Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА 6

859-й Божественный цикл, 4-й день от рождения генастро

Харбан не желал усаживаться в кресло, но Адвокат заявила, что не будет с ним разговаривать, пока он не сядет. Наконец Джеред прошептал ему что-то на ухо, и карку неохотно согласился.

Пока Харбан приходил в себя – его так трясло, что ему пришлось поднести кубок вина к губам обеими руками, – Ардуций присматривался к старому знакомому. Карку прерывисто дышал, как будто едва переносил терзавшую его боль, но страх, который они увидели в глазах Харбана, сейчас сменился печалью, составлявшей основу пульсации его энергетической карты. Она была настолько сильной, что Ардуций с трудом сдержал слезы. Оссакеру и Миррон это не удалось.

– В чем дело? – спросил Джеред у Аркова.

– Он толком не рассказал. Твердит только, что должен поговорить с Восходящими и что это касается Гориана и мертвых.

– Они идут. Гора задрожит, – заговорил Харбан. – Она упадет.

Оссакер положил руку на его запястье. Только тогда карку расслабился и на его бледные щеки вернулось немного румянца, дрожь унялась.

– Клянусь Сердцем Горы, если бы каждый Восходящий был таким же, как ты, – промолвил Харбан.

– Только один из нас может…

– Одного достаточно.

Адвокат по ту сторону стола прокашлялась.

– Н-да. Весьма драматично. А теперь выкладывай факты и подробности. А то ведь у меня сегодня и других дел полно.

Харбан помолчал, собираясь с мыслями. Ардуций видел, что Адвокат присматривается к нему, оценивая. Впрочем, уже одно то, что Джеред знал Харбана и уважал его, придавало весомость любым словам карку.

– Многие из моего народа обладали и обладают тем, что вы называете пассивными способностями Восходящих. Так было всегда. Так записано на камнях Интен-Гор.

– А что это? – спросила Адвокат.

– Наша самая драгоценная святыня. Сердце Карка в горе.

– Мне чрезвычайно приятно, что ты так относишься к Восхождению, но ведет ли этот экскурс в историю к чему-нибудь значимому?

Харбан бросил на нее резкий взгляд.

– Если бы вы следовали нашим путем, не отворачивались от света, то не столкнулись бы с тем, что имеете сейчас.

– И с чем же мы столкнулись, Харбан? – спросил Джеред, предупредив недовольную реплику Адвоката.

– Пророчество было начертано при основании Интен-Гор. У него древние корни, и до появления четверых твоих Восходящих само послание не привлекало особого внимания. Многие считали его просто страшной выдумкой, рассказом о роке, который никогда не грянет. Но похоже, ему суждено сбыться.

– Послушай… Харбан, – сказала Адвокат. – Я уважаю твои обычаи и верования, но в этом мире, моем мире, древние пророчества высмеиваются по множеству причин и часто не без оснований. Потому что они представляют собой туманное и путаное нагромождение слов, которое при желании можно применить к любым событиям, в том числе, разумеется, и к текущим. Но главная причина в том, что в пророчествах никогда не предлагается никаких решений. Единственное, что там есть, – это описание событий, которые мы и без них знаем и видим. Или не знаем и не видим, поскольку они, как ты сам говоришь, повествуют о «роке, который никогда не грянет». Так что давай не трать мое время попусту.

Ардуций уловил перемену настроения Харбана. Его энергетическая карта налилась ярко-голубыми потоками, перемежающимися пульсирующими вспышками белого цвета.

– Тогда ты умрешь в своем неведении! – Карку вскочил, швырнул кубок на пол и ткнул пальцем в Адвоката. – Ты оскорбляешь Карк. Твои заумные слова еще встанут комом у тебя в горле, когда тебя захватят. Мне нет нужды в твоем Конкорде, только в Восходящих. Это я зря потратил время на разговор с тобой.

– Как ты смеешь…

– Эрин! – Джеред оказался за плечом у Харбана и решительно подтолкнул его обратно в кресло. – Пожалуйста. И ты, Харбан! Сядь. Ссора никуда нас не приведет. Никто не тратит время впустую. Харбан, взвешивай слова, когда говоришь с моим Адвокатом. Эрин, он проделал путь более чем в тысячу миль – просто так в подобные прогулки не пускаются. Самое малое, что мы можем сделать, – это выслушать его.

Момент взаимного отторжения был кратким, но воздух между Адвокатом и карку раскалился от гнева. Энергия, исходившая от их тел, свивалась в клубки и яростно плевалась искрами. Ардуцию пришлось закрыться от нее, чтобы поберечь глаза, а бедняге Оссакеру ничего не оставалось, кроме как терпеть. Другого зрения у него не было.

Харбан кивнул. Глаза Эрин сузились, но она сидела спокойно, разглаживая тогу на коленях.

– Может, мне стоит рассказать о пророчестве? – сдержанно предложил Харбан.

– Может, тебе стоит извиниться, – сказала Эрин.

– За что?

– Я Адвокат.

– И я хочу, чтобы ты сохранила это положение.

Джеред закашлялся и предостерегающе воззрился на карку.

– Ладно, – махнула рукой Эрин. – Рассказывай. А то уже всем невтерпеж.

Харбан покачал головой. Сердце Ардуция забилось. Напряжение снова усилилось, и он физически ощущал столкновение недружественных энергий.

 
Злобные руки утраченных вырвут из лона.
Топот их тяжких шагов содрогнуться заставит гору.
Цель без причины, победа без славы – их участь.
Если ж гора упадет, то он ввысь вознесется.
Он и отродье его станут вершить судьбы мира.
 

Харбан произносил древние строки нараспев, с воодушевлением и страстью – «зловеще», как сказал бы старый отец Кессиан. Его настрой в какой-то мере передался слушателям. И хотя услышанное в значительной мере соответствовало тому, что сказала о пророчествах Адвокат, она нахмурилась и подалась вперед.

– Почти поэтично, – промолвила Эрин. – Дословный перевод, как я понимаю?

– Настолько близкий, насколько можно передать смысл древнего текста на современном эсторийском языке, – кивнул Харбан.

– И что наводит тебя на мысль об исполнении именно этого пророчества?

Ардуций увидел, как Оссакер вздрогнул – такова была сила эмоциональной реакции Харбана. Карку опустил голову и стиснул руки между колен. Когда он поднял голову, его глаза переполняли слезы.

– Потому что я видел это, – сказал он, и его голос задрожал от воспоминания. – Мой наставник, мой советчик, мой старейший друг…

– Изенга, – выдохнула Миррон.

– Умер. Я видел, как он упал. Свалился с горы, подстреленный как зверь. А потом я увидел, как он идет, хотя жизнь покинула его. – Харбан содрогнулся и махнул рукой, не в силах продолжать.

– Но может быть, он уцелел при падении? – в замешательстве предположила Адвокат.

– Ты правда думаешь, будто я не в силах отличить живого от мертвеца? – вскричал Харбан, брызгая слюной. – Он упал с высоты более двух тысяч футов на скалы. Его тело разбилось, кровь разбрызгалась по льду. Я спустился к нему, но он исчез. На снегу был один-единственный след – значит, его не утащили. А потом он вышел ко мне. В его сердце была стрела… как я могу описать походку мертвого человека?! Как мне это сделать?!

Харбан не сдержал слез, и лишь прикосновение Оссакера снова успокоило его.

– Должно быть, это ужасно. – В голосе Адвоката прозвучали нотки сочувствия. – Но давай все-таки попробуем разобраться. Ты никак не мог ошибиться? Это был твой друг, не другой человек? Речь и на самом деле идет о том, что ты видел, как твой мертвый друг двигался, и, возможно, даже видел и слышал? То есть был неотличим от живого?

Харбан кивнул.

– Если не считать того, что я знал: он мертв. И в его глазах был глубокий страх понимания… чем он стал.

– Стал? – переспросил Ардуций.

– Даже в смерти дух карку обладает волей, но Изенга, оказавшись вне жизни, лишился ее. Между тем ни одному человеку не позволено повелевать карку – ни при жизни, ни после смерти.

– Я не… – начал Оссакер.

– Дело не в том, что он умер, а потом почему-то воскрес и пошел. Он умер, а потом кто-то поднял его, – пояснил Джеред. – Что-то или кто-то управлял им.

– Что случилось с Изенгой после того, как ты увидел его? – спросила Адвокат, – Куда он направился?

– Он умер снова. На сей раз у меня на руках. И после того, как смог сказать мне, чего он боялся.

– Он и говорить мог?

– Он и дышал как живой. Но не был им.

– Это похоже на то, что сообщил Юран, – проговорил Джеред.

Харбан встрепенулся.

– У нас на границах Карка отмечали и другие знаки, но никаких вестей о подобном из других мест до нас не доходило. Этот Юран, что ему известно?

– Гориан пробыл с ним почти десять лет, – ответил Джеред. – Если это дело рук Гориана.

– А кого же еще? Вы, остальные, здесь. Где Юран?! Куда ушел Гориан?!

Глаза Харбана снова наполнил дикий страх, и на сей раз даже Оссакер не мог его успокоить.

– Юран находится в темнице. Гориан покинул его в Царде, оставшись при короле Хуране, – пояснил Джеред. – Но тебе нужно успокоиться, Харбан. Сделай несколько глубоких вдохов.

– Я не могу просто так успокоиться. Я должен знать, что видел Юран. Мы все должны знать, на что способен Гориан.

– Я полностью согласна, – вмешалась Адвокат. – Поскольку на данный момент я не вижу особых причин для беспокойства, кроме проигрыша в теологическом споре. Само по себе это неприятно, но вряд ли способно угрожать Конкорду или Карку.

– Гориан умеет повелевать мертвыми! А ты говоришь… – Харбан в изумлении уставился на нее.

– Даже если исключить возможность ошибки и принять все сказанное на веру, мы имеем дело с единичным случаем. Конечно, и один блуждающий мертвец страшно – но это не легион.

– Один блуждающий мертвец – это только начало, – заявил Харбан.

– Хорошо. – Адвокат приподняла брови. – Давайте поразмыслим. И начнем с признания: единственная причина, по которой нам вообще приходится обсуждать столь несуразные известия, как рассказы о ходячих мертвецах, заключается в том, что с тех пор, как я услышала слово «Восходящий», мне то и дело приходится размышлять о самых невероятных вещах.

Ардуций не смог сдержать улыбки. В присутствии Адвоката он чувствовал себя по-разному: иногда напуганным, иногда неуверенным, порой, как сегодня, просто выбитым из колеи. Но все это в значительной степени уравновешивалось присущим ей здравым смыслом и неизменной толикой юмора, временами слишком тонкого, чтобы ее можно было понять сразу. Но Ардуций решил для себя, что как раз этого Эрин и добивается.

– Итак, вы, трое, – продолжала Адвокат, – Как он это делает и каким количеством мертвецов сможет командовать сегодня, завтра, в следующем году?

Восходящие переглянулись. Ардуций поднял глаза к небесам и указал на себя. Миррон пожала плечами.

– Ты всегда говоришь от нашего имени, – сказала она.

– Пожалуй, да, – согласился Ардуций. – Короче говоря, с ответами у нас сейчас негусто. Как он это делает – у нас нет ни малейшего представления. Вся наша работа основывается на использовании энергий жизни. Мы не можем создать жизнь, только усилить ее. Когда что-то мертво, оно мертво.

– Очевидно, это не совсем так, – предположил Джеред.

– Возможно, – пожал плечами Ардуций, – но ведь я-то могу рассказать лишь о том, что известно нам. Если допустить, что все нами услышанное правда, следует признать: Гориан опередил нас лет этак на десять. Его и раньше интересовала возможность не просто лечить животных, но управлять ими. Хотя самое большее, на что его хватило на моей памяти, это на трех гор-токов.

Адвокат откинулась на спинку стула.

– То, что я услышала, не дает повода для беспокойства. Три гортока и один блуждающий мертвец вряд ли сулят «падение горы» и дадут кому-то возможность «вершить судьбы мира», что бы это все ни значило.

– Но ты не можешь от этого отмахнуться, – запротестовал Харбан. – Если мы начнем действовать немедленно, то сможем остановить его до того, как станет слишком поздно.

– Для чего? – Адвокат улыбнулась. – Если не считать того, что любой шум по этому поводу сыграет на руку Фелис Коройен, я не вижу никакой проблемы. Кроме, конечно, понятного желания изловить и сжечь этого маленького ублюдка.

– Ты не представляешь себе, на что он способен, – возразил Харбан. – Его нужно остановить и уничтожить.

– В этом наши интересы совпадают, – сказал Оссакер.

– Осси! – воскликнула Миррон.

– Он будет портить и извращать все, чего мы пытаемся добиться, – заявил Оссакер. – Я сказал это во дворце и повторю это снова. Мы должны найти его и убить.

Миррон вздрогнула и посмотрела на брата, словно не веря своим ушам.

– Не может быть, Осси, чтоб ты вправду так думал. Не может быть…

– В клетку его не засадить, – спокойно продолжил Оссакер. – Другого выхода нет.

Джеред шагнул к ним, остановился позади Миррон и положил руку ей на плечо.

– Вы все согласны с ним? – вырвалось у нее.

Если б она была помоложе, то закричала бы или заплакала, но сейчас испытывала лишь глубокое разочарование. Ардуций видел это по энергетической карте сестры.

– Ты видишь другой выход? – спросил он.

– Да, – сказала Миррон. – Мы схватим его и предадим суду. Как принято в Конкорде. Если он окажется виновным, он умрет. Если нет, он уйдет свободным.

– Мы уже знаем, что Гориан виновен, – указал Оссакер.

– А так ли это? – возразила Миррон. – Умно ли с вашей стороны выносить вердикты и приговоры на основе слухов и показаний одного-единственного свидетеля?

– Он убил Менас и изнасиловал тебя, – парировал Оссакер. – Чего еще нам нужно?

– Это было десять лет тому назад! – возвысила голос Миррон.

– Время ничего не меняет. Гориан остался жив только из-за нашей неуместной привязанности к нему. Мы совершили ошибку, но повторить ее не имеем права.

– А что я скажу моему сыну, когда он спросит о своем отце? Что мы нашли его и убили за преступления, одно из которых и стало причиной рождения Кессиана?

– Миррон, мы все любим твоего сына, – ровным и рассудительным голосом сказал Ардуций. – И никто из нас уже очень давно не думал о Гориане как о его отце. Но дело даже не в этом. Кессиан – Восходящий, и по законам Восхождения он никогда не узнает, кто его отец. Так было всегда.

– А я никогда этого не понимала, – уперлась Миррон, – Какой вообще от этого может быть вред?

– Ой, да ладно тебе, Миррон, ты же все знаешь. Ранняя история Восхождения пестрит рассказами о юных дарованиях, погибших от рук своих отцов. Вот почему было принято решение забирать детей и скрывать от отцов сведения о них. А им не говорить об отцах.

– Миррон, – вмешалась Эрин, – слишком многие мужчины боятся того, что сами же порождают. И подумай о зависти. Иным, особенно тем, чьи таланты, проявившись, сошли на нет, нестерпимо видеть, как их дети добиваются того, чего сами они лишились.

– В данном случае не важно, справедливо это или нет, – подхватил Ардуций. – Значение имеет другое: это решение позволило покончить со смертями такого рода. Да, отцам приходится смириться, детям, когда подрастут, стараются все разъяснить. Мы тут все в одинаковом положении. Ни я, ни Осси тоже ничего не знаем о своих детях. Приятного мало, но мы относимся к этому с пониманием. По этой причине мы не занимаемся обучением той пряди, к которой могут принадлежать наши дети, если они одарены способностями. Мы вообще не знаем: обнаружились у них таланты или нет, находятся ли они здесь, в одной из классных комнат, или воспитываются в приемной семье в Вестфаллене. И ты не можешь требовать для Кессиана особого отношения.

– Хорошо, хорошо. – Миррон, сдаваясь, подняла руки. – Но это не меняет того, что мы затеваем дело несправедливое и неправедное.

– А ты предложи более гуманное решение, способное наверняка исключить угрозу, и я с интересом его обдумаю, – сказала Эрин. – Пока же мне представляется разумным поддержать мнение большинства. Пол, ты уж прости, но в нынешних обстоятельствах я не могу принять твою отставку. В начавшейся охоте мне могут понадобиться глаза и уши левимов. И я ни на кого не могу положиться так, как на тебя.

Но Джеред, похоже, даже не услышал этих слов – он смотрел на карку.

– Ты в порядке, Харбан? – спросил казначей.

Ардуций тоже обратил внимание на Харбана. Он сидел, уставившись на Миррон расширенными от ужаса глазами. Вернулась и дрожь, причем на сей раз дрожали не только руки.

– У Гориана есть сын? Твой сын? – выдавил карку.

Миррон кивнула.

– Тогда он тоже должен быть уничтожен, – прошептал Харбан.

На миг в комнате воцарилась полная тишина.

– Если ты его хоть пальцем коснешься, я расплавлю твой череп, – отчетливо произнесла Миррон.

Ардуций вздрогнул. Оссакер ахнул, ощутив мощную энергию ее ярости.

– Нельзя допустить, чтобы он присоединился к Гориану. Нельзя допустить, чтобы он достиг зрелости, – в ужасе и отчаянии воззвал ко всем Харбан. Лоб его покрыла испарина. – Пророчество…

Последние слова потонули в воплях и угрозах. Восходящие вскочили на ноги, Харбан тоже. Все жестикулировали и орали, силясь перекричать друг друга. Лишь Эрин сохраняла спокойствие.

– Тихо!!

Голос Джереда громом отразился от стен и привел в чувство всех, кто находился в комнате.

– У меня такое ощущение, будто я перенесся на десять лет в прошлое! – грозно продолжил казначей. – И все это безобразие вы творите в присутствии моего Адвоката. Вам надлежит следить за собой. Я ясно выражаюсь?

Последовало молчание. Потом все кивнули.

– Миррон, никто не собирается убивать твоего сына. Он в самом безопасном месте Конкорда. К нему никто не прикоснется. Харбан, ты просто лишил меня дара речи. Что это было за заявление? Мы все понимаем, что ты напуган, но вспышки такого рода недопустимы.

Ардуций видел, что Харбан не раскаивается. Он встал, и Джеред тут же призвал двух стражников.

– Проводите гостя в его комнаты. И пусть он никуда не выходит оттуда без вашего сопровождения.

– Да, господин Джеред.

– Я не стану убивать его, – пожал плечами Харбан. – Это ваше дело, а не мое. Но вы не понимаете, с чем столкнулись, а с каждым днем отсрочки угроза становится сильнее. Подумайте и о другом. Сотни лет мы неправильно истолковывали пророчество. В Карке наши лучшие умы всегда считали, что слова «отродье Восходящего» относятся к мертвым, которых он контролирует. Но, оказывается, это не так, вы понимаете?

ГЛАВА 7

859-й Божественный цикл, 5-й день от рождения генастро

Вечером Миррон стояла у двери в комнату, где мирно спал Кессиан, ее чудесный мальчик. Она ушла из покоев канцлера вслед за Харбаном – ее, разумеется, взяли под охрану, в саду под балконом патрулировала стража. Джеред позаботился обо всем, но ей было страшно.

– Никто не причинит тебе вреда, мой мальчик, пока я жива, – прошептала женщина. – Я никогда не покину тебя.

Ардуций и Оссакер предложили остаться с Миррон на всю ночь, но она заперла двери для всех, вознамерившись справиться со страхом в одиночку и не допускать каких-либо перемен, способных встревожить мальчика. Ей повезло, что Кессиан еще неопытен и не умеет толком считывать истинные эмоции с энергетической карты, однако чутье у него имелось. На протяжении дня Миррон не раз отмечала, что сын смотрит на нее с особым вниманием, не раз он опускал свою ладонь на руку матери, словно для того, чтобы ее успокоить. Он ничего не говорил и не задавал вопросов, но ясно было, что это ненадолго.

«Что же мне рассказать тебе, – ломала голову Миррон, – если нельзя говорить правду?»

Она прошла к окнам в комнате Кессиана и снова их проверила. Оконные проемы закрывали крепкие и плотные ставни. В дус на вершине холма было холодно, и толстые ставни, в дополнение к красивым, должно быть стоившим целое состояние, витражным стеклам помогали сохранять тепло. Наклонившись, мать поцеловала Кессиана в лоб.

– Спокойной ночи, милый, – сказала она, вышла из комнаты и закрыла единственную дверь.

Напротив, по другую сторону прихожей, находились распахнутые двери ее спальни, но Миррон туда не пошла, а устроилась прямо в холле, в кресле, куда принесла подушки и одеяло. Все-таки поближе к комнатке Кессиана. Кресло с откидной спинкой выглядело неудобным, но Миррон это не волновало – ей не верилось, что в эту ночь она вообще сомкнет глаза.

Устроившись с ногами в кресле, она взяла несколько записей и решила заняться ими, поскольку уж сегодня-то эта нудятина не погрузит ее в сон…

Пробудившись, Миррон увидела, что светильники продолжают гореть. Стояла глубокая ночь: который час, точно Миррон не знала, но чувствовала себя немного отдохнувшей и успокоившейся. Бумаги, выроненные во сне, рассыпались по белому мраморному полу, одна или две долетели по гладкой поверхности почти до двери Кессиана. Она почувствовала на лице ветерок, которым потянуло из ее спальни, и покачала головой.

– Идиотка, – выругала Миррон себя.

Рывком поднявшись на ноги, она размяла затекшую шею – все-таки в кресле очень неудобно – и, вслушиваясь в тишину дворца и ощущая босыми ступнями прохладу мрамора, подошла к двери Кессиана. Дверь отворилась с легким скрипом, и мягкий свет из прихожей пролился прямо на него. Сын сладко спал, раскинув руки и склонив головку набок.

Миррон улыбнулась и снова закрыла дверь, решив, что ей нужно взять с него пример. Стража у дверей и в садах, ставни заперты на щеколду. Всеведущий спаси и сохрани, но добраться до мальчика было бы нелегко и отряду окениев, не то что одному перепуганному карку.

Это точно.

Миррон зашла в свою спальню – там было прохладно, и она почувствовала, как под столу забирается холодок. Постель манила к себе ароматом лаванды, придававшим свежести подушкам и белоснежным, накрахмаленным простыням.

Дверь спальни закрылась, и из полумрака выступила фигура. Сердце Миррон сжалось, она отступила назад к окну. Наверное, ей почудилось.

– Кто там? – спросила женщина.

Нет, не показалось: сфокусировав сознание, Миррон увидела перед собой пульсацию энергетической карты.

– Ни шагу вперед, или я испепелю тебя на месте!

– Суровые слова, дорогая Миррон. И пустые. Откуда, интересно, ты собираешься черпать энергию в холодной, темной комнате? И с какой целью? Ни один Восходящий не доступен пламени.

Миррон обдало жаром так, что ее зрение затуманилось. Ноги подкосились, и она тяжело осела на каменный пол, не грохнувшись лишь потому, что успела ухватиться за раму кровати. Гориан медленно двинулся вперед, протягивая руку. В темноте его энергетическая карта светилась, и ее трепещущему сознанию он представлялся окутанным огнем. Но это был Гориан: его отпечаток навсегда остался выжженным в ее сознании. Миррон отпрянула от его руки и открыла рот, но не смогла издать ни звука.

– Не отталкивай меня. Я тебе не враг, – сказал Гориан.

Ее зрение прояснялось. Его черты стали вырисовываться из мрака, добавляя вещественности энергетической карте. В сознании женщины роились беспорядочные воспоминания. Красота и сила. Улыбка, от которой она таяла. Прикосновение под водопадом Генастро. И ярость в его глазах.

– Ты не можешь здесь находиться, – наконец выдавила она. – Это невозможно. Уходи.

Гориан продолжал двигаться к ней. Миррон поднялась на ноги и попятилась назад, к ставням. Больше идти некуда. Ее сердце стучало в груди так сильно, казалось, будто оно вот-вот разорвется. Она почувствовала, как все тело покрылось потом. Не надеясь унять дрожь в ногах, Миррон пыталась хотя бы замедлить дыхание.

– Чего ты боишься? – нахмурился Гориан. – Я никогда не смог бы сделать тебе ничего дурного. Только не тебе, Миррон. Единственной женщине, которую я когда-либо любил. Матери моего ребенка.

Миррон ахнула. Ей хотелось закричать. Позвать на помощь. Но в ней не было ничего, кроме ужаса, который набрасывал белое покрывало на ее энергетическую карту, заглушая все чувства.

– Как ты можешь…

– Ох, Миррон, ты думаешь, король Юран не имеет осведомителей внутри Эсторра? Я знаю, что здесь происходит. Знаю о работе, которую ты ведешь, и о том, что делают мои братья по всему Конкорду. Наконец-то Восхождение начинает занимать положенное ему место. Я горжусь всеми вами. Но главным образом тобой. Тем, что ты самостоятельно воспитываешь нашего сына. И какой же талант он обещает проявить! Да на самом деле уже проявил.

– Ты никогда его не увидишь, никогда не узнаешь, – сказала она, нашаривая где-то в глубине души остатки смелости.

– Не будь наивной. Зачем, по-твоему, я здесь? – спросил Гориан с улыбкой на лице.

– Пророчество было верным, – прошептала Миррон. – Ты пришел за моим сыном…

– И за тобой.

– Я умру, прежде чем… – Миррон ошеломленно покачала головой. – Что ты сказал?

– Ты должна была знать, Миррон, что я приду за тобой. Я люблю тебя. И всегда любил. И ты всегда меня любила.

Что-то росло внутри Миррон, и оно было сильнее страха. Она рванулась вперед и толкнула его с такой силой, что он пошатнулся. Гориану пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы удержаться на ногах.

– Я надеялась, что ты умер! – прошипела женщина. – Ты изнасиловал меня и сбежал, ты, ублюдок. Испугался последствий того, что натворил, и удрал. Десять лет я училась жить, примирившись с тем, что ты сделал со мной. У меня есть Академия и мой сын. С того момента, как ты сбежал, я выбросила тебя из своей жизни. И никогда не впущу обратно. Я повзрослела, Гориан. Почему же не повзрослел ты?

Лицо Гориана стало суровым, и его энергетическая карта приобрела злобный темно-красный оттенок.

– Я знаю тебя, Миррон. Я знаю, что это неправда.

– Мне было четырнадцать! – отрезала она, ухватившись за обретенный самоконтроль. – Ты ничего не знаешь обо мне. Как ты смеешь приходить сюда и ждать, что я буду потворствовать твоим ребяческим фантазиям? Ты не напугаешь меня, Гориан. При всей твоей хитрости ты начисто лишен мужества. Мужество распространяет слово Восхождения поверх шрамов ненависти. Оно приносит истину тем, кто ее не видит и страшится того, чего не может уразуметь. – Миррон устремила взгляд на Гориана, поймав себя на том, что чуть ли не жалеет его. – Какие бы силы ты в себе ни развил, они могут послужить только разрушению и гибели.

– Да, но зато что это за силы, – сказал Гориан тихим резонирующим голосом, в котором не осталось и нотки гнева. – И как много я могу показать тебе. Расширить твои горизонты. Только мне ведома настоящая истина.

– Уходи отсюда, меня от тебя тошнит! Стоит мне крикнуть, и завтра от тебя останутся одни головешки.

– Ты не сделаешь этого, – улыбнулся Гориан, шагнув к ней. Миррон встретила его взгляд.

– Испытай меня.

Но Восходящий лишь рассмеялся и потянулся к ней, и, когда его энергия обволокла ее, Миррон почувствовала, что у нее нет голоса, чтобы осуществить угрозу.

* * *

Разбудило Миррон утреннее солнце. Она лежала в постели, аккуратно укрытая одеялом. Облегчение от того, что страшный сон кончился, согрело ее, и весь страх, испытанный в первый момент пробуждения, показался абсурдным.

Миррон повернула голову. Что-то лежало на подушке рядом с ней. Она нахмурилась. Один из ставней мягко хлопнул в раме.

«Я закрывала…»

Она соскочила с постели с именем Кессиана на губах и вылетела за дверь, мимо бумаг, разбросанных по мрамору, и людей, стоявших в прихожей. Дверь в комнату Кессиана оказалась открытой. Его постель была пустой и холодной.

Миррон резко обернулась, скользя взглядом по лицам. Ардуций и Оссакер. Гвардейцы Восхождения. Джеред. Почему все они здесь? И почему такая боль на их лицах?

– Где он? Где Кессиан?

Она осознала, что пронзительно кричит. Никто из них не ответил. Они лишь отводили взгляды.

– Помогите мне, – простонала Миррон, в голове ее что-то ревело. – Вы должны мне помочь.

Женщина охнула, побежала обратно в свою спальню и схватила кольцо, лежавшее на ее подушке. У всех изначальных Восходящих имелись такие кольца. Их изготовил Брин Марр, кузнец из Вестфаллена. Тогда они, конечно, были велики, и он не дожил до того времени, когда ставшие подростками Восходящие их надели. У нее все еще хранилось ее кольцо, и она знала, что Осси и Арду сберегли свои.

Миррон разжала кулак и посмотрела на символ Восхождения с красивой гравировкой, окружающей одну-единственную букву. Гориан тоже сохранил свое кольцо… А потом женщина села на кровать и дала волю слезам. Мужчины молча стояли в дверях.

– Он забрал его. Гориан забрал моего сына!

…Миррон держала в ладонях парусную лодочку своего мальчика. Она сидела на его кровати, запах его комнаты пронизывал ее, следы покоя и уюта – бегущие крапинки энергии – быстро растворялись в воздухе. Стремительно исчезали. Точно так же, как и Кессиан.

Все это походило на кошмарный сон. Новость распространилась подобно степному пожару: сохранить тайну не удалось, и дворцовый корпус бурлил. Нашли три древних трупа – то, во что превратились юные дворцовые стражи, которые имели несчастье прошлой ночью встретиться с Горианом. Началось расследование. Адвокат потребовала ответов, Академия была напугана, в Вестфаллен отправили предостережение, призывая быть настороже. Харбан выразил свое сожаление, но он не имел никакого отношения к потере Миррон. Сам он уже отбыл в Карк, предупредить соотечественников о надвигающейся беде.

Миррон чувствовала себя на удивление спокойной, ее лишь мучило смутное ощущение, будто она упустила что-то важное. Она понимала, что должна испытывать отчаяние и панику, но, выплакавшись в объятиях Эстер Наравни, почти пришла в себя. Хотя знала, что это временное ощущение. Словно находишься в центре бури.

– Во всяком случае, мы знаем, что он не причинит мальчику вреда, – сказал ей Джеред.

– Это не утешает, – отозвалась Миррон.

– Но мы все равно должны об этом помнить, – настаивал Пол. – Цепляться за эту мысль, чтобы сохранить рассудок, если не спокойствие. Это не похищение с целью выкупа, не попытка отомстить или навредить любящим родителям. Ему нужен Кессиан. А Кессиан замедлит его действия.

– Но мы ничего толком не знаем. Все, кто видел, как он вошел, мертвы, а как он уходил, вообще никто не видел. Как это возможно? – Миррон усилием воли разжала руки и положила лодочку на постель, опасаясь поломать ее. – Это дворец Адвоката.

Оссакер пожал плечами.

– На протяжении десяти лет мы были учителями и проповедниками. Гориан развивал иные способности. Очевидно, что он может делать и другие вещи, о которых мы не имеем никакого представления, не говоря уж об оживлении мертвецов. Нужно просто принять это как данность и ничему не удивляться.

– Даже у него есть свои пределы, Осси, – заметил Ардуций.

– Я хочу лишь сказать: ничего нельзя сбрасывать со счетов, – подчеркнул Оссакер.

– Мы найдем его, – пообещал Джеред. – Но в первую очередь нам нужна информация о том, как он проник во дворец, как вышел, куда направился. А от тебя, Миррон, мы должны узнать, зачем ему мог понадобиться Кессиан. Если предположить, что это не просто желание отца быть со своим сыном.

– У моего сына нет отца, – огрызнулась Миррон.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Ведь в таком случае мы сможем наметить план и начать преследование.

– Нельзя медлить, – заявила Миррон. – Я не хочу рисковать тем, что Гориан изменит его, настроит его против меня.

– Не беспокойся. Я верну его в твои руки прежде, чем ты узнаешь об этом, – сказал Джеред.