Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА 66

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

Из-под ветвей деревьев, окружавших прогалину, выступили мертвецы. Не много, с десяток. Они растянулись тонкой линией и вошли на пару шагов в болото. Солнце освещало этот оазис жизни, место, где собрались и живые, и мертвые.

Мертвецы неуклонно приближались к Восходящим, а Ардуций уже не мог сдвинуться с места. Его раздробленная нога почернела и отливала синевой из-за подкожного кровоизлияния. Он, конечно, говорил, что сохранил способность работать, но у Джереда такой уверенности не было. В конце концов, Оссакер, утверждавший то же самое, сейчас пребывал в полубреду.

Последние сто ярдов до болотистой прогалины трое Восходящих добрели шатаясь. Они спасались от преследовавшей их опасности, но, похоже, игре предстояло закончиться именно здесь. Или Гориан погибнет, или они займут место среди его мертвого воинства. Вид приближавшихся мертвецов вызывал у Джереда нехорошие предчувствия. Лица их оставались скрытыми тенью, но молчаливая неподвижность была проникнута угрозой, и каждый сжимал в руке гладиус или нож. Все они находились на разных стадиях разложения, от совсем свежих до полусгнивших, сорокадневной давности. Их рваную одежду покрывали пятна крови, грязи и проступавшей изнутри плесени.

Линия мертвецов придвинулась еще на шаг, стали видны лица, и сердце Джереда дрогнуло.

– Гориан, проклятый ублюдок! – прошептал он.

Казначей остановился. Сейчас, когда основная армия находилась позади, меньше чем в пятидесяти ярдах за их спинами, а эти мертвецы всего в десяти шагах впереди, у него не хватало воли заставить себя сдвинуться с места.

– Джеред, – произнесли мертвые. – Джеред.

Звук собственного имени пронзил его, словно нож в живот.

– Поворачивайте! – отчаянно прохрипел он. – Пожалуйста!

Рядом с ним очутилась Миррон.

– Мы должны уничтожить их, чтобы идти дальше. Немедленно!

– Не могу. Я знаю их. Здесь стоят мои друзья. Среди них сын короля Царда.

Джеред покачал головой и на мгновение крепко зажмурился. Но когда открыл глаза, картина осталась той же. Это был не сон. Дина Келл. Павел Нунан. Дахнишев. Дахнишев, которого Роберто считал спасшимся, стоял здесь! Лишенный жизни, с длинным скальпелем в руке. Джеред проглотил подступавший к горлу ком. Какие утраты! Какое чудовищное преступление!

– Я не могу уничтожить их, – выдавил он.

– Но я могу, – заявила Миррон. – А ты отвернись, если тебе тяжело это видеть.

– Используй мою энергию, – с трудом прохрипел Ардуций, которому каждый вздох давался с мукой. – И торопись. Позади опасность.

И действительно, даже сквозь шелест древесных ветвей на ветру можно было расслышать топот приближавшейся армии мертвых солдат и беженцев. Миррон кивнула. Джеред хотел отвести взгляд, но вдруг понял, что не может. Это стало бы бесчестьем.

– Мне очень жаль, что для вас все кончилось так, – промолвил он, – Память о вас не умрет никогда.

Справа от казначея полыхнуло жаром, и он непроизвольно сделал шаг влево, прижимая к себе Оссакера. Полоса огня стремительно растеклась навстречу мертвым. Таким дорогим его сердцу мертвым! Джеред заставил себя смотреть, как их поглощает пламя, в котором они корчились и кричали, словно были живы и осознавали свою участь. Наконец немыслимый, нечеловеческий вой возвестил об их окончательном уничтожении. Прекращении Божественных циклов. Отречении от Его объятий.

Яростное пламя, созданное Миррон и пожравшее мертвых, опалило деревья, покрыв копотью их кору и листья. По щекам Джереда текли слезы. Обугленные останки упали на землю тлеющими кучами золы. Казначей устремил взгляд мимо них, на поляну. В ветвях эхом отдался крик ярости:

– Ты следующий, Вестфаллен!

Крепко прижимая к себе Оссакера, Джеред двинулся вперед. Миррон и Ардуций, все еще дымившиеся и тлевшие, следовали за ними, на лицах отражалась навалившаяся на них страшная тяжесть. Не вины за содеянное, но осознания того, что находится прямо перед ними. Они смогли ощутить это сквозь землю и воздух в то же мгновение, как только ступили на неоскверненную почву. Джеред же просто видел, как силы вытекают из Восходящих с каждым биением сердца.

Сейчас на прогалине царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы да шепотом ветра в сочной траве. Казалось, только пения птиц не хватало, чтобы это могло сойти за прогулку в погожий денек генастро. И конечно, мертвого тела Гориана у ног Джереда. Миррон и Ардуций боролись с последствиями того, что здесь творилось. Что же касается Оссакера, то бурлившее впереди зло как бы вытягивало его из обессиленного состояния, возвращая в сознание.

– Кессиан! – выдохнула вдруг Миррон и рванулась вперед, потащив за собой Ардуция. Он закричал от боли, но она, не обращая на него внимания, устремилась к кругу света посреди прогалины.

– Миррон! – закричал Джеред и тоже ускорил шаг, хотя все его тело буквально вопило, требуя остановиться.

– Он здесь! Он здесь! Он…

Джеред побежал, уклоняясь или отталкивая в сторону низкие ветви и прикрывая лицо Оссакера от уколов случайных сучков, и ворвался прямо в круг света. Там стояла повозка, на которой лежали два тела. Карку. Определить, живы они или нет, не представлялось возможным. А рядом находилось нечто иное.

– Привет, Миррон, дорогая, – произнесло это нечто. – Вот ты и вернулась ко мне.

Миррон отпустила Ардуция, который тут же упал на землю, закрыла лицо руками и закричала.

* * *

Это было море, но если оно затопит и поглотит их, то не раньше, чем они возвратят как можно большее количество мертвых в объятия Бога. Даваров стоял на вершине лестницы, которая вела вниз, к насыпи, и в его руках грозно сверкал длинный меч. Такими пользовались в Атреске до того, как Конкорд, установив свою власть, научил их новым способам ведения войны, – тяжелый, острый, с клинком, способным разрубать камни.

Сейчас он обрушил на плечо мертвеца удар, который рассек заплесневелые кожаные доспехи, подгнившую плоть и ломкие кости. Клинок, развалив труп от плеча до бедра, на выходе продолжил движение и зацепил ногу другого атакующего. Верхняя половина разрубленного тела, оставляя липкий зеленоватый след, упала и покатилась по ступеням. Даваров пинком отправил туда и нижнюю. Еще один труп, свалившийся сбоку, частично загораживал лестницу. Генерал отступил на шаг и проследил за тем, как тело съехало вниз, на скользкую землю. У него снова появилась возможность перевести дух.

Потом все начнется сначала.

– Пригнись!

Даваров присел. Роберто метнул еще одну флягу, которая, пролетев над его головой, упала примерно на середину лестницы. Громыхнувший взрыв отдался звоном в металлическом шлеме, застрявшие на ступенях тела разметало во всех направлениях. Кровавые ошметки брызнули Даварову в лицо. Десять, а то и больше мертвецов были разорваны в клочья, все вокруг заляпало кровью, забросало потрохами и обгорелой плотью. Посреди лестницы образовался пролом. Бетон треснул еще в результате воздействия земляной волны, а взрывчатый порошок расширил трещину. Но мертвецы уже двигались, чтобы возобновить атаку.

– Много еще осталось, Роберто?

Даваров оглянулся через плечо. Роберто стоял перед клетью с флягами. Позади него тонкая линия легионеров и механиков держалась с мужеством отчаяния, страшась не погибнуть, но превратиться в таких же ходячих мертвецов, как те, кому они противостояли. Их атаковали цардиты, погибшие при прохождении волны. Скверна овладела их телами, и Гориан заставил их подняться. Мертвецы были сильными. Свеженькие трупы.

Мертвые пытались вскарабкаться наверх всеми возможными способами. Их штурмовые лестницы волна обратила в гниль, но они взбирались по обвалившимся камням, впиваясь пальцами в любые трещины, цепляясь за крышу и силясь дотянуться до живых.

Клинки Конкорда отрубали сотни пальцев и рук, но за одними мертвецами лезли другие. Более того, они начали громоздить камень на камень, возводя из обломков вал, помогавший подняться на крышу. Он становился все выше, так что в конце концов у них могла появиться возможность орудовать клинками. Однако Даваров полагал, что натиск мертвого воинства на том направлении можно будет сдерживать еще довольно долго. Самым уязвимым участком обороны сейчас представлялась лестница. Он и отважный Харбан Квист, сменяя друг друга, орудовали длинным мечом и топором и блокировали опасный подступ. Но это не могло продолжаться вечно.

– Роберто? – повторил он вопрос.

– Четыре. Маловато.

– Но, может быть, и хватит. Нацелься на то самое место, куда ты угодил в последний раз. Лестница треснула, глядишь, и обвалится.

Мертвецы, расчистив путь к подножию лестницы от тел, снова двинулись на штурм. На сей раз навстречу им выступил Харбан, вооруженный боевым топором. Крепкие ноги и коренастое телосложение позволяли ему наносить горизонтальные удары на уровне пояса, причем разил он в обе стороны, как лезвием, так и обухом.

На глазах у Даварова первый же удар начисто смел мертвеца с лестницы в кишащую массу. Возвратным движением топор почти перерубил бедро другому мертвецу, который, обезножев, повалился вперед. Харбан отступил на полшага и размозжил ему голову. Вырвав топор из черепа еще шевелившегося тела, он снова шагнул вперед, ткнул бобышкой в лицо третьего врага и махом назад перешиб предыдущему хребет.

Все это побоище происходило в полном молчании, что придавало ему особенно жуткую окраску. Тысячи мертвецов неудержимо рвались к цели, и при этом ни один из них не издавал ни звука. Лишь горящая смола исторгала у них вопли, причем такие ужасные, что Даваров не смог бы забыть их до самой могилы. Живые удерживали в своих руках только крышу разрушенного форта, и их голоса вместе с топотом и глухим стуком оружия звучали над растерзанной землей неестественно громко.

Харбан поднырнул под рубящий взмах меча, резко выпрямился и нанес прямо перед собой мощный удар ногой. Мертвец потерял равновесие и полетел назад, сбив с ног еще четверых. Возникла недолгая пауза.

– Роберто!

Роберто отступил в сторону, прицелился и метнул очередную флягу. Взрыв заставил содрогнуться камни форта и тела людей. Пролом на середине лестницы расширился и сейчас достигал в ширину примерно фута, многих мертвецов раскидало, разворотило и разорвало в клочья. Взметнулась туча кровавых брызг, взлетели и опали щупальца внутренностей.

– Славный бросок, – одобрил Даваров. – Ладно, пора мне снова поработать клинком. Харбан, моя очередь.

– Как тебе угодно, генерал, – отозвался карку.

– Мне угодно. Еще как угодно.

Даваров подступил к верху лестницы, поигрывая мечом.

– Ну, давайте, цардитские ублюдки! Лезьте! С каждым сброшенным подонком наш казначей на шаг приближается к своей добыче.

– Неплохо бы ему добраться до нее побыстрее, – приглушенно буркнул Роберто.

Но Даваров расслышал.

* * *

Джеред опустил Оссакера на землю. Пока Миррон застыла в горестном ошеломлении, казначей пытался сделать что мог. Ардуций с огромным усилием приподнялся на здоровой руке и, не веря своим глазам, уставился на то, что предстало его взору. Это был Гориан – но в то же самое время и Кессиан. Миррон, поняв, что именно она видит, осела наземь, простирая вперед руки в бессильном, разрывающем душу жесте отчаяния.

Гориан находился позади Кессиана, оба они стояли. Ардуций хорошо видел их глаза, более-менее мог разглядеть лица. Но и только. Из тел, покрывая их почти полностью, прорастали корни. Извилистые, перекрученные, узловатые, переплетающиеся древесные стебли выступали прямо из их щек и висков, тянулись к макушкам, оплетали тела, пронизывая их в разных местах сплошным коконом, и уходили в почву. Мало того, эти сросшиеся с человеческими телами корни прямо на глазах Ардуция давали побеги – раскрывались почки, набухали цветочные бутоны.

Сила земли втягивалась через эти корни и протекала через обоих людей. Ардуций попытался было прощупать сознанием сотворенную Горианом энергетическую карту, но она оказалась непроницаемой, надежно огражденной медленно пульсирующей решеткой из мощных коричневых и зеленых силовых каналов. Это была естественная энергия земли, но преображенная и искаженная каким-то извращенным, неведомым ему способом. Ардуций не мог сказать, имел ли Гориан это в виду, когда творил волну, либо же данный результат являлся неожиданным, побочным эффектом. Ясно одно – в настоящий момент Гориан и Кессиан были теснейшим образом, до уровня почти полного взаимопроникновения связаны друг с другом и с землей.

– Гориан, – с трудом вымолвила тяжело дышавшая Миррон. – Пожалуйста, отпусти его. Отпусти моего сына!

– Не могу, – ответил Гориан мягким, мелодичным голосом, обманчиво облагороженным тембром той особой красоты, что присуща живой природе. – Мы выбрали другой путь. Присоединяйся к нам.

– Ну уж нет! – сплюнул Джеред. – Мы сами его возьмем.

Казначей действовал быстро. Годы не уменьшили стремительности его движений, а клокотавшая в нем ярость усугубила ее. Удар клинка обрушился на тесное переплетение корней, прикрывавшее шею Гориана. Кессиан издал жалобный вопль. Корни спружинили, клинок отскочил и, вырвавшись из руки Джереда, упал на землю, оставив на корнях лишь неглубокую царапину. Гориан рассмеялся.

– Ты не понимаешь, казначей, – проговорил он. – Невозможно убить землю. А я и есть земля, так же как земля – это я. И все, что ходит по ней. Все, что растет из нее, и все, что погребено в ней, – все принадлежит мне.

Джеред отступил на шаг и огляделся. По краям поляны толпились люди. Мертвые, безмолвные, с пустыми взглядами. Ардуций физически ощущал давление их неживой серой энергии, все возраставшее, по мере того как они подтягивались сюда. Невиданной ранее, чуждой природе энергии, созданной Горианом неизвестным Ардуцию способом. Листья начали вянуть, ветви сохнуть и скрючиваться. Трава чернела и умирала. Очень скоро живым остался лишь небольшой кружок почвы вокруг самих Восходящих. За его пределами, на сколько они могли видеть, все пожухло и потемнело.

– Послушай меня, Гориан, – сказал Ардуций. – Не надо тебе этого делать. Ты, по-моему, сам не понимаешь, что творишь. Не может быть, чтобы ты действовал осознанно. Ты ведь один из нас. Ты Восходящий.

– Я шагнул дальше и уже взошел, мой дорогой хрупкий братец. Я сожалею, что тебе больно, но это пройдет. Я делаю именно то и только то, что должен делать. Работа богов в том и заключается, чтобы созидать рай для своих чад.

– Ты не бог!

Ардуций повернулся на голос. Оссакер пришел в сознание и даже выпрямился, опершись на дерево, ожившее благодаря одному лишь его присутствию. Он находился на расстоянии вытянутой руки от прикосновения смерти.

– Разве нет, мой болезненный приятель? – Смешок Гориана дрожью разнесся через землю. – Ты боролся со мной. Ты оказался упорней, чем я думал. Но ты не обладаешь безграничной силой. А я обладаю. Для того чтобы управлять природными стихиями, мы должны слиться с ними, стать ими. Бог должен обладать абсолютной властью.

– Если кто тут и болен, так это ты, – вмешался Джеред. – И именно ты умрешь.

Гориан моргнул и воззрился на Джереда. Тихий вздох пробежал по рядам окружавших их мертвецов, продолжившись в траве у них под ногами.

– Ты смертный, и я могу прервать твою жизнь в одно мгновение. Мой народ ожидает лишь моего повеления, и даже хваленый казначей Джеред не сможет устоять против такого количества.

– Ну так чего ты ждешь? Чего ты хочешь?

– Иди к нам, мама. Тогда он отпустит меня. Он обещал. – Слова Кессиана прозвучали жалобно и повисли в воздухе.

Слова невинного ребенка. Грудь Миррон вздымалась и опадала.

– Нет-нет, любовь моя, нет! Он лжет тебе. Не верь ему, сразись с ним. Пожалуйста!

Джеред подскочил к ней, чтобы хоть как-то утешить, стараясь в то же время не упускать из виду мертвых. Между тем Ардуций уловил в жизненной карте Гориана новую пульсацию – пульсацию желания.

– Но это то, что должно случиться, – изрек Гориан. – Мы должны воссоединиться и стать семьей, как и должно быть. Мы те, кому предначертано править этой землей, и мы можем позволить себе милосердие. Можем щадить тех, кого любим. Миррон, приди ко мне. Приди к нам.

– Не двигайся! – закричал Джеред, увидев, что Миррон подалась вперед. – Не шевелись! Он всех нас убьет!

– Нет, если Миррон придет ко мне, – возразил Гориан, уже без недавней вкрадчивой мягкости – сейчас его голос куда больше напоминал прежнего заносчивого юношу. – Тогда мы не причиним вам вреда. И вообще, неужели ты хочешь помешать Миррон прикоснуться к ее сыну?

Миррон, обвисшая в объятиях Джереда, шепнула ему что-то на ухо, и он разжал руки, хотя его взгляд умолял ее остаться. Она оглянулась на Ардуция, на ухитрившегося-таки доковылять до него Оссакера. Глаза ее были полны безграничного отчаяния.

Страстная тяга к сыну слилась с ее одиночеством и оставила в душе пустоту, которую могло заполнить только его прикосновение.

– Нет, Миррон, не делай этого. Ты не можешь!

Ардуций почувствовал, как вцепился в его руку Оссакер, и оба они потянулись к ней, умоляя остаться с ними.

– Во имя общего блага, иногда кто-то должен идти, – сказала она.

– Но не к нему же, – прохрипел Оссакер, выталкивая слова из горла. – Он обманет тебя. Он всегда тебя обманывал!

– Я не покину своего сына!

Джеред повернул голову с таким выражением, будто понял, но это было не так. Какие бы слова ни произносила Миррон, он истолковывал их неправильно.

– Мы должны жить, чтобы сражаться, – сказал он.

Ардуций покачал головой.

– Это будет уже не жизнь.

Миррон встала и глубоко вздохнула. Гориан и Кессиан смотрели на нее. Взор Гориана выдавал триумф. Глаза Кессиана – только тоску.

– Миррон!

Она обернулась в последний раз.

– Все будет хорошо, Ардуций. Я обещаю.

Гориан лучился торжеством.

Миррон провела ладонями по своему прошедшему сквозь огонь телу, машинально убрала с лица воображаемые волосы и, быстро преодолев небольшое расстояние, отделявшее ее от Гориана, возложила руку на его голову.

ГЛАВА 67

859-й Божественный цикл, 12-й день от вершины генастро

– Не получается, не получается! – В срывавшемся на визг голосе Йолы звучало отчаяние. Она кричала, даже пытаясь вершить дело. – У меня ничего не выходит, контакт не получается!

С грохотом срабатывали механизмы дворцовых катапульт. Камни со свистом падали в гуще приближавшихся мертвецов, а внутренний двор поглощала паника. Граждане отчаянно толкались и отпихивали друг друга, всеми силами стараясь прорваться к входу и бежать в сады, хотя это, конечно, едва ли являлось надежным путем к спасению.

Охрану фонтана усилили. К остаткам отряда Ильева присоединился Васселис во главе сотни воинов гвардии Восхождения. Дворцовые стражники пытались навести порядок в рядах граждан, но эта задача была обречена на провал. Равно как и усилия других солдат, до сих пор пытавшихся закрыть ворота.

Глядя на Йолу, Ильев чувствовал ее отчаяние. Остальные двое Восходящих взирали на нее в ожидании указаний, но ей нечего было им предложить. Для людей во дворце, да и для всех избежавших гибели в Эсторре девушка представляла собой единственную надежду, и осознание этого стало для нее слишком тяжким бременем.

– Мертвые позади толпы! – оповестил Кашилли. – Мы должны схватиться с ними.

– Нет! – отрезал Ильев. – Наше место здесь. Наш долг – защищать невинных. Держи свое слово. Ни шагу назад!

– Ты напугана, малышка. – Кашилли обратился к Йоле. – Но мы не дадим тебя в обиду.

– Ты не понимаешь! Я не могу дотянуться до мертвых, не могу заставить энергетическую карту работать! Я не могу никого спасти, и никто не может мне помочь!

Васселис шагнул в чашу фонтана и наклонился к стоявшей на коленях в холодной воде Йоле. Она обернулась на его прикосновение. Васселис вручил ей тряпицу, чтобы промокнуть лицо.

– Вытри глаза, Йола, ты и без слез уже вся мокрая. – Он присел рядом с ней, оказавшись по грудь в воде. – Люблю, знаешь ли, устроиться поудобнее, перед тем как рассказывать поучительные истории.

Йола хихикнула.

– Истории? – присвистнул Кашилли. – Одну и я могу рассказать. О тех, что как раз сейчас ломятся в ворота.

Ильев приложил палец к губам. Васселис продолжил:

– Когда мой сын был юн, примерно твоих лет, он мечтал совершать великие подвиги, выигрывать сражения и всех спасать. Как герои древнего Конкорда, о которых мы все читали. Но истина состоит в том, что деяния великого масштаба не по плечу одиночкам. Легионер в состоянии защитить только тех, кто сражается рядом. Хирург может спасти лишь того, кто лежит перед ним на операционном столе. То же самое относится и ко всем нам. Мы можем лишь надеяться спасти самых близких, самых дорогих для того, чтобы они, в свою очередь, спасли других. В конце концов, именно это мой сын и совершил. Он спас ту, кого любил больше жизни. Но, сделав это, он положил начало череде взаимосвязанных событий, в результате которых ты и оказалась здесь. И я тоже. Поэтому, Йола, не пытайся спасти всех. Ты знаешь, кого ты любишь. Ради чьего спасения ты готова умереть. Вот этого человека, его одного, и спасай. Не такая уж непосильная задача, правда?

Йола подняла лицо с искрящимися от влаги глазами, слезы катились по ее щекам. Она покачала головой, а потом отвернулась и взглянула на одного из Восходящих. На юношу. Он поднял брови, но Йола просто улыбнулась.

– Давай попробуем еще разок, а?

Ильев похлопал Кашилли по спине.

– Они приближаются. Будь готов. Они движутся, как собаки на запах, а мы находимся как раз на пути к их добыче.

Кашилли повел плечами и слегка покачал головой на бычьей шее.

– Ну, пусть приходят.

Граждане кинулись прочь от ворот, открыв брешь во двор. Тут же в просвет Арки Победы посыпались стрелы. Люди швыряли камни, метали ножи, пускали в ход все, что находилось под рукой, но ничто не могло остановить мертвых. Монотонный топот ног и распространяемый ими дух могильной плесени оттеснял людей назад, дальше и дальше. Пронзительные вопли ранили слух.

Стоявшие перед Ильевом гвардейцы забеспокоились, то и дело оглядываясь через плечо.

– Ни шагу назад! – приказал адмирал. – Держите оборону вместе с окениями. Сегодня вам выпала честь стать героями Конкорда. Уприте копья в землю и стойте крепче. Вы можете их сдержать.

Громкий плеск позади заставил Ильева быстро оглянуться через плечо. Вода заливала трех Восходящих, выплескиваясь из чаши фонтана. Водяная пленка покрывала их, словно вторая кожа, воздух потрескивал, перенасыщаясь энергией. Кашилли, стоя рядом с Ильевом, с рычанием подбрасывал в руках молот. Природа и чужеродная сила сталкивались, а посреди всего этого находился человек.

Мертвые шли к фонтану. Первую линию составляли простые граждане и небольшое количество ополченцев, узнать в них мертвецов можно было разве что по болезненным пятнам на коже да налету плесени на их одежде. У их ног болезнь распространялась медленнее, слабела или, во всяком случае, так это выглядело. Это не укрылось от Кашилли, он удовлетворенно хмыкнул. Ильев понял ход его мысли: шансы хоть чуть-чуть, но уравниваются.

Живые бежали куда глаза глядят, оставив фонтан мертвым, которые полностью его окружили. Седьмой отряд стоял на вершине парапета, гвардия Восхождения на земле. Было ясно, что им долго не продержаться.

– Кашилли, твое последнее желание?

– Ощутить твердую почву под ногами, – прозвучал ответ. – И место, чтобы как следует размахнуться в последний раз.

Ильев кивнул.

– Тогда действуем все как один. Седьмой отряд! По моей команде! Вперед!

Могучим прыжком Кашилли и Ильев одновременно перемахнули через шеренги гвардейцев и приземлились среди копий, отведя их в сторону. Седьмой отряд развернулся вокруг фонтана, образовав тонкую оборонительную линию. Кашилли, не мешкая, устремился на мертвецов и, обеими руками раскрутив молот над головой, обрушил его на тронутое гниением тело и развалил труп надвое.

Ильев упал на колени, одновременно рубанув топором по голени одного мертвого гражданина и обрушив молот на лодыжку другого. Оба пошатнулись. Он стремительно отскочил назад, в момент их падения сокрушил обоим черепа, перерезал поджилки и устремился к следующим.

Давление нарастало. Мертвецы валили валом и напирали, и хотя окениям удавалось кое-где прореживать их шеренги, бреши заполнялись почти мгновенно. Шаг за шагом защитники отступали. Кашилли расплющил в лепешку еще одного мертвого гражданина, а потом, отступив на шаг и присев, подхватил мертвеца под ребра и, словно из катапульты, швырнул тело на головы наступавшим сзади.

Седьмой отряд рубил, колол, кромсал, отбивался ногами. Может быть, воинам удалось замедлить продвижение мертвецов, а может, и нет. Ильев осознал, что это для него уже не важно. Речь шла лишь о том, чтобы немного оттянуть неминуемую смерть и встретить ее достойно.

Отступив еще на шаг, Ильев ощутил острие копья. Мертвец придвинулся ближе, гноящаяся рука протянулась, чтобы коснуться его…

И тут он услышал женский крик.

Рука мертвеца застыла.

* * *

Предпоследняя фляга ударилась о лестницу. Мертвецов отбросило. Снова загромыхал камень. Лестница содрогнулась и треснула, в воздух взметнулась туча пыли. Ступени закачались и стали рушиться, увлекая с собой мертвецов.

– Есть! – выкрикнул Даваров, рубанув кулаком воздух. Упавшие вниз ступени заклинило, и обрушение прекратилось, оставив пролом примерно в три фута. Не слишком большой.

– Дерьмо! – выругался Роберто.

Мертвецы, оставшиеся на верхней половине лестницы, продолжали карабкаться наверх, даже не оглянувшись. Даваров, размахнувшись длинным клинком, сшиб на землю сразу троих, но это, естественно, не ослабило натиск. Мертвые уже приближались к крыше. Живых продолжали теснить, но пространства для отступления больше не оставалось.

– Надо бы свалить лестницу в сторону, туда, за стену, – предложил Роберто.

– Чудесная мысль, – хмыкнул Даваров. Он отсек мертвецу голову и ударом ноги сбросил его с верхней ступени. – Я только сбегаю за молотком и зубилом и сразу начну.

– Это можно сделать с помощью одной фляги, – пояснил Роберто. – Только нужно бросить ее вниз, к основанию.

– А что, если использовать ее здесь, наверху? Если снести эти восемь ступеней, образуется такой здоровенный пролом, что им его не преодолеть.

Между тем мертвые внизу перегруппировались, и некоторое их количество стало подниматься по уцелевшим внизу ступеням. Первые, добравшись до пролома, просто делали шаг вперед, падали на землю и тут же поднимались, чтобы повторить попытку, но следовавшие за ними уже повели себя иначе. У края пролома они останавливались, оценивали расстояние и прыгали. Роберто покачал головой – как раз чего-то подобного он и боялся. Мертвецы не были окончательными тупицами: шедшие в задних рядах учились на ошибках передних.

– Ну, драться там, внизу, мы не сможем, это будет самоубийством.

– Но это единственный способ замедлить их продвижение, – настаивал Роберто.

– И что, на сей счет есть светлые мысли?

– Есть.

Это сказал Харбан. Он выхватил флягу из руки Роберто.

– Смотри, чтобы бросок был точным.

– Я не собираюсь ничего бросать. Верни выживших гор-каркулас домой ради меня. Это поможет горе.

Поняв намерение Харбана, Роберто похолодел.

– Невозможно! – вскричал он, вцепившись в карку. – Это не выход!

– Это единственный выход.

Высвободившись, карку разбежался и прыгнул с крыши цитадели. Роберто следил за его падением – до земли было тридцать с лишним футов. Он свалился прямо на головы мертвецам, и это несколько смягчило приземление, хотя не избавило от переломов. Даваров, не замечая врагов, поднимавшихся к нему по ступеням, тоже уставился вниз.

Мертвые окружили Харбана. Взлетели мечи. Харбан получил удар в спину, но это его не остановило. Еще один удар пришелся по левой ноге. У карку вырвался крик, но решимость его не ослабла. Он прорвался к ступеням, присел и обеими руками поднял флягу над головой, чтобы ударить в самое основание лестницы.

– Вниз! – заорал Роберто.

* * *

Миррон была поражена чистотой энергии, пробегавшей через Гориана и сеть его корней. Она содрогнулась, когда они окружили ее. Но когда стебли пронзили ее тело, не ощутила боли. Ее заполняла энергия. Она ощутила полное и окончательное единение с самой сердцевиной творений земли и Бога.

– Я чувствую тебя, Кессиан, – с дрожащим вздохом произнесла Миррон. – Я чувствую тебя.

На нее снизошло облегчение. Все напряжение, все муки смыло прочь одним соприкосновением с жизненной картой, созданной Горианом. Миррон обволакивала радость, она утопала в экстазе. Запах Кессиана, прикосновение его руки, ощущение его волос, легкое касание губ – здесь было все.

Миррон попыталась пошевелиться, но корни полностью удерживали ее на месте.

– Тебе не нужно двигаться, любовь моя, – произнес Гориан. – Все, чего ты можешь захотеть, есть здесь. Тебе только требуется потянуться к этому сознанием.

– То, что ты сотворил столь безупречно, исполнено такой чистоты, – выдохнула Миррон. – Это невероятно.

– Я очистил нас от скверны. Это дух моего народа, но он недостаточно хорош для богов.

– Это убивало тебя, не так ли, отец? – спросил Кессиан.

– Да. Но мы избавились от этого, я и ты. И теперь мы трое едины, все вместе. И мы можем навсегда быть вместе.

Миррон все же смогла пошевелить головой. Она слегка повернула ее и скосила глаза. Джеред, Ардуций и Оссакер были там, где она их оставила. Братья вцепились друг в друга, едва способные встретиться с ней взглядом. А Пол… Пол выглядел заботливым отцом, ожидающим, правильный ли выбор сделает его дочь.

– Это прекрасно, – промолвила она. – На самом деле прекрасно.

Сознание Миррон потянулось вниз, ниже прогалины, туда, где все было замутнено линиями болезненной энергии. Ниже, сквозь пряди энергии, направленной Горианом для подпитки его дела. Того, что приводило в движение мертвых и вздымало земные волны. Тысячи нитей тянулись на юг и восток, к тем, кто действовал на дальней дистанции. Она коснулась их своими жизненными линиями, лаская эти пряди, ощущая их силу, чувствуя ту преграду, которая оттесняет скверну. Превосходную замкнутую цепь.

– Это и вправду превосходно, не так ли, любовь моя? – промолвил Гориан. – Нам больше никогда не придется беспокоиться о том, что кто-то причинит нам вред. Мы слишком сильны. Таков путь богов.

– Миррон?

– Пол, это прекрасно. А вы можете двигаться. На вас никто не нападет.

Джеред кивнул. Он сделал шаг или два в их направлении и остановился на расстоянии вытянутой руки.

– Это ведь на самом деле то, чего ты желаешь? – Голос Гориана заполнил ее сознание, а вместе с ним пришло видение водопада Генастро, снегов Вестфаллена, прекрасных светлых локонов и нежных прикосновений сильных рук к ее коже. – Им никогда не найти способ навредить нам.

– Они не желают мне зла, – сказала Миррон.

– Тогда их желание – мое желание. Давайте, братья. Давай, Пол Джеред.