакан на столик возле него и сел.

Мы посмотрели друг на друга, и неожиданно он засмеялся.

– Не обращайте на меня внимания, Скотт. Когда сломана нога, становишься беспомощным. В этом доме существует заговор обращаться со мной как с тяжелобольным. Я ждал целый день, чтобы вы пришли и дали мне выпить.

– Мне кажется, что более вредного желания для вас сейчас не может быть.

– Вы так считаете? – Он засмеялся. – Предоставьте мне судить об этом. – Он взял наброски. – Курите, если хотите.

Я зажег сигарету и отпил из стакана.

Просмотр и чтение текстов заняло у него минут десять, потом он положил их себе на колени и выпил еще.

– Хорошее начало, – сказал он. – Более того, я бы сам не смог со всем справиться лучше. Продолжайте в том же духе, и работа в Нью-Йорке ваша.

Это был стоящий приз.

– Теперь давайте посмотрим, как вы будете использовать деньги, полученные от них, – продолжал он. – Ваши предложения?

Я готовился к такому вопросу и обсудил его с заведующими отделов. В течение следующих тридцати минут я высказывал свои соображения по этому поводу. Он лежал неподвижно, потягивая виски и время от времени кивая головой. Я был абсолютно уверен, что говорю то, что нужно. Когда я закончил, он сказал:

– Неплохо, совсем неплохо. Но теперь я предложу вам лучший способ ведения дела.

Теперь была моя очередь слушать, и это был для меня настоящий урок. Он использовал все мои идеи, но чуть-чуть в другом аспекте, и я сразу увидел свои ошибки. Мой способ был куда более дорогостоящим. Его вариант давал нам выгоду в десять процентов, что говорило о том, что он был лучшим бизнесменом, чем я.

Но к этому времени часы уже показывали больше девяти, и я вспомнил, что мне говорил Уаткинс о нежелательности продолжительного визита.

– О’кей, сэр, – сказал я и начал укладывать бумаги в папку. – Я займусь всем этим. А теперь, если вы не возражаете, я исчезаю. У меня в десять свидание.

Он засмеялся.

– Вы обманщик, Скотт. Вы послушались этого старого дурака Уаткинса. Ну ладно. Можете ехать. Завтра в восемь приезжайте проведать меня.

Он прикончил свое виски и, ставя стакан, спросил:

– У вас есть девушка, Скотт?

Вопрос поразил меня. Я даже выронил из рук несколько бумаг. Нагнувшись, чтобы поднять их, я сказал:

– Ни одной более или менее постоянной, если вы это имели в виду.

– Я не о том. Мужчине время от времени нужна женщина. Не позволяйте им увлекать себя, а пользуйтесь ими. Вот для чего они существуют. – Циничность его тона разозлила меня. – Я не требую, чтобы вы все время работали. Я хочу, чтобы вы отдохнули, расслабились. Надеюсь, у вас достаточно жизненного опыта, чтобы знать, что женщина может быть лучшей формой отдыха, в том случае, конечно, когда вы не позволяете ей подцепить вас на крючок. Позвольте ей это, и вы пропащий человек.

– Да, сэр, – сказал я и засунул бумаги обратно в папку. Я был удивлен. От него я не ожидал подобных высказываний. – Завтра в восемь я буду у вас.

Он откинулся на подушки, внимательно глядя на меня.

– Вы можете отдыхать весь уик-энд. В пятницу вечером вы мне не нужны. Позвоните в понедельник утром. Что у вас сегодня? Составляйте планы на уик-энд, Скотт. Я хочу, чтобы вы отдохнули. Вы играете в гольф?

Я сказал, что играю.

– Прекрасная игра, если не принимать ее всерьез. Гольф – как женщина. Отнеситесь к тому или другому серьезно, позвольте хоть одному из них впасть вам в душу, и вы погибли. Вы прилично играете?

Я сказал, что в лучшие дни выбиваю семьдесят два.

Он уставился на меня так, как будто впервые видел.

– Э, да вы отличный игрок!

– Еще бы мне им не быть. Я играю с пяти лет. Мой старик был помешан на гольфе. Он даже мать приобщил к этому. – Я направился к двери. – Завтра в восемь я приеду.

– Приезжайте, Скотт. – Он все еще внимательно смотрел на меня, его глаза поблескивали. – И поиграйте в гольф на уик-энд. – Его тяжелый рот сложился в маленькую неприятную улыбочку. – И еще найдите себе хорошенькую девочку на ночь: гольф и женщина – лучшее в мире средство отдыха.

Я был рад вырваться наконец из комнаты. От его цинизма во рту у меня был неприятный привкус, и я колебался – воспользоваться ли лифтом или пойти по лестнице. Потом у меня в мозгу возникла картина того, как она стояла перед зеркалом, и я пошел к лестнице.

Там я остановился и взглянул на этаж ниже. Было темно, и меня пронзила боль разочарования. Потом я осознал, что всего десять минут десятого. Вряд ли она могла быть у себя в спальне в такое время.

Я вернулся, вошел в лифт и спустился вниз.

Уаткинс ждал меня в холле.

– Мне кажется, мистер Айткен выглядит сегодня плоховато, – сказал я, направляясь вместе с ним к выходу.

– У него небольшая температура, сэр. Я думаю, этого следовало ожидать.

– Да. Завтра я опять приеду.

– Я уверен, что мистер Айткен всегда с нетерпением ждет ваших визитов.

Я пожелал ему всего хорошего и вышел в душную лунную ночь. Тяжелая дверь закрылась за мной.

Медленно спустившись по ступенькам, я пошел к тому месту, где оставил свой «кадиллак». Когда я был на последней ступеньке, то повернулся и посмотрел на окна. Все они, кроме комнаты Айткена, где горел свет, слепо поблескивали, уставясь на меня. Я гадал, где она может быть. Не было ее дома вовсе или она была где-то в задних комнатах?

Весь день я ждал возможности увидеть ее. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не остаться стоять здесь, глядя на окна в надежде, что в одном из них вдруг загорится свет и я ее увижу.

Но я знал, что миссис Хеппл или Уаткинс могут наблюдать за мной из тьмы какого-нибудь окна. Поэтому я направился к машине, открыл дверцу, бросил папку на заднее сиденье и сел за руль.

Она была там! Сидела рядом со мной, зажав руки между колен. Хоть в машине и было темно, я видел силуэт ее головы, чуть склоненный набок; она смотрела на меня. Я знал, что это она. Это не мог быть никто другой, иначе я не чувствовал бы того, что почувствовал в тот момент. Мое сердце не билось бы так.

Секунд десять я смотрел на нее не отрываясь, ощущая легкий запах ее духов и слыша ее учащенное мягкое дыхание, и в эти секунды для меня больше ничего не существовало.

– Привет, – сказала она. – Я удивила вас? Не думала, что вы выйдете так скоро.

– Пожалуй, вы действительно меня удивили. – Голос мой звучал сипло. – Я не ожидал…

Она засмеялась.

– Это ваша машина?

– Да.

– Отличная машина. Я помешана на машинах. Когда я увидела вашу, почувствовала, что должна забраться внутрь… Она мне нравится больше, чем «бентли» Роджера. Уверена, что и скорость у нее больше.

– Да, это скоростная машина.

Она откинулась на спинку сиденья и посмотрела на потолок. Лунный свет, проникавший сквозь открытое окно, осветил ее профиль. От ее красоты дух захватывало.

– Роджер рассказывал мне о вас, – сказала она. – Он говорил, что вы будете его новым партнером.

– Это еще не точно.

Я сидел выпрямившись, крепко сжав руки на коленях. Я все еще не мог прийти в себя от того, что она здесь и говорит со мной, как будто знала меня всю жизнь.

– Он сказал, что это точно. Вам бы хотелось жить в Нью-Йорке?

– Очень.

– Я бы тоже хотела там жить. – Она подняла руки и сцепила их за головой.

Я видел, как ее грудь поднялась под тонкой шерстью свитера.

– Наш Палм-Сити отчаянно скучный городишко, вам не кажется?

– Думаю, он должен казаться таковым в вашем возрасте.

Она повернула голову и посмотрела на меня.

– Вы говорите так, как будто вы старый, но вы же не такой. Вам ведь нет еще тридцати, правда?

– Мне тридцать один.

– Вы, должно быть, очень умный. Роджер говорит, что вы вкладываете в дело двадцать тысяч долларов. Когда вы успели заработать такие деньги, если вам всего тридцать один год?

– Большую часть этих денег оставил мне отец. Остальные я скопил.

– И вы хотите все эти деньги вложить в дело Роджера?

Меня поражали ее спокойные прямые вопросы.

– Вы кажетесь очень заинтересованной, – сказал я.

– Я действительно интересуюсь. – Она повернула голову и улыбнулась. – Меня всегда интересовало, как мужчины делают деньги. Единственно верный способ для девушки стать богатой – это выйти замуж. Мужчины могут ходить на работу и делать деньги. Мне кажется, это более достойный способ. Конечно, вам повезло, что отец кое-что оставил, не так ли?

– Думаю, да.

Потянувшись, она села прямо и положила руку на приборный щит.

– Мне нравится эта машина. Научите меня водить?

– Да тут нечему учить. – Голос у меня дрожал. – Эта машина с автоматическим управлением. Вы только нажимаете на стартер, а она едет сама.

Она посмотрела на меня.

– Хотите верьте, хотите нет, но я никогда в жизни не водила машину. Роджер не разрешает мне трогать ни одну из его машин, а у него их четыре.

– Почему?

– Он страшный собственник. Если я хочу куда-нибудь поехать, мне приходится брать велосипед. Фантастика, да? Мотивирует он это тем, что я не умею водить. Если бы я научилась водить, он вынужден был бы давать машину. Вы научите меня?

Я ответил без колебаний:

– Конечно, если вы этого хотите.

Она обхватила колени руками и подтянула их к подбородку. Теперь я разглядел, что на ней были светлые брюки.

– Я хочу этого больше всего на свете. Можете научить меня сейчас или вы чем-нибудь заняты?

– Вы имеете в виду прямо сейчас?

– Да, если вы располагаете временем.

– Что ж, хорошо. Нам лучше поменяться местами. – Я хотел выйти из машины, но она положила руку мне на рукав. Прикосновение ее пальцев теплой волной отозвалось у меня в крови.

– Не здесь. Нас могут увидеть и скажут Роджеру. Давайте поедем куда-нибудь, где нас никто не увидит.

– Кто может нас здесь увидеть?

– Миссис Хеппл или Уаткинс. Вы видели миссис Хеппл?

– Да.

– Она мне не нравится. Она ябеда. Вам не кажется, что она ябеда?

– Не знаю. Я увидел ее впервые вчера вечером. Я с ней даже не говорил.

– Она мне не доверяет. Ей нравится доставлять мне неприятности. Роджер ее слушается.

Внезапно я понял всю опасность сложившейся ситуации.

– Но если мистер Айткен не хочет, чтобы вы научились водить?…

Она положила свою руку на мою, и это заставило меня замолчать.

– Только не говорите мне, что вы тоже из тех, кто его боится. Если и вы боитесь, я найду кого-нибудь еще, кто научит меня водить машину.

– Дело не в том, что я его боюсь. Но мне не очень хочется поступать вразрез с его желаниями.

Она чуть склонила голову набок и вопросительно смотрела на меня.

– А мои желания для вас ничего не значат?

Мы посмотрели друг на друга, потом я включил мотор.

– Если вы хотите научиться водить машину, я научу вас. – Сердце у меня готово было выскочить из груди.

Я перевел рычаг управления на отметку «ход» и нажал газ. Автомобиль рванулся вперед как пуля, выпущенная из ружья. У ворот я притормозил, а когда завизжали шины, вывел машину на шоссе и снова увеличил скорость. Минут пять я ехал быстро – стрелка спидометра колебалась около девяноста, потом сбавил скорость, свернул на боковую дорогу и остановился.

– О! – воскликнула она. Казалось, она слегка задыхается. – Вы умеете водить машину! Я никогда так быстро не ездила.

Я вышел из машины и обошел ее.

– Двигайтесь, – сказал я, открывая боковую дверь. – Сидя здесь, машину водить невозможно.

Она передвинулась на сиденье, а я забрался внутрь и сел на ее место. Сиденье еще сохраняло тепло ее тела, и ощущение этого тепла заставило мою кровь быстрее бежать по жилам.