Текст книги "Что-то похожее на зиму (ЛП)"

Автор книги: Джей Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Как бы это ни было глупо, для него было крайне важно, что Бен не отстранился. Вместо этого он подёргал пальцами на ногах в ответ, удовлетворённо вздыхая. Бен этого хотел, одновременно и своего бывшего парня, и мужа? Тима никогда не привлекала эта идея, но прямо сейчас он согласился бы на что угодно, потому что всё становилось плохо. Ужасно плохо. Они с Беном находили много таких оправданий, маленькие способы прикоснуться друг к другу – объятия на прощание, которые длились слишком долго, или шутливые толчки, где их руки касались тел друг друга вместо того, чтобы толкать. Они даже однажды ускользнули вместе на ланч, без Джейса.

Не важно, что они обещали и сколько клялись, они медленно поддавались гравитации между ними. Тим не сомневался, что Бен любит Джейса, но Эрик был прав. Любовь не была исключительной и не угасала, и если один из них вскоре не начнёт действовать, пути обратно не будет.

Только Тим не хотел, чтобы это заканчивалось. Это время, проведённое вместе, было приятным, даже если Бен не принадлежал ему. В каком-то смысле быть друзьями означало узнать его вне давления отношений. Им было весело. Может быть, слишком весело.

Что касается фильма, чёртово кольцо, наконец, оказалось в вулкане, но даже тогда Фродо остался заколдованным. Этого проклятия нельзя было избежать.

– Я помою посуду, – сказал Джейс, когда пошли титры.

Бен сел, оттягивая свою ногу.

– Я помогу.

– Я третий! – предложил Тим.

– Нет, просто расслабься, – сказал Бен. – Мы очень быстро с этим разберёмся.

– На Рождество, ребята, я куплю вам посудомоечную машину, – сказал Тим. – Здесь будто земля Амишей. Кто моет посуду вручную?

– Мы, бедные, – ответил Джейс, уводя своего мужа прочь.

Как только они скрылись из виду, Тим простонал и упал на бок. Он растянулся на диване и подтянул одеяло до шеи. Он мог думать только о том, как мило было бы мыть с Беном посуду, когда на руках у них обоих были бы надеты яркие резиновые перчатки. Джейс и Бен не были бедными. Они были богаче, чем когда-либо будет он.

«Очень быстро», должно быть, для них значило что-то другое, потому что Тим практически клевал носом к тому времени, когда услышал шаги по ковру. Он держал глаза закрытыми. Может быть, Бен разбудит его поцелуем. Кто бы ни был с ним в комнате, казалось, он ничего не делал. Они собирались просто стоять и наблюдать за ним?

– Он спит? – раздался издали голос Джейса.

– Да. – Шёпот Бена прозвучал прямо перед диваном. – Давай дадим ему переночевать здесь.

– Хорошо. Ты идёшь в кровать?

– Приду через секунду. Просто хочу запереть дверь.

Повисла неловкая пауза, затем Джейс сказал:

– Поцелуй меня на ночь.

Тим слушал, еле уловимые звуки были мучительными.

– Что-то не так? – спросил Бен.

– Просто... – Джейс вздохнул. – У тебя глаза светятся, когда он рядом. Так же, как когда ты смотришь на меня.

– Я люблю тебя, – практически с отчаянием произнёс Бен.

Ответ Джейса был мягким.

– Я знаю. Приходи в кровать поскорее. Хорошо?

Тим слушал, как в гостиной выключились лампы, одна за одной. Он чувствовал, как натянулось одеяло, когда Бен подоткнул его под Тима. Тиму хотелось открыть глаза, притянуть Бена к себе на диван, но он не смел двигаться. Затем Бен погладил его по волосам, просто одним нежным движением, невинным, как прикосновение матери. Но, конечно, всё было не так.

Тим слышал вздох Бена, его шаги в коридоре, пока скрипело дерево под ковром, а потом щёлкнула, закрываясь, дверь в спальню. Затем Тим встал и выскользнул за входную дверь.

***

Насекомые гудели, дополняя влажный вечер. Тим сидел на крыльце, перекатывая между ладонями бутылку пива, пока Шиншилла спала, лёжа на боку, наслаждаясь прохладным бетоном. Они могли бы быть на заднем дворе, рядом с успокаивающими водами бассейна, но Тим ждал. Может быть, это произойдёт не сегодня, но шторм приближался. Единственный вопрос состоял в том, будет ли дождь.

И действительно, через полчаса подъехала машина Бена.

– Ты здесь либо для того, чтобы сделать что-то, чего на самом деле не следует, – сказал Тим, – либо ты пришёл попрощаться.

– Прости. – Бен встал перед ним, не трудясь сесть. Это будет короткий визит. – Я бы хотел, чтобы мы могли быть просто друзьями.

– Нет, не хотел бы. – Тиму удалось храбро улыбнуться. – В этом и проблема, так ведь?

– Да.

Тим сделал глубокий вдох.

– Думаешь, у нас бы получилось? Скажем, если бы за нами в ту ночь не погнались копы, наши отношения бы продолжились. Как думаешь, мы сегодня ещё были бы вместе?

Бен думал об этом, может быть, раздумывая о возможностях, которые могли бы быть, но вместо ответа он сглотнул и сказал:

– Я должен идти.

Тимом овладело отчаяние. Он не сможет дышать, если Бен уйдёт.

– Я не знаю, что буду делать без тебя, Бенджамин. У меня ничего не осталось.

– Это не правда. У тебя много чего есть.

– Я рассказывал тебе, что признался во всём родителям?

– Нет.

– Да. Они были не в восторге. Если раньше они были холодны... – Тим покачал головой.

– Они это переживут. А если и нет, то пусть идут к чёрту.

Тим улыбнулся в ответ на это воскрешение подросткового поведения Бена. Возможно, он так и сказал бы, если бы Тим сделал каминг-аут в те времена. Его родители психанули бы, и Тим понуро пришёл бы к Бену, только чтобы услышать от него эти самые слова. Родители могут идти к чёрту. Тогда их отношения продолжились бы, не пострадав. Если бы только Тим мог понять это в то время.

– Не возвращайся к Райану, – сказал Бен. – Тебе не нужен он. И я. И кто-либо ещё, раз на то пошло.

Тим покачал головой.

– Ты всегда был мне нужен.

– Ты можешь хотеть нас, но мы тебе не нужны. Ты сказал, что я пробуждаю в тебе лучшее, но все эти замечательные вещи уже были в тебе, даже до моего появления. Живи ради себя, Тим. Укрась дом своими картинами. Не прячь их. И не прячь себя. Весь мир ждёт, чтобы увидеть тебя. Настоящего тебя. – Бен вертел в руках ключи от своей машины, уже поворачиваясь, чтобы уйти, но сначала его глаза окатили Тима печалью. – Ты так прекрасен, и я имею в виду не только твоё лицо или тело.

– Не уходи, – умолял Тим.

Бен покачал головой и медленно ушёл прочь. Тим мог бы вскочить на ноги, мог бы развернуть его и поцеловать, и сказать, что он должен остаться. И, может быть, Бен остался бы на ночь, или, может быть, даже на день или два. Но, в конце концов, он вспомнил бы о Джейсе, и его сердце разбилось бы из-за того, что он сделал. Так что Тим остался сидеть и смотрел, как Бен открыл дверь своей машины и задержался, положив руку на дверную раму.

– До скорого? – произнёс Бен.

Тим рассмеялся, вытирая слёзы с глаз.

– До скорого.

Часть пятая

Остин, 2008 год

Глава 33

Как много привлекательности зависело от баланса. Не слишком худой, не слишком толстый. Не слишком юный, не слишком старый. У всех было разное определение всякой всячины, которая как ра-а-аз подходит. В настоящее время Тим пытался найти идеальный баланс запаха. Одеколон должен быть достаточно сильным, чтобы быть замеченным, но не таким сильным, чтобы слезились глаза. Сколько именно для этого нужно прысков? Два? Три?

Игра в баланс продолжалась. Уложить волосы в стильном беспорядке звучало легко, но найти это можно было только в узком промежутке между небрежностью и полным сумасшествием. И, конечно же, шла старая битва между слишком нарядной и слишком обычной одеждой. Тим выбрал рубашку с джинсами, прежде чем решил, что всё это слишком тяжело. Когда приедет его гость, может произойти что угодно. Конечно, если новости были плохими, все это было несущественно.

Сдавшись по поводу своего внешнего вида, Тим прошёл через дом, Шиншилла послушно бежала следом, пока он всё рассматривал. Чистые кухонные тумбочки? Есть. Зажжённые в гостиной ароматизированные свечи? Есть. Большой толстый парень, попивающий шампанское на диване? Есть... Чёрт побери! Не сейчас!

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросил Тим.

– Я продолжаю появляться, – сказал Марчелло, – а ты продолжаешь спрашивать почему. Так происходит наш танец.

– Серьёзно, – произнёс Тим, вытирая кольцо конденсата с кофейного столика. – Сейчас не лучшее время.

У глаз Марчелло появились морщинки.

– Я уже довольно давно не видел тебя таким нервным. Должно быть, он тот ещё красавчик. Как зовут этого счастливчика?

– Эллисон, – фыркнул Тим.

Марчелло выпятил нижнюю губу и пожал плечами.

– Полагаю, всегда стоит пробовать новенькое.

– Это не свидание. Ты помнишь Эллисон. Ты видел её на той вечеринке с грилем несколько лет назад.

– Вечеринка с грилем?

– Да. После неё ты сказал, что бывал на детских днях рождения с большим развратом.

– Это правда! – хохотнул Марчелло. – Теперь я вспоминаю. Она та симпатичная темнокожая женщина, которая пела с Беном. Зачем она приезжает?

– Хотел бы я знать. Она позвонила мне вчера и сказала, что хочет поговорить лично.

– Наверное, деньги нужны, – произнёс Марчелло, изображая зевок.

– Я так не думаю. – Пульс Тима ускорился. – Могу поспорить, это как-то связано с Беном. В любом случае, мне нужно, чтобы ты убрался отсюда. Иди! Можешь забрать бутылку с собой.

– Я хотел кое о чём с тобой поговорить, – сказал Марчелло. – Я быстро. Ты знаешь, что у нас через две недели открытие галереи.

Понадобились годы, чтобы найти доступное место в центре города со всеми подходящими условиями. Расположение, парковка, освещение, место на стенах – и больше всего – цена. Наконец, Тим нашёл кого-то сочувствующего их случаю. У фонда Эрика Конроя будет своя галерея, но она открывалась не так скоро, как думал Марчелло.

– Четыре недели, – исправил Тим.

– А, но место будет готово через две, и было бы жаль дать ему пропадать только потому, что бельгийский художник в отпуске.

Тим многозначительно проверил свои часы.

Марчелло невозмутимо продолжал.

– Ты должен отметить, что нам нечего выставлять. Что ж, я думал, что та картина Эрика, которую ты нарисовал, будет идеальной для галереи.

Тим уставился на него.

– Она в моей спальне.

– Ей не обязательно быть там.

– Нет, я имею в виду, как, черт возьми, ты увидел эту картину? Ты заходишь в мою спальню, пока меня нет дома?

– Что ещё я должен делать в своё свободное время? – ответил Марчелло. – У тебя дар, Тим. Эрик восторженно говорил о твоём таланте, и несколько картин, которые ты позволил мне увидеть, оставили у меня невероятное впечатление.

Лицо Тима покраснело.

– Спасибо, но я всё равно поменяю замки на дверях.

– Я найду открытое окно, – заверил его Марчелло. – В любом случае, вместо скучных пустых стен, почему бы не выставить твои лучшие картины? Ты усердно работал для фонда. Побалуй себя.

– Это немного самовлюблённо, – сказал Тим.

– Ты усердно работал, – повторил Марчелло. – И Эрик гордился бы этим.

И Бен, если бы когда-нибудь узнал.

– Я подумаю над этим. Теперь убирайся отсюда, старое ты трепло.

– Старое? – будто с обидой произнёс Марчелло, но улыбнулся и удалился.

Тим наблюдал за тем, как уезжает Марчелло, когда приехала Эллисон. Её причёска могла измениться, и одежда стать более солидной, но выразительные глаза и широкая улыбка делали её мгновенно узнаваемой. Она оглядела его, идя по дорожке, кивая в знак одобрения.

– Хорошо выглядишь!

– Спасибо, – усмехнулся Тим. – Ты тоже.

– Нет, я имею в виду, действительно хорошо! В прошлый раз ты был таким вымотанным и обросшим.

– Спасибо, – чуть более твёрдо произнёс Тим. – Я тренировался. Эм, проходи.

Он провёл её в гостиную, отчаянно желая завалить вопросами в коридоре и потребовать сказать, что с Беном всё хорошо. Присев, она мягко отказалась от предложения выпить, и Тим больше не смог сдерживаться.

– Как он?

Эллисон ответила одним из этих медленных, качающихся кивков, будто не совсем была уверена в правильном ответе.

– Он в порядке. – Затем она вздохнула. – Мы не можем сначала немного поболтать?

– Ты меня убиваешь, – сказал Тим, присаживаясь.

– Ладно. – Эллисон сделала глубокий вдох. – Джейс умер.

– Что? Как?

– Аневризма. – Эллисон вдруг стала выглядеть намного старше. – Мы не на шутку испугались, но врачи вмешались вовремя. Он пережил одну операцию, и всё выглядело обнадёживающе...

Она покачала головой, не в силах продолжить.

У Тима внутри всё оборвалось.

– Мне жаль. Бен, должно быть, в ужасном состоянии.

– Ему уже лучше, – сказала Эллисон. – Прошло уже пару лет.

– С тех пор, как умер Джейс?

Эллисон кивнула.

Тим чувствовал головокружение, пытаясь учесть все последствия.

– Почему ты не рассказала мне раньше?

– Я не хотела, чтобы ты... Забудь, это не важно.

– Что? Скажи.

Эллисон внимательно посмотрела на него.

– Я не хотела, чтобы ты подумал, что это удобно.

– Это не удобно. – Тим чувствовал, как растёт его раздражение. – Когда с тобой такое происходит, когда кто-то, кого ты любишь, вдруг уходит, это никогда не удобно. Когда Эрик умер... – Тим покачал головой. – Часть тебя умирает вместе с ними. Вот, какое это ощущение.

– Прости, – сказала Эллисон. – Я не это имела в виду.

Тим вздохнул.

– Всё нормально. Я на тебя не злюсь. Я просто ненавижу думать о том, через что, должно быть, прошёл Бен... через что по-прежнему проходит.

– Ему лучше. – Эллисон прикусила нижнюю губу, прежде чем продолжить. – Сейчас, когда упоминаешь Джейса, он улыбается. Думаю, он преодолел скорбь, насколько кто-либо может преодолеть. Но он одинок. Я знаю это. Он занимается только работой.

Тим мог это понять.

– Он никогда никуда не ходит и не говорит о том, чтобы встретиться с кем-нибудь. – Эллисон подняла глаза. – Кроме тебя. Иногда он по-прежнему говорит о тебе.

– Я здесь, – незамедлительно произнёс Тим. – Если ему нужно плечо, чтобы поплакаться, я всегда рядом.

– Он достаточно наплакался за жизнь, – сказала Эллисон. – Ты всё ещё любишь его? Я имею в виду, действительно очень любишь?

Тим не колебался.

– Больше, чем кого-либо за всю свою жизнь.

Эллисон кивнула.

– Тогда, может быть, тебе следует принести мне выпивку. Нам многое нужно обсудить.

***

Галерея Эрика Конроя, расположенная на Второй улице, была идеальным местом для выставки искусства. Длинные узкие залы – едва ли больше, чем коридоры – отделяли с трёх сторон большое пространство, идеальное для скульптур и инсталляций. Предыдущий арендатор использовал самый большой зал для того, чтобы продавать дизайнерскую обувь, а узкие залы – для инвентаря. Для большинства других магазинов схема размещения была бы кошмаром. Тим обнаружил это место после того, как магазин обуви разорился, но аренда была слишком дорогой, так что он отказался. Спустя полгода на рынке, позвонил владелец, жаждущий, чтобы Тим забрал эту собственность по сниженной цене.

Спустя несколько недель ремонта, бывший магазин обуви преобразовался в идеальный пустой холст. Нейтральные белые стены и рельсовые светильники гарантировали, что искусство будет популярно. Они даже убрали дешёвые ковры и вернули деревянные полы под ними обратно к жизни. Тим работал наравне с подрядчиками, не оставляя ничего на волю случая.

Так что когда Марчелло предложил не упускать зря эту лишнюю неделю или две, Тим согласился бы просто показать публике, какой красивой получилась галерея, даже если его картины не будут выставлены. Но Эллисон считала, что в этом есть романтический потенциал.

Романтика! Что за слащавое, глупое слово. Тиму с трудом верилось, что романтика снова может быть частью его жизни. С приближением дня открытия он начал серьёзно сомневаться. Не насчёт своих собственных чувств. Он больше всего в жизни хотел снова увидеть Бена. Но он боялся того, что с человеком может сделать потеря супруга. Может быть, Бен будет смотреть прямо сквозь него, думая только о Джейсе.

Тим хотел ещё раз рискнуть. Чёрт, он будет пробовать ещё миллион раз, если потребуется. Он упорно работал, делая свою первую выставку правильным местом для того, чтобы они снова встретились. Он открывал миру свою жизнь, так что выбрал не только свои лучшие работы. Он выбрал картины с каждой стадии своей жизни, даже с детства. Это означало необходимость выставить на обозрение некоторые свои очень невыдающиеся работы. Почему-то это казалось более честным и менее пафосным.

Сейчас Тим управлял большинством аспектов фонда Эрика Конроя, но рекламу открытия галереи он оставил на Марчелло и его профессионализм. Не считая мольбы о том, чтобы он не приглашал полуголых официантов для разноса коктейлей, Тим полностью верил в его способности.

Важный вечер наступил уж слишком скоро. Приготовлений в галерее было достаточно, чтобы занять его время, но Тим также был занят тем, что заканчивал новую картину. Он едва успел закончить вовремя, чтобы передать её Эллисон. Теперь всё дело было за ней, потому что Тим обнаружил себя ожидающим в практически пустой галерее, когда начало садиться солнце. Торжественное открытие. Что подумают люди? Высмеют его искусство, задерут носы и уйдут? Даже хуже, что, если они рассмеются над его попытками? Или не придут?

Первыми посетителями галереи стала пожилая пара. Тим держался на расстоянии, наблюдая за тем, как они двигаются от картины к картине, прежде чем любопытство взяло над ним верх. Подойдя к ним, он представился и был вознаграждён комплиментами. Отец мужчины был художником, и некоторые работы Тима вернули счастливые воспоминания. Пока Тим разговаривал с ними, пришли люди. Вскоре гости начали приходить и уходить из галереи равномерным потоком. Некоторые оставались невозмутимыми, но другие задерживались, удостаивая Тима своим временем и вопросами.

– Уже девятый час, – сказал Марчелло, поравнявшись с ним. – Ты должен был произнести речь в семь.

Уже так поздно? Тим оглядел галерею. По-прежнему никакого признака Бена и Эллисон. Может быть, она рассказала Бену их план, и он отказался.

– Речь, – подтолкнул Марчелло.

– Да, хорошо. Иду.

Тим прошёл в главный зал, всматриваясь в каждое лицо в толпе, но не находя то, которое хотел увидеть больше всего. В большом пространстве ориентироваться было проще, так как в центре зала ещё ничего не было установлено. Тим подошёл к микрофону и маленькому усилителю звука, которые ждали его рядом с бесплатными напитками. Это сосредоточит внимание на нём, даже если люди просто ждали, пока он уберётся с пути.

Тим взял микрофон, думая, как привлечь всеобщее внимание, и остановился на классике.

– Эта штука включена?

Ужасная реверберация донеслась из динамиков и прокралась по дюжинам спин. Это сработало! Все головы повернулись к нему.

– Воу! Слишком громко. Извините. – Тим подправил громкость усилителя и глупо усмехнулся толпе, собравшейся перед ним. – Эм, я действительно рад, что вы все решили прийти сюда. Я не очень хорошо умею произносить речи, так что потерпите меня.

От толпы раздалась волна смеха, во многом благодаря бесплатному шампанскому.

– Картины, которые вы видите здесь, создавались практически двадцать лет. Я уверен, что большая часть из вас видела моё главное достижение, «Лягушка отправляется в плавание на лодке»? – Ещё один взрыв смеха. Эй, это было не сложно! – Она была написана, когда мне было восемь, и это моя самая первая картина.

Тим осмотрел толпу. Если бы Бен был здесь, разве он не стоял бы прямо впереди?

– Я обязан этим искусством многим людям. Конечно, объекту каждой картины. Моей собаке Шиншилле или Эрику, который был для меня отцом, героем и много кем ещё. Даже незнакомцам, например, пожилой женщине, которую я увидел лежащей на траве в парке, когда она смотрела на облака и хихикала, как маленькая девочка, над тем, что там увидела.

Тим облизнул губы, ещё раз окидывая взглядом толпу. Никакого Бена. Что ж, если он был здесь, Тим мог только надеяться, что он слушает.

– Меня вдохновило множество людей, но только один дал мне мужество показать свои рисунки другим. Надеюсь, он сегодня где-то здесь, и, заканчивая эту неловкую речь, я хотел бы, чтобы вы все поаплодировали ему, а не мне. Спасибо, в первую очередь, Бенджамину Бентли.

Ответные аплодисменты были впечатляющими. Тим выключил усилитель и неловко поклонился. Комната начала расчищаться, но некоторые гости задержались, чтобы поговорить с ним, спрашивая его об определённых картинах или даже ценах. Внимание было замечательным. Почему он так долго боролся с этим? Но как бы хорошо ни было это ощущать, Тим продолжал оглядывать комнату, продолжал надеяться. Затем, в центре, где должна была стоять скульптура или какое-нибудь другое произведение искусства, оказался величайший шедевр.

Бен выглядел маленьким и неуверенным, но по-прежнему очень похожим на самого себя.

Тим побежал к нему и сгрёб в объятия.

– Я так рад, что ты здесь! – Тим неохотно поставил его на ноги. Он мог бы сбежать с ним в ночь. Достаточно скоро... – И ещё больше рад, что ты опоздал! Я только что произнёс самую постыдную речь!

– Я думаю, ты был очень хорош, – с намёком на озорство произнёс Бен.

Тим почувствовал, как его лицо покраснело, но это было от радости. Бен не был разбитым или мрачным. Немного более замкнутым, может быть, но это по-прежнему был его Бенджамин. И он был здесь!

– Я на секунду подумал, что Эллисон передумала, – сказал Тим.

Бен казался озадаченным.

– В любом случае, где она?

– Бегает у меня на посылках. – Мгновение они смотрели друг на друга, впитывая детали.

– Эй, ты видел много картин?

– Немного, – сказал Бен, – но экскурсия от самого художника была бы очень информативной.

– Хорошо, гранд-тур, но только если ты обещаешь что-нибудь купить.

Бен выдохнул.

– Открытки считаются?

– Они бесплатные, и да.

Тим водил Бена от картины к картине, желая показать ему те, которые тот не видел, таская его туда-сюда. Временами люди подслушивали их разговор и задавали Тиму вопросы или делали свои собственные комментарии. Это было забавно, но вечер касался не совсем его искусства или этой галереи. Дело было в Бене, так что Тим непринуждённо взял его за руку и повёл к заднему выходу.

– Есть ещё кое-что, что я хотел бы тебе показать, – произнёс Тим. – Кое-что действительно особенное для меня.

Они вышли на парковку, и Тим ожидал, что Бен остановит его и потребует объяснений, но до сих пор его всё устраивало. Тим надеялся, что Эллисон выполнила свою часть сделки. Он проводил Бена к пассажирской стороне своей машины, отпуская его руку.

– Хотя бы представляешь, что это за машина? – спросил Тим, открывая перед Беном дверь.

– Неа.

– Хочешь узнать?

– Не очень.

Тим усмехнулся.

– Это «Бентли». Я подумал, что это следующая лучшая вещь на свете после её тёзки.

Бен улыбнулся, что само по себе стоило дорогого ценника.

Как только Тим сел в машину и поехал, он взглянул на Бена и отметил, что тот выглядел очень неуверенно. Тим хотел успокоить его, объяснить, что происходит, но также не хотел портить сюрприз. Больше всего он хотел сказать Бену, что он сожалеет о Джейсе, найти какие-нибудь слова, чтобы заставить боль исчезнуть из его сердца, но Эллисон сказала не поднимать эту тему. Сегодняшний вечер касался будущего, или так они надеялись.

– Тебя не потеряют в галерее? – спросил Бен.

– Меня? Нет. У нас есть одна из этих картонок в полный рост с моим изображением, которая постоит в углу. Никто не заметит разницы.

– А как же я? – произнёс Бен. – Это только вопрос времени, прежде чем кто-нибудь вызовет полицию.

Тим пожал плечами.

– Им придётся заплатить выкуп, если они хотят тебя обратно.

Повисла тяжёлая пауза.

– Куда мы едем?

– Доверься мне. Мы почти на месте.

Чёрт возьми! Как что-либо из этого могло показаться хорошей идеей? Тиму следовало просто позвонить Бену и пригласить его на хорошее скучное свидание. Когда они с Эллисон планировали это, всё казалось таким умным. А сейчас...

Тим заехал в окрестности. Рядом с ним напрягся Бен. Здесь Бен жил. Тим проезжал мимо его дома каждую ночь на прошлой неделе, глядя на светящиеся окна и восхищаясь тем, что мужчина, которого он любит, прямо за ними.

– Что мы здесь делаем? – спросил Бен, когда они заехали на его подъездную дорожку.

– Я хотел показать тебе свою особенную картину.

Бен заметно расслабился.

– Ты имеешь в виду ту, которую подарил мне на день рождения, – усмехнулся он. – Ты не можешь забрать её обратно.

Но Тим знал, что картины там больше нет.

Он прошёл за Беном в дом, чувствуя всё меньше и меньше уверенности. Это был дом, для покупки которого Бен и Джейс копили свои деньги, где они разделили последние годы совместной жизни. Когда Бен включил свет в гостиной, проснулся Самсон, старый кот Джейса, с любопытством наблюдая за Тимом с дивана. Бен тоже смотрел на кота, без сомнений думая о своём муже.

– Джейс... – начал Бен.

– ...был хорошим человеком, – закончил за него Тим. – Лучшим, на самом деле. Я бы никогда не оскорбил его память и никогда в жизни не смогу его заменить. Никто не сможет.

Самсон спрыгнул вниз и подошёл к Тиму, нюхая его ногу и потираясь об него, прежде чем проделать то же самое с Беном. Затем он вернулся на своё место на диване, чтобы продолжить дремать. Ну, это был один голос в его пользу. Он повернулся к Бену, который смотрел на ближайшую стену. Там, где висела старая картина, пока её не забрала Эллисон, сейчас висела та, которую Тим только недавно закончил. Цвета и дух были теми же, как на картине из такого далёкого прошлого, но сейчас эмоции плыли свободно, больше не находясь в отрицании. Тим вылил все эти чувства на холст, выбрав вместо сердца две руки с переплетёнными пальцами. Одна рука явно принадлежала ему, другая была такой, какой он помнил руку Бена. Опустив взгляд, он увидел, что воспоминание его не подвело. Бен поднял свою руку, будто видя её в первый раз, и Тим с нежностью обхватил её своей, соединяя их пальцы, переплетая их, пока они не стали соответствовать картине.

– Я люблю тебя, Бенджамин Бентли. Я должен был сказать тебе это двенадцать лет назад. Я всегда любил тебя.

Тим посмотрел в глаза Бена и увидел неуверенность, может быть, даже страх. Однажды, должно быть, именно это увидел Бен, когда смотрел в глаза ему. Тим не позволил этому разубедить его. Бен научил его доставать сердце из тьмы. Тим, наконец, мог сделать то же самое для него.

– Что теперь? – спросил Бен.

– Теперь мы начинаем сначала.

Тим наклонился для поцелуя, приближаясь только на половину расстояния. Остальное было за Беном – должно было стать его выбором. Бен закрыл глаза и прильнул ближе, их губы соприкоснулись, и они снова стали подростками. Время даровало им милость, повернуло назад часы и дало им второй шанс.

– Подожди, – сказал Бен, отстраняясь. Его щёки покраснели. – Это происходит слишком быстро.

Тим усмехнулся.

– Прошло двенадцать лет, и ты думаешь, что поцелуй – это слишком быстро?

Тим снова наклонился, и на этот раз поцелуй продлился дольше. Но затем Бен упал в его объятия, сжав руки вокруг его торса и пряча лицо в шее Тима. Тот почувствовал на своей коже слёзы.

– Я знаю, – прошептал Тим, обвивая его руками. – В смысле, не знаю, но могу представить.

Должно быть, это было странно. Бен годами целовал Джейса, целовал его последним, и, может быть, то, что он делал сейчас, казалось предательством. Или, может быть, это просто казалось странным, потому что обдумать нужно было действительно многое, даже Тиму.

– Мы не будем спешить, – сказал Тим. – Нет нужды торопиться. Я просто хочу проводить с тобой время. Хорошо?

Бен кивнул, по-прежнему утыкаясь ему в шею, и когда отстранился, его улыбка была храброй.

– Мне она нравится, – сказал Бен, бросая взгляд на картину. Он с твёрдой уверенностью взял Тима за руку. – Мне нравится снова видеть тебя.

– Да, это хорошее чувство. Сумасшедшее и нереальное, но хорошее.

Бен хмыкнул, вздохнул и взял себя в руки. Когда он снова заговорил, он казался прежним собой.

– Где старая картина? Если ты продал её в галерее, я требую половину выручки.

– Тебе придётся спросить у Эллисон, – сказал Тим. – Может быть, она планирует подарить её Брайану в качестве подарка.

– Лучше ей этого не делать!

Тим сжал его руку.

– Наверное, она уже вернулась в галерею. Мы можем поехать обратно туда, если хочешь. Наверное, мне следует быть там, раз это моё шоу.

– Это твоя первая выставка, верно?

– Да, но я не подразумеваю это как что-то большее, чем открытие галереи. Сейчас я управляю фондом Эрика Конроя.

Тим рассказал ему всё о своей работе, пока они ехали обратно в галерею, радуясь, что ему было, что поведать о том, чем он гордится. Больше не избалованный богатенький мальчик, погрязший в своём собственном несчастье. Всё было иначе, и, может быть, в этот раз этого будет достаточно.

На улицах Остина проснулась ночная жизнь, от галереи теперь исходила энергетика скорее как от вечеринки. Забота о гостях и поддержание порядка заняло большую часть внимания Тима, но каждый раз, когда он оглядывал толпы людей, он находил Бена неподалёку. Их взгляды встречались, и они улыбались. Определённо многообещающее начало, но ещё столькому нужно было произойти.

В конце вечера Тим предложил отвезти Бена домой. Эллисон, дразнясь, жаловалась, настаивая на том, что Бен её спутник, прежде чем подмигнула и оставила их в покое. Поездка обратно до дома Бена была тихой. Тим не был уверен, о чём Бен думает, но сам мечтал о том, чтобы они провели ночь вместе, даже если только за разговорами. Как бы то ни было, он сдержит своё обещание двигаться медленно.

– Можно мне взять тебя завтра? – спросил Тим, останавливаясь у обочины.

Бен приподнял бровь.

– Интересный выбор слов.

– Я имею в виду, у тебя есть какие-нибудь планы?

Бен покачал головой.

– Скоро начинается новая пьеса, но репетиции будут не раньше следующей недели. Что у тебя на уме?

– Я подумал, что мы могли бы покататься. Может быть, съездить в Вудлендс и погоняться за некоторыми старыми воспоминаниями.

– Хорошо.

Тим поёрзал на своём сидении.

– Я не думаю, что прощальный по...

Губы Бена оказались на его губах раньше, чем он смог закончить предложение, и среди всего, что произошло в тот вечер, поцелуй был самым значимым. Дебютная выставка искусств и успешное открытие галереи просто не могли с этим сравниться.