Текст книги "Пуритане"

Автор книги: Джек Кавано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Палач и его помощник поднялись на эшафот. Они отошли в сторону, и все увидели Кристофера Мэтьюза, за которым шел шериф. Энди закрыл глаза, чтобы не заплакать. В последний раз он видел викария в Тауэре. После этого был приведен в исполнение приговор «Звездной палаты». На месте левого уха Кристофера Мэтьюза торчал кровавый обрубок, нос был рассечен, а на щеках выжжены буквы «п» и «к», «подстрекатель» и «клеветник».

Последним на эшафот взошел епископ Лод. Все заняли свои места. Толпа притихла. Представление началось.

Шериф зачитал обвинительное заключение и приговор. После этого осужденному предоставили последнее слово. Священники, поднимавшиеся на эшафот, часто использовали эту возможность для того, чтобы прочитать проповедь, иногда довольно долгую, и продлить свою жизнь на час или два. Викарий Эденфорда не последовал их примеру.

Когда Мэтьюз поднялся на эшафот, стало заметно, что он страдает от боли, которую причиняли ему свежие раны и ожоги. Он начал было говорить, но, поморщившись, замолчал.

Энди пнул стражника справа, одновременно толкнув того, что стоял слева. Однако это было бесполезно. Держа юношу в железных тисках, стражники приподняли его. Затем, не произнося ни слова, вновь поставили его на землю.

Мэтьюз выпрямился, поднял голову и возвысил голос.

– Бог свидетель, – из-за рассеченного носа он немного гнусавил и задыхался, – я прожил свою жизнь по Его священному Слову. Сегодня я стою здесь, потому что предпочел повиноваться Богу, а не людям.

Исполняющий обязанности священника епископ немедленно отреагировал на этот выпад. Вполголоса, но так, что это слышали все, Лод произнес:

– Голос священной англиканской церкви есть голос Божий!

Мэтьюз не обратил на него внимания.

– Король Англии и его церковь вынесли мне приговор. Но через несколько минут я предстану перед иным троном, троном Господним. Я знаю, что перед Господом я чист. Спасибо Ему, что через Своего Сына, Иисуса Христа, Он направлял и наставлял меня.

Толпа глухо загудела. На помосте для зрителей началась какая-то возня, послышались крики. «Кто-то пытается спасти его!» – подумал Энди. Он посмотрел на своих стражников, потом на помост и на эшафот. Но это была обычная уличная драка. Нарушителей порядка увели, и шум прекратился.

Шериф что-то прошептал Мэтьюзу. Викарий продолжал:

– С болью в сердце я понял, что правители страны не выносят праведных и честных людей, которые говорят то, что у них на душе. Но победы этих торговцев ненавистью, благочестивых лишь с виду, преходящи, и в конце концов их ждет поражение. Вот-вот начнется великий исход. И так же, как Он вывел когда-то израильтян, Господь выведет праведников из пустыни и дарует им землю обетованную.

В эту минуту викарий заметил Энди. Мэтьюз посмотрел на него с состраданием, и по его лицу потекли слезы. Последние слова он произнес, обращаясь к Энди.

– Опорой для этого народа станет не мудрость или сила человеческая. Этот народ будет велик тем, что им руководит Слово Божье. «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!

Кристофера Мэтьюза подвели к плахе.

Энди стал вырываться из рук стражников.

Мэтьюзу предложили повязку на глаза, но он отказался и опустил голову на плаху.

Епископ Лод приблизился к нему и спросил:

– Вам не кажется, что следует повернуться головой на восток, откуда явился наш Господь?

– Если сердце праведно, – ответил Мэтьюз, – неважно, куда поворачиваешь голову.

Энди Морган вырывался изо всех сил, извиваясь и пиная стражников ногами. Но все усилия были тщетны.

Палач поднял топор.

– Нет! – закричал Энди.

Топор с глухим стуком опустился.

Толпа издала восторженный крик.

Палачу не удалось отрубить голову с первого раза, поэтому он занес топор вновь.

Раздался новый удар.

Новый крик восторга.

Помощник палача указал, что лоскуток кожи еще соединяет голову с телом.

Третий удар.

Помощник палача поднял голову Кристофера Мэтьюза так, чтобы ее видели все. Толпа неистовствовала.

Энди, обессиленный, повис в железных руках стражников.

Епископ Лод величественно приблизился к телу викария и произнес молитву. Подойдя к краю эшафота, он взглянул в упор на Энди.

– Три дня, – сказал он. И добавил, обращаясь к стражникам: – Отдайте ему его вещи и отпустите.

Глава 20

Он бежал что было сил. Расталкивая озверелую толпу, он бежал, ослепленный гневом, не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от эшафота.

Он промчался мимо бездомных, живущих на ступенях церкви Святого Павла. Он пролетел стрелой по Флит-стрит мимо канала, ведущего к тюрьме. Он бежал по Стрэнду, ненавидя тех, кто занимался своими делами, как будто это был самый обычный день. «Сегодня умер один из лучших людей на свете! Неужели им всем наплевать?» Он пробежал мимо Чаринг-Кросс, прочь от Уайтхолла, подальше от короля и епископа. Он пробежал по мосту Рыцарей. Пока хватало дыхания и пока глаза не перестали видеть из-за пелены слез, он бежал вперед. Когда силы его иссякли, он упал в канаву, лицом в грязь, и разрыдался.

Так он пролежал несколько часов. Мимо проезжали экипажи и всадники, шли, жалуясь на усталость, путники, шагали ворчливые управляющие и скряги-наниматели. Все они проходили мимо. Никто не обращал на Энди внимания. Он выбрался из канавы уже ночью. Его окружала кромешная тьма. Дул штормовой ветер, швыряя в лицо тяжелые, как камни, дождевые капли. Поднявшись, Энди почувствовал такую боль в голове, что едва не упал. Спотыкаясь, он вышел на дорогу. Мышцы не слушались юношу. Еле передвигая ноги, он по мосту Рыцарей направился в Лондон.

Плохо понимая, где находится, он бесцельно бродил по улицам. Извозчики кричали ему, чтобы он убирался прочь с дороги. Оступившись, он упал в сточную канаву. Из окон веселых домов его окликали проститутки. Он ни на кого не обращал внимания. Неужели они не понимают? Неужели они не видят, что он мертв?

Через некоторое время он заметил, что стоит перед домом епископа. В библиотеке горел свет, второй этаж тоже был освещен. В одном из окон наверху двигалась огромная тень. Вне всяких сомнений, это был толстяк повар. Перед внутренним взором Энди проплыли интерьеры дома. Вот его комната. Вот спальня епископа, где они подолгу лежали без сна, беседуя о рыцарях и крестовых походах. Вот библиотека, где он часами сидел, погрузившись в чтение. Наверное, епископ сейчас сидит за столом в библиотеке, работает или пишет письмо, но не шифрованное. Шифр знали только двое.

Энди молча поплелся прочь.

Он шел по Майл-Энд-роуд, когда хлынул дождь. Это был настоящий ливень. Ветер швырял в разные стороны потоки воды. Пряча лицо от обжигающих струй, Энди добрел до какой-то таверны. Она показалась ему смутно знакомой.

– Закрой дверь! – крикнул кто-то, когда он вошел внутрь.

Он спиной закрыл дверь и, спотыкаясь, пошел к свободному столику, оставляя за собой мокрые следы.

– Пива? – спросил хозяин таверны. У него были ярко-рыжие волосы и нос картошкой.

Энди непонимающе взглянул на него.

– Ты глухой? – прокричал хозяин.

Ответа не последовало.

Не упуская возможности повеселить завсегдатаев, хозяин сказал еще громче, делая между словами паузы:

– Ты… хочешь… выпить… кружку… пива?

Посетители дружно захохотали.

Энди пошарил в карманах.

– Кажется, у меня нет денег, – пробормотал он.

Хозяин таверны выругался.

– Вышвырни его отсюда! – крикнул он здоровяку, сидящему в дальнем углу. Тот что-то проворчал в ответ и двинулся к Энди.

– Постойте! – мужчина с густыми усами и бородой встал между Энди и здоровяком. Покосившись на Энди, он спросил:

– Ты случайно не Энди Морган?

Энди поглядел на бородача, но не мог его вспомнить. Такой бороды он никогда не видел.

– Ну конечно, это он! – сказал бородатый. – Я видел его на приеме у короля, когда доставлял во дворец мясо. Я был на кухне и услышал, как в банкетном зале все начали кричать и аплодировать. Я заглянул посмотреть, что стряслось. Там был он! – Мужчина ткнул Энди в грудь, и голова юноши безвольно качнулась сначала назад, потом вперед. – Энди Морган, тот самый шпион.

– По-моему, он просто пьянчуга.

– Да нет, он шпион, я тебе говорю! Правда, сынок? – бородатый склонился к самому лицу Энди.

Энди кивнул.

Около десятка стульев заскрежетало по полу. Все поднялись из-за столов, чтобы взглянуть на Энди.

– Принесите ему пива! – крикнул хозяин таверны и добавил, обращаясь к Энди: – Это за счет заведения, мастер Морган. Не каждый день к нам наведываются герои. Пейте, сколько пожелаете.

– Я восхищаюсь тобой, сынок, – сказал бородатый. – Трудно быть шпионом? Но, наверное, интересно? Страшно, поди, что поймают?

Перед Энди поставили кружку пива. Он сделал глоток, потом кивнул бородатому.

Послышались одобрительные возгласы.

– Наверное, этому нужно долго учиться?

– Учиться? – к их столу подошла женщина в блузке с глубоким вырезом. – Может быть, я тоже сумею тебя чему-нибудь научить?

Завсегдатаи весело загалдели.

Женщина уселась Энди на колени.

– В наших краях нет никого лучше Розмари, – хозяин таверны усмехнулся и подмигнул Энди.

Юноша взглянул на ту, что сидела у него на коленях.

– Погоди! – воскликнула она. – Постой! Я тебя знаю! Ты приходил сюда со своим дружком Веннером, да?

Она обернулась к мужчинам, сидевшим вокруг стола и сказала:

– Такой странный парнишка, этот Веннер, ужас до чего странный!

Энди не понял, что она имела в виду, но ее слова вызвали взрыв смеха.

– Ты помнишь, – Розмари обернулась к Энди, – я была подарком на твой день рождения.

Энди покраснел.

– Что-то вроде того, – сказал он.

– Правда, правда! И насколько я помню, ты от меня сбежал! – потрясенно покачав головой, она с улыбкой сказала: – Представляете, мальчики? Судьба дала мне второй шанс!

– Оставь его в покое, Розмари! – послышался голос рыжего хозяина таверны. – Не лезь. Не видишь, у него выдался нелегкий день?

– Отчего же, – сказал бородатый. – По-моему, наоборот. Малому, за которым он шпионил, сегодня отрубили голову!

– Это верно! – подтвердил хозяин.

– Ты был на Тауэр-Хилл, сынок? – спросил бородатый. – Там сегодня собрался чуть ли не весь город.

– Лучшая казнь из тех, что я видел, – сказал один из посетителей.

– А по-моему, паршивая. Палачу пришлось ударить топором три раза.

– Лезвие было тупое, – объяснил бородатый.

– А мне это как раз понравилось, – возразил первый. – Три удара – хрясь! хрясь! хрясь! – Для пущей наглядности он трижды ударил по столу ребром ладони. – Когда все происходит за один раз, скучно. Раз, и все.

– Мне нравится смотреть, как отрубают головы королям, – задумчиво сказала Розмари.

– Я люблю, чтобы все было на совесть. Лезвие острое. Один удар – и готово.

– Ты ничего не понимаешь!.. Чем больше ударов, тем лучше! Хрясь! Хрясь! Хрясь!

Энди выскочил из-за стола. Розмари шлепнулась на пол. Он рванул на себя дверь, и в лицо ему ударили дождь и ветер. По грязной дороге он побрел к центру города.

Он прошел около полумили, когда ему показалось, что в нескольких футах перед ним кто-то спрятался за ствол дерева. Энди перешел на другую сторону улицы. Позади кто-то шлепал по лужам. Обернувшись, он успел заметить поднятый кулак. От удара он упал на колени прямо в грязь. За его спиной послышались еще чьи-то шаги. Кто-то схватил Энди за волосы и дернул голову назад. Как в тумане, молодой человек увидел лицо своего противника. Это был один из посетителей таверны. Последовал еще удар кулаком, и еще, и еще… Нападавший отпустил волосы Энди, и юноша ничком упал в дорожную слякоть.

В полубессознательном состоянии он почувствовал, что его перевернули. Кто-то обыскивал карманы и шарил под рубашкой.

– Он же сказал, что у него нет денег… – протянул унылый голос.

– Не знаю, не знаю, – ответил ему другой, скрипучий. – Он ведь герой. У героев всегда водятся деньжата.

Не найдя, чем поживиться, грабитель со скрипучим голосом пнул Энди в бок.

– Оставь его в покое, – сказал его приятель.

– Поделом ему, – возразил скрипучий голос. – Герой должен быть при деньгах.

Стеная, Энди лежал в грязи под дождем. Небольшая ямка рядом с его щекой за несколько минут наполнилась водой, которая хлынула ему в рот и в нос. Кашляя и отплевываясь, он перевернулся на спину и потер шею, затем с трудом – ноги скользили и вязли в грязи – встал.

По лужам Энди побрел по Олдгэйт-Хай-стрит и повернул на юг, к Темзе. Он дошел до Тауэр-Хилл и оказался на том самом месте перед эшафотом, где стоял во время казни.

Прямо под эшафотом он увидел сверток со своими вещами. Должно быть, его оставили здесь прислужники Лода, после того как Энди убежал. Он сразу почувствовал, что ему не хватает сабли. Верой и правдой она служила деду, а его подвела. Так же, как он подвел Кристофера Мэтьюза.

Энди опустился на колени, чтобы проверить содержимое свертка. Одежда. Мешочек с деньгами. Должно быть, его положил епископ. Он пересчитал монеты. Сумма была довольно значительной. «Герои должны быть при деньгах», – вспомнив слова грабителя, он горько усмехнулся. В самом низу лежала Библия, подарок Лода, та самая, которая не нравилась пуританам и которую он читал Нелл и Дженни, когда они плели кружево у окна, выходящего на Главную улицу.

Юноша заплакал.

Обессиленный, Энди поднялся по ступенькам на эшафот и встал там, где находилась плаха. Хлестал ливень, потоки воды стекали по его лицу и рукам. Энди знобило, он промерз до костей… Молодому человеку казалось, что теперь холод подбирается к самому сердцу. Он не противился этому. Он был не прочь, чтобы его сердце замерзло и разум окоченел. Он больше не хотел думать и чувствовать.

Он посмотрел на пустой помост. Никто не аплодировал его смелости и не кричал от восторга. Никто не превозносил его за то, что из-за него погиб человек, виновный лишь в том, что любил своих близких и хотел служить Богу.

Энди опустился на четвереньки и увидел на дереве пятна. Это была кровь Кристофера Мэтьюза… Кровь невинного… Она так глубоко впиталась в дерево, что ее не смыл даже дождь. Энди потер доски рукой, но пятна остались. Он стащил рубашку и принялся драить и скрести дерево что было сил. Но кровь Кристофера Мэтьюза не исчезла. Ее нельзя было смыть. Дальше ему придется жить с этим пятном.

Не сошел ли он с ума? До осуществления его мечты рукой подать. Нужно лишь вернуться в дом епископа и получить по заслугам; обнять Лода, поблагодарить, принять награды и продолжать играть роль героя Англии. Но Энди больше не хотелось ни славы, ни богатства, словно чары были разрушены и золото, которое он искал, обратилось в пепел.

Эти чары разрушил Кристофер Мэтьюз. Он не обладал сокровищами короля и епископа, но Энди не встречал человека богаче. Теперь, когда золото превратилось в пепел, у Энди Моргана не осталось ничего, кроме горьких сожалений об ушедшем и воспоминаний об ошибках, которые он никогда не сможет исправить.

Воспоминания о застенчивой улыбке Нелл, стоящей среди развалин старого замка…

Воспоминания о том, как ему улыбнулся маленький Томас…

Мэтьюз, защищающий его от обвинений Дадли…

Поцелуи Дженни за завесой темно-каштановых волос…

Старый Сайрес Ферман с телом мертвой жены на руках…

Полуобнаженный Элиот, выплясывающий на берегу реки…

Лод, жестоко истязающий свою жертву в «Звездной палате»…

Изуродованное тело маленького сына лорда Честерфилда…

И опять Кристофер Мэтьюз… Вот он поднимает просветленное лицо к небу и говорит: «Благодарю тебя, Господь!»

– Я не понимаю! – выкрикнул Энди в небо. – Как он мог говорить такое? Как можно испытывать благодарность, когда твои враги торжествуют? Как он мог радоваться, если был обречен на смерть?

Рыдая, Энди молотил кулаками по эшафоту. Потом он вспомнил слова викария: «Жители Эденфорда должны бежать из Англии. Береги моих дочерей! Скажи им, что отец любит их».

Энди покачал головой.

– Я не могу это сделать!

– «…бежать из Англии. Береги моих дочерей».

– Они не станут меня слушать!

– «…бежать из Англии».

– Они убьют меня, если я вернусь!

– «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!

– Нет! Это невозможно!

– «Не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф»!

– Нет, – плакал он.

– «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне».

– Господи, помоги же мне! – взмолился Энди. – Прости мне то, что я натворил.

Энди Морган упал ничком на эшафот. Дождь громко барабанил по деревянным доскам.

– «Не воинством».

– Господи, научи меня любить.

– «Не силою».

– Господи, дай мне силу.

– «Но Духом Моим».

– Господи, научи меня не думать о себе.

Он говорил с Богом, пока не встало солнце.

В тот день умерли двое. Кристофер Мэтьюз был казнен на Тауэр-Хилл и покинул этот мир. Энди Морган понял, что он тоже умер.

Глава 21

Никакие завоеватели не могли бы разорить Эденфорд больше, чем «Звездная палата». Она уничтожила его лидера. Она разрушила городское хозяйство. Она сломила дух горожан. Штраф, который был наложен на эденфордцев в соответствии с приговором, лишил их возможности управлять своей жизнью.

Каждый шаг обитателей городка контролировали представители короля. Мастерские, денежные средства, оборудование – на все был наложен арест до тех пор, пока казна не получит десять тысяч фунтов штрафа. Арест был наложен на мастерскую Дэвида Купера, на инструменты, которыми пользовались Нелл и Дженни при изготовлении кружев, на все предприятия лорда Честерфилда – начиная с пастбищ и заканчивая складами с сержем. Была повышена арендная плата и установлен порядок выплаты штрафа. Взимание платежей осуществлялось таким образом: сначала выплачивались деньги в пользу короны – корабельный налог и штраф, наложенный на Кристофера Мэтьюза. Следующими по очередности шли арендная плата и ограниченная доля прибыли для лорда Честерфилда. (Честерфилду не удалось добиться повышения своей доли. Ему объяснили, что он должен расплачиваться за то, что назначил викарием пуританина. Кроме того, король хотел получить деньги как можно быстрее.) Оставшаяся ничтожная часть доходов отдавалась жителям городка.

Своим управляющим в Эденфорде король назначил главного констебля Дэвида Хоффмана. Такое решение было вполне объяснимо: Хоффман, будучи истинным блюстителем правопорядка, ревностно исполнял свои обязанности, стремясь поддерживать мир и желая обеспечить собственную безопасность.

Службы в городке теперь проводил англиканский епископ, который помимо Эденфорда получал жалованье в Тивертоне и Халбертоне. Новый священник незамедлительно переместил алтарь к восточной стене и обнес его ограждением. Богослужение проводилось в строгом соответствии с предписаниями «Книги общей молитвы». Это означало отсутствие проповедей и вечерней службы. Вместо этого горожанам предлагалось по воскресеньям играть в спортивные игры, перечисленные в «Книге спортивных развлечений» короля Якова.

Нынешний Эденфорд сильно отличался от того оживленного городка, который Энди Морган впервые увидел меньше года назад. Эту разницу молодой человек заметил уже с холма. Сидя на развалинах разрушенного замка, он наблюдал за хлопочущими внизу горожанами. Их плечи ссутулились. Здороваясь, они не радовались встрече. Городок словно потускнел, утратил надежду и желание жить.

Тягостное настроение усугубляло и то, что в Эденфорде появились новые жители, в первую очередь главный констебль, который вразвалку прохаживался по улицам. Он шествовал по городу как король, в сопровождении вооруженной охраны. Стражники были расставлены повсюду, и непосвященному могло показаться, что Эденфорд захвачен иноземной армией. Энди заметил и еще одного нового жителя, Элиота Веннера. Узнать его было легко. Буйная шевелюра и самоуверенная манера держаться резко отличали его от скромно одетых, понурых эденфордцев. «По крайней мере, он не ходит здесь в набедренной повязке», – подумал Энди.

Присутствие Элиота встревожило юношу. Знает ли его бывший приятель, что случилось после суда над викарием? Сообщил ли ему о происшедшем епископ? Возможно, все это время Элиот был занят выполнением очередного задания или просто пропадал в лесу. Однако именно ему Лод мог поручить выследить Энди.

Со дня смерти Кристофера Мэтьюза и с той самой ночи, когда Энди посвятил свою жизнь Господу, прошло три месяца. На протяжении этого времени он бесцельно бродил по проселочным дорогам между Лондоном и Эденфордом и молился. Он часто останавливался и читал Библию, в основном Евангелия. Он размышлял над прочитанным, поднимался и шел дальше, продолжая молиться. Вместе с апостолами Энди учился у Иисуса. Он внимал всему, что говорил Спаситель, обращаясь к Своим двенадцати ученикам. Их уроки стали уроками Энди, их задачи – его задачами. Когда он читал о смерти Иисуса на кресте, он горько плакал, вспоминая еще одного верного ученика Христа, Кристофера Мэтьюза. А раздумывая о Великом поручении воскресшего Господа [77]77
  Мф. 28:19–20.


[Закрыть], он вспоминал о словах викария, произнесенных в Тауэре: «Жители Эденфорда должны бежать из Англии. Береги моих дочерей!»

Энди Морган вернулся в Эденфорд, чтобы выполнить просьбу Кристофера Мэтьюза.

Он спрятался за домом, стоящим в конце Главной улицы. Дальше начиналось поле, там когда-то молился Кристофер Мэтьюз. Из-за угла Энди наблюдал, что происходит на улице. Дженни с трудом тащила два ведра воды. Каждый вечер она делала это в один и тот же час. Поставив ведра на крыльцо, девушка открыла дверь, взяла ведра и зашла внутрь. Энди выскользнул из-за угла и быстро шмыгнул в дом.

– Ой, – Дженни, стоявшая спиной к дверям, едва не выронила ведра, расплескав воду на пол и платье, – вы меня напугали… – Она обернулась и вскрикнула: – Энди!

Наверху показалась Нелл. Она сделала несколько шагов вниз по лестнице и замерла, вцепившись в перила. Ее лицо было бесстрастно, в глазах застыл холод.

Дженни отступила назад, споткнулась о ведро и упала.

В этот момент наверху появился Джеймс Купер. Энди показалось, что он стал еще толще и краснее.

– Ты! – закричал великан, ткнув в сторону Энди волосатым пальцем.

В два прыжка он спустился с лестницы, едва не сбив с ног Нелл, которая ухватилась за перила обеими руками.

Энди поднял руки.

– Прошу тебя, я не хочу причинять вам неприятности. Я пришел поговорить с вами.

– Нам не о чем говорить, – отрезал рыжий великан, приблизившись вплотную.

– Дай мне одну минуту, больше я…

В ответ Энди получил удар в челюсть. Он отлетел к двери и стукнулся о нее головой. Джеймс схватил Энди, вытащил его на улицу и поволок в поле. Там он снова принялся его бить.

Энди слышал женский голос. Из-за ударов он не мог понять, кто кричит на разъяренного Джеймса, требуя, чтобы тот немедленно остановился. Потом наступила тьма.

Открыв глаза, юноша увидел, что прямо перед его носом что-то вращается. Энди тут же почувствовал головокружение и тошноту. Он понял, что находится у южного моста, на другой стороне реки. Перед ним крутилось водяное колесо сукновальной машины. Энди подполз к воде; его вырвало.

До ночи он просидел под мостом, а потом побрел назад, к руинам замка.

Юноша обосновался в замке саксонского короля – там, где развалины совсем заросли лесом. Так было легче спрятаться от любопытных глаз. Кроме него сюда мог прийти только один человек – Нелл. Как ему хотелось, чтобы она оказалась рядом! Он бы сумел ей все объяснить.

Энди вспомнил, как она стояла на лестнице, как из спальни появился Джеймс. Но почему же обязательно из спальни? Может, он просто был наверху… Но что он там делал? Почему он вообще находился в доме Мэтьюзов? Как Энди ни боролся с собой, его мучила ревность. Давая выход своему гневу, он негромко выругался. Мысль о том, что Джеймс сейчас рядом с Нелл, доставляла ему невыносимые мучения. Она причиняла ему куда большие страдания, чем синяки, оставленные кулаками Джеймса.

– Господи, дай мне терпения, оно мне так необходимо, – молился он.

«А что если Нелл никогда не простит меня?»

Эта мысль пришла ему в голову внезапно. Раньше Энди казалось, что, если он сумеет поговорить с ней, все вернется на круги своя.

– Я люблю ее по-прежнему, – произнес он вслух. – Я буду всегда любить ее.

«Даже если она выйдет замуж за Джеймса? А вдруг она уже замужем?»

Его охватил ужас. Ему показалось, что в него вонзили нож. Боль была нестерпимой.

– Пусть она никогда не станет моей, но я все равно буду ее любить, – сказал он сам себе.

И тут Энди почувствовал целительную силу слов. Боль не исчезла, но смягчилась. Мысль о том, что Джеймс Купер не сможет отнять у него любовь к Нелл, даже если женится на ней, успокоила юношу. Никто не лишит его права любить. Никто! Даже сама Нелл.

Это стало для него настоящим откровением. «Что бы ни сделала и ни сказала Нелл, это не помешает мне любить ее. Она может причинить мне страдание. Она вправе покинуть меня. Но она не в силах помешать мне любить ее».

В тот вечер Энди заснул, согретый теплом своей любви к Нелл Мэтьюз.

– Мне нужен Варнава.

Энди сидел, прислонившись к каменной стене. У него на коленях лежала открытая Библия. Он еще раз перечитал стих из девятой главы Деяний апостолов. «Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам; но все боялись его, не веря, что он ученик. Варнава же, взяв его, пришел к Апостолам» [78]78
  Деян. 9:26–27.


[Закрыть].

– Они боялись его, не веря, что он ученик. Господи, мне нужен Варнава, – повторил он.

– Дженни! – это был полушепот, полукрик.

Дженни резко обернулась. Она стояла у двери, поставив на крыльцо полные ведра, и уже собиралась войти в дом, когда услышала окрик. Она испуганно взглянула на Энди и схватилась за ручку.

– Дженни, прошу тебя! Я не причиню тебе зла!

Она молчала, продолжая сжимать ручку двери.

– Приходи к реке, к сукновальной мастерской.

Она отрицательно покачала головой.

– Дженни, пожалуйста!

Она не выразила согласия, но больше не качала головой. Продолжая держаться за ручку, она медлила, обдумывая его просьбу.

– Прошу тебя! – умолял он. – И как можно скорее.

Не дожидаясь ответа, Энди ушел. Он направился прямо к реке, сел у воды и начал молиться. А Дженни после его ухода продолжала молча стоять у двери…

Солнце опустилось за холмы, берега реки погрузились в вечерний сумрак, но Энди не решался выйти на открытое место, боясь обнаружить себя. Время от времени он выглядывал из своего укрытия, проверяя, не появилась ли Дженни.

Словно молодой пугливый олененок, выскочивший на лесную поляну, Дженни взбежала на высокий речной берег и настороженно остановилась. Энди улыбнулся и вышел ей навстречу. Она отпрянула от него.

– Спасибо, что пришла, – сказал Энди.

– Все знают, что ты здесь.

Перестав улыбаться, Энди огляделся.

– Я хотела сказать, в Эденфорде. Во всяком случае, знают, что ты был здесь вчера. Джеймс рассказал им.

– Думаю, мне не стоит обижаться на него.

– Почему? – спросила Дженни. – Почему ты вернулся?

Ее голос задрожал, а глаза наполнились слезами. Энди было больно сознавать, что это он причинил ей боль. Она была самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел, а доверчивость и невинность делали ее просто неотразимой.

– Меня прислал ваш отец.

– Отец? – в ее голосе послышалась надежда.

– Я говорил с ним в Лондоне. Он просил передать, что любит вас.

Дженни смахнула слезы, которые лились у нее по щекам.

– Ты видел отца в тюрьме?

Энди грустно усмехнулся.

– Что-то вроде этого. Я пытался устроить побег.

– Побег?

Он кивнул.

– Не понимаю. Почему же…

– Он отказался. Сказал, что не хочет подвергать вас опасности – тебя, Нелл, горожан… Он просил меня позаботиться о вас.

– Это похоже на папу, – шмыгнула носом Дженни. – Но как тебе удалось удрать?

– Не удалось. Меня поймали.

Девушка непонимающе взглянула на него.

– Дженни, сейчас это уже неважно, – мягко сказал Энди. – Сейчас мне нужна твоя помощь. Ты должна стать моим Варнавой.

Он слишком быстро сменил тему. Дженни озадаченно посмотрела на него.

– Понимаешь, Варнава поверил апостолу Павлу после его обращения, – тогда, когда никто ему не верил. Дженни, я прошу тебя поверить мне.

– Ты говоришь, как папа, – улыбнулась она, – он все объяснял с помощью Библии.

Было так приятно видеть ее улыбку.

– Ты веришь мне? – спросил он.

Она перестала улыбаться и потупила глаза.

– Что я должна сделать?

– Я хочу, чтобы ты помогла мне встретиться кое с кем из горожан.

– Но зачем тебе нужна я?

– После того, что произошло у вас дома, думаю, мне не стоит разгуливать средь бела дня по Рыночной улице.

– Наверное, ты прав, – задумчиво сказала она и, помолчав, поинтересовалась: – С кем ты хочешь поговорить? С господином Купером?

– И с Нелл.

– Нелл не станет с тобой разговаривать.

Ему было тяжело слышать это, но он понимал Нелл.

– И все же попроси ее прийти.

– Мне пора. – Дженни повернулась и зашагала прочь. – Я подумаю.

– Помолись об этом!

Она остановилась и смерила его оценивающим взглядом.

– Хорошо.

Подперев голову рукой, Энди читал про то, как Павел и Варнава отплыли на Кипр и Павел ослепил волхва Елиму [79]79
  Елима – «волхв», «мудрец» – второе имя иудейского мага и лжепророка из свиты римского наместника на Кипре Сергия Павла. Когда наместник пожелал услышать проповедь Варнавы и апостола Павла, Елима воспротивился этому, за что по слову Павла на время ослеп.


[Закрыть]. Вдруг он услышал хруст ветки. Рядом кто-то был! Энди быстро спрятался за ближайшей к нему стеной. Кто здесь? Сколько их? Он обернулся и посмотрел по сторонам. Было тихо. Слышался лишь шум деревьев. Он осторожно привстал и выглянул из-за стены.

В дверном проеме полуразрушенной стены замка, освещенная солнечными лучами, стояла Нелл Мэтьюз. Она пришла одна. Погруженная в свои мысли, она медленно вошла в замок. Темно-каштановые волосы падали на белую муслиновую блузку. С пояса темной юбки свисала лента, на которой покачивались ножницы. Энди вспомнил, как во время работы эти ножницы превращались в продолжение ее правой руки. Плавным, точным движением она брала их, отрезала нить, и продолжала плести кружево.

Энди и не знал, что его глаза так истосковались по Нелл. Он боялся заговорить, боялся спугнуть ее. Несколько минут он просто смотрел на девушку, стараясь насытиться этим зрелищем.

Она подошла к стене замка и села на нее. Нелл всегда сидела здесь, когда они приходили сюда вдвоем. Теперь Энди видел ее лицо. Оно было печальным, а глаза – потухшими. Самоуверенное и немного снисходительное выражение, которое так пугало и сердило Энди раньше, исчезло.

Он тихо поднялся и перелез через низкую каменную стену. Энди находился в нескольких шагах от Нелл, когда она заметила его. Девушка вскочила и побежала к выходу. Энди перепрыгнул через полуразрушенную стену и бросился ей наперерез. В дверях он схватил ее за руку, развернул к себе и взял за плечи.

– Я буду кричать! – предупредила она.

Энди инстинктивно оглянулся в поисках рыжего великана.

– Нелл! Я хочу поговорить с тобой!

– Что ты здесь делаешь? – закричала она, пытаясь вырваться.

– Меня прислал твой отец.

Она замерла.

– Думаешь, я тебе поверю? – Ее глаза гневно сверкнули. Молниеносным движением она схватила ножницы и приставила их к груди Энди. – Отпусти меня!

Энди опустил руки. Отступив назад, она повернулась и стала спускаться по склону.