Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА 25

859-й Божественный цикл, 35-й день от рождения генастро

Келл повела кавалерию в атаку во фланг наступающим цардитам, поскольку кавалерийского прикрытия их фаланга не имела, и если с фронта их защищали выставленные вперед пики, то здесь они оказались уязвимыми. Налетевшая как вихрь конница сумела нанести им чувствительный урон, рубя людей мечами и топча упавших копытами.

Потом трубы проиграли отход, она легко развернула боевого коня и бросила взгляд на позиции Медвежьих Когтей. Сердце ее упало. Некоторых мертвецов удалось вывести из строя, и уцелевшие кавалеристы из отряда Адраниса спешили прочь, но там, куда они устремлялись, безопасностью и не пахло. И Адраниса среди них не было.

Пока ее всадники, преследуемые цардитскими стрелами, галопом уносились прочь, Келл на скаку склонилась к старшему горнисту.

– Отведи их назад, на правый фланг. И передай: мне нужно, чтобы лучники как следует обработали цардитов с фронта. Я к вам скоро вернусь.

– Слушаюсь, генерал.

Келл галопом погнала коня на поиски Павла Нунана, и с каждым мгновением она проникалась все большей уверенностью относительно хода сражения. Цардитское наступление замедлилось, но это произошло не только благодаря атаке ее кавалерии. Противник, овладев достаточным плацдармом, теперь намеревался вывести в поле всю свою армию и просто смести преграждавший ему дорогу, основательно потрепанный и фактически деморализованный легион.

Позади позиций Когтей находилась старая имперская дорога, уходящая вверх по крутому склону, поросшему густыми, почти непролазными зарослями. Там, наверху, Дахнишев разместил сортировочный пункт своего госпиталя. Благословенный старина Дахнишев, все-то у него делается как по писаному. Теперь туда можно отвести легион, перегруппироваться и принять бой, благо сдерживать врага, которому придется идти в атаку вверх по склону, можно, даже заметно уступая ему в числе. Она надеялась, что Нунан уже размышляет над такой возможностью.

Павла она нашла среди раненых и умирающих легионеров. Даже в сумраке было видно, что он бледен как мел и потрясен до глубины души. До сих пор только Роберто с Дахнишевом видели, на что способен Восходящий на поле боя, а теперь и им довелось столкнуться с этим оружием, от которого нет никакой защиты. Однако Нунан собирал всех, способных держать оружие, и формировал манипулы, чтобы попытаться выстроить против цардитов хоть какое-то подобие фронта.

– Нам против всего этого не выстоять, – горячо заговорила Келл, спешившись рядом с ним и отведя его в сторонку. – Отступай немедля. Отведи легион в холмы и перегруппируйся.

– Медвежьи Когти не убегают с поля боя, – возразил Нунан.

– Да оглядись ты по сторонам, Павел! Как только цардиты всей армией доберутся до нас, нам все равно не останется ничего другого, даже если в ход не будет пущено еще одно проклятое чудо. Мы и так потеряли треть личного состава…

– Вместе с ранеными даже больше.

– …поэтому давай отступать, пока можем сделать это, сохранив хоть подобие порядка. Нам нужно, чтобы на нашей стороне сражался Восходящий.

– Они в Эсторре, Дина, – отозвался Нунан, понизив голос.

– Тогда нам надо срочно отправить туда гонца. В противном случае они очень скоро увидят мертвецов, марширующих перед Вратами Победы. И чтобы этого не случилось, нам нужно без промедления отступить. Так что бросай все, что мешает движению, и уводи людей.

– Я не оставлю им никого из наших павших, – угрюмо ответил Нунан. – Разве ты не видишь, что именно этого они и хотят?

– Либо этого, либо, наоборот, того, чтобы ты задержался. – Келл указала в сторону крепости. – Моя кавалерия немногочисленна, она рассредоточена, и прикрытие у тебя слишком зыбкое. Стоит им поднажать, и они обрушатся на тебя.

Налетел ветерок, взъерошив волосы и откинув плащи. Никогда прежде не бывало, чтобы обыкновенный порыв ветра вызвал у солдат такую тревогу: Келл видела, как многие инстинктивно пригнулись, а кто-то едва не бросился наземь. Однако ожидаемого урагана на сей раз не последовало. Случилось нечто иное, гораздо худшее.

Позади новых, с трудом восстановленных боевых порядков легиона началось шевеление. Сначала просто подергивались мускулы, слегка двигались конечности, глаза, закрывшиеся, как думалось, навсегда, распахнулись. Келл увидела, как лежавший навзничь, прикрытый плащом убитый легионер вдруг перешел в сидячее положение, словно сам Бог повелел ему восстать. Таких, как он, оказалось несколько сотен, и это было зрелищем, которого легион, с трудом оправившийся после недавнего удара, выдержать не смог. Солдаты обратились в бегство с безумными криками, разносившимися повсюду и сеявшими панику еще быстрее, чем вид пробуждающихся мертвецов. Цардитам не было нужды нападать, Восходящему не требовалось насылать новую бурю. Враги и без того добились желаемого эффекта. Медвежьи Когти, все, кто был в состоянии двигаться, кинулись бежать.

У Келл отвисла челюсть. Ее лошадь фыркнула и попятилась, угрожая сбросить всадницу. Лошадь ей, правда, удержать удалось, но и только. Нунан надсадно выкрикивал приказы, но его голос тонул в общей панике.

– Они ушли! – крикнула Келл ему в лицо. – Иди с ними! По крайней мере, с теми, кого сможешь собрать.

Она схватила поводья и вскочила в седло.

– Дина, пойдем со мной!

– Я постараюсь прикрыть тебя! Приложу все усилия, но ты сам знаешь, что кони не приблизятся к мертвым. Ступай, Павел!

– Не умирай, – сказал он.

– Для этого сегодня не мой день. И не твой тоже.

Но, уже пустив коня вскачь, Келл обернулась и увидела, что Павел и несколько самых отважных его бойцов отбиваются от своих же павших товарищей. И усомнилась в собственных словах.

* * *

Роберто бежал из последних сил. Тело Адраниса ощущалось на руках мертвым грузом, кровь, пропитавшая одежду брата, запятнала рукава и перчатки Роберто. Каждое биение сердца отдавалось болью. О том, кто именно лежит у него на руках, он старался не думать, боясь впасть в панику.

Легион был разодран в клочья. Правда, над несколькими манипулами реяли штандарты, собирая вокруг себя людей, но Роберто приходилось смотреть не столько вперед и по сторонам, сколько под ноги, чтобы не спотыкаться об убитых и раненых. На гнев у него сейчас не было времени. То, что случилось с Адранисом и с легионом, заслуживало отмщения, но прежде всего следовало спасти брата. Чтобы воевать с врагами, надо остаться в живых.

Он бежал сквозь какофонию криков и стонов. Кому-то пытались помочь на месте, кого-то уносили в тыл, но большинству рассчитывать на помощь не приходилось.

Роберто едва понимал, куда бежит. В этой сумятице все ориентиры были утрачены, и он теперь понятия не имел, где искать Дахнишева или вообще хоть какого-нибудь лекаря. Как и не знал, сможет ли этот лекарь хоть чем-то помочь.

Позади себя он услышал рев цардитов, лязг оружия и громовой топот копыт. Дина Келл была единственной, кто стоял между ними и кровавой резней, неизбежной, если Медвежьи Когти не сумеют организовать оборону.

Наконец Роберто добрался до места бывшего лагеря, от которого осталось несколько палаточных остовов. В ста ярдах позади себя он увидел парусину палаток и деревяшки, висевшие на ветвях деревьях и разбросанные по дороге. Люди перебегали дорогу, направляясь к южному утесу. Не дезертировали, но искали место, где можно выстроить оборону.

– Дахнишев! – крикнул Роберто, стараясь перекрыть шум и гам. – Где мой хирург?

Кто-то бежал ему навстречу, увертываясь от столкновений, огибая тела. В его душе затеплилась надежда.

– Держись, братишка, – на бегу шепнул Роберто. – Эридес! Боже Всеобъемлющий, мы угодили в передрягу.

Эридес посмотрел на Адраниса, и глаза его расширились.

– Мастер Дел Аглиос! – ахнул он.

– Он еще жив, Эридес. Пока. Мне нужен Дахнишев. Скажи мне, что знаешь, где он.

– Знаю, – кивнул Эридес. – Он повел своих людей к утесу. Сразу, как только утих ветер. Нам повезло, генерал. Он не успел распаковать свое снаряжение. Оно осталось в сундуках, и все уцелело.

– Отведи меня к нему.

– Давай я помогу, понесу вместо тебя.

– Нет, Эридес Это моя ноша.

– Следуй за мной, – кивнул Эридес.

И тут лагерь взорвался еще более громкими, оглушительными криками, и Роберто, рискнув оглянуться, увидел, что легионеры в панике покидают свои позиции. Кавалерия Келл снова нанесла удар по незащищенному флангу цардитов, однако их центр, с пиками наперевес, продолжал наступление, не встречая никакого отпора со стороны Медвежьих Когтей. Ибо в самой их гуще пробудились мертвые.

* * *

В сумраке мелькали фигуры пробегавших мимо мужчин и женщин. Люди проносились неудержимым потоком и терялись во мраке.

– Стоять! Не отступать! – орал Нунан, упорно не желавший верить, что это действительно разгром.

Он уже отдал врагу треть своего легиона убитыми и один бог ведал сколько ранеными и не мог смириться с мыслью о том, чтобы отдать остальных страху.

– Сдерживайте удары! Это наши люди!

«Наши ли?»

В отличие от многих других, брошенных на поле боя, знамя Нунана гордо реяло над головой генерала, и с ним по-прежнему оставались его экстраординарии. Другое дело, что им приходилось лишь беспомощно наблюдать за беспорядочным бегством легиона. Горнист протрубил сбор, но этот сигнал потонул в какофонии панических воплей, охватившей Медвежьих Когтей. Лучших воинов Эстории.

На поле кучки легионеров рубились с теми, кого недавно знали как своих друзей, а порой просто бросались на каждого, кто, как им казалось, выглядел необычно. В результате ряды мертвых пополнялись за счет живых. Впрочем, некоторые солдаты просто стояли столбом, онемев от потрясения. Ну а большинство бежало: иные, сохранившие остатки мужества, старались унести раненых. Вверх, к кострам у подножия утеса!

– Здесь нам оборону не выстроить, – сказал Нунан центуриону. – Придется выводить отсюда людей. Возьми половину наших и отведи вверх по дороге. Там перегруппируйтесь. Необходимо организовать оборону раньше, чем цардиты отобьются от кавалерии и навалятся всей силой.

Центурион кивнул, хотя на его лице с расширившимися глазами было написано полное неверие в происходящее.

– Ступай.

– Есть, генерал. А как насчет… насчет мертвых, генерал?

Нунан вздохнул, поскольку ему было трудно принять собственные слова.

– Мертвых предоставь мне.

– Есть, генерал.

Центурион повернулся к легионерам.

– Слушай мою команду! Первые пятнадцать рядов с левого фланга идут со мной. Остальные остаются защищать генерала. Всех, кого сможем, собираем выше по дороге.

Нунан снова воззрился на поле боя. Сотни людей бежали, но сотни еще находились там, в сумятице и растерянности. По существу, ему оставалось только одно. Наступление цардитов серьезно замедлялось упорными, непрекращающимися атаками кавалерии Келл, однако это не могло продолжаться до бесконечности. В конце концов усталость возьмет свое, и тогда плотина прорвется.

– Я иду на выручку нашим. Надо постараться восстановить порядок. Раненых необходимо унести. В стычки с мертвыми не ввязываться, контакта избегать. При угрозе столкновения рассеиваться, двигаться быстрее – в этом наше преимущество. Выполняйте!

Нунан рванул вперед, где царила полнейшая неразбериха. На пыльной, залитой кровью земле, среди обломков снаряжения во множестве валялись тела, и этих людей, пока не подтвердилось иное, следовало считать живыми, хотя едва ли подобное допущение было верным. Впереди генерал увидел тесно сбившуюся группу примерно из тридцати пехотинцев, главным образом гастатов. Оставшись без командира, они походили на экипаж судна, терпящего крушение посреди бурного моря, и тут на них вышел отряд мертвецов, чуть ли не вдвое превосходивший их числом. Нунан истошно заорал, чтобы они не загораживали путь, а просто посторонились и пропустили мертвых, но его никто не услышал. Все вопили друг на друга и на безразличных к всему мертвецов, и, чтобы живые обратили на него внимание, генералу пришлось выбежать вперед и встать перед ними.

Находясь на поле боя, было легко увидеть, сколько народу попросту сбежало. Как может солдат выступить против своего друга? Как может он ударить его и как вместе с тем не нанести удар? Не сопротивляться мертвым нельзя, но и посылать людей против них тоже нельзя. Впрочем, посылать и не требовалось: мертвые сами были здесь, и при виде них у Нунана поникли плечи. Он знал некоторых из этих мужчин и женщин. Может быть…

– Вы уверены, что они мертвы? – спросил Нунан. – Они не нападают…

Они действительно не нападали. Сейчас они просто стояли и смотрели, словно чего-то ожидая.

– Конечно, они мертвые, генерал, – заявил с дрожью в голосе ближний гастат. – Посмотри, вот Дарий. Я был рядом с ним, когда он пал. Что же это такое, генерал? Бог обратился против нас.

– Не Бог, просто один из его сбившихся с пути чад, – ответил Нунан и возвысил голос: – Выходите из боя. Возвращайтесь назад к дороге. Найдите экстраординариев и присоединяйтесь к ним.

– Но, генерал, наши люди…

– И заберите с собой раненых. Это не наши люди. – Нунана передернуло. – Уже не наши.

Гастаты повернулись и побежали. Вокруг падали стрелы. Цардиты, пусть с трудом, дюйм за дюймом, но наступали. Кавалерия Келл разделилась и снова атаковала оба вражеских фланга. Мертвые тоже пришли в движение. Стали сбиваться в более крупные отряды и строиться.

Нунан как завороженный следил за их действиями. Те, у кого не было оружия, нагибались и поднимали его с земли. Мужчины и женщины не выказывали ни малейших признаков боли, страха или осознания своего положения. Его легионеры, покрытые смертельными ранами, исколотые сариссами, с пробитыми шлемами, располосованными лицами и телами, становились в строй, побуждаемые неведомой силой.

– Как можно сражаться с таким противником? – пробормотал Нунан себе под нос. – Что мы вообще можем сделать?

– Прошу прощения, генерал?

Он повернулся к своим экстраординариям.

– Ничего. Давайте займемся делом.

* * *

Келл бросила свою кавалерию в обход правого крыла цардитов и обрушилась на этот фланг с тыла. Они попытались развернуть пики, но это привело к ослаблению фронта. Ее лошадь с разбегу проломила ненадежную защиту – под напором конского корпуса щиты и людские тела раздались в стороны. Линия обороны была прорвана.

Она направила всадников в прорыв, с целью расширить брешь и зайти копейщикам в тыл, а главное, атаковать стрелявших из-за их спин лучников. Для рассеявшихся легионеров они сейчас представляли главную угрозу, однако надежда на успех была невелика. Келл не могла позволить себе терять людей.

Меч Келл обрушился на шлем одного врага, потом другого, однако троих всадников слева от нее выбило из седел стрелами. Кони, оставшиеся без седоков, повернули назад, атака начинала терять напор. Правда, ее лучники поддержали конный удар обстрелом. Стрелы ударяли в щиты, находили щели в доспехах, поражали незащищенные лица и шеи или, не попав в цель, вонзались в землю.

Увидев, что цардиты бросили на поддержу атакованного фланга большую часть резерва, Келл поворотила лошадь, ударила ее пятками в бока и, увертываясь от случайных ударов, устремилась прочь из свалки, на открытую местность. Промчавшись галопом ярдов пятьдесят, она остановилась и развернулась, собирая вокруг себя выходивших из боя кавалеристов. В трехстах ярдах дальше по фронту, на другой стороне поля цардиты быстро продвигались к дороге, и измотанная малочисленная кавалерия ничего не могла с этим поделать. Кони начали уставать, и при отсутствии прикрытия или подкрепления результат был предсказуем.

Фронт Медвежьих Когтей был разорван, солдаты бежали к дороге, куда следом за ними рвались и цардиты, которых она пыталась сдержать. А мертвые… Боже Всеобъемлющий! Мертвые формировали прямо на поле новую линию наступления, и преградить им путь было некому.

– Нам нужно обойти вокруг, зайти им в тыл, – крикнул ей в ухо капитан. – Мы должны заставить их повернуться.

Он указал на цардитов, имевших десятикратное численное превосходство над кавалерией. О победе и славе сегодня речи не шло. Все надежды сводились к тому, чтобы и самим не сложить головы, и выиграть время для пехотинцев, дать им подняться по тропе через скалы. При этой мысли у Келл едва не навернулись слезы на глаза. Подъем предстоял опасный и трудный, менее десяти дней назад они с Павлом проделали этот путь в свободное время для тренировки. Тогда это казалось развлечением, и вид сверху открывался потрясающий. Как же быстро все изменилось!

– Они могут перебить нас там. Зажать между крепостью и берегом реки, – ответила она. – Единственное, что нам остается, это выиграть для пехоты как можно больше времени. Остановить их здесь мы все равно не сможем.

– А что, если мертвые обратятся против нас?

– Просто скачи от них прочь, капитан. На соединение с легионом. Возможно, всем нам сегодня придется встать в общий строй с гастатами, но в любом случае мы сделаем все возможное. Я не стану пытаться преградить им путь конницей.

Капитан кивнул.

– Что мне делать сейчас, мастер Келл?

– Передай всем приказ – мы снова соединяемся. Езжай!

Капитан взял с собой двоих всадников и ускакал. Келл проводила их взглядом и, когда они растворились во мраке, почувствовала, что вместе с ними тают и ее надежды.

* * *

– Дахнишев! – заорал Роберто. – Дахнишев!

Он был на грани срыва. Руки его дрожали от крайнего напряжения сил. Рана Адраниса не переставала кровоточить, и только это убеждало Роберто, что его брат еще жив. Эридес бежал впереди него, пытаясь найти хирурга. Головы поворачивались, люди сбегались к нему, но они не могли помочь.

– Занимайтесь своими делами, – огрызался он на бегу, задыхаясь и хрипя, – или найдите мне Дахнишева!

Роберто мчался к выдолбленной в крутой скальной стене опасной тропе, уводившей наверх, на высоту около трехсот ярдов, где виднелись палатки полевого лазарета. Туда сносили раненых, и там над ними, в палатках и прямо на земле, хлопотали лекари.

С обеих сторон подступали заросли. Бежать становилось все тяжелее. Чем ближе к лагерю, тем сильнее слышны были крики боли и краснее становилась трава под ногами.

– Проклятый ублюдок! – бормотал он. – Ты за все заплатишь, Гориан Вестфаллен. Заплатишь!

– Генерал?

Роберто оглянулся на оклик и увидел окровавленного лекаря.

– Да?

– Хирург Дахнишев вон там.

У Роберто гора упала с плеч.

– Будь благословен, мой друг.

– Давай я помогу тебе!

– Не надо. Просто покажи путь.

Путь оказался недолгим, к новехонькой с виду палатке под защитой утеса. Перед ней солдаты расчищали место для сортировки раненых, а подойдя ближе, Роберто услышал, как выкрикивает указания Дахнишев. Эти приказы показались ему похожими на призыв к молитве.

Роберто ворвался в палатку и чуть не задохнулся от ударившего ему в нос резкого запаха крови и желчи. Палатка, размером всего лишь двадцать на двадцать футов, была битком набита ранеными, с ходу он не смог их сосчитать. Дахнишев стоял в углу, у чудом втиснутого туда операционного стола. Руки его были по локоть в крови. На лице и одежде тоже багровели пятна.

– Приведи его в порядок и уложи снаружи, – бросил хирург одному из помощников, указывая на только что прооперированного раненого. – И проследи, чтобы за ним смотрели, без ухода он может умереть.

Последнюю фразу он закончил, торопливо выходя из-за стола навстречу Роберто и жестом призывая к себе санитара.

– Пожалуйста, Дахнишев, пожалуйста! Ты должен спасти его!

– Сохрани меня Бог, Роберто, ты что, бежал так с ним всю дорогу?

– Мне ничего другого не оставалось, – ответил Дел Аглиос, задыхаясь и чувствуя, как кровь стучит в его голове, туманя мысли.

– То, что он еще жив, это чудо. Но это чудо говорит в нашу пользу. Да положи ты его на этот проклятый стол!

Роберто наконец выпустил брата из рук. Пол, залитый кровью там, где он стоял, торопливо протерли и засыпали опилками, а Адраниса с помощью санитара устроили на операционном столе. Хирург быстро осмотрел рану и тяжело вздохнул.

– Подготовь его, – сказал он помощнику. – Промой рану, стерилизуй инструменты. Я скоро вернусь, так что не теряй времени зря. Этот человек не должен умереть, ты понял?

– Да, мастер Дахнишев.

– Хорошо. Роберто, выйдем.

Роберто охнул и жестом указал на Адраниса.

– Мой брат…

– В ближайшие несколько мгновений твой брат не умрет, а если умрет, значит, я все равно не смогу его спасти. Идем. И пусть мои помощники займутся тем, что они отлично умеют.

Роберто позволил вывести его наружу, на слабо брезжащий рассвет нового дня. Хаос снаружи усиливался. Снизу несли и несли раненых.

– Мне не под силу управиться со всем этим, – сказал Дахнишев. – Ураган лишил меня половины персонала.

– Ты только спаси моего брата! – взмолился Роберто. – И не только потому, что он мой брат. Он мастер конников этого легиона.

– Я знаю, Роберто. Я тоже здесь служу.

Роберто моргнул и огляделся по сторонам.

– Быстро же ты тут все наладил.

– Никогда не суйся в бой, не развернув хорошего полевого госпиталя, – проворчал Дахнишев. – И не укрепив его частоколом.

– Конечно, конечно. – Роберто пошатнулся.

– Послушай, я попросил тебя выйти не затем, чтобы обсуждать мою мудрую предусмотрительность. Я в курсе того, что там случилось. До меня доходят рассказы, сумбурные, но позволяющие сделать определенные выводы. А здесь у нас полно людей, которые, к сожалению, неминуемо умрут. Ты понимаешь, к чему я клоню?

– Понимаю, – кивнул Роберто. – Пока я нес сюда Адраниса, я не мог думать ни о чем другом. Я не допущу, чтобы он стал одним из них.

– А как ты предлагаешь не допустить это, если он умрет? – спросил Дахнишев.

Роберто знал ответ и на этот вопрос. И знал последствия. Он тяжело сглотнул и поднял глаза на ястребиное лицо Дахнишева.

– Горючая смесь здесь имеется?

Дахнишев поджал губы и кивнул.

– Я сам распорядился перенести сюда весь запас, – тихонько сообщил он. – Нельзя было допустить, чтобы она попала в руки цардитов.

– Ты прав.

– Но допустимо ли это? Даже сейчас?

– А что еще нам остается? Мертвые наступают, и мы, похоже, не в состоянии ничего им противопоставить. Сейчас у нас примерно пятнадцать сотен боеспособных легионеров против такого же количества мертвых, которых поддерживают шесть тысяч цардитов. Мы должны сравнять счет.

– Да, Роберто, но сжигать наших собственных…

– Я знаю, знаю. – Роберто самому делалось дурно при одной этой мысли. – Может быть, мы достигнем результата, но это также и самое серьезное преступление, которое мы можем совершить. На худой конец неплохо было бы заручиться согласием и пониманием того, кто разбирается в такого рода проблемах лучше нас.

– Да, кстати, вот и он. Пойдем потолкуем с ним, только быстро. Твой брат нуждается в моем неотложном внимании.

Они направились туда, где глас ордена, Юлий Бариас, стоял на коленях возле тяжело раненного легионера.

– Глас Бариас, – позвал Роберто, осенив свою грудь знаком объятия Всеведущего, – ты истинный избранник Божий.

Бариас склонил голову и встал.

– Спасибо на добром слове, посол. Бог ставит перед нами задачи и требует их исполнения, нам же не остается ничего иного, кроме как вершить Его волю всюду, где выпадает такая возможность.

– И тебя не приходилось искать, когда в тебе возникала потребность, – продолжил Роберто. – Медвежьи Когти признательны тебе. Отойдем с нами.

Они втроем направились к утесу, подальше от случайных ушей.

– Вообще-то от меня сейчас не больше проку, чем от любого легионера, стоящего там с гастатами, – покачал головой Бариас, но тут же встрепенулся и быстро огляделся по сторонам. – Но ведь вы отозвали меня в сторону неспроста, не для того, чтобы просто поблагодарить. У вас наверняка есть дело, которое вы хотите обсудить?

Роберто нервничал, ему было не по себе. Конечно, такой разговор лучше вести за столом, с вином и закусками, чтобы хоть как-то разрядить напряжение. Но деваться некуда.

– Да. Вопрос касается самой сути нашей веры. И ты должен понять, что я никогда не завел бы подобного разговора, если бы видел другой выход.

Бариас слегка улыбнулся.

– Хорошо. Вы знаете, что я болею душой за всех нас.

– Естественно. Так и должно быть. Проблема в том, что все мы здесь оказались в самом сложном и опасном положении, в какое еще никто не попадал. Мы столкнулись с противником, отвернувшимся от Бога и веры, использующим в своих целях мерзкое зло. Он стремится заставить всех нас идти, куда он укажет, и убивать своих близких.

Роберто видел, как тяжело Бариасу это слышать.

– Воистину, мысль об этом ужасном кощунстве лишила меня сна и покоя. Страшно подумать, что те, кому надлежит пребывать в объятиях Бога, ходят по земле, и я ничем не могу им помочь. Подумать только – тот, кто совершает это преступление, был рожден в возлюбленном Богом Конкорде. Это разрывает мое сердце.

– Даже при том, что он Восходящий? – Роберто поднял брови. – Ведь не можешь же ты не считать его еретиком, который будет лишен объятий Бога?

– Честно говоря, этот вопрос вызвал в рядах ордена споры, на которые канцлер, похоже, не рассчитывала, – вздохнул Бариас. – Не все из нас могут игнорировать тот очевидный факт, что они сыграли ключевую роль в спасении Конкорда и бесчисленного количества верных чад Всеведущего. К этому следует относиться с уважением, хотя используемые ими методы и сами их способности представляют собой вызов Богу.

– Нам придется столкнуться с еще одним вызовом. Мы не можем допустить, чтобы Гориан продолжал создавать армию, состоящую из павших легионеров. Ни здесь, ни где-либо еще. Необходимо сделать так, чтобы наши павшие легионеры были для него недоступны.

– Не могу не согласиться. И хотя расчленение никак не согласуется с нашими обычаями, тело все равно может быть захоронено в целом виде. Так что я вижу здесь не вопрос веры, а скорее вопрос практики. Их слишком много. Но я даю вам свое благословение на то, чтобы попытаться.

Роберто поднял руки.

– Ты и опередил меня, и отстал, Юлий. Пожалуйста, позволь мне договорить. Поскольку расчленение сейчас не выход, мы должны подумать и о других методах. Конкорд издавна придерживался принципа, что даже врага можно обратить на путь Всеведущего. Во время войны это означало, что мы должны относиться к нашим врагам как к собственным солдатам. Но это было до того, как Гориан выступил против нас и изменил правила.

Теперь мы должны иметь право применять высшую и последнюю санкцию в отношении друзей и врагов. И на это просим твоего благословения.

– На что именно?

– Горючее. Жидкий огонь. Называй это как хочешь. Нам не остается ничего другого, кроме как сжигать мертвых.

Бариас, пошатнувшись, отступил на шаг назад. Роберто назвал бы это движение излишне театральным, если бы не искреннее, глубочайшее потрясение, отразившееся на его лице. Служитель ордена открыл рот, но, похоже, не мог вымолвить ни слова.

– Пожалуйста, Юлий, подумай. – Роберто воздел руки к небу. – Речь ведь не идет о том, чтобы жечь всех подряд. Только в чрезвычайных случаях.

Но Бариас лишь тряс головой и – Боже Всеобъемлющий! – дрожал всем телом.

– То, что ты произносишь эти слова, высказываешь такие мысли вслух – уже ужасно. И ты еще просишь меня о благословении!

– Мне понятна твоя реакция и твои чувства, – мягко проговорил Роберто.

– Сами твои слова доказывают, что ты ничего не понимаешь, – бросил Бариас. – Сжигать плоть невинных, бросать их пепел демонам ветра, знать, что тем самым ты кладешь конец их циклам на нашей земле?! Отказывать им в объятиях Бога?! Даже произносящий эти слова совершает кощунство, производящий же подобные действия гораздо хуже обычного убийцы.

– Я сочувствую, – продолжил Роберто. – Правда. Но…

Дахнишев взял Роберто за руку.

– Пусть он выскажется. Пусть объяснит проблемы, которые возникнут у него в связи с тем, о чем ты… мы его просим.

– Ты тоже согласен с этой ересью? – Бариас повернулся к Дахнишеву и возвысил голос.

– Я знаю, что, если мы не остановим Гориана Вестфаллена, не помешаем ему собирать урожай наших умерших, мы все превратимся в его рабов. И да, лично я предпочту обратиться в пепел, но не стать лишенным воли и покоя убийцей своих близких, – заявил Дахнишев.

Бариас насупился.

– Ты не вправе принимать решение о прекращении чьих бы то ни было циклов. Лишь Бог обладает такой властью. И тебе не будет позволено кощунственно истреблять тела цардитских захватчиков и, конечно же, наших воинов. Никаких сожжений не будет. Разговор окончен.

Глас ордена повернулся, чтобы уйти. Роберто схватил его за руку.

– Нет, не окончен!

– Отпусти меня, посол Дел Аглиос. – Бариас презрительно посмотрел на руку Роберто. – Честно говоря, я никак не ожидал от тебя столь святотатственных мыслей. Подумать только, твоя мать – глава и опора нашей веры, а ее сын предался скверне ереси. Предупреждаю, я буду вынужден проинформировать орден о содержании нашего разговора.

Роберто горько рассмеялся. Просто не смог удержаться. Он отпустил гласа и махнул рукой, давая понять, что больше его не задерживает.

– Пиши свой донос, Юлий, – сказал он. – Только вот кто его для тебя доставит?

– Мой долг отразить это в документе.

И тут Роберто потерял самообладание. Метнувшись к Бариасу, он схватил его за ворот плаща и прижал к скале.

– Ты действительно не имеешь представления о том, что здесь происходит? Ты действительно думаешь, будто меня волнует, что ты напишешь и кому ты это доверишь? – Он встряхнул сильнее, и глас захрипел. – Нам здесь грозит немыслимый кошмар. Кому-то, немногим счастливчикам, может быть, удастся ускользнуть, но остальные умрут. И если мы не будем рубить их или сжигать, они станут нашими врагами. Ты понимаешь, что именно это затеял Гориан? И раз ты такой святоша, то скажи, что сказано в твоем проклятом писании по поводу ходячих мертвецов, бывших когда-то чадами Всеведущего и отторгнутых от него, а заодно и насчет того, как с ними бороться? Потому что они приближаются, и мы должны их победить!

– Теперь ты послушай меня… – начал Бариас.

– Нет! Ты уже высказал свое мнение и предпочел оскорбить меня. Что ж, теперь пришел мой черед. Я просил тебя о благословении, но я не нуждаюсь в нем. Ты заявляешь, что это ересь, но не понимаешь, что это решение раздирает меня на части. Мой собственный брат находится на грани смерти. И я не допущу, чтобы он стал одним из них. Я скорее сожгу Адраниса, чем буду видеть это и понимать, какую боль он должен испытывать.

Роберто отпустил Бариаса, и глас расправил свою одежду.

– Мертвые ничего не ощущают.

– Нет? Тогда почему же мертвый Варелий заколебался, когда капитан Горгия окликнула его по имени. Совпадение?

– Я…

– Прочь с глаз моих, Бариас! И не смей произносить свои полуистины. Мы оказались в отчаянной ситуации, и любой гражданин, который выступит против нас, будет признан виновным в измене. Моя мать Адвокат, и это делает меня вторым человеком в Конкорде. Я полагаю, что высказался достаточно ясно.