Текст книги "Звездный король. Фантастические романы"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 50 страниц)

– Проснись! Где СУММА? Как тебе удалось вернуться?

Кугель оттолкнул его в сторону и уселся на диване.

– СУММА! – взревел Фарезм. – Где она? Где мой талисман?

– Сейчас все объясню, – сказал Кугель, еле ворочая языком. – Она была уже у меня в руках, но ее вырвало Крылатое создание, которое является слугой Великого Бога Елисея.

– Расскажи же, расскажи!

Пока Кугель говорил, лицо Фарезма становилось все печальнее и печальнее, плечи обвисли. Наконец, он вывел Кугеля наружу в тусклый красный свет заканчивающегося дня. Вместе они внимательно осмотрели горы, которые сейчас безжизненно и пустынно возвышались над ними.

– В какую пещеру полетело это существо? – спросил Фарезм. – Укажи, если можешь!

Кугель указал рукой.

– По–моему, вон в ту, но, может быть, мне это только показалось. Все произошло так неожиданно, и к тому же эти махающие крылья и белые одежды…

– Оставайся здесь!

Фарезм вошел в свой кабинет, но скоро вернулся.

– Я дам тебе свет, – сказал он, протягивая Кугелю холодное пламя на тонкой серебряной палочке. – А теперь приготовься.

У ног Кугеля он бросил шарик, который взорвался, превратившись в вихрь, и ошеломленный Кугель был перенесен к той обвалившейся каменной площадке, на которую он указал Фарезму. Рядом виднелось темное отверстие входа в пещеру. Кугель осветил его. Он увидел пыльный каменный коридор примерно три шага в ширину и высотой более, чем доставала его рука. Коридор этот вел глубоко в гору, чуть отклоняясь в сторону.

Держа пламя прямо перед собой, Кугель двинулся вперед, а сердце его колотилось как бешеное в страхе перед тем, чего он и сам не мог определить. Он остановился как вкопанный. Музыка? Воспоминание о музыке? Он прислушался и ничего не услышал, но когда опять попытался продолжить свой путь, ноги предательски подкосились от страха.

Он высоко поднял пламя над головой. Куда вел этот темный коридор? Что находилось в конце пути: пыльная пещера? Страна демонов? Благословенная земля Биссом?

Кугель вновь медленно стал продвигаться вперед, каждую секунду ожидая, что что–то произойдет. Вскоре он наткнулся на иссохший коричневый шар: талисман, который он унес с собой в прошлое. СУММА давным–давно отделилась от него и исчезла неизвестно куда.

Кугель осторожно поднял этот предмет, который стал хрупок за миллион лет, и вернулся на каменную площадку. Вихрь по знаку Фарезма вновь перенес Кугеля на землю.

Боясь гнева волшебника, Кугель молча протянул ему иссохший талисман.

Фарезм взял его большим и указательным пальцами руки.

– И это все?

– Больше там ничего не было.

Фарезм выпустил талисман из рук. Он, упав и ударившись о землю, мгновенно рассыпался в пыль. Фарезм посмотрел на Кугеля, затем повернулся и с жестом непередаваемого отчаяния отправился обратно в девиационную.

Кугель облегченно вздохнул и пошел по дороге.

Вскоре он прошел мимо места, где раньше находилась деревня, а теперь здесь росли старые деревья с корявыми стволами.

Кугель направился на юг. Позади него возвышались горы, которые очень скоро скрылись из виду.

Глава V. ПИЛИГРИМЫ

1. В гостинице

Большую часть дня Кугель пропутешествовал по пустынной местности, где не росло ничего, кроме сорной травы. Всего лишь за несколько минут до захода солнца он дошел до широкой реки, вдоль которой шла дорога. Справа от него, в полумиле, стояло высокое каменное здание, очевидно, – гостиница. Десятью минутами позже он уже толкнул обитую железом тяжелую дверь и вошел в вестибюль.

В высокие окна с разноцветными стеклами заходящее солнце посылало тысячи отражений. Из общей комнаты доносился веселый шум голосов, стук тарелок и стаканов, запах старого дерева, скрип кожи, бульканье жидкости. Кугель вошел в комнату и увидел похожих на путешественников мужчин, собравшихся у огня, которые пили вино и беседовали.

За стойкой стоял хозяин – коренастый человек, ростом всего по плечо Кугелю, с большой лысой головой и черной бородой, висящей на фут от подбородка. У него были выпуклые глаза с тяжелыми веками. Выражение его лица было безмятежным и спокойным. На просьбу Кугеля предоставить ему на ночь комнату он с сомнением почесал себе нос.

– Моя гостиница и так уже переполнена паломниками в Эрзе Дамат. Те, кого ты уже видишь на скамьях, не составляют и половины людей, которых мне надо устроить на ночь. Я могу расстелить тебе матрац в зале, если тебя это устроит, но большего я сделать не могу.

Кугель разочарованно вздохнул.

– Это меня совсем даже не устроит. Мне очень нужна отдельная комната с хорошим диваном, окном на реку и тяжелым ковром на полу, чтобы заглушить песни и выкрики из общей комнаты.

– Боюсь, что тебе придется разочароваться, – без всякого выражения в голосе сказал хозяин. – В нашей гостинице всего одна комната, удовлетворяющая твоим требованиям, но она Уже занята человеком с желтой бородой. Видишь, вот он сидит, его имя – Лодермульч, он тоже путешествует в Эрзе Дамат.

– Возможно, тебе удастся уговорить его уступить эту комнату и занять матрац на полу вместо меня, – предложил Кугель.

– Сомневаюсь, что он способен на такое самопожертвование, – ответил хозяин гостиницы. – Но почему ты не спросишь его сам. Честно говоря, мне вовсе не хочется ввязываться в это дело.

Сильные черты лица Лодермульча, его мускулистые руки и несколько презрительная манера, с которой он слушал пилигримов, заставили Кугеля отказаться от своего замысла.

– Похоже, что мне придется заночевать на матраце. А теперь насчет ужина: мне нужна дичь, соответствующим образом начиненная, поджаренная, с гарниром и какие–нибудь холодные закуски, которыми располагает твоя кухня.

– Моя кухня перегружена, и тебе придется есть чечевицу вместе с пилигримами, – сказал хозяин. – Единственная находящаяся в гостинице дичь опять–таки была заказана Лодермульчем на вечерний ужин.

Кугель раздраженно пожал плечами.

– Хорошо, я смою дорожную пыль с лица, а затем выпью кубок вина.

– В задних комнатах гостиницы есть вода, обычно используемая для этой пели. Притирания, масла и горячее полотенце я обычно подаю за дополнительную плату.

– Вода меня вполне устроит.

Кугель прошел в задние комнаты, где обнаружил ванну. Помывшись, он огляделся вокруг и увидел на небольшом расстоянии от гостиницы амбар, сколоченный из бревен. Он подошел к нему, открыл дверь и заглянул внутрь, затем, глубоко задумавшись, вернулся в общую комнату гостиницы.

Хозяин подал ему кувшин отвратительного вина, которое Кугель взял с собой на скамейку.

У Лодермульча спросил его мнение о так называемых Возвеличенных Евангелистах, которые отказывались ставить свои ноги на землю и передвигались всюду с помощью канатов и проволоки. Резким голосом он стал объяснять все недостатки этой доктрины.

– Они считают, что возраст земли двадцать девять веков вместо принятых двадцати трех. Они принимают за постулат, что на каждый квадратный эль почвы приходится на четверть миллиона умерших и их пыль образовала верхнюю корку земли, ходить по которой кощунственно С поверхностной точки зрения это имеет какой–то смысл, но посудите сами: пыль от одного трупа, разбросанная по поверхности в четверть эля, составляет слой в одну тридцать третью дюйма. Следовательно, прах всех умерших дает слой грунта толщиной примерно в одну милю по всей поверхности земли, а это уже заблуждение.

Член этой секции, который был обут в церемониальные сапоги, возбужденно воскликнул:

– Ты говоришь, ничего не понимая, и у тебя нет логики! Как можешь ты заявлять такие вещи столь категорично?

Лодермульч поднял свои мохнатые брови в явном неудовольствии.

– Неужели я действительно должен объяснять такие понятные вещи? Разве скала, стоящая на океанском берегу одной милей высотой, располагается между сушей и морем? Нет. Всюду существует неравенство. Суша переходит в воду, очень часто можно видеть пляжи с чистейшим белым песком. И нигде не заметен тот серо–белый нарост, который составляет основу доктрины вашего учения.

– Беспочвенная болтовня! – прокричал Возвеличенный.

– Что такое? – угрожающе произнес Лодермульч, расправляя свою массивную грудь. – Я не привык к таким насмешкам!

– Это не насмешка, а холодное и точное определение твоего догматизма! Мы утверждаем, что часть пыли была смыта в океан, часть висит во взвешенном состоянии в воздухе, часть проникла в пропасти и подземные пещеры, а другую часть впитали в себя деревья, трава и определенные насекомые, так что чуть меньше, чем полмили древней пыли покрывает землю, ходить по которой – святотатство. Почему же горы, о которых ты говоришь, видимы не всюду? Из–за влаги, которую выдыхали и вдыхали бесчисленные поколения людей! И то же самое повысило уровень воды в океане, так что многие скалы и пропасти покрыты водой. Вот здесь и лежит ошибка в твоих рассуждениях!

– Ха! – пробормотал Лодермульч отворачиваясь. – Все равно в твоих концепциях где–то скрывается ошибка.

– Ничего подобного! – ответил Евангелист с тем жаром, который выдавал в нем представителя этой секты. – И поэтому из уважения к мертвым мы ходим лишь по веревкам и канатам, и только когда мы должны отправиться в путешествие, мы одеваем нашу священную обувь.

В течение этой беседы Кугель вышел из комнаты. После окончания речи Евангелиста юноша с круглым, как луна, лицом, одетый в ливрею официанта гостиницы, приблизился к спорящим.

– Это вы – достойный Лодермульч? – обратился он к этому человеку.

Лодермульч повернулся на своем стуле.

– Да.

– Я должен передать вам послание от человека, который принес какие–то деньги, которые вам следует получить. Он ожидает вас в небольшом амбаре позади гостиницы.

Лодермульч недоуменно нахмурился.

– Ты уверен, что эта особа говорила именно о Лодермульче?

– Конечно, сэр, ваше имя было особо упомянуто.

– А кто передал это послание?

– Это был человек высокого роста, в большом капюшоне, закрывающем почти все лицо, который назвал себя одним из ваших последователей.

– Вот как, – задумчиво произнес Лодермульч. – Может быть, Тайзог? Или скорее всего Креднин… Но почему он не пошел прямо ко мне? Несомненно, тому была важная причина.

Он начал подниматься со стула, распрямляя свою тяжелую фигуру.

– Надо пойти посмотреть.

Он вышел из комнаты, обошел гостиницу и уставился на амбар, еле освещенный тусклым светом.

– Эй, кто там? – громко крикнул он. – Тайзог? Креднин? Выходите!

Ответа не последовало. Лодермульч подошел к амбару и заглянул внутрь. Как только он перешагнул порог, Кугель подошел сзади, захлопнул дверь и запер ее на все наружные засовы и запоры.

Не обращая внимания на приглушенный стук и сердитые крики, Кугель вернулся в гостиницу и пошел на поиски хозяина.

– Произошло небольшое изменение в расписании. Лодермульча срочно отозвали. Теперь ему не потребуется ни его комната, ни жареная дичь, и по своей душевной доброте он просто передал, чтобы все это получил я.

Хозяин гостиницы дернул себя за бороду, подошел к дверям и посмотрел на дорогу. Потом он медленно вернулся в комнату.

– Поразительно! Он заплатил и за комнату, и за ужин и ничего не сказал мне о том, чтобы я вернул ему деньги.

– Мы с ним решили этот вопрос друг с другом к нашей обоюдной выгоде. А чтобы компенсировать тебе лишний труд, я заплачу дополнительные три терции.

Хозяин пожал плечами и принял деньги.

– Мне это безразлично. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.

Кугель осмотрел комнату и остался вполне доволен. Через некоторое время подали ужин. Жареная дичь была великолепна, так же как и те дополнительные закуски, которые заказал Лодермульч и которые хозяин прислал к ужину.

Прежде чем улечься на ночь, Кугель вышел из гостиницы и подошел к амбару, удостоверившись, что запоры были на месте, а хриплые крики Лодермульча вряд ли кто–нибудь мог услышать. Он сильно и резко постучал в дверь.

– Тихо, Лодермульч! – сказал он хриплым голосом. – Это я, хозяин гостиницы! Не вой так громко, ты мешаешь спать моим постояльцам.

Не дожидаясь ответа, Кугель вернулся в общую комнату, где завел разговор с предводителями пилигримов. Им был человек по имени Гарстанг, худой и изможденный, с восковой кожей, впалыми глазами и длинным носом, таким тонким, что он, казалось, просвечивал на свету. Обратившись к нему, как к человеку опытному и образованному, Кугель стал расспрашивать о маршруте до Элмери, но Гарстанг почему–то считал, что эта страна – просто сказка и выдумка.

Кугель уверил его в обратном:

– Алмери – это существующая страна, и я утверждаю это.

– Значит, твое знание является более глубоким, чем мое, – ответил Гарстанг. – Это река называется Аск, земля по ту ее сторону – Судун, по другую – Лельяс. К югу находится Эрза Дамат, и ты поступишь мудро, если туда отправишься, а к западу Серебряная Пустыня и Сонганское море. В тех местах ты сможешь расспросить о своем Алмери.

– Я сделаю так, как ты предлагаешь, – сказал Кугель.

– Мы, преданные Гильфидиты, направляемся в Эрза Дамат, чтобы совершить Блестящий Обряд у Черного Обелиска, – сказал Гарстанг. – Так как дорога наша проходит через пустынные земли, мы все объединились вместе, чтобы сражаться против бормотунов и головотяпов, если они нападут на нас по дороге. Если ты готов делить с нами тяготы пути и выполнять наши правила, то можешь рассчитывать и на привилегии.

– Привилегии–то мне понятны, – сказал Кугель. – А вот какие правила ты имеешь в виду?

– Просто повиноваться командам старшего, которым, к слову, являюсь я сам, и внести свою долю расходов.

– Я согласен, – не раздумывая сказал Кугель.

– Великолепно! Мы выступаем завтра на заре.

Гарстанг указал ему еще на некоторых паломников, общее число которых достигало пятидесяти семи человек.

– Вот – Вита, локутор нашей маленькой группы, а вот – Касмир, теоретик. Человек с железными зубами – это Арло, а вон тот, в голубой шляпе и с серебряным поясом, Войкод, волшебник, причем отнюдь не из слабых. В этой комнате не хватает человека достойного, хотя и агностика, – Лодермульча, так же как и преданного верующего Субкула. Возможно, они ушли куда–нибудь, чтобы поговорить о вере. Те двое, что играют в кости, – Парео и Сакав. Вот Хант, а это Грей.

Гарстанг назвал по имени несколько других членов группы, перечисляя их обязанности и положение.

Наконец Кугель, сославшись на усталость, отправился к себе в комнату. Он с наслаждением растянулся на диване и в ту же секунду заснул.

После полуночи он был разбужен. Лодермульч, подкопав землю пола, вылез из–под стены амбара и тут же отправился в гостиницу. Первым делом он попытался попасть в комнату, которую Кугель предусмотрительно запер.

– Кто там? – крикнул Кугель.

– Открой! Это я, Лодермульч! Эта комната моя, я желаю в ней спать!

– Еще чего! – заявил Кугель. – Я заплатил колоссальную сумму денег, чтобы получить эту постель, и даже вынужден был подождать, пока хозяин не выкинет из нее предыдущего жильца. Уходи–ка поскорее, я сильно подозреваю, что ты пьян. Если тебе хочется выпить еще, разбуди–ка лучше официанта!

Лодермульч заковылял прочь. Кугель снова улегся.

Через несколько минут он услышал шум драки и крик хозяина гостиницы, которого Лодермульч схватил за бороду. Очевидно, Лодермульча выкинули из гостиницы объединенными усилиями хозяина, его жены, официанта, посудомойщика и другой прислуги, после чего признательный Кугель снова погрузился в сон.

До рассвета пилигримы вместе с Кугелем встали и сели завтракать. У хозяина гостиницы было мрачное настроение, и на лице виднелись синяки, но он не задал Кугелю никаких вопросов, а Кугель, в свою очередь, тоже молчал.

После завтрака пилигримы собрались на дороге, где к ним присоединился Лодермульч, который провел ночь, ходя взад и вперед по дороге. Гарстанг пересчитал людей, потом засвистел в свой свисток. Пилигримы направились в сторону Эрзе Дамат.

2. Плот на реке

Три дня пилигримы шли по берегу Аска, засыпая по ночам за баррикадой, создаваемой волшебником Войкодом из круга палочек слоновой кости, эта была и необходимая предосторожность, потому что за этими палочками, еле видимыми в слабом свете костра, так и кишели создания, мечтающие присоединиться к их компании, – деоданты мягко умоляли их об этом, бормотуны то вставали на задние ноги, то опускались на все четыре, чувствуя себя неуютно и так, и эдак. Один головотяп попытался перепрыгнуть через баррикаду, в другой раз три гуна вплотную подошли к палочкам, рыча, пытаясь ударить грудью в невидимую преграду, созданную заклинаниями.

Кугель подошел близко к забору из палочек и сунул в просвет горящую ветку, после чего снаружи донесся крик ярости и боли. Баррикада выдержала все нападения, и в конце концов чудовища рассорились друг с другом и ушли ни с чем.

К вечеру третьего дня пилигримы подошли к тому месту, где Аск сливался с большой рекой, которую Гарстанг назвал Скамандер. Неподалеку рос лес из высоких бальзамовых деревьев, сосен и дубов. С помощью местных дровосеков деревья были спилены, ветви обрублены и стволы перенесены к берегу, где был сколочен прочный плот. Когда все пилигримы забрались на него, плот шестом столкнули на середину реки, где его подхватило быстрое течение, спокойно и легко неся его вниз.

В течение пяти дней плот двигался по широкому Скамандеру, иногда подплывая совсем близко к тростникам, которые росли у берега. Так как им нечего было делать, пилигримы пускались в длинные рассуждения и устраивали диспуты. Очень часто разговоры заходили о метафизических арканах и о тонкости Гильфидитского принципа.

Субкул, самый преданный верующий из всех пилигримов, объяснял в деталях свое кредо. В основном он проповедывал ортодоксальную Гильфидитскую философию, по которой Зо Зам, восьмиголовое божество, после сотворения космоса отрубило себе большой палец ноги, который затем стал Гильфидом, в то время как капли крови стали впоследствии восемью расами, населяющими землю. Горемонд, скептик, нападал на эту доктрину.

А кто сотворил этого твоего гипотетического «творца»? Другой «творец»? Куда проще в качестве предположения принять за исходный пункт следующее: гаснущее солнце и умирающая земля!

На что Субкул начинал взволнованным голосом цитировать бесконечные Гильфидитские тексты.

Один из пилигримов по имени Блунер упрямо проповедывал свою собственную философию. Он считал, что солнце – это клетка тела всемогущего бога, который создал космос в процессе, аналогичном росту моха на скале.

Субкул считал этот тезис слишком сложным.

– Если солнце это клетка, то что же такое тогда земля?

– Клеточный паразит, питающийся от нее, – отвечал Блунер. – Такие примеры известны повсюду, и этому не следует удивляться.

– А почему же тогда солнце гаснет? – спросил Битц печальным голосом.

Блунер начал детально объяснять свое построение, но вскоре был прерван Праликусом, высоким худым человеком с пронзительным взглядом зеленым глаз:

– Послушайте меня, я все знаю, моя доктрина самая простая. Возможно огромное количество обстоятельств, но еще более количество возможностей. Наш космос – это возможное обстоятельство: он существует. Почему? Время бесконечно, а это означает, что каждое возможное обстоятельство должно произойти. Каждая вселенная, которая является возможной, рано или поздно будет существовать, и не один раз, а много.

– Я проповедую аналогичную доктрину, хотя и с точки зрения преданного Гильфидита, – заявил Касмир теоретик. – Моя философия предполагает смену творцов, каждый из которых абсолютен. Если перефразировать ученого Праликуса, то, если божество возможно, оно должно существовать! Только невозможное божество существовать не может. Восьмиголовый Зо Зам, который отрубил себе Священный Большой Палец, возможен, а следовательно, и существует, что и написано в Гильфидитских писаниях!

Субкул заморгал глазами, открыл рот, как бы намереваясь заговорить, потом опять закрыл его. Скептик Горемонд отвернулся и стал смотреть на воду. Гарстанг, сидевший в сторонке, задумчиво улыбнулся.

– А ты, Кугель–Разумник, почему ты сейчас молчишь? Во что ты веришь?

– Я несколько растерян, – признался Кугель. – В свое время я наслушался самых разных точек зрения, каждая из которых звучала достаточно авторитетно: от священников в Храме теологов, от заколдованной птицы, которая доставала предсказания из ящика, от голодающего зизхорета, который выпил бутылку розового эликсира, в шутку предложенную ему мною. Все эти точки зрения противоречили друг Другу, но тем не менее были очень поучительны. Таким образом, мое понимание мира многозначно.

– Интересно, – сказал Гарстанг. – Лодермульч, а ты?

– Ха! – протянул Лодермульч. – Видишь эту прореху в моей одежде? Я не могу объяснить, как она там появилась! Тем более я удивлен существованием Вселенной!

Заговорили и остальные. Войкод, волшебник, определил известный космос как тень пространства, которым управляют духи, зависящие от пси–энергии человека. Благочестивый Субкул объявил, что эта картина не годится, так как она противоречит Гильфидитским писаниям.

Споры продолжались до бесконечности.

Кугелю и еще нескольким пилигримам, включая Лодермульча, это наскучило, и они отошли в сторону, решив сыграть в азартную игру Мацсон костями, картами и фишками. Ставки начали расти. Сначала все время выигрывал Лодермульч, зато потом он стал проигрывать еще более крупные суммы, в то время как Кугель выигрывал ставку за ставкой. В конце концов Лодермульч бросил кости на стол и, схватив Кугеля за руку, тряхнул ее. Из рукава Кугеля выпало несколько дополнительных кубиков.

– Ну? – проревел Лодермульч. – Что это такое? Я решил играть честно, и вот что вышло! Немедленно верни мне мои деньги!

– Как ты можешь так говорить? – требовательно ответил Кугель. – Где это ты увидел нечестную игру? Да, у меня есть свои кости, ну и что с этого? Что, мне надо прежде чем начать игру с тобой, выкинуть мою собственность в реку? Ты подрываешь мою репутацию!

– Это мне безразлично, – ответил Лодермульч. – Я просто желаю, чтобы ты вернул мои деньги!

– Невозможно, – сказал Кугель. – Ты очень много кричал, но все это бездоказательно.

– Нужны ли еще какие–нибудь доказательства? – взревел Лодермульч. – Посмотри на свои кости, абсолютно новые, с одинаковыми номерами на трех сторонах и почти не падающие на другие стороны, настолько они тяжелы по краям!

– Это сувенирные кости, – объяснил Кугель.

Он указал рукой на Войкода, волшебника, который наблюдал за ними.

– Вот человек с острым глазом и живым умом. Спроси у него сам, было ли очевидным хоть какое–нибудь жульничество?

– Ничего не было очевидным, – утвердительно сказал Войкод. – По моему мнению, Лодермульч поторопился со своими обвинениями.

Гарстанг подошел к ним и услышал этот последний ответ. Он заговорил голосом одновременно и успокаивающим, и властным:

– Доверие необходимо среди таких людей, как мы, товарищи и благочестивые Гильфидиты. Не должно быть и мысли о каком–нибудь злонамеренном поступке или обмане! Конечно же, Лодермульч, ты ошибся в нашем друге Кугеле!

Лодермульч хрипло рассмеялся.

– Если такое поведение характерно для благочестивых, то мне крупно повезло, что я не попал в компанию обычных людей!

После чего он отошел на другую сторону плота, откуда бросал на Кугеля злобные и угрожающие взгляды. Гарстанг озабоченно покачал головой.

– Боюсь, Лодермульч сильно обижен. Возможно, Кугель, в своем благородстве и душевном порыве ты захочешь вернуть его золото…

Кугель отказался.

– Это дело принципа. Лодермульч покусился на самое ценное из всего, чем я владею, – то есть на мою честь.

– Твои чувства мне понятны, – сказал Гарстанг, – Лодермульч повел себя бестактно. И все–таки ради дружбы можно было бы вернуть ему деньги. Ты не согласен. Ну что ж, я не могу с тобой спорить.

Качая головой, он отошел в сторону.

Кугель собрал свой выигрыш вместе с костями, которые Лодермульч вытряс из его рукава.

– Неприятный инцидент, – сказал он Войкоду. – Скучный человек этот Лодермульч! Он оскорбил всех – из–за него все прекратили игру!

– Это, возможно, потому, что все их деньги теперь находятся в твоем распоряжении, – предположил Войкод.

Кугель посмотрел на выигранные им золотые монеты с удивленным видом.

– Я никогда не думал, что выиграл так много! Какие они тяжелые! Возможно, ты не откажешься принять эту сумму, чтобы избавить меня от хлопот таскать такие тяжести?

Войкод наклонил голову, и часть выигрыша перешла в его руки.

Вскоре после этого солнце тревожно вспыхнуло и потемнело. Пурпурная пленка образовалась на его поверхности, затем растворилась. Несколько пилигримов в тревоге забегали по плоту, крича:

– Солнце гаснет! Приготовьтесь к холоду!

Однако Гарстанг поднял руки успокаивающим жестом вверх:

– Успокойтесь! Опасность миновала, солнце такое же, как и прежде!

– Думайте! – рьяно настаивал Субкул, говоря убеждающим голосом: – Разве допустил бы Гильфид до такого катаклизма, когда мы едем на плоту, чтобы молиться у Черного Обелиска?

Все сразу успокоились, хотя каждый из них по своему истолковал это событие. Вита, локутор, провел аналогии с затуманенным зрением, которое проходит, если несколько раз моргнуть.

Войкод объявил:

– Если все кончится хорошо, в Эрзе Дамат я посвящу следующие четыре года своей жизни составлению плана, как сделать так, чтобы солнце не погасло.

Лодермульч просто сделал оскорбительное заявление, сказав, что для него все равно, станет ли солнце черным или пилигримы будут продолжать свой путь в полной темноте.

Но солнце продолжало светить так же, как и раньше. Плот продолжал плыть по большой реке Скамандер, берега которой сейчас были низки и полностью лишены растительности, так что казались далекими темными линиями. Прошел день, и, казалось, солнце село в саму реку, отражаясь в ней ярким красным сиянием, которое постепенно стало тусклым. Наступила ночь.

В наступившей темноте был разожжен костер, вокруг которого собрались пилигримы, чтобы поужинать. Было очень много споров по поводу этого тревожного мигания солнца и не меньшее количество философских высказываний.

Субкул сложил свою ответственность за жизнь, смерть, будущее и прошлое на Гильфида. Однако Хант объявил, что он чувствовал бы себя значительно спокойнее, если бы Гильфид проникся большей ответственностью и уделял бы больше внимания делам мира. На некоторое время спор стал накаляться. Субкул объявил Ханта в поверхностном понимании, в то время как на Ханта так и сыпались такие словечки, как «легковерие» и «слепое повиновение». Гарстанг вмешался в их спор, умиротворяюще заявив, что Блестящий Обряд у Черного Обелиска может прояснить обстановку.

На следующее утро впереди показалась большая плотина: линия огромных камней, препятствующих сплаву.

Только в одном ее месте был возможен проход, но и он был перегорожен тяжелой цепью. Пилигримы направили плот к этому проходу и, очутившись рядом с ним, бросили камень, служивший им в качестве якоря.

Из ближайшей избушки появился фанатик, тощий, с длинными волосами, в залатанных старых черных одеждах и с железным посохом в руке. Он зашел за камни плотины, угрожающе глядя вниз на людей, сгрудившихся на плоту.

– Уходите прочь! Прочь! – закричал он. – Водяной путь находится под моим контролем! И я никого не пропускаю здесь!

Гарстанг вышел вперед.

– Я прошу твоего снисхождения! Мы – группа пилигримов на пути к совершению Блестящего Обряда в Эрзе Дамат. Это необходимо! Мы верим, что в своей щедрости ты ничего не возьмешь с нас.

Фанатик громко и хрипло рассмеялся и взмахнул своим железным посохом.

– Мне невозможно не заплатить! Я требую в качестве платы жизнь самого злого человека из вашей компании, если один из вас не сможет убедить меня в своей добродетели.

Расставив ноги, в черной рясе, хлопающей по ветру, он стоял, уставившись на плот.

Пилигримы стали неловко переминаться с ноги на ногу, искоса посматривая друг на друга. Многие тихо заговорили между собой, и эти разговоры постепенно перешли во всеобщее обсуждение сторон характера и упоминание своих собственных достоинств. Первым громко раздался голос Касмира:

– Я не могу быть самым злым в этой компании! Жизнь моя была честной и простой, и даже во время азартных игр я не пользовался преимуществами, которые мне часто предоставлял случай!

– Я еще более добродетелен, – послышался другой голос, – и питаюсь одними сухими корнями из страха, что могу отнять у кого–нибудь жизнь!

– А я еще добродетельнее, – раздался еще один голос, – потому что я питаюсь остатками этих самых корней и еще грызу кору павших деревьев в страхе отнять у кого–то даже растительную жизнь.

– И мой желудок отказывается принимать живую растительную пищу, – заявил другой, – но я придерживаюсь тех же возвышенных мотивов, и только падаль попадает в мой рот.

– Однажды, – послышался еще голос, – я переплыл огненное озеро из конца в конец только для того, чтобы уведомить одну старую женщину, что несчастье, которого она боялась, не должно произойти.

– Жизнь моя, – заявил Кугель, – беспрерывное глумление над самим собой, и я непреклонен в своем стремлении совершать справедливость и бороться за равенство, хотя очень часто я расплачиваюсь за свои добрые стремления.

Войкод тоже не остался в долгу:

– Я волшебник, это правда, но свое искусство я посвятил благу людей.

Теперь пришла очередь Гарстанга:

– Моя добродетель многосторонняя, потому что я извлек ее из опыта веков. Как могу я быть кем–нибудь иным, нежели добродетельным? Я беспристрастен по отношению к мирским человеческим нуждам.

В конце концов высказались все, кроме Лодермульча, который с презрительной усмешкой на лице стоял в стороне. Войкод указал на него пальцем.

– Говори, Лодермульч! Докажи свою добродетель, или мы сочтем тебя самым злым, и ты потеряешь свою жизнь!

Лодермульч засмеялся. Он разбежался и прыгнул на один из больших камней плотины. Там он выхватил шпагу и с угрозой повернулся к фанатику.

– Все мы одинаковы злы, и ты ничем не лучше нас, если ставишь такое условие. Опусти цепь или приготовься познакомиться поближе с моей шпагой!

Фанатик воздел вверх руки.

– Мое условие выполнено: ты, Лодермульч, продемонстрировал свою добродетель! Плот может следовать дальше. И вдобавок, так как ты обнажил свою шпагу в защиту чести, я сейчас подарю тебе мазь, которая, если ты смажешь ею свой клинок, придаст ему свойство перерезывать сталь или скалу, как масло. А теперь продолжайте свой путь, и пусть каждый из вас получит то, что хочет, после Блестящего Обряда!

Лодермульч принял мазь и возвратился на плот. Цепь была опущена, и плот миновал плотину.

Гарстанг подошел к Лодермульчу и ровным голосом высказал ему свое одобрение. Но тут же добавил в предостережение:

– В данном случае импульсивный и недисциплинированный твой поступок привел к всеобщему благу. Но если подобные же обстоятельства возникнут когда–нибудь в будущем, будет хорошо, если предварительно ты посоветуешься с другими людьми, достойными и мудрыми, например, со мной, Касмиром, Войкодом или Субкулом.