Текст книги "Порочное влечение (СИ)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
Коннор
До цели тридцать километров, то есть чуть меньше девятнадцати миль. Нам предстоит преодолеть это расстояние по пересеченной горной местности с пятидесятифунтовым рюкзаком за плечами, в полной экипировке, с винтовкой M16, при температуре около нуля и с большой вероятностью мокрого снега.
В темноте.
Мы могли бы подобраться ближе, если бы спустились на парашютах, но тогда мы рисковали бы не только выдать свое присутствие, но и быть расстрелянными в небе. Неизвестно, что у Сёрена припасено в рукаве. Я бы не удивился, если бы узнал, что его местоположение окружено ракетами класса «земля-воздух» или даже вооруженным отрядом снайперов, засевших на деревьях.
Что на самом деле является хорошим сценарием.
Плохой сценарий включает всё вышеупомянутое плюс противопехотные мины.
Итак, мы прилетели в Фэрбанкс на C-130, пересели в вертолет, чтобы добраться до посадочной площадки, и теперь стоим на земле, пока солнце садится за зубчатый хребет гор района Норт-Слоуп на Аляске. Ледяной ветер хлещет по ветвям желтого кедра и ситхинской ели, заставляя их раскачиваться. Где-то вдалеке я слышу одинокий жалобный вой волка.
Я на мгновение отвлекаюсь, чтобы проверить компас. Смотрю на часы. Затем перевожу взгляд на группу мужчин, стоящих передо мной: Райана и четверых морских пехотинцев с суровыми взглядами по имени Кейси, Мерфи, Рид и Большой Дик.
– Это займет примерно пять часов, ребята. Мы собираемся сделать это за три.
После пяти молчаливых кивков мы отправляемся в путь.
ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ
Табби
Долгое время никто из нас не двигается и не произносит ни слова. Я чувствую на себе взгляд Сёрена, чувствую, какое удовольствие он получает, видя, как я преклоняю колени у его ног. Подчиняюсь.
Внешне я подчиняюсь. Внутри – орда варваров с обнаженными мечами, оскаленными зубами и с пеной у рта.
Он делает шаг вперед и останавливается рядом со мной. Я не двигаюсь с места, боковым зрением наблюдая за его босыми ногами и думая о том, как уязвим свод стопы. Я чувствую, как он гладит меня по голове, проводит рукой по моим волосам, и инстинктивно отшатываюсь, отдергиваюсь, как будто его прикосновение обжигает.
В его молчании чувствуется неодобрение. Я знаю, чего он хочет, и мне приходится заставлять себя давать ему это – по крайней мере, до тех пор, пока я не выиграю немного времени.
Медленно, сдерживая подступающую к горлу желчь, я возвращаюсь в свою покорную позу: склоняю голову, кладу руки на бедра и переношу вес тела на подушечки стоп и колени. Он протягивает мне руку, как собаке, чтобы я обнюхала ее, или как сеньору, чтобы я прижалась губами к его кольцу.
Хуанита. Хуанита. Хуанита.
Стиснув зубы, я наклоняюсь вперед и касаюсь лбом тыльной стороны его ладони.
– Без поцелуя? – спрашивает он с легкой насмешкой.
Я не отвечаю, потому что могу произнести только слова, полные жестокости.
– Ладно, – говорит Сёрен через некоторое время. – Пока хватит. Посмотри на меня.
Я поднимаю голову и встречаюсь с его пронзительным голубым взглядом. Несмотря на интеллект, он холодный. Бездушный. Так не похож на щедрое темное тепло Коннора, на его прекрасные глаза, которые всегда смотрели на меня с такой…
Нет.
Я выбрасываю мысли о Конноре из головы, но Сёрен уже учуял это.
Его взгляд становится острее. Слегка поглаживая мою щеку костяшками пальцев, он шепчет: – Ты думаешь, что сможешь спрятаться от меня? Думаешь, я не знаю, как сильно ты хотела бы меня возненавидеть… Но не делаешь этого?
Я опускаю глаза и прикусываю язык. Теперь тишина – мой друг.
– Пойдем, – говорит он теплым голосом. – Я хочу тебе кое-что показать.
Сёрен поворачивается и уходит. Когда я не двигаюсь с места, вмешиваются его охранники. Один из них тычет в меня винтовкой. Я бросаю на него такой убийственный взгляд, что он моргает.
Неуверенно поднимаясь, я следую за Сёреном к винтовой лестнице. Охранники идут вплотную за нами, наши шаги эхом отдаются от металла. Я осматриваюсь по сторонам, запоминая пространство, ищу выход. Когда мы поднимаемся по лестнице, я замираю на месте.
В нескольких футах впереди меня Сёрен говорит через плечо: – Нравится, что я сделал с этим местом?
Платформа, на которой мы стоим, выступает из входа в другую, меньшую пещеру, с двумя туннелями позади, которые уходят вдаль в разных направлениях. Основное пространство было переоборудовано с помощью стали и стекла, чтобы создать большую открытую рабочую зону, залитую белым светом. С одной стороны за стеклянной стеной находится серверная. На другой стене преобладают видеоэкраны. В центре комнаты стоит огромный стол в форме подковы, усеянный кнопками, с клавиатурой посередине. Возле стола стоят два белых капитанских кресла.
Это похоже на командную рубку звездолета.
Я чувствую толчок в поясницу и, спотыкаясь, иду вперед. Охранники молча поднимаются по лестнице и встают по бокам от меня. Сёрен выходит в центр пещеры и медленно поворачивается, раскинув руки.
– Моя скромная обитель. На ее обустройство ушло много времени и денег, как ты, наверное, можешь себе представить. – Он усмехается. – Установка всего оборудования была наименьшей из проблем. Ты даже не представляешь, как сложно бывает договориться с советом племени.
– Советом племени? – повторяю я, отвлекшись на стену с видеоэкранами. На каждом из них изображен свой вид. Плотины. Водохранилища. Электростанции. Аэропорты. Доки. Правительственные комплексы. Военные базы. Производственные объекты. Автобусные парки.
Паника начинает скручиваться у меня в животе.
– Да. Эти пещеры находятся на землях коренных атабасков37. Мне пришлось заплатить им баснословную сумму, чтобы купить землю и заручиться их поддержкой.
Мое тело становится таким же холодным, как моя кровь.
– Аляска.
– Вот именно. Мы больше не в Канзасе, Тотошка. Хотя благодаря близлежащим горячим источникам это не похоже на Аляску. Мне нравится ходить босиком, потому что камень под ногами такой теплый. Это приятно, ты согласна?
Я не отвечаю. Это и не обязательно, он просто ведет светскую беседу. Сёрен неторопливо опускается в одно из капитанских кресел, нажимает кнопку на столе, и все экраны гаснут, кроме одного. На нем – вид студии Outlier с высоты птичьего полета.
Когда я бросаю на него взгляд, Сёрен скрещивает ноги, опускает ресницы и одаривает меня самой ангельской из улыбок.
Все складывается в моей голове со скоростью щелчка двух пальцев.
– Миранда, – говорю я.
– Бинго.
– Так ты все это время знал. Даже пресс-конференция была фальшивкой?
Он пожимает плечами, и я закрываю глаза. Эта чертова ледяная королева-стерва.
Сёрен спрашивает: – Просто из любопытства, как ты догадалась?
Я открываю глаза и смотрю на него – на это сверкающее совершенство, скрывающее под собой такое уродство.
– Миранда ни разу не спросила, откуда я тебя знаю. Когда нас представили, и я сказала, что мы знакомы, мне показалось странным, что она ни разу не спросила, когда и как это произошло. А еще она цитировала Макиавелли. Единственный другой человек, которого я знаю, цитировавший его, – это ты.
Сёрен улыбается холодно и сдержанно.
– Что ж, неважно. Этот круг замкнулся.
Он поворачивается к столу и нажимает несколько клавиш. Экраны оживают. Ведущие новостей рассказывают о происходящем, показывают видео с вертолетов и кричат: – Экстренное сообщение!
Сёрен сканирует все изображения, находит то, что ему нужно, и нажимает другую кнопку.
Все экраны сливаются в одно огромное изображение: на шоссе в Лос-Анджелесе произошла авария с участием нескольких автомобилей. Три черных внедорожника лежат на боку и объяты пламенем. Еще несколько машин разбросаны вокруг них, они развернуты в противоположную сторону или лежат на крыше. Движение на многие километры по обеим сторонам шоссе в обоих направлениях остановлено.
Сёрен нажимает другую кнопку, и мрачный голос репортера наполняет комнату.
– Три автомобиля, в которых находились сотрудники полиции и генеральный директор Outlier Pictures Миранда Лоусон, попали в серьезную аварию на трассе I-10. Как вы можете видеть, транспортные средства охвачены пламенем. Никто не выжил. Бригады экстренных служб уже в пути – если бы вы могли отъехать, камера четыре, вот так – мы видим на обочине вереницу пожарных машин и машин скорой помощи, которые медленно продвигаются сквозь поток.
Изображение переходит к двум репортерам за столом в студии новостей, небольшая вставка прямой видеотрансляции в верхнем углу экрана. Пока они продолжают обсуждать аварию, Сёрен отключает звук.
Без тени сожаления он говорит: – К сожалению, Миранда себя исчерпала.
Он убил Миранду. Использовал ее, чтобы добраться до меня, а потом прикончил, как будто она была не более чем надоедливым насекомым.
Тогда я думаю, – Женщина на видео Bank of America. Женщина, которая открыла счет на мое имя… Боже мой, это была Миранда? Насколько давними были их отношения?
– Только посмотри, как всё закручивается! – весело говорит Сёрен. – Но что действительно вскружит тебе голову, так это то, как много я знаю о твоем новом друге Конноре Хьюзе. – Его голос становится жестче. – И о том, что он чувствует к тебе. Дорогая сестра.
Имя Коннора, произнесенное Сёреном, выводит меня из ступора и вызывает прилив чистой ярости.
– Если ты причинишь ему вред…
– Больше никаких угроз, – прерывает он. – Суть вот в чем, Табита. Теперь ты моя. Моя. Я долго ждал, когда наша семья снова будет вместе, и ничто нас больше не разлучит. В том числе и ты. Мы вдвоем начнем здесь новую жизнь, и ты забудешь о своих старых друзьях. Если попытаешься сбежать, я убью их всех. Если попытаешься причинить мне боль, я убью их всех. В общем, если ты сделаешь что-то, что мне не понравится, я убью их всех.
Он дает время осмыслить сказанное. Затем, понизив голос на октаву, говорит: – Но, если ты будешь хорошей, я подарю тебе весь мир. Это всё, чего я когда-либо по-настоящему хотел.
Последовавшая за этим тишина была ужасна. Я томилась в ней, а мои мысли неслись со скоростью света.
– У меня есть вопросы, – говорю я.
Сёрен выглядит заинтригованным.
– Продолжай.
– Сначала отпусти охрану.
Когда его взгляд становится кислым, я говорю: – Я никогда не буду чувствовать себя комфортно, пока рядом люди с пистолетами, направленными мне в спину. Ты рассказал мне о последствиях, если я буду плохо себя вести, и я тебе верю. Если хочешь, чтобы мы были семьей, ты можешь начать относиться ко мне как к члену семьи. Отпусти охрану.
Его выражение лица невозможно прочесть. Мгновение он смотрит на меня, постукивая одним пальцем по подлокотнику кресла в ритме стаккато. Затем он отмахивается рукой, и его охранники уходят. Я жду, пока со стороны лестницы не стихнет глухой стук их сапог, и только потом снова заговариваю.
– Место, в котором я очнулась.
– Это наша комната.
Я заставляю себя не реагировать на подтекст этих двух слов и решаю сменить тему.
– Я знаю, как ты любишь игры и манипуляции, и знаю, что тебе было забавно наблюдать, как я играю тебе на руку. Только вот не понимаю, почему именно сейчас?
Сёрен склоняет голову, царственным кивком показывая, что одобряет этот вопрос.
– На поиски этого места ушли годы. На подготовку ушло еще больше лет. И за это время я довел до совершенства наш маленький проект, о котором мы мечтали в колледже. То, что, по словам всех экспертов, никогда не осуществится при нашей жизни.
Меня пробирает дрожь от страха. Увидев выражение моего лица, он снова кивает. Затем бросает взгляд на стеклянную стену справа от меня, за которой стоят ряды белых серверных стоек.
Ужас и восхищение смешиваются во мне, создавая почти непреодолимое желание подбежать к серверам и провести руками по их гладким бокам. Я шепчу: – Квантовый компьютер?
– В сто миллионов раз быстрее обычного домашнего компьютера, в три тысячи шестьсот раз быстрее самого быстрого суперкомпьютера в мире, построенного на кристалле легированного алмаза, который легко масштабируется и функционирует при комнатной температуре.
В его тоне слышится гордость. Хотя мне больно это признавать, но она заслуженная.
Квантовый компьютер настолько сложен, алгоритмы настолько совершенны, что машина действительно может думать сама. И не только думать.
А еще и учиться.
– Да, – говорит Сёрен, наблюдая за тем, как я изумляюсь. – Это революционная технология, которая изменит весь мир, каким мы его знаем. По моим подсчетам, только ее применение в сфере искусственного интеллекта, робототехники, обороны и криптографии принесет более триллиона долларов.
Мой голос дрожит, когда я говорю: – Ты мог бы получить за это Нобелевскую премию.
– Это меня не интересуют.
Я отрываю взгляд от серверов. Сёрен смотрит на меня в ожидании, зная, что я догадаюсь, что на самом деле его интересует.
Кровь отливает от моего лица так быстро, что у меня кружится голова.
– Ты собираешься разнести весь мир на части. Но сначала ты заставишь их заплатить тебе за это.
– Не я. Мы.
– Нет, – говорю я, мой голос становится жестким. – Я не хочу в этом участвовать. Анархия никогда не была моим увлечением. Причинять людям боль никогда не было моим хобби.
Он медленно поднимается, с безупречной грацией. Его глаза зловеще блестят в свете ламп.
– Когда-то ты хотела освободить мир. Теперь мы можем это сделать. Ты и я, вместе. Ради этого я потратил последние десять лет своей жизни. Ради этого мы были рождены, Табита. Это наша судьба.
Борясь с приступом паники, я отступаю на шаг. Сёрен следует за мной.
– Ты же знаешь, что я не такая.
– Я знаю, что за последние несколько лет ты разработала шифр, который позволяет тебе взламывать любые защищенные системы. Я тоже наблюдал за тем, как ты этим занимаешься, играя с властью. Флиртуя с ней. Ты бы не стала этого делать, если бы в глубине души не жаждала этого. Единственная разница между нами – это твое отрицание.
– Ты забыл об убийствах.
Сёрен делает еще один шаг ко мне. Я делаю еще один шаг назад.
– И всё же, если бы я прямо сейчас вложил тебе в руку заряженный пистолет, ты бы без колебаний нажала на курок, не так ли?
– Это другое дело. Такова справедливость.
– Нет, это месть. И это было бы неправильно. В глубине души ты это знаешь. Но оправдываешь свое желание пролить мою кровь, называя это более красивым словом. Ты можешь называть это как хочешь, но убийство есть убийство, как бы ты его ни приукрашивала.
Он делает еще один шаг вперед.
– Значит, если ты убьешь меня, то, по сути, станешь мной.
У меня в животе что-то колет, как будто я проглотила крыс.
– Не пытайся запудрить мне мозги!
– Я не пытаюсь, я просто делаю это. Потому что ты не хочешь принять реальность того, кто ты есть на самом деле. Ты поставила на паузу всю свою жизнь из-за своего упрямого нежелания выпустить на свет всю эту тьму внутри тебя. Ты поняла, кто я, в ту же секунду, когда встретила меня. Я никогда не обманывал тебя, как всех остальных. И всё же ты позволила втянуть себя в это.
– Мне было семнадцать! У меня никого не было! Ты был моим братом!
Он неодобрительно цокает.
– Я был твоим зеркалом. И остаюсь им. Ты бы видела выражение своего лица, когда смотрела на те серверы. Сказать тебе, на что это было похоже? – Сёрен подходит ближе и рычит: – На похоть.
– Нет.
– Жадность. Желание, – добавляет он, игнорируя мое вмешательство. – Ты хочешь того, что я могу тебе дать. Того, что не может дать тебе никто, кроме меня. У нас одинаковые мысли, одинаковые желания и одинаковые потребности.
Сёрен делает еще один шаг, и теперь стоит в пределах досягаемости. У меня руки чешутся выколоть ему глаза.
Хуанита. Хуанита. Хуанита, – думаю я, и затем мое сердце замирает, – но что, если она уже мертва?
Я не могу контролировать то, что делает Сёрен, кому он причиняет боль и чем всё это закончится. И, честно говоря, я не знаю, сдержит ли он свое обещание не причинять никому вреда, если я буду делать всё, что он захочет. В конце концов, этот человек – психопат. На них нельзя положиться.
Единственное, что я могу контролировать, – это себя.
Поэтому я делаю медленный, глубокий вдох. Я смотрю Сёрену в глаза и спокойно говорю: – Я не согласна со всем, что ты только что сказал. Но у меня есть еще один вопрос.
Его брови приподнимаются.
– Как ты собираешься позвать свою охрану, если не можешь говорить?
Он сдвигает брови, и его хмурый взгляд становится еще мрачнее, когда он видит мою улыбку.
Резким движением я отвожу руку назад и бью его в горло.
ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
Коннор
Мы лежим на животе на вершине скалистого склона. Шестеро молчаливых мужчин осматривают темную местность внизу через приборы ночного видения.
Узкая долина, расположенная между двумя невысокими холмами, гораздо менее пересеченная и покрыта густым лесом, чем та, через которую мы прошли. Мы намеренно выбрали этот путь, чтобы преодолеть труднопроходимую местность и при этом сохранить скрытность. Кроме того, мы предполагали, что более прямой путь через устье долины будет хорошо защищен. Пока что мы не встретили ничего необычного, кроме отвратительной погоды и того факта, что метеоризм Рида может стать смертоносным оружием.
С тех пор я старался держаться с подветренной стороны.
Дождь, который сделал наше путешествие таким неприятным, прекратился, оставив небо над нами кристально чистым. Звезды мерцают на черном полотне небес. Неземное, колеблющееся зеленое сияние на горизонте – это знаменитое Северное сияние, на оценку которого никто из нас не тратит времени.
– Два часа, – шепчет Райан слева от меня, его дыхание белым инеем разносится в воздухе. Я поворачиваюсь на несколько градусов и замечаю то, на что он уже смотрит.
– Huey 212, – бормочу я, разглядывая вертолет. – Оснащен двумя пулеметами M 240.
Мерфи, лежащий справа от меня, шепчет: – Мы точно выбрали правильное место.
Я согласен. Черный вертолет, оснащенный крупнокалиберными пулеметами, спрятанными под камуфляжным козырьком, – явный признак логова плохих парней. Добавьте к этому сетчатый забор, увенчанный колючей проволокой, огораживающий периметр того, что кажется всего лишь тихим альпийским лугом, камеры слежения, установленные на деревьях, и множество инфракрасных сенсорных лучей, прорезающих темноту. Нам предстоит непростая работа.
С помощью переключателя на винтовке я перевожу прибор ночного видения в тепловой режим.
– Привет, – тихо говорю я, заметив в двухстах метрах от себя теплое тело. Часовой.
– У него есть два приятеля, – говорит Кейси в тот же момент, когда я нахожу их в пятидесяти метрах к югу. Все они вооружены винтовками и рассредоточены вокруг валуна, который, как я полагаю, является входом в пещеры внизу. Охранники, похоже, не начеку. Один из них писает. Другой сидит на корточках под низкими раскидистыми ветвями дерева и курит сигарету. Это хорошая новость. Они не ждут гостей, а значит, мы не включили сигнализацию по пути сюда.
Мы лежим в тишине еще двадцать минут, наблюдая за ними.
Наконец-то заговорил морской пехотинец по прозвищу Большой Дик – впервые с тех пор, как мы отправились в путь. Он произносит всего несколько слов низким, рокочущим голосом, похожим на раскаты грома.
– Первый мой.
Я шепчу: – Счастливой охоты, солдат.
Тихий хлопок его пистолета с глушителем пугает ближайшую птицу, и она с криком взлетает. Охранники получают по две пули в голову за то время, пока я считаю до трех. Они падают, птица улетает, и тишина в лесу на мгновение нарушается, когда шестеро мужчин поднимаются на ноги и начинают крадучись пробираться между деревьями.
ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Табби
Один из основных принципов крав-мага – наносить агрессивные удары по слабым местам противника, чтобы быстро нейтрализовать угрозу. А одно из самых уязвимых мест на человеческом теле – горло. Даже легкое давление на трахею вызывает сильную боль. Более агрессивный удар может привести к сдавливанию трахеи и смерти от удушья, так как воздух не будет поступать в легкие.
Удар, который я наношу по трахее Сёрена, чрезвычайно агрессивен.
Он отшатывается назад, хватаясь за горло и издавая отвратительный рвотный звук, который я нахожу очень приятным.
Но поскольку технически он не нейтрализован, то по-прежнему представляет угрозу. И – поскольку я хорошо обучена – я вынуждена атаковать еще одну из наиболее уязвимых частей тела.
Ноги.
Удобно, что на нем нет обуви.
Я делаю шаг вперед, хватаю его за локоть и изо всех сил бью пяткой по своду его стопы. Я чувствую, как ломаются кости, и слышу характерный звук.
Сёрен падает как подкошенный.
Он сворачивается калачиком на полу, держась за горло и жадно хватая ртом воздух, его глаза вылезают из орбит, он не может закричать из-за ужасного состояния своей трахеи.
Он больше не выглядит таким элегантным.
Я наклоняюсь к нему и говорю: – Если твоя трахея сильно повреждена, ты задохнешься в течение одной-двух минут. Если она повреждена, но не раздавлена полностью, есть вероятность отека, и в этом случае у тебя будет около семи минут, прежде чем твоя трахея полностью закупорится. В любом случае ситуация не очень хорошая. Теперь можно было бы просто позволить тебе умереть. Я планировала именно это, о чем ты уже догадался. Однако твоя точка зрения была хорошо воспринята. Я о том, что было бы, если бы я убила тебя. Я имею в виду, я стала бы такой же, как ты. Итак, я предлагаю вот что. Скажи, куда отвезли Хуаниту, и я дам тебе ручку. При правильном использовании которой ты сможешь самостоятельно провести экстренную трахеотомию.
Я смотрю на Сёрена с ненавистью во взгляде.
– Будет грязно. Скорее всего, ничего не получится. Но если тебе повезет, ты сможешь нанести себе удар в нужное место на шее и использовать полую часть ручки как дыхательную трубку, что позволит тебе продержаться до прибытия властей. А если не повезет, я буду спокойна, зная, что дала тебе шанс, а ты умер, потому что был слишком слаб, чтобы спастись. Что скажешь?
Губы Сёрена приобретают интересный синеватый оттенок. Он замахивается на меня, но я откидываюсь назад, скрещиваю руки на груди и качаю головой.
– Думаю, ты зря тратишь драгоценное время, но, эй, это твоя жизнь.
Его глаза слезятся. Он отчаянно кивает, указывая на ящик под клавиатурой своем столе.
Я открываю его и нахожу блокнот с белой бумагой и два механических карандаша.
– Ты и твои карандаши, Сёрен. Серьезно, кто еще пользуется карандашами?
Он встает на колени, пытается удержать равновесие, но не может, поэтому падает на бок и несколько раз тычет пальцем в воздух.
– Говорю тебе, в этом ящике нет ручек. О, я нашла одну. Держи.
Я роняю ручку и блокнот на пол. Сёрен, хрипя, подползает к ним, и его лицо начинает синеть так же, как и губы. Он что-то пишет в блокноте, протягивает его мне через пол, а затем лихорадочно откручивает колпачок ручки.
– Нажми F1, – прочитала я вслух. – Должно появиться схематическое изображение. – Вряд ли у него есть время, чтобы нарисовать мне карту пещер. Я быстро поворачиваюсь к столу с множеством кнопок в поисках клавиши F1 и с удивлением обнаруживаю ее. Я нажимаю, и все белые лампочки в пещере мгновенно загораются красным. Раздается сигнал тревоги. Я слышу крики, отрывистые приказы, топот сапог на лестнице.
Я резко оборачиваюсь и смотрю на Сёрена. Он, как зверь, свирепо скалит на меня зубы, а затем вонзает ручку прямо в основание своей шеи.
Кровь хлещет по его пальцам. Его тело дергается. Он издает ужасный булькающий звук, и это всё, что я могу видеть. Я быстро поворачиваюсь обратно к компьютеру, потому что у меня осталось всего несколько секунд до того, как охранники поднимутся по лестнице.
Я снова нажимаю клавишу F1, чтобы выключить сигнализацию, но это не помогает. Есть другая клавиша для отключения, так что мне придется заниматься своими делами под звуки сирены. Хотя на консоли много кнопок без надписей, клавиатура стандартная, как на компьютере, – я начинаю с нее. У меня как раз хватает времени ввести команду и нажать Enter, прежде чем я слышу за спиной гневный крик.
– Стой! Подними руки!
Я медленно поднимаю руки и оборачиваюсь.
Охранники.
Трое бросаются на помощь Сёрену. Он сидит прямо, хотя выглядит так, будто может потерять сознание в любой момент. Его белая рубашка вся в крови, как и руки. Из основания его горла торчит маленькая серебристая металлическая трубка.
Сукин сын. Он действительно сделал это.
Сёрен смотрит на меня. Потом смотрит на охранника, направившего на меня винтовку. Затем он резко указывает на свое бедро, движение, которое я не понимаю, пока охранник не прицеливается, не нажимает на курок и не стреляет мне в ногу.
