Текст книги "Пуритане"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Жилище Нелл и Дженни имело и еще одну особенность, отличавшую его от других хижин. Как-то вечером Сазакус указал на трубу, потом сделал порхающее движение пальцами, после чего уронил кисть руки на тростниковую крышу. Энди понял его. Пепел и зола, летящие из дымохода, могут опуститься на крышу и вызвать пожар. Пожары были общей проблемой и для колонистов, и индейцев. Поломав голову, Энди нашел выход.

Он отправился на «Арбеллу», которая все еще стояла в порту, и попросил капитана Милбурна продать ему рваные паруса. Старой парусиной он покрыл хижину. Сазакус был в восторге от незнакомого ему материала.

Увидев реакцию своего помощника, Энди купил у капитана еще парусины. Ее хватило и для него, и для Сазакуса. Вместе с новым приятелем он отправился в деревню, где жили пекоты, и два вечера подряд строительная бригада «Морган и Сазакус» развлекала зрителей-индейцев.

Рамсдены не заметили, как к их новому жилищу подошел Энди. Рабочий день уже закончился. Строители только что возвели этот дом, и Маршаллу и Мэри не терпелось в него въехать. Он был совсем крохотным, и все же в нем было куда удобнее, чем в палатке, где ютились еще несколько семей. В определенном смысле для молодой пары это стало началом новой жизни. Они уже забыли о боли и ненависти, которые испытали в Англии, и тут к ним явился незваный гость. Его присутствие напомнило все то, что они так хотели оставить в прошлом.

Маршалл и Мэри как раз принесли в хижину часть своего скарба и собирались отправиться за остальными вещами, как вдруг дверь отворилась и на пороге появился Энди Морган.

– Добро пожаловать в Новую Англию, – сказал он.

Маршалл остановился и загородил собой вход в дом. За его спиной показалась Мэри.

– Кто там, Маршалл? – спросила она.

Маршалл Рамсден ничего не ответил. Он помрачнел, шрамы на его щеках стали ярко-алыми.

– Маршалл? – снова раздался голос Мэри. – Что случилось?

Маршалл шагнул за порог, позволяя Мэри самой посмотреть на незваного гостя.

– О! – Молодая женщина никак не ожидала увидеть Энди. Она невольно прижала руку к груди. На ее лице мелькнул страх, спустя мгновение его сменила тревога. Она переводила глаза с Энди на мужа.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Маршалл. Вопрос прозвучал враждебно, он словно поставил перед Энди барьер, который тот должен был преодолеть.

– Не думаю, что мне удастся убедить вас поверить мне… – начал Энди.

– Не могу с тобой не согласиться. Теперь можешь идти, – слова Маршалла обожгли Энди словно удар плети.

Энди принял удар. Он понимал, что заслужил его. Юноша взглянул на Мэри, пытаясь понять, разделяет ли она чувства Маршалла. Она с тревогой смотрела на разгневанного мужа.

– Я пришел попросить у вас прощения.

Ответа не последовало. Хозяева не смягчились.

– Я причинил страдания многим. Самое страшное, что я делал это не по убеждению. Я просто жаждал славы и богатства и работал на тех, кто мог мне их дать.

Энди замолчал, ожидая реакции Рамсденов. Ее не последовало. Маршалл стоял, скрестив руки на груди. На его скулах играли желваки. Было видно, что он с трудом сдерживается. Мэри испуганно смотрела на мужа.

– Как я уже сказал, у вас нет причин верить мне. Но с тех пор, как мы расстались, я стал христианином…

– Эту историю мы уже слышали, – резко оборвал его Маршалл. – И за то, что мы в нее поверили, нас наградили украшениями на щеках.

Продолжать не было смысла. Во всяком случае, сейчас.

– Простите меня, – покаянно сказал Энди. Бросив взгляд на Мэри, он повернулся и шагнул за порог.

– Энди, – окликнула юношу Мэри.

– Оставь его! – прогремел Маршалл.

– Не кричи на меня, Маршалл Рамсден! – вспыхнула Мэри. Она никогда не давала другим спуску. – Ты не представляешь, сколько горя ты нам причинил, – сказала она Энди. – Это ничто, – она указала на следы ожогов на щеках, – по сравнению с болью, которую мы испытали, когда узнали, что ты уничтожил Джастина.

При этих словах Энди почувствовал жгучую боль: он вспомнил о казни Кристофера Мэтьюза.

– Мы знали, что, печатая памфлеты, идем на риск, – продолжала Мэри. – Но мы верили, что, если нас схватят, их будет печатать кто-то другой. Мы просто помогали распространять идеи Джастина. Ты же заставил его замолчать. Во время суда над Кристофером Мэтьюзом мы молили Бога о чуде. На Тауэр-Хилл мы молились о том, чтобы Господь прислал кого-нибудь спасти его, – на глазах Мэри показались слезы. – Потом мы услышали о приеме, который дал в твою честь король. В голове не укладывается, как Господь допустил, чтобы такой человек, как Кристофер Мэтьюз, погиб, а ты остался жить.

Энди готов был расплакаться вместе с Мэри.

– Я тоже не понимаю этого, – сказал он. – Тому, что я сделал, нет оправдания. Я не заслужил Божьего милосердия, но Его милостью я был прощен. Это все, что я могу сказать.

– Очень удобное милосердие! – с гневной насмешкой воскликнул Маршалл.

– Меня простил не только Господь, меня простил Кристофер Мэтьюз.

– Легко говорить за того, кого нет на свете.

– Я отказался от всего, к чему стремился раньше. Теперь мое единственное желание – продолжить дело человека, которого я уничтожил. Поэтому я здесь. Только поэтому. Здесь меня не ждут ни богатство, ни слава. Здесь нет ничего, кроме невзгод и возможности построить общество, которое будет жить по Слову Божьему. Бог свидетель, ради этого я готов отдать жизнь.

Энди сделал все, что мог, но по лицу Мэри, стоящей рядом с мужем, он понял, что сегодня прощения не будет.

Уходя, он дважды оглянулся. Они стояли на том же месте, в тех же позах: Маршалл – скрестив руки на груди, а рядом с ним Мэри.

Спустя несколько минут Энди вернулся к хижине Рамсденов. Хозяев в доме не было. Видимо, они ушли за своими вещами. Несмотря на это, молодой человек принялся за работу.

– Что ты делаешь с моим домом? – Еще издалека заметив Энди, Маршалл бросил вещи и подбежал к юноше.

Тот натягивал парусину на тростниковую крышу.

– Это защитит крышу от искр, которые будут лететь из трубы, – ответил Энди, продолжая работать. – Завтра я обмажу глиной трубу. Строители обычно обмазывают глиной лишь часть дымохода, они слишком торопятся.

– Прочь от моего дома! – закричал Маршалл.

Мэри взяла мужа за руку:

– Он говорит разумные вещи, Маршалл!

– Никто не обтягивает крыши парусиной! – кипятился Маршалл.

– У Нелл и Дженни Мэтьюз тоже такая крыша.

– Мэтьюз? – переспросила Мэри.

– Это дочери Кристофера Мэтьюза. Они прибыли на «Арбелле».

На следующий день Энди обмазал глиной дымоход и трубу в доме Рамсденов.

Нелл сумела без посторонней помощи дойти от приюта для больных до своего нового дома. И хотя она брела, едва передвигая ноги, и то и дело отдыхала, прогресс был налицо. Ведь еще пару месяцев назад мало кто верил, что она поправится.

– Это Энди построил! – Дженни распахнула перед сестрой дверь. Энди стоял рядом с Нелл. Он был готов в любую минуту прийти ей на помощь.

Нелл постояла, прислонившись к косяку, потом подошла к грубо сколоченному столу и села на скамью. Дженни и Энди терпеливо ждали, пока она отдышится. Нелл посмотрела на три жерди, скрепленные сверху, на сложенный из неотесанных камней очаг, на земляной пол, покрытый соломой, и погладила рукой шершавую поверхность стола.

– Красиво, – сказала она и заплакала.

Энди не ожидал похвалы. Ему хватило бы и простого «спасибо». К слезам он тоже не был готов.

– Это временное жилье, – объяснил он. – Весной я построю для вас настоящий двухэтажный дом. Где захотите. Сами выберете место.

Нелл с трудом сдерживала слезы. Она промокнула носовым платком глаза и вытерла нос.

– Спасибо, не стоит. Я благодарна вам за все, что вы сделали для нас, мастер Морган, особенно пока я болела. Но я скоро поправлюсь, и мы с Дженни сами сможем позаботиться о себе.

– Нелл! Почему ты так груба с Энди? – Дженни приблизилась к сестре.

– Ах, его зовут Энди? – сказала Нелл. – И когда же ты успела так сблизиться с мастером Морганом? Чем вы занимались, пока я болела?

– Это несправедливо, – сказал Энди. – Дженни не отходила от тебя. Ты неоправданно резка. И я не понимаю почему.

– Резка? А чего ты ждал? Как я должна себя вести? Из-за тебя мы оказались в этом забытом Богом месте. Из-за тебя вынуждены жить в сарае. Я чуть не умерла во время плавания. Неизвестно, переживу ли я зиму. Десятки тех, кто был куда крепче меня, не вынесли ее. И это ты убил единственного мужчину в нашей семье.

– Нелл, перестань. – Дженни тронула ее за плечо. – Ты просто устала. Ты отдохнешь, и тебе полегчает.

– Не надо меня опекать! Может быть, физически я ослабла, но голова у меня в порядке. Мастер Морган сказал, что ему непонятна моя резкость. Где уж ему понять! Ведь это не его отца предали и убили! Это не его семью уничтожили! Это не его жизнь разрушили!

– Нелл!

– Пусть говорит, – остановил Дженни Энди, – она давно хотела сказать мне это.

– Как мы будем зарабатывать себе на жизнь? – Нелл больше не стеснялась своих слез. – Много ли в Новой Англии тех, кому нужно кружево? Здесь нет даже ткацких станков! На что мы будем жить?

– Я позабочусь о вас, – сказал Энди. – Я обещал это вашему отцу.

– Вот как? Ты давал это обещание отцу, когда ему выжигали клеймо на щеках или отрезали ухо?

И тут Энди вспылил.

– Хватит, Нелл! Я старался помешать епископу Лоду добраться до твоего отца. Я пытался спасти его после ареста. Я отказался от всего, к чему стремился, надеясь, что когда-нибудь смогу стать похожим на него. Что же до этого дома, – Энди кивнул на хижину, – согласен, его нельзя назвать дворцом. Но это лишь временно. Обещаю, через год у вас будет отличный дом.

– Что ты понимаешь в домах? – возмутилась Нелл. – За всю жизнь ты построил лишь эту лачугу!

– Уж поверь мне, понимаю, – скрипнув зубами, ответил Энди. – Что до лачуги, то по сравнению с Морган-холлом ваш дом в Эденфорде – настоящая халупа!

В дверь постучали так энергично, что дом задрожал.

– Нелл? Нелл? У тебя все в порядке? – это был Джеймс Купер.

Дверь распахнулась, прежде чем Нелл успела ответить.

– Опять ты? Что ты здесь делаешь? – зарычал Джеймс, увидев Энди.

– То же самое я хотел спросить в Эденфорде, когда застал тебя в доме Нелл, – не замедлил отозваться Энди.

Рыжий великан схватил юношу за рубашку и замахнулся на него кулаком.

– Джеймс Эйбел Купер, отпусти его! – из последних сил прерывистым голосом закричала Нелл.

– Я вышвырну его отсюда, Нелл! – Джеймс потащил Энди к двери.

– Нет! – тихо, но решительно сказала Нелл.

Джеймс хорошо знал этот тон. Он неохотно отпустил Энди.

– Теперь послушайте вы оба. Вон из моего дома. И больше никогда не возвращайтесь сюда.

– Нелл, дорогая, – заскулил Джеймс.

– Значит, мне самой придется встать и выпроводить вас! – сказала Нелл.

– Нелл Мэтьюз, я и так слишком долго ждал тебя, – упорствовал Джеймс. – Твой отец умер, и тебе нужна опора. Я пришел сделать тебе предложение.

– Не сейчас, Джеймс, – сказала Нелл. – Уходи.

Джеймс Купер поднял толстый волосатый палец.

– Я не шучу, Нелл. Мне надоело тебя ждать. Если ты не согласишься выйти за меня, ты меня больше не увидишь. Если я уйду, то уже навсегда.

– Именно об этом я и прошу, – устало произнесла Нелл. – Я хочу, чтобы с этим было покончено. Уходи.

Джеймс ошарашенно взглянул на нее. Видя, что девушка не шутит, он резко толкнул дверь. Створка распахнулась и так сильно ударилась о стену дома, что одна из деревянных петель сломалась. Джеймс ушел.

– Ты тоже, – сказала Нелл Энди.

– Ты не можешь так поступить! – заплакала Дженни. – Ладно Джеймс, но Энди!

– Могу.

– Это и мой дом! И Энди может приходить сюда, когда захочет!

– Пока я жива – нет. – Было видно, что Нелл совсем обессилела. Побледнев, она опустила голову на стол.

Дженни взглянула на Энди.

– Подожди меня снаружи, – сказала она. – Нелл надо отдохнуть. Я постелю ей постель.

Когда Энди увидел, как плохо Нелл, от его гнева не осталось и следа. Конечно, ему было тяжело слышать сказанное Нелл, но она серьезно болела и не знала, что ждет ее впереди. Он ругал себя за то, что забыл об этом и начал спорить с ней.

Энди вышел наружу и закрыл за собой сломанную дверь.

– Мне очень жаль, – сказала Дженни и взяла Энди за руку. – На самом деле Нелл так не думает.

– Нет, думает. Но она нездорова и напугана. И она права.

Дженни прижалась к нему.

– Пойдем в лес.

Было начало октября, листва уже начала менять цвет, и в лучах заходящего солнца лес пылал разными красками. Кое-кто из переселенцев занимался обычными будничными делами: шел за водой к реке, одалживал у соседа тлеющий уголек, чтобы растопить угасший очаг, занимался починкой жилища. Жизнь шла своим чередом, и люди постепенно привыкали к этому, оправляясь от первого потрясения. Под деревом для собраний, как всегда, сидели несколько человек, наблюдая, как Энди и Дженни рука об руку идут к лесу.

Новостей было немного, а значит, и тем для разговора тоже.

– Ты построил замечательную хижину, – сказала Дженни.

– Ерунда, – ответил Энди, – Получилось не бог весть что… Я всегда восхищался дедом и хотел стать похожим на него. Он построил Морган-холл, а я – жалкий вигвам. Хвастаться нечем.

– Энди Морган, ты не должен так говорить! Когда твой дедушка возводил Морган-холл, разве его жизнь была в опасности? Разве он построил его для другого, а сам продолжал спать в старой палатке?

– Нет.

– Если бы у тебя были его возможности, я уверена, ты возвел бы особняк не хуже Морган-холла. Но еще неизвестно, смог ли бы он на твоем месте построить такой чудесный дом!

– Ты добрая. Спасибо тебе.

В этот момент они зашли в лес, и Дженни сказала:

– Нет, мастер Морган, это тебе спасибо! – она обвила руками его шею и страстно поцеловала.

Энди не понимал, что с ним творится. Он любил Дженни, но еще больше любил Нелл. Зря они пошли в лес. Он не должен обнимать Дженни! Но тепло ее тела было таким восхитительным! Задыхаясь, она сказала:

– Энди, любимый, я давно хотела отблагодарить тебя, но нам никак не удавалось остаться наедине.

Она вновь поцеловала его.

– Дженни, – Энди попытался остановить ее.

Она обхватила его голову и изо всех сил притянула к себе. Как он ни сопротивлялся, его губы встретились с ее губами.

– Дженни, нет! – выдохнул он. Но она не слушала. Ее губы продолжали искать его рот. Он взял ее руки в свои и осторожно высвободился из объятий. – Нет! Это неправильно!

Он старался быть твердым, и его слова прозвучали слишком сурово.

– Что значит «нет»? – спросила она.

– Это неправильно. Нам не следует делать это.

На ее лице появилось озорное выражение.

– Оказывается, мастер Морган, – промурлыкала она, – вы очень застенчивы. – Дженни провела рукой по его груди и прикоснулась к воротнику рубашки. – Вы меня удивили. Я не думала, что вы такой правильный.

Энди вновь взял ее за руки.

– Дело не в этом, – сказал он.

– Вот и отлично! – ее глаза засияли, и она опять прижалась к нему.

– Дженни! Прошу тебя, послушай, – Энди осторожно отстранился.

Она резко отпрянула от него, обиженно оттопырив нижнюю губу. По глазам было видно, что Дженни сердится.

– Так нельзя, – объяснил он. – Мы не можем вести себя подобным образом.

Энди видел, что она поняла его, потому что отошла еще дальше. На ее глазах показались слезы. Нижняя губа задрожала.

– Дженни, я не хотел тебя обидеть. Ты – мой единственный Друг.

– Друг?! – воскликнул она.

Энди кивнул.

– Мой самый близкий друг. Ты поверила мне, когда не верил никто, и я никогда не забуду этого. Я люблю тебя как друга и буду любить всегда. Но мое сердце принадлежит Нелл.

Девушка беззвучно заплакала.

– Дженни, – Энди протянул к ней руку.

– Не трогай меня! – Она ударила его по руке.

– Дженни, прошу, пойми меня.

Не сводя с Энди глаз, она попятилась от него. Ударившись о дерево, Дженни поморщилась от боли и, не сдерживаясь, разрыдалась. Ее ноги подкосились, и она опустилась на землю у подножия дерева.

– Дженни, я не хотел тебя обидеть, но я не знаю, что еще сказать. – Он сделал шаг в ее сторону.

Она сверкнула глазами и, словно дикий зверек, который обороняется лапой, вытянула вперед руку. Медленно поднявшись, она сквозь слезы произнесла:

– Я тебе помогу. Скажи своему единственному другу «прощай»! – и бросилась прочь. Энди слышал, как, продолжая рыдать, она выбежала из леса. Ей не сразу удалось открыть сломанную дверь, закрыть ее тоже оказалось непросто. После того как дверь захлопнулась, плача больше не было слышно.

Глава 25

Собрания колонистов, обосновавшихся в Бостоне, и церковные службы проводились под большим деревом – в поселке не было здания, которое могло бы вместить всех. Энди приходил на службу рано, как было принято в Эденфорде. Он здоровался с другими прихожанами, и ему отвечали вежливо, но холодно. Нелл и Дженни взяли за правило приходить позже. Это позволяло им сесть подальше от Энди. Хотя Дэвид Купер держался довольно дружелюбно, он ни разу не пригласил Энди сесть рядом с ним и его семьей, что, впрочем, было и к лучшему. Энди не знал, сможет ли он слушать проповедь, находясь рядом с Джеймсом. Трудно думать о возвышенном, зная, что твой сосед готов разорвать тебя на части. К началу службы рядом с Энди всегда оставались свободные места.

Его преподобие Хиггинсон был прекрасным проповедником. Хотя по сравнению с проповедями Кристофера Мэтьюза его речам, умным и поучительным, недоставало страстности.

Когда служба заканчивалась, все шли заниматься своими делами. Энди пожимал руки, отвечал улыбкой на улыбки – и уходил. По воскресеньям ему было особенно одиноко. В будние дни люди, пусть и не по своей воле, трудились с ним рядом.

В конце октября Энди Морган привел на службу своего приятеля Сазакуса. Появление смуглого полуобнаженного гостя вызвало в рядах прихожан некоторое смятение. Европейцы пока не знали, как относиться к индейцам. Большинство считало, что местные жители должны узнать об Иисусе, но на то есть миссионеры. Одно дело дать индейцам Евангелие, совсем другое – пригласить их на проповедь.

Дело было улажено, когда Джон Винтроп лично поприветствовал Сазакуса и пригласил Энди и пекота сесть рядом с ним. Энди положил свою Библию между собой и Сазакусом и показывал ему нужное место в тексте, хотя индеец не умел читать. Сазакус обратил внимание на кружевной крестик, который лежал в книге. Юноша нежно прижал его к груди, давая индейцу понять, что это одна из самых дорогих для него вещей. Во время молитвы он жестом подсказывал Сазакусу, когда нужно склонить голову и закрыть глаза. Сам он решил потихоньку проследить за тем, что делает его приятель. Тот сидел с открытыми глазами и добродушно ткнул Энди в бок, увидев, что тот подглядывает за ним.

Индеец стал постоянным гостем Энди по воскресеньям. Сначала они шли на службу, а потом проводили вместе весь день. Молодой человек пытался донести до индейца суть Евангелия, несмотря на то что его подопечный почти не знал английского. Занимаясь с ним, Энди выучил несколько слов и фраз на языке алгонкинов [99]99
  Речь идет о группе индейских племен (пекоты, могикане, оджибве и др.) Северной Америки; говорят на алгонкинских языках, относящихся к алгонкино-ритванской семье индейских языков.


[Закрыть].

– Господин Морган, можно вас на минутку?

Рабочий день уже закончился, и Энди покрывал тростником крышу своего вигвама, который был построен одним из последних. Он обернулся и увидел Джона Винтропа.

– Да, губернатор. Чем я могу вам помочь?

Губернатор колонии был серьезен. Судя по всему, разговор предстоял непростой. Энди слегка встревожился. Вдруг он заговорит о Нелл и Дженни? Или попросит больше не приводить Сазакуса на проповеди?

– Запасы продовольствия на исходе, – сказал Винтроп.

Энди вздохнул с облегчением: разговор не касался его личных дел.

– Зиму нам не продержаться.

Это звучало как приговор. Не предположение, но утверждение. Зимой люди будут умирать от голода.

– Чем я могу помочь? – повторил Энди свой вопрос.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь уговорил пекотов продать нам еще кукурузы. Мы уже купили у них зерна, но нам нужно гораздо больше, – Винтроп наклонился к Энди. – Ты ведь дружишь с Сазакусом. Как ты думаешь, поможет он уговорить своих соплеменников продать нам зерно?

– Он хороший друг, – подтвердил Энди. – Его можно попросить о помощи.

Сазакус согласился помочь. Он, Энди и Винтроп провели переговоры с вождями пекотов о дополнительных закупках кукурузы. Но зерна, которое было у племени, едва хватало самим индейцам, и колонисты вернулись ни с чем.

И тогда губернатор отправил Энди в племя наррагансетт [100]100
  Наррагансетт – «народ маленького места». Конфедерация алгонкинских племен. Проживали на берегу залива Наррагансетт и в западном Род-Айленде.


[Закрыть]. Молодой человек предложил Сазакусу поехать вместе с ним, поскольку это племя, как и пекоты, говорило на алгонкинском языке. Но при упоминании о них Сазакус с отвращением содрогнулся, и Энди решил не настаивать. К радости колонистов, он вернулся с сотней бушелей [101]101
  Бушель – мера объема жидкости и сыпучих веществ в системе английских мер. Один британский бушель равен 36,3687 дм ³.


[Закрыть]зерна. Теперь у переселенцев было достаточно провизии, чтобы продержаться зиму, если «Лайон» вернется в срок.

– Тебе помочь?

Маршалл Рамсден наблюдал, как Энди устанавливает дверь в своей хижине. За его спиной стояла Мэри. Она улыбалась.

– Твоя помощь мне не помешает!

Вдвоем Маршалл и Энди установили дверь в коробку и посадили ее на деревянные петли.

– Дымоход обмазал?

– Вчера.

– А парусину еще не натянул?

– У меня ее нет.

– Ты что – не приберег для себя парусины?

– Свою я отдал вам.

Маршалл с интересом взглянул на юношу. Затем усмехнулся, покачал головой и потер подбородок. Энди оставался для него загадкой.

– Я был к тебе несправедлив, – сказал он.

– Нет, ты был прав. Я вел себя как настоящий идиот и испортил жизнь многим хорошим людям, таким же, как ты и Мэри. Я буду раскаиваться в этом всю жизнь.

– Но ты изменился…

– Слава Богу.

– Жаль, – сказал Маршалл. – Прежний Энди Морган мне нравился.

Энди в замешательстве посмотрел на него. Маршаллу только это и было нужно.

– Но я готов любить и уважать нового Энди Моргана. И хотел бы стать его другом.

– Я тоже, – сказала Мэри.

Все трое обнялись на пороге почти готовой хижины. Это был первый дом Энди. В тот вечер они ужинали вместе, рассказывая друг другу, что произошло в их жизни после того, как они расстались.

Энди узнал, что клейма на щеках Маршалла и Мэри открыли перед ними множество дверей. Хотя простой народ считал такие отметины позором, богатые пуритане видели в них свидетельство мужества и честности. Один состоятельный пуританин из Оксфорда убедил их отправиться в Новый Свет. Сам он уже одряхлел, и такое путешествие было ему не под силу, но ему очень хотелось внести свою лепту в создание нового общества, живущего по Слову Божьему. Он решил сделать это, оказав помощь молодой паре. Благочестивый меценат сказал, что снабдит их средствами, а они за это должны работать и рожать детей.

– Неужели он сказал, что вы должны рожать детей? – смеясь, переспросил Энди.

Маршалл кивнул, сделав большие глаза, а Мэри засмеялась и покраснела.

– Старик был очень щедр, – сказал Маршалл. – Даже обещал прислать мне печатный станок, как только он понадобится в колонии.

– Печатный станок?

Маршалл радостно кивнул. Он не смог скрыть мальчишеского восторга.

– А пока, – продолжила Мэри, – он хочет, чтобы мы подробно описывали ему жизнь переселенцев. Он будет печатать наши рассказы и распространять их по всей Англии, чтобы воодушевить новых колонистов.

– Я уже отправил ему несколько писем, но вот беда – я не умею писать, – посетовал Маршалл. – Я печатник, а не писатель. Жаль, подвел хорошего человека.

Энди поднял глаза к небу.

– Спасибо тебе, Господь, – произнес он.

Мэри и Маршалл удивленно переглянулись.

– Ты благодаришь Бога за то, что Маршалл плохо пишет?

Энди покачал головой.

– Просто я знаю, кто может вам помочь.

– Ты имеешь в виду себя? – спросила Мэри. – Пожалуйста, скажи «да», а то мы в отчаянии.

– Нет, я писать не умею. Но в колонии есть тот, кто вам нужен.

Снег выпал только на исходе ноября, который был куда суровее, чем в Англии. Холодная зима принесла с собой голод и болезни. Продовольствие выдавалось строго по норме, и эти нормы постепенно снижались. Возвращения «Лайона» ждали не раньше декабря. Энди знал, что губернатор Винтроп вручил капитану корабля длинный список всего того, что требовалось жителям. Прежде юноша как-то не задумывался, кто за это платит. Но однажды ему по секрету рассказали, что поселок снабжается на деньги самого Винтропа. Однако Энди ни разу не слышал, чтобы губернатор проявлял неудовольствие, когда колонисты начинали обвинять его в том, что он недостаточно активно борется с голодом и болезнями.

К радости Энди, к наступлению холодов Нелл успела окрепнуть. Но теперь его беспокоила Дженни. С памятного дня в лесу она очень переменилась. Она почти перестала улыбаться. От ее веселой взбалмошности не осталось и следа. Она была все время серьезна и печальна.

– Что ты сотворил с моей сестрой? – прошептала Нелл. Закутавшись в толстую шерстяную шаль, она стояла за спиной Энди.

Молодой человек заглянул к девушкам, чтобы подправить парусину, местами сползшую с крыши. Дело шло к вечеру, и Дженни прилегла вздремнуть.

– Не стой на ветру, Нелл, а то, чего доброго, опять заболеешь.

– Я не сойду с места, пока ты не ответишь мне, Энди Морган.

«Да ты еще и упрямица!» – подумал Энди.

– Целыми днями она сидит без дела и отказывается говорить, что случилось! Энди, кроме нее, у меня никого нет. Что ты с ней сделал?

– Я признался, что не люблю ее.

– Господи! Она ведь еще ребенок! Как ты мог?!

Энди сильно дернул за веревку. Хижина дрогнула.

Сложив руки на груди, Нелл внимательно смотрела на него. Она не собиралась уходить, не выяснив все до конца.

Энди обернулся и взглянул девушке прямо в глаза.

– Дженни надеялась, что у нас может что-нибудь получиться. Я сказал ей, что испытываю к ней самые теплые чувства, но не романтического свойства.

– Ты сказал впечатлительной юной девочке, что испытываешь к ней самые теплые чувства? А потом заявил, что не любишь ее?

– Это допрос?

– У меня в голове не укладывается, как ты, человек столь блестящего ума, можешь быть таким бесчувственным!

– Ты считаешь, что у меня блестящий ум?

– Нет, я считаю тебя бесчувственным.

– Нелл, я не хотел причинить ей боль.

– Для того, кто не хочет причинить другим боль, ты слишком хорошо умеешь это делать.

Энди проглотил обиду. Беседа была не из приятных, зато он разговаривал с Нелл. Общаться с ней ему удавалось все реже и реже.

Взвешивая каждое слово, Энди осторожно произнес:

– Я уже говорил, что не хотел обидеть ее. Объясни мне, как мужчина может сказать женщине, что не любит ее, и при этом не сделать ей больно?

Нелл не нашлась с ответом.

– И это еще не все.

– Вот как?

– Видишь ли, я признался Дженни, что люблю тебя.

Нелл покачала головой.

– Зачем ты ей это сказал?

– Потому что это правда.

– Между нами все кончено. Прошлое умерло вместе с моим отцом.

– Божьей милостью все может вернуться.

Нелл застыла в изумлении.

– Энди Морган! Ну и наглец же ты! Ты готов на любую низость! Ты не стесняешься использовать Бога, чтобы манипулировать мною?

– Нет, это не так! Каждую ночь я молюсь за тебя и Дженни и не помышляю ни о каких интригах. Мои молитвы и желания абсолютно искренни.

– Лучше бы ты молился за себя.

– Это я тоже делаю.

– И поскольку речь идет о вмешательстве в нашу жизнь…

– Мне показалось, что речь идет о моей любви к тебе.

Эти слова Нелл пропустила мимо ушей.

– …Я должна сообщить тебе, что мы больше не нуждаемся в твоей помощи. Теперь мы можем позаботиться о себе сами.

– Каким образом?

– Господин Рамсден и его жена Мэри, те, что живут у самого леса, предложили мне работу. Они попросили меня описать жизнь колонии. Заметки будут публиковать в Англии. За это мне неплохо заплатят. Похоже, Господь решил позаботиться о бедных беспомощных девушках без твоего участия.

– Поздравляю, Нелл! Я очень рад за тебя.

В декабре в назначенный срок «Лайон» не появился. Не прибыл он и в январе. Запасы зерна почти закончились. Моллюски были съедены все до единого. Земляных орехов тоже не осталось. Переселенцам, обосновавшимся на заливе Массачусетс, оставалось уповать лишь на то, что волею Господа мука их не истощится и масло не убудет, как у бедной вдовы из Ветхого Завета [102]102
  Речь идет о чуде, совершенном пророком Илией в жестокую засуху в Сарепте Сидонской. У приютившей его вдовы, по слову Господа, мука и мало не истощались до конца засухи (3Цар. 17:8–16).


[Закрыть].

Но среди них не было пророка Илии, они могли рассчитывать только на губернатора, который опасался, что с «Лайоном» случилось несчастье. Винтроп обратился за советом к священникам, Джону Эндикотту и лидерам колонистов, каковым считался и Энди Морган. Кто-то из них предложил послать за помощью в Плимут, кто-то уверял, что нужно силой отнять зерно у индейцев, если те не согласятся продать его. Винтроп внимательно выслушал всех. Он решил объявить 6 февраля днем поста. В этот день они предадут свою судьбу в руки Всевышнего, чего никогда не делали раньше.

Накануне губернатор выделил остатки муки беднякам, которые находились на грани голодной смерти. Родители отдали последнее детям и легли спать голодными. Получилось, что назначенный на 6 февраля пост начался днем раньше.

Утро 5 февраля выдалось холодным. Оно не сулило никакой надежды. Но когда приунывшие колонисты приготовились к худшему, на горизонте показался «Лайон»! Оказалось, что при возвращении в Англию «Лайон» наткнулся на корабль со сломанными мачтами. Изуродованное судно пришлось отбуксировать в порт, поэтому «Лайон» достиг места назначения позже назначенного срока. Судно было нагружено пшеницей, мукой, горохом, овсяными хлопьями, говядиной, свининой, сыром, маслом, почечным жиром и бочонками с лимонным соком для больных цингой. Губернатор Винтроп отменил пост и объявил вместо него день благодарения. Господь дал им знак! Он услышал молитвы Своего народа и помог переселенцам, как помог израильтянам, блуждающим в пустыне!

Колонисты встретили этот дар свыше танцами, объятиями и безграничным весельем. Долгие годы после этого события рассказ о том, как Господь спас колонию Массачусетса от голодной смерти, передавался из поколения в поколение. Во всеобщем ликовании приняли участие и двадцать шесть новых колонистов, прибывших из Англии. Среди них находился и весьма уважаемый священник Роджер Вильямс [103]103
  Вильямс Роджер (1603–1684) – пуританский проповедник, основатель первой баптистской церкви в Северной Америке. Проповедовал в Бостоне и Плимуте. Настаивал на отделении церкви от государства, выступал за религиозную свободу. За свои убеждения был выслан из Сейлема. Проповедовал среди индейцев. Основал в 1636 г. поселение Провиденс, впоследствии Род-Айленд.


[Закрыть].

Энди вместе со всеми предавался безудержному веселью. Конец его радости пришел внезапно. В то время как народ вокруг пел и танцевал, Энди случайно заметил нечто такое, от чего его сердце похолодело. На волнах, приближаясь к берегу, покачивалась шлюпка. В тот день такие шлюпки беспрестанно сновали по бухте, выгружая на берег долгожданные продукты. Однако эта привезла иной груз. С ужасом Энди Морган увидел, что на берег ступил Элиот Веннер.