Текст книги "Жена или смерть (сборник)"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Эллери Куин (Квин),Роберт Мартин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Кто– то точным ударом в висок проломил ей череп. Удар был, очевидно, очень сильным, и смерть наступила сразу.

Закрыв глаза, я попытался побороть подступившую тошноту. Прошло несколько секунд, прежде чем я смог снова на нее посмотреть.

Я сунул руку в карман ее пальто, но пяти тысяч уже, конечно, не было, так же как и ее чемодана.

Я выпрямился. Достав платок, вытер лицо и ладони и пошел прочь. В голову мне пришла паническая мысль о том, что если кто-то увидит меня рядом с ней, то обязательно подумает, что это я ее убил.

С единственной мыслью поскорее выбраться из этого дома и уехать от него как можно дальше, прежде чем ее найдут, я начал спускаться по лестнице.

На середине второго пролета я вдруг увидел, что снизу навстречу мне поднимается какая-то девушка.

В первую секунду я, приостановившись, чуть было не бросился обратно наверх. Но мне удалось сдержаться, и я продолжал спускаться. На лестнице была полутьма, но я достаточно хорошо разглядел девушку, чтобы узнать при встрече. Думаю, и она бы вспомнила меня, если бы еще раз увидела.

Проходя мимо, она бросила на меня совершенно индифферентный взгляд и продолжала подниматься наверх.

Я продолжал спускаться.

Я подумал, что если она поднимается на третий этаж, то как раз наткнется на тело Долорес и своими воплями привлечет полицию раньше, чем я сумею выбраться из этого района. Оставшиеся ступеньки я преодолевал бегом.

Достигнув входной двери, я остановился и прислушался. Где-то наверху хлопнула дверь, но воплей не было. Наверное, ее квартира на втором этаже, сказал я себе и, осторожно открыв дверь подъезда, осмотрел улицу.

Затем быстро направился к тому месту, где оставил «бьюик».

Включив зажигание, я несколько секунд сидел неподвижно с закрытыми глазами, чтобы справиться с новым приступом тошноты. Вид мертвой Долорес сильно потряс меня.

Потом я услышал шум приближающегося автомобиля. Мимо меня проехало такси и остановилось у Мадокс Орлез. Из него вышел человек с чемоданом. Он расплатился с шофером, вбежал по ступенькам и вошел в вестибюль.

Я колебался, наблюдая за уезжающим такси. Уж не тот ли это Эд, который звонил по телефону?

Я резко тронулся с места и поехал вниз по улице, но на первом же повороте свернул в боковую улочку и поставил машину у тротуара в ряд уже стоявших там автомобилей. Если этот человек действительно Эд, сказал я себе, будет очень глупо с моей стороны не посмотреть на него поближе.

Я направился обратно в Мадокс Орлез.

Когда до входа оставалось ярдов пять, я остановился и, отступив в тень, стал ждать.

Прошло пять или шесть минут, и я увидел, что из здания торопливо вышел человек с чемоданом.

Я вышел из тени и пошел ему навстречу, как человек, возвращающийся с затянувшейся вечеринки и торопящийся попасть домой.

Человек с чемоданом чуть помедлил, увидев меня, затем повернулся и быстро пошел прочь.

Я следовал за ним, немного ускорив шаг, чтобы не терять его из виду, но в то же время не вызвать у негр мысли о преследовании.

В конце квартала он приостановился, кинув взгляд в мою сторону, и повернул налево.

Как только он скрылся из виду, я побежал за ним на цыпочках, и мне удалось заметить, как он перешел основную улицу и свернул в темный переулок.

Снова подождав, пока он скроется, я перебежал улицу и встал на углу, оглядываясь. Я засек его, когда он направлялся к стоянке такси, где в ряд стояли три машины. Он сел в первую.

Я бросился к той же стоянке, распахнул, дверцу второго такси и забрался внутрь.

– Следуйте за этим такси, – сказал я шоферу. – Получите пять долларов, если не упустите. Однако близко не подъезжайте. Не хочу, чтобы пассажир догадался, что за ним следят.

Шофер тронул с места прежде, чем я закрыл дверь.

– Мало надежды, что он не заметит нас, босс, – сказал он. – Нам не за кем спрятаться – движение маленькое. Я слышал, как он велел моему приятелю отвезти его в отель «Вашингтон».

– Он может передумать, – сказал я. – А я не хочу его упустить.

– Альф скажет мне, куда он поедет, – возразил шофер. – Лучше всего нам поехать прямо в отель, а то он непременно нас заметит.

Наверное, он был прав.

– О’кей. Тогда едем в «Вашингтон».

– Вот правильно, – одобрительно сказал шофер, сворачивая в переулок и увеличивая скорость. – А вы частный детектив?

– Да, – сказал я, зная, что, скажи я нет, мне пришлось бы объяснять, почему преследую это такси. – Если я упущу этого пария, то потеряю работу.

– Не упустишь, приятель, – сказал шофер, заворачивая за угол на такой скорости, что шины завизжали по асфальту. – Держись крепче, я тебя довезу.

До отеля мы доехали меньше чем за пять минут. Шофер остановил машину в пятидесяти ярдах от входа и с улыбкой посмотрел на меня.

– Он еще не приехал, но приедет. Мне подождать?

– Да.

Я достал сигареты и предложил ему. Мы оба закурили.

Мы ждали пять-шесть минут в молчании. Потом, когда я уже начал думать, что упустил его, я увидел, как к входу подъехало такси. Человек с чемоданом вышел из него, расплатился с водителем и быстро вошел в отель.

– Ну вот, – произнес шофер, – что я говорил.

Я дал ему пять долларов.

– Спасибо, – сказал я. – Пойду поговорю с этим шутником.

– Может, помочь?

– Нет, я справлюсь.

Поднявшись по ступенькам, я задержался у двойных стеклянных дверей вестибюля.

Человек с чемоданом разговаривал с ночным клерком, пожилым мужчиной, слушавшим его с безразличным выражением лица.

На человека с чемоданом как раз падал свет, и я хорошо разглядел его. Вряд ли это был тот тип мужчины, с которым, по моему мнению, Долорес решила бы отправиться в путешествие: толстый коротышка лет шестидесяти. Лицо его покрывала сеть тонких красных прожилок, что выдавало в нем пьяницу. Одежда была изрядно потрепана. Разговаривая с клерком, он все время вытирал лицо платком, и даже с того расстояния, на котором я находился, я мог разглядеть, что он нервничает и выглядит удрученным.

В конце концов он заплатил клерку, и тот подтолкнул к нему регистрационный журнал, где толстяк расписался. Затем, взяв ключи, брошенные клерком на конторку, и свой чемодан, он пересек вестибюль и исчез на лестнице.

Я стоял, раздумывая. Потом толкнул двойные двери и вошел в вестибюль.

Я облокотился на барьер, за которым сидел клерк, и изучающе поглядел на него. С этим человеком можно было говорить только однозначно. Одежда говорила о его бедности.

– Я хочу получить кое-какие сведения о человеке, который только что поднялся наверх, – сказал я резко.

Достав бумажник, я вынул десятидолларовую купюру и предоставил ему как следует ее разглядеть. Потом засунул ее между средним и указательным пальцами левой руки так, что она торчала, как флаг, и положил руку на конторку в трех футах от него.

Глаза клерка последовали, за купюрой. Он глубоко задышал.

– Мы не имеем права давать сведения о наших клиентах, – сказал он о ноткой колебания в голосе. – Кто вы такой, мистер?

– Человек, покупающий информацию за десять долларов, – ответил я.

Он приподнял плечи и закрыл глаза, размышляя. Потом, открыв глаза, еще раз посмотрел на деньги.

– Вы не полицейский, – сказал он, как бы говоря сам с собой. – И не частный детектив.

– Неважно, кто я, – сказал я. – Как его зовут?

Рука, которую он, по всей видимости, не мыл уже несколько дней, потянулась к деньгам. Когда до бумажки оставалось несколько дюймов, я отодвинул ее.

– Как его зовут? – повторил я.

Он вздохнул.

– Не знаю. Но уверен, что не так, как он написал в книге. – И он подтолкнул ко мне регистрационный журнал.

Я прочел: «Джон Тернер, Сан-Франциско».

– Он не сказал, как долго собирается здесь оставаться?

Клерк снова поднял плечи.

– Если бы я мог подержать деньги, мистер, это очень помогло бы моей памяти. Когда вы доживете до моих лет, вы будете удивлены тем, какой плохой станет ваша память.

Я бросил деньги на конторку.

– Пусть они лежат там, – сказал я. – Можете смотреть на них.

Он нагнулся над бумажкой, потом подул легонько на нее, потом поднял глаза и спросил:

– Так что вы хотели узнать, а?

Я повторил вопрос.

– Он сказал, что опоздал на последний вечерний поезд и поедет первым утренним. Просил разбудить его в семь часов.

– Куда он поедет?

– Не знаю. Не во Фриско. Туда нет поезда завтра в половине восьмого. Может быть, в Сан-Диего.

Я подумал немного, потом спросил:

– В каком он номере?

Клерк положил палец на купюру и очень медленно, очень осторожно стал подтягивать ее к себе.

– Комната 28, – сказав он, – но оставьте сумбурные идеи. Никто здесь не поднимается наверх, если не снял комнату.

– Комната 27 или 29 свободны?

Он оглянулся через плечо на ключи на щите и, не убирая пальца с купюры, левой рукой снял с крючка ключ от комнаты 29.

Он положил его передо мной, а затем молниеносным движением схватил с конторки десять долларов.

– Два доллара за ночь, – сказал он. – Комната неплохая, во всяком случае, лучше, чем его.

Я отсчитал два доллара и взял ключ.

– На случай, если я просплю, – сказал я, – позвоните мне в номер в половине седьмого.

– О’кей, – заверил он. – По лестнице на первый этаж, на площадке повернете налево.

Коридор был тускло освещен. В него выходили обшарпанные двери, а ковер, по которому я шел, истерся до толщины бумажного листка. Пахло капустой и немытыми телами. Было совершенно очевидно, что «Вашингтон» был отнюдь не самым первоклассным отелем Палм-Сити.

Дойдя до комнаты двадцать семь, я стал ступать осторожней и остановился у двери номера 28, прислушиваясь. Оттуда не доносилось ни звука. Я подошел к своему номеру, отпер дверь и вошел. Нащупав на стене выключатель, зажег свет, закрыл дверь и огляделся.

Это была маленькая комната, очень убого обставленная, хотя и относительно чистая. Над кроватью висел рисунок женщины с крыльями, которая стучала сжатыми кулачками в обитую железом дверь. Она, вероятно, изображала любовь, запертую в темнице, и если любовь действительно походила на нее, то хорошо, что дверь выглядела такой надежной.

Я сел на кровать. На моих часах было без десяти три, и я внезапно почувствовал, что смертельно устал.

Меня подмывало улечься прямо в одежде и поспать хоть чуть-чуть, но в это время я услышал, как за стеной сняли телефонную трубку.

Я прислушался.

Человек, записавшийся внизу как Тернер, сказал;

– Пришлите мне наверх бутылку шотландского виски и немного льда.

Минут через десять, показавшихся мне часами, я услышал неторопливые шаги по коридору. Я подошел к двери своего номера и подождал. Из бумажника я достал пять долларов. Это была ночь трат.

Когда официант очень медленно добрался наконец до номера 25, я вышел в коридор и преградил ему путь.

Я вынул пять долларов так, чтобы он видел их, протянул их ему, а сам в это время забрал у него поднос.

Он схватил деньги, как голодный тигр хватает кусок мяса, потом невидящим взглядом посмотрел на меня, медленно повернулся и пошел обратно.

Я поставил поднос на пол у номера 28 и постучал в дверь.

– Кто там? – раздалось из-за двери.

– Официант, – сказал я и прислонился к двери всем телом. Я слышал, как он пересек комнату, повернул ключ в замке и открыл.

Я перенес на дверь весь свой вес. Она резко распахнулась, и Тернер, или Эд, или кем он там был, отскочил назад, а я оказался в комнате.

Для человека, приближающегося к шестидесяти, у него была отличная реакция. Он быстро оправился от удивления, повернулся и бросился к постели, на которой лежал кольт 45-го калибра.

Я толкнул его, и он упал на кровать. Его рука накрыла пистолет. Я схватил его за руку. Некоторое время мы соревновались, кто сильнее, но на моей стороне была молодость.

Я вытащил у него из-под ладони пистолет и встал на ноги, прежде чем он успел сесть на кровати. Когда он сел, то оказался под дулом пистолета.

– Расслабьтесь, – сказал я, стараясь дышать ровно. – Я хочу поговорить с вами.

– Кто вы такой, черт вас дери? – спросил он низким срывающимся голосом.

– Это не имеет значения, – ответил я. – Там, за дверью, есть кое-что выпить. Если бы вы втащили все это сюда, мы могли бы побеседовать.

Он принес поднос и, пока он разливал виски, я закрыл дверь и запер ее на ключ.

Он проглотил виски залпом и налил еще.

– Мне со льдом, – мягко сказал я.

Он тяжело уставился на меня.

– Кто вы такой? Что вам надо? – проворчал он, отводя глаза. Вид у него был растерянный.

– Я буду спрашивать, а вы отвечать, – сказал я, стараясь говорить как можно тверже. – Почему вы не позвонили в полицию, когда обнаружили труп?

Краска сбежала с его лица, и только красные прожилки выделялись еще резче.

– Вы знаете, что с ней произошло? – воскликнул он.

– Знаю. Я видел, как вы входили и выходили. Почему вы не позвонили в полицию?

– Какой от этого толк, – сказал он, отводя глаза.

– Как вас зовут?

– Тернер. Джон Тернер.

– О’кей, если вам так удобнее, – согласился я и поднял пистолет. Он был тяжелый и держать его было неудобно. Я читал о таких пистолетах в детективных рассказах, но держал его в первый раз.

– Встаньте и отойдите к стене. Я позвоню в полицию.

Немного виски выплеснулось у него из стакана и облило колени.

– Подождите, – сказал он хрипло. – Я ничего обо всем этом не знаю. Я ее просто нашел. Кто-то ударил ее по голове.

– Как вас зовут?

– Эд Натли. Я ее поверенный.

Это было похоже на правду. Я вспомнил, что Долорес упоминала поверенного.

– Почему вы не вызвали полицию?

Он выпил еще немного.

– Я собирался позвонить в полицию, – пробормотал он. – Как только оправился бы от шока, собирался им позвонить.

– Так позвоните сейчас, – сказал я, надеясь, что виски не сделало его столь безрассудным, чтобы последовать этому совету.

Эд Натли поставил стакан, и я подумал, что сейчас он действительно позвонит в полицию. Но он вынул помятую пачку сигарет и закурил.

– Я вас знаю, – произнес он. – Вы тот самый человек, от которого она ждала деньги на билет.

Я положил пистолет, подошел к подносу и налил себе виски. Я почувствовал, что мне необходимо выпить.

– Ну, допустим, – сказал я.

Он уставился на меня.

– Вы дали ей денег?

– Вы отклоняетесь от темы, – прервал я. – Я хочу знать, почему вы не позвонили в полицию, найдя ее мертвой? Либо вы будете отвечать мне, либо властям. Выбирайте.

Он колебался. Потом пожал плечами.

– Я не хотел быть замешанным во все это, – сказал он и, вынув платок, вытер вспотевшее лицо. – Они могли подумать, что это я ее пристукнул. – Он аккуратно сложил и убрал платок. – А ведь я ее предупреждал… – Он резко оборвал фразу. – Просто не хотел быть замешанным в это дело.

– О чем вы ее предупреждали? – спросил я.

Он снова поколебался, потом взял свой стакан и допил все, что в нем оставалось. Налив себе еще виски, сказал:

– Не знаю, почему я говорю с вами? Может, я пьян, но если вас это так интересует, то я говорил ей, что она сумасшедшая, если собирается выйти замуж за этого полицейского.

– Почему вы ей так говорили?

Он отпил из стакана.

– Потому что в этом не было ничего хорошего. Но она не желала слушать. Я предупреждал, что ее вовлекают в какую-то грязную историю. Но она никогда меня не слушала. Она надо мной смеялась. Полицейский не мог жить так, как жил он, если только не был по уши в грязи. Она об этом не думала. Надеялась, что, выйдя за него замуж, сможет завести свое кабаре. Вот и все, о чем она думала.

– Какие дела вел О’Брайен? – спросил я, придвигаясь к нему.

Он взглянул на меня.

– Не знаю.

– Почему Долорес хотела уехать из города?

Он надул щеки.

– Здесь ей больше нечего было делать. Она хотела попытать счастья в Мексике.

– Она непременно хотела уехать. Здесь должно быть что-то еще. Что?

Он подлил себе виски.

– Вы дали ей денег?

– Дал. Но тот, кто убил ее, забрал их.

Он потер лицо руками.

– Я, кажется, начинаю пьянеть. Дайте подумать. – Он снова потер лицо руками. – Если вы знаете, что с ней случилось, значит, вы видели ее раньше, чем я. Следовательно, вы знали, что она мертва, раньше, чем я. Она подловила вас с пятью тысячами, а вы мне сказали, что дали их ей. – Он кашлянул, прикрыв рот рукой. – Я, может быть, наполовину пьян, но еще соображаю. Ведь это вы могли ее убить. – Он смотрел на меня во все глаза. – Да… может быть…

Я старался сохранить спокойствие, хотя сердце у меня начало колотиться.

– Я не убивал ее, – начал я, глядя ему прямо в глаза. – И не думаю, что это вы ее убили. Но если вы настаиваете, можем обратиться к властям – они нас рассудят.

Он слабо улыбнулся.

– О’кей, приятель, я тебе верю, – сказал он. – Не, хочу неприятностей. Она умерла. Что бы я теперь ни делал, она не оживет. Между нами, мне все равно, кто ее убил. А с полицией связываться я не хочу. Я когда-то имел с ними дело. Лучше в это не путаться. Что, если вы уйдете отсюда и дадите мне поспать? Мне надо успеть на ранний поезд, а я отвратительно себя чувствую.

Я решил сразить его внезапностью.

– Вы знаете Росса? – спросил я.

Его реакция разочаровала меня. Он просто уставился на меня.

– Я никого не знаю, – сказал он. – Послушайтесь моего совета: если хотите остаться в живых, лучше вам никого не знать в этом паршивом городишке. Ну, а теперь дайте мне поспать.

– Не думаете ли вы, что это он ее убил?

Его губы сложились в усмешку.

– Росс? Вы смеетесь? У него не хватит смелости убить муху.

Тогда я попробовал зайти с другого бока.

– А может быть, это Арт Галгано?

Это дало эффект. Он побледнел, руки сжались в кулаки.

– Я не знаю, кто ее убил. Выматывайтесь!

Я почувствовал, что сейчас ничего больше от него не добьюсь. Да и мне надо было спешить.

Я поднялся.

– Я зайду к вам до вашего отъезда, – сказал я. – Так что не думайте, что вы от меня отделаетесь.

Я вышел в полутемный коридор и закрыл за собой дверь. Хоть мне и не хотелось провести остаток ночи в этом поганом отеле, но я бы не выдержал сейчас обратного пути домой.

Сняв пиджак и ботинки, я растянулся на кровати и постарался сосредоточиться на событиях сегодняшнего дня. Но я слишком устал и через минуту уже спал тяжелым сном.

Разбудил меня звук выстрела.

Я сел на постели и, глядя перед собой, пытался понять, где стреляли. Потом я услышал мягкие шаги, удалявшиеся по коридору.

Не включая свет, я подошел к двери, осторожно отпер ее и выглянул в коридор.

Дверь в комнату Натли была приоткрыта. Там горел свет.

Я подошел к его двери и заглянул в комнату. Натли в пижаме сидел на полу в углу. Он был босой. Прямо под карманом пижамной куртки виднелось пятно крови. Пока я стоял, глядя на него, пятно начало увеличиваться.

Я ничего не мог для него сделать. Никто уже ничего не мог для него сделать.

Где– то внизу закричала женщина.

Мне самому хотелось кричать.

Глава 11

Казалось, я попал в мир ночных кошмаров, где проводил время, убегая от мертвецов. Стоя в дверях и глядя на Натли, я понял, что должен выбираться из этого отеля, пока не прибыла полиция.

Где– то в конце коридора продолжала кричать женщина, и к ее крику присоединился крик другой женщины, доносившийся с другого этажа:

– Полиция! Полиция! Убийство! Полиция!

Когда я стремглав спустился в вестибюль, меня ожидал еще один удар.

На конторке лицом вниз лежал в луже крови клерк. Кто-то сильно ударил его в правый висок, убив так же, как была убита Долорес Лейн.

К этому времени я уже привык видеть насильственную смерть и, остановившись, чтобы посмотреть на труп клерка, ничего не чувствовал, кроме усталости.

Пока я стоял там, раздался звук полицейской сирены. У меня заколотилось сердце. Я направился к выходу, но остановился, осознав, что, выйдя через эти двери, тут же окажусь в руках полиции.

За конторкой была другая дверь с надписью: «Служебная».

Я обежал конторку, открыл дверь и вошел в освещенный коридор. Передо мной была лестница, ведущая в подвал. Не колеблясь, я быстро спустился по ней и оказался в другом коридоре, примыкавшем к кухонным помещениям. Быстро пройдя вперед, я очутился у двери, на которой было написано: «Пожарный выход».

С трудом открыв эту дверь – на ней была масса задвижек – я выглянул в темный тупик.

Плотно закрыв за собой дверь, я пошел к главной улице. На углу остановился и внимательно огляделся.

У входа в отель стояла полицейская машина, но ни одного полицейского поблизости не было.

Прячась в тени, я побежал на подгибающихся ногах прочь.

Пробежав две улицы, я заметил идущее навстречу такси и заставил себя перейти на шаг.

По моему сигналу такси остановилось. Я сказал шоферу, чтобы он быстро отвез меня на авеню Мадокс.

Через десять минут мы были там, и, когда проезжали мимо Мадокс Орлез, я увидел в окно, что у входа стоят три полицейские машины. Рядом поджидали пятеро патрульных и человек в штатском. Я подумал, что это, наверное, лейтенант Вест, но, так как он стоял в тени, я не смог его как следует разглядеть. На углу следующего квартала я попросил шофера, остановиться и расплатился.

Когда такси уехало, я пошел к тому месту, где оставил «бьюик». Отъезжая, я услышал, как часы пробили половину четвертого.

Теперь я был замешан не только в дорожном происшествии с полицейским, но еще и в трех убийствах. Такую ситуацию можно пережить только в ночном кошмаре, но я настолько устал, что не почувствовал всего ужаса своего положения.

Я подъехал к дому, когда часы на щитке «бьюика» показывали без пяти четыре.

Машину я оставил на улице. Свет зажигать не хотелось. Пройдя через холл, я вошел в спальню.

Вдруг меня охватило странное ощущение. В воздухе ощущался еле заметный запах духов, совершенно непривычный для моей спальни.

Я включил свет. Мне показалось, что у меня остановилось сердце.

В постели, с лицом, наполовину закрытым каштановыми волосами, лежала Люсиль.

Прислонившись к стене, я смотрел на нее. Она не двигалась. Увидеть ее в моей постели было достаточно сильным потрясением. Но во мне еще рос страх, что она мертва. Этой ночью погибли трое, и она могла быть четвертой.

Усилием воли я оторвался от стены, подошел к кровати и трясущейся рукой осторожно коснулся ее руки.

Она шевельнулась, вздохнув, и зарылась лицом в подушку.

Я отступил и глубоко, с облегчением вздохнул. Потом увидел, что на полу разбросана ее одежда: лимонного цвета брюки, белая кофточка, белые трусики и на стуле – бюстгальтер.

Меня не беспокоило, каким образом она оказалась в моей постели и к чему это может привести, если ее здесь обнаружат. Она была живой, а больше меня ничего не интересовало.

Все, чего я хотел, это спать.

Я прошел в соседнюю спальню, разделся и, как только голова коснулась подушки, погрузился в тяжелый глубокий сон.

Все мои проблемы и страхи сидели на краешке постели, готовые вновь встретить меня по пробуждении.

Когда я открыл глаза, стрелки часов на столике у кровати показывали пять минут двенадцатого.

Некоторое время я лежал неподвижно, глядя в потолок и пытаясь сообразить, приснились мне все эти события или они имели место в действительности.

Когда я совсем проснулся, то понял, что это вовсе не ночной кошмар. Я встал, надел запасной халат и прошел в ванную.

Побрившись, я почувствовал, что стал способен размышлять над происходящим. Выходя из ванной, я услышал движение в своей спальне, потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Люсиль.

Мы смотрели друг на друга.

– Привет, – сказал я. – Ты не могла воспользоваться свободной постелью? Или ты что-то задумала?

Она покраснела.

– Извини. Я ждала-ждала, а ты все не приходил. – Она говорила на одном дыхании. – Я так устала, что прилегла на твою постель и, должно быть, уснула.

– А, потом, во сне, разбросала всю свою одежду по комнате и залезла под одеяло, – сказал я, улыбнувшись. – Ну, надеюсь, ты спала так же хорошо, как я. Я приехал немножко поздновато и решил, что не стоит тебя будить. Есть какая-то конкретная причина того, что ты здесь, или ты просто решила, что смена постелей немного нарушит однообразие твоей жизни в Гейблз?

Она пристально посмотрела на меня.

– Ты сказал, что нашел решение. Но не сказал какое.

Я хотела знать. Я приехала сюда и ждала в надежде, что ты вот-вот приедешь.

– Понятно. А как ты вошла в дом?

Она отвела глаза.

– Я… Я нашла открытое окно.

– Неосторожно с моей стороны. – Я провел пальцем по волосам и поморщился, коснувшись раны от удара на затылке. – Слушай, я сегодня немного не в себе. Будь хорошей девочкой, садись на свой велосипед и поезжай домой, а? Я хочу немножко тишины и покоя сегодня утром.

– Чес, пожалуйста… Мне нужно поговорить с тобой. Этот человек, который звонил… он приезжал ко мне. Он собирается нас шантажировать.

– Да, я знаю. Ну ладно, давай поговорим, но не раньше, чем я выпью хоть немного кофе. Окажи мне любезность, пойди в ванну и вернись очаровательной. Сейчас ты выглядишь так, словно спала в курятнике. Я приготовлю кофе, и мы поговорим.

Оставив ее удивленно смотрящей на меня, я пошел на кухню и поставил чайник.

К тому времени, когда кофе и тосты были готовы, она появилась на кухне умытая, свежая, тщательно причесанная. Она умудрилась отлично выглядеть даже в моем халате, который был ей страшно велик.

– Садись и пей кофе, – сказал я. – Говорить пока не будем. У нас масса времени.

– Но, Чес…

– Я же сказал, что говорить пока не будем. Я хочу спокойно выпить кофе.

Она села напротив и принялась за кофе.

Я представил себе такую ситуацию. Если бы у меня не было неприятностей, если бы Айткен умер и если бы она вышла за меня замуж, то следующие лет двадцать мы бы вот так и жили. Каждое утро пили бы кофе, сидя друг против друга. Я обнаружил, что картина эта менее привлекательна, чем когда-то мне казалось.

В молчании мы допили кофе. Жестом я достал сигаретницу, подтолкнул ее к Люсиль, поднялся, подошел к кушетке и лег. Зажег сигарету и уставился в потолок.

– О’кей, – сказал я, не глядя на нее. – Давай начнем. Тебя шантажируют?

– Да. Он приезжал вчера вечером. Я купалась. Он появился, когда я выходила из бассейна.

– Если на тебе было то бикини, в котором я тебя видел, удивляюсь, как у него хватило жестокости шантажировать тебя. – Я повернул голову и посмотрел на нее. – Как он тебе понравился? Мне показалось, что от мужчины его типа большинство девушек должны сходить с ума.

– Он показался мне отвратительным, – сказала она холодным ровным тоном.

– Правда? Наверное, это уже из-за того, что он просил денег. Я уверен, что если бы он приглашал тебя пообедать с ним, ты нашла бы его очаровательным.

– Чес! Пожалуйста, не говори так! Он требует тридцать тысяч! Говорит, что мы вдвоем сможем собрать такую сумму.

– Я знаю. Мне он говорил то же самое. Он дал мне срок до конца недели, чтобы найти эти деньги. Как ты думаешь, ты сможешь набрать тридцать тысяч?

– Нет, конечно!

– Сколько ты можешь найти?

– Не знаю. У меня есть бриллиантовое кольцо. Это все, что действительно принадлежит мне. Роджер подарил его мне перед свадьбой. Наверное, оно чего-то стоит. – Она сняла кольцо с безымянного пальца правой руки. – Может быть, ты сможешь его продать?

Я протянул руку.

– Дай-ка я посмотрю.

Она протянула мне кольцо. Оно было неплохое, но ничего такого, ради чего ювелиры отрывали бы его с руками.

– Ну что же. Сотен пять тебе за него дадут, особенно если ты скажешь, что твоя мать голодает, а ты погибаешь от нужды, и если тебе поверят, конечно. – Я положил кольцо ей в ладонь. – Вообще мы прогрессируем. Нам осталось найти всего лишь двадцать девять тысяч пятьсот долларов.

– Чес! Почему ты со мной так говоришь? – спросила она сердито. – Что я такого сделала? Я ведь предупреждала тебя, что он будет нас шантажировать. Ты не верил мне, а теперь ополчился на меня. Это ведь не моя вина.

– У меня была очень трудная ночь, – сказал я терпеливо. – Твои проблемы, Люсиль, меня сейчас не волнуют. Мне и так есть над чем подумать.

– Но ведь это и твои проблемы тоже, – воскликнула она. – Как мы будем доставать деньги?

– Это, как однажды сказал Гамлет, вопрос. У тебя есть какие-нибудь предложения?

– Ну, ты… ты мог бы дать большую часть. Ты говорил, что у тебя есть двадцать тысяч.

Я внимательно посмотрел на нее.

– Я должен отдать их твоему мужу. Он вряд ли будет очень рад, если вместо этого я отдам их Оскару.

– Чес! Ты не относишься к этому серьезно! А он говорит, что расскажет Роджеру, что мы занимались любовью на пляже, что у него есть твоя фотография, где ты заменяешь номера у машин. Что нам делать? – Она начала стучать кулачками по моей коленке. Я оттолкнул ее руку.

– Во-первых, мы не дадим данной ситуации подчинить нас, во-вторых, мы не будем платить мистеру Оскару Россу, а в-третьих, ты сейчас оденешься и доедешь домой, чтобы никто не застал нас в столь компрометирующей обстановке.

– Ты не будешь ему платить? – спросила она, глядя на меня круглыми глазами. – Но ты должен! Он же пойдет в полицию! Он скажет Роджеру! Ты должен заплатить ему!

– Никаких «должен»! До конца недели у нас еще шесть дней. Я буду очень удивлен, если за эти дни не найду чего-то, что поубавит пыл Росса.

– Но если он узнает, что ты ведешь такую игру, ему это не понравится. Он может пойти в полицию…

– Не пойдет. Ну а теперь будь хорошей девочкой – одевайся и езжай домой. Мне нужно многое сделать, а ты мне мешаешь.

– Но ты ведь не говоришь серьезно? Ты же только разозлишь его. Он… он может повысить цену.

– Не повысит, – сказал я. – Он не дурак. Он знает, что больше тридцати тысяч не получит. Ну, пожалуйста, езжай домой.

Медленно она встала.

– Мне это не нравится, – сказала она, глядя на меня. – Мне кажется, лучше ему заплатить и избавиться от него, наконец.

– Конечно, тебе это больше нравится. Деньги ведь не твои. Если ты так хочешь, чтобы он получил деньги, почему бы тебе не попросить мужа одолжить тебе тридцать тысяч? Вдруг одолжит?

Сердито передернув плечами, она вышла из комнаты.

Я взял телефонную книгу и нашел Росса. Он жил на вилле Бел Вю на приморском бульваре: не самый лучший район, но не хуже того, где жил я.

Из любопытства я решил посмотреть, не значится ли в книге Арт Галгано. Я не был ни расстроен, ни удивлен, не найдя его там.

Минут через десять Люсиль вышла из моей спальни. Она уже оделась и была обворожительна.

Я подумал, что хорошо было бы, если бы она не была женой Айткена, не была бы такой лгуньей и если ей можно было бы больше доверять.

– Чес, – сказала она тоном маленькой девочки. – Мы должны быть осмотрительны. Я думала об этом…

– Побереги пыл, – сказал я, – знаю, о чем ты думала. Ты решила, что ради нашего спасения я должен отдать ему последний цент. Но ты не учла одного обстоятельства – раз заплатив шантажисту, ты уже от него не отделаешься. Кроме того, это мои деньги, Люсиль. И я расстанусь с ними только в том случае, если увижу, что другого выхода нет.

Она стала ходить по комнате. Потом остановилась и, не глядя на меня, сказала:

– Тогда я, видимо, должна буду сказать Роджеру. Я уверена, что он лучше заплатит этому человеку, чем позволит посадить меня в тюрьму.