Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 53 страниц)

– Кессиан? – позвала Миррон.

– Да, мама? – Голос сына согрел ее кожу, отчего хватка корней стала еще туже. – Помнишь ту маленькую парусную лодку у нас дома?

Сквозь энергетическую карту брызнули любовь и радость.

– Моя любимая игрушка.

– Сейчас это уже не важно, – прозвучала за гранью его голоса мысль Гориана.

– Ты хотел бы увидеть ее снова? Увидеть, как она выписывает восьмерки под парусом?

– Всем сердцем, – ответил Кессиан.

– Это исполнится, – улыбнулась Миррон. – От тебя требуется только закрыть глаза. И закрыть сознание.

– Нет! – Гориан вбросил в энергетическую карту отчаянную волну страха. Корни напряглись. – Ты этого не сделаешь!

– Ах, Гориан, мой дорогой бестолковый братец. Сын всегда делает то, о чем просит мать.

Рука Миррон крепко сжалась на черепе Гориана. Она чувствовала, как Кессиан опустошает сознание. Источник его жизненной силы закрылся для Гориана. Ее сознание погружалось все ниже, к зоне поражения и недуга, обматываясь вокруг энергетических прядей Гориана. Чем ниже она погружалась, тем сильнее ощущались удары, но она держалась стойко. Сформировав собственную прядь, Миррон направила ее еще глубже, в трясину пронизанной корнями почвы, и, присосавшись к ней, потянула ее содержимое на себя.

В ее сознание, затапливая его, поползла тьма. Миррон услышала крик Гориана, ощутила его попытку разорвать прядь, соединявшую ее с глубинами земли. Отчаянно завизжал Кессиан. Корни, окружавшие их, увядали и сохли, издавая хруст. Сквозь тело Миррон, пожирая ее, протекали гниль, плесень и хворь, и она чувствовала, как каждый ее орган вопиет от боли. Ощущала, как сгущается ее кровь, сначала замедляя течение, потом закупоривая артерии. Как болезненно затрудняется и умирает в груди дыхание.

Но Миррон не останавливалась. Она всасывала в себя все больше и больше скверны, в то время как Гориан дергался и извивался, пытаясь спастись. Но собственное дело стало его тюрьмой. Все, протекавшее сквозь Миррон, проходило через ее руку и уходило в его макушку, разливаясь в мозгу и затопляя сознание.

– Неужели, ублюдок, ты и вправду думал, что я отдам тебе своего сына? Думал, что можешь заставить меня любить тебя, быть с тобой? Несчастный глупец! Ты не бог, ты даже не Восходящий! Ты покрыл позором наше имя и должен быть уничтожен.

Силы Миррон стремительно убывали. Она держалась до последней возможности, а потом закричала, чтобы быть услышанной тем, кого действительно любила.

– Сейчас, Пол! Сейчас!

Пронзительный визг и завывания мертвецов не позволяли ничего услышать, однако Джеред подошел достаточно близко, чтобы слова Миррон достигли его ушей. Сеть корней, оплетавшая всех троих, трещала, расщеплялась и опадала, обрывки молотили воздух. Гориан пребывал в ярости. Джеред видел его лицо, побагровевшее, теперь даже почерневшее, под давлением дела Миррон. Видел он и ее – смертельно бледная, с закрытыми глазами, она стояла на ногах только потому, что еще не опавшие корни не давали ей упасть.

– Держись, Миррон! Держись! Не сдавайся!

Свободный конец древесного стебля ударил казначея по лицу, отбросив назад и оставив на щеке глубокий кровоточащий шрам. Джеред утер кровь, поднялся и устремился к Миррон.

Ухватиться за переплетение корней оказалось непросто, они были склизкими и сочились гнилью, однако Джеред, поднатужившись, оторвал несколько верхних корней из тех, что потоньше, проделал отверстие, позволившее запустить руки, насколько мог погрузился в извивающуюся массу, ухватился и изо всех сил потянул. Сильнее, еще сильнее! Он вкладывал всю силу, налегал всем весом, и корни уступили. Джеред отлетел и грохнулся на спину, прижимая к себе тело. Он обнимал его изо всех сил и не выпустил бы из рук ни за что на свете.

– Все в порядке, Кессиан. Все кончилось.

Джеред открыл глаза. Корни опадали, соскальзывая с Гориана и Миррон. Пальцы ее руки все еще впивались в его макушку, а кисти Гориана сомкнулись на горле Миррон в попытке выдавить из нее жизнь. Все его тело сочилось гнилью, вздувавшиеся нарывы лопались, выстреливая в воздух фонтанчики гноя. Пронзительные вопли боли постепенно переходили в слабые, хнычущие стоны.

Джеред попытался уложить Кессиана на землю, но мальчик вцепился в него и не отпустил.

– Теперь все кончилось, – прошептал Кессиан.

Хватка Гориана на горле Миррон разжалась, ее рука соскользнула с его макушки, и они оба, обмякнув, опустились на траву. Джеред оглянулся на мертвых. Они продолжали стоять, но уже не так, как прежде. Происходило какое-то шевеление, и он был уверен, что они таращатся один на другого в растерянности и испуге.

Кессиан откатился от Джереда, и оба они встали. Ардуций и Оссакер уже были рядом. Джеред устремился к ним, а Кессиан – к неподвижному телу Миррон. Гориан еще не умер, но жизнь уже покидала его: пальцы скрючились, руки подтянулись к груди, все тело содрогалось в конвульсиях, а кожу покрывали гнойники, нарывы и открытые язвы. Но глаза еще оставались открытыми, и во взгляде все еще сохранялась та устрашающая сила, которой он всегда обладал.

– Не надо было идти этим путем, Гориан, – проговорил Оссакер. – Не этим путем надлежит следовать Восходящим.

– Всегда… ненавидели… нас, – задыхаясь, выдавил Гориан. – Никогда… Не принимали.

– Теперь уж точно нет, – покачал головой Ардуций, – После всего, что ты натворил…

Джеред покосился на Ардуция и не увидел на его лице даже тени насмешки – только сожаление. Оссакер протянул руку и ухватил Гориана за левую лодыжку.

– Надо было тебе принять нашу помощь, пока не стало слишком поздно, – сказал Ардуций. – Сейчас мы можем предложить тебе лишь упокоиться с миром.

Тело Гориана обмякло, глаза закрылись, голова завалилась на сторону, и из открытого рта на траву вытекла тонкая струйка слюны. Оссакер убрал руку.

– Что с Миррон? – спросил Джеред.

Оссакер обратил к нему слепые глаза, наполненные слезами, в которых рябил калейдоскоп цветов.

– О, Пол, ты же знаешь, что уже слишком поздно.

Джеред закрыл глаза и осел на колени. Он не слышал даже тех немыслимых звуков, которые обозначали, что мертвые стали возвращаться в объятия Бога.

– Она не может уйти, – прошептал он, отпихнув в сторону тело Гориана и коснувшись теплой щеки Миррон тыльной стороной ладони. – Не может уйти сейчас, когда мы победили. Сейчас, когда у нее появилось будущее.

Все четверо сгрудились вокруг Миррон. Кессиан прильнул к Джереду, который обнял его за плечи и прижал к себе. Ардуций, чьи глаза представляли собой колодцы бездонной скорби, забыв о собственной боли, лил слезы на ее неподвижное тело. Она была так бледна, так прекрасна! Так похожа на живую!

– Оссакер, ты должен что-то сделать! – приказал Джеред. – Она не может уйти.

– Я не могу поднимать мертвых, – срывающимся голосом прохрипел в ответ Оссакер. – Ты бы сам этого не хотел.

Джеред помолчал, перевел взгляд на Гориана и кивнул.

– Да, этого бы я не хотел.

– Сейчас она с Богом? – спросил Кессиан. – С истинным Богом?

Джеред еще крепче прижал мальчика к себе.

– Да, она с Ним. И мы сегодня должны быть благодарны за эту милость.

Он закашлялся и испустил дрожащий вздох, изо всех сил пытаясь снова овладеть собой.

– Нам стоило бы вернуться к стенам, к тому, что от них осталось, – предложил Ардуций.

– Да, – кивнул Джеред. – Да, ты прав. Хотя сейчас я не хочу ничего, только остаться здесь навсегда.

– Мы должны идти и встретить свою судьбу, – сказал Ардуций. – На то мы и Восходящие.

– Судьбу, которую изменило деяние Миррон, – отозвался Джеред. – Вы должны верить в это. У вас появилась еще одна возможность быть принятыми.

– Верим мы с Осси в это или нет, не имеет значения. Хотя мы, конечно же, верим. Но правильно ли это для Конкорда? Ни в коем случае нельзя допустить возможности повторения этого.

Ардуций широким жестом указал на тысячи упавших мертвецов. На загубленную землю под тонким слоем трясины.

– Я просто не знаю, заслуживаем ли мы еще одного шанса.

ГЛАВА 68

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

Женский вопль слился с десятками тысяч других. Оглушительный вой, эхом отражаясь от стен, вонзился в небо. Он взметнулся над ареной, пронесся над доками, спугнул птиц с высоких дворцовых крыш и так резанул слух Ильеву, что тот выронил топор и схватился ладонями за уши.

Кашилли с ревом рухнул на колени, и его могучий молот раскрошил камни, выпав из онемевших пальцев. Позади них метались струи фонтана, живые взывали о прекращении страданий, а Всеведущий и Окетар взирали на них и благословляли.

Вой смолк. Прямо перед носом у Ильева мертвец уронил руки. Адмирал уставился на него – гражданин Эстории, средних лет, хорошо одетый, что различалось даже сквозь слой плесени. Мертвец в ответ воззрился на Ильева – ощущение то еще! Он моргнул и открыл рот, словно с намерением что-то сказать, но так и не издал ни звука.

Ильев потянулся к нему. Мертвец сомкнул веки, с растерянностью и страхом на лице издал вопль, похожий на вздох облегчения, и рухнул Ильеву на руки.

– Все кончено, – сказал адмирал. – Теперь ты можешь упокоиться, друг мой. Можешь отдохнуть.

Казалось, что стук падающих тел, разносившийся по дворцовому двору и всему городу, не стихал целую вечность. Некоторые из мертвых держались на ногах дольше других. Некоторые даже совершили несколько неуверенных шагов, прежде чем Всеведущий дотянулся до них и принял в свои объятия.

Воцарившуюся во дворе гробовую тишину нарушал лишь плеск фонтана за спиной у Ильева. Он опустил мертвого человека на землю, поднялся, одновременно повернувшись, и положил руку на плечо Кашилли.

– Давай, моряк. Вставай.

Ильев оглянулся на трех Восходящих, Васселиса и Эстер Наравни. Йола лежала на спине на поверхности воды.

– Что случилось?

Васселис пожал плечами.

– Йола?

– Не знаю. Я не могу объяснить.

– Так почему же ты так кричала, малышка? – спросил Кашилли. – Чуть было меня не напугала.

– Ну…

– Мне кажется, ты скромничаешь, – сказала Эстер. – Посмотри только, что ты сделала.

Йола присела в воде и вытерла руки о волосы.

– Вы не понимаете. Я ничего не сделала, вообще ничего. Я не была готова освободить дело, когда ощутила… нечто, тянущееся к нам отовсюду. Со всех сторон, сквозь землю, сквозь всех этих мертвых. Мне показалось, что нам всем конец, – вот я и закричала.

Ильев рассмеялся.

– Здравая реакция, юная Йола.

– Не исключено, это самая лучшая новость из всех возможных, – заметил Васселис. – Раз все эти мертвецы попадали из-за чего-то, дотянувшегося до нас сквозь землю, то Гориан, надо полагать, побежден. Наши Восходящие, истинные Восходящие, несомненно, одолели его.

– Он мертв? – спросила Эстер.

– На это мы можем только надеяться, – ответил Васселис. – Только надеяться.

Кашилли, потирая подбородок, смотрел поверх мертвых тел в проем ворот.

– Скажу тебе так. Мертв он или нет, уборку за этим ублюдком придется проводить грандиозную.

* * *

Роберто и Даваров долго не размыкали объятий. Оружие выпало из их рук. Появилась возможность перевести дух и дать отдых натруженным до боли мышцам. Повсюду вокруг них немногие уцелевшие на крыше люди поздравляли друг друга со спасением. Но солдаты ощущали не торжество, а всего лишь облегчение.

– Кажется, они сделали это, – пробормотал Даваров.

– Если ты хочешь, чтобы что-то было сделано наверняка, поручи это Полу Джереду, – отозвался Роберто, отступив на шаг.

– Думаю, он был не один.

– Ну, в это я поверю, когда узнаю точно. А пока мне известно, что именно Восходящие в ответе за всю эту боль и смерть, которые ты видишь повсюду. Если остальные Восходящие прикончили Гориана, это, конечно, хорошо и правильно. Но не думай, будто я собираюсь осыпать их милостями.

Роберто подошел к лестнице и посмотрел вниз.

– Эй, Харбан! Ты как, пришел в себя?

В ответ Харбан поднял руку, сжимавшую флягу.

– Да, посол, но я ранен.

– Думаю, это пустяки по сравнению с тем, что было бы, шарахни ты этой штукой о бетон, – заметил Даваров. – Оставайся, где лежишь, мы сейчас тебя заберем. И как-нибудь подлатаем.

Даваров устремил взгляд поверх крепостной стены, в сторону Атрески.

– Хотелось бы знать, как далеко прошла волна, – сказал он. – И насколько пострадала моя страна.

– Ущерб мы оценим по дороге, когда двинемся через нее, – отозвался Роберто. – Хотя и так, к долбаной матери, ясно, что все вокруг вверх дном. Ты с нами, Юлий?

Дел Аглиос вздохнул, спустился по ступеням к пролому, перемахнул на нижнюю половину лестницы, где валялись мертвецы, и пошел дальше.

– Ты никогда раньше не ругался, – заметил Даваров.

– Это все Юлий виноват. Хотел меня сжечь, представляешь?

– Да ну? – Даваров обернулся к Юлию.

Тот развел руками.

– Ну, мы разошлись во мнениях. Но полагаю, теперь точка зрения посла мне понятна. Я с ней по-прежнему не согласен, но она мне понятна.

– Спасибо за то, что был с нами, Юлий, – улыбнулся Роберто. – Ты хранил неколебимую веру.

Сейчас, однако, вера не спасала. Дел Аглиос запустил пятерню в волосы, ощутив вздымающуюся в душе волну горечи. Он брел среди разбросанных останков друзей и врагов: никому из них не следовало умирать сегодня. Потери были неисчислимы. Немыслимы. Но когда-нибудь все они будут сочтены.

Он чувствовал себя больным и опустошенным. Вместе с Даваровом и Бариасом, в сопровождении горстки уцелевших соратников, Роберто пробирался к Харбану Квисту. Ни у кого из них больше не находилось слов: здесь, внизу, вся чудовищность преступления воспринималась с особой остротой и отчетливостью.

Мертвые тела устилали гниющую землю и за оградой – и дальше, на всем пути к лагерю. Над ними поднималась туманная дымка. Плотно смыкаясь вокруг остатков стен, тысячами и тысячами лежали цардиты. Всех покрывала грязь. И все наконец обрели мир.

Роберто начал считать, он просто ничего не мог с собой поделать. Двенадцать тысяч цардитов. Пятьдесят тысяч беженцев. Где-то около четырех легионов воинов, администраторов и инженеров Конкорда.

И все это только здесь, в Нератарне. А куда еще распространилось влияние Гориана?

– Да смилуется ваш Бог над всеми вами, – промолвил Роберто.

– Не жалей о них. – Даваров плюнул на труп цардита. – Они сами навлекли на себя такую участь. Мои люди сражались здесь, ибо таков был их долг, а эти ублюдки, – он пнул мертвое тело, – явились сюда незваными.

Роберто видел огонь ненависти, полыхавший в глазах Даварова, и предпочел не спорить с гигантом из Атрески. Сам он, однако, смотрел на случившееся иначе. Все эти люди, за кого бы они ни воевали ранее, пали жертвами чудовищного преступления Гориана Вестфаллена. Восходящего. Вслед за Юлием Роберто подошел к Харбану. Вместе они расчистили вокруг пространство от тел, и Юлий осмотрел раны.

– Ничего страшного, только бы инфекция не попала. Ногу слегка зацепило, вот на спине – там дело похуже.

– Тут повсюду зараза, – проворчал Роберто. – Давай, постараемся вытащить его на более-менее чистую землю и промоем раны. Должна же у кого-то найтись фляга с чистой водой.

Даваров и Дел Аглиос перенесли Харбана с огороженной территории к лагерю, где валялось поменьше мертвецов. Хотя по-настоящему чистой земли нигде окрест не было, и Роберто пришлось расстелить поверх слизи плащ. Свернув в комок другой, они устроили подушку и уложили Харбана на бок.

– Спасибо, – сказал карку.

– Все, что в наших силах, – отозвался Роберто. – Юлий! Дело за тобой.

– Эй, Роберто, взгляни!

Даваров указывал на восток, где в тумане маячили медленно приближавшиеся фигуры. Шесть человек… нет, восемь. Двоих несли, они были или мертвы, или без сознания. Двигались они ужасающе медленно. Двое висели друг на друге так, что не разобрать, кто из них в худшем состоянии. Оссакер с Ардуцием. На Ардуций только плащ на голое тело. Был там и ребенок, цеплявшийся за тело, которое нес, кажется, Пол Джеред. Остальных, пока они не подошли ближе, Роберто узнать не мог. А когда приблизились, Дел Аглиос увидел, что один из карку несет тело Гориана.

– Ну, Харбан, наконец-то у нас для тебя хорошие новости!

Карку поморщился – Юлий занялся раной на его спине.

– Горы не рухнули. Этого уже достаточно.

– И Пол Джеред спас двух ваших жрецов.

Харбан улыбнулся.

– «Хочешь, чтобы что-то наверняка было сделано, поручи…»

– Похоже на то.

Роберто сделал несколько шагов навстречу Джереду и увидел, что на руках у казначея тело Миррон. Объяснять ничего не потребовалось.

– Мне очень жаль, Пол. Я знаю, что она для тебя значила.

– Она принесла себя в жертву, Роберто. Что бы ты ни думал о Восходящих, помни это. Она спасла нас. Всех.

– Все, что мы сделали, – это остановили массовую бойню, может быть, геноцид, который нельзя было допустить. И все мы, стоящие здесь, несем за это ответственность, – заявил Роберто.

– Никто не мог знать, что сделает Гориан, – сказал Ардуций.

Роберто пожал плечами.

– Миррон была нашей сестрой, – поддержал Ардуция Оссакер. – И она умерла, чтобы остановить его. Принесла себя в жертву ради того, чтобы все мы жили.

Выглядел Оссакер ужасно. Волосы его обвисли, лицо, изборожденное старческими морщинами, искажала боль утраты.

– И вы ждете от меня благодарности? – Роберто обвел рукой усеянную телами землю, чувствуя, как его захлестывает волна гнева. – Ардуций, Оссакер, да оглянитесь же по сторонам! Посмотрите как следует! Семьдесят пять с лишним тысяч человек полегли за один день. День, закат которого суждено увидеть лишь двадцати воинам. Сочти нас всех, сочти!

– Поверь мне, я понимаю твои чувства, – промолвил Ардуций, чье лицо было бледным от боли, а дыхание хриплым и прерывистым. – Но да, я ожидаю от тебя благодарности. Не потому, что она положила конец опустошению, вина за которое, как ты сам сказал, лежит на всех нас. Но потому, что она, Миррон Вестфаллен, отдала жизнь, чтобы спасти всех, кого могла. Включая тебя.

– Всей этой катастрофы вполне можно было избежать, – с ожесточением возразил Дел Аглиос. – Именно Восходящие ее породили. Поэтому самое меньшее, что мог сделать кто-то из них, – это остановить ее.

– Миррон умерла, – напомнил Оссакер.

– Так же, как и мой брат. – Роберто заставил себя разжать кулаки. – Каждый из нас лишился кого-то, кого любил. Таков результат. Это далеко не счастливый конец, если вообще конец. Так или иначе, Восходящие существуют, а значит, существует и опасность, исходящая от них. В первую очередь от потомства Гориана.

– Ничего подобного больше не произойдет, – заявил Ардуций. – Даю тебе слово!

– Будь я проклят, действительно не произойдет! Но гарантировать, чтобы это не повторилось, – забота моя и моей матери. А не твоя!

Роберто воззрился на Ардуция и Оссакера в ожидании ответа, однако было ясно, что оба они слишком измотаны, а Ардуций еще и изранен, чтобы продолжать спор. Тогда Роберто перевел взгляд на тело Гориана, которое нес жрец карку.

– Можешь бросить его в ту грязь, которую он же и устроил. Все, что нужно, я уже увидел.

– «Стрела Арка» в заливе Гау, – проговорил Джеред.

Голос его был тих и невыразителен, на резко очерченном лице словно запечатлелось все то горе и страдание, свидетелем которых ему довелось стать. Роберто подумал, что казначей впервые выглядит старым.

– Это если предположить, что корабль выдержал земляную волну, – заметил Даваров.

– Я в этом не сомневаюсь. Я приказал встать на якорь в заливе, подальше от берега, так что их просто основательно качнуло.

– Пол, здесь столько всего надо сделать, – вздохнул Роберто. – Можем ли мы бросить все, как есть?

– А много ли мы можем на самом деле сделать нашими-то силами? – задал встречный вопрос Джеред. – Это место мертво. Оно утрачено. Чтобы очистить и восстановить здесь все, потребуются усилия легионов, да и кто может поручиться, станет ли тут хоть что-то расти? Тебе нужно вернуться домой. Увидеться с матерью. Сообщить ей новости, которые она должна услышать от тебя, и только от тебя.

Роберто понурился, горе снова навалилось на него всей своей сокрушающей тяжестью.

– Долг! Всегда найдется какой-нибудь проклятый долг, который необходимо исполнить. Во имя Бога Всеобъемлющего, как бы ты, Пол, сообщил матери о смерти ее младшего сына? Бедный Адранис. Сколько величия сметено одним дуновением! – Роберто прищелкнул пальцами и уставился на Ардуция с Оссакером. – Как мне сделать это?

Восходящие не ответили.

– Полагаю, нам следует оставить это место на милость Бога, – тихо промолвил Юлий Бариас. – Мы все равно не можем принести здесь больше никакой пользы и, оставаясь, лишь усугубляем ярость и ненависть. А этого делать не следует.

Роберто перевел взгляд на гласа и кивнул.

– Пойдем, – позвал Джеред. – Поднимем Харбана – и в путь. У меня больше нет сил здесь оставаться.

* * *

Языки пламени алчно пожирали невинных. Небеса плевались огнем, разрывая тела в клочья. И Миррон продолжала всасывать скверну земли через мертвую плоть, чтобы положить конец страданию…

Ардуций не мог отделаться от этих образов, как не мог избавиться и от чувства вины. Преступления, совершенные во имя Восхождения, были столь чудовищны, что никакое покаяние не стало бы достаточным. Он, как и Оссакер, проводил большую часть времени в молитве и размышлениях, но ответов не находил. Всеведущий не желал указывать им путь.

А наверху, на темной пустой палубе, стоял Роберто Дел Аглиос и всматривался в черный дым, поднимавшийся над каждым сигнальным постом, мимо которого они проплывали. Новые и новые смерти, повергнутые к ногам Восхождения.

– Ты ведь настороже, а? – Голос Оссакера прозвучал слева. Неразборчивый, словно приглушенный крик.

– Для такого вывода не требуется особых способностей, – ответил Ардуций. – Я всегда настороже. Так же, как и ты.

– Я ведь мог спасти ее, ты знаешь, – всхлипнул Оссакер.

– Нет, не мог, Осси. Мы уже тысячу раз это обсуждали. Может быть, будь ты в полной силе, тебе удалось бы несколько замедлить проходивший сквозь нее поток, но и только. Ты видел, как стремительно пожрала ее эта скверна. Не обманывай себя, ничто не могло предотвратить ее смерть.

– Но я ничего и не сделал!

– Вздор. Ты спас нас, чтобы мы смогли сразиться с Горианом. Чего еще ты можешь от себя требовать? Если кто действительно ничего не сделал, так это я. Только сам себе кости переломал при первой попытке.

Из темноты донесся сухой смешок.

– Нет, кто бы нас только послушал – спорим, кто из нас сделал меньше! От чего мы оба пытаемся уклониться, как ты думаешь?

– От неизбежности.

– Так ли это?

– Как мы сумели перекрутить нити жизни до самого разрыва? Когда вера была утрачена столь полно, что сама мысль о прощении стала отвратительна? Корни должны отрасти заново. Цветок – распуститься снова.

– Но не для нас. И не для ордена.

– О да. Ущерб, нанесенный ордену, огромен. Но несопоставим с потерями Восхождения – они необратимы.

– Навеки?

– Не знаю, Осси. Но при нашей жизни я никакой надежды не вижу. А ты?

– Миррон не умерла бы так, если б мы убежали, – прошептал Оссакер.

При упоминании имени Миррон из глаз Ардуция, легко прорвав плотину сдержанности, хлынули слезы. Некоторое время слышались лишь всхлипывания, ни тот ни другой не говорили ни слова, молча пытаясь взять себя в руки. Наконец Ардуций нарушил молчание, хотя каждое слово ранило его горло.

– Лишиться ее для меня такое горе!

– Для меня тоже.

– Но она бы не хотела оставить нас на растерзание преследованиям и ненависти.

– Ну и что же мы будем делать? – спросил Оссакер, снова превратившись в робкого отрока, которого Ардуций всегда защищал.

– Не думаю, чтобы у нас был выбор. Ты видел, как Роберто смотрит на Кессиана. Ты знаешь, о чем он думает и кого боится больше, чем любого из нас.

– Бедный мальчик, – сказал Оссакер. – Единственный из всех, кто ни в чем не виноват. Так рано осиротевший. Я рад, что Пол позаботится о нем.

– До поры до времени. Пол Джеред принадлежит Адвокатуре, а не Восхождению.

* * *

«Стрела Арка» легко скользила по спокойным водам, подгоняемая естественным попутным ветром. Со стороны великих северных пустынь веяло теплом, предвестником соластро. На безоблачном небе мерцали звезды, восточный горизонт погружался в глубокую тьму ночи.

Роберто всматривался в вершины гор и сторожевые башни, тянувшиеся вдоль побережья. Побережья его страны. Сигнальные огни ярко горели во тьме, к небу поднимались столбы дыма. Черного дыма. Единственного, что не превращалось в легкую тень, даже когда Эсторию снова целовала заря.

Он держал свою печаль при себе. Джеред тоже. Но они вместе совершали это ужасное возвращение домой, и Роберто, как никогда, был благодарен казначею за колоссальную силу его характера и несгибаемую волю.

Они находили время и посмеяться, и предаться воспоминаниям, но в тишине каюты и сейчас, находясь в одиночестве, Роберто не мог отделаться от сожаления, что Пол Джеред знал его мать лучше, чем родной сын.

Солдат, теперь дипломат. Слишком подолгу Роберто находился в удалении от средоточия власти и теперь чувствовал, как мало понимает в искусстве правления. И как остро будет теперь нуждаться в том, чтобы рядом с ним были друзья.

Адвокат.

Он, Роберто Дел Аглиос. Последний в своем роду. Во всяком случае, пока.

Глядя поверх бортового ограждения, Роберто всматривался в темные прибрежные воды Эстории. Парус над ним раздувал ветер, команды на палубе не было. Он смотрел, как вспенивается рассекаемая корабельным носом вода, и слышал, как она с плеском убегает назад. Это завораживало.

– Мне случалось наблюдать за Восходящими, которые раздумывали, не сигануть ли им в морские глубины, и я никогда не беспокоился. Но ты, Роберто, – ты можешь утонуть.

– Не стоит и сейчас беспокоиться, Пол. Я просто пребываю в поисках вдохновения. – Роберто поднял голову и оглянулся на Джереда. – И хотел бы, чтобы эта лохань двигалась немного быстрее.

Джеред встал рядом с ним у борта. Он был небрит и выглядел, как все они, смертельно усталым. Плащ на плечах отсутствовал, поскольку в него завернули тело Миррон перед тем, как поместить его в длинный ящик и опустить в трюм. Оссакер заверил, что запах разложения распространяться не будет.

– Эта «лохань» является самой быстрой триремой из всех, какими располагает Конкорд, – заметил Джеред. – Но заставить ее двигаться еще быстрее можно.

– Нет! – отрезал Роберто. – Я не хочу, чтобы к могиле матери меня нес дьявольский ветер.

– Однако ты отчаянно рвешься туда.

Роберто уронил подбородок на грудь и тяжело облокотился о поручни.

– Да, правда. Хотя боюсь того, что должен там увидеть.

– Эрин умела выбирать настоящих друзей, – сказал Джеред. – Когда разразился кризис, она мигом разогнала ближний крут прихлебателей, которых ты так ненавидел, и призвала тех, кто мог спасти Конкорд. Когда я уезжал, дела обстояли отвратительно, но с ней были Васселис, Гестерис и Кастенас. И твоя сестра. Они готовились к вторжению.

– Тогда почему она умерла, когда мы знаем, что другие живы? Она всегда была так сильна. Так… здорова. Полна жизни. Клянусь тебе, Пол, если ее настигло прикосновение ходячего мертвеца, я уничтожу все Восхождение.

Джеред ничего не ответил – они уже не раз говорили на эту тему. Согласия между ними не было, лишь понимание и сострадание.

– Честно признаться, я боюсь того, что мы увидим, когда войдем в гавань. Мы ведь понятия не имеем, кто жив, кто мертв. И где кто находится. А они не знают, что мы и Даваров уцелели.

– Зараза мертвых распространилась широко, – напомнил Джеред. – Будь готов к худшему.

У Роберто сдавило грудь.

– Я готов.

– Но мы, по крайней мере, знаем, что какая-то власть на берегу существует. Порядок кто-то поддерживает. Об этом говорят сигнальные дымы.

Роберто кивнул, почувствовав некоторое облегчение.

– И они отозвались, когда мы подняли над маяком Гау флаг победы.

– Очень жаль, что у меня нет почтовых птиц, чтобы послать весть о твоем спасении, мой Адвокат.

– И не надо, казначей Джеред. Если ты собираешься стоять рядом со мной в базилике.

– Всегда следует придерживаться старшинства по выслуге лет.

– Похоже, тебя ничто не изменит, а? – Роберто наконец улыбнулся.

– Это точно.

Дел Аглиос бросил взгляд вперед, в направлении отдаленной гавани Эсторра.

– Хотелось бы знать, многим ли удалось выжить.

– Всего пара дней, и мы все узнаем.

* * *

По крайней мере, они нашли время украсить гавань. Флаги реяли на ветру. Везде, где только можно, разместили букеты и гирлянды цветов. Поблескивала свежая краска. Когда на борту, возвещая о прибытии Адвоката, протрубили горны, пристань откликнулась фанфарами и приветственными возгласами толпы. Удивляться не приходилось. Люди по большей части не знали, радоваться им или плакать, но уже сам факт прибытия Роберто явился для многих несомненным облегчением.

Однако, несмотря на все усилия горожан, в воздухе еще висел запах пепла, а поверхность воды и в гавани, и за ее пределами была подернута маслянистой пленкой. Покраска и спешное латание дыр не могли замаскировать нанесенный городу ущерб. Джеред предупреждал Роберто, что готовиться надо к худшему, но одно дело готовиться мысленно, а другое – увидеть переживший вторжение город собственными глазами.

«Стрела Арка» надежно пришвартовалась к причалу. Дел Аглиос, Джеред и Даваров стояли на носу. Роберто всматривался в лица встречающих, и наконец его сердце сподобилось легкого касания радости. Рядом с Арваном Васселисом он увидел Тулин.

– Всеведущий не совсем лишил нас милости, – выдохнул он.

Едва трап успел коснуться камней пристани, как Роберто устремился вниз. Протокол встречи был забыт. Игнорируя всех остальных, подавшись порыву, открывшему шлюзы печали и облегчения, он заключил сестру в долгие объятия. Пока Тулин льнула к нему так, словно разжать руки означало лишиться его навеки, никого и ничего другого для Роберто не существовало.

– Никогда больше не оставлю тебя одну, – выдохнул он. – Мы теперь вдвоем, Тулин, ты и я.

– А где Адранис?

– Ох, Тулин, Тулин, мы так много потеряли!