Текст книги "Что-то похожее на зиму (ЛП)"

Автор книги: Джей Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Глава 9

– Проблемы дома, Тим?

Стейси Шелли села за столик напротив него. Когда Тим расстался с Кристой в пятницу, он не представлял, какой будет следующая неделя. Вечеринки проходили легко, так как они могли держаться на противоположных сторонах комнаты, но в школе было непросто. У них с Кристой был совместный урок, и они давным-давно поменялись местами, чтобы сидеть поближе. А затем был ланч. Тим не знал, как должен справиться с этим, так что сел один за другой столик. Пока его не нашла Стейси.

– Что случилось? – продолжала она. – Папочка спит со всеми подряд? Мамочка пьёт слишком много?

Тим бросил на неё злой взгляд.

– Я порвал с твоей лучшей подругой, и теперь я в твоём чёрном списке? Так и будет?

Стейси сжала губы.

– Ну, мне пришлось все выходные слушать её рыдания. Ты должен мне за это. Нет, на самом деле меня беспокоит слишком фальшивая причина.

Тим молчал.

– "Проблемы дома", – рассмеялась Стейси. – Кто-нибудь расставался из-за плохой домашней обстановки? Криста может быть глупой, но отдай должное мне.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, – сказал Тим. – Ты ничего обо мне не знаешь.

– Это вызов?

– Нет.

Стейси Шелли смотрела на него взглядом гадюки.

– Ну, кем бы она ни была, лучше держи её в секрете.

Тим не стал просить её прокомментировать эту угрозу.

– Ты закончила?

– Почти. Она хочет, чтобы ты посидел с нами.

Тим уставился на неё.

– Криста?

– Да, Тим. Она влюблена в тебя. Это значит, что она уже простила тебя или считает, что может вернуть тебя обратно. Или, может быть, она просто тупая. Как бы там ни было, не нужно сидеть здесь, как неудачник.

Но именно это Тим и делал остаток большого перерыва. На следующий день он попробовал робкую улыбку на уроке, которую Криста вернула, в связи с чем ему стало достаточно комфортно, чтобы сидеть с ней за ланчем. Она ничего не пробовала, не накрывала ладонью его руку, как делала всегда, и не давила на него, прося ответов. Стейси по-прежнему всматривалась в каждое его движение, но Тим чувствовал, что с Кристой у них всё будет в порядке.

***

– Ты уверен, что хочешь довести это дело до конца? – спросил Тим, останавливаясь перед дверью в свою мастерскую и разворачиваясь.

– Какое? – спросил Бен, его глаза расширились от беспокойства.

– То, что я буду рисовать тебя обнажённым.

Бен игриво толкнул его. Тим рассмеялся, открывая дверь. Бен не первый раз был здесь. Было Рождество, праздник, который Тим обычно презирал, но Бен сделал его таким же волшебным, как эти банальные телевизионные особые выпуски. Даже больше. Затем Тим привёл Бена в свою мастерскую, открывая ещё одну дверь в свою душу. В последующие месяцы они часто прятались здесь на выходных, когда офис был пуст. Или по вечерам в пятницу, как сейчас, после того, как все ушли. Все работники его отца или кормились и поились на свиданиях, или сидели дома, успокаиваясь тазиками мороженого, но сегодня был самый страшный праздник из всех.

Тима всегда раздражало давление, стоящее за Днём Святого Валентина. Всем приходится заводить с кем-то интрижку, прежде чем закончится праздник или атмосфера. Или просто лезть из кожи вон ради кого-то, с кем уже встречаешься. Как раз за день до этого Криста нашла себе кого-то нового, и вполне удачно. Новый парень был симпатичным, выбранный из полу популярной толпы, где Дэррил обычно находил себе услужливых девушек. Криста пригласила своего нового ухажера сесть за их столик во время ланча, что было неловко, потому что она продолжала наблюдать за реакцией Тима.

Так что в школе было тоскливо, но у вечера был потенциал. Тим ходил по мастерской, включая лампы, которые Бен помог ему купить, чтобы заменить холодный флуоресцентный свет. Лампы отбрасывали тени и создавали тепло, устанавливая правильное настроение для его рисования. И сегодня они помогут задать тон. Тим не хотел цветов или конфет на День Святого Валентина. Он хотел рисовать.

– Одежда остаётся, – сказал Бен, присаживаясь на стул.

– По крайней мере, на время рисования, – пробормотал Тим, занимая своё место за мольбертом.

По правде говоря, это не имело значения. Всё его внимание было сосредоточено на лице Бена. Тим пару раз уже пытался рисовать по памяти, но его мысленные изображения были слишком подвижными и изменчивыми. Кроме того, у него никогда раньше не было живой модели. Тим не рисовал ни перед кем, даже не брал уроки живописи. Всё, что он знал, он выучил методом проб и ошибок или черпал из книг, которые держал в мастерской.

– Так что мне делать? – спросил Бен, неловко ёрзая на месте.

– Просто расслабься. – Тим выдавил краски на палитру, в нетерпении начать.

– Мне можно по-прежнему разговаривать с тобой?

– Конечно, но это не значит, что я буду слушать.

– Ха-ха, – с невозмутимым видом произнёс Бен, но затем улыбнулся, когда увидел, как Тим сделал первые пару штрихов. – Ты ведь дашь мне посмотреть, да?

– Может быть.

Несколько минут Тим работал в тишине. Затем его объект заговорил снова.

– Ронни ведёт Эллисон в кафе "Энни".

– Никогда о нём не слышал.

– Предполагается, что это один из лучших ресторанов в Хьюстоне. Там очень дорого.

– Хм. Ну, мне повезло, что у меня такой дешёвый спутник. – Бен молчал, так что Тим перестал рисовать и посмотрел на него. – Я думал, ты хочешь это сделать?

– Хочу! – сказал Бен. – Мне действительно нравится эта идея.

Тим вернулся к рисованию, зная, что тема не закончена. За следующие десять минут тишина стала плотнее, но он оставался сосредоточенным на холсте, пока Бен не заговорил снова.

– Было бы мило как-нибудь сходить с тобой на свидание.

– Мы ходим, – парировал Тим, но он знал, что Бен имеет в виду. Обычно они обходились долгими поездками или ночными прогулками. Тим никогда не хотел пойти с ним в торговый центр, поесть где-нибудь или даже сходить в кино, так как всегда была возможность, что их увидят. Большее, что они когда-либо делали, – это поход в "АстроВорлд", тематический парк Хьюстона, под покровом ночи. Этим он заработал себе несколько важных очков, но в последнее время Бен сильно настаивал на...

– Что насчёт ужина с твоими родителями?

Именно. Тим осторожно подбирал слова.

– Я не понимаю, почему ты хочешь с ними познакомиться. Я знаю, что ты говорил, – быстро добавил он. – Если они когда-нибудь заметят, как ты пробираешься в дом, то хотя бы узнают тебя...

– И они часть твоей жизни, – сказал Бен.

– Верно. – Тим не скрывал своего сарказма. – Помимо этого, почему ты не можешь просто заскочить и сказать им "привет" перед тем, как мы куда-нибудь пойдём? Почему должен быть неловкий ужин?

– Потому что я хочу, чтобы они могли меня узнать, – сказал Бен.

Тим раздумывал над этим.

– Ты им расскажешь?

– Что я гей? Конечно! До того, как я открылся своим родителям, они понятия не имели, на что похожи геи, помимо того, что видели в комедиях и на гей-парадах.

– Дураки, – сказал Тим, пряча улыбку. Не так давно он был таким же.

– Одним из самых больших шоков для них было то, как кто-то такой нормальный, как их сын, может быть геем. Думаю, они всё ждали, когда я нацеплю боа из перьев и начну расхаживать по дому в кожаных чапсах.

– Хочешь сказать, этого нет?

– Серьёзно. Думаю, твоим родителям пошло бы на пользу знакомство с таким, как я.

Тим покачал головой, пока работал. Каждый раз, когда он поднимал взгляд от холста, он видел, что его парень ждет ответ.

– У тебя клёвые родители, Бен. Помимо вопроса о гомосексуализме, они намного более невозмутимые во всём. И более понимающие.

Бен немного поёрзал.

– Я знаю, что мне везёт.

– Хорошо, но не все родители похожи на твоих. Я знаю, ты думаешь, что мне следует открыться, и что всё встанет на свои места, как у тебя, но со мной так не сработает. Не все, кто совершает каминг-аут, получают счастливый конец.

– Не узнаешь, пока не попробуешь.

Тим фыркнул.

– Я могу сделать обоснованное предположение.

Бен не сдался. Он никогда не сдавался.

– Не вижу ничего плохого в том, чтобы я был испытуемым объектом. Позволь им со мной познакомиться – за ужином, а не только на несколько секунд – и посмотрим, что они думают. В любом случае, ты обещал.

– Разве?

– Да!

– Должно быть, это был момент слабости.

Бен насупился в ответ.

– Ладно. Ужин с моими родителями. Не говори, что я тебя не предупреждал.

Следующие пятнадцать минут прошли в блаженной тишине, но разум Бена всегда работал.

– Ты что-то говорил о том, чтобы открыться своим родителям.

Тим рассмеялся, точно зная, к чему ведёт Бен.

– Не вкладывай в это особый смысл.

Это была ещё одна кампания Бена. От всех этих названий Тиму было не по себе, и Бен всегда подталкивал его к тому, чтобы что-то выбрать. Может быть, он был бисексуален, может быть, нет. То, что Бен говорил об ориентации и эмоциональности, застряло у него в голове, и да, то, что было между ними, включало в себя чувства. Но, может быть, он также был способен любить и девушек.

Так или иначе, Тим знал, что если станет вести себя эмоционально, Бен примет это за доказательство. Не то чтобы они куда-то спешили. У них было всё время мира, чтобы быть вместе.

– Эй.

Тим поднял взгляд от холста.

– Да?

Бен облизнул губы, его грудь несколько раз приподнялась и опустилась.

– Я люблю тебя.

У Тима перехватило дыхание. Его рот открылся, готовясь к ответу, а затем снова закрылся.

Вот паршивец! Тим никогда не сомневался, что Бен любит его, но момент было выбран не случайно. Может, Бен не разыгрывал бы сейчас эту карту, но прошло бы не много времени, прежде чем он использовал бы это для определения ориентации Тима. И всё же слышать, как он наконец сказал это, было потрясающе.

– Иди сюда, – тихо произнёс Тим.

– А это не разрушит...

– Просто иди сюда.

Бен встал со стула и подошёл к нему, вставая рядом с холстом. Его глаза изучали глаза Тима, ожидая, когда раскроется его ответ. Тим погрузил кисточку в жёлтую краску, не разрывая зрительного контакта.

– Замри, – сказал он. – Пожалуйста.

Затем он поднёс кисточку к центру лба Бена и провёл ею вниз, одним жирным штрихом жёлтого цвета между его глаз, вдоль носа и вниз, к подбородку.

– Это ещё для чего? – запинаясь проговорил Бен.

– Чтобы сделать тебя симпатичнее, – ответил Тим и рассмеялся.

– Ты такой придурок! – Бен замахнулся на него, Тим с лёгкостью увернулся и посмеялся ещё. Бен несколько раз погонял его вокруг холста, раздражённо ругаясь. Во время одного из своих кругов он заметил, что нарисовал Тим, и остановился.

Несмотря на все отвлечения Тим гордился тем, что ему вышло. На картине были только нос и губы Бена. Пока что он вложил большинство деталей в губы, вырабатывая свою одержимость поцелуями Бена. Картина нуждалась в дальнейшей доработке, но у неё был серьёзный потенциал.

– Это мои губы! – воскликнул Бен. – В смысле, они выглядят прямо как мои!

– Не надо так удивляться.

– Я не это имел в виду. – Бен посмотрел чуть дольше. – Мне нравится, но почему?

Он посмотрел на Тима, который опустил взгляд к оригиналу. Его собственные губы чуть дёрнулись в ответ.

– Оу, ясно, – знающе проговорил Бен. – Тебе нравится, что могут делать эти губы.

– Да. – Тим хитро улыбнулся. – Полагаю, что так.

– Ты знаешь, что это так. – Бен схватил тюбик синей краски, выдавил каплю себе на пальцы и размазал её по губам. Затем он угрожающе направился прямо к Тиму.

– Ну? Иди поцелуй меня, малыш!

– Нет уж, спасибо.

Тим пятился, пока не почувствовал за собой стену, в ужасе глядя на синие, выпяченные как у рыбы губы, приближающиеся к нему.

– Если любишь меня, то поцелуешь, – сказал Бен.

Ну, лучше так, чем произносить это. Тим закрыл глаза и приготовился к самому грязному поцелую в своей жизни.

***

– Ты уверен, что твоих родителей нет дома? – прошептал Бен, пока Тим открывал входную дверь.

– Уверен. Их никогда не бывает дома на День Святого Валентина. Обычно они валяются в кровати или завтракают где-нибудь. – Затем Тим запоздало среагировал. – Подожди, я думал, ты хочешь с ними познакомиться?

– Не так! – Бен указал жестом на своё лицо, где смешались вместе жёлтая и синяя краски, создавая такой вид, будто у него из носа вытекла зелёная слизь, прежде чем засохла.

– Ты никогда не выглядел лучше, – сказал Тим. – Ауч, – добавил он, когда Бен ударил его.

Тим, должно быть, выглядел так же плохо. Он чувствовал, что краска засохла на его губах, там, где его целовал Бен. Он надеялся, что она не была токсичной. Он представлял газетную историю, дополненную цветной фотографией их тел, лежащих рядом друг с другом, их рты были запачканы одинаковым оттенком зелёного. "Фетиш на краску стоил жизни гей-паре!"

Тим захватил пиво для себя и колу для Бена, но война с краской его взволновала.

– Идём, Бенджамин. Тебе пора искупаться.

Как бы романтично ни звучала ванна при свечах, его ванна едва ли была достаточно большой для них обоих, и Тиму было бы тяжело сделать и половину из того, что ему хотелось. Так что он включил душ и позволил воде нагреться, пока раздевал своего бойфренда. На Бене была рубашка цвета мандарина, которую Тим никогда не видел раньше, вероятно, купленная для этого случая. Он медленно расстегнул каждую пуговицу, обожая то, как тяжело Бену было встретиться с его взглядом в такие моменты. Безумно, учитывая всё, чем они занимались вместе. Каким бы дико смелым ни был Бен, в нём всё равно оставалась робкая сторона, которая раскрывалась каждый раз, когда Тим прикасался к нему.

Со своей одеждой Тим так не церемонился. Как только Бен был обнажён, Тим сорвал с себя всё, чтобы они могли встать под душ. Бен оказался под водой первым, поднимая голову к струям, зелёная вода кружилась вокруг его ног. Затем он поменялся местами с Тимом. Когда они оба стали тёплыми и мокрыми, Тим взял шампунь и выдавил немного себе в руки.

– Иди сюда.

– О нет! – ответил Бен. – Я не попадусь на это снова.

– Я просто помою тебя.

По какой-то причине Тим считал эту идею эротичной. После ещё парочки подозрительных взглядов Бен подошёл ближе. Тим встретил его на полпути, сжимая их тела вместе, пока втирал шампунь в волосы Бена. Они оба смеялись в процессе, но Тима это безумно заводило. Затем он перешёл к жидкому мылу, позволяя своим мыльным рукам скользить по всему телу Бена, проводя ими по каждому уголочку и закоулочку.

– Теперь я тебя помою, – сказал Бен. Он ещё не споласкивался. Вместо этого он схватил Тима и притянул его в объятия, мыло действовало как смазка, тонкое тело Бена извивалось, прижимаясь к его мышцам.

– Намного лучше, чем люфа, – сказал Тим, отклоняясь назад, чтобы добавить больше мыла между ними.

Рука Бена нашла их члены, сжимая их вместе, прежде чем он начал двигать ладонью. Тим прижался к этим губам, по которым так сходил с ума, но после нескольких поцелуев Бен развернулся, задумав что-то другое. Это был ещё один первый раз, который случился во время Рождества, и они не часто этим занимались, но Тим никогда не отказывался от предложения.

Он схватил настоящую смазку, маленькую бутылочку которой держал за кучей шампуня и бальзамов. Бен уже безумствовал, потираясь своей задницей о пах Тима. Только когда Тим отодвинулся, чтобы нанеси смазку, они оба стали более осторожными.

Сначала Тим пустил в ход свои пальцы, время от времени шепча Бену на ухо: "Ты в порядке? Так хорошо?" В ответ он получал только кивки и стоны, так что Тим добавил больше смазки на свой член, прежде чем чуть-чуть протолкнуться внутрь.

Это убивало его каждый раз, так же как и песни Бена. В этом действе было что-то такое неоспоримо эмоциональное, такое сближающее, что было чудом, что он ещё не произнёс эти три волшебных слова. Тим мог сказать их и не соврать, если бы действительно захотел. Если бы они проснулись завтра и обнаружили, что весь остальной мир уничтожен, Тим представлял, что сказал бы именно это.

– Сильнее, – прошипел Бен.

Это было в новинку! Тим обвил руками торс Бена, прижимая его крепче, пока толкался быстрее. Он кусал мочку уха Бена, затем прижался головой к его шее, будто они обнимались, но, конечно же, они занимались намного большим. Тим был готов – все последние пять минут – но сдерживался, контролируя, насколько напряжено было тело его бойфренда. Когда дыхание Бена ускорилось, Тим перестал сдерживаться, идеально подобрав время. Они кончили одновременно, но Тим не отпускал Бена, пока подушечки пальцев на руках и ногах не сморщились, как чернослив.

– На следующей неделе, – сказал Тим, пока они вытирались.

Бен вытряхал воду из ушей, будто не мог слышать, но ответил:

– Правда?

– Да. Я попрошу маму приготовить чили релено. Она всегда готовит их слишком много. Ты внезапно появишься, и я спрошу, можно ли тебе остаться. Звучит хорошо?

– Да, – улыбнулся Бен. – Ты не пожалеешь.

Глядя в эти сладкие глаза цвета какао, Тим не мог не поверить ему.

***

Дом заполнил запах запечённых перцев, жарящихся в каноловом масле, из-за чего у Тима урчало в желудке. Или, может быть, тот бурлил из-за нервов. Парень ходил по гостиной, думая, что занимало у Бена так много времени. Ужин подадут с минуты на минуту, и если он не придёт сюда...

Раздался звонок в дверь, и Тим побежал открыть. Бен выглядел хорошо. Даже слишком хорошо. Они должны были пойти в кино согласно сочинённой легенде, и Бен как бы пришёл немного раньше. Но его рубашка, хоть и делала его сногсшибательным, выглядела слишком нарядной для двух парней, идущих в кино. Для двух натуралов, по крайней мере.

– Заходи! – прошипел Тим.

– И тебе тоже привет, – сказал Бен.

– Просто стой здесь. Я сейчас вернусь.

Тим бросился на кухню. Его мама пела на испанском, тыкая в перцы на сковороде, время от времени переворачивая или выкладывая их на блюдо, выложенное бумажными полотенцами.

– Эй, мам, – произнёс Тим, подходя к ней сзади. – Вкусно пахнет!

Элла улыбнулась и продолжила петь. Она всегда становилась такой, когда готовила Мексиканскую еду, вид и запах снова уносили её обратно домой. Может быть, поэтому она всегда готовила слишком много.

– Помнишь друга, с которым я иду в кино? Ну, он пришёл пораньше и не ел.

Его мать перестала петь.

– Я всё говорю ему, какая на вкус настоящая мексиканская еда, и как она отличается от здешней техасско-мексиканской кухни, так что я подумал, может быть, он мог бы остаться?

– Почему ты никогда не приводишь на ужин свою девушку?

У Тима всё внутри оборвалось.

– Потому что она ест как птичка. Так что ты думаешь?

Мгновение его мать молчала.

– Пожалуйста?

Элла опустила в масло ещё несколько перцев.

– Поставь на стол ещё одну тарелку.

– Спасибо!

Он поцеловал её в щёку и побежал обратно к входной двери, теперь нервничая в два раза больше. Бену, казалось, тоже не было комфортно. Он смотрел на лестницу, по которой пробирался так много раз по ночам, но когда увидел Тима, на его губах появилась лёгкая улыбка.

– Как всё прошло?

– Всё хорошо. Надеюсь, ты голоден.

– Изголодался!

Тим сделал глубокий вдох.

– Слушай, я тут думал. В этот раз просто дай им узнать тебя. Не разыгрывай карту гея. Не сегодня.

– Тим...

– Как-нибудь в другой раз, ладно?

Выражение лица Бена было мрачным, но он кивнул. Узел в животе Тима слегка расслабился. Затем он вспомнил, что должен поставить на стол лишнюю тарелку. Этим он и занимался, когда в столовую вошёл его отец, а через секунду и мать, которая несла перцы.

– Мам, пап, это мой друг Бен.

Брови его отца нахмурились.

– Он остаётся на ужин, – объяснила Элла. – Гордито, принеси с кухни рис. Твой друг может принести салат.

– Видишь? – произнёс Бен, когда они оказались на кухне. – Я уже часть семьи.

Тим не смеялся. Уже было слишком поздно отступать? Они не могли выскользнуть за заднюю дверь и исчезнуть? Атмосфера за столом казалась напряжённой, когда они вернулись и сели. Тим был уверен, что на этот раз Бен встретил достойного соперника. По крайней мере, Бен был готов. Тим натренировал его как мог, начиная с того, как их семья произносит молитву. Без каких-либо подсказок Бен опустил голову, прежде чем потянуться за едой, беспроблемно произнося слова вместе с его семьёй.

– И спасибо Уаймэнам за то, что они оказались достаточно добры, чтобы поделиться этой едой со мной, – добавил в конце Бен.

Тим взглянул на своих родителей. Его мать казалась довольной или развеселённой, но его отец смотрел со стойким недоумением. Тим помог своей маме разложить еду. Бен разыграл большое представление, как хороша еда на вкус, произнеся длинную речь о том, как он интересуется мексиканской культурой, и как готовил школьный доклад о Мехико, откуда – сюрприз! – просто случайно была родом мать Тима. Для Тима всё это звучало фальшиво, но его мать смеялась во всех правильных моментах и, казалось, ей искренне льстил его интерес.

Тим был уверен, что они обречены, когда Бен начал разговаривать о спорте с его отцом, но всё пошло даже лучше. Бен разговорил Томаса о "Канзас-Сити Чифс" – умный шаг, так как это значило, что по большей части Бен слушал и кивал. Тим перестал ждать конца света и сосредоточился на том, чтобы наесться. Правда, это было мило. Обычно, когда Тим ел со своими родителями, они по большей части разговаривали друг с другом. Теперь, когда Бен играл посредника, к ним относились как к парам, которые его родители развлекали время от времени.

– Так приятно наконец познакомиться с одним из друзей Тима, – сказала его мама. – Он так оберегал свою социальную жизнь с тех пор, как мы переехали из Канзаса.

– Не оберегал, – ответил Тим. – Мне просто нравится гулять, а не сидеть дома. Я слишком стар для ночёвок, знаешь ли.

Губы Бена дёрнулись от веселья, но он скрыл улыбку, слава богу. Они здесь не в игрушки играли!

Его мать повернулась к Бену.

– Ты знаешь других его друзей? Его девушку? – спросила миссис Уаймэн.

Тим чуть не подавился. Он не подумал дать указания Бену по этому поводу. Романтика была страстью его матери. Своего мужа она любила больше всего, больше него, так что одним аспектом мира Тима, которым она всегда интересовалась, была его личная жизнь. Если у него не было девушки, она была одержима этим, так что было легче соврать и сказать, что у него она есть.

– Конечно, он знает Кристу!

Бен не стал медлить, даже если его голос был натянутым.

– Она и, правда, симпатичная. И популярная.

Мать Тима была довольна.

– А что насчёт тебя? У такого белокурого мальчика, как ты, должно быть, тоже симпатичная девушка.

– Ну, на самом деле...

У Бена на лице было такое выражение, что Тим пнул его ногу под столом. Их глаза встретились на долю секунды. "Криста? – говорил этот взгляд. – За это я им расскажу". И для пущей убедительности Бен пнул его в ответ.

– У меня есть парень.

Слова вылетели. Бесповоротно. Бен произнёс их и не мог забрать назад. Его мать казалась озадаченной, может быть, думала, не подвёл ли её практически идеальный английский. Его отец несколько раз прочистил горло, будто проглотил жука.

– Он действительно замечательный, – продолжал Бен. – И ходит с нами в одну школу.

Тим был уверен, что Бен выдаст его родителям, прямо здесь и сейчас. Но затем Бен начал говорить о мексиканской кухне, будто бомба, которую он обрушил, была не более чем праздной болтовнёй. А Бен продолжал говорить, бросаясь темами, за которые его родители цеплялись, потому что так им было намного удобнее. К концу обеда всего этого будто и не было.

– Если бы я знала, что зайдёт один из друзей Гордито, – сказала его мать, – я бы приготовила tres leches.

– Три молока? – попытался перевести Бен.

Тим усмехнулся.

– Это такой торт.

Его мама улыбнулась.

– И твой любимый, не так ли?

– Да, – сказал Тим. Хорошо, достаточно странного времени с семьей. – Нам пора идти, иначе мы пропустим фильм.

Бен настоял на том, чтобы помочь убрать со стола, после чего Тим практически выпихнул его из дома. Не потому, что расстроился, а потому, что не мог дождаться, когда они останутся наедине. Он поцеловал Бена в ту же секунду, когда они оказались в его машине.

– Это было потрясающе! – сказал он.

– Да, – Бен скромно кивнул. – Думаю, я справился.

– Ты был невероятен! Ты разговорил моих родителей больше, чем мне удавалось за последние десять лет.

Бен улыбнулся.

– Они не казались такими уж плохими.

Нет, не казались. Может быть, молчание на протяжении многих лет было виной Тима. Он многому мог научиться у Бена. Тим завёл машину, и взревел двигатель.

– Куда мы едем? – спросил Бен.

– В кино.

– В субботу вечером, где все могут нас увидеть?

Тим усмехнулся ему и кивнул. Почему нет, чёрт побери? Всё это время Бен был прав. Бояться нечего. Как только они поехали вниз по улице, Тим потянулся и взял его за руку.

– Я не понимаю только одного, – сказал Бен.

– Чего?

– Почему твоя мама всё продолжает называть тебя Гордито?

Тим простонал.

– Это просто кличка, как твоя мама называет тебя "сладким" на английском.

– Оу. – Бен обдумывал это. – Ну, разве "gordo" не значит "толстяк"?

– М-хм.

– Значит, по сути твоя мама называет тебя "толстячок"?

– Я был большим ребёнком! – в свою защиту произнёс Тим.

– Толстым ребёнком? – спросил Бен и рассмеялся.

Тим улыбнулся.

– Эй, всем этим мускулам нужно ведь было откуда-то взяться!

– Ну, в таком случае я рад. – Затем Бен добавил, так тихо, что Тим практически его не расслышал: – Mi Gordito.

***

Когда Тим вернулся домой тем вечером, его родители ещё не спали. Это было не так уж странно, учитывая время, но обычно они уже были бы в своей спальне, смотрели телевизор или занимались чем-то ещё. Он был рад, что они с Беном сегодня решили не рисковать, потому что родители его ждали.

– Присядь.

Мать уже сидела на диване в гостиной, отец стоял рядом со скрещенными руками и ждал, пока Тим сделает то, что ему велели.

– Что происходит? – спросил Тим.

Элла похлопала по дивану.

– Мы просто хотим с тобой поговорить.

Тим занял место на противоположном конце и повернулся, чтобы видеть маму.

– Мы обеспокоены тем, с какими ты связываешься людьми.

Внутри Тима всё превратилось в вакуум, в котором он застрял. Он знал, что это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Он просто друг, – сказал Тим, желая, чтобы его голос был более сильным, но, казалось, это невозможно. Не тогда, когда его родители были им недовольны.

– Он гомосексуал, – произнёс его отец.

– Да. Он не совсем уж скрывал этот факт.

Томас разбушевался.

– Это приемлемо в вашей школе?

Тим попытался встретиться с ним взглядом и не смог.

– Не совсем. Ему тяжело. Но ты его видел. Он хороший парень.

– Он был очень вежлив, – вставила его мать, – но ты же знаешь, это грех.

– Не говоря о том, как это отражается на нашей семье.

Как это отражается на них. Вот, что его отец действительно хотел сказать. Но Тим должен был попробовать. Ради Бена он должен был что-то сказать.

– Разве он вам не понравился? Вы так хорошо поладили за ужином.

– Мы не варвары, – огрызнулся его отец. – Мы не относимся плохо к своим гостям.

– Он нам понравился, Гордито, но, если ты не думаешь, что он может измениться, он отправится в ад. От этого никуда не деться. У меня разбивается сердце при мысли о том, что такой милый мальчик, как он, попадёт туда, но с Богом нельзя спорить.

Тим посмотрел на мать, на слёзы в её глазах. Её охватило такое же сильное сочувствие, какая злость охватила его отца, но она была так поглощена своей религией, что Тим знал, что никогда не сможет изменить её взгляды. Он хотел бы увидеть её, всего раз, без отца и без её веры, потому что он был уверен, что она замечательная.

Он думал о том, чтобы рассказать им правду, бросить им вызов, чтобы они судили его так же, как Бена. Эти слёзы в глазах его матери – из-за человека, которого она едва знала – умножились бы во сто крат. Правда это или нет, его мать поверила бы с полной убеждённостью, что её сын отправится в ад, и это разбило бы ей сердце.

– Чего вы от меня ждете? – скрипучим голосом спросил Тим. – Он мой друг.

– Нет, это не так, – объявил его отец, будто решать было ему. Как выяснилось, он это мог. – Я заберу тебя из школы, если у тебя там такие друзья. Можешь вместо этого пойти в военную академию. Тогда ты пожалеешь о том, что неправильно обращался со свободой, которую мы тебе даём. Ты этого хочешь?

– Нет, – сказал Тим.

– Может быть, нам не следовало уезжать из Канзаса, – сказала мать.

Да, будто там не было геев. Но от того, что отец сказал дальше, у него заледенела кровь.

– Мы можем переехать обратно, если понадобится.

Они сделают что угодно, чтобы разделить их с Беном, а они знают только половину правды.

– По субботним вечерам ты должен ходить в кино со своей девушкой, – сказала мать.

Тим встретился с ней взглядом, задаваясь вопросом, видела ли она страх, который он чувствовал. Она знала? Должно быть, подозревала. Она определённо не была глупой. Может быть, ей нравился Бен, но пока они смеялись над глупым фильмом с Джимом Керри, держась за руки, хоть фильм ни капли не был романтичным, она сидела дома, складывая вместе кусочки паззла. Слёзы в глазах его матери приобрели новое значение. Они были неуверенными, выражая боль, вызванную её подозрениями.

– Криста нехорошо себя чувствовала, – сказал Тим, его язык будто онемел. – Девчачьи проблемы. Я пошёл с Беном только потому, что мне было его жалко.

– Конечно!

Его мать говорила с такой надеждой, готовая принять любой другой вывод, кроме того, которого боялась.

Но когда Тим взглянул на своего отца, то не увидел ничего такого. Вместо этого серебристые глаза его отца смотрели на него напряжённо, бросая сыну вызов рискнуть снова причинить боль его жене. Тим знал, что не мог ничего сказать или сделать, чтобы убедить его. С этих пор Томас будет внимательно за ним следить. Тим предполагал, что должен быть счастлив. Он всегда хотел, чтобы родители интересовались его жизнью. Теперь они заинтересовались.