Текст книги "Что-то похожее на зиму (ЛП)"
Автор книги: Джей Белл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)
Тим несколько раз для пробы коснулся ветки. Он не думал, что она застряла слишком глубоко, так что после нескольких ровных вдохов вырвал её. Затем он закричал, потому что, чёрт побери, было, мать вашу, больно! Он позволил боли стать мотивацией, заставить его подняться на ноги и пройтись кругом. Он в порядке. Ему больно, но он в порядке.
Тим поковылял к снегоходу, у которого дела были похуже. Отломался большой кусок щита из стеклопластика, как и одна ручка руля. Хуже того, звено, которое приводило машину в движение, оторвалось. Как бы он ни любил автомобили, Тим не был механиком. Снегоход для него был бесполезен.
Он похлопал по карманам своей куртки в поисках телефона, прежде чем простонал, вспоминая, что так и не поднял его с пола. Вот вам и помощь. Тиму придётся идти пешком, и ему нужно было выдвигаться скорее, если он собирался сохранить тепло. Он помедлил, пытаясь решить, как далеко заехал. Его путешествие сюда было спонтанным. Тим мог быть всего в нескольких километрах от Колорадо-Спрингс, насколько знал, но в итоге он решил, что следует вернуться по тропе, которую оставил снегоход. Если он попробует пойти вперёд, дезориентированный, то в итоге может заблудиться или умереть. Хромая, перейдя холм, он нашёл занос, который подбросил его в воздух, и начал путь обратно к коттеджу.
Глава 17
Холодно. Не важно, как быстро он шёл – даже когда бежал вверх по холму так быстро, что кружилась голова – Тиму было холодно. Не ощущая времени, он не знал, как долго шёл, но сейчас был уверен, что находился близко к городу, когда разбил снегоход. Судя по тому, как извивался след от снегохода, он был пьянее, чем думал, возможно, из-за того, что последний раз ел только за завтраком.
Что-то ещё было не так. Правая рука Тима была мокрой, рукав пропитался изнутри, но не потом. Он был уверен, что кровоточит рана, но не осмелился снять куртку и проверить, чтобы его кожа не пострадала от смертельного зимнего прикосновения. Снег приносит тишину, и пока Тим поскальзывался и падал всё чаще и чаще, он был уверен, что эта тишина исходит от него.
Дойдя до ближайшей к коттеджу поляны, Тим набрал скорость, его дыхание стало поверхностным, воздух едва выходил с паром. Преодолев очередной холм и увидев коттедж, он издал радостный хрипящий звук, будто его мать, наконец, заметила, что он плачет из-за разбитого колена, и взяла его на руки. Тим переборол волну истощения, его мысли едва ли имели смысл. Он знал только то, что ему нужно попасть в светлое и тёплое место.
Тим в панике ударил дверь, чтобы открыть её, вдруг испугавшись, что она будет заперта. Дверь открылась, и он завалился внутрь, борясь с выбором. Камин. Джакузи. Сауна. Душ. Последнее звучало лучше всего. Тим разделся, пока шёл к ванной, каждая часть его тела онемела, кроме руки, которая ныла от боли. Он бросил на неё взгляд, когда снял куртку, и увидел смесь засохшей и свежей крови, но он отказывался смотреть дальше. Не раньше, чем согреется и смоет кровь.
Вода в душе казалась горячей для его замёрзшей кожи, даже когда Тим только включил её, но он ступил под поток, как только увидел пар. Ему стало больно, когда ощущения вернулись, кровь снова зациркулировала, и его руку защипало из-за открытой раны. Он пытался удерживать руку от прямого попадания воды, пока обрабатывал рану, которая оказалась хуже, чем он думал. Ветка не просто проткнула его, она оставила тринадцатисантиметровый порез на его коже. Даже пока вода смывала кровь, та всё продолжала течь.
Тим чувствовал головокружение, находясь на пороге обморока. Он прижался к стене душа, пока снова не встал ровно. Затем выключил воду, схватил полотенце и прошёлся им по телу, чтобы вытереться, прежде чем крепко обкрутил его вокруг плеча, чтобы замедлить кровотечение.
Пожалуйста, пусть там будет аптечка! Тим видел на кухне дурацкий нож для удаления сердцевины яблок. Если у них было это, то наверняка были и бинты или что-то такое. Он проверил шкафчик для лекарств, который был пустым, затем посмотрел под раковиной, где белая пластмассовая коробка с красным крестом стала наиболее ценным сокровищем в мире. Он схватил её и порылся в содержимом, нашел антисептик. Какова была вероятность, что в рану попала инфекция? Вместо этого он воспользовался марлей, закрыв рану, прежде чем обкрутить её тканевым бинтом. Он удостоверился, чтобы повязка была тугой и остановила кровотечение, прежде чем заклеил её.
Тим смотрел на повязку, ожидая, что сквозь неё начнёт просачиваться красный цвет. Когда этого не произошло, он посмотрел в зеркало и чуть не вздрогнул от своего отражения. Его нос был опухшим, по краям засохли кровь и грязь. Чёрт, у него было такое чувство, что каждая ноздря была забита этой смесью, но он был слишком уставшим, чтобы мыться дальше. Направившись в ближайшую спальню, Тим скользнул под плед. Уютный. Тёплый. Безопасный.
Когда он проснулся, день был ярким и щебетали симпатичные маленький птички. Тим дрожал, но его по-прежнему обвивал плед. Несмотря на прохладу, он вспотел, его голова горела. В горле стояло такое чувство, будто он проглотил толчёное стекло, так что Тим заставил себя подняться с кровати и попить. Плечо и рука пульсировали, он сонно взглянул на бинты, которые сейчас были темнее. Наверное, Тим спал на ране, и та вновь стала кровоточить, но он был уверен, что повязка достаточно тугая, чтобы остановить кровь.
Тим сложил руки под краном в ванной и выпил четыре горсти воды, прежде чем решил, что не выспался. Всего лишь ещё чуть-чуть отдыха, и он встанет и соберется с духом. Наверное, ему нужно поесть, но от мыслей о еде его выворачивало. Забравшись обратно в кровать, он накрыл голову лишней подушкой, чтобы закрыть свет. Когда он снова открыл глаза, подушки не было и в комнате было темно. Птицы замолчали.
Уже ночь? Но у Тима были опасения похуже. Всё его тело было в огне. Он сбросил одеяло и задрожал, его рука пульсировала так, будто у неё было своё собственное сердце.
– Я так облажался, – сказал он комнате, но не услышал ничего, кроме телевизора внизу, по-прежнему включённого после, скольких часов? Дня? Его мысли крутились в замешательстве. Трэвис сидел внизу и смотрел телевизор? Тим чуть не закричал, когда до него дошли все события. Он лежал в кровати, его дыхание потяжелело, пока он пытался обдумать свою ситуацию. Когда они приехали, коттедж казался святилищем, тёплым и полным комфорта. Теперь комната вокруг него стала тёмной и чужой.
Он умрёт здесь, если не получит помощи. Тим был уверен в этом. Если он сможет спуститься вниз к телефону, он мог бы кому-нибудь позвонить, но сначала ему нужно собраться с силами. Тим приготовился выбраться из кровати, но вместо этого снова отрубился. Когда он очнулся, снаружи было всё так же темно, но он услышал звук шин на гравийной дороге.
Трэвис вернулся! Сожалея об их ссоре, сожалея о вещах, которые сказал, Трэвис вернулся. Тим простит его, даст ему ещё один шанс, сделает всё, что может, чтобы всё исправить, и эта болезнь освободит его тело, чтобы на её место пришла любовь.
– Тим?
Голос был неправильным. Когда он раздался снова, Тим понял, что не отозвался, и крикнул в ответ, у него болело горло. Шаги на лестнице, свет в коридоре. В двери появился силуэт, прежде чем над Тимом включилась лампа. Тогда он увидел лицо, которое хотел увидеть больше всего, которое могло снова всё исправить.
Эрик.
– С тобой всё в порядке? – Эрик прижал ладонь к его лбу. – Ты горишь!
– Бывало и лучше.
– Ты можешь сесть?
Тим кивнул и застонал от усилий, одеяло соскользнуло с его груди и раскрыло руку. На лице Эрика отразился шок, и когда Тим проследил за его взглядом, он увидел черешневый цвет под бинтами и корочку крови вокруг них.
– Что с тобой случилось?
Тим причмокнул губами с таким чувством, будто во рту у него была наждачная бумага.
– Я попал в аварию на снегоходе. Думаю, я заболел.
Смех Эрика был маниакальным.
– Нам нужно доставить тебя в больницу! Ты можешь дойти до машины?
Тим так думал. Теперь, когда Эрик был здесь, его голова казалась яснее, и он понял, как облажался. Прогулялся на холоде, даже порезался, но от этого люди не заболевают. Не так.
– Тим?
– А? Да. Я могу дойти. Но оставайся рядом.
Тиму удалось встать. Эрик вышел из комнаты, когда увидел, что Тим обнажён, вернулся с халатом и тапочками. Как только Тим был одет, Эрик обвил его рукой и проводил вниз по лестнице. Тим справлялся. Он мог самостоятельно стоять. Он просто чувствовал себя полным дерьмом.
– Я подгоню машину к двери, – сказал Эрик, усаживая Тима на скамейку для обуви в коридоре.
Тим откинулся назад и закрыл глаза, вздрогнув от удивления, когда Эрик дотронулся до него, чтобы помочь подняться и выйти на улицу. Холод был кошмаром, хоть у Тима и был жар, но вскоре он оказался в тепле машины, которая пахла как арендованная. Тихо играла музыка, из радио доносились рождественские мелодии.
Эрик открыл дверь с водительской стороны и заскочил в салон, заводя машину и увозя их прочь.
– С тобой всё будет хорошо, – сказал он.
Тим снова закрыл глаза, успокоенный ощущением дома, который он считал давным-давно потерянным.
***
Тепло. Не подавляющий жар лихорадки или охлаждающий укус холода. Просто тепло в идеальном балансе, внутри и снаружи. Голова Тима гудела от знакомых ощущений блаженного поцелуя опиатов. Он не чувствовал себя под таким кайфом с тех пор, как из-за Бена вывихнул лодыжку.
Тим открыл глаза, ожидая увидеть свою ногу в гипсе и Бена, сидящего рядом с больничной койкой, жонглируя ключами от его 3000GT. Он был практически прав. Человек, сидящий рядом, был примерно такого же размера, но старым добрым стариком, спокойно читающим сложенную пополам газету.
Воспоминания Тима были спутанными. Он вспомнил, как Эрик отвёз его в больницу, и впервые ждать в зале экстренной помощи не пришлось. Медсестра или, может быть, доктор, дала Тиму что-то, что прогнало боль. И сознание. Затем были краткие вспышки пробуждения, когда он видел обеспокоенное лицо Эрика, такое же, как сейчас, когда у него на лбу виднелись морщины, даже пока он читал.
– Привет, – сказал Тим.
Эрик с облегчённым видом опустил газету на колени.
– Привет! Как ты?
– Хорошо. – Тим поднял голову, чтобы осмотреть себя. На нём был надет ужасный больничный халат. Он начал задирать рукав, чтобы проверить предплечье, когда заметил, что из его руки торчит трубка. – О Боже! Эти штуки меня пугают!
– Так тебя накормили завтраком, – поддразнил Эрик. – И ланчем тоже.
У Тима в голове всё плыло.
– Я так долго был без сознания? Какой сегодня день?
– Двадцать восьмое число. – Эрик проверил часы. – Почти четыре часа дня.
– Что ж, значит, прошли три дня моей жизни.
– Я рад, что не больше. – Эрик подвинул стул ближе к кровати, поворачивая его так, чтобы сидеть лицом к Тиму. – Что с тобой случилось? Я получил твой звонок насчёт Трэвиса и продолжал тебе перезванивать. Когда ты не ответил мне и на следующий день, я вылетел следующим рейсом.
– Прости, – произнёс Тим. – Как только Трэвис ушёл, я принял несколько глупых решений. Хреново, что из-за меня тебе пришлось проделать весь этот путь.
Эрик покачал головой, будто это не имело значения.
– По телефону ты сказал, что поругался с Трэвисом, и он ушёл. Звучит серьёзно.
– Неизменно, – поправил Тим. – Трэвис выбрал страх. Не думаю, что на этом этапе ещё есть какая-то надежда. Правда, не думаю.
– Мне жаль. – Эрик откинулся назад, выглядывая в окно, где две птицы рассекали воздух, преследуя друг друга. – Ты его любишь?
Тим сглотнул.
– Нет. Я так не думаю. Но я мог бы, знаешь? Он первый человек после Бена, который мог что-то значить. Я думал, что понимаю его мотивы, но, полагаю, это не так.
Эрик, к его чести, не стал читать Тиму лекции о других рыбах в море. Вместо этого он кивнул на плечо Тима.
– Что там случилось? Доктор вытащил много щепок.
Тим вспомнил о ране и проверил её. Теперь она была чистой, фиолетовой из-за кровоподтёка и сшитой чёрной нитью. У него останется тот ещё шрам. Он натянул рукав халата на рану и обнаружил, что Эрик по-прежнему ждёт ответа.
– Я вроде как выпил бутылку вина и подумал, что проеду на одном из снегоходов через лес к городу. Он всё ещё где-то там. Разгромленный.
Эрик закрыл глаза и покачал головой.
– Я заплачу за ущерб, – быстро произнёс Тим.
– Мне плевать на снегоход, – со злым взглядом сказал Эрик. – Ты мог погибнуть!
– Я не пытался, – сказал Тим. – В смысле, я не самоубийца или что-то в этом роде.
– Нет, ты просто молод. И глуп. – Эрик приглушил свои переживания и взял Тима за руку. – Не волнуйся. Любовь, или даже безрассудная страсть, оказывает уменьшительный эффект на интеллект. Везёт, что ты ещё помнишь, как разговаривать.
Тим издал несколько обезьяньих звуков, чтобы показать, насколько сильно влюблён. Эрик рассмеялся.
– В следующий раз, когда я запланирую романтический побег, – сказал Тим, – я возьму с собой тебя. Забудь дурацких мальчишек из братства.
Ему было всё равно, как Эрик это воспримет. Он даже не был уверен, что имел в виду. Тим только знал, что в его жизни был человек, с которым больше всего стоило проводить время, что он и намеревался делать.
– Я польщён, – сказал Эрик, комично обмахиваясь своей газетой, будто перегрелся. – Если ты настаиваешь на том, чтобы поухаживать за мной, можешь начать с приглашения на ужин. Я так понимаю, это заведение выиграло звёзды Мишлен за своё «Джелло» а ля карт!
Тим усмехнулся ему.
– Идёт.
***
Доктор настоял на том, чтобы оставить Тима ещё на день, болтая об аспирационной пневмонии и приёме антибиотиков внутривенно, чтобы заглушить любые протесты. Оказывается, Тим надышался каких-то отвратительных веществ во время аварии – возможно, грязи и крови, которые забили и его нос – и ему повезло, что он не заразил лёгкие и не утопил их в гное. Чтобы не страдать от больших тошнотворных подробностей, Тим согласился на лечение.
Вскоре Тиму стало до безумия скучно, особенно после того, как Эрик остался на ночь в коттедже. Телевидение – единственное отвлечение Тима, превращало его разум в суп, когда Эрик вернулся с майларовым шариком, привязанным к игрушечному медведю.
– Это неловко, – сказал Тим, хмурясь на медведя, но втайне полюбив его. Он просто не мог представить, как принесёт его обратно в дом братства.
– Ну, может быть, это тебе понравится больше. – Эрик протянул ему книгу о японских спортивных машинах. – Я и себе купил кое-что почитать.
– Ты не должен торчать здесь весь день, – сказал Тим, втайне надеясь, что он останется.
– Что ещё мне делать? – Эрик устроился на стуле рядом с его кроватью. – Я уже прибрался в коттедже. Жаль лазанью.
– Трэвис, – произнёс Тим, счастливый перекинуть вину. – Прости, что её пришлось выбросить.
– Не проблема. Я говорил с Робертом, хозяином коттеджа, и рассказал ему о снегоходе. Как думаешь, ты можешь приблизительно сказать, где его оставил?
– Вроде того. – Лицо Тима покраснело. – Я за всё заплачу. У меня ещё осталось немного денег Марчелло.
– Всё будет в порядке, – сказал Эрик.
– Сколько стоит снегоход?
– О, думаю, около восьми тысяч.
Тим позволил своей голове упасть обратно на подушку.
– Думаешь, я всё ещё смогу позировать с большим уродливым шрамом на руке?
Эрик усмехнулся.
– Надеюсь, нет. Одного раза было достаточно.
– И то правда.
Они немного поболтали, Тим был счастлив найти понимающего слушателя. Затем они расположились рядом, как старая женатая пара, и вместе читали. Тим листал свою книгу, но его глаза продолжали возвращаться к обложке книги Эрика. На картине спереди была изображена женщина, сидящая на кровати и глядящая в окно. Предмет изучения был не самым интересным, но то, как дневной свет проникал в комнату, делало всё исключительным.
– Что это? – спросил Тим, опуская книгу.
– Эдвард Хоппер, – ответил Эрик. – Ты, наверное, знаешь...
– Картина «Кафе», да. Эта мне никогда особо не нравилась, но картина на обложке... Можно посмотреть?
Эрик протянул ему книгу, терпеливо ожидая, пока Тим смотрел. Внутри было больше таких картин, как на обложке – простых, ясных и практически всегда с участием света, заливающего стену или давящего на ночную тьму. Тим потерялся в этой книге, смутившись, когда, наконец, вернулся и обнаружил, что Эрик по-прежнему наблюдает за ним.
– Он хорош, да?
Тим рассмеялся.
– Он великолепен!
– Мне бы хотелось заполучить одну из его картин, – мечтательно произнёс Эрик.
– Почему у тебя её нет?
– Потому что они стоят чуточку больше, чем твой обычный снегоход, – подмигнул Эрик. – Тебе действительно нравится искусство, да? Ты когда-нибудь пробовал?
– Рисовать? – Тим облизал губы. Почему бы и нет? Без Эрика он мог бы хрипеть в том коттедже в муках и одиночестве. – Да. Я рисую.
– Серьёзно? – Эрик сел прямо. – Хорошо получается?
Тим просто рассмеялся.
– Как бы там ни было, я бы хотел посмотреть, – сказал Эрик. – Если ты не против.
Тим был против. Для него делиться своими картинами было большим делом, но он подумал, что мог довериться Эрику.
– Они все в доме моих родителей. Я годами не рисовал. Дом братства не самое вдохновляющее окружение. И это всё вроде как личное.
– Оу.
Эрик излучал разочарование, так что Тим поспешил добавить:
– В следующий раз, когда буду навещать предков, я захвачу парочку наименее позорных, чтобы показать тебе.
– Это было бы мило.
Медсестра ворвалась в палату с ланчем для Тима, и Эрик направился в кафетерий, чтобы поесть самому. Днём пришёл доктор и наконец дал Тиму разрешение на полёт. Эрик набрал номер на своём мобильнике и как по волшебству достал им билеты на самолёт домой в тот же вечер. Тим почувствовал себя в ещё большем долгу перед ним, не то чтобы казалось, что Эрик ожидает хоть намёка на благодарность за то, что делает. Но Тим найдёт способ ему отплатить. Если не финансово, то хоть как-то.
Глава 18
Новый год всегда приносит перемены, и Тим подозревал, что большинство из них произойдут в доме братства. Может быть поэтому он избегал возвращения в кампус. Он показался только однажды ночью, вскоре после того, как они с Эриком вернулись, чтобы забрать свою машину. Она стояла там, непотрёпанная. На самом деле, не было никакого признака, что Трэвис вообще на ней ездил, что Тима разочаровало. Получить какое-нибудь письмо было бы приятно, или, может быть, если бы одинокая роза лежала на пассажирском сидении, или на руле виднелись бы высохшие слёзы. Но не было ничего. Тим повёл машину обратно к дому Эрика, где остановился в одной из гостевых комнат.
Для первой недели жизнь была идеальна. Эрик готовил ему или водил его куда-нибудь поужинать. Между приёмами пищи они тусовались в доме и разговаривали или ходили на небольшие прогулки по окрестностям. Затем наступил канун Нового года, а вместе с ним одна из знаменитых вечеринок Эрика, и спокойную беззаботность прогнал хмельной кутёж.
Эта сказочная жизнь в роскоши и богатстве не могла продолжаться вечно. В первый день года Тим появился в доме братства, никто не спрашивал, где он был, так как большинство братьев ещё не вернулись после праздников. Когда Тим вошёл в свою комнату, он не был удивлён увидеть перемены. Его сторона по большей части осталась такой же, но с прикроватной тумбочки Трэвиса исчезла семейная фотография, а на замену ей пришёл баскетбольный трофей. Множество картонных коробок были в различных стадиях распаковки.
Вскоре в комнату вошёл высокий рыжий парень по имени Рик. Тим раньше видел его в доме, но мало что о нём знал. Они немного поболтали, прежде чем Тим побрёл вниз, чтобы позависать в общей комнате. Многие парни курили травку, чтобы вылечить похмелье. Тим игнорировал их, сидя на диване и пустым взглядом уставившись в телевизор, пока Квентин не плюхнулся рядом с ним.
– Эй, младший. Хорошо провёл праздники?
Тим кивнул.
– Неплохо. А ты?
– Моя сестра – сучка, а мама не умеет готовить. Одно и то же каждый год.
Тим рассмеялся, но по большей части из-за того, что от него ожидали этого.
– Ты видел, что Рик – твой новый сосед по комнате?
– Ага.
Тим вернул внимание обратно к телевизору.
Квентин порылся в кармане в поисках жевательного табака.
– Трэвис попросил переселить его в ту же секунду, как увидел меня. Выглядел вроде как злым.
Тим пожал плечами.
– Наверное, я храплю.
– Дело в этом? Он не рассказал.
– Я не знаю. Он такой чертовски тихий. Будет мило жить с кем-то, с кем на самом деле можно поговорить.
– Да, – произнёс Квентин, понаблюдав за ним ещё мгновение. – Трэвис немного скрытный. Я удивлён, что он прошёл испытания. Эй, тебе перепало от кого-нибудь прошлой ночью?
– Только от твоей мамки, – сказал Тим, рассмеявшись, когда Квентин ударил его. И вот так тема исчерпала себя. Потребовалась только маленькая обычная перепалка.
После этого жизнь вернулась в норму. Временами Тим видел Трэвиса в доме, но им никогда не удавалось побыть в одной комнате. Пора было возвращаться на занятия, нарезаться на вечеринках и проводить время с Эриком тихими ночами, когда по нему не будут скучать. Остаток зимы Тим провёл вот так, в комфортной рутине.
До того дня, как увидел её.
Тим выходил со своего скучного урока сопротивления материалов, желая выбраться на весеннюю природу, когда заметил, что у него развязан ботинок. Кто-то прошёл мимо него, напевая песню, в то время как он присел и завязывал шнурок, тон девушки был смутно знакомым. Когда он встал, Тим увидел высокую темнокожую молодую женщину дальше по коридору, но ничего особого об этом не подумал, пока она не оглянулась. Тогда он застыл.
Эллисон Кросс.
Она была старше, естественно, и даже более красивой. Она практически могла бы быть другой женщиной, но то, как её глаза слегка расширились, прежде чем она отвернулась от него, выдало её с головой.
– Эй! – Тим отправился за ней, практически бегом, чтобы догнать. – Эллисон, подожди!
Эллисон остановилась, подняла взгляд к небесам и вздохнула. Затем она развернулась лицом к нему, прижимая к груди пару книг.
– Привет! – сказал он, улыбаясь ей. Жест остался без ответа. – Давно не виделись.
Эллисон медленно кивнула.
– Для этого есть причина, не так ли?
– Да, – произнёс Тим более серьёзно. – Как он?
– Бен? – Эллисон выглядела надменно. – У него всё отлично!
– Это хорошо, – сказал Тим. – В смысле, я на это надеялся. Боже, не могу поверить, что ты здесь учишься. А Бен...
– В Чикаго, – сказала Эллисон, предвидя вопрос. – На другом конце страны. Очень, очень далеко отсюда.
– Да ладно, – произнёс Тим, пытаясь отшутиться. – Не переживай. Я не собираюсь выслеживать его и снова разрушать его жизнь. Ему лучше без меня.
Это заработало ему немного сочувствия.
– Там есть музыкальный колледж, – сказала Эллисон более мирным тоном. – Он по-прежнему распевает свой прекрасный голос.
От одной мысли о голосе Бена у Тима заболело сердце.
– Что насчёт тебя? Я помню, ты вовсю шпарила ноты.
Вот что она напевала себе под нос. Песню, с которой она и Бен выступали вместе на шоу талантов, слова которой были созданы для того, чтобы причинить ему страдания изнутри.
– Я по-прежнему пою, – сказала Эллисон, – но не планирую делать из этого карьеру. Что ж, приятно было с тобой увидеться.
– Подожди! – Тим ненавидел отчаяние в своём голосе. – Бен когда-нибудь... я имею в виду, он нашёл кого-то, верно?
Эллисон пожевала нижнюю губу. Обычно её ответы были быстрыми и энергичными.
– Он двинулся дальше, – сказала она. – В конечном счете.
Но нашёл ли Бен кого-нибудь нового? Если да, тогда наверняка Эллисон сказала бы что-нибудь.
– Лишь бы с ним всё было в порядке. Плохо, что вы, ребята, не живёте ближе друг к другу. Тяжело представить вас порознь.
Эллисон улыбнулась, и на этот раз улыбка не была надменной или саркастичной.
– Мне по-прежнему удаётся время от времени видеться с ним. По праздникам и всё такое.
– Это хорошо. Что ж, передавай ему привет, когда будете говорить в следующий раз. – Тим колебался. – Думаешь, это хорошая идея?
– Вероятно, нет.
Они вместе рассмеялись, обменялись ещё несколькими шутками и разошлись. Когда Тим покинул здание и вышел на улицу, пели птицы и бриз шевелил его волосы. Он чувствовал такую лёгкость, которой не было долгое время. Бенджамин Бентли, в Чикаго, берёт город штурмом! Прошло так много времени с тех пор, как Тим слышал что-либо новое о Бене. Последние несколько раз, когда он видел его – ну, ни один из них не был позитивным. Но сейчас на горизонте появилось что-то новое, более счастливый конец для величайшей любви его жизни. Тим запрыгнул в машину и направился домой к Эрику, в нетерпении всё ему рассказать.
***
– Эллисон Кросс! – раз в девятнадцатый произнёс Тим.
– Очень волнующее развитие, – сказал Эрик. Он уже слышал всю историю, Тим пересказывал некоторые её части дважды. Эрик терпеливо слушал с закрытыми глазами, впитывая солнечное тепло рядом с личным бассейном позади дома. Погода была недостаточно тёплой для плавания, но находиться на улице было приятно.
Тим удержался, чтобы не произнести снова вслух имя Эллисон. Он уже сделал так, что она казалась знаменитостью.
– Просто она связана с Беном, – объяснил он. – Иногда целый год, что я провёл с ним, кажется ненастоящим, будто история, в которой я себя убедил, не была правдой.
Эрик улыбнулся.
– Но это было по-настоящему, и нет причины, по которой у тебя не может быть этого снова.
Тим поёрзал на своём кресле.
– С Беном?
– Почему нет? Ты думал о том, чтобы связаться с ним? Теперь ты знаешь, где он.
– Эллисон сказала, что он двинулся дальше.
– Как и ты. Я уверен, ты не плачешь из-за Бена каждую ночь перед сном, и я сомневаюсь, что у него есть мишень для дротиков с твоей фотографией.
Тим нахмурился.
– Да, но я оставил его. Может быть, он больше не злится, но я сомневаюсь, что он меня простил. Я хочу сказать, если бы здесь вдруг показался Трэвис, я бы не дал ему второго шанса.
Эрик открыл глаза и посмотрел на него.
– Не сравнивай себя с Трэвисом. Может, ты не был идеальным, но ты подарил Бену год своей жизни, и это было больше, чем просто физически. Это совершенно отличается от пьяного секса и холодного душа на следующее утро.
– Полагаю, да. – Тим подумал об этом. – Что, если бы Габриэль вернулся в твою жизнь и сказал бы, что сожалеет о том, что оставил тебя?
Щёки Эрика покраснели, но он улыбнулся.
– Не думай, что я не фантазировал об этом. Уверен, у Бена тоже так.
– Да?
– Я могу практически гарантировать это.
Это вызывало у Тима несколько своих собственных фантазий. Он никогда и не мечтал о ещё одном шансе с Беном. Молния дважды в одно место не попадает, верно?
– Многое изменилось, – подтолкнул Эрик.
Тим фыркнул.
– Едва ли. Я по-прежнему в шкафу. Просто мне стало действительно комфортнее с мыслью о том, что я там. Кроме того, Чикаго не так уж близко.
– Тысяча миль – это ничто во имя... – голос Эрика прервался кашлем, приступ которого продлился почти пять минут. В последнее время такое случалось всё чаще и чаще. Тим начинал переживать, но Эрик всё ещё не доверял ему. – Чёртов кашель курильщика, – сказал он, как только снова смог дышать.
– Какая марка? – спросил Тим.
– Прости?
– Марка, которую ты курил. Какая была твоей любимой?
– Оу. – Эрик выглядел удивлённым. – Э, «Кэмел».
– Да, но какие?
Эрик хватался за ответ, пока не посмотрел на Тима по-новому.
– Почему это имеет значение?
В ответ Тим просто смотрел.
Эрик вздохнул.
– Ты знаешь, да?
Тим сглотнул и кивнул.
– Как давно?
– Узнал ещё до Рождества. Я всё ждал, пока ты мне расскажешь.
– Марчелло?
– Не совсем. Я столкнулся на улице с твоей медсестрой из хосписа.
– И ты её не переехал? – Эрик сделал глоток своего ледяного чая, откидываясь на спинку шезлонга. – Надеюсь, я не задел твои чувства, не рассказав тебе. Если уж на то пошло, я не хочу, чтобы кто-либо знал.
– Почему?
– Потому что люди смотрят на тебя по-другому. Ты становишься хрупким в их глазах, и что бы ты ни делал неидеально, они расценивают это как признак того, что смерть подбирается ближе. Вместо того, чтобы говорить о себе, люди всегда спрашивают, как ты справляешься, но делают это с такой окончательностью, просто ожидая, когда ты подтвердишь, что находишься одной ногой в могиле.
Тим покачал головой.
– Я не относился к тебе по-другому.
Мгновение Эрик молчал.
– Нет. Ты нет.
– Тогда не скрывай это от меня, ладно?
Эрик кивнул, прежде чем рассмеялся.
– Похоже, я и сам просто старик в шкафу.
– Два сапога пара, – сказал Тим, толкая его локтем. Затем он стал серьёзнее. – Так с чем именно мы имеем дело? Рак лёгких?
Эрик кивнул.
– У бывшего мужа моей тёти было такое, и он справился после химиотерапии. Последний раз, когда я о нём слышал, у него всё было в порядке.
Эрик сохранял молчание.
– Попытка не пытка, верно?
– Химиотерапия – это вариант, – нехотя произнёс Эрик.
– Лишь бы ты остался здесь, – сказал Тим. – Не смей отказываться от меня, потому что без тебя мне будет до слёз скучно. Я рассказывал тебе, что мой новый сосед по комнате собирает баскетбольные карточки. Не бейсбольные, баскетбольные. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о таком? Каждый раз, когда я в комнате, он читает мне то, что написано на обратно стороне.
Эрику удалось улыбнуться.
– Ты мой любимый человек, – сказал Тим. – Оставайся рядом, ладно?
Эрик кивнул, но Тим знал, что сделать не так просто, как дать обещание. Находясь в шкафу, он узнал, что каминг-аут происходит медленно. Теперь, когда Эрик был уверен в нём, может быть, он сможет убедить его сделать больше для своего здоровья, но будет действовать осторожно.
***
Тим ждал в коридоре, плечами и одной ногой прижавшись к стене. Соблазн снова поговорить с Эллисон не проходил с тех пор, как они случайно пересеклись, но Тим не поддавался. По крайней мере, целую неделю. Сегодня он отпросился с сопротивления материалов пораньше, только чтобы убедиться, что не пропустит её. Когда Эллисон показалась в коридоре, то резко остановилась, с каменным выражением лица.
– Купить тебе кофе? – спросил Тим, отталкиваясь от стены и подходя к ней.
– Я люблю капучино.
Эллисон продолжила идти.
Тим начал идти рядом с ней.
– Ладно. Я куплю тебе его.
– Нет, спасибо.
– Можно проводить тебя до следующего занятия?
Эллисон держала голову высоко.
– Я собираюсь домой.
– Тогда я провожу тебя домой.
Эллисон выдавила улыбку.
– Можешь проводить меня до моей машины. Окончательное предложение.
– Звучит хорошо. – Тим обдумывал вопросы в своей голове всю неделю, пытаясь решить, который самый важный. Маленькие подробности интересовали его больше всего. Как Бен сейчас выглядел? Он по-прежнему оставался ужасным водителем? Он по-прежнему чесал нос, когда очень сильно сосредотачивался? – Он когда-нибудь упоминал обо мне?
Эллисон вздохнула.
– Некоторое время он только о тебе и говорил. Конечно, это было давным-давно. Сколько уже прошло?
