Текст книги "Частный детектив. Выпуск 5"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Алистер Маклин,Ричард Скотт Пратер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

В гаснущем свете дня автопарк выглядел как место последнего успокоения исполинов минувших времен. Огромные фургоны транспортировщиков, возивших гоночные машины, запчасти и передвижные ремонтные мастерские по всей Европе, стояли теперь в беспорядке, зловеще темнея в сумерках.

Джонни Харлоу не старался скрыть свое присутствие от посторонних глаз, случись таковые поблизости. Помахивая парусиновой сумкой, по диагонали пересек площадку, остановился возле одного из исполинов, на боках и сзади которого было выведено большими буквами знаменитое слово “Феррари”. Не дав себе труда даже подергать дверцу транспортировщика, Джонни вынул из сумки связку ключей весьма причудливой формы, и через несколько секунд замок поддался.

Харлоу исчез в фургоне. Закрыв за собой дверцу, перебрался от одного окошечка к другому, расположенному в боковой стене, чтобы убедиться: не замечено ли его вторжение. Скорее всего, обошлось. Затем извлек из сумки фонарь, включил красный свет и, склонившись над ближайшим гоночным автомобилем марки “феррари”, стал тщательно его обследовать.

Тем временем в холле гостиницы собралось человек тридцать. Среди них были Мэри, Макелпайн, ее брат, оба рыжеволосых близнеца Рафферти. Шла оживленная громкая беседа. На весь уик–энд гостиницу оккупировали несколько команд, участвовавших в международных гонках Гран—При, а братство гонщиков не отличается особой сдержанностью на язык. Все они – в основном, водители и несколько механиков – принарядились, как подобает людям, готовящимся к званой трапезе. Особенно великолепно выглядел Генри в своем костюме в крапинку и с красной розой в петлице. Даже усы его, казалось, были аккуратно расчесаны. Рядом с ним, немного поодаль от Рори, сидела Мэри. Молча, без прежней улыбки на лице, машинально вертя трость, заменившую наконец костыли.

– Куда же это исчезает каждый раз Джонни? После обеда его теперь почти не видно.

– Джонни? – Генри поправил розу в петлице. – Понятия не имею, мисс. Наверное, предпочитает развлекаться в одиночестве. Возможно, ему больше нравится питаться где–нибудь в ином месте? Или по другой какой–нибудь причине. Кто его знает.

Рори держал перед собой журнал, явно не читая его. Парню было не до чтения, он весь обратился в слух.

– Может быть, дело совсем не в том, что где–нибудь вкуснее готовят, – промолвила Мэри.

– А в чем же? В девушке, мисс? Нет, Джонни Харлоу девушки не интересуют. – Он бросил на нее хитрый и кокетливый взгляд.

– Не прикидывайтесь дурачком. – Мэри Макелпайн не всегда была розой без шипов. – Вы отлично знаете, что я имею в виду.

– Что же именно, мисс?

Генри принял оскорбленный вид человека, которого никто не понимает.

– Не смейтесь надо мной, Генри. Не разыгрывайте меня…

– Я не так уж умен, чтобы кого–нибудь разыгрывать, мисс.

Мэри бросила на него холодный оценивающий взгляд и отвернулась.

Рори тоже быстро отвел глаза. Казалось, он о чем–то размышляет, и, судя по всему, размышления эти едва ли можно было назвать приятными.

При свете фонаря Харлоу исследовал глубины ящика с запчастями. Выпрямился, вытянул шею, как бы прислушиваясь, погасил фонарь и выглянул в боковое окошко.

Вечерние сумерки уже успели смениться почти полной темнотой, но желтоватый месяц среди туч светил достаточно ярко. Лавируя между транспортировщиками в сторону стоянки “Коронадо”, находившейся футах в двадцати от наблюдательного пункта Харлоу, шли два человека. В них легко было узнать Джекобсона и Макелпайна. Джонни осторожно приоткрыл дверцу. Макелпайн вставил ключ в замок и сказал:

– Значит, никакого сомнения? Шестерня четвертой скорости полностью выведена из строя?

– Полностью.

– И, значит, у него есть оправдание? – в голосе Макелпайна слышалась чуть ли не мольба.

– Коробку скоростей можно вывести из строя по–разному, – тон Джекобсона был отнюдь не обнадеживающим.

– Да, конечно, конечно. Пошли посмотрим на эту чертову коробку.

Они вошли внутрь, в окнах транспортировщика вспыхнул свет.

Харлоу как–то странно улыбнулся, кивнул, осторожно прикрыл дверцу и возобновил поиски. Действовал он с той же предусмотрительностью, что и на пункте “Гильяри”, вскрывая, где нужно, узлы и коробки таким образом, чтобы все можно было поставить на место без заметных следов. Действовал быстро и сосредоточенно, прервав работу только однажды, когда снаружи послышались какие–то звуки. Макелпайн и Джекобсон вышли из транспортировщика и покинули пустынный автопарк.

Джонни снова приступил к делу.

Глава 4

Когда Харлоу наконец вернулся в гостиницу, холл, служивший одновременно баром, был переполнен. Почти все места заняты, возле стойки толпились мужчины – по меньшей мере, человек шесть.

Макелпайн, Джекобсон и Даннет сидели за одним столиком, Мэри, Генри и Рори оставались на прежних местах. При появлении Харлоу, едва успел он закрыть за собой входную дверь, гонг возвестил о начале обеда.

Чемпион проследовал через холл к лестнице. Никто не приветствовал его, лишь немногие удостоили небрежного взгляда. Макелпайн, Джекобсон и Даннет не обратили на гонщика совершенно никакого внимания. Рори глянул зло, с откровенным презрением. Мэри бросила быстрый взгляд, прикусила губу и тотчас же отвернулась. Джонни одним махом проскочил наверх.

Оказанный прием способен был привести в отчаяние, но зато ему хорошо удалось скрыть свои чувства.

Очутившись у себя в номере, Харлоу быстро умылся, привел себя в порядок. Достав из буфета бутылку шотландского виски, прошел в ванную, отхлебнул глоток, подержал во рту и с гримасой отвращения выплюнул в раковину. Оставив почти полный стакан на краю умывальника, вернул бутылку обратно.

И спустился в столовую.

Появился там последним. Совершенно посторонний посетитель привлек бы, наверное, больше внимания, чем Харлоу. Не тот уже это был человек, с которым хотелось водить дружбу. Столовая была набита битком. Перебросившись парой слов с приятелями, подышав на них перегаром, Джонни вышел на улицу и направился в маленькое кафе неподалеку. Там он заказал тонизирующее и сел за свободный столик. Не успел сделать пару глотков, как в кафе появилась Мэри. Увидев Харлоу, нахрамывая, прошла через зал и присела рядом.

– Хэлло, Джонни! – чувствовалось, что девушка не очень уверена в себе и не знает, чего ожидать от такой встречи.

– Признаться, я ждал кое–кого другого.

– Не понимаю… Кого же?

– Неважно. – Голос Харлоу был так же жесток, как и его слова. – Кто послал тебя шпионить за мной? – резко спросил он.

– Шпионить за тобой?.. Шпионить?.. – Она уставилась на него, скорее не понимая, чем не веря. – Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаешь, что означает слово “шпионить”?

– О, Джонни! – Обида буквально выплеснулась наружу: – Ты же знаешь, что я никогда бы не согласилась шпионить за тобой.

Харлоу немного смягчился.

– Тогда почему ты здесь?

– Разве тебе не приятно просто так меня видеть?

– Я не об этом… Что тебе понадобилось в этом кафе?

– Я… Просто проходила мимо… и…

– И увидела меня! И вошла! – Он внезапно оттолкнул свой стул и встал.

Подошел к двери, резко распахнув ее. Вышел на улицу и тут же вернулся. Продолжая стоять в дверях, какое–то время наблюдал за улицей. Его интерес сосредоточился на парадном дома напротив. Там, в полумраке, стоял человек. Не подавая вида, что заметил его, Харлоу вернулся в зал.

– Когда ты выходила из гостиницы, Рори все еще был там? – спросил он резко.

Мэри озадаченно нахмурила брови.

– Да, да. Он был там. Я как раз обратила на него внимание, когда выходила.

– А он мог тебя видеть?

– Какой странный вопрос!

– А я вообще человек странный. Спроси любого из гонщиков… Так он мог тебя видеть?

– Н-ну… Конечно… Вероятно, мог. Только не понимаю, при чем тут Рори?

– Просто мне не хочется, чтобы бедный мальчуган бродил вечерами по улицам. Ведь так можно и простудиться. Или даже стать жертвой ограбления. – Харлоу замолчал, как бы обдумывая что–то. – А-а, вот и идея!

– О, Джонни, перестань! Перестань! Я понимаю, что он не может смотреть на тебя без ненависти, не хочет даже говорить о тебе с тех пор… с тех пор… как…

– С тех пор, как я сделал тебя калекой.

– О, Боже мой! Он мой брат, Джонни, но ведь он – не я. Что я могу, если… Послушай, что бы он ни таил против тебя, неужели ты не можешь забыть об этом? Ты самый добрый из всех. Самый добрый человек на свете.

– Доброта ничего не дает, Мэри.

– И все равно ты добрый. Ты великодушный. А он ведь еще мальчик. Ты же мужчина. Чем он тебе опасен? Что он может сделать?

– Ты бы посмотрела, что может сделать десятилетний вьетнамец, когда у него в руках автомат.

Она порывалась встать. В глазах девушки блестели слезы.

– Я не должна была тебе надоедать. Спокойной ночи, Джонни.

Он мягко удержал ее руку, и Мэри не сделала попытки освободиться, просто сидела, ожидая чего–то, с отрешенным в отчаянии лицом.

Он сказал:

– Прошу тебя, не уходи. Я просто хотел удостовериться…

– В чем?

– Как ни странно, теперь это не имеет значения. Забудем о Рори. Поговорим о тебе. – Он подозвал официантку. – Прошу вас, повторите, пожалуйста.

Мэри посмотрела на него и на вновь наполненный стакан.

– Что это? Джин? Водка?

– Тонизирующий напиток с водой.

– О, Джонни!

– Что ты заладила: “о, Джонни! о, Джонни!”? – Нельзя было понять, искренне или притворно это раздражение. – Ну, ладно, ты, говоришь, беспокоишься. Хочешь, отгадаю причину твоего беспокойства? Тебя волнуют наши отношения и отец… Боос неважно выглядит, осунулся. По–моему, он переживает из–за твоей матери. Ну и из–за меня, конечно.

– Из–за матери? Откуда ты знаешь? Ведь об этом знают только два человека: отец и я.

– Подозреваю, что Даннет тоже в курсе. Ведь они близкие друзья. Впрочем, не уверен. Но мне рассказал твой отец, сам лично, месяца два назад. В то время шеф еще в меня верил.

– Прошу тебя, Джонни…

– Что ж, это уже лучше, чем “о, Джонни!”. Несмотря на все, что произошло, думается, он мне еще доверяет. Только прошу тебя, не говори ему о нашем разговоре, я обещал абсолютно никому об этом не рассказывать. Обещаешь?

– Обещаю, Джонни.

– Последние два месяца твой отец не отличался общительностью. И вполне понятно, по какой причине. Я не чувствовал себя вправе задавать ему вопросы… Скажи, Мэри, с тех пор… Никаких сведений ты не получала за эти три месяца, что ее нет?

– Ничего, решительно ничего не известно. А ведь она всегда звонила нам, когда бывала в отъезде. Чуть ли не каждую неделю писала письма…

– Твой отец не пытался навести справки?

– Папа – миллионер. Неужели ты думаешь, что он не испробовал всего, что только возможно?

– Да, конечно. Чем я могу тебе помочь?

Мэри хрустнула пальцами. Глаза ее были полны слез.

– Ты мог бы устранить вторую причину его беспокойства.

– Ты имеешь в виду меня?

Девушка молча кивнула.

А между тем Макелпайн предпринимал решительные шаги в исследовании причин собственного беспокойства. Он и Даннет стояли перед дверью в номер Харлоу, и Макелпайн вставлял ключ в замочную скважину.

Даннет опасливо огляделся и сказал:

– Не думаю, что дежурный администратор поверил хоть одному вашему слову.

– Какое это имеет значение? – Макелпайн повернул ключ.

– Важно только то, что я получил ключ от номера Харлоу. Разве не так?

– А если бы не получили?

– Значит, пришлось бы взломать эту чертову дверь. Если вы не забыли, однажды я уже это проделал.

Они зашли в номер. Молча и методично принялись осматривать комнату, заглядывать во все мыслимые и немыслимые места. Надо прямо сказать, что в гостиничных номерах число мест, где можно что–нибудь спрятать, весьма ограниченно. Не прошло и пяти минут, как обыск был завершен. Результат его оказался столь же успешным, сколь и удручающим. В недолгом немом молчании они смотрели на то, что обнаружилось под кроватью Харлоу: четыре непочатые бутылки виски и еще одна, наполовину опорожненная.

– О, Господи! – вздохнул Даннет.

Макелпайн кивнул. Перед ним стояла довольно неприятная дилемма: или дать чемпиону последнюю возможность участвовать в международных гонках, или, пользуясь найденными уликами, сейчас же избавиться от него.

– Что будем делать? – опросил Даннет.

– Унесем с собой это проклятое зелье, вот что!

– Но ведь он заметит. И притом, сразу. Насколько мы его теперь знаем, первое, что он сделает, вернувшись сюда, это бросится к своим бутылкам.

– Плевать мне на то, что он заметит! Не побежит же он вниз с криком: “Я Джонни Харлоу! Кто–то выкрал из моего номера пять бутылок шотландского виски!” Нет, он ничего не сможет ни сказать, ни предпринять.

– Конечно, не сможет… Но он будет знать, что бутылки взяты. Какие мысли, по–вашему, возникнет у него в голове?

– Очень интересно, какие мысли могут взбрести в голову начинающему алкоголику? И скажите на милость, почему он решит, будто устроенный досмотр – это дело наших рук? Вряд ли он придет к подобному выводу, ведь если бы эти бутылки обнаружили мы, на него обрушилось бы само небо. Я считаю, скорее так подумал бы он. Но небо на него не обрушится, мы не пророним ни слова. До поры, до времени. Поэтому он придет к выводу, что бутылки у него украл какой–нибудь воришка, возможно, кто–то из членов команды. Ведь среди команды тоже, есть люди, способные на мелкое воровство.

– Значит, мы ничем не сможем ему помочь?

– Мы – не сможем… О, будь я проклят!

– И будь он тоже трижды проклят, этот Харлоу!

– Уже слишком поздно, моя Мэри, – сказал Джонни. – Я больше не могу водить гоночные машины. Дошел до точки. Спроси кого угодно.

– Я не об этом. Я о том, что ты пьешь…

– Я? Пью? – Харлоу, как всегда, был невозмутим. – Кто это говорит?

– Все.

– Значит, все лгут!

Со щеки Мэри на ее ручные часы капнула слеза, но Джонни, даже если и заметил это, не сказал ни слова. Помолчав, Мэри успокоилась и вздохнула:

– Я сдаюсь… Глупо было бы пытаться что–то сделать… Ты идешь вечером на прием к мэру?

– Нет.

– А я – то надеялась, мы пойдем вместе. Может быть, окажешь мне такую милость?

– Чтобы выставить тебя мученицей перед всеми? Нет!

– Но почему ты не ходишь на такие приемы? Ведь туда ходит каждый третий гонщик.

– Я не каждый третий гонщик. Я – Джонни Харлоу. Я – пария, отверженный. У меня тонкая и чувствительная натура, и я не люблю, когда люди не обращают на меня внимания и не разговаривают со мной.

Мэри коснулась его руки.

– Я буду разговаривать с тобой, Джонни. Ты же знаешь, я всегда буду с тобой разговаривать! Всегда!

– Знаю. – В тоне Харлоу не было ни горечи, ни иронии. – Я искалечил тебя на всю жизнь, и ты всегда будешь разговаривать со мной. Лучше держись от меня подальше, моя юная Мэри. Ведь я все равно что яд.

– Некоторые яды мне очень нравятся.

Харлоу сжал ее руку и поднялся.

– Пойдем. Тебе надо успеть переодеться к вечернему приему. Провожу тебя до гостиницы.

Они вышли из кафе. Одной рукой Мэри опиралась на трость, другой взяла Джонни под руку. Вторую трость нес он, приноравливая шаг к походке девушки.

Когда они медленно ковыляли по улице, из темного парадного выскочил Рори Макелпайн. Он сильно дрожал от холодного вечернего воздуха, однако не замечал этого. Судя по выражению удовлетворенности на лице мальчишки, мысли о чем–то более возвышенном и важном согревали его.

Он перешел на другую сторону улицы и двинулся вслед за сестрой и гонщиком, правда, держась от них на весьма значительном расстоянии. У первого же перекрестка он свернул и бросился бежать.

В гостинице он не только уже не дрожал, – обливался потом, поскольку не останавливался даже перевести дух. Прошмыгнув через холл, поднялся по лестнице. В своем номере вымылся, причесался, потренировался перед зеркалом, воссоздавая на лице выражение печальной покорности. Наконец достиг желаемого эффекта и отправился в номер, который занимал отец.

Постучал, услышал невнятное бормотание и вошел.

Номер Джеймса Макелпайна по всем меркам числился как самый комфортабельный в отеле. Будучи миллионером, Макелпайн мог себе позволить такую роскошь. Но в данный момент он не испытывал никакого наслаждения от своих возможностей и, откинувшись в мягком кресле, казалось, погрузился в какое–то угрюмое самосозерцание. Очнулся только в тот момент, когда сын прикрыл за собой дверь, войдя в номер.

– В чем дело, мой мальчик? Неужели нельзя было подождать до завтра?

– Нет, папа, нельзя.

– Тогда выкладывай побыстрее. Я занят…

– Да, папа, я понимаю. – Выражение печали и покорности не сходило с лица Рори. – Но есть кое–что, о чем я обязан тебе оказать. – Он замолчал в нерешительности, словно собираясь с духом. – Дело касается Джонни Харлоу, папа.

– Все, что ты думаешь о Харлоу, не должно предаваться огласке, – несмотря на строгий тон, каким были сказаны эти слова, в потухшем взгляде Макелпайна промелькнуло любопытство. – Все знают, как ты относишься к Харлоу.

– Да, папа… И я об этом подумал, прежде чем идти к тебе… – Рори снова заколебался. – Ты знаешь, что говорят о Джонни Харлоу, папа? То, что он слишком много пьет.

– Ну и что? – голос Макелпайна прозвучал совершенно спокойно.

Рори ценой огромных усилий удержал на лице самое благочестивейшее выражение. Все складывалось куда как лучше, чем он рассчитывал.

– Это правда… Ну, что… что он пьет… Я сегодня видел его в кабачке.

– Спасибо, Рори. Можешь идти. – Макелпайн помолчал. – И ты тоже там был, в кабачке?

– Я? Ну, что ты, папа! Но я видел через стекло…

– Выходит, шпионил?

– Просто проходил мимо, – обиженным тоном ответил Рори.

Макелпайн махнул рукой, показывая, что сын может идти. Рори повернулся к двери, но потом остановился и вновь посмотрел на отца.

– Может, я и не люблю Джонни Харлоу, но Мэри… Мэри я люблю больше всех на свете…

Макелпайн кивнул, он знал, что это правда.

– Я не хочу, чтобы ей причинили зло. Поэтому и пришел к тебе. Она тоже была в кабачке вместе с Харлоу.

– Что? – Лицо миллионера внезапно потемнело от гнева.

– Даю голову на отсечение!

– Ты уверен?

– Совершенно уверен, папа. Конечно, уверен. Глаза у меня пока что в порядке.

– Надеюсь, – вымолвил Макелпайн, когда гнев немного поутих. – Просто я не желаю об этом слышать. Учти, я не люблю доносчиков! Не люблю шпионов!

– Я вовсе не шпионил, папа. – Иногда сознание своей правоты доходило у Рори до абсурда. – Я просто действовал, как сыщик. Когда на карту поставлено доброе имя фирмы “Коронадо”…

Макелпайн поднял руку, обрывая дальнейший поток громких слов, и тяжело вздохнул.

– Ладно, ладно, добродетельное чудовище! Передай Мэри, чтобы зашла ко мне. Сейчас же. Скажи, что я хочу ее видеть. Только не говори, зачем.

Минут пять спустя Рори сменила Мэри. У нее был одновременно настороженный и покорный вид.

Она спросила:

– Кто тебе об этом сказал?

– Неважно кто. Так верно говорят, или нет?

– Папа, мне двадцать лет. – Она держалась очень спокойно. – И я не обязана тебе отвечать. Могу сама о себе позаботиться.

– Позаботиться? Сама? А если бы я выбросил тебя из команды? У тебя нет денег и, пока я не умру, не будет. Деваться некуда, неужели не ясно! Без матери, по крайней мере, ты не можешь до нее добраться. Без специальности. У кого, скажи на милость, хватит смелости взять на работу калеку?..

– Хотела бы я, чтобы ты повторил эти страшные слова в присутствии Джонни Харлоу.

– Тебе может показаться странным, но я не стану на это реагировать. В твоем возрасте я тоже чувствовал себя независимым, был весьма низкого мнения о родительском авторитете. – Он помолчал, а потом спросил с любопытством: – Ты что, влюблена в этого подонка?

– Он не подонок. Он – Джонни Харлоу.

Макелпайн поднял брови, услышав, с какой страстью в голосе говорила дочь.

– Что касается непосредственно твоего вопроса: как ты думаешь, я могу иметь в своей жизни что–то личное?

– Ну, хорошо, хорошо. – Макелпайн вздохнул. – Давай договоримся так: ты – отвечаешь, а я – я объясню, что к чему… О’кей?

Мэри кивнула.

– Вот и хорошо. Так это верно или нет?

– Если твои шпионы столь вездесущи – излишни вопросы?

– Только прошу тебя, выбирай слова! – Упоминание о шпионах задело Макелпайна за живое.

– Извинись за свое “выбирай слова!”.

– О, Боже ты мой… – Макелпайн внимательно глянул на Мэри. В этом взгляде сквозило и раздражение, и восхищение. – А и в самом деле моя дочь! Прошу прощения… Он пил?

– Да.

– Что?

– Не знаю. Что–то прозрачное. Тонизирующий напиток с водой.

– Как же, знаем мы, что это за вода! Сторонись его, Мэри. А не будешь сторониться, отправлю тебя домой, в Марсель.

– Но почему? Почему, папа? Почему?

– Видит Бог, у меня и так достаточно неприятностей, а тут еще единственная дочь связалась с алкоголиком, который скатывается все ниже и ниже.

– Джонни? Алкоголик? Послушай, папа, я знаю, что он пьет совсем немного…

Макелпайн заставил ее замолчать, резко сняв телефонную трубку.

– Говорит Макелпайн. Попросите, пожалуйста, мистера Даннета подняться ко мне. Да, сейчас. – Положил трубку и опять повернулся к Мэри. – Я обещал объяснить, почему задаю такие вопросы. Не хотелось этого делось, но, видимо, придется.

Вошел Даннет. Предчувствие явно подсказывало ему, что ближайшие несколько минут не сулят ничего хорошего.

Шеф предложил присесть.

– Расскажите ей обо всем, Алексис. Пожалуйста!

Даннет совсем растерялся.

– А нужно ли, Джеймс?

– Боюсь, что нужно. Она никогда не поверит мне, если вы не подтвердите, что именно мы нашли в номере Джонни.

Мэри с недоверчивым недоумением смотрела то на отца, то на журналиста. Наконец она выдавила:

– Вы посмели обыскать комнату Джанни?

Даннет глубоко вздохнул.

– У нас были на то основания, Мэри. И слава Богу, что мы это сделали. Самому как–то не верится… Нашли пять бутылок виски. В его номере. И одна из них была уже полупустая.

Мэри растерянно молчала. Видно было, что она верит словам Даннета. Снова заговорил Макелпайн, голос его звучал мягко, почти нежно.

– Мне очень жаль. Всем известно, как ты его любишь. Между прочим, мы забрали бутылки с собой.

– Вы забрали бутылки… – повторила она медленно, глухим голосом, словно не в силах уловить значение услышанного – Но он же узнает! И сообщит о краже. Явится полиция. Найдут отпечатки пальцев. Ваших пальцев… И потом…

Макелпайн перебил:

– Неужели ты считаешь, что Джонни Харлоу признается хоть одной живой душе, что держал у себя в номере пять бутылок виски? – Помолчав, добавил уже другим тоном: – Иди, девочка, переоденься. Через двадцать минут предстоит явиться на прием. И, очевидно, без твоего драгоценного Джонни.

Мэри продолжала сидеть с неподвижным лицом, не сводя с отца округлившихся глаз.

– Прости, – сказал он, – я не хотел тебя обидеть.

Даннет придержал дверь, пока Мэри, хромая, не вышла из номера.

Оба проводили ее взглядом, полным жалости.