Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 53 страниц)

Просентор умолк и посмотрел на Хурана. Услышанное ничуть не удивило и не разгневало короля. Если он и злился, то по другому поводу. Потому что позволил одурачить себя.

– …однако мы пляшем под дудку Гориана Вестфаллена. Фактически выполняем волю одного-единственного человека, уроженца ненавистного Конкорда, который пугает нас, поскольку способен делать то, чего мы не можем, – закончил за него Хуран.

Крейсан поднял свой кубок.

– Он так умело втерся в доверие.

– Мы сами были счастливы ухватиться за что угодно, чтобы нанести удар давнему врагу. Но теперь я гадаю: уж не идем ли мы на поводу у куда худшего врага, истинного врага Царда? Для нас смерть, особенно смерть в бою, всегда означала возможность оставить свое имя в преданиях и обратиться в навеки вольного духа ветра, пребывающего в обители Властелина Небес. А что она означает теперь? То, что угодно Гориану Вестфаллену. Да будь я сейчас простым воином Царда, я непременно усомнился бы в том, достойно ли сражаться в этой войне.

– Не секрет, что теперь воины боятся погибнуть. Правда, до сих пор он не счел нужным поднять никого из наших, чтобы они пополнили его мертвецкое войско, но я согласен с тем, что ситуация в любую минуту может измениться.

Хуран допил свой отвар и протянул медный кубок, чтобы наполнить снова.

– Но какой у нас есть выбор, кроме как следовать за ним? Повернув назад, мы откажемся от лучшего во всей истории шанса одержать окончательную победу. И если удалим каркулас и предводителей мертвых, то своими руками ослабим надежду на победу.

– Да, у нас нет иного выхода, только ждать. – Крейсан кивнул. – Рано или поздно навстречу мертвецам Гориана выйдут другие Восходящие, которые тоже способны убивать на значительном расстоянии. А значит, в один прекрасный день Гориан окажется просто человеком…

Хуран, соглашаясь с другом, поднял кубок.

– Согласен. Надо разъяснять воинам, что к чему, но тихо, не привлекая лишнего внимания. Решающая битва должна состояться в нужном месте, в нужное время. И возможно, это время наступит не так скоро, как некоторым кажется. Врата Нератарна – место, где мы можем проиграть войну, но не можем окончательно ее выиграть. Врата Эсторра – совсем другое дело.

– А Гориан?

– Пусть себе думает, будто он нас приручил. Даже он неспособен следить за всеми и повсюду одновременно. Его слабые места легко обнаружить. И все, что нам потребуется, это действовать стремительно и внезапно.

– Будь бдителен, мой король. Даже находясь в тысяче миль отсюда, он остается опасным.

Хуран широко развел руки.

– Крейсан, друг мой, как, по-твоему, я ухитрился пробыть королем Царда столь долгое время?

Они чокнулись кубками и снова рассмеялись. Да, он свалял дурака, да, он совершил ошибку, но игра еще не закончилась, и возможность оставить последний ход за собой пока существовала.

* * *

– Пол. Уезжай.

– Мое место здесь. Я обеспечиваю твою безопасность.

– Да. И я чувствую, что ты наилучшим образом послужишь моей безопасности, если отплывешь вместе с Восходящими и выиграешь для меня парочку сражений.

– Но ты же слышишь, что в городе беспорядки. Много ли времени осталось до того, как гласы заявятся сюда требовать свидания с канцлером и услышат от тебя, что она мертва.

– Вполне достаточно, чтобы ты успел отплыть. Ты что, не видел, какие силы обеспечивают мою защиту? Если кому и вздумается сунуться сюда, добро пожаловать. Мы тут всех угостим на славу.

Последовал смех.

– И все же когда я с тобой, мы сильнее.

– Ничего подобного, просто вместе с тобой здесь осталась бы компания из четырех старых людей вместо троих. Да ради всего святого, Пол, неужели я шагу не могу ступить без того, чтобы сразу три отставных вояки не заботились о спасении моей драгоценной адвокатской шкуры? Двоих более чем достаточно. Из Арвана с Марком еще песок не сыплется, они люди толковые. А ты, как сам прекрасно знаешь, в глубине души так и остался полевым командиром. Поэтому давай-ка отправляйся сам, пока я не велела отволочь тебя на корабль самым непочтительным образом…

Джеред проснулся и резко сел на кровати. Снова в поту. Сколько раз повторялась эта сцена в его ночных кошмарах? Почему она не отпускает его?

– Я что-то забыл, – пробормотал он. – Что-то очень важное.

– Ничего подобного.

Голос, прозвучавший из мрака его крошечной каюты, заставил Джереда встрепенуться. Он уставился на единственный стул.

– Что ты здесь делаешь?

– Присматриваю за тобой, – ответила Миррон. – А то ты, знаешь ли, кричишь во сне. Команда нервничает.

– Наплевать.

– Ладно, но ты все равно кричишь.

Джеред потер руками лицо.

– Что я упустил? Ну что же, что я упустил?

– Мы сделали все, что могли. Ильев передал флоту предупреждение об угрозе и указание, что делать. Флагман наверняка вышел в море, как только был объявлен приказ о мобилизации. Сеть на море такая плотная, что сквозь нее никому не проскочить. Окении уже начали охоту. Адмирал идет на остров Кестер, чтобы задействовать резервы. А мы сейчас плывем на самом быстром корабле. Твоем корабле. И нам надо отдыхать до прибытия в Нератарн. Эсторр остался в надежных руках. На юге, севере и западе размещены легионы, готовые выступить по сигналу тревоги. Я знаю, ты переживаешь, что тебя там нет, но ведь сам знаешь, даже мышь не сможет прошмыгнуть во дворец, чтобы угрожать Адвокату. Там есть кому позаботиться о порядке, мы же здесь должны заниматься своими делами. В частности, спать, набираться сил и планировать дело. – Миррон подошла к кровати и поцеловала его в щеку. – А тебе надо успокоиться, а то мы пожалеем, что ты не остался дома.

– Моя мама так делала, – промолвил Джеред. – Целовала меня в щеку, когда я просыпался из-за кошмаров.

– Ну а теперь, когда это делаю я, помогает?

Джеред покачал головой.

– Нет, потому что это не кошмар. Это послание, и я не могу его игнорировать. Мы определенно что-то проглядели. Готов побиться об заклад. Ставлю на кон свою репутацию.

– Так плохо? – нахмурилась Миррон.

– Да. Так. И если ты не против, я прокручу это в голове еще сотню раз, пока не всплывет догадка.

– Ничего у тебя не всплывет, – покачала головой Миррон, вставая и направляясь к двери.

– Хотелось бы верить, что ты права.

Но когда Миррон вышла, Джеред снова лег на койку, вовсе не убежденный и не успокоенный.

ГЛАВА 49

859-й Божественный цикл, 47-й день от рождения генастро

Арвана Васселиса одолевала глубокая печаль. Сколь хрупки, однако, бывают узы власти! Сколь тонко и остро лезвие ножа, на котором балансирует порядок. Сколь зыбки и ненадежны согласие и стабильность, над установлением которых они упорно и неустанно трудились последние десять лет. Все пошло прахом, причем их противникам даже не пришлось прилагать особых усилий.

– Мой сын погиб, спасая вас, неблагодарные ублюдки, – пробормотал он, отворачиваясь от балкона и возвращаясь в официальную приемную.

Никто из присутствующих его не услышал. Парадный зал был огромен, великолепен, и все люди находились далеко, за пределами слышимости. Само это предназначенное для важных государственных мероприятий помещение располагалось в стороне от основных дворцовых покоев, а его балкон выходил на двор с фонтаном перед Вратами Победы. С балкона Адвокат выступала перед гражданами, возвещая о наградах и назначениях, в зале принимала самых важных сановников и послов.

Сегодня здесь ждали гласов Моря, Земли и Ветра. Тело канцлера покоилось на почетном месте в центре зала, под сводчатым потолком с фреской, изображавшей битву в ущелье Картак. Фелис Коройен лежала на высоком столе, под девственно белыми покрывалами. Голова покоилась на подушке в окружении красных, желтых и голубых цветов. Такие же цветы лежали у нее в ногах.

Налицо канцлера, чтобы скрыть безжизненную бледность, наложили грим, тело обмыли и облачили в подобающие сану парадные одеяния, на голове красовался излюбленный ею золотой обруч. Она выглядела величественной и безмятежной, ни ярость, ни злоба, ни презрение более не искажали ее черты. Но Васселиса печалил не ее уход, а его последствия. Он пересек мозаичное возвышение, отделявшее балкон от основного помещения, и спустился на пару шагов ниже, в зал.

Со всех четырех сторон света, склонив головы, сидели служители ордена. Каждый символизировал собой одну из четырех первичных стихий, и им предстояло нести это скорбное бдение, пока канцлер не сподобится должного погребения и не обретет покой в объятиях Бога. Скорбящие были облачены в серые балахоны и тончайшие белые перчатки, головы наголо выбриты.

Справа от стола стояли Эрин Дел Аглиос и Марк Гестерис: похоже, их долгий разговор выдохся. Эрин, облаченная в церемониальную тогу, в тиаре из золотых листьев, со вплетенными в волосы золотыми нитями и в золотых же сандалиях выглядела спокойной, хотя эта внешняя безмятежность давалась ей очень непросто. Гестерис в сверкающих доспехах, с безупречно пригнанным оружием и зажатым под мышкой шлемом с зеленым плюмажем производил такое впечатление, словно никогда не расставался с военной службой и родился на свет с оружием и в броне.

Присутствующая в зале Эстер Наравни ничуть не собиралась скрывать свою ярость и презрение, и пламя в ее очах было под стать огненно-рыжим волосам. А тога и плащ цветов Восхождения представляли собой прямой вызов тем сановникам ордена, чьего прихода здесь ждали.

Васселис направился к ней. Эстер взяла его под руку, и они, отвернувшись от покойной, двинулись в сторону балкона, глядя на голубое небо и прислушиваясь к доносившемуся снаружи шуму.

– Там, снаружи, дела обстоят паршиво, – заметил Васселис.

– Не паршивее, чем здесь, внутри, – громко фыркнула Эстер, и Адвокат шикнула на нее.

– Ну, теперь-то ты можешь просто потерпеть, – посоветовал Васселис.

– Потерпеть? – вскинулась Эстер. – Ты не был там, ты не видел кровь и тела ни в чем не повинных юношей, павших от ее руки. Это позор! Ее надо было обратить в пепел и развеять по ветру. А она лежит здесь, искренне оплаканная наивными верующими, понятия не имеющими, по какому чудовищу они скорбят. Ты уж не обессудь, но мне трудно проявлять учтивость и почтительность по отношению к детоубийце.

Ближайшая из служительниц ордена подняла голову и бросила на Эстер злобный взгляд, который та встретила с невозмутимым спокойствием. Эрин, стоявшая неподалеку, быстро подошла к ней и, взяв под другую руку, сказала:

– Подышим воздухом.

Втроем они вышли на балкон. С балюстрады свисали флаги. Ранние цветы генастро, выставленные на постаментах, добавляли к свежести воздуха тонкий аромат. Каменную кладку оплетал плющ. Что бы ни собиралась сказать Эстер, эти слова так и умерли на ее устах. Она вцепилась в перила, в то время как люди, стоявшие внизу и увидевшие ее, разразились свистом и улюлюканьем, распространявшимися по толпе все шире и звучавшими громче и громче.

– Должно быть, весь город собрался здесь, – выдохнула Эрин.

Через набитый солдатами двор и ощетинившуюся копьями стену, через шлемы и панцири пяти сотен всадников, выстроившихся на площади за воротами позади полной фаланги пехотинцев с сариссами, – поверх всего этого скопища войск она смотрела на граждан. Десятки тысяч жителей заполнили площадь и прилегавшие улицы, облепили деревья, забрались на крыши окрестных домов. Вся эта огромная масса кипела, бурлила и клокотала, выкрикивая проклятия и угрозы, размахивая плакатами с оскорбительными лозунгами. Но худшим из оскорблений были подвешенные на веревках чучела – некоторые в цветах Восхождения, иные и вовсе со знаками власти Адвокатуры.

– Они что, не понимают?

– Напротив, они слишком хорошо все понимают, – возразил Васселис. – Они понимают, что мертвые приближаются, а легионы бессильны остановить их. На это способен один лишь Бог. А их Бог отвергает как тебя, так и Восхождение.

Эстер вырвала руки у них обоих.

– Вы все еще хотите, чтобы я притворялась?

Эрин сошла с балкона и двинулась назад, желая убраться подальше от толпы и дать возбуждению утихнуть. Эстер и маршал последовали за ней.

– Когда это приобрело такой размах?

– Что ж, подобное началось сразу после того, как просочилась новость о смерти канцлера, – ответила Эстер. – Все это организовано орденом, тут и гадать не стоит, а мы им еще и подыгрываем, с их канцлером-мученицей. В конце-то концов, ты могла бы осудить ее и вынести ей приговор посмертно. Почему бы не подумать о такой возможности?

– Ну а что это даст? – прошипела Эрин. – Думаешь, они выслушают приговор и смиренно разойдутся по домам?

– А ты думаешь, они разойдутся, снова заполучив канцлера?

Эрин покачала головой.

– Это, по крайней мере, их отвлечет.

– Давайте подождем и выясним настроение совета, – предложил Васселис. – А до того, прошу вас, давайте последуем совету Пола. Демонстрировать беспристрастность, а свое мнение пока держать при себе.

– Раз так, то мне лучше вообще молчать, – заявила Эстер.

– Вполне возможно.

– Они ведь уже на территории дворца, я так понимаю? – сказала Адвокат.

– Они были впереди толпы, – ответил Васселис.

– Тогда давай примем их здесь без проволочек.

Эрин кивнула Гестерису и повернулась к Эстер.

– Как моя прическа?

Эстер убрала пару выбившихся прядей и удовлетворенно кивнула.

– Вот так. Превосходно.

– Спасибо, мать Наравни. И прошу тебя, будь со мной. Просто стой рядом. Мне нужна твоя сила.

Гестерис распахнул находившиеся в дальнем конце парадного зала большие двустворчатые двери и быстро отступил, чтобы занять место рядом со своими союзниками. Адвокат стояла на возвышении перед балконом и оттуда, пусть с небольшой высоты, но все же сверху, смотрела на гласов, которым, чтобы подойти к ней, предстояло пройти мимо стола, где лежало тело их канцлера. Васселис встал справа от нее, Эстер слева. Гестерис занял место у плеча Васселиса.

В отсутствие канцлера, как главы ордена, первые гласы явились в ритуальных облачениях, символизирующих первичные стихии. Васселис всегда находил эти одежды излишне претенциозными: они напоминали ему самцов токующих птиц, распускающих разноцветные хвосты перед самочками. Пышные, ярких цветов, из дорогих тканей одеяния гласов были расшиты драгоценными нитями, с образами земли, неба и моря, а головы обриты наголо – отращивание волос всякий раз символизировало обновление Божественных циклов.

Каждого из них сопровождала личная свита. Процессия вступила в парадный зал, и стук сандалий по мраморному полу потонул в скорбных звуках – вздохах, стонах, молитвах и цитатах из писания. Гласы бросились к телу канцлера, целуя ей ноги, пальцы и щеки. Лица их сморщились, как старый пергамент, слезы лились ручьем, тела сотрясались от рыданий.

– Боже Всеведущий, даруй мне силы это выдержать, – пробормотала Эстер.

Демонстрация показной скорби продолжалась целую вечность, но на лице Эрин, ожидавшей, когда они закончат свои причитания, не дрогнул и мускул. Васселис гадал, что действительно творится в их головах. Вне всякого сомнения, увидев мертвого канцлера впервые, они действительно испытали потрясение, но теперь для них и для их отсутствующего собрата, гласа Огня, открылась возможность побороться за ставший вакантным пост. А согласно традиции преемника канцлера называл правящий Адвокат.

– Уважаемые гласы, ваша скорбь делает честь вашему канцлеру и всему ордену Всеведущего. Смерть Фелис Коройен – это потеря для всех нас.

Воспользовавшись паузой в причитаниях, Эрин заставила обратить на себя внимание. Сопровождающие отступили, гласы оторвались от гроба, выпрямились и, разглаживая одежды и утирая платочками слезы, приблизились к Адвокату. Никто из них не отличался особо высоким ростом, и теперь каждому пришлось поднять голову и смотреть на Адвоката снизу вверх. Васселис подавил смешок: вдобавок она еще и стояла спиной к солнцу. Эрин никогда не упускала возможности занять выигрышную позицию.

– Мой Адвокат, – промолвил глас Ветра, старец, чье вытянутое лицо словно бы служило наглядным отражением узости его мышления, а голос дрожал под напором рвущихся наружу чувств, – наша возлюбленная канцлер мертва. И этого уже ничто не изменит.

– Верно, и поэтому мы могли бы обсудить другие животрепещущие темы, – промолвила Эрин. – Например, то, что творится на наших рубежах.

Васселис напрягся, но глас Ветра проигнорировал выпад.

– Этого ничто не изменит, – повторил он. – Единственное наше утешение в том, что она отбывает в объятия Всеведущего, где будет вечно блаженствовать в лучах Его благодати. Однако наша личная печаль – это не главное. Главное, что мы ответим благочестивым чадам Всеведущего. Они ждут.

– И по этой причине ты привел с собой сегодня всю эту толпу? – спросила Эрин. – Глас Ветра, я всегда рада принять тебя и твоих коллег, но я никогда не подчинюсь давлению толпы. Мы будем говорить, но сначала тебе придется распустить это сборище по домам.

– Эти люди находятся здесь по своему собственному, свободному волеизъявлению, – заявил глас Земли, пухлый по сравнению с гласом Ветра, приземистый коротышка, обладавший, однако, куда более острым умом. Васселис полагал, что из него как раз вышел бы толковый канцлер. – Мы лишь духовные наставники и никого ни к чему не принуждаем.

– Ох, глас Земли, не надо лукавить. Окна всех Домов Масок закрыты на ставни, внутри темно. Все казармы Доспехов Бога опустели. Похоже, вы находите, чем подкрепить свои «духовные» наставления.

– Так или иначе, люди выражают протест по конкретному поводу. Канцлера убили. И они не разойдутся до тех пор, пока виновные не предстанут перед судом, не будут приговорены и понесут наказание.

– Если так, то у нас проблема, – промолвила Эрин. – Канцлер не была убита. Она стала жертвой трагического несчастного случая, не более того.

Глас Ветра усмехнулся.

– Несчастный случай! Она явилась сюда в полном здравии, дабы вершить дело Всеведущего. Восходящие наконец разоблачили себя сами, наглядно показав, что все, в чем мы их обвиняли, правда. Она была арестована, и, когда находилась у тебя в заточении, под стражей, с ней вдруг произошел «несчастный случай»? Да в такую наглую ложь не поверит и полный идиот. Совершенно очевидно, что она была убита кем-то из Восходящих или всеми ими по сговору. Ты должна их арестовать. Мы требуем немедленно взять их под стражу!

Видя, что Эстер вот-вот вмешается, Эрин коснулась ее руки, а сама сошла с возвышения и встала лицом к лицу с гласом Ветра.

– Если ты, как лицо духовное, несведущ в законах, мне придется тебя просветить. – Адвокат медленно и отчетливо выговаривала слова, и Васселис поежился, хотя этот тон предназначался не ему. – Я могу сделать это, ибо это я издаю законы. Чтобы кого-то арестовать, он должен попасть под подозрение. У меня подозреваемых нет. Ни один Восходящий ни в чем не виноват.

Если же ты настаиваешь на продолжении разговора о вине и доказательствах, то я могу сводить тебя в Академию, где ковры заляпаны кровью, а ее запах все еще висит в воздухе. Я покажу тебе детей, которые мочатся по ночам от пережитого ужаса. Я приведу пятьдесят граждан, которые засвидетельствуют, что за особа лично отвечает за убийства, случившиеся на Холме впервые за пятнадцать лет. И хочешь, я открою тебе один секрет? – Эрин склонилась к уху гласа Ветра и драматическим шепотом произнесла: – Эта особа лежит позади тебя.

Глас Ветра отпрянул, лицо его побагровело. Гласы Земли и Моря, стоявшие рядом с ним, ахнули. После секундного замешательства вся троица разразилась протестующими возгласами. Эрин отступила на шаг и заговорила снова, причем один лишь ее тон заставил их немедленно умолкнуть.

– И наконец, я могу взять тебя на прогулку в темницы, где содержатся за соучастие ваши головорезы из числа Доспехов. Они во всем признались, и я могу устроить так, чтобы они повторили свои признания публично. Ты на самом деле этого хочешь?

– Клевета! – прошипел глас Ветра. – Ты вынудила их к признанию. Запугиванием можно добиться чего угодно.

– Ну, это тебе лучше знать, – улыбнулась Эрин.

– Не говори со мной так! – вспылил глас Ветра. – Все вы тут сговорились, злобные приспешники Восхождения!

– Молчать! – возвысила голос Адвокат. – Я обращаюсь не к тебе, а ко всем троим – извольте слушать внимательно. Вы ищете способ выбить меня из колеи, но у вас это не выйдет. Как и у покойной Фелис Коройен. Извещаю вас о том, что немедленного назначения нового канцлера не воспоследует – никто из вас не достоин этого сана.

Но сейчас Эсторру и Конкорду не до наших распрей. Заберите тело канцлера. Устройте ей похороны, такие, каких она, по вашему мнению, заслуживает. Никто с Холма на погребении присутствовать не будет: радуйтесь и тому, что мы не отдали вам ее прах в урне.

И последнее. Мне прекрасно известно, что вы вытворяете в городе. Сторонников Восхождения преследуют, избивают, даже убивают. Некоторые спасшиеся от гонений нашли убежище у меня. Этому будет положен конец. Мы находимся в состоянии войны, и, верите вы тому или нет, наше единственное серьезное оружие – это Восхождение. Те его преданные члены, которые всецело посвятили себя спасению Конкорда. Всего Конкорда, вкупе с вашими никчемными шкурами. И мне угодно, чтобы граждане были едины перед лицом общей беды. Мне угодно, чтобы их взоры были обращены на общего врага, а руки заняты работой, которую потребует от них Конкорд. Поэтому, если вы не убедите людей разойтись по домам, я сделаю это за вас, прибегнув к своим средствам убеждения – Эрин нежно улыбнулась. – Я ясно выразилась?

* * *

К тому времени, когда генерал воинских сил Атрески Даваров достиг рыбацкого порта Царибу на северном побережье Тирронского моря, он собрал под своим командованием три легиона. После разгрома у границы Царда это было лучшее, на что он мог надеяться. Сейчас его силы составляли почти двенадцать тысяч пехотинцев и всадников, плюс основательное количество боевых машин. Последние выслали вперед. Некоторое количество ему удалось погрузить на корабли, чтобы переправить к Медвежьим Когтям. Пехота двигалась своим ходом, кавалерия прикрывала марш с севера, юга и северо-запада. Каждый день патрули возвращались со все более и более тревожными донесениями. Мертвые перегруппировывались, формируя разрастающийся широкий полумесяц. Хорошо еще, что они маршировали всем скопом, не обзаведясь ни мертвецкой кавалерией, ни мертвецами-разведчиками.

Правда, утешало это слабо.

Атреска была ввергнута в хаос. Приказы Даварова не атаковать ни мертвецов, ни цардитов по большей части исполнялись, однако это повлекло за собой увеличение числа беженцев, равно как и солдат, удиравших или отходивших на север, к Нератарну. Он направил туда гонцов, чтобы предупредить о скором прибытии огромной массы людей, и надеялся, что там смогут хоть как-то подготовиться к этому наплыву, но предвидел серьезные трудности.

По достижении Царибу Даварову пришлось для обеспечения снабжения разделить свои двигавшиеся на северо-запад легионы, сам же факт его прибытия не только не успокоил рыбачий городишко, но и поверг население в состояние, близкое к панике. Генералу пришлось посоветовать властям эвакуировать поселение, и не обязательно в Нератарн.

Имея дело со столькими проблемами не военного характера, генерал не мог нарадоваться решению взять с собой в поход гражданских чиновников. Однако даже при наличии толковых специалистов поддерживать хоть какой-то порядок было очень непросто. Сейчас он заседал в базилике в обществе Картоганева, претора Царибу и трех легатов, прибывших с ним из Харога.

– Итак, к настоящему моменту мы имеем дело с двумя основными вражескими группировками. Одна, за которую держатся цардиты, находится позади нас, в пяти днях пути и в пятидесяти милях к северу. Другая, новая группировка, направляется на север; судя по мундирам, они из Гестерна.

Картоганев поместил флажки на соответствующие места карты. Даваров поручил ему сбор информации о любых возможных передвижениях войск, как дружественных, так и враждебных. Его кавалерия, до крайности измотанная и рассредоточенная, тем не менее изо дня в день выезжала на патрулирование, развозила послания и доставляла донесения, что развязывало самому Даварову руки для решения бесчисленных проблем с огромной массой тащившихся за армией беженцев, за судьбу которых он чувствовал личную ответственность. Но прежде всего, конечно, для поисков эффективной боевой тактики. Некоторые соображения уже имелись, но, к сожалению, самые многообещающие приемы вызывали наибольшее отторжение.

– Эта вторая группировка, она далеко? Намного от нас отстает?

Картоганев двинул по карте флажок. Даваров присвистнул сквозь зубы.

– Они не делают привалов, – пояснил Картоганев. – Идут без устали, день и ночь напролет. По правде сказать, они нагонят первую группировку, когда захотят.

– Нам остается только радоваться, что с первой идут живые цардиты. Мертвецам приходится тормозить, чтобы не оставить их позади.

– Получается, мы должны благодарить Всеведущего за присутствие на нашей земле цардитов?

– Да уж, – хмыкнул Даваров, – пожалуй, пока мы не перешли границу, они наши лучшие союзники. – Он повернулся к легатам. – Беженцы и снабжение. Слушаю вас.

Один из них зашуршал пергаментами и начал доклад:

– Мы не прекращаем попыток провести полную перепись, однако люди постоянно прибывают, так что конца этому не видно. Сейчас у нас составлены списки тридцати тысяч мужчин, женщин и детей, но, по моим прикидкам, за армией следует тысяч сорок пять. Попытки убедить людей повернуть на равнины малорезультативны: они просто боятся идти туда, где с ними не будет солдат.

– Зато там не будет и врагов, – буркнул Даваров. – Мертвые движутся в другую сторону. Ладно, а прокормить и напоить всю эту ораву мы сможем?

Легат покачал головой. Даваров сочувствовал ему: хотя он и отрядил ему в помощь целую армию чиновников, у бедняги едва ли находилось время для сна. Его лохматая шевелюра поседела, а ведь легату было всего тридцать семь.

– На это надеяться не приходится. Мы рассылаем продовольственные отряды, на крайний случай создаем передвижные пункты питания, но ни закупить, ни реквизировать такое количество провизии нам не под силу. Нет ни средств, ни людей, ни транспорта. Беженцы должны сами заняться своим пропитанием.

– Каким образом?

Легат снова покачал головой.

– Этого я, увы, не знаю. Все, что мы можем, – переписывая имена, настоятельно советовать им не идти с нами. Мы честно говорим, что испытываем недостаток провизии, воды и лекарств. Мы честно говорим им, что поскольку враг направляется к Нератарну, куда движется и наша армия, Центральные равнины сейчас куда более безопасное место. Но по большей части наши усилия пропадают даром. А тут на нашу голову свалилась и еще болезнь.

Даваров вздохнул. Чего и следовало ждать: в сложившейся ситуации это было лишь вопросом времени.

– Меньше всего нам нужны идущие рядом люди, которые начнут умирать от голода, усталости или болезней, а потом вставать снова, но уже в качестве врагов. – Он помассировал виски, чувствуя, как повышается давление. – Есть соображения?

– Есть мыслишка, – подал голос Картоганев. – Из всего, что мы до сих пор знаем, следует: в ходячих мертвецов превращаются почти исключительно солдаты. Похоже, обычные граждане не представляют интереса в качестве пополнения мертвецкого воинства. Другое дело, что болезни среди беженцев могут перекинуться и на армию. Как насчет тактики проволочек?

– Не думаю, что это удачное решение. Наши машины уже далеко впереди, не возвращать же их назад. Я так скажу: мы обязаны поскорее присоединить имеющиеся у нас силы к тем, кто защищает Драгоценную преграду. Вот если они прорвут ее, нам придется вернуться к прежней тактике. Но уж тогда я буду рад испытать что угодно.

Даваров невесело улыбнулся. Он знал, что ему придется делать, но это было так же противно, как сжигать тела, чтобы остановить мертвых. Ему хотелось, чтобы здесь присутствовала Меган Ханев, однако новая маршал-защитник почти наверняка не вернется в Атреску, пока все это не завершится. Таким образом, на огромном пространстве своей страны генерал оставался высшим из наделенных полномочиями представителей Конкорда, о ком точно известно, что он жив. Со всеми вытекающими отсюда последствиями, основным из которых являлось колоссальное бремя ответственности.

– Претор Юльев, тебе есть что добавить?

Претор была бледна и напугана. Эту робкую женщину даже слухи о ходячих мертвецах повергали в ужас, а появление Даварова с десятками тысяч беженцев на хвосте лишь подтвердило ее худшие страхи, в результате чего она практически выпустила из рук контроль над ситуацией в городе.

– Все корабли ушли, – сказала она. – Их или угнали, или наняли за безумные деньги. Запасы провизии очень малы. Многие бежали на запад. Мне нечем вам помочь.

Даваров откашлялся.

– Вижу. Понимаю. Но попытайся. Поговори с людьми. Пусть они поймут, что им втолковывают правду. Война перемещается на запад. Мертвые не могут контролировать всю нашу огромную страну, и уклониться от встречи с ними совсем не трудно. Если твои граждане бегут, им лучше бежать на восток, на равнины. Там вы будете в безопасности. И ты иди с ними. Даю слово, при нынешних обстоятельствах это будет для тебя лучшим решением.

– Я попытаюсь.

– Это все, о чем я прошу.

– Итак, генерал, какие будут приказы? – спросил Картоганев, сворачивая карты.

– Эх, кто бы занялся этим вместо меня, а? – вздохнул Даваров.

– Ну а кто другой мог бы заменить тебя?

– Роберто Дел Аглиос, конечно. По моему разумению, он был бы здесь очень кстати. А я напялил бы вместо него тогу и толковал с сирранцами у них на дереве, или где там они ведут всякие беседы о поставках древесины и политическом союзе.

– Но ты не там.

– Да. Он не здесь, я не там, и поэтому вот что мы должны будем сделать. Армии предстоит двигаться к Нератарну со всей возможной скоростью. Форсированным маршем. На подготовку отводится четыре дня. Выдержат ли такой бросок беженцы – это другой вопрос. Касающийся тебя, Картоганев. В той, будущей битве для кавалерии работы не будет, но пока я загружу тебя в полной мере.

Продолжай сбор информации, но мне бы хотелось, чтобы ты подобрал несколько подразделений добровольцев… сотню самых крепких, надежных парней, которые вызовутся поработать с беженцами, чтобы все-таки увести их на равнины. Легаты окажут всю необходимую помощь, какая потребуется. И надо довести до сведения каждого, что, если он предпочтет остаться, это его личное дело, но мы снимаем с себя всякую заботу о его защите. И решать людям придется в кратчайшие сроки, ждать нам некогда.

Ни в каком другом месте у нас не будет возможности поддержать их. Они пойдут, если дать им почувствовать себя защищенными. Что скажешь?

Картоганев пожал плечами.