Текст книги "Смерть шла вместе с ними"
Автор книги: Джеймс Хедли Чейз
Соавторы: Патрисия Макгерр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)
ДЖЕЙМС ХЭДЛИ ЧЕЙЗ
СМЕРТЬ ШЛА ВМЕСТЕ С НИМИ
ГЛАВА 1
БЕГСТВО И ПРИКЛЮЧЕНИЕ ОПАСНОЙ БОЛЬНОЙ
Где-то в доме, перекрывая шум грозы, которая заставляла дрожать все двери и окна здания, сквозь капитальные стены раздался пронзительный женский вопль. Нечеловеческий крик, который не был криком боли и страха, а крик идиотки или ненормальной... Он повышался, усиливался, чтобы замереть потом в жалобном стоне. Жалоба сумасшедшей о своей судьбе.
В конце узкого коридора, пересекающего все здание по его длине, появилась молодая и привлекательная сиделка. Она несла на подносе ужин и оставила его на белом эмалированном столике перед одной из дверей.
В этот момент из-за угла коридора появился темноволосый, коренастый мужчина, челюсть которого украшали два золотых зуба.
Он широко и немного цинично улыбнулся при виде сиделки, но эта улыбка скоро перешла в недовольную гримасу: вновь завопила сумасшедшая на верхнем этаже.
– Она действует мне на нервы своими воплями,– говоря это, он приближался, слегка волоча ноги.– Если бы я держал ее, она кричала бы не без причины,– добавил он, останавливаясь возле сиделки.
– О, это ведь номер десять! – возразила сиделка, поправляя локон, падающий из-под чепчика на ее красивое лицо.– Во время грозы она всегда такая. Было бы неплохо поместить ее в комнату с обитыми тканью стенами.
– Ей нужно делать уколы,– заявил коренастый.– Она вызывает у меня содрогание. Если бы я знал, что здесь будет такое, то никогда бы не согласился на подобную работу.
– Не будьте таким несдержанным, Джоэ,– промолвила сиделка, не выказывая к нему ни капли сочувствия.– А что вы ожидали встретить в доме для сумасшедших?
– Только не это,– качнул головой Джоэ.– Мои нервы совершенно не выдерживают. А эта ведьма из пятнадцатого, так она пыталась сегодня утром вырвать у меня глаза! Вы в курсе?
– Об этом знают все,– усмехнулась молодая девушка,– и, кажется, вы дрожали там, как осиновый листок.
– Мне даже не удалось вырвать хотя бы рюмку коньяка у доктора Траверса,– сказал Джоэ с легкой гримасой.– Этот подонок сунул мне под нос соль! – немного помолчав, подавляя свою злобу, он продолжил:—Послушайте этот ветер. Тут и так достаточно мрачно и без этого ветра, завывающего подобно погибшей душе!
– Вы прочитали об этом в книге,– заявила сиделка.—А я люблю ветер.
– Тогда я вас покидаю,– уныло произнес Джоэ.
Вопли сумасшедшей неожиданно сменились диким смехом – смехом пронзительным, безрадостным, без эмоций и жизни. Это вызывало дрожь, в особенности на фоне разыгравшейся грозы.
– А ее милый смех, он вам тоже нравится?—спросил Джоэ. У него пересохло в горле и беспокойно забегали глаза.
– Мы привыкли к этому,– хладнокровно ответила сиделка.– Сумасшедшие, как дети: они просто пытаются объясниться.
– Ей это великолепно удается. Она может гордиться этим.
Наступило молчание, потом сиделка спросила:
– Вы уже свободны?
Джоэ задумчиво взглянул на нее с видом наполовину насмешливым, наполовину дружеским.
– Это приглашение?—приблизился он к ней.
Сиделка рассмеялась.
– Боюсь, что нет, Джоэ,– с сожалением промолвила она.– Мне еще надо подать восемь обедов. Раньше чем через час я не кончу.
Джоэ принюхался, устремив взгляд на поднос.
– Скажите, пожалуйста, как их хорошо кормят! —удивился он, взяв с одного из блюд стебелек сельдерея.– До того, как я попал сюда, я воображал, что их кормят сырым мясом через железные решетки! —он откусил кусочек сельдерея и стал прожевывать его, одновременно подмигивая девушке.
– Не трогайте обеда больного! —возмутилась сиделка.– Что за манера! Такие веши здесь не делаются.
– Что сделано, то сделано,– спокойно возразил Джоэ,– однако, это вкусно. К тому же, к чему говорить о стебельке сельдерея, когда у нее такое огромное наследство!
– Вот как! Вы, я вижу, в курсе дела.
Джоэ бросил на нее косой взгляд.
– Понимаете, от меня мало что ускользает. Я прижимал ухо к телефону, пока доктор Траверс разговаривал по параллельному аппарату. Кое-что я подслушал через замочную скважину. Шесть миллионов долларов! Это то, что оставил ей Блэндиш, не так ли?—губы Джоэ сложились в трубочку.– Подумать только... шесть миллионов долларов!
– Мне пора работать. Значит, я вас увижу сегодня вечером,– она лукаво посмотрела на Джоэ.– Вы на самом деле решили потерять вечер, лежа в постели?
Джоэ окинул ее раздевающим взглядом.
– О’кэй! Итак, в восемь часов, но не заставляйте меня ждать. Мы встретимся в автсЯЙобиле в гараже. Кроме других интересных вещей, я могу научить вас водить машину,– он лукаво подмигнул ей и удалился, немного волоча ноги, занятый только своей персоной и безразличный к своей предполагаемой победе.
Сиделка посмотрела, ему вслед, вздохнула и взяла ключ, висевший на тонкой це’по'чке на ее талии.
На втором этаже снова завопила женщина. Казалось, она обрела новые силы, и ее крики перекрыли шум дождя, хлеставшего по стенам дома. Чуть ослабевший ветер стонал в дымовой трубе. Где-то в здании резко хлопнула дверь.
Сиделка открыла дверь и вошла в комнату: железный стол у окна, кресло напротив двери – оба вделанные в пол. На потолке горела лампочка без абажура, окруженная проволочным колпаком. Светло-голубые стены комнаты были обиты толстыми, мягкими матами. Вдоль стены, далеко от двери, располагалась кровать, в которой находилась неясная женская фигура, видимо, уснувшая.
Сиделка, все еще с мыслями о Джоэ, поставила поднос на стол и приблизилась к кровати.
– Проснитесь! —резким тоном приказала она.– Вы не должны спать в это время. Ну, вставайте, я принесла вам обед.
Фигура под покрывалом не шевелилась. И тут, без всякой на то причины, растерявшаяся сиделка почувствовала какое-то беспокойство.
– Ну, проснитесь же! – повторила она более жестким тоном, ткнув пальцем в неподвижную фигуру, но встретила лишь мягкую подушку и сразу поняла?.. Дрожь ужаса пробежала по ее телу, когда она сорвала покрывало. Едва она обнаружила исчезновение больной, как железные пальцы, высунувшиеся из-под кровати, ухватили ее за лодыжку, с силой дернули и заставили опрокинуться назад.
Ужас заглушил крик, который поднимался к ее губам в то время, как она падала. В мгновения, показавшиеся ей вечностью, она судорожно вырывалась, стараясь сохранить равновесие, потом все-таки упала, ударившись головой об пол и потеряв сознание. Несколько секунд она оставалась неподвижной, ошеломленной и без мыслей. Потом сознание ее пробудилось, и мысль остаться наедине с опасной сумасшедшей пробудила в ней мужество отчаяния, и она попыталась встать. Ей смутно показалось, что на нее навалилась какая-то фигура, и жалкий стон вырвался из ее уст, когда она убедилась, что мышцы отказываются ей повиноваться. Внезапно на ее лицо обрушился удар подноса со всем содержимым.
Сумасшедшая со второго этажа вновь стала смеяться смехом таким же тупым и зловещим, как смех гиены.
Джоэ, втянув голову в плечи, как будто ожидая получить удар по затылку, прошел по длинному темному коридору и спустился по лестнице в подвальный этаж. Он успокоился, только оказавшись в комнате, которую он занимал вместе с Сэмом Гарландом, шофером доктора Траверса. Сэм лежал под покрывалом на своей походной кровати. Его широкое лицо было повернуто к потолку, глаза закрыты.
– Какая ночь! —воскликнул он, когда вошел Джоэ.– Я не помню, чтобы когда-нибудь видел подобнре!
– И такая мрачная...– добавил Джоэ, подойдя к печке и упав в кресло.– Там, наверху, есть добрая женщина, которая вопит и хохочет так, что у тебя появляется гусиная кожа. Это действует мне на нервы.
– Я ее тоже слышал. Скажи, а если она вырвется и попадет к нам, когда мы будем спать?– Гарланд выдавил из себя улыбку.– Ты никогда не думал об этом, Джоэ? Она может появиться здесь в темноте с ножом в руке и перерезать нам глотки. Тогда ей будет над чем смеяться, а?
Но Джоэ уже не слушал его: наклонившись вперед, он пристально уставился на дверь.
– Что случилось?—изумился Гарланд.
– Там, за дверью, кто-то есть! —прошептал Джоэ.
– Вероятно, это Борис Карпов,– предположил Гарланд, но улыбка его погасла.– Ты не можешь встать, Джоэ, и взглянуть, что там такое?
– Вставай сам! —шепнул Джоэ.– Я не собираюсь этого делать и за сто долларов.
Некоторое время мужчины оставались неподвижными. Чья-то рука шарила по их двери, и опять скрипнула половица... Неожиданный шум шагов в коридоре сразу заставил их вскочить. Гарланд откинул покрывало, Джоэ опрокинул стул. Прошло еще несколько секунд, затем хлопнула дверь черного хода, и в коридор ворвался поток холодного воздуха.
– Кто же это был?—дрожащим голосом спросил Джоэ, возвращаясь к креслу.
– Просто кто-то вышел, дурацкая твоя башка! —проворчал Гарланд, вновь растягиваясь на кровати.– Что у тебя за дрянные нервы! Ты кончишь тем, что испортишь мне печень, если будешь продолжать в том же духе.
Джоэ провел рукой по волосам.
– Ах, я и сам ничего не понимаю. Что-то я плохо себя сегодня чувствую,– признался он.
– Это потому, что ты наслушался криков этой дуры, и из-за проклятой грозы.
Джоэ продолжал прислушиваться, устремив взгляд на дверь.
– Кончай взвинчивать себе нервы! —насмешливо проговорил Гарланд.– Вскоре тебя придется запереть, если ты не перестанешь обращать внимание на всякую чепуху.
– Слушай,– шепнул Джоэ.– Теперь ты слышишь? Это пес, послушай его.
Где-то в саду заунывно выл пес. Ветер разносил его жалобу.
– Почему бы псу не поплакать, если ему этого хочется?– нехотя произнес Гарланд.
– Но не так же! – у Джоэ вытянулось от страха лицо.– Пес кричит так только тогда, когда ему страшно. Что же его так напугало?
Они внимательно прислушались к мрачному вою пса, и неожиданно Гарланд тоже задрожал.
– Ну вот, теперь и меня проняло! – разозлился он, встал и пошел к окну, всматриваясь в темноту.– Ничего не видно. Давай выйдем?
– Ни за что! —решительно заявил Джоэ.– В эту проклятую темноту – ни за какие блага в мире!
Новый шум—пронзительный звонок – поднял их на ноги.
– Это сигнал тревоги! —закричал Гарланд, быстро натягивая пиджак.– Рванули, Джоэ, нужно торопиться!
– Тревога?—тупо повторил Джоэ и почувствовал, как ледяная дрожь пробежала у него по спине и дошла до корней волос.– Какая тревога?
– Да, сумасшедшая сбежала! —завопил Гарланд, отталкивая Джоэ, чтобы пройти к двери.– Нравится тебе это или нет, но теперь тебе придется выйти!
– Вот что мы слышали... Вот почему выл пес,– шептал под нос Джоэ, направляясь к двери.
Но Гарланд уже бежал по коридору, и Джоэ, ужаснувшись мысли, что придется остаться одному, попытался догнать Сэма.
Среди порывов ветра и дождя снова завыл пес.
Шериф Кэмп быстрым жестом выплеснул воду, скопившуюся на полях его шляпы, и последовал за сиделкой в кабинет доктора Траверса.
– Итак, что у вас происходит, доктор?—спросил он, пожимая руку высокому угловатому мужчине, вышедшему ему навстречу.– Один из ваших больных вырвался на свободу?
Траверс подтвердил этот факт кивком головы. Его глубоко посаженные глаза с тревогой смотрели на шерифа.
– Мои люди сразу же кинулись ее разыскивать,– сообщил он,– но мы нуждаемся в помощи полиции. Это весьма ответственная задача: сбежала опасная пациентка.
Шериф потянул себя за усы, пожелтевшие от сока жевательного табака. Его светлые глаза выразили удивление.
– Это настолько серьезно?– спросил он.
– Я нахожусь перед невероятно трудной задачей,– продолжал Траверс.– Если эта история попадет в газеты, я буду разорен. Это как раз та единственная больная, которой я не должен был позволить убежать.
– Я помогу вам всем, чем смогу, доктор,– усаживаясь, зая-зил Кэмп.– Можете рассчитывать на меня.
– Знаю,– Траверс продолжал расхаживать из одного угла комнаты в другой. Наконец он резко проговорил:—Эта больная– наследница Джона Блэндиша. Это имя вам что-нибудь говорит?
Кэмп нахмурил брови.
– Джон Блэндиш – это имя мне знакомо. Вы имеете в виду того миллионера, дочь которого была похищена примерно двадцать лет назад?
– Совершенно верйо. И нам необходимо поймать ее прежде, чем кто-нибудь узнает, что она убежала. Вспомните о шумихе в газетах, которую вызвала в прошлом году смерть Блэндиша. Если же это происшествие будет предано огласке, все возобновится снова, и мне придется закрыть свое дело.
– Успокойтесь, доктор,– спокойно проговорил Кэмп,– мы ее найдем.– Он потянул себя за ус и продолжил:—Вы говорите, что она наследница старого Блэндиша? Почему же ему понадобилось оставлять свои деньги сумасшедшей? Мне это не кажется разумным поступком.
– Она его внучка... незаконная,– пробормотал Траверс, понижая голос.– Сообщаю вам это совершенно конфиденциально.
– Что вы говорите! – выпрямляясь, воскликнул Кэмп.
– Дочь Блэндиша была похищена одним дегенератом, врожденным убийцей,– после минутного колебания добавил Траверс.– Она находилась у него в руках в течение нескольких месяцев, прежде чем ее разыскали. Вы помните, что она покончила с собой? Бросилась из окна как раз перед прибытием отца... Она умерла от ран.
– Да, все это я знаю,– нетерпеливо заметил Кэмп.
– Но есть то, чего вы не знаете. Перед тем как умереть, она родила ребенка – дочь. И отец этого ребенка был похититель Г риссон!
Кэмп невольно свистнул:
– И ваша больная это тот ребенок, который вырос?
Траверс утвердительно кивнул.
– Еще ребенком Кэрол была страшно похожа на мать, и Блэндиш не мог выносить ее присутствия. Кэрол воспитывалась приемными родителями. Блэндиш никогда не наведывался к ней, но сделал так, чтобы у нее было все нужное. Тот факт, что ее отец был опасный маньяк, заставлял его с презрением относиться к Кэрол, но в течение первых восьми лет жизни никакие признаки не указывали, что она унаследовала преступные склонности ее отца. Но она постоянно находилась под наблюдением. Когда ей стало десять лет, она перестала контактировать с другими детьми, стала угрюмой, у нее появились вспышки гнева. Блэндиша сразу предупредили, и он принял меры. Была нанята специальная сиделка, чтобы охранять ее. Взрывы ее необузданного гнева становились все чаще и все сильнее. И вскоре стало ясно, что ее нельзя оставлять одну в окружении людей более слабых, чем она сама. Когда ей исполнилось девятнадцать, ее пришлось запереть. С тех пор вот уже три года ею занимаюсь я.
– Вы сказали,’что'она опасна. Что вы хотели этим сказать?
– Это очень трудно объяснить. Она жила под наблюдением специалистов, которые всегда были настороже. Я не хочу, чтобы вы вообразили, что она постоянно злобная и опасная. Ничего похожего! Фактически большую часть времени – это очаровательная молодая девушка. В течение нескольких месяцев она вела себя совершенно нормально, причем настолько нормально, что казалось жестоким держать ее за решеткой. А потом, внезапно, она набрасывалась на кого-нибудь, находящегося возле нее. Это страшная форма сумасшествия – шизофрения.
Видя, что Кэмп сидит с открытым ртом, доктор продолжал:
– Вроде двойного существования, как у Джакилия и Хэйда. Как будто какой-то железный заслон опускался в ее голову без предупреждения и делал из нее опасную сумасшедшую, склонную к убийству. Самое неприятное, как я вам уже сказал, это то, что не существует никаких признаков приближающегося кризиса. Если она заболевает, то может наброситься на любого с необыкновенной силой и злобой. Когда у нее приступ, она в состоянии победить любого мужчину.
– Она уже кого-то убила?—спросил Кэмп, продолжая дергать себя за ус.
– Нет, но были два достаточно отвратительных инцидента, которые послужили причиной ее заключения за решетку. Один случай произошел, когда она увидела, как бьют собаку. Кэрол очень любит животных, и прежде чем служащий успел шевельнуть рукой, она кинулась на него и исцарапала ему лицо. У нее страшной силы руки. И этот тип в этой схватке потерял глаз. Служащий и прохожие с трудом оторвали Кэрол от ее жертвы. Она, безусловно, убила бы его. Было возбуждено дело, и ее заперли. Правда, это дело быстро замяли. Это стоило Блэндишу кругленькой суммы...– Траверс провел рукой по волосам и покачал головой.– А теперь, когда она свободна и может идти, куда ей вздумается, все, кто с ней повстречаются, не зная, с кем имеют дело, могут оказаться в серьезной опасности.
– Приятная перспектива! —воскликнул Кэмп.– И к тому же, ищи ее во время этой дьявольской грозы! Все это никак не облегчает дела!
– Необходимо, чтобы ее отыскали быстро и без болтовни,– заявил Траверс.– Вы должны знать, что завещание Блэндиша только что утверждено и что забота о ее состоянии должна быть доверена попечителям. Это состояние превышает шесть миллионов долларов. Но если они пронюхают, что Кэрол удрала и блуждает где-то в этих местах, то первый попавшийся ей навстречу
бездельник постарается заарканить ее и наложить лапу на ее миллионы.
– Да, но если ее состояние охраняется попечителями, то мне кажется, что деньги находятся в надежном месте.
– Не совсем так. Действующее законодательство этого штата особое: если сумасшедший убежит из клиники и проведет на свободе пятнадцать дней, нужно будет созывать новый консилиум врачей, прежде чем появится возможность вернуть больного в лечебницу. Более того, благодаря условиям завещания Блэнди-ша, если его внучка покинет клинику и не будет водворена обратно, она тем самым получит право пользоваться своим состоянием, и попечители будут отстранены. Видите ли, мистер Блэндиш никогда не верил в то, что ребенок неизлечим. Вот почему он составил такое завещание. Я полагаю, он жалел о том, что так мало интересовался малышкой, и пытался оправдать себя этим поступком.
– Следовательно, если в течение пятнадцати дней ее не найдут, вы потом не сможете вернуть ее сюда?
– Только после того, как трибунал выскажется в пользу ее задержания... и эта декларация должна сопровождаться ранее существующими документами! Кэрол должна доказать им, что нуждается в изоляции из-за психического расстройства, но это может стать невозможным, если она попадет в другой штат.
– Действительно, надо, кажется, срочно наложить на нее руку закона,– заявил Кэмп.– А деньги у нее есть?
– Нет, насколько мне известно. Во всяком случае, не думаю, чтобы они у нее были.
– У вас имеется ее фото?
– Нет.
– Тогда опишите мне ее.– попросил Кэмп, вытаскивая из кармана потрепанную записную книжку.
Траверс беспокойно заерзал.
– Ее не так легко описать, если хотите отдать ей должное. Слушайте: ее рост приблизительно метр шестьдесят пять, рыжие волосы, зеленые глаза. Она необыкновенно красива, с гармонично развитыми формами тела, очень изящна. Иногда она смотрит на вас довольно странным образом, из-под наполовину опущенных век, что придает ей довольно неискренний и неприятный вид. Единственный наружный признак неустойчивости ее психики – нервный тик с правой стороны возле губ.
Кэмп что-то проворчал, записывая все это в книжку, потом поинтересовался:
– А наружные физические отличительные признаки?
– Звездообразный шрам на запястье правой руки, нет, ошибаюсь, этот шрам на левой руке. Приехав сюда, она пыталась вскрыть себе вены во время нервного кризиса. Но что у'нее особенно замечательно, так это волосы! Самые рыжие волосы из всех, которые я когда-либо видел, по-настоящему рыжие, не какая-нибудь подделка. Они очень красивы и совершенно особого оттенка.
– Как она была одета, когда сбежала?
– Не хватает шерстяного платья темно-синего цвета и толстых уличных туфель.– Кроме того, мой шофер сообщил, что его плащ, висевший в коридоре около его двери, исчез. Отсюда можно сделать вывод – плащ взяла Кэрол.
– О’кэй. Теперь можно отправляться на розыски. Я попрошу полицию наблюдать за всеми окрестными дорогами, пока мы будем искать ее по ближайшей округе. Не волнуйтесь, доктор, мы обязательно ее найдем.
Но в то время, как машина шерифа удалялась по аллее, у доктора Траверса появилось ощущение, что он ее не найдет.
Фургон замедлил ход и остановился перед скромным заведением под названием «У Энди». Ник Вурд с трудом слез со своего сиденья и пошел, спотыкаясь, по лужам, наклонив голову, чтобы избежать порывов ветра в лицо. Толкнув дверь, он стал наощупь пробираться по помещению, заполненному табачным дымом. Было очень жарко поэтому он направился к столу, находившемуся подальше от печки. Энди, хозяин заведения, приветствовал его радостными возгласами.
– Добрый вечер, Ник! Рад снова видеть тебя. У тебя измученный вид, парень! Ты останешься у меня этой ночью? Большинство твоих коллег остаются здесь. Есть местечко и для тебя.
– Мне жаль, но я вынужден ехать дальше,—лицо Ника осунулось от усталости, веки почти смыкались.
– Дай мне только чашечку кофе, Энди, и самого горячего... Завтра я должен быть в Саквилле...
– Ты просто сумасшедший! —возмутился Энди.
Он на мгновение исчез, и опять появился, но уже с кофе.
– Вы, фургонщики, просто ненормальная банда! Почему бы тебе хоть немного не поспать? Держу пари, что ты не ложился в постель не меньше трех недель!
– Ты угадал,– вставая, признался Ник.– Этот дождь совсем извел меня. Нет, ты только послушай!
– Он зарядил на всю ночь. Будь осторожен, мой мальчик!
– Спасибо. До свидания, Энди! В следующий раз, если мне повезет, получишь груз.
После тяжелой жары в придорожном кафе в маленькой кабине было холодно, и это разбудило Ника. Он отъехал от кафе, прибавил газ, и его фургон с оглушительным ревом устремился в темноту и дождь.
Неожиданно Ник наклонился, сверля взглядом темноту через окно. Фары выхватили из темноты фигуру молодой девушки, стоящей на краю дороги. Она казалась безразличной к дождю, который хлестал по ней. Девушка даже не пошевелилась при Диде приближающегося фургона.
Ник инстинктивно остановился возле молодой девушки, надавив на педаль тормоза. Теперь она находилась вне освещенной фарами зоны, и он смутно различал ее, но все же достаточно, чтобы заметить, что она была с непокрытой головой и мокрыми от дождя волосами. Ник был заинтригован и немало удивлен.
– Хотите сесть?– заорал он, чтобы перекричать шум ветра, и открыл дверцу.
Девушка не сделала ни малейшего движения.
Он едва различал ее в темноте, но у него была уверенность, что невидимые глаза внимательно рассматривают и изучают его.
– Хотите войти?—повторил он.– Что вы тут делаете? Разве вы не видите, что идет сильный дождь?
– Да, я влезу,– наконец проговорила девушка безжизненным и ровным голосом.
Он нагнулся, взял ее за руку и втянул на сиденье рядом с собой.
– Сейчас сыро, просто дьявольски сыро!
Он перегнулся через нее и рывком закрыл дверь машины. При слабом свете приборного щитка он увидел, что на незнакомке был надет мужской плащ.
– Да, отвратительная вечная ночь! —согласилась она.
– Да, да, верно! – повторил Ник, по-прежнему весьма заинтригованный.
Он завел мотор и переключил скорость. И вновь перед ним стала расстилаться совершенно мокрая дорога. Неожиданно ему показалось, что он услышал вдалеке слабый звон колокола.
– Что это такое?—прислушиваясь, спросил он.– Можно подумать, что это колокол.
– Это сигнал тревоги из сумасшедшего дома,– ответила девушка.– Я хочу сказать, что кому-то повезло удрать оттуда!
И она рассмеялась легким металлическим смехом, почему-то отрицательно подействовавшим на нервы Ника.
Похоронный звон колокола, летящий по ветру, преследовал машину.
– Вы хотите сказать, что одному из ненормальных удалось удрать?—заинтересованно спросил Ник.
Он внимательно всматривался в темноту, почти рассчитывая увидеть вопящего и дергающегося человека, выпрыгивающего из кустов, окаймляющих дорогу.
– Держу пари, что вы были рады увидеть мой фургон и меня. Куда вы едете?
– Никуда! —ответила девушка. Она, в свою очередь, нагнулась, пытаясь разглядеть что-то через мокрое от дэждя стекло. Свет от приборного щитка упал на ее тонкие руки, и Ник заметил на ее запястье тонкий, бледный шрам.
«Около артерии,– подумал он.– Она, вероятно, здорово напугалась, когда это с ней случилось».
– Никуда?—со смехом повторил он.– Но это ведь невероятно далеко!
– Я появилась ниоткуда, еду в никуда, и я никто! – произнесла девушка со странной, необычной горечью в'толосе.
«Это просто один из способов дать мне понять, чтобы я занимался своим делом»,– подумал Ник, а вслух продолжил:
– Я спрашиваю не из любопытства. Я направляюсь в Сак-вилл, если вам это интересно.
– Подойдет,– безразлично заметила она и замолкла.
Теперь начался тяжелый подъем в гору, и мотор нагрелся, наполняя кабину удушливой жарой. Ник продолжал движение. И чем выше в гору он забирался, тем больше ему хотелось спать. Он чувствовал, что сонливость охватывает его, подобно человеку, сидящему у огня. Навалилась дремота, стали путаться мысли. Он продолжал ехать, как автомат, забыв про молодую девушку, которую рытвины на дороге подкидывали, подобно тряпичной кукле.
За четыре последних дня у него было всего лишь шесть часов сна, и он дошел до предела своей выносливости. Его глаза беспрестанно закрывались, но он пытался держать голову прямо, смотря через полуопущенные веки вперед. Внезапно он повалился головой на руль, но сразу же проснулся, выпрямился и выругался про себя. Казалось, навстречу ему бежит край дороги. Он ухватился за руль, фургон заскользил, тормоза завизжали... правые колеса проехали по краю обочины прежде чем снова выехали на асфальт. Груз из ящиков с грейпфрутами под брезентовой крышей сдвинулся с места и начал опасно раскачиваться. Одно мгновение ему показалось, что сейчас все рухнет. Это было кошмарным зрелищем. Ник подумал, что сейчас фургон опрокинется. Но груз в фургоне вновь обрел равновесие, и машина продолжала путь по мокрому, скользкому асфальту...
– Боже мой, простите меня! —ужаснулся он.– Видимо, я немного вздремнул.
Он бросил взгляд на девушку, ожидая увидеть ее помертвевшее от страха лицо, но она продолжала смотреть в окно так спокойно, как будто ничего не случилось.
– Вам не было страшно?– немного раздраженно поинтересовался он, видя ее такой спокойной.– Мы же чуть не свалились!
– И нас бы убило, не так ли?—тихо проговорила незнакомка. Он едва услышал ее из-за порывов ветра, бьющих по машине.– Вы боитесь умереть?
Ник скорчил гримасу.
– Никогда не надо разговаривать об этом в машине, это приносит несчастье. Фургон это наш дом,– произнес он, дотрагиваясь до приборного щитка.
Они ехали по горной дороге, и на крутом повороте ему пришлось снизить скорость.
– Отсюда дорога пойдет на подъем,– сообщил он, поудобнее устраиваясь на сиденье, чтобы крепче держать руль в руках.– Посмотрите, эта проклятая дорога стоит того.
Справа от них находилась гранитная стена, а слева пропасть. Ник переключил скорость, и фургон начал подъем, натужно гудя мотором.
– Наверху ветер еще сильнее! – заорал Ник, поворачиваясь к девушке.
Они слышали, как где-то впереди них сталкивались тяжелые обломки скал и падали в пропасть со страшным шумом. У Ника, казалось, прибавилось сил.
– Ветер дует с равнины и ударяет по горе. Я уже проделал этот путь в прошлом году при таком же ветре и потерпел аварию.
Девушка промолчала, она даже не повернула к нему голову.
«Какая странная девушка.– подумал он,– мне бы очень хотелось получше ее разглядеть. Кажется, она хороша, как картинка».
Он зевнул и еще крепче ухватился за руль.
«Я пришла ниоткуда и я никто...»
Странное заявление. Может быть, она попала в скверную ситуацию? Или удрала из дома? Он покачал головой: пассажирка беспокоила его.
Но на следующем повороте он забыл про все, что не касалось непосредственно фургона.
Неожиданно на них набросился ветер и с такой силой, что мотор заглох. Фургон затрясся и отказался двигаться вперед. Можно было подумать, что они бросились очертя голову на глухую стену, так как они ехали навстречу ветру, обрушившему на них всю силу своих порывов. Потоки дождя залили стекла. Было совершенно невозможно что-либо увидеть через этот поток воды, с неистовой силой падающей на фургон.
Ник включил первую передачу. Фургон дернулся, вибрируя всем к-орпусом, и стал угрожающе раскачиваться. Целый ряд ящиков, закрытых брезентом, хлюпающим по ветру, с глухим шумом рассыпался по дороге.
– Сто чертей! —заорал Ник.– Груз вываливается!
Ящики продолжали сыпаться на дорогу. Он перешел на задний ход, осторожно возвращаясь назад по крутому склону, чтобы укрыться за поворотом горы, но фургон плохо слушался руля. Ник всеми фибрами души почувствовал, как задние колеса отрываются от земли.
«Мы свалимся в пропасть»,– подумал он, парализованный страхом. Он хотел открыть дверцу и спрыгнуть, чтобы спасти свою, шкуру, но никак не мог решиться бросить фургоц с грузом.
Машина потихоньку сползала на край дороги. Безуспешно пытаясь противостоять скольжению, Ник до отказа нажал на педаль: колеса забуксовали, фургон дернулся назад, проехав по виражу на трех колесах, четвертое вращалось в воздухе – и добрался до укрытия за горой. Тут он затормозил, выключил зажигание, не смея поверить своему счастью, что они остались живы, и с пересохшей глоткой упал на сиденье со все еще напряженными мышцами.
– Вот это да! —буркнул он, сдвинув фуражку назад и вытирая мокрый лоб обшлагом рукава.– Боже мой! Еще немного – и все было бы кончено!
– А что вы теперь собираетесь делать?– поинтересовалась девушка так же спокойно, как и до этого момента.
У Ника не было сил разговаривать: выпрыгнув из машины под дождь, он кинулся осматривать потери.
При свете фар он увидел на дороге ящики, повсюду валявшиеся на дороге. Некоторые из них при падении раскрылись, и желтые шары фруктов блестели под дождем.
– Придется дожидаться утра,– пробормотал он себе под нос, слишком измученный, чтобы разозлиться. Он снова потерпел аварию на этой горе, причем точно так же, как и в прошлом году.
Девушка возникла из темноты как привидение и заставила его вздрогнуть.
– Мы потерпели аварию,– обратился он к ней.– Возвращайтесь в кабину, а мне необходимо подобрать рассыпавшиеся ящики.
– Мы что, не поедем дальше?—спросила она, приблизившись к нему Вплотную, чтобы он смог ее услышать сквозь ветер.
– Нет! – заорал он с неожиданной яростью.– Боже мой, возвращайтесь в фургон и оставьте меня в покое!
Слишком огорченный несчастьем, чтобы заниматься ею, он отвернулся от нее и зажег бенгальские огни. Их белое пламя под дождем и ветром со свистом и шипением освещало дорогу и валявшиеся ящики. Ник с диким усердием, действуя как в кошмаре, принялся освобождать дорогу от ящиков. Промокший до костей и измученный, он с трудом забрался в кабину. Девушка заняла его место за рулем, но он был совершенно обессилен, чтобы сказать ей, чтобы она подвинулась. Он завалился в противоположный угол и закрыл глаза.
И прежде чем он успел подумать, что надо будет сделать утром, и даже до того, как он осознал всю тяжесть своей участи, он заснул, уткнувшись подбородком в грудь. Его веки не выдержали собственной тяжести и сомкнулись.
