Текст книги "Кровь, которую мы жаждем. Часть 1."

Автор книги: Джей Монти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Нет, не неприкасаемые. Но мы невъебенные, – говорит Рук, широко ухмыляясь.

– Это слово не подходит, – огрызается Тэтчер с раздражением, сквозящим в его тоне.

– От этого это не становится менее правдивым, – отвечает он, пожимая плечами, едва затронутый позицией своего друга.

– Я не заметила ничего подозрительного в нем. Он был... эм... милым со мной. Доброжелательным, – я прочищаю горло. – Если бы он был замешан, вы не думаете, что меня бы уже похитили к настоящему моменту? Я имею в виду, я идеальная мишень. У меня нет семьи, которая стала бы меня искать, молчаливая одиночка. Люди не замели бы моего исчезновения.

Суровая правда об этом должна беспокоить меня, осознание, что никто не будет искать меня, если я не появлюсь на занятиях. Я призрак для этого города и тех, кто в нем живет. Мое присутствие никто не замечает.

Однако это был факт, с которым я смирилась задолго до того, как узнала об «Ореоле». О торгующей секс-группировке, дислоцированной прямо здесь, в сердце Пондероза Спрингс. Об организации, в которую был вовлечен отец Сэйдж, что стоило ему жизни его дочери, а Сэйдж близняшки.

Что-то, что никто из нас не ожидал узнать, когда все началось.

– Лайра... – начинает Брайар, но ее прерывают.

– Правильно. Они бы не заметили, что ты исчезла, – Тэтчер пронзает меня взглядом, ярко-голубые глаза сверкают ожесточенностью. Боги, они такие холодные. Один шаг в неверном направлении, и я почувствую, как падаю в воды Аляски. – Но твои подруги, которые спят с Колдуэллом и Ван Дореном, заметили бы. Что делает тебя наихудшей мишенью. Кто бы ни руководил «Ореолом», он не хочет иметь сыновей семей-основателей в качестве врагов. Мы предельно ясно дали это понять.

– Но Коннер...

– Перестань произносить его имя, – пресекает Тэтчер, его белые зубы сверкают в лунном свете, не оставляя мне возможности возразить. – Он нам не союзник. Он тебе не друг. Не забывай, на чьей ты стороне, Лайра.

Между всеми нами воцаряется молчание, тяжелое и тягостное, практически удушающее меня. Я знаю, он прав. Быть приветливой с Коннером Годфри – это все равно, что быть милой со Стивеном Синклером, деканом Холлоу Хайтс. У них есть история, у них двоих, они друзья.

Как бы сильно мне ни хотелось верить, что он не замешан, я быстро усвоила, что в этой части Орегона тебе нельзя никому доверять. У каждого отдельного человека здесь есть какой-нибудь грязный секрет, который он скрывает.

– Мы просто пытаемся убедиться, что ты в безопасности. Учитывая то, что случилось с Розмари и другими пропавшими девушками, мы должны присматривать друг за другом, – тепло говорит Брайар, протягивая руку и хватая меня за запястье, чтобы притянуть к себе, подальше от сурового взгляда Тэтчера и его ледяного присутствия. Она постоянно служит буфером между нами двумя, не подозревая, что я не хочу, чтобы меня защищали от него. Я та, кто ищет его.

Ранее я солгала ему, сказав, что ничего не скрываю от своих друзей.

Я скрываю его от всех них. От каждого.

Тэтчер – мой самый большой секрет.

Я училась в средней школе, когда меня перевели в приемную семью в Пондероза Спрингс после двухлетнего пребывания за пределами штата. Мой первый день в шестом классе пришелся на конец учебного года.

Я не забыла его. Его лицо было в моих снах каждую ночь. Мальчик, который спас мне жизнь. Я думала, что Тэтчер был великолепен в ту мрачную ночь, но совершенно ничего не могло подготовить меня к тому, чтобы увидеть его при свете дня на школьной парковке.

Мой план состоял в том, чтобы подобраться достаточно близко и посмотреть, скажет ли он мне что-нибудь, но он остался верный своему слову, я была призраком, тем, кого он создал, и он никогда не замечал меня. Я проплывала поблизости в тех же кабинетах, парила в той же столовой, а он не удостоил меня даже секундного взгляда.

Но потом что-то изменилось. Для всех я стала призраком, невидимкой для тех, кто меня окружал, но я чувствовала себя понятой и принятой, когда была рядом с ним. Он был единственным человеком в мире, который знал мою историю, кем я была, и свидетелем каких ужасов я стала.

Даже если он не признавал моего присутствия, было комфортно следовать за ним повсюду. Знать, что я не одинока, осознавать, что не только я живу с монстром внутри себя.

Но затем постепенно я стала меньше заботиться о получении его внимания и больше о том, как быть рядом с ним. Наблюдать за ним. Даже самые обыденные дела, которые он выполнял, были настолько завораживающими для меня.

Я держалась поблизости в школе, но затем стала смелее, скрываясь за пределами школы, чтобы понять, был ли он другим, когда оставался один и его не окружали люди. Я узнала парней через него, потому что большую часть свободного времени он проводил, по крайней мере, с одним из них.

На «Грэйвярде»²⁹ я стояла в толпе людей и наблюдала, как он поддерживал своих друзей в любом кровавом спорте, в котором они участвовали в ту или иную ночь. Я наблюдала, как он встречался с ними на утесе, в окрестностях города и, в конце концов, у него дома.

Поблизости – недостаточно близко. Неважно, откуда я следила за ним или насколько уединенным было место, я никогда не чувствовала себя достаточно близко.

В какой-то момент я попыталась остановиться, но поняла, ущерб уже нанесен. Мое сердце отказывалось отпускать его.

И вот мы стоим здесь, и он совсем не похож на того мальчика, который оставлял монеты на глазах у моей мамы. Мальчик, который спас меня от гнева своего отца.

Тот, кто стоит передо мной, является Ангелом Смерти. Мрачный жнец, сотканный из теней и элегантности. Мужчина, чьи руки созданы для того, чтобы отнимать жизни у других. Темнейшая из темнейших душ, которая является воплощением зимнего мертвеца, созданного из чистейшего мрамора, высеченного и выгравированного до совершенства, с гладкой фарфоровой кожей, сверкающей в лунном свете.

Рукава его черного лонгслива закатаны до локтей, обнажая темно-синие вены, которые пересекают его предплечья, как корни деревьев. И на мгновение мне становится интересно, какого цвета кровь у Тэтчера. Если я прямо сейчас разрежу ему кожу, потечет ли красный из пореза? Или она будет черной? Может, золотой?

– Кстати, о других девушках, – вмешивается Сэйдж, заставляя меня моргнуть и отвести взгляд от лица Тэтчера, – мы должны что-то сделать для них. Мы знаем насчет этой организации. Пятнадцать пропавших девушек – это только в Пондероза Спрингс и окрестностях. Кто знает, сколько их там еще? Мы не можем просто молчать и позволять им умирать.

– Детка, мы говорили об этом...

– Не деткай мне, – она бросает свирепый взгляд на Рука, замолкая на мгновение, чтобы разделить личный момент глазами. – Моя сестра могла быть одной из них. Она была одной из них. Я не буду закрывать на это глаза, как все остальные в этом богом забытом городе.

Недолго думая, я протягиваю руку и переплетаю пальцы с пальцами Сэйдж, крепко сжимая и давая ей понять, что мы ее поддерживаем. Разговор о Розмари – сложная тема для каждого, особенно для нее. Я не могу себе представить, каково это – жить без своей половинки.

– Брайар, Лайра и я в течение лета работали над поиском имен. Мы можем воспользоваться тем, что у нас есть, чтобы...

– Если следующие слова, которые ты произнесешь, будут «полиция», то ты еще глупее, чем я первоначально полагал. И это говорит о многом, – Тэтчер мрачно смеется. – Эти девушки – не наша проблема. Мы не подписывались быть вигилантами. Единственная причина, по которой любой из нас стоит здесь, – это Сайлас. Мы выполнили то, что он хотел. Теперь мы ждем, пока его отпустят, и тогда все это исчезнет. Этого никогда не происходило. Он – единственная причина.

– Ну, не все из нас бессердечные, гребаные психопаты, Тэтчер. Я не позволю невинным людям умирать потому, что ты нарцисс с проблемами с папочкой, торчащими из задницы, – огрызается Брайар, бросая ему вызов.

Я не могу сказать, что удивлена напряжением, которое оседает вокруг нас. Мы знали, что это возможно, когда поднимем этот вопрос с ними. Я просто не предполагала, что мы сделаем это в первый вечер, когда снова соберемся все вместе.

Они преданы друг другу. Сайласу.

Тэтчер прав, что единственная причина, по которой они вообще ввязались в этот бардак, – это Сайлас и Розмари. Они не подписывались никого спасать. И такие моменты, как этот, напоминают мне о том, с кем мы имеем дело.

С кем мы связали наши жизни.

Парни Холлоу не получали репутацию героев, которые ворвались и спасли положение. Алистер, Рук, Сайлас и Тэтчер – нехорошие люди. Они делают то, что соответствует их повестке, чтобы защитить друг друга, и я уважаю это. Но я также понимаю, что тигры не меняют своих полос.

Только потому, что двое из четверых нашли некую форму утешения в объятиях моих подруг, не делает их послушными созданиями. Они всегда будут волками, которые пойдут на все, чтобы защитить друг друга.

– Мы поговорим об этом, – устойчивый и контролирующий голос Алистера пытается разрядить нарастающее напряжение.

– Но…

– Брайар, – вздыхает Алистер, смотря на мою подругу черными, как угли, глазами. – Давай обсудим это после, хорошо? Просто дай мне немного времени.

Моя подруга демонстративно отворачивает голову, избегая его взгляда, но она не из тех, кто ссорится с ним на публике. Они оба скрытны в своих отношениях. Это их, всегда прижатое к груди. Что является полной противоположностью Сэйдж и Рука. Они будут проветривать грязное белье в продуктовом магазине, если один из них расстроен.

Небольшая улыбка появляется на моих губах, когда он хватает ее за подбородок, рывком возвращая ее на место, чтобы она снова посмотрела на него.

– Пожалуйста? – спрашивает он, понижая голос.

На ее лице появляется нежность, и я наблюдаю, как плечи Алистера заметно расслабляются. Однако я все еще зависла на факте того, что Алистер Колдуэлл произнес слово «пожалуйста».

Лишь на мгновение наступает тишина, прежде чем я вспоминаю о том, почему я здесь.

– Я пришел сюда ради игры, – говорит Тэтчер. – Так мы собираемся играть? Или вы просто впустую растрачиваете мое время?

6.

КОНЕЦ

МЕРТВЕЦА

Лайра

Дождь хлещет с удвоенной силой.

Тяжелые капли воды бьют по моей коже, пока мы идем к окраине леса. Я наблюдаю, как Рук натягивает капюшон своего пуловера на голову, погружая самого себя в темноту.

Он оглядывается через плечо на нас, демонстрируя театральную маску в черно-красную полоску, которая закрывает его лицо. Когда он ловит мой взгляд, то слегка машет мне рукой, дразняще шевеля пальцами.

– Мне не следовало покупать ему ее, – бормочет Сэйдж, качая головой. – Мы были в винтажном магазине в Голливуде. Она была не такой жуткой при дневном свете.

– В следующий раз воздержись от покупки масок любого вида для кого-либо из них. Я думаю, им достаточно, – добавляет Брайар, и я киваю в знак согласия.

Не имеет значения, что это просто игра. Если Парни Холлоу имеют возможность посеять панику, они используют ее. Неважно, кем мы являемся для них. Часть их всегда будет жаждать власти, которая приходит от страха других.

Даже если от тех, о ком они заботятся.

Когда мы проходим сквозь чащу леса, я с трудом сглатываю, пытаясь сохранить улыбку на лице для моих друзей, которые смеются и отпускают шутки.

Для них это, как прийти в дом с привидениями, туда, где актеры не могут к тебе прикасаться и все происходит по безобидному фану. Немного испуга, чтобы заставить твою кровь циркулировать быстрее, а сердцебиение учащенно биться.

Воссоединение друзей. Способ заглушить то, что этот город приготовил для нас в этом году, почтить того из нас, кто не смог быть здесь, и девушку, чья смерть свела нас всех вместе.

Я хочу радоваться, наслаждаться этим моментом с людьми, которые навсегда запечатлены в моей жизни, которые заставляют меня чувствовать себя человеком, а не призраком. Но все, о чем я продолжаю думать, так это только о том, что, возможно, это последний раз, когда я вижу каждого из них.

Готова ли я встретиться лицом к лицу со смертью?

Я уже делала это раньше, уходила невредимой, но готова ли я сделать это снова? Посмотреть в глаза жнецу и принять судьбу, которую избежала в детстве?

– Завяжи шнурок.

Его холодный голос щекочет мне ухо, и я опускаю взгляд и вижу, что мои шнурки на самом деле развязаны.

– Удивлена, что ты помогаешь мне. Если я споткнусь, у тебя будет преимущество, тебе так не кажется? – я оглядываюсь через плечо, когда Тэтчер подходит ко мне, шагая в ногу со мной.

Ухмылка украшает его губы, маска сдвинута на макушку, когда он смотрит на меня сверху вниз. Ветер дует с такой силой, что чуть не сбивает меня с ног.

– Я не хочу выиграть по умолчанию, из-за твоей неуклюжести, – он поднимает руку, сдвигая маску вниз, скрывая свое лицо, прежде чем слегка наклонить голову. – Удачи, питомец. На твоем месте я бы начал молиться какому-нибудь из твоих богов, чтобы я тебя не поймал.

Фальшивая кровь льется из черных глазных впадин его белоснежной маски. Отсутствующая экспрессия на лице скрывает от меня все его черты. Он едва дает мне время ответить, прежде чем крадется вперед, оставляя меня в пыли позади себя, и присоединяется к двум другим парням перед нами. Я нагибаюсь, затягивая шнурки до такой степени, что они могут перекрыть кровообращение, надеясь, что они останутся завязанными на протяжении всей игры.

– Пять минут, – распоряжается Алистер, поворачиваясь к нам лицом и скрещивая руки на груди. – Это ваша фора.

– Этого времени недостаточно, – возражает Сэйдж, нахмурив брови. – Нам нужно хотя бы десять, чувак.

Алистера прищуривает глаза, впиваясь в мою подругу взглядом, от которого у меня по позвоночнику бегут мурашки. Но она твердо стоит на своем, держа голову высоко поднятой и расправив плечи, тем самым отвечая на его пристальный взгляд.

Это единственный способ заслужить его уважение. Иметь хребет и не отступать. Не позволять ему победить.

– Четыре минуты и тридцать четыре секунды, – хмыкает он, и если бы не маска лица-черепа, скрывающая нижнюю половину характерных черт его лица, я уверена, что увидела бы ухмылку. – Тик-так, чувак. Ты тратишь впустую время.

Наступает короткая пауза, во время которой все останавливается. Даже кажется, что дождь прекращается, ровно настолько, чтобы каждый из нас посмотрел друг на друга, молчаливое соглашение проносится с ветром.

Я позволяю своим глазам переместиться к Тэтчеру, самый высокий из группы парней передо мной. Я не вижу, но знаю, что его глаза прикованы ко мне. Его добыча, парящая перед ним. Я – кусок мяса, свисающий на когтях, а он – голодное животное, запертое в клетке, ожидающее, когда его накормят.

Мое сердце падает в желудок, и когда я снова ощущаю дождь на своей коже, я бегу.

Победить или умереть.

Другого варианта нет.

Ведь если он поймает меня, нет ничего, что могло бы защитить меня от его гнева. Даже сам Бог не сможет спасти меня от Тэтчера Пирсона.

Мне не требуется много времени, чтобы почувствовать это.

Жжение в груди и давление в ушах. Даже несмотря на то, что я каждый день бегаю, контроль над дыханием все еще дерьмовый. Но это не моя легкая, мирная утренняя рутина, ту, которую я провожу, уставившись на мышцы спины Тэтчера. Здесь нет радостно щебечущих птиц или комфортного восхода солнца, успокаивающего мои ноющие конечности.

Предполагаю, бежать легче, когда речь идет о твоей жизни.

Высокие деревья, кажется, придвинулись ближе, обхватывая меня своими ветвями и мокрыми стволами. Я прерывисто вдыхаю, влажный вдох заставляет мои легкие дрожать. Я слышу тяжелое дыхание Сэйдж и Брайар поблизости, пока мы стараемся увеличить расстояние между нами и преследователями.

Туман сгущается, и чем дальше мы углубляемся в лес, тем расплывчатее становится все вокруг. Я чувствую запах дождя в воздухе, когда размахиваю руками, подталкивая себя вперед. Ветка или, может быть, куст цепляется за мои штаны, прорезая материал и царапая кожу. С моих губ срывается шипение от боли, но я не беспокоюсь насчет того, чтобы проверить повреждения. Я разберусь с этим позже.

Время стерлось. Возможно, прошло всего несколько минут, но мои ноги говорят мне, что прошло уже несколько часов.

В течение тридцати минут мы должны оставаться вне их досягаемости, на всех наших телефонах установлены таймеры, чтобы предупредить нас об окончании игры. Победители остаются одетыми, а проигравшие ныряют в Тихий океан без одежды.

Мы пробираемся сквозь кроны деревьев, раздвигая своими телами завесу тумана, и бежим, не думая о пункте назначения. Я пытаюсь прислушаться к ним, но все, что заполняет мои уши, – это стук моего сердца и тяжелое дыхание.

Они где-то там.

Скрываются. Ожидают.

Тихие, спокойные, как неподвижные воды.

– Не следует ли нам...

Голос Сэйдж прерывается отчаянным криком, от которого у меня в животе зарождается паника, визг полон неожиданности и страха, тот, что разносится эхом сквозь ветви.

– Брайар, – шепчу я на прерывистом вдохе.

Я резко поворачиваюсь направо, мои волосы хлещут меня по лицу от силы моего движения. Моя подруга болтается вниз головой, ее светло-русые волосы качаются в темноте.

Вокруг ее лодыжек обмотана веревка, подвешивающая ее к толстой ветке сверху. Она не выглядит травмированной, просто напуганной, но я думаю, и Сэйдж, и я обе в шоке.

Петля-ловушка?

Шок быстро проходит, когда Брайар кричит снова, отправляя нас обоих в овердрайв³⁰.

– Я люблю тебя, – бормочет Сэйдж, опускаясь на колени перед раскачивающимся телом Брайар и зажимая ей рот рукой, – но заткнись, мать твою. С тобой все в порядке. Мы собираемся спустить тебя. Будем надеяться, что они тебя не услышали.

Трясущимися руками я начинаю работать над узлом, который обвился вокруг ее ног. Здоровенная веревка трется о мои нежные пальцы, и я проклинаю себя за то, что не взяла с собой нож.

Нам следовало быть более подготовленными. Они, очевидно, были. Они зашли так далеко. Я просто не ожидала этого. Глупо думать, что они были бы снисходительны с нами.

– Узел слишком тугой. У вас есть что-нибудь острое? – спрашиваю я у них обеих. Я чувствую, как наш отрыв уменьшается с каждой секундой, пока мы стоим на месте.

– Дерьмо, нет. У меня нет моей сумки или... – ругается Сэйдж, пока я продолжаю тянуть веревку, отчаянно ища свободный край или способ спустить ее вниз. – Подождите, подождите!

Я опускаю взгляд и вижу, как она роется рукой в заднем кармане джинсов. Она показывает плоский предмет на ладони, металл сверкает в лунном свете. Никогда в жизни я не была так счастлива увидеть зажигалку зиппо.

– Спасибо, блядь, что у твоего парня есть привычка курить, – бормочу я, когда забираю у нее зажигалку, пока она держит плечи Брайар, предотвращая прилив крови к голове.

Я щелкаю колесико раз, другой, но ничего не происходит. Ветер завывает, и порыв подхватывает звуки маниакального смеха. Меня охватывает паника.

Они приближаются к нам.

– Маленькая Воришка, я слышу, как ты дышишь без меня, – кричит Алистер в ночь, так далеко, но так близко, что его голос вибрирует между деревьями. Невозможно определить, где он находится.

Черт, черт, черт.

Мои руки начинают дрожать, когда я пробую снова, наконец-то подхватывая кремень и наблюдая, как пламя вспыхивает в ночи. Удерживая огонь у веревки, я оглядываюсь вокруг, проверяя, достаточно ли они близко, чтобы разглядеть в ночи.

Но они – тени.

Сама ночь слилась с дикой местностью.

Для любого другого кромешная темнота была бы неудобством.

Они же процветают в ней. Это то, чему они, кажется, всегда принадлежали.

– Посмотрите-ка, что тут у нас, – голос сопровождается злобным смехом, который заставляет мой желудок скручиваться.

Рук.

Я смотрю на веревку, светло-коричневые нити потемнели, превратившись в уголь от жара зажигалки. Осталось всего несколько мгновений до того, как она достаточно ослабнет, чтобы сорваться, но время у нас на исходе.

– Какой смысл в этой чертовой форе, если вы, ребята, заранее расставили ловушки? – выкрикивает Сэйдж, с раздражением глядя на них.

– Мы никогда не говорили, что будем играть честно, – отвечает он, выходя из-за деревьев, направляясь в нашу сторону.

Я не уверена, что они вообще знают, как играть честно или что это означает. Все, что имеет значение, это то, что они выигрывают, чего бы это ни стоило.

Резкий треск веревки эхом разносится в воздухе, и Брайар неуклюже падает на лесную подстилку с оглушительным стуком. Паникуя, она пытается спихнуть петлю с ног, пока Сэйдж помогает.

Но Рук продолжает вторжение, перемещаясь в наше пространство, собираясь положить конец этой игре. Сэйдж и Брайар пойдут купаться голыми, пока я встречу ледяные руки смерти в холодных объятиях.

Он не может поймать нас всех. У меня есть шанс убежать, оставить их позади, но я не могу этого сделать. Даже если их ставки настолько малы, а мои настолько меняющие жизнь, я не могу заставить себя оставить их.

Всю свою жизнь я пряталась или убегала от того, что пугало меня, всегда сливаясь с фоном, чтобы избежать конфронтации или внимания. Я превратила себя в призрака, чтобы выжить, сделала себя слабой.

Я больше этого не хочу.

Я не хочу быть человеком, который убегает от своих друзей и оставляет их в беде. Я хочу быть другом, который что-то предпринимает, и это то, кем я собираюсь быть.

Быстрыми шагами я отбегаю от своих подруг, осматривая землю, пока не нахожу длинный кусок сухого, сгнившего дерева, тяжелую упавшую ветку, которая сделает то, что мне нужно.

Рук приближается к моим подругам, отвлекаясь на них ровно настолько, чтобы я могла подойти сбоку. Мои руки потеют, когда обхватывают длинную ветку, чувствуя, как древесина впивается в ладони.

Руки действуют раньше, чем успевает сообразить мой мозг. Я взмахиваю ими, как в движении с бейсбольной битой, раскалывая ветку о спину Рука с громким треском. Непрочный материал разламывается о его кожу, отбрасывая его на землю со стоном.

– Бегите! – кричу я, зная, что этого было достаточно, чтобы оглушить его, но недостаточно, чтобы приковать его навсегда к земле.

Брайар и Сэйдж вскакивают на ноги, разбегаясь в разные стороны. Я несусь сквозь лес, оставляя Рука, бормочущего на земле. Последнее, что слышат мои уши, – это мрачный смех.

Нет ни направления, ни плана. Все, что я знаю, – это то, что мне необходимо, как можно больше отдалиться от Тэтчера.

В чем заключается проблема?

Я понятия не имею, где он. Зная свою удачливость, я, наверное, направляюсь прямо к нему.

Что странно для меня. Я всегда знаю, где он. Тень, прикрепленная к пятке его ботинка, призрак в его прихожей. Куда он, туда следую и я.

Пробуждение, бег, душ, завтрак – по четвергам всегда фрукты и йогурт, а в остальные дни – яичные белки и тосты. Его бабушка, Мэй, ходит на фермерский рынок в среду, и я думаю, что он втайне чувствует себя плохо, если не ест свежие продукты. Или может быть, он просто любит фрукты.

Я знаю расписание его занятий благодаря одной рассеянной секретарше в главном офисе Холлоу Хайтс. Есть всего несколько мест, куда он уходит, где я, кажется, не могу его найти. Раз в полгода он ненадолго исчезает, иногда на целый день, иногда лишь на несколько часов.

Я могла бы последовать за ним, куда бы он ни поехал на своем кастомном³¹ «Ламборгини», но что-то в тех редких поездках, которые он совершает, кажется слишком приватным. Остальные парни, насколько мне известно, даже не знают о них.

Возможно, часть меня знала, куда он направлялся, что он планировал делать, и эта часть не хотела мешать тому, что он планировал. Или, может быть, я просто не была готов увидеть, как он делает то, что у Тэтчера получается лучше всего.

Причиняет боль людям.

– Милый Фантом, – голос Тэтчера прорезается сквозь туман. – Ты закончила убегать от меня?

Я не боюсь быть пойманной Руком Ван Дореном или Алистером Колдуэллом. Их репутация – это ночной кошмар, и было бы понятно, если бы я опасалась за свою жизнь. Они не из тех людей, с которыми тебе захочется связываться.

Но не они заставляют мою кровь стынуть в жилах и замерзать клапана моего сердца. Они не пугают меня, не так, как это делает он.

Они играют за право выпендриваться. Предполагалось, что это будет веселая ночная вылазка с друзьями. Способ ознаменовать все, через что мы прошли, и наше воссоединение.

Но я играю не ради веселья.

Я не заключала сделку с дьяволом или с мстителем. Я заключила сделку на свою жизнь со смертью, психопатом, Парнем Холлоу, рядом с которым каждому очень неуютно. Тот, кто заставляет позвоночники всех напрягаться, когда он входит в комнату. Тот, кто заставляет вас хотеть спрятаться под кроватью, но от которого ты не можешь осмелиться отвести взгляд.

Мое сердце колотится в груди, когда мои ноги замедляются лишь на мгновение. Мне просто нужна секунда, чтобы перевести дыхание и понять, где я. Мы бросились от пляжа к лесу, но я все еще слышу разбивающиеся о берег волны.

Кладу руки на колени, жадно глотая воздух, пока моя голова не начинает кружиться. Я вздрагиваю, когда деревья стонут от порывов ветра, мои глаза распахиваются, чтобы оглядеться вокруг.

Взглядом пытаюсь обследовать обстановку, но я слишком паникую, чтобы сосредотачиваться на чем-либо надолго. Я изо всех сил стараюсь оставаться начеку, но, похоже, мои инстинкты самосохранения нуждаются в работе, потому что каждый щелчок веточки и существо, перемещающееся в тумане, усиливают мой страх. Я не могу сдержать громкий вздох, который вырывается, когда звук от карканья ворона раздается в ночи.

Лес играет на руку Тэтчеру, марионетка на его ниточках, играющая роль его партнера. Тени танцуют, влажная земля под моими ногами ощущается так, словно хочет поглотить меня, а дождь обрушивается тяжелым шквалом, причиняя мне боль при беге.

Это кружит мой разум, сбивает меня с толку, создавая ловушку, из которой невозможно выбраться.

Мое тело холодеет от ужаса, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть назад. Туман, кажется, движется вокруг его тела, рассеиваясь, избегая прикосновения. Он крадется между деревьев в неторопливом темпе, не боясь, что я снова убегу.

В его походке нет спешки, только контролируемые шаги, пока он движется в моем направлении. В панике я разворачиваюсь и бегу прочь. Я чувствую привкус крови во рту от такого быстрого бега, пот струится по моей спине, и я спотыкаюсь о каждую упавшую ветку. Мое личное чистилище становится реальностью, а он едва приложил усилие.

Я спотыкаюсь о ветку, и это становится последней каплей. Я задыхаюсь, стоя лицом к нему, измученная бегом.

Когда он переводит пристальный взгляд прямо на меня, эти ледяные глаза посылают ощущение покалывания до самого центра желудка. Как ледяные кинжалы, они пронзают мою кожу каждый раз, когда он направляет их в мою сторону. Это тот вид боли, от которого я не могу убежать, тот вид боли, который я хочу еще больше.

Это случается нечасто, но в те редкие случаи, когда Тэтчер обращает на меня внимание, я чувствую, как будто он единственный в мире, кто действительно видит меня. Его глаза делают меня живой, превращают из призрака снова в живого, дышащего человека.

Я не хочу убегать от этого ощущения, я хочу бежать навстречу ему.

Но не в этот раз. В этот раз я не могу.

Когда его широкие плечи приближаются, он снимает маску, и лунный свет падает на острые черты его лица, я вздрагиваю.

– Я позволил тебе уйти однажды, Скарлетт, – его голос устойчив, прорезая пелену дождя. – Но не в этот раз. В этот раз ты будешь истекать кровью ради меня.

Истекать кровью ради меня.

Ужасная, отвратительная мысль мелькает в моем разуме: я лежу на его кровати, а он проводит кончиком своего любимого ножа по моей бледной коже, оставляя на ней след моей крови. Я лежала бы неподвижно и была бы его невинной жертвой.

Как мне сказать ему, что я бы истекла кровью ради него прямо сейчас, если бы он попросил? Что ему не обязательно убивать меня для этого?

Молния пронзает, когда жар приливает к моему ядру, желание такое сильное, настолько всепоглощающее, и я чувствую, что не могу дышать. Сексуальное влечение, страстное желание – это то, что я не испытывала к кому-либо еще. Такого рода жажда может быть утолена только им.

Ко мне никогда никто не прикасался, потому что единственный человек, которого я хочу, не человек вовсе.

В каждом городе есть страшная история. Дом с привидениями, пожирающий души. Мстительный призрак в поисках добычи. В Пондероза Спрингс такого много.

Но никто столь же пугающий, как он.

Он монстр. Тьма, скрывающая луну. Гребаный ночной кошмар.

Но он мой.

– Научи меня, и я истеку кровью ради тебя.

Я говорю это, отступая от его приближающейся фигуры, шаг за шагом, не беспокоясь ни о чем позади себя.

– Уже заключаешь новые сделки? Я еще не поймал тебя, – его голос игривый, настолько жестоко игривый. – Но, пожалуйста, не позволяй мне помешать тебе упасть на колени и умолять меня оставить тебя в живых.

– Если я это сделаю, ты согласишься на то, о чем я прошу? Ты покажешь мне, как ты живешь с побуждением убивать людей? Как это делать?

Все, что мне нужно, – это чтобы он сказал «да». Мне нужно, чтобы он показал мне, как выживать с этим.

– Нет, – он смеется, и этот звук сотрясает почву подо мной, пока он засовывает руки в карманы. – Но я думаю, мне бы понравилось наблюдать за тем, как выглядят твои глаза при жизни, умоляющие о пощаде непосредственно перед тем, как я оборву твою жизнь.

Вспышка лезвия сверкает в темноте, рукоятка искусно зажата в большой ладони Тэтчера. Ветер чуть не сбивает меня с ног, когда деревья кренятся и раскачиваются.

– Ты так сильно меня ненавидишь, что скорее убьешь, чем поможешь? – вопрос вызван глубоким чувством небезопасности, тем, которое всегда возникает, когда я рядом с ним.

– Я не испытываю к тебе ненависти, питомец, – его ледяной голос скользит по моему позвоночнику. – Это потребовало бы от меня каких-то чувств к тебе.

Меня охватывает разочарование. Я не удивлена его заявлению. Я всегда это знала. Но это все еще так же причиняет боль.

Я никогда не видела Тэтчера с девушкой, но я знаю, я не тот тип, кого он стал бы искать ради удовольствия. Зачем ему это? Девочка, которая играет в грязи и собирает жуков?

У него есть выбор. И я не один из них.

– Я…

Шум волн, разбивающихся о скалы, заглушает мой голос, и я быстро оглядываюсь. Я внезапно осознаю, почему Тэтчер вовсе не спешил поймать меня. В своем безумном беге я оказалась на краю одного из многочисленных утесов, возвышающихся над бухтой Блэк Сэндс.

С каждым шагом, отделяющим меня от него, край скалистого обрыва становится все ближе. Я вижу темные воды, манящие меня, взывающие ко мне.

– Конец мертвеца. Ты знаешь, что это означает?

Я быстро перевожу свое внимание от бездны внизу обратно на Тэтчера, который выглядит, как кот, который вот-вот поймает мышь. Он знает, он победил. Он знал с того момента, как началась эта игра.