Текст книги "Смерть шла вместе с ними"
Автор книги: Джеймс Хедли Чейз
Соавторы: Патрисия Макгерр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
– Какая ерунда! – сказал О’Бриен,– Вызови полицию,– сказал он, указывая на телефон.– Они будут в восторге увидеть вас, Холанд.
– Подождите,– сказал Кен Гилде.– Попробуйте поверить мне. Я слышал, как этот человек...
– Заткни свою пасть! – закричал О’Бриен, угрожая ему револьвером.– Если ты ее раскроешь, я тебя спущу.
Он повернулся к Гилде и произнес:
– Вызови Монтли, он займется им.
Она подошла к телефону, но в этот момент у входной двери раздался звонок. Гилда вопросительно посмотрела на О’Бриена.
– Ты кого-нибудь ждешь? – спросил он. В это время опять зазвонили.
– Нет.
– Возьми револьвер и посторожи этого типа. Я посмотрю, кто там.
Он отдал ей оружие и пошел открывать дверь. Лейтенант Адамс стоял у порога, опустив руки в карманы. Его лицо не выразило никакого удивления при виде О’Бриена, хотя он очень удивился.
– Что вы пришли сюда вынюхивать? – проворчал О’Бриен.
– Холанд здесь, не так ли? – тихо спросил Адамс.
– Откуда вы знаете?
– Мне передали об этом.
– Входите и заберите его,– сказал О’Бриен, пропуская его вперед.
Адамс прошел в салон, заметил в руках Гилды оружие и заговорщически подмигнул Кену.
– Вот человек, который убил Фей Карсон,– заявил О’Бриен.– Вы должны арестовать его и увезти.
Адамс покачал головой.
– Это не убийца,– сказал он.
– Но ведь я вам сказал, что это он! – запальчиво повторил О’Бриен.– У начальника полиции имеются все доказательства. Бесполезно спорить дальше. Арестуйте его и увезите.
– Начальник получил сведения от сержанта Донована, который, как известно, слабо соображает,– сказал Адамс, глядя на Гилду, которая положила револьвер на буфет.
– Если Холанд оправдается, меня это не касается. Я вам приказываю задержать этого человека.
– Но он не виновен. Мне тоже поручили произвести следствие, и я вел его независимо от других. Я получил другой результат. Этот человек не виновен.
– Вы мне скажете, что это Дорман убил ее, не так ли? – злобно спросил О’Бриен.
– Нет. Это не он.
О’Бриен сделал нетерпеливый жест.
– Кто же тогда?
– Это целая история. Факты...
– Я не могу его слушать,– сказала Гилда.– Сеан, пусть он уйдет и уведет этого человека. Я устала и хочу лечь спать.
– Но, между тем, это должно вас интересовать, мисс Дорман,– сказал Адамс, не давая О’Бриену вставить слово.– Фей Карсон была убита, потому что вы были замужем за Морисом Бардом. Это не может вас не интересовать.
– Что вы говорите!? Замужем за Морисом Бардом? – повторил О’Бриен с покрасневшим лицом.
Гилда повернулась к нему.
– Он лжет, Сеан, не слушай его. Пусть он уйдет.
– Вы не можете этого отрицать, мисс Дорман,– продолжал Адамс, садясь рядом с Кеном.– Я получил подтверждение из Лос-Анджелеса десять минут назад. Вы прожили с ним четыре месяца, потом бросили его. Это зарегистрировано в гражданском суде.
Гилда сделала усилие, чтобы взять себя в руки, пожала плечами и отвернулась.
– Хорошо,– хриплым голосом проговорила она,– это есть в регистрационных книгах. Но это не ваше дело.
– Напротив,– сказал Адамс, скрестив ноги.– Ваше замужество объясняет убийство Фей Карсон.
– Не верь ему, Сеан, он выдумывает.
– Думайте о ваших словах,– проговорил О’Бриен.
– Я смогу представить доказательства того, что я сказал, завтра утром,– заявил, не смущаясь, Адамс.
О’Бриен подошел к Гилде, взял ее за руку и впился взглядом в ее лицо.
– Ты замужем за Бардом?
Она заколебалась, потом, пожав плечами, произнесла:
– Да. Я огорчена, Сеан. Я должна была сказать тебе об этом. Я потребую развода. Я сделала глупость, выйдя за него, и я дорого заплатила за это. Мне очень стыдно говорить об этом.
О’Бриен улыбнулся краем губ.
– Не думай больше об этом, все мы совершаем ошибки,– он погладил ее по руке.– Все к лучшему, малышка.
Потом он повернулся к Адамсу.
– Вы сунули свой нос во многие дела, которые вас не касаются. Вы уведете этого Коко и обвините его в убийстве Фей Карсон. Вы все устроите так, чтобы основательно заполнить его досье. И если я обнаружу, что вы противоречите мне, я заставлю вышвырнуть вас из кадров полиции.
Встретив взбешенный взгляд О’Бриена, Адамс потер себе кончик носа.
– Не может быть и речи о том,– сказал он.– Он ее не убивал.
– Тогда, кто же убийца?
– Она,– ответил Адамс, указывая на Гилду.
– Боже мой! – воскликнул О’Бриен.– Вы заплатите мне за это! Я вас...
Но он замер, увидев лицо Гилды. Она была такая бледная.
Ее внимание привлекло что-то. Она прижала руку к горлу. О’Бриен посмотрел в том направлении. На пороге комнаты с глазами, устремленными на нее, сидела рыжая болонка.
Не колеблясь, пес прошел через комнату и остановился перед дверью на кухню. Он стал царапать дверь, визжал и снова царапал.
Гилда закричала пронзительным голосом:
– Уходите! Уходите!
– Гилда! – воскликнул О’Бриен, ошеломленный такой сильной реакцией.– Что с тобой?
Адамс поднялся с кресла, двумя прыжками пересек комнату и открыл дверь на кухню. Пес как стрела влетел туда. Адамс увидел, как он устремился к Свитингу, лежащему на полу в луже крови. Между лопатками у него торчал нож. Животное остановилось около него, обнюхало его лицо и стало жалобно визжать, а потом забилось под кухонный стол.
Адамс выразительно указал взглядом Кену на дверь, ведущую в вестибюль. Тот встал и прислонился к ней. Он видел, как Гилда сразу же упала на стул с посеревшим лицом.
– Подойдите и посмотрите,– сказал Адамс О’Бриену.
О’Бриен зашел в кухню, ударом ноги перевернул Свитинга и, разглядывая лицо мертвого, спросил:
– Кто это?
Адамс понял, что он был напуган.
– Рафаэл Свитинг, шантажист,– пояснил Адамс, не переставая наблюдать за маневрами пса, который вылез из-под стола и со странной настойчивостью стал обнюхивать холодильник.
Пес встал на задние лапы и с визгом стал царапать дверцу холодильника.
– Ведь не может же он быть там,– пробормотал Адамс, как бы говоря с собой.
– Что вы такое бормочете? – агрессивно спросил О’Бриен.
Адамс взял ручку холодильника и потянул на себя.
О’Бриен не мог сдержать вопль ужаса, который вырвался у него при виде скрюченного тела Мориса Варда на полу холодильника.
– Черт возьми! А это кто такой?
– Это ее муж, Морис Вард. А я-то думал, куда он подевался?
О’Бриен восстановил свое хладнокровие и вернулся в салон.
– Это не я, Сеан,– сказала ему Гилда.– Я их нашла там. Я тебе клянусь.
Он слегка погладил ее по плечу.
– Не огорчайся, дорогая, я с тобой.– Потом посмотрел на Адамса, прислонившегося к двери кухни, и добавил:
– Займитесь этим тоже.
– Я обвиняю мисс Дорман в тройном убийстве: она убила Фей Карсон, Мориса Варда и Рафаэла Свитинга,– произнес Адамс.– Мы детально разберемся в этом в бригаде.
– Мы разберемся в этом здесь и немедленно,– коротко заявил О’Бриен.– Мисс Дорман настаивает на своей невиновности. А у вас нет доказательств.
– У меня достаточно доказательств, чтобы обвинить ее в убийстве Карсон.
– Какие у вас доказательства?
– В этом деле у нее не было кажущейся причины для убийства. Сперва я думал, что виновным был Дорман. У него не очень крепкая голова, и он угрожал смертью жертве. Но я понял, что это не мог быть он, так как он находился недалеко от «Голубой Розы» в момент выхода оттуда Фей Карсон и Холанда. И так как он не знал ее адреса, то не мог опередить ее и оказаться раньше в ее квартире. Я узнал также, что Морис Вард угрожал Фей Карсон. Я был у него и обнаружил в его комнате полный хаос. Мебель была перевернута и обшарена. И я понял, что искали какой-то документ, может быть, свадебное свидетельство. Я затребовал из Лос-Анджелеса все сведения о Морисе Варде, и тогда я узнал, что он женился на мисс Дорман тринадцать месяцев тому назад.
Адамс ходил взад и вперед по комнате, держа руки в карманах. О’Бриен смотрел на него с жестким выражением лица.
– Мне сказали, что мисс Дорман собирается выйти замуж за вас. Для нее вы прекрасная партия. Я подумал, не попыталась ли Фей Карсон, извещенная Морисом Бардом о его женитьбе, отомстить мисс Дорман, с которой у нее были старые счеты. Я стал проверять алиби мисс Дорман в ночь преступления. Ее видели покидающей «Голубую Розу» за полчаса до ухода оттуда Фей Карсон и Холанда. Проживая раньше с Фей, она знала ее привычку оставлять ключ под ковриком у двери. Благодаря этому, она вошла в квартиру, так как замок не был взломан. Здешний служащий сказал мне, что она вернулась домой в два часа. Требуется только двадцать минут, чтобы оттуда добраться сюда. А теперь сами сделайте заключение. Кроме того, сторож сказал мне, что Вард поднимался к мисс Дорман после девяти часов вечера и что он не видел его выходящим. Она не упустила возможности отделаться от Варда. За это время она убила его и затиснула в холодильник. Возможно, Вард сказал ей, что Фей в курсе дела. Мисс Дорман ходила к нему, чтобы найти брачное свидетельство. Она его нашла и уничтожила. Потом она направилась к «Голубой Розе», где увидела Фей Карсон в компании Холанда. Она подумала, что если Фей приведет Холанда к себе, то в таком случае на него падут все подозрения. Итак, она опередила Фей Карсон и оказалась в ее квартире раньше. Она убила свою бывшую подругу и выкрутила пробки, а потом вернулась к себе домой.
О’Бриен встал, вынул из портсигара сигарету и подошел к буфету, чтобы взять зажигалку.
– Все это ваши домыслы,– сказал он закуривая.– И хороший адвокат быстро разобьет вашу гипотезу. К тому же Джонни признался, что убийца он.
– Конечно,– сказал Адамс, качая головой,– это ведь не на нем вы собирались жениться. Вы, безусловно, не поколебались бы взять себе в жены мисс Дорман, даже если бы и считали ее виновной. Джонни Дорман тоже был заинтересован в том, чтобы свадьба состоялась. Ему были нужны деньги.
– Ваши обвинения не выдерживают критики,– заявил О’Бриен с напряженным лицом.– Вы должны бросить это дело.
– Я ничего не собираюсь бросать. Через неделю я представлю неопровержимые доказательства.
О’Бриен положил зажигалку и взял свой револьвер, наставив его на Адамса.
Не двигайтесь или я буду стрелять,– свистящим голосом проговорил он.
Потом он посмотрел да Кена, опирающегося на дверь.
– Подойдите и сядьте рядом с ним.
Кен послушался.
Адамс не казался огорченным.
– Это ни к чему не приведет, О’Бриен. Как она сможет выкрутиться с двумя мертвецами на кухне?
– Вы говорите так потому, что не знаете моей организации. Вы, может быть, и хитрый, но вам надо еще многому научиться.
Гилда вскочила с места.
– Вызови Вайти, Спидвей 57778,– сказал О’Бриен, не спуская глаз с Адамса.– Скажи ему, чтобы он привел с собой четырех человек. Есть дело.
Она направилась к телефону.
– На вашем месте я бы этого не делал,– тихо проговорил Адамс.– Это ничего не изменит.
– В самом деле? Хотите я вам скажу, что произойдет? – закричал О’Бриен, бешено сверкая глазами.– Мы убьем вас, а также Холанда и ночного сторожа. Парни унесут обоих мертвецов, которые нам мешают, и навсегда их уничтожат. Вас же найдут внизу убитым из револьвера Холанда, а тот будет на лестнице, убитый из вашего револьвера. Что касается сторожа, он будет убит случайно.
– Может быть,– сказал Адамс.
– Безусловно, все, что касается убийства Фей Карсон, будет отнесено за счет Холанда,– сказал О’Бриен, обнажая зубы в злой улыбке.
Гилда дрожала так, что с трудом держала телефонную трубку.
– Я не могу, Сеан,– простонала она.
– Брось! – нетерпеливо сказал он.– Я займусь этим сам. Иди в свою комнату. И не беспокойся, дорогая, ты спасена.
Гилда, шатаясь на каждом шагу, ушла в спальню и закрыла за собой дверь.
О’Бриен повернулся к Адамсу.
– Руки вверх, хитрец! – сказал он.
Он не видел Лео, вышедшего из кухни. Пес подошел к нему, встал на задние лапы и положил передние на колено О’Бриена.
О’Бриен вздрогнул, опустил взгляд и ударил ногой животное.
Рука Адамса нырнула под пиджак и вернулась, вооруженная пистолетом.
О’Бриен выстрелил, но секундой позже. Пистолет Адамса пролаял раньше, и кровавое пятно появилось вместо правого глаза О’Бриена. Он выронил оружие и зашатался. Адамс выстрелил еще. О’Бриен отшатнулся к стене, потом упал головой вперед.
– Мерзавец! – проговорил Адамс со вздохом.– Сознаюсь, ну и натерпелся же я страху! А вы?
Кен не ответил. Он упал в кресло, обхватив голову руками.
– Кончено представление!—сказал Адамс Гилде, войдя к ней в спальню.– Теперь вам придется выкручиваться одной. Пошли, моя красавица, мы отправимся в полицию, и там вы все расскажете.
Гилда отшатнулась.
– Этот пес заставил взлететь на воздух все его замечательные проекты. Он все продумал, кроме появления животного. Если бы я не спустил О’Бриена, я был бы сейчас на его месте. Идите, девочка, не заставляйте себя ждать.
– Не подходите ко мне! – закричала она с искаженным от ужаса лицом.
– Судьи будут к вам снисходительны, поглядев на ваши ноги,– насмешливо проговорил Адамс.– Вы отделаетесь двадцатью пятью годами. Вы будете там в полной безопасности, так что вам еще повезет.
Гилда повернулась и бросилась к окну. Она не остановилась. С той же скоростью она проскочила через стекло. И Адамс услышал крик, долгий и жалобный, пока она летела в темноте, потом услышал глухой стук о тротуар шестью этажами ниже.
Он пожал плечами, вернулся в салон и, не обращая внимания на Кена, по-прежнему сидящего, обхватив голову руками, вызвал главное отделение полиции.
– Пришлите санитарную карету и патрульную машину, Маддокс Курт, 45,– сказал он в аппарат,– и срочно, вы поняли, да?
Он подошел к Кену и встряхнул его.
– А вы убирайтесь! Разве вам не хочется вернуться домой?
Кен ошеломленно смотрел на него.
– Идите, живо! – крикнул Адамс.– Вы не в деле. Держите рот закрытым, и вы никогда не услышите разговоров об этой истории. Бегите, живо!
Слишком взволнованный, чтобы произнести хотя бы слово, Кен, пятясь, направился к двери.
– Скажите-ка,– спросил Адамс, указывая на пса, который устроился под буфетом,– вы не хотели бы усыновить его?
– Нет,– дрожащим голосом ответил он,– все, о чем бы я мечтал, это никогда в жизни не видеть больше болонки.
С трудом держась на ногах, он стал спускаться по лестнице.
На следующее утро около восьми часов Кен остановил свою машину на углу авеню Маршалл. Через несколько минут Паркер вышел из дома и направился к Кену. *
Походка Паркера потеряла свою твердость. Бледный, осунувшийся, расстроенный, он шел тяжелым шагом, волоча ноги.
– Я подвезу вас к банку? – спросил он с фальшивой развязностью.
Паркер вздрогнул и уставился на своего товарища.
– Ну и нахал же вы! – гневно сказал он.– Вы не можете идти в банк. Полиция вас ищет. Я не могу вас видеть около себя целый день, зная, что каждую минуту могут появиться флики и арестовать вас.
– Ну, не расстраивайтесь так! – сказал Кен.– Я ходил в полицию сам. Они этой ночью нашли убийцу, и я вне подозрений.
– Они нашли убийцу? Значит, это не вы?
– Ну, конечно же, нет! Вам просто нездоровится.
– Ну, ладно. Но при всех обстоятельствах я не могу больше иметь с вами дела. Вы разбили мою семейную жизнь.
Кен рискнул задать ему вопрос, который мучил его в продолжение всей ночи.
– Вы говорили своей жене, что я ходил к Фей?
– Моей жене? Думайте, о чем вы спрашиваете! Не стану же я рассказывать ей, что занимался рекламой этой девки!
Кен глубоко и облегченно вздохнул. Он улыбнулся и хлопнул Паркера по плечу.
– Ну, что ж! Не говорите об этом Ани, пожалуйста.
– Почему вы думаете, что я могу поставить вас в такое тяжелое положение? Учтите, что это был хороший урок. Но я ничего не скажу.
– А как сегодня Мэзи?
– Она похожа на великомученицу. Подчеркнуто спокойна, исключительно вежлива и холодна. Мне понадобятся месяцы, чтобы восстановить наши отношения...
– Купите ей хороший подарок, например, меховое манто.
– Так, так! Уже распоряжаетесь моими деньгами?
– Мораль: никогда не признавайтесь, что бы ни случилось... Но ведь не стоять же нам здесь весь день?! Вы поедете со мной или нет?
Устраиваясь в машине, Паркер бросил на Кена любопытный взгляд. Кен, казалось, за прошедшую ночь обрел необычную для него энергию. Его характер закалился.
– Что же произошло? Расскажите мне,– попросил Паркер.
– Я знаю столько же, сколько и вы, Я пришел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, что он меня задержит, но он мне сказал, что они обнаружили убийцу и что мне остается лишь вернуться к себе. Я не заставил повторять это дважды.
– Вы расскажете Ани, что с вами произошло?
Кен покачал головой.
– Вы вели себя как мальчишка, и у меня нет желания делать то же самое.
Через пять дней Кен ожидал на вокзале поезд, который должен был вернуть ему Ани. Он чувствовал себя удовлетворенным проделанной работой. Последние четыре вечера он работал в доме и в саду. Все маленькие поручения, которые Ани давала ему за последние месяцы, были выполнены.
В газетах много шумели о происшедшем. Авторитетные городские деятели были опозорены и некоторые из них, руководившие полицией, были после этого смещены: среди них и капитан Джон Монтли. Линдзей Барт, казалось, должен был перейти во время ближайших выборов на руководящий пост в правительство, и пресса также оповестила о том, что лейтенанту Адамсу прочат капитанские погоны.
Когда поезд медленно подходил к перрону, Кен увидел светловолосую головку Ани, высунувшуюся из окна. Она махала ему. Через несколько секунд она была в его объятиях.
– О, Кен!
– Дорогая, как мне не хватало тебя!
– Все было хорошо? – спросила Ани, заинтересованная осунувшимся лицом мужа и более твердой линией его губ, которую она нашла очень привлекательной.
– Я в хорошей форме,– улыбнулся Кен.
– Между тем, ты изменился! Ты не скучал, по крайней мере? Ты похудел. Ты выходил... выходил по вечерам?
– У меня не было на это времени. Я покрасил кухню, работал в саду.
– Это странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?
– До чего же ты можешь быть подозрительной!
По дороге она рассказывала ему о своем путешествии в Лондон. Катясь в зеленом «линкольне» рядом с женой, Кен чувствовал себя счастливым и спокойным.
Они подъехали к дому.
– Посмотри на сад,– сказал он.– Разве я не хорошо поработал? А ты заметила, что калитка исправлена?
– Дорогой, я думаю, что мне снова надо уехать,– сказала Ани, любуясь у ограды очищенным от сорняков садом, ухоженными клумбами и посыпанными песком дорожками.
– Это восхитительно! Ты даже помыл окна!
– К вашим услугам, миссис! – сказал Кен, вынимая из машины чемодан.
Неожиданно Ани издала восторженный возглас:
– О, Кен, дорогой! Какой сюрприз! Он очарователен.
Кен проследил за ее взглядом.
На пороге дома с блестящими глазами, устремленными на Кена, сидела рыжая болонка...
Патриция Макгер
ВСЕ ОСТАЕТСЯ ПОБЕДИТЕЛЮ
Филипп Уэйд сидел за столом в своем кабинете и читал только что написанное им письмо:
Дорогая Лаура.
Мой поступок удивит тебя и, вероятно, причинит боль. Но я знаю, что ты любишь другого, а ты мне дороже жизни. Поэтому сегодня я в последний раз подниму за тебя рюмку коньяка с ядом. Не горюй обо мне, дорогая. Я был счастлив с тобой все эти четыре года, когда ты была моей женой. Я поступаю так, чтобы освободить тебя ради твоего счастья.
Твой до конца дней своих
Филипп.
Да, письмо не из лучших моих творений, подумал он, слишком сентиментально, пожалуй, даже слащаво, но непременно заставит всплакнуть некоторых читателей утренней почты, если его когда-нибудь напечатают. Если... вслух проговорил он, глубоко вздохнул. Неужели завтрашние газеты опубликуют некролог обо мне? Он закрыл глаза и представил себе заглавие: Покончил с собой известный романист в возрасте 54 лет. Что они напишут обо мне? Какие произведения им понравятся? Как оценят мой талант? Или они будут обсуждать не это, а мой неудачный брак с молодой девушкой, которая годится мне в дочери? Печально улыбнулся, отметая все эти вопросы. Во всяком случае ему даже не придется читать последние критические заметки о самом себе. Но ведь не поздно раздумать. Когда впервые появился Дон Тальбот, его секретарь, у него и в мыслях не было об этой игре в цианистую рулетку. Что же произошло? Они снова стали встречаться, как и шесть дней назад, когда он стал свидетелем измены. Он мог бы развестись с женой и уволить Тальбота. Тогда Уэйд жил бы в богатстве и одиночестве, а они были бы вместе, но в бедности. Такое решение не удовлетворяло ни ту, ни другую сторону, поэтому Тальбот предложил сегодняшний вариант.
– Давайте встретимся,– предложил он,– и поставим две рюмки, одна из которых будет с ядом. Мы с вами, мистер Уэйд, выпьем, и один из нас умрет, другой же получит Лауру.
– И мое состояние,– грубо оборвал его Уэйд.– Ведь это главное, не так ли? Если я использую улики и начну дело о разводе, она останется ни с чем. Но если я умру, она будет богатой вдовой.
– Верно,– согласился молодой человек.– Она ведь привыкла жить в роскоши с вами, и я не хотел бы ее этого лишать. Но мы полюбили друг друга, вышло как-то само по себе, так уж случилось...
Взглянув на Тальбота, Уэйд с болью осознал его превосходство. Он не мог полностью обвинять Лауру, но не мог он и допустить, чтобы она жила в нужде.
Неделю спустя они стали обдумывать детали. Тальбот должен был достать яд – концентрат для уничтожения насекомых. Его вкус и запах удачно маскировались коньяком.
Испытание было назначено на воскресенье в 8 часов вечера. Мужчины должны были написать предсмертную записку, чтобы полиция не затевала дела об убийстве или разговоров о нем. И вот уже почти 7.30.
– Это я, Фил,– Лаура проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.– Я тут одна просто начинаю с ума сходить от ожидания и неизвестности.
– Все будет в порядке,– сказал он явно невпопад. При виде ее он еще раз убедился в правильности своего решения. Маленькая, нежная, хрупкая, рыжеволосая, словно котенок, она подошла к нему, присела на колени у стула и преданно посмотрела на него. Все еще ребенок, подумал он, и мягко потрепал ее по щеке. Даже сейчас он не мог осудить ее за неверность.
– Я боюсь, Фил,– сказала Лаура.– Пока вы тут с Доном говорили, мне вдруг показалось, будто это... игра. Но ведь это не игра, все это на самом деле будет?
– Да, на самом деле. И все же это игра с высокой ставкой. Мое письмо готово. Хочешь прочитать? Он протянул бумагу. Лаура стала читать, а он наблюдал не без чувства гордости за свое сочинение, как ее глаза засияли, и она с восторгом воскликнула:
– О Фил, как трогательно, и ты так добр ко мне, даже после того как я дурно с тобой поступила.
– Ничего подобного, просто ты встретила человека своего возраста и полюбила его.
– Неправда, я люблю только тебя. А к Дону я чувствую низменное влечение, гадкое и пошлое, ничего похожего на любовь. Я была ослеплена и не могла оценить твою доброту и великодушие. И только сейчас, когда я представила себе, что могу потерять тебя, я поняла, как сильно люблю тебя, как ты мне нужен. Фил, ты не должен умереть.
– Если ты так думаешь,– улыбнулся он, на душе посветлело, и он сразу воспрянул духом,– то и умирать никому не нужно. Мы попросим молодого человека собрать нас в дорогу и устроим по этому случаю праздник.
– Если бы это было так просто.
Она склонила голову, коснувшись его колен, и сказала приглушенным голосом:
– Ты не представляешь, что он значит для меня. Это не любовь, вовсе не любовь, но я испытываю к нему неудержимое влечение. Я пыталась порвать с ним... не смогла. Когда он до меня дотрагивается или даже просто смотрит, меня бросает в жар. Ужасно говорить о таких вещах, дорогой, и я ненавижу себя за то, что причиняю тебе боль, но хочу, чтобы ты понял все. Сколько бы обещаний я тебе ни давала, я бы не смогла их сдержать до тех пор, пока Дон жив и добивается меня.
– А если бы он не был жив?
– Тогда мы с тобой снова были бы счастливы, как когда-то.
Она подняла голову и посмотрела на него:
– Пожалуйста, Фил, давай устроим так, чтобы умер он.
– Боюсь, все в руках судьбы.
– Мы не должны этого допустить. Я все время думала об этом. Ты ведь первый возьмешь рюмку, правда? И тогда ему придется выпить другую.
– Мы так и собирались сделать.
– Но это потому, что ты не доверял мне, а Дон доверяет, и ему никогда не придет в голову, что мы с тобой замышляем заговор против него.
– В самом деле? – Он ждал, что она еще скажет.
– Вы уже решили, какие рюмки вы должны взять?
– Да, вот те, что побольше, с изображениями богов и богинь, они всегда казались тебе такими забавными.
– Ну тогда все гораздо проще.
Она поднялась на ноги, быстро прошла к алькову, где был небольшой бар, на крышку которого Уэйд поставил графин с коньяком, небольшой серебряный поднос и полдюжины коньячных рюмок. Каждая была украшена мифологическим сюжетом. Лаура выбрала две рюмки и поставила перед ним на стол.
– Ты знаешь, что я сделаю? – Ее лицо вдруг зажглось вдохновением молодости.– Я налью тебе вот в эту,– она показала на рюмку с изображением бородатого Зевса.– А яд положу вот сюда,– она стукнула слегка ноготком пальца по рюмке – как раз по кудрявой головке Аполлона – дзинь!
– Да, нетрудно запомнить,– криво усмехнулся Уэйд.– Старик и юноша.
– Он никогда не заподозрит,– прошептала Лаура.– Даже если он почувствует, что выпил яд, он подумает, что ему просто не повезло. И тогда, о дорогой! Тогда все будет еще лучше, чем прежде.
Лаура убежала, а Уэйд, медленно передвигаясь, положил рюмки на место и пошел открывать дверь. Он был слегка ошеломлен столь необычным поворотом событий. Она любит меня подумал он.
Тем не менее, когда он открыл дверь своему молодому сопернику, фигуры Зевса и Аполлона невольно встали перед его глазами, и снова его охватили сомнения.
– Думаю, не стоит терять времени,– Тальбот явно нервничал. Он вынул из кармана пальто небольшой пузырек с темной жидкостью. Пройдя к бару, положил его рядом с рюмками. Затем снял перчатки, сунул их в карман, повесил пальто на вешалку в углу.
– Вы написали письмо? – спросил Уэйд.
– Да, вот оно,– Тальбот протянул Уэйду конверт с письмом.
– Мое на столе,– Уэйд прочитал надпись на конверте: «Тому, кто будет иметь отношение к этому делу». Он вынул сложенный лист: «Женщина, которую я люблю, не любит меня, а я жить без нее не могу и потому решил принять яд. Прощайте. Дональд Тальбот».
Стиль оставляет желать лучшего, критически подумал Уэйд, но главное сказано. В любом случае Тальбот не настолько известен прессе, чтобы докапываться до истины.
– Все ясно,– подтвердил Тальбот, прочитавший, в свою очередь, письмо Уэйда.– И если вас устраивает мое, будем считать, что с этим улажено. А, Лаура, входи, мы ждем тебя.
Она молча вошла, опустив глаза, не взглянув на молодого любовника. Боится, что я увижу предательство в ее глазах, подумал Уэйд, или же, наоборот, опасается, что взглядом может выдать наш заговор?
– Я тоже положу свое письмо на стол,– Тальбот взял его у Уэйда, положил в конверт.– Вы можете подтвердить, что я дал его вам, прежде чем выпить яд. И, конечно, когда... когда все это кончится, тот, кто останется жив, должен уничтожить свое письмо.
– Ты... ты принес? – спросила Лаура, все еще не глядя на Тальбота.
– Да. Пузырек в баре. Вылей его в одну из рюмок и долей коньяком. Рюмки должны быть налиты до одинакового уровня. А теперь мы повернемся к тебе спиной.
– Когда ты кончишь разливать,– добавил Уэйд,– поставь рюмки на маленький поднос и положи его на мой стол. Мы сами решим, какую рюмку выпить.
Они проводили ее взглядом до алькова, затем повернулись лицом к двери.
– Яд должен подействовать очень быстро,– прошептал Тальбот,– и, я надеюсь, безболезненно.
Уэйд не проронил ни слова. В его мозгу кружились мысли, не давая покоя. Лгала ли она? Могу ли я поверить ей?
У них за спиной послышались легкие шаги Лауры. Она приблизилась к столу, и мужчины повернулись. Руки молодой женщины дрожали, когда она ставила поднос.
– Налей и себе,– посоветовал Тальбот.– Ведь по нашему замыслу мы все трое должны пить, значит, нужны три рюмки.– Она послушно вернулась за третьей рюмкой. Уэйд внимательно присматривался к двум приборам на серебряном подносе. В каждом было одинаковое количество жидкости и никакой разницы в цвете. Различались они лишь по рисункам. Зевс и Аполлон. Аполлон и Зевс. По заверениям Лауры, яд был в рюмке с изображением Аполлона, Зевс, стало быть, безвреден. А если Лаура обманула его?..
Он снова взглянул на Дона Тальбота, который внимательно следил за тем, как Лаура наливала третью рюмку. Шесть месяцев она была его любовницей. По сравнению с ним я стар и ничего не могу ей предложить, кроме денег. Если бы она положила яд в рюмку с Зевсом, то у нее были бы и деньги и молодой любимый муж. Но, взяв Аполлона, я разрушу их планы, разоблачу Тальбота и буду снова с ней.
А если она сказала правду? Ведь она была добра ко мне, когда мы поженились, и, я уверен, она не притворялась. Более трех лет она была верна мне. А ее связь с Тальботом могла быть просто заблуждением. Она ведь сама понимает свою слабость и уверена, что только его смерть может освободить ее от этого рабского чувства. Поверить ей?
Лаура подошла к ним с рюмками, посмотрела на мужа долгим, полным обещаний взглядом, отчего его пульс забился чаще.
– Готовы, мистер Уэйд? – прервал тишину Тальбот.– Выбирайте.
– Да, я готов.
Он приблизился к подносу, протянул руку и заколебался. Зевс или Аполлон? Аполлон или Зевс? Он чувствовал, как эти двое, затаив дыхание, ждут, и он наконец принял решение. Лучше умереть, поверив ей, чем жить, зная, что она обманула. Хуже всего умереть от недоверия.
Он выбрал рюмку с изображением Зевса. По привычке он подержал ее в руке, чтобы согреть коньяк, и поднес к носу, ощущая приятный запах миндаля. Неужели это горький запах цианида? Еще раз глубоко вдохнув запах, он ощутил лишь аромат своего любимого коньяка.
Тальбот взял другую рюмку, поднял ее и взглянул из-за края рюмки на Уэйда.
– За женщину, которую мы оба любим.
– За Лауру,– вторил ему Уэйд.
Мужчины поднесли рюмки к губам одновременно, выпили содержимое одним залпом и тихо стояли в ожидании. Уэйд вдруг почувствовал холодок в желудке и слабость в ногах. В его мозгу тут же возникли панические вопросы: отравлен? Что значат эти симптомы? Скоро ли подействует яд?
Ему хотелось взглянуть на Лауру, увидеть ответ на ее лице, но он не мог повернуть головы. И тогда закричал Тальбот.
– О, боже! Мое горло в огне! – Рюмка выпала из рук и покатилась под стол. Одной рукой он сжал горло, другой закрыл рот и упал на колени. Его тело изогнулось дугой.
– Пожалуйста, помогите мне кто-нибудь...– Тальбот медленно сползал на пол, плечи его конвульсивно вздрогнули, он упал и затих.
– Ну вот и все,– сказала Лаура.– Кончено.
– Да,– Уэйд поставил пустую рюмку на поднос и коснулся языком пересохших губ. Стараясь не смотреть на распростертое на ковре тело, он неуверенно попятился назад, чтобы сесть в кожаное кресло у стола. Все его тело покрылось холодным потом.
