Текст книги "Кровь, которую мы жаждем. Часть 1."

Автор книги: Джей Монти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Мои бедра полностью отодвигаются назад, и я вижу панику в ее глазах, она думает, что я собираюсь остановиться, закончить прямо здесь. Но я стремительно развеиваю ее беспокойство.

– Теперь это мое, Скарлетт, – я скольжу каждым дюймом в нее. – Только мое. Ты осознаешь это? Эта жадная, плаксивая пизда теперь моя, чтобы заполнять и трахать, когда мне заблагорассудится, ага?

Ее брови хмурятся, на ее губах шипение от боли. Мой размер растягивает ее, формируя ее стенки, чтобы приспособились под мой член, подстраивая ее тело так, чтобы она была создана для меня.

– Скажи мне, что осознаешь, что ты натворила, – стону я, погружаясь в нее снова, сильнее. Я беру один из ее сосков в рот и прикусываю. – Это тело – мое. Эти дерзкие соски, эти губы, вся ты – моя. Тебе больше ничего не принадлежит.

Моя кульминация близка, сочетание того, насколько непристойно тесно она ощущается, и того, что я никогда раньше не был так близок. Я благодарен, что она кончила до того, как это началось.

– Это... – у нее перехватывает дыхание, когда я толкаюсь в нее снова, быстрее и с большей силой. – Это всегда было твоим.

Мои губы нависают над ее, вдыхая ее вздохи дискомфорта, поглощая, используя их, чтобы раскачивать себя сильнее в ее теле, слушая, как ее мокрая пизда принимает меня всего.

Я прижимаю большой палец к ее клитору, медленно рисуя круги, чтобы успокоить боль, которую она, должно быть, чувствует.

– Я собираюсь погубить тебя, – требую я. – Давай, посмотри. Понаблюдай, насколько прелестно твоя девственная киска истекает кровью для меня.

Откидываюсь на колени, продолжая входить и выходить из ее стен, наблюдаю, как ее грудь подпрыгивает с каждым жестким толчком, за непристойным, отвратительным видом моего члена, покрытого ее соками и следами крови.

Ее нижняя часть запятнана красным, отпечатки прикосновений и потеки бордового. Это самое мучительное, эротическое зрелище, которое я когда-либо лицезрел. Прерывистые вздохи удовольствия вырываются из ее рта, пока она наблюдает. Каждый раз ее киска притягивает меня обратно внутрь.

Обхватываю обеими руками ее за талию, рывком притягивая к себе, заставляя ее принимать каждый порочный дюйм. Я хочу ее, утопающую во мне. В моей сперме, в моей крови.

– Тэтч.

Это последний фрагмент. Мое имя на ее губах отправляет меня кувырком в оргазм. Чувствуя, как мой член подергивается внутри ее влажных стен, помечая ее киску нескончаемыми всплесками горячей спермы.

Продолжаю входить в нее, двигая бедрами, вдалбливая свою сперму в нее, так чтобы не только ее разум знал, но и ее душа полностью осознала, кому она принадлежит.

Мои губы опускаются на ее лоб, все еще нахожусь в ней, когда прижимаюсь холодным поцелуем к ее вспотевшей коже.

– Смерти придется подождать с тобой. Теперь ты моя.

– Она не получит никого из нас, – бормочет она, насытившись в моих руках.

Лайра принадлежит мне. Она – мое тошнотворное желание, наполненное патологической, мрачной надеждой и всем, что мне следовало избегать. Но она не принадлежит никому другому в этой жизни.

Ее рука касается моего лица, и я чувствую прохладное давление кольца, без которого она никогда не ходит, на моей разгоряченной коже. Это так по-семейному. Думаю, я ненавижу то, насколько естественно ощущается это. Насколько естественно она всегда ощущается.

Как кровь, текущая по моим венам; воздух, циркулирующий в моих легких; нейроны, работающие в моем мозгу.

Если «Ореол» придет за мной, как они пообещали, я приму это как комплимент.

Но за ней?

Если они выяснят, кем она является для меня. Если они придут за ней?

Я окрашу город в красный.

24. ОДНАЖДЫ В ДЕКАБРЕ

Лайра

Первый снег в этом сезоне выпадает поздно по сравнению с прошлыми годами.

Но он выпал в идеальное время.

В первое декабрьское утро с неба падают крупные снежинки, собираются на тротуарах, покрывают деревья, превращая Пондероза Спрингс в зимнюю страну чудес.

– Воу, куда это ты так спешишь?

Я замедляю скорость, переходя на прогулочный шаг, оглядываюсь через плечо и вижу, как Коннер Годфри бежит ко мне через снежную парковку университета.

Его шарф развевается на ветру, а кончик носа цвета пожарного гидранта. Я одариваю его натянутой улыбкой. Пока мы не нашли против него ничего чрезвычайно инкриминирующего, но он все еще связан с деканом.

Они лучшие друзья, и хотя я не хочу верить, что он скрывает в себе способность торговать людьми, крайне маловероятно, что он не знает, чем его лучший друг со времен университета занимается.

– У меня... – я с трудом подбираю слова, – … занятие с репетитором, и я уже опаздываю.

Занятие в искусстве убийства, но, тем не менее, занятие.

Это наша с Тэтчером первая встреча после того, что произошло в моем старом доме. Я не стыжусь надежды в своей груди. Я позволяю ей сверкать внутри меня, как обновленной звезде.

Даже несмотря на то, что я знала, как быстро Тэтчер отстранится от меня, наши отношения сдвинулись в ту ночь. Они изменились, превратились во что-то более запутанное. Новое.

Я видела его без его защиты, прошла сквозь ряды осколочных снарядов, окровавленная и покрытая синяками, но он все равно взял меня. С поврежденной душой и всем прочим, он взял каждую частичку меня и соединил со своими.

Шрамы на моих бедрах покалывают при воспоминании, эта неистовая потребность быть ближе к нему горит в моем животе, ближе, чем кто-либо еще когда-либо был или когда-либо будет.

– Тебе? В чем вообще тебе может понадобиться помощь? – он смеется, дружелюбно и так доверчиво. Я продолжаю пытаться увидеть, изменится ли что-то в его взгляде или манерах, но он просто Коннер.

– Просто с кое-каким материалом для дополнительных кредитных часов⁶⁰, ничего слишком важного.

– Я не видел тебя в лаборатории в последнее время. Холодная погода остановила твоего гения?

Нет, попытки разгромить секс-группировку, пока обучаюсь, как убивать людей, это занимает большую часть моего времени в последнее время. Страх за моих друзей подавил мою креативность и побуждение выискивать жуков. Я в постоянном ожидании, когда упадет очередная бомба.

– На самом деле, я люблю холодную погоду. Я просто была занята учебой, пытаясь поддерживать свои оценки. Типичная студенческая чушь, – мурлычу я.

Коннер кивает, одаривая меня кроткой улыбкой.

– Что ж, я просто хотел сказать тебе, что руководитель практики с нетерпением ждет твоей заявки и регистрации и хочет убедиться, что ты в безопасности здесь.

Конечно он это делает.

Несмотря на то, что прошло несколько недель после того, как была найдена очередная часть тела, кампус все еще в состоянии повышенной готовности, постоянно следя за тем, чтобы девушки ходили на занятия группами, никогда не оставались одни после наступления темноты, а все девушки, которые живут в кампусе, имеют обязательный комендантский час.

– Я буду осторожна, обещаю, – заверяю я его, подтягивая сумку выше на плечо. – Но мне действительно нужно идти. Увидимся, профессор Годфри.

Я отворачиваюсь, чтобы сделать последние несколько шагов к своей машине, но он аккуратно хватает меня за пальто, удерживая на месте.

– Послушай, – шепчет он, его голос практически нервозный. – Я знаю, это не мое дело, и я уверен, что переступаю черту, но я бы никогда не простил себя, если бы не сказал ничего.

Мое тело снова поворачивается к нему, брови сведены, пока я жду, когда он продолжит.

– Я знаю, что у тебя есть свои доводы в пользу выбора друзей, – начинает он, – но я просто хочу, чтобы ты с умом отнеслась к своему будущему. Чтобы быть в безопасности.

– Дружить с Брайар и Сэйдж небезопасно?

– Дружить с Тэтчером Пирсоном небезопасно, – взгляд Коннера зафиксирован на моем. – Ходят слухи о его потенциальной причастности к недавним убийствам. Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, Лайра.

Яд закипает у меня под кожей. Я чувствую, как внутри меня пробуждается желание защищать. Моя челюсть сжимается, когда я выдергиваю свое пальто из его хватки.

Меня меньше всего заботит, был ли он мил или нет.

– Ты прав. Это не твое дело, – односложно говорю я.

Мой гнев направлен не только на Коннера; он направлен на весь этот город, который вывел слово «злодей» на лбу Тэтчера еще до того, как он стал подростком.

Они все хотели монстра, которого можно было бы бояться, на которого можно показывать пальцем и распространять злобные лживые слухи, так что они создали такого в нем. Они помогли Генри Пирсону превратить его в бесчувственного парня, которым он является сейчас.

– Лайра, я не...

Я поднимаю руку.

– Не надо. Я понимаю твое беспокойство, но мои друзья – не твое дело.

Он дважды зовет меня по имени, прежде чем звук моей машины, выезжающей с парковки, заглушает его. Мои пальцы сжимаются вокруг руля, тихая музыка по радио не способна помочь мне забыть этот разговор.

Я хочу заставить весь этот город заплатить за то, что они сделали с ним. Я хочу заставить его отца заплатить за то, что он превратил своего сына в машину для убийств, настолько искалеченную внутри, что он едва может выносить прикосновение других людей.

Мысли о том, как бы я истязала Генри Пирсона, поглощают меня всю дорогу. Короткое расстояние до дома Тэтчера пролетает представлением, как бы я выпускала из него кровь, постепенно душила бы его, может быть, даже расчленила бы.

Он заслуживает смерти дважды.

Один раз – за мою маму. Второй – за Тэтчера.

Если бы я могла убить его и воскресить только для того, чтобы убить снова, клянусь, я бы это сделала.

Длинная подъездная дорога к дому, преследующего Пирсон Пойнт, украшена стихией. Темно-зеленые западные можжевельники и деревья, покрытые сейчас снегом, создают красивый навес надо мной.

Осень теперь лишь воспоминание, по мере того, как зима накладывает свой отпечаток. В холоде всегда было что-то настолько прекрасное. То, как он замораживает мгновения во времени и ловит наши секунды в снежных шарах.

Даже в детстве я любила жаркое пламя приливающей крови, которое исцеляло мои замерзшие пальцы. Желание часами оставаться на улице в снегу только для того, чтобы чувствовать морозный воздух на коже.

Когда я достигаю вершины подъездной дороги, открывая вид на фасад дома, вся радость, искрящаяся внутри меня, угасает и сменяется паническим замешательством.

Все, что требуется, – это одна секунда, всего одна долгая секунда, чтобы превратить радость в необузданный страх. В один момент ваша жизнь размеренная, обыденная и комфортная, а в следующий – все меняется.

Все, что вы знали, все, во что верили – меняется.

Красно-синие огни мерцают перед домом, надежда на то, что это ранние рождественские украшения быстро забыта. Полицейские машины заполняют переднюю часть, окружая фонтан и вымощенную дорогу.

Одна-единственная машина скорой помощи припаркована ближе к двери. Моя грудь сжимается, пока я впитываю все это, замечая машины Алистера и Рука, припаркованные рядом с машиной Тэтчера.

Внезапно холод перестает быть прекрасным. Он обжигает мою кожу, когда я выхожу из своей машины. Резкий ветер хлещет по моей чувствительной коже. Мои руки дрожат по бокам, снег хрустит под ботинками.

Мой мир, кажется, движется в замедленной съемке. Хотя мне кажется, что я бегу, я знаю, что делаю лишь несколько шагов. Я заставляю свои колени не подкашиваться, продолжать держаться, продолжать двигаться вперед.

Два офицера, проходящие мимо, замечают меня через несколько мгновений после того, как я замечаю их. Их суровые взгляды не останавливают мои медленные шаги, пока они не поворачиваются и подходят, протягивая руки.

– Мэм, вам нельзя здесь находиться, – говорит мне один из них. – Будет лучше, если вы подождете в своей машине.

Мои брови сходятся. Почему я должна ждать в машине? Что случилось? Что происходит?

Вопросы без ответов вращаются на карусели, которую я не могу остановить. Помехи рации трещат в моих ушах, прежде чем прерывистый голос эхом разносится в зимнем воздухе.

– ДАО,⁶¹ – статистическая пауза. – Нет признаков проникновения со взломом.

Земля уходит у меня из-под ног. Весь мир трещит и разбивается вдребезги подо мной. Не за что ухватиться. Я просто лечу без надежды остановиться.

Я слышала однажды, что боль утраты становится свидетельством реальной любви.

Это не то, как я хотела, чтобы моя любовь была подтверждена. В трауре души. Я хотела, чтобы моя любовь дышала и существовала, чтобы чувствовалась вечность. Но пока я стою тут, надежда угасает, рассыпается в прах и развеивается по ветру.

Полиция разговаривает со мной, но я не слышу их. Я оцепенела. Сокрушительное одиночество охватывает меня – тело и душу. Я даже не чувствую себя собой, словно моя душа отделилась от тела и наблюдает сверху.

Слезы струятся по моим щекам, и агония волнами разливается в груди. Из-за двери доносятся шаги, знакомые военные ботинки появляются в поле зрения.

Волосы Алистера Колдуэлла взъерошены, будто он слишком много раз проводил по ним руками. Его лицо бледное, а глаза обрамлены яростно-красной дымкой.

Я чувствую, как начинаю распадаться на части, пытаясь раскрыть легкие, позвать его. Умолять его объяснить, что происходит, чтобы он сказал мне, что все в порядке.

Что Тэтчер в порядке.

Я имею в виду, он должен быть в порядке, правда?

Смерть не была бы так жестока.

Нет, нет, только не смерть. Она милосердна, добра, с ледяными руками и скорбной улыбкой.

Жизнь была бы жестока. Она сломала бы вас неумолимыми пальцами и оставила бы вас одного восстанавливаться в темноте.

– Ты наступила мне на ногу дважды.

Мое лицо пылает красным, пока я умоляю пол поглотить меня целиком. Рука Тэтчера на моей талии сжимается немного сильнее, голубые глаза непоколебимы в своей пассивной сущности .

Это была огромная ошибка. Все это. Связаться с Парнями Холлоу. Позволить себе приблизиться к Тэтчеру, и бог знает, что Алистер делает с Брайар.

Но находиться здесь приятно. Я чувствую, что меня видят, и я не одна, потому что он здесь. Последний раз мы были так близко друг к другу в ту ночь, когда умерла моя мама, и мы были детьми.

Это другое.

– Я говорила тебе, я не лучшая танцовщица, – вздыхаю я, сдувая прядь волос с лица.

Мое платье шуршит по полу, когда он отводит меня назад, сжимая мою руку своей, кружа меня в такт пианино. Комната вращается, вибрирует, теплые оттенки смешиваются воедино.

Когда он притягивает меня обратно к себе, мои ладони упираются в его грудь, обтянутую костюмом. Мы так близко; я никогда не была так близко раньше, просто его тенью издалека, но никогда так близко.

– Это не танец, – заявляет он, его дыхание овевает мое лицо, запах мяты атакует мое обоняние .

Я чувствую, как мое сердце колотится в груди громким грохотом, пляшет взволнованно. Я наблюдала за ним так долго, но просто невероятные, как много деталей я упустила с расстояния.

Я вижу каждую отметку, каждый изгиб, каждый дюйм его красивого лица. Я стараюсь запечатлеть в памяти все до последнего, не зная, когда снова окажусь так близко .

– Что же это тогда? – выдыхаю я, смотря вверх на него с любопытством в глазах.

– Это отвлечение, – бормочет он, наклоняясь к моему уху. – Тебе следует быть осторожной с тем, как близко ты оказалась ко мне, Лайра. Существует тонкая грань между мной и смертью. Одна из них милосердна, а другой – это я.

Воспоминание о нашем первом танце несколько месяцев назад возвращается мстительным флешбэком. Ощущение пустоты распространяется по груди, погружая меня в бездну.

Следующим появляется Рук, капюшон натянут на голову, но я вижу румянец на его щеках. Печаль омывает его, как волна, к которой он не был готов.

Я заставляю себя сделать еще один шаг вперед, чувствуя, как чьи-то руки тянут меня назад. Сила, идущая откуда-то изнутри, заставляет меня отбиться от них, плетясь вперед сквозь снег. Я просто продолжаю двигаться, говоря себе, что если смогу добраться до двери, то следующим человеком, который выйдет, будет Тэтчер.

Тэтчер в отглаженном костюме, в целости, дышащий. Это будет Тэтчер – это должен быть он. Я не приму никакой другой вариант, кроме него.

В дверном проеме появляется еще одна пара ног. Но они не обуты в вощеные лоферы или оксфорды. Это тяжелые ботинки. За дверью не мой Джек Фрост, который сиял в зимние месяцы.

Это мужчины в униформе, направляющие каталку. Они спускают ее по ступенькам к открытой машине скорой помощи. Тело, накрытое белоснежной простыней, лежит неподвижно на каталке. Темно-бордовые пятна окрашивают ткань, цвет настолько ослепляет в заснеженном пространстве.

В отдалении я слышу свои рыдания. Мне кажется, я даже кричу. Потому что в моем затуманенном зрении я вижу, Алистера и Рука, несущихся ко мне, и все смотрят на меня.

Каждый может видеть меня.

Но не он.

Он не может, не может, не может...

Я прижимаю руки к ушам. Внезапно все становится слишком громким. Все кажется слишком тяжелым, когда я падаю на замерзшую землю. Я хочу вернуться назад в шкаф. Я хочу быть где угодно, только не в реальности этого момента.

Мое зависимое сердце гудит ради того, что любит. Ради надежды на него. Которое кричит и подпрыгивает, когда он рядом. Я чувствую его крик последний раз. Просто сплошной, долгий, гортанный вопль до того, как оно разбивается.

Ох, оно разбивается. Вдребезги. Взрывается на такие крошечные осколки, что ничего не остается. Только одна огромная зияющая дыра образуется в грудной клетке, где оно раньше жило.

Все погружается во тьму; нет света. Мой разум исчезает, превращаясь в ничто, и тело следует его примеру. Я безмолвно молюсь, чтобы это было мое падение в загробный мир.

Но наступает утро, и оно не доброе и не ясное.

Это только начало самой длинной и самой темной ночи, которая когда-либо существовала.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

«Кровь, которую мы жаждем. Часть 2»

Будет ли одержимости достаточно?

Notes

[

←1

]

Блад-кинк (от. англ. blood kink) (прим. пер.)– предпочтение крови или кровотечению в контексте сексуальных практик. Помните: любые практики должны быть осознанными, согласованными и безопасными. Если вы чувствуете угрозу своему психическому или физическому здоровью, незамедлительно обратитесь за помощью.

[

←2

]

Селфхарм (от. англ. self harm) (прим. пер.) – это поведение, при котором человек причиняет вред сам себе. Если у вас или у кого-то из ваших близких есть проблемы с самоповреждением, важно обратиться за профессиональной поддержкой и помощью.

[

←3

]

Вилли Вонка (прим. пер.) – герой сказочной повести Роальда Даля «Чарли и шоколадная фабрика», а также экранизаций «Вилли Вонка и шоколадная фабрика» (1971) режиссер Мэл Стюарт, в 2023 году состоялся выход приквела с названием «Вонка» режиссер Пол Кинг и «Чарли и шоколадная фабрика» (2005) режиссер Тим Бертон.

[

←4

]

Джек Фрост или Ледяной Джек (англ. Jack Frost) (прим. пер.) – персонаж англо-саксонского и германо-скандинавского фольклора, олицетворяющий собой зиму и все ее проявления – мороз, лед, снег и холод.

[

←5

]

Таксидермия (прим. пер.) – способ изготовления реалистичных чучел животных.

[

←6

]

Посттравматическое стрессовое расстройство или ПТСР (прим. пер.) – тяжелое психическое состояние, возникающее в результате единичных или повторяющихся событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику индивида. Если у вас или у кого-то из ваших близких есть проблемы с ПТСР, важно обратиться за профессиональной поддержкой и помощью.

[

←7

]

Энтомология (прим. пер.) – раздел зоологии, изучающий насекомых.

[

←8

]

Пиннинг (от англ. pinning) (прим. пер.) – действие по прикреплению чего-либо с помощью булавки.

[

←9

]

Мантел (прим. пер.) – это обрамление отверстия камина, часто покрывает часть дымохода. Изначально разработан для функциональных целей: служил в качестве колпака, который не позволял дыму проникать в комнату, направляя его обратно в дымоход, этим и отличается от обычной полки. Сейчас больше используется для декора пространства вокруг камина.

[

←10

]

Метка (от. англ. tag) (прим. пер.) – догонялки. Метка – потому что суть игры заключается в том, чтобы догнать соперника и вручить ему метку. Метка передается автоматически, главное – догнать соперника и дотронуться до него.

[

←11

]

Пюпитр (прим. пер.) – подставка для нот.

[

←12

]

Штиц (прим. пер.) – упор для подъема крышки рояля.

[

←13

]

Триппинг (прим. пер.) – это состояние под воздействием галлюциногенных препаратов.

[

←14

]

К-яма (прим. пер.) – это преходящее диссоциативное состояние, возникающее во время опьянения кетамином (наркотическое средство для наркоза в медицине и ветеринарии). Часто называют «К-яма», характеризуется полной оторванностью от собственного тела и окружающей среды, что приводит к полной обездвиженности.