Текст книги "Призыв мёртвых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 53 страниц)

ГЛАВА 28

859-й Божественный цикл, 35-й день от рождения генастро

– Имя, – приказал Нунан.

Роберто перевел его слова. Адранис еще не пришел в себя. И было маловероятно, что он вообще очнется. Пролив слезы на плече Дахнишева, Роберто откликнулся на просьбу Нунана помочь ему допросить цардита, командовавшего мертвецами. Это оказался весьма примечательный человек, внушавшего отвращение вида, с лицом и бритой головой, сплошь покрытой замысловатыми черными, синими и красными татуировками.

– Гарант, – ответил цардит, обнажив заточенные передние зубы, отчего Роберто стало не по себе.

Руки цардита связали за спиной, а на командный пункт его привели трое стражников с обнаженными гладиусами, но присутствующие все равно нервничали. Пленник был могучим гигантом, ростом почти с Пола Джереда, с широченными, распиравшими меха плечами и мощно вздувавшимися мускулами. Один на один он легко мог справиться с любым из противников. К счастью, он держался невозмутимо и сопротивляться не собирался.

– Кто ты? Солдат? – спросил Нунан. Гарант издал неприятный смешок.

– Не солдат. – Его низкий голос напоминал шипение или свистящий шепот. – Пастух. Отец.

– Ты уверен насчет перевода? – Нунан приподнял брови и посмотрел на Роберто.

– Совершенно, – сказал Дел Аглиос, хотя и разделял его сомнения.

– Это не то, что я ожидал. Пастух мертвых?

– Путь во тьме не всегда ясен. Кому-то нужен свет и проводник. – Гарант склонил голову.

Нунан помассировал виски большим и средним пальцами и покачал головой.

– На поле боя? Это твое место?

Очередной смешок.

– Мой дом – это храмы Хурана.

– Ты жрец?

– Если это определение тебе поможет.

– И в качестве кого ты был на поле боя?

Гарант помолчал, размышляя, стоит ли отвечать.

– Я служу моему господину, – сказал он наконец.

– Это не ответ на вопрос, – заметил Нунан. – Я тоже служу своему. В чем состоит твоя служба?

– Я направляю мертвых.

– Ты управляешь ими?

– Нет. Они чувствуют меня среди них.

– Тебе понятно? – обратился Нунан к Роберто.

– Не уверен. Тут без Восходящих не разобраться, дадим им запись, пусть поломают головы. Ты не против, если я задам вопрос?

– Давай. – Нунан махнул рукой и глотнул воды из кубка, стоявшего на раскладном столе с картами.

– Кто твой господин?

Гарант некоторое время пристально смотрел на него, темные глаза буравили Роберто насквозь, отчего ему вновь стало не по себе.

– Ты Дел Аглиос, – заключил он.

– Верно, – промолвил Роберто, напрягшись. – Ты знаешь меня?

– Все в Царде знают твое лицо и твои подвиги. Враг, достойный уважения. Славная добыча.

– Я польщен, но сперва вам нужно меня захватить. Отвечай на вопрос.

Гарант улыбнулся, и вид его зубов заставил Роберто облизать пересохшие губы.

– Ты ожидаешь, что я отвечу – король Хуран, но беспокоишься, что это другой. Да, так оно и есть – мой господин тот, кто повелевает мертвыми. Он видит энергию, которую мы можем только чувствовать, и он дарует новую надежду всем, кто пал.

– Гориан, – пробормотал Роберто. – И чего же он хочет?

– Того, о чем знают карку. И чего боятся сирранцы. Он хочет перевернуть мир. И сделает это. Вам его не остановить.

– А что думает об этом король?

– Он ничего не понимает. – Гарант пожал плечами. – Это будет ему дорого стоить, как и вам.

– Перевернуть мир? – переспросил Нунан.

– Свергнуть старую власть и установить новую, – невозмутимо ответил Гарант.

– И он намеревается добиться всего этого с помощью армий… из мертвецов? – спросил Роберто, хотя это уже было очевидно.

– Кто устоит перед ними?

– Похоже, от твоего внимания ускользнуло, что мы только что нанесли поражение вашему отвратительному воинству, – заметил Нунан.

– Эта армия – лишь крохотная капля нашей силы. Она станет океаном, который затопит весь Конкорд. Мой господин извлечет урок из этого опыта. – Гарант закрыл глаза. – То, что вас ждет, находится за пределами вашего понимания.

Роберто почувствовал, как по его коже пробежали мурашки.

– И поэтому ты здесь, – усмехнулся Нунан. – Чтобы просветить нас.

Гарант покачал головой.

– Думаю, что нет. Мое дело сделано. Я отправляюсь на поиски моего господина.

– Ты никуда не пойдешь, – возразил Нунан.

Гарант снова улыбнулся.

– Пока нет. – И рухнул на пол.

Нунан мгновенно опустился на колени рядом с ним и пощупал пульс.

– Он говорил, что может чувствовать энергии мертвых.

– Будем надеяться, что радости ему это не принесет, – сказал Роберто. – Нужно убрать его отсюда и сделать бесполезным для его господина. Каким образом – решай сам.

– Думаю, применять огонь – не слишком тактично, – мрачно усмехнулся Нунан.

– Юлий будет тобой доволен.

– А ты ему поверил, этому типу? – Нунан поднялся на ноги, глядя на тело Гаранта.

– Тому, что сегодня мы столкнулись всего лишь с передовым отрядом? Почему бы и нет? Мы видели это воинство в бою и знаем, какое воздействие оказывает соприкосновение с ним даже на отборных легионеров. Для нас сейчас очень важно, чтобы тот порошок из Сиррана действительно оказался так хорош, как о нем говорили.

– А где это зелье?

– Гестерис забрал его с собой в Эсторр, для анализа.

– Значит, нужно послать кого-нибудь, чтобы его поскорее привезли.

Роберто вздохнул.

– Павел, что нам нужно сейчас, так это поднять наверх столько народу, сколько успеем, и убраться отсюда побыстрее и подальше. Гориан наступает, и, пока у нас под рукой нет ни Восходящих, ни нового оружия, я вынужден согласиться со словами этого татуированного урода. Кто устоит перед ним?

Взгляд Нунана снова вернулся к телу Гаранта.

– Что-то не так? – быстро спросил Роберто.

– Я мог бы поклясться, что видел, как шевельнулись его веки!

* * *

Голова Кессиана раскалывалась. Был поздний вечер, и ему только сейчас разрешили отдохнуть. Гориан объявил случившееся сегодня великой победой, за которой последуют другие, еще более блистательные, однако победные песни, которые распевали цардиты на ледяных полях Карка, здесь почему-то не звучали. Все войско выглядело удрученным, а принц Рин-Хур, пожалуй, более всех прочих. Гориан объяснил это тем, что им не представилась возможность пустить в ход свои мечи. Этого Кессиан решительно не мог понять. По его разумению, любой человек должен был радоваться, если его избавляли от необходимости рисковать жизнью.

Кессиан лежал на постели в большой комнате, которую делил с Горианом. Основная часть солдат-цардитов находилась снаружи, под открытым небом, так же как и небольшое количество недавно умерших, возвращенных назад Горианом. Кессиан удерживал их на ногах. Это было совсем нетрудно, но, с другой стороны, никто его за это не поблагодарил. А ведь он сильно устал оттого, что поддерживал бурю по образу, заданному Горианом. Это потребовало такого напряжения, что у мальчика до сих пор все внутри болело. Он понимал, многое дается ему с трудом, потому что он еще мало умеет. Гориан обещал его научить.

Но сейчас Гориан спокойно спал на другой половине комнаты, и никакие крики, доносившиеся из дворца, не тревожили его сон. А вот Кессиан заснуть не мог и в конце концов обнаружил, что сидит рядом с Горианом, глядя на его лицо. С того времени, как они покинули Карк, он ненавидел Гориана. Ненавидел за то, что он унизил его, швырнув как щенка в воду и заставил идти с мертвыми.

Но когда солнце стало пригревать, Гориан изменился. Стал гораздо более дружелюбным и жизнерадостным, даже веселым. А сам Кессиан узнал немало нового и полезного во время вынужденной прогулки с мертвецами. Из тех, тогдашних мертвых здесь уже не было никого. Их оставили на границе с Атреской вместе с тремя предводителями мертвых и двумя гор-каркулас. А некоторые уже вернулись в землю и в объятия Бога. Как пояснил Гориан, потому что сделали свое дело. Но, скорее всего, причина заключалась в гниении. От них ужасно воняло, но, самое главное, разложение ослабило их настолько, что они уже не могли держать оружие.

Кессиан размышлял, что же произошло в Атреске. Он не знал, почему Гориан заставил их пойти так далеко на север. Если их целью является Эсторр, то это очень уж обходной путь. Однако Гориан рвался именно сюда и сумел настоять на своем, хотя даже король был против и навязал ему в спутники своего сына со свитой. В результате между Горианом и принцем все время возникали споры. Вообще для Кессиана многое оставалось непонятным, и он непременно задал бы отцу множество вопросов, но тот не просыпался, а будить его мальчик не решался.

На коже лица Гориана проступили пятна, слегка похожие на кровоподтеки, но имевшие зеленоватый оттенок. На шее, на висках и немного на щеках. Кессиан непроизвольно коснулся одного из таких пятен и тут же отдернул руку: на ощупь кожа оказалась похожей на запекшуюся глину.

Гориан открыл глаза, в которых, прежде чем они обрели спокойный, светло-серый оттенок, промелькнули все цвета радуги, и улыбнулся.

– Лучше бы тебе поспать, – сказал он. – Прошлой ночью ты поработал на славу.

– Я не устал, – ответил Кессиан и тут же зевнул.

– Правда? Впрочем, не важно. Думаю, ты просто перевозбудился. Видишь, как легко можно одерживать победы.

– Наверное. Но не все этому одинаково рады.

– Тут уж я ничего не могу поделать. – Гориан сел. – Но все они рано или поздно поймут, что к чему.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату в сопровождении четверых телохранителей вошел Рин-Хур. Вид у него был угрюмый.

Кессиан при виде принца вскочил и вытянулся в струнку, Гориан же лишь протер глаза.

– Хорошо, что мы оба уже не спим. Но вообще-то, мне кажется, после всего, нами сделанного, мы заслуживаем отдых.

Принц остановился в центре комнаты, а его люди – у него за спиной, держа руки на рукоятях мечей. При встрече с Горианом они всегда демонстративно держались настороже.

– Прежде всего при моем появлении ты должен встать и сесть лишь тогда, когда получишь разрешение.

– Я заслужил отдых точно так же, как заслужил и твое уважение. Разве мы не выше пустых формальностей?

– Ты встанешь и окажешь мне подобающее почтение, – медленно произнес Рин-Хур. – Не забывай, ты подданный моего отца. Ты присягнул на верность моей семье.

Кессиан хотел улизнуть, но идти было некуда. Рин-Хур и Гориан уставились друг на друга. Стражи поглаживали рукояти мечей, словно ожидая повода обнажить их.

Выдержав напряженную паузу, Гориан встал.

– Ну, если тебе от этого легче…

– По крайней мере, теперь мы можем говорить как равные. Я не намерен терпеть твое высокомерие.

– А теперь я могу сесть? – улыбнулся Гориан.

– Теперь мы все можем сесть, – сказал принц.

Он щелкнул пальцами, и один из стражников подставил ему кресло. Рин-Хур уселся, взмахом руки указал Гориану и Кессиану, чтобы они сделали то же самое, и разгладил свое одеяние из тонкой, шитой золотом шерсти. Телохранители – покрытые боевыми шрамами, свирепого вида воины в шлемах и бурых плащах отборной королевской стражи – встали позади него.

– Надеюсь, в дальнейшем мне будет позволено не вскакивать на ноги всякий раз, когда ты соизволишь появиться, – проворчал Гориан.

– Ты слишком высокого мнения о своем положении, – отрезал принц. – Между тем каждый воин моей армии знает, что ты всего лишь человек. Бури и ходячие мертвецы могут нагонять страх и обращать в бегство войска, но вряд ли они уберегут от ножа в ночи.

– О, мой принц, зачем все эти угрозы! Я действую так, как было давным-давно оговорено с твоим отцом. Нам же с тобой лучше стать друзьями. Мы ведь даже ровесники.

Рин-Хур оставил слова Гориана без внимания, а вот Кессиану вдруг сделалось страшно. Он решительно не понимал, почему все их встречи проходили так напряженно. Разве им не лучше действительно стать друзьями, ведь это многое бы упростило?

– Ты отказал моей армии в сражении и победе, – заявил Рин-Хур. – Снова. Между тем я думал, что мой отец достаточно ясно высказался еще в Карке. Воину Царда нужно, чтобы его клинок обагрился кровью, иначе он считает, что проделал путь понапрасну. Мы были готовы отогнать живых от мертвых, рассеять их и поддержать твою гнилую рать. У нас имелся план.

– Мы уже обсуждали это сегодня. И вообще, мой план оказался лучше.

– Я не согласен. – Рин-Хур помрачнел.

– Почему? Ясно ведь, что гораздо лучше? – Гориан уставился на него как на дурачка, и Кессиан сел на свои руки, чтобы не было видно, как они дрожат. – Мы загнали их в ловушку. Мы можем собирать с них урожай, сколько душе угодно. И вы не потеряете ни одного солдата.

– Ты подорвал мой авторитет, – сурово, роняя слова как камни, заявил принц. – Мои люди смотрят на меня так, будто я уже не командую ими.

– Это не входило в мои намерения.

– Нет? – Рин-Хур рывком поднялся с кресла и навис над Горианом. – Ты раздулся от своей мнимой важности и слишком много о себе возомнил, потому и наживаешь врагов на каждом шагу! Хочешь отодвинуть меня в сторону, но у тебя ничего не выйдет. Я этого больше не потерплю! Ты не соизволил даже сообщить о наступлении в Атреске и Гестерне. Ты стремишься ослабить меня, утаивая от меня информацию.

– Мне просто нужно было поспать, мой принц. Для того чтобы завершить задуманное и довести дело до моего торжественного вступления в Эсторр, мне нужно иногда отдыхать.

Рин-Хур грозно поднял брови.

– Твоего торжественного вступления? Ну-ну.

– Нечего цепляться к словам, – проворчал Гориан, и Кессиан уловил его закипающее раздражение. – Ясно же, что мы должны использовать наши ресурсы наилучшим образом. Твоих солдат следует придержать для последней битвы.

Рин-Хур ударил себя большим пальцем в грудь и буквально взревел:

– Я! Я буду решать, как использовать наши ресурсы! Я буду решать, когда и где мои люди вступят в бой. Я буду выбирать схему действия и место наших грядущих сражений. Что же касается тебя, ты ничего не будешь делать без моего ясно выраженного согласия. Или ты умрешь, и твой сын станет моим слугой и гласом мертвых.

– Но если я погибну, вместе со мной сгинет твоя надежда сломить Конкорд. Остынь, Рин, ты не можешь допустить, чтобы я умер. Эта война будет выиграна благодаря страху. Страху перед моими мертвецами. Ты знаешь это, и я это знаю. И твой отец тоже.

Принц оглянулся на бесстрастные лица телохранителей и поднял руку.

– Знаю. А еще я знаю, что каждый находящийся здесь воин Царда верен мне, и только мне одному. И еще знаю, что все они растеряны и колеблются. Они недовольны ходом дел, и я разделяю их недовольство. Они начинают сомневаться в том, что ты действуешь в интересах Царда, а значит, и в том, стоит ли поддерживать тебя и мертвых. Чтобы обрести веру, они должны почувствовать свою значительность. Мою значительность, ибо я представляю их всех. Да, мы стоим на земле Конкорда, и я признаю, что и здесь, и в Атреске, и в Гестерне ты проделал самую трудную работу. Нет, ничего не говори! Я знаю, что наша нынешняя победа есть лишь плод твоего непомерного самолюбия, и по той же причине она не стала окончательной. У тебя не получилось развить успех, а завершить дело мне ты не дал, чтобы победителем не оказался я!

Я терпел твою наглость, но думаю, что пришло время спросить. Кто из нас в ком нуждается? И подумать, как мне следует поступить, если мои люди начнут открыто роптать против тебя?

– Все они знают, я командую потому, что король не доверяет тебе.

Принц потянулся к мечу. Его люди сильнее сжали рукояти.

– Это ложь, за которую ты заплатишь, Вестфаллен!

– Ты не испугаешь меня, Рин-Хур. Что бы ты ни говорил, у тебя никогда не хватит духа отказаться от своего главного оружия. Однако не могу не признать, что мы оба нуждаемся друг в друге, и буду стараться, чтобы это положение сохранилось как можно дольше.

– Ты тут не один, кому поручено командование, и я требую, чтобы впредь ты не совершал своих дел без моего дозволения. И имей в виду, Вестфаллен, ты в одном шаге от смерти.

– А ты в одном шаге от провала в глазах твоего отца. А сейчас, пожалуйста, уходи. Я должен восстановить силы, или твое вторжение с малой армией против Конкорда потерпит неудачу. – Гориан наклонился вперед и посмотрел принцу в глаза. – И мы оба знаем это. Разве нет?

– Я говорю то, что думаю!

– Значит, ты любишь повторяться.

Рин-Хур развернулся, чтобы уйти.

– Мой принц, – прозвучало ему вдогонку. – Выпей сегодня вечером вина. Я так понимаю, что это остаток превосходного сбора. И не переживай. Завтра ты посмотришь на мир совершенно другими глазами.

Принц бросил него взгляд исподлобья и вышел.

– Ты позволишь ему завтра атаковать, отец? – спросил Кессиан.

– В определенном смысле, – с улыбкой ответил тот и, положив руку на плечо Кессиана, присел перед ним на корточки. – А сейчас я хочу, чтобы ты лег спать. Завтра нам предстоит много тяжелой работы, и так будет еще не раз, пока мы не доберемся до Эсторра.

Кессиан почувствовал прилив радостного волнения.

– До Эсторра?

– Как я и говорил. Разве я не обещал тебе, что мы отправимся в Эсторр? Мы пробудем здесь некоторое время, но ты встретишься со своей матерью, как только я смогу это устроить.

– Спасибо, отец, спасибо. – Кессиан всхлипнул.

– Я же говорил, чтобы ты доверял мне. И я не солгал тебе ни разу, правда?

– Правда. Прости, я сомневался в тебе.

– Твое путешествие почти закончено. Но сейчас ложись спать, или каждый новый шаг будет для тебя все более трудным.

Кессиан заторопился к кровати, голова его была занята мыслями о матери, друзьях и парусной лодочке.

– А ты что будешь делать? – спросил он Гориана, уже скользнув под одеяло.

– Я покажу тебе утром. Не беспокойся. Я разбужу тебя.

Кессиан закрыл глаза и отдался уютным воспоминаниям, перешедшим в сон.

* * *

Генерал Даваров сидел в высокой башне королевского замка Харога и смотрел за городские стены на восток, в сторону Царда. Смотрел и, недоверчиво качая головой, припоминал произошедшие события, хотя они подтверждались не только тем, что было видно в увеличитель, но и болью в плече. Ныла рана, полученная, когда Даваров попытался преградить им путь. И он еще легко отделался: если бы не верные воины, бесстрашно устремившиеся на выручку, ему бы тоже пришлось маршировать в рядах войска мертвецов.

После того как сам Даваров отправил донесение в Эсторр, до него дошли слухи о страшном поражении в Гестерне. Атреска вновь превратилась в поле боя, и единственным утешением могло послужить то, что она вряд ли останется им надолго. Цардиты не собирались оккупировать страну, но в этом-то и заключалась главная трагедия. Они шли с намерением убивать всех пытающихся преградить им путь, поскольку для врагов это был способ пополнить собственные ряды.

Даваров сокрушенно покачал головой. Меган Ханев, маршал-защитник Атрески, находилась во дворце Соластро, и в ее отсутствие он, как старший воинский начальник, являлся фактическим правителем. Именно он стянул к границе войска, которые были разгромлены и уничтожены меньше чем за день. Перебиты на одном фланге и обращены в бегство в центре и на другом фланге. Кто-то из беглецов попал в засаду, кому-то удалось рассеяться по лесам.

Конечно, он никогда не видел ничего подобного и не мог предположить, что ему придется защищаться от армии мертвых… Но это соображение не утешало. Но и то, что такое вторжение напугало его, внушив куда больший страх, чем превосходящие силы Царда десять лет назад, не вызывало стыда.

Генерал не имел представления, что теперь делать. Мертвые шли не в Харог. Судя по всему, они собирались обойти столицу Атрески с севера. Обойти и пойти дальше, если их не атакуют.

И Даваров понимал, что должен их атаковать.

– Но какой в этом смысл? – спросил он, размышляя вслух.

– В чем, генерал? – оторвался от увеличителя мастер конников Картоганев, старый вояка, отказавшийся от повышения ради возможности остаться в седле.

– В нападении на них. – Даваров указал за окно. – Это все равно, что бороться с наводнением, подливая воду в реку. Мы становимся слабее, а они сильнее.

– Но мы не сдадимся.

– Нет, не сдадимся.

– И есть тысячи цардитов, которые, как мне кажется, тоже не хотят присоединяться к ходячим мертвецам, – заметил Картоганев.

– Правда, мы можем сравнять шансы тем, что будем просто сохранять дистанцию. Или, по крайней мере, не ухудшить их. Я не знаю, что делать. Я недостоин быть командиром.

– Ничего недостойного в тебе нет, за исключением, разумеется, этого дурацкого заявления, – возразил Картоганев. – Но вот то, что ты сказал раньше, вполне разумно: такую тактику и следует применить.

– Продолжай.

– Мы, я имею в виду тех, у кого хватило духу подобраться к ним поближе, наблюдали за мертвецами и пришли к определенным выводам. Да, ходить они могут и драться тоже, если не лишить их этой способности, но все равно остаются мертвыми. Трупами. И как любые трупы, они разлагаются. С каждым днем становятся все слабее. Мы можем расчистить путь для них. Постараться, чтобы они не встречали отпора, а значит, не пополняли своих рядов. А еще мы можем попытаться найти того, кто находится в центре этой мерзости.

– Я знаю, кто это. Сам воздух на поле боя провонял этим Ублюдком Восходящим.

– Так-то оно так, только где он сам? Стоит убрать его, и это чудовище останется без головы.

– Так или иначе, однажды мы должны будем вступить в сражение, или эта маленькая армия беспрепятственно подойдет к самым воротам Эсторра.

– Да, но зато по пути мы будем наращивать силы, которые сможем им противопоставить. Подумай, генерал. Сегодня мы раздроблены, но через двадцать дней ситуация может измениться.

Даваров наконец улыбнулся.

– Да, и через двадцать дней у нас появится тактика и оружие для борьбы с ними. Ладно, рассылаем гонцов ко всем, кто находится впереди, к северу от Госланда, к югу от Гестерна, а сами двинемся перед мертвецким войском на запад. Попытаемся осуществить твой план, мастер Картоганев, или погибнем при этой попытке.

Картоганев кивнул.

– И еще одно.

– Да, генерал?

– Я не стану одним из них. Если я погибну и мое тело нельзя будет расчленить, пусть меня сожгут. Я ясно выразился?

Кавалерист закусил верхнюю губу и нахмурился.

– Сжечь? Мой генерал, ты понимаешь, о чем говоришь?

– О том, что я предпочту навсегда завершить свой жизненный цикл, но не превратиться в мертвеца, выступившего против своих друзей. Да, пожалуй, понимаю. Ну, так что?

– Приказ есть приказ, – сказал Картоганев.

– Да. Именно так.