Текст книги "Пуритане"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Энди взял у него бумагу.

– Скажи епископу, что я все сделаю.

– Сам скажешь! – фыркнул Элиот. – Напишешь в очередном шифрованном любовном послании!

Энди сунул письмо и образец почерка под рубашку. Ему хотелось уйти. Элиот всегда вел себя странно, но таким Энди еще его не видел.

– Мне пора возвращаться, – сказал он.

– Что случилось? Синий мальчик стесняется меня?

Энди, опираясь на трость, начал подниматься по склону.

– Я недостаточно хорош для тебя? Ты готов заниматься любовью с епископом, но не со мной? – Элиот схватил Энди за обожженную руку.

Молодой человек, с трудом сдержав крик, оттолкнул его.

– Эй! Что, быть синим больно? – Элиот догнал приятеля и начал приплясывать вокруг, нанося удары кулаком и стремясь попасть в больное место.

Энди старался уклониться от ударов, защищаясь здоровой рукой. Он изо всех сил размахнулся, чтобы ударить Элиота тростью, но даже не задел его. По безумным глазам рыжеволосого юнца было видно, что мучения Энди доставляют ему наслаждение.

Энди вновь попытался достать его тростью, но промахнулся.

– Давай поворачивайся, синий мальчик! – Элиот нанес еще пару ударов.

Энди начал злиться. Он снова полез вверх по склону, но Элиот преградил ему путь. Энди попробовал обойти его, но Элиот одним прыжком оказался прямо перед ним.

– Элиот, мне надоели твои игры. Дай пройти.

– Ну давай, обойди меня! – дразнил его Элиот. Подбоченясь, он стоял над Энди на склоне.

Энди огляделся. Река была слишком широка, чтобы пытаться переплыть ее; путь вниз по течению преграждало подножие моста. Чтобы выбраться отсюда, необходимо подняться на склон, но сделать это ему не давал Элиот Веннер.

Энди двинулся прямо на Элиота. Элиот толкнул его. Вторая попытка – и вновь Элиот отпихнул Энди. На третий раз юный Морган притворился, что хочет обойти Элиота слева, а сам сделал рывок вправо. Это сработало, но обожженная нога поскользнулась на опавших листьях, и Энди упал. Элиот поставил ногу ему на спину и издал победный крик.

Другая нога Элиота оказалась рядом со здоровой рукой Энди. Отбросив трость, Энди схватил Элиота за ногу и дернул изо всех сил. Элиот навзничь упал на землю. Энди попытался подняться, но ноги не слушались его, и он съехал вниз по склону.

Теперь Элиот оказался в более выгодном положении. Его глаза бешено сверкали, он прерывисто дышал, раздувая и втягивая грязные щеки. С криком он бросился на лежащего Энди.

Элиот атаковал, подняв руки и растопырив пальцы, как когти. Энди оставалось лишь одно: пригнувшись к земле, он приготовился встретить противника. Элиот обрушился прямо на него. В последнюю секунду Энди сгруппировался и бросился Элиоту под ноги. Элиот перелетел через него и шлепнулся в реку.

Прежде чем он выбрался из воды, Энди схватил большой камень и сделал вид, что целится в голову Элиота. Обожженная рука была слабой и неловкой, и он с трудом удерживал камень.

– Элиот, прекрати! – закричал Энди.

Элиот выплюнул воду и затряс головой.

– Я просто хотел немного повеселиться.

– Иди веселиться в другое место.

– А я-то думал, что ты настоящий рыцарь, – Элиот покачал головой, – ведь они любят сражения. Тоже мне рыцарь!

Энди продолжал метить камнем в голову Элиота. Тот вылез из воды, забрал свой пакет и побрел вверх по течению.

Энди смотрел ему вслед. Прежде чем опустить камень или повернуться спиной к противнику, он хотел удостовериться, что тот ушел. Вдруг он кое-что вспомнил.

– Элиот! – позвал он громким шепотом. – Элиот! – ему пришлось повторять несколько раз, прежде чем тот услышал и обернулся.

– Шубал Элкинс, главный садовник лорда Честерфилда. Это ты его убил?

Элиот повернулся и зашагал прочь.

– Это ты убил его? – крикнул Энди ему вслед.

Элиот Веннер бросил пакет. Он поднял руки к небу и закружился в диком танце, завывая, как волк.

Израненный и обессиленный, Энди Морган, хромая, перешел мост и оказался в Эденфорде. Он не мог понять, что случилось с Элиотом. Этот парень всегда был не в себе, но теперь в него словно бес вселился. Энди решил, что нужно рассказать епископу о сегодняшней драке. И тут он вспомнил о более насущном деле – рукописи Джастина. Энди и раньше думал, что Кристофер Мэтьюз может оказаться Джастином, но Нелл уверяла, что ее отец не обладает талантом писателя. И все же это следует проверить. А значит, нужно пробраться в кабинет викария. Ему очень хотелось верить, что Нелл сказала правду.

– Мастер Морган?

Энди вздрогнул от неожиданности. Из тени деревьев, росших перед церковью, отделилась высокая костлявая фигура. Это был не кто иной, как Эмброуз Дадли.

– Не поздновато ли для прогулок? – спросил он.

Глава 16

Энди знобило. Этот странный вечер лишил его сил. Пальцы босой ноги были покрыты грязью и превратились в ледышки; каждый шаг причинял ему боль, которая отдавалась в голове; перевязанная рука онемела так, что он почти не чувствовал пальцев. У него ныло все тело, и больше всего на свете он мечтал завернуться в одеяло и лечь поближе к огню.

Ему не хотелось вспоминать о стычке с Элиотом. Необъяснимое поведение его бывшего наставника очень расстроило юношу. Почему Элиот обошелся с ним так безжалостно?

Не менее странно повел себя и Эмброуз Дадли. Энди не знал, поверил ли нотариус тому, что он случайно свалился с обрыва во время прогулки у реки. Впрочем, у него не было оснований не доверять Энди. Ведь он и сам гулял в столь поздний час!

И тут от внезапной догадки Энди бросило в дрожь. Письмо от Элиота принес ему именно Дадли! Может, он прочел его? Тогда понятно, почему он тоже решил подышать свежим воздухом. Энди попытался вспомнить, был ли конверт распечатан. К сожалению, ему и в голову не пришло проверить сохранность письма. Впрочем, это не так уж и важно. Главное – Дадли оказался рядом. Мог ли он подслушать его разговор с Элиотом? Наверняка он что-то слышал. По крайней мере завывание Элиота.

Энди тревожно оглянулся. Улица была пуста. Впрочем, жердеобразный нотариус мог легко спрятаться в густой тени. Молодой человек старался шагать беспечной походкой, насколько это возможно, когда ноги у тебя заледенели, а рука ноет. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться.

«Все нормально. Ничего страшного, если Дадли прочитал записку и подслушал разговор с Элиотом. Мой план остается в силе. Но чтобы не рисковать, я должен закончить все как можно быстрее и покинуть Эденфорд».

Открыв входную дверь дома Мэтьюзов, Энди шагнул в темную комнату – и замер. До него донесся чей-то храп. Озадаченный, Энди дождался, пока глаза привыкнут к темноте. Через минуту он начал различать очертания предметов. На полу у очага спал викарий, а ведь Энди собирался лечь внизу.

Пройдя мимо спящего Мэтьюза, он пошел наверх. Свет, струившийся со второго этажа, освещал ему путь. В кабинете викария за столом, склонившись, сидела Нелл. Энди не видел ни ее лица, ни чем она занимается, так же, как Нелл не видела его. Не желая объяснять свой странный вид, Энди попытался тихонько проскользнуть к себе в комнату.

Он сделал шаг – и половица громко скрипнула под его тяжестью.

– Ой! – Нелл вздрогнула и прижала руку к груди. – Энди Морган! Ты напугал меня до смерти!

Это были не просто слова. Ее лицо выражало неподдельный ужас. За кого бы она ни приняла Энди, она испугалась не на шутку.

– Извини, – изображая робость, сказал он. – Я не хотел. Ты была занята, и я решил тебе не мешать.

Нелл перевернула бумаги, лежавшие перед ней на столе.

– Ты хорошо погу… – Она закрыла что-то вроде книги или дневника и, подняв на него глаза, осеклась. – Энди Морган! Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты валялся в грязи! Ты подрался?

Энди решил продолжить в том же тоне и столь же робко ответил:

– И да, и нет. Я не дрался, но в грязи действительно искупался. Я шел вдоль реки, оступился и упал с обрыва.

– Вид у тебя неважный. Зачем ты там бродил? Ты же мог упасть в воду и утонуть!

Энди пожал плечами.

– Наверное. Но мне нравится смотреть на отражение луны в реке. Там так тихо, а я хотел подумать, – он бросил быстрый взгляд на бумаги, лежащие на столе. – А ты поздно ложишься.

– Гм… да, – она перехватила его взгляд. Удостоверившись, что Энди ничего не может увидеть, она снова посмотрела на него.

– По ночам хорошо думается. И еще я веду дневник, – она легонько постучала по обложке закрытой тетради.

Воцарилось неловкое молчание. Одной рукой Нелл теребила уголок тетради, а другой поправляла белый ночной халат. Энди пошевелил забинтованными, покрытыми грязью пальцами ноги.

– Думаю, мне пора спать, – сказал он.

– Мне тоже.

Энди прошел к себе в комнату, зажег свечу и закрыл дверь.

При свете свечи он посмотрел на ровные цифры: (40/10/2/12)! (20/4/27/1–6). (23/13/6/3–11). (18/6/8)! (14/18/27/5–6) (7/19/29/2–4).

С первым словом все было ясно. Это его имя. Держа Библию поближе к свету, он расшифровал остальное. «Не уклоняйся ни направо, ни налево. День Господа близок, идет как разрушительная сила от Всемогущего. О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог! Ты возвратишься в дом свой».

Устроившись в постели поудобнее, Энди, подложив под голову здоровую руку, думал о послании. В письме не было ничего нового: не отступай от своего плана, времени остается мало, возвращайся домой. Как всегда, епископ говорил о любви к нему, и он невольно вспомнил слова Элиота, который назвал его любовником епископа. Неужели Элиот на самом деле так думает? Энди содрогнулся от отвращения и постарался выбросить эти мысли из головы.

Он сел и взял в руки страницу, исписанную Джастином. Она была измята, нижний левый угол оторван. Энди не сомневался, что к Элиоту она попала не такой замусоленной. Он разгладил листок и стал разглядывать его. Почерк был тороплив и небрежен, как будто рука автора не успевала за его мыслями. Начертание букв имело характерные особенности. Заглавная «т» начиналась размашистой петлей, пересекавшейся с вертикальной линией. Петли букв «у» и «д» выглядели заостренными и такими узкими, что их едва ли можно было назвать петлями. Энди видел написанное викарием лишь мельком и не мог сразу определить, его ли это почерк. Для этого нужно было изучить его бумаги повнимательнее. Возможно, ему удастся найти в кабинете Мэтьюза какое-нибудь письмо или черновик проповеди.

Взглянув на рукопись снова, Энди торжествующе засмеялся. Лишь теперь он вчитался в написанное. До этого он был так занят изучением букв, что не обратил на содержание никакого внимания. А ведь перед ним лежал текст, призывающий бороться против порядков, установленных королем Англии. Он еще раз разгладил клочок бумаги и начал читать:

«…те, кто правит нами, повинуются Богу? Должны ли мы, подобно им, забыть о Боге? Не приведи Господь!

Что нам делать, если, прикрываясь именем Бога, они применят против нас законы Англии?

Должны ли мы ответить ненавистью на ненависть, злом на зло?

Ответ на этот вопрос дает Книга пророка Михея.

«О, человек! сказано тебе, что – добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (Михей, глава 6, стих 8).

Как бы ни поступали с нами грешники, Господь хочет от нас того же, что и прежде.

Должны ли мы забыть о справедливости лишь потому, что с нами обходятся несправедливо?

Должны ли мы забыть о милосердии, если остальные немилосердны?

Должны ли мы отказаться от смирения перед Господом, чтобы следовать по стопам грешников, путь которых ведет к гибели?

Увы! – говорят англичане, – если мы не уничтожим зло среди нас, оно уничтожит нас!

Нет! – отвечаю я. – Этого не случится!

Ибо одна мысль выражена в Библии ясно и четко: грешники будут наказаны, а праведники восторжествуют.

Разве не понимаете вы, что это истина?

Если вы сомневаетесь в этом, вспомните о праведности своей, и Господь откроет глаза ваши, и вы поймете, о чем идет речь. Еще в древности люди постигли эту истину. Будучи окружены грешниками, они избирали жизнь праведную.

Избрав праведность, Авель принес жертву лучшую, чем у Каина.

Избрав праведность, Енох был угоден Богу.

Избрав праведность, Ной осудил этот мир и избрал справедливость и добродетель.

Избрав праведность, Авраам повиновался Господу, даже когда не знал, куда он идет.

Все они получили…»

Угол страницы был оторван, уцелели лишь обрывки фраз.

«…издали. И они признали, что

…ки

…а земле.

…ас хуже, если бы мы были столь же праведны как

…раги наши не должны диктовать, как

…живого Господа, Который…»

Энди положил бумагу на стол и задул свечу. Он сомневался, что Кристофер Мэтьюз был пресловутым памфлетистом Джастином. Но ясно, что викарий и этот писатель сделаны из одного теста.

Ночью его разбудил крик. Энди открыл глаза. Затуманенный сном разум не давал разобраться в происходящем. Кричала женщина. Потом послышался другой звук. Что это? Смех? Нет. Рыдания. Да, это были рыдания.

Стряхнув с себя остатки сна, Энди вскочил с постели. Его рука на что-то наткнулась. Свеча. Он слышал, как она покатилась по деревянным половицам. Он пнул ее ногой, отбросив в сторону. Затем подбежал к двери и нащупал задвижку.

Энди стоял в коридоре, пытаясь понять, что происходит. Из комнаты Нелл и Дженни доносился плач. Он подошел к двери. Плач стих, и Энди услышал, как ласковый голос произносит слова утешения:

– Это был просто сон. Все хорошо. Это всего лишь сон.

Юноша узнал голос Дженни.

Утром в воскресенье Энди удалось натянуть на свою синюю ногу башмак. Это было больно, да и ходить он мог только прихрамывая, но дело того стоило. Ну, а боль он перетерпит…

Энди шел к воскресной службе вместе с Нелл и Дженни; девушки были чем-то сильно опечалены. Молодой человек решил, что виной всему ночной кошмар Нелл. По своему обыкновению, викарий ушел в церковь раньше. У колодца Энди и сестры Мэтьюз встретили Куперов. Дэвид нес на руках маленького Томаса. Все такой же синий с головы до пят, мальчик был распростерт на руках у отца, словно благодарственная жертва милосердному Богу. Малыш лежал неподвижно, с открытыми глазами. На полпути к церкви он начал кричать от боли, но, когда его внесли в храм, успокоился.

После провала в Норидже, где его преподобие Ласлетт публично разоблачил Энди во время воскресной службы, тайный агент взял за правило соблюдать в церкви осторожность. Переступив порог храма, он бегло осмотрелся. Если нарушения исправлены, он в опасности. Однако алтарь стоял на прежнем месте и ограждение все так же отсутствовало. Отлично! Викарий появился перед прихожанами в своей обычной одежде. Служба шла в строгом соответствии с предписаниями. Прихожане слушали, когда было положено слушать, вставали, когда было положено вставать, склоняли головы и произносили молитвы в нужный момент. Кажется, можно не беспокоиться. Мэтьюз начал приготовления к проповеди. Будет ли он читать текст, одобренный англиканской церковью, или собственный? Викарий открыл Библию. Прекрасно. Говоря, он заглядывал в свои записи. Итак, проповедь составлена им самим. Все хорошо. Энди успокоился. Не похоже, чтобы кто-то напал на его след.

Для проповеди Мэтьюз выбрал отрывок из Второзакония, в котором Моисей дает народу Израиля последние наставления перед тем, как тот вступит на Землю обетованную. Моисей туда не войдет. По непонятным Энди причинам так решил Господь.

Обращаясь к Священному Писанию, викарий сформулировал три наставления для жителей Эденфорда.

Первое – открыть свои сердца Слову Божию. Потому что Слово Божие – верный и надежный ориентир в жизни. Второе – научить детей своих следовать путям Божьим. Достаточно одного поколения, чтобы утратить веру. Третье – соблюдение заповедей Господних. Это не пустой звук, это ваша жизнь. Мэтьюз подчеркнул, что именно это – основа подлинной веры. Повиновение Господу, как сказано в Библии, – основа всей жизни.

Сидя между Нелл и Дженни, Энди размышлял над словами викария. Когда тот заговорил о пороках нынешнего поколения, не знающего Бога, Энди закрыл лицо ладонями. Его плечи тряслись. Дженни спросила его, здоров ли он. Юноша не ответил. Когда викарий начал комментировать третий тезис, Энди согнулся, опустив голову и руки на колени.

– Праведных и благочестивых в Англии ждет печальное будущее, – произнес с сильным воодушевлением викарий. – Грозные темные тучи собираются на горизонте, готовясь уничтожить нас. Но мы – Божьи люди. У нас есть надежда. Милосердный Господь позволил мне увидеть, какой будет земля обетованная для народа Англии.

Внимание присутствующих было приковано к Мэтьюзу. Даже те, кто всю проповедь клевал носом, стряхнули сон. Викарий предлагал всем заглянуть в будущее. Такой возможности никто не хотел упускать.

– Господь показал мне, что праведники восторжествуют. И не просто восторжествуют! Господь открыл мне, что Его народ будет жить в стране, где люди откроют свои сердца Господу, простые граждане, равно как и правители. Они не возжелают власти богатых или иных земных благ. В этой стране детей будут учить почитать Бога и служить Ему все дни своей жизни. В этой стране люди смогут не бояться преследований. И аристократы, и судьи, и простой народ от мала до велика будут смиренно ходить пред Господом. Господь уверил меня, что это не пустые мечты. Этого желает Он сам. Все тот же Бог Израиля, который вывел свой народ из рабства и привел в Землю обетованную, выведет нас из страны преследований в землю изобилия. Не вечно нам быть рабами грешников, мы будем жить в свободной стране.

Проповедь завершилась, и викарий начал общую молитву.

Нелл склонила голову в молитве, и ее взгляд невольно упал на строки Библии, которая лежала, открытая, у нее на коленях: «И говорил Господь Моисею… пред [собою] ты увидишь землю, а не войдешь туда, в землю, которую Я даю сынам Израилевым» [71]71
  Втор. 32:48–52.


[Закрыть].

Нелл подумала об этих словах и о своем отце – и заплакала.

– Можно мне кое-что сказать? – громко произнес Энди, встав со своего места, как только служба закончилась. Дети, которым не терпелось выйти на улицу, уже бежали по проходу. Взрослые собирали свои вещи. Викарий стоял рядом с кафедрой. Слова Энди нарушили привычный ход вещей.

– Ты хочешь обратиться к прихожанам? – спросил Мэтьюз.

– Да. Могу я поговорить с ними?

Викарий кивнул.

Энди прошел вперед. Родители взялись усаживать непоседливых детей на место.

Поднявшись на кафедру, Энди сложил руки перед собой. Глаза юноши были опущены. Так он стоял долго, подыскивая нужные слова. Чем дольше он стоял, тем пристальнее смотрели на него собравшиеся. Он молчал, пока не стих последний шорох.

– Меня прислали сюда следить за вами.

У всех словно перехватило дыхание. Энди поднял глаза. Он увидел лицо Дженни. Она была потрясена. Рядом с ней сидела мрачная Нелл. В конце зала, скрестив на груди волосатые руки, стояли Дэвид и Джеймс Куперы. Лицо Эмброуза Дадли сморщилось, нос заострился, и нотариус сделался похожим на хорька. Лицо еще одного человека Энди видеть не мог – возможно, к лучшему. Юноша подумал, что сейчас он не рискнул бы взглянуть в глаза викарию Эденфорда.

– Я говорю правду, – продолжал он. – Влиятельные люди, ненавидящие пуритан, заставили меня поверить, что вы несете зло и являетесь угрозой для Англии. Когда я говорил, что направляюсь в Плимут, я лгал. Я шел в Эденфорд. Мне было поручено следить за вашим викарием, Кристофером Мэтьюзом, и докладывать о любых нарушениях предписаний англиканской церкви.

Возбуждение в зале росло. Энди торопливо продолжал, повысив голос:

– Я отметил несколько нарушений, за которые вас могли наказать. Алтарь не стоит у восточной стены и не обнесен ограждением. Во время богослужения ваш викарий не надевает положенного одеяния. Вы не склоняете головы, когда произносится имя Иисуса, по воскресеньям у вас две проповеди. Все это – нарушение английских законов.

Шум нарастал. Энди возвысил голос.

– За такие нарушения людей привлекали к суду, приговаривали к тюремному заключению, секли и уродовали! Я свидетельствовал против них!

Гул продолжал нарастать. Теперь Энди был вынужден кричать, чтобы его услышали.

– Прошу вас, выслушайте меня! Я открыл одну очень важную вещь! – он сделал паузу. Шум немного стих. – Я понял, что те, кто ненавидит вас, неправы!

Стало тихо. Этого они не ожидали. Некоторые, думая, что ослышались, просили сидящих рядом повторить слова Энди.

– Они неправы. Вы доказали это. Вы не злы. Вы не опасны. Я не должен был шпионить за вами. Человек, за которым я следил, принял меня как дорогого гостя и привел к себе в дом. Вы приняли меня и полюбили, как своего. Я не знал, что такая любовь существует.

Собравшиеся облегченно заулыбались.

– Своим поведением вы дали мне понять, что такое настоящая любовь к Иисусу Христу. Я недостоин быть среди вас. Я прошу лишь об одном – простите меня. Я немедленно покину Эденфорд и больше не побеспокою вас.

Склонив голову, Энди спустился вниз и, хромая, направился к выходу.

– Энди! Постой! – окликнул его викарий.

Дойдя до середины зала, Энди остановился.

– Пусть идет! – крикнул кто-то. Несколько человек подхватили этот возглас.

Кристофер Мэтьюз подошел к Энди и обнял его за плечи.

– Вы слышали признание Энди, – сказал викарий, – и были свидетелями его раскаяния. Разве не в этом суть того, во что мы верим! Христос принял смерть во искупление наших грехов! Как, если не через прощение греха, придем мы к Нему? Кто из нас не совершал постыдных поступков?

Викарий спокойно ждал ответа. Он знал, что возражений не последует.

Обращаясь к Энди, Мэтьюз сказал:

– Скажи, ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы Иисус Христос простил твой грех? Ты хочешь стать одним из Его учеников?

Энди поднял глаза на викария и увидел его умоляющий взгляд. Рука, которая обнимала юношу за плечи, была теплой, но твердой. Энди посмотрел на Дженни и увидел в ее глазах ту же мольбу. Энди взглянул на Нелл, но она опустила голову, ее лицо скрывала тяжелая завеса темно-каштановых волос.

– Если Он примет меня, – тихо сказал молодой человек.

В тот же день Энди Морган был крещен в реке Экс.

К радости детей, из-за последовавшего за этим празднества урок катехизиса был отменен. Жители Эденфорда ели, пели и беседовали. Все горожане без исключения пожали новообращенному руку. Однако к появлению нового прихожанина люди отнеслись по-разному.

Дженни, обнимая Энди, по мнению стоявших рядом женщин, удерживала его в своих объятьях чуть дольше, чем того требовали приличия.

– Подумать только, какой сюрприз! – сказала Нелл. Она легонько обняла Энди за плечи.

Эмброуз Дадли протянул ему костлявую руку, сухую и холодную.

– Добро пожаловать, мастер Морган, – промолвил он. Нагнувшись ближе, он прошептал: – «По плодам их узнаете их», Евангелие от Матфея, глава седьмая, стих двадцатый.

В ту ночь Энди лег в гостиной. Он долго не мог заснуть, все лежал, смотрел на балки потолка и улыбался.

«Ты гений, Элиот! – думал он. – Ты, конечно, со странностями, и все же ты настоящий гений!»

Сегодняшние события развивались именно так, как предсказывал Элиот. Уловка отлично сработала. «Для начала скажи им правду, признайся, что ты шпионишь за ними». Энди вспомнил, как он недоверчиво засмеялся, услышав о такой тактике. «Я не шучу, – настаивал Элиот, – это работает на все сто. Объясни им, что ты – осведомитель и у тебя против них есть серьезные улики, но ты не в силах продолжать шпионить. Скажи, что они взяли верх над тобой и заставили тебя поверить. Что ты увидел свет – они обожают подобные фразы – и понял, что избрал ложный путь. Чем большим мерзавцем ты себя выставишь, тем больше им захочется простить тебя. Главное – не забывай повторять: «Я должен уйти, я недостоин находиться среди вас». Они будут умолять тебя остаться! Честное слово! Без шуток! Вот увидишь… А потом выложат тебе все свои тайны. Они всегда клюют на этот трюк с обращением. Если хорошо сыграешь свою роль, внакладе не останешься!»

Загадкой оставался Эмброуз Дадли. Он явно что-то подозревал. В ту ночь он не мог не слышать крики у реки, а то и весь разговор. Почему он промолчал? Чего он ждет? А может быть, Энди придает этому слишком большое значение? Судя по реакции горожан, он выглядел достаточно искренним и его план сработал безупречно.

Утро следующего дня прошло в хлопотах. Так уж получилось, что Кристофер Мэтьюз сам помог Энди проникнуть к нему в кабинет.

– Ты выглядишь усталым, – сказал он, – и это и неудивительно. Вчера у тебя был нелегкий день, да и утро выдалось напряженное. Не пойти ли тебе вздремнуть?

Энди изо всех сил старался выглядеть сонным.

– Я действительно устал, – словно бы нехотя согласился он, – но мне еще нужно столько всего узнать, а вам не обойтись без помощника. Я справлюсь.

Но Мэтьюз, как и ожидал Энди, стал настаивать, и юноша с радостью уступил. Ну а так как он не мог спать в гостиной, где в это время работали Нелл и Дженни, было решено, что он ляжет наверху. Викарий ушел по делам, Нелл и Дженни занялись работой, и у Энди появлялась отличная возможность незаметно зайти в кабинет.

Он съел на ленч немного овощного супа, почитал девушкам, сидящим за работой, Священное Писание, затем демонстративно зевнул и пошел наверх спать. Не заходя в спальню, юноша громко хлопнул дверью, так, чтобы этот звук был слышен внизу. В кабинет Энди отправился не сразу, так как хотел убедиться, что беседа сестер течет своим чередом.

– Он тебе нравится? – услышал он голос Дженни.

– Энди? Не понимаю, о чем ты, – ответила Нелл.

– Что ты скажешь Джеймсу?

Нелл не отвечала, как показалось Энди, целую вечность. Он напрягся, стараясь услышать хоть что-нибудь.

– Так как? – это была снова Дженни.

– Мне нечего ему сказать, – резко ответила Нелл.

И они заговорили о кружевах. Энди облегченно вздохнул, решив, что ему ничто не угрожает. Помня о скрипучей половице, которая так напугала Нелл в субботу вечером, молодой человек предусмотрительно перешагнул ее и вошел в кабинет. Он быстро огляделся в поисках каких-нибудь бумаг.

На столе лежали две аккуратные стопки книг, в центре стояла чернильница, а рядом с ней лежало гусиное перо. Бумаг не было. Энди осмотрел книжные полки. Там он увидел Библию викария и взял ее в руки. Он быстро пролистал страницы и нашел то, что искал. Заметки для воскресной проповеди. Второзаконие, Моисей, израильтяне и Земля обетованная.

Энди достал из кармана рукопись Джастина и положил рядом с записями викария. Он сравнил заглавную букву «т» и строчные буквы с петлями – «у» и «д». Того, что он нашел, было достаточно. Энди прикусил нижнюю губу и вздохнул. Удовлетворенный, он убрал листок с текстом Джастина в карман, а найденные записи сунул обратно в Библию и поставил книгу на место.

Прежде чем уйти, он внимательно оглядел стол, проверяя, все ли в порядке. «Лучше лишний раз все осмотреть, чем попасться из-за небрежности», – подумал он. Энди обвел глазами ряды книг на полке; некоторые из них были задвинуты глубже, чем остальные. Замечательно: книги расставлены как попало. Никто ничего не заметит. Перо и чернильницу он не трогал. Две стопки книг на столе лежат, как лежали.

Энди заметил знакомый корешок: эту тетрадь Нелл спрятала от него в ту ночь, когда, вернувшись после встречи с Элиотом, он напугал ее. Видимо, это ее дневник. Молодой человек не мог устоять перед искушением заглянуть в него хоть одним глазком.

Энди воровато посмотрел на дверь. Никто не мог застать его врасплох. Он услышит, если по лестнице будут подниматься. Не торопясь, он приподнял книги, лежавшие сверху, положил дневник перед собой и открыл первую страницу. Она была пуста: ни имени, ни записей, зато здесь лежал изящный кружевной крестик. Закладка? Он взял его в руки и поднес поближе к глазам. Крестик был искусно сплетен из тончайших нитей, – работа, насколько он мог судить, безупречная. Кружево источало чудесный нежный запах, который напомнил ему о Нелл. Такой же аромат он ощущал в тот день, когда, держась за руки, они шли к развалинам замка. Энди вдохнул поглубже, наслаждаясь запахом и воспоминаниями.

Отложив крестик в сторону, Энди пролистнул тетрадь. Это действительно был дневник Нелл. Он прочитал одну из записей. Лорд Честерфилд требует слишком многого. Он приказал сплести огромное количество кружев в очень короткий срок. Вечер в доме Теобальдов. Нелл недовольна происходящим. Другая запись: Нелл поссорилась с сестрой. Подробностей не было, но Нелл тревожилась за Дженни – слишком та доверчива и наивна. Нелл боится, что ей могут причинить зло. Рассказ о том, как Нелл сражается с гордыней. Она просит, чтобы Господь простил ее. Еще одна запись. Джеймс пытается ухаживать за ней. Она просит у Бога мудрости, чтобы помочь ему повзрослеть.

Последняя запись вывела Энди из себя. Представив, как рыжий великан прикасается к Нелл, он пришел в ярость. Внезапно он подумал: «А обо мне она что-нибудь пишет?» Молодой человек заглянул на последние страницы дневника. Ага, вот он, Энди Морган…

И тут хлопнула входная дверь.

– Папочка! – раздался чистый и звонкий голосок Дженни. – Почему ты вернулся?

Энди захлопнул дневник и поспешно положил его на место, на угол стола. Кружевной крестик юноша непроизвольно сунул в карман. Прислушиваясь, не поднимается ли кто-нибудь снизу, он аккуратно сложил остальные книги стопкой поверх дневника Нелл. На лестнице было тихо. Мэтьюз рассказывал Нелл и Дженни, что Сайрес Ферман страдает от одиночества. Поскольку у Ферманов не было Библии, викарий пришел за своей. Он хотел утешить старика словами Священного Писания.

На цыпочках Энди обогнул скрипучую половицу, бесшумно открыл дверь спальни и проскользнул внутрь. С колотящимся сердцем он улегся на кровать. На лестнице послышались тяжелые шаги викария. Скрипучая половица возвестила, что он наверху. Минуту спустя половица скрипнула еще раз, и Энди услышал, как Мэтьюз спускается вниз.

Энди пролежал в постели больше двух часов. Ему было не до сна. Юноша достал из кармана крестик и нежно погладил его. Поднеся кружево к лицу, он вдохнул запах Нелл и потерся о крестик щекой.

Его раздирали противоречивые чувства. Никогда раньше он не переживал ничего подобного. Он не раз испытывал вожделение – так было с Розмари из таверны на Майл-Энд-роуд. Но после утоления похоти оставалось одно отвращение. Ему больше не хотелось видеть этих девиц. Нелл тоже вызывала у него желание, но не только страсть влекла к ней Энди. Он мечтал сделать ее счастливой. Он хотел, чтобы она смотрела на него с таким же уважением, как на отца. Он стремился быть рядом с ней постоянно. Но разве это возможно? Она никогда не оставит Эденфорд и своих близких. А его будущее в Лондоне, там его ждут слава и богатство.

До исполнения его желаний было подать рукой. Известность. Почет. Возможно, рыцарское звание. Все это станет принадлежать ему, когда он откроет миру, что Кристофер Мэтьюз и есть злополучный памфлетист Джастин.