Текст книги "Звездный король. Фантастические романы"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 50 страниц)

Клерк посмотрел на деньги, затем нерешительно обернулся в сторону входа в цех.

– А почему бы вам, сэр, не обратиться непосредственно в контору? Такими делами обычно занимается Главный контролер.

– Я разругался с Главным контролером Мосенсеном, – пожал плечами Герсен. – Он стал требовать слишком много времени для этого дела, а я очень спешу.

– Другими словами, Главный контролер Мосенсен не одобрил бы то, что я помогу вам?

– И именно поэтому я предлагаю вам сотню СЕВов за выполнение моей совершенно законной просьбы.

– Это может стоить мне места.

– Если я уйду отсюда через запасной выход, вряд ли кто–нибудь узнает об этом, даже сам Мосенсен.

Клерк задумался.

– Хорошо, – сказал он. – Я могу сделать это. Но мне нужны еще пятьдесят СЕВов для специалиста, который изготовляет ключи.

Герсен пожал плечами и отсчитал пятьдесят оранжевых купюр.

– Я высоко ценю скорость выполнения моей просьбы, – напомнил он еще раз, передавая деньги служащему компании.

Клерк засмеялся.

– С моей точки зрения, чем скорее вы уйдете, тем лучше. Мне нужно просмотреть две картотеки. И у нас не очень хорошая система информации. А пока что постарайтесь не показываться на виду, оставайтесь где–нибудь в тени.

Он записал серийный номер монитора, вышел из кабинки и исчез за поворотом.

Шло время. Герсен заметил, что задняя стена выложена из окрашенного стекла. Согнувшись, он приложил глаз к царапине на краске и увидел, что происходит за простенком.

Клерк стоял возле старомодного шкафа с выдвижными ящиками, просматривая карточки. Он нашел папку и сделал несколько пометок. В это время через другую дверь в комнату вошел Мосенсен. Клерк закрыл папку и отошел. Главный контролер на мгновение остановился, что–то отрывисто спросил у клерка, который с безразличным видом произнес в ответ одно–два слова. Герсен отметил про себя готовность этого человека помочь ему. Мосенсен взглянул куда–то за спину клерка и подошел к шкафам.

9

Наблюдая одним глазом за спиной Мосенсена, клерк наклонился над специалистом по ключам, прошептал что–то ему на ухо и удалился. Мосенсен подозрительно посмотрел ему вслед, но клерк уже закрыл за собой дверь.

Механик вставил заготовку для ключа в машину, еще раз сверился с бумагой, нажал на ряд кнопок на пульте, которые задавали машине данные о канавках и изгибе ключа, электрической и магнитной проводимости отдельных его частей.

Мосенсен, порывшись в картотеке, достал конверт, извлек из него карточку и вышел из комнаты. Клерк тотчас же вернулся. Механик протянул ему ключ. Клерк вошел в кабину, протянул ключ Герсену и прошептал:

– Уходите побыстрее, сэр. Что–то мне не нравится поведение Главного контролера.

– А на чье имя зарегистрирован монитор? – спросил Курт нетерпеливо.

– Здесь я вам ничем не могу помочь. Мосенсен забрался в картотеку раньше меня и забрал карточку.

Герсен хмуро посмотрел на ключ. Главной его целью было узнать, кто зарегистрировался как владелец монитора. Ключ конечно же был лучше, чем ничего, – информацию, хранящуюся в мониторе, было гораздо легче спрятать, чем сам монитор! Но времени было в обрез. Нельзя было тянуть дальше.

– Возьмите и остальные пятьдесят, – сказал он. – Деньги, в общем–то, от Малагате. Купите своему ребенку подарок.

Клерк отрицательно покачал головой.

– Я беру плату только за то, что сделал. Моему ребенку не нужен подарок.

– Как хотите. – Герсен спрятал деньги в карман. – Скажите, как мне выйти отсюда, не возбуждая подозрений?

– Лучше всего тем же путем, каким вы пришли, – посоветовал клерк. – Если вы попробуете выйти через запасной выход, вас может остановить охрана.

– Спасибо, – поблагодарил Герсен. – Вы, похоже, не с этой планеты?

– Нет. Но я прожил здесь так долго, что уже забыл, что бывают места получше.

Герсен осторожно выглянул из кабины. Все было на своих местах. Он выскользнул наружу и быстро пошел вдоль стены. Оказавшись в бетонном туннеле, он невольно замедлил шаг, проходя дверь в контору. Заглянув внутрь, он увидел, что Мосенсен расхаживает взад–вперед по комнате, очевидно, будучи в дурном настроении. Герсен прошел мимо и поспешил по коридору к наружной двери. Но теперь эта дверь открылась. Внутрь вошел какой–то мужчина, черты лица которого было трудно различить против света с улицы.

Герсен продолжал уверенно шагать, как будто у него было самое обычное дело.

Человек приблизился, их взгляды встретились. Незнакомец остановился и издал пронзительный вскрик – это был Тристано–землянин.

– Какая удача! – второй возглас этого человека был уже членоразделен. Он прямо так и светился радостью. – В самом деле, какая удача!

Герсен ничего не ответил. Медленно, осторожно он попытался пройти мимо, его нервы были напряжены, но страха он не ощущал.

Тристано сделал шаг и преградил ему путь. Герсен остановился и оценивающе взглянул на противника. Тристано уступал примерно на дюйм, но зато мог похвастать куда более мощными бедрами – все это были качества, указывающие на ловкость и хорошее соотношение мышц. Поражало спокойное выражение лица Тристано, безмятежная улыбка, изгибавшая уголки рта. Он казался безрассудно смелым человеком, которому неведомо чувство ненависти, но в то же время и чувство жалости, человеком, которым движет только необходимость проявлять себя на грани своих способностей. В высшей степени опасный человек, отметил про себя Герсен и тихо сказал:

– Отойдите в сторону!

Тристано вежливо протянул левую руку.

– Как бы вас ни звали, сэр, будьте благоразумны и следуйте за мной!

Размахивая из стороны в сторону вытянутой рукой, он подался вперед Герсен следил за выражением глаз противника, не обращая внимания на отвлекающие действия левой руки. Как только взметнулась правая рука, он отбил ее в сторону и ударил кулаком прямо в лицо Тристано.

Тристано отлетел назад, громко крича от боли, и Герсен притворился, что поддался на эту уловку. Он бросился вперед с отведенной назад рукой для повторения удара, но внезапно остановился, когда Тристано с невероятной ловкостью взмахнул ногой – удар, предназначенный для того, чтобы искалечить или убить.

Когда нога прошла мимо цели, Герсен схватил за носок и пятку и резко повернул. Тристано, мгновенно расслабившись, перевернулся в воздухе и сгруппировался, используя момент своего переворота и падения для того, чтобы, не повредив, освободить свою ногу от захвата Герсена. Он, как кошка, упал на четвереньки и попытался откатиться в сторону, но Герсен успел ухватить за его затылок и резко ударить лицо Тристано о свое колено. Хрустнули хрящи, затрещали зубы.

Совершенно ошеломленный, Тристано упал на спину. В течение какого–то мгновения он бессильно опустил руки. Герсен схватил ногу своего противника и, сделав замок, навалился на нее всем своим телом. Он почувствовал, как с треском сломалась кость. Тристано задохнулся и, схватившись за нож, открыл горло. Герсен нанес сильный удар тыльной стороной кисти по гортани. Горло противника было мускулистым, и он не потерял сознание, продолжая бессильно размахивать ножом. Курт выбил оружие, но больше не решался приближаться к Тристано, так как у этого землянина вполне могло быть припасено еще одно или даже дюжина хорошо спрятанных видов оружия.

– Оставь меня, – прохрипел убийца. – Оставь и убирайся, куда хочешь…

Он стал подтягиваться к стенке.

Герсен осторожно двинулся вперед, тем самым давая Тристано возможность для нападения, но тот не решился. Герсену пришлось протискиваться мимо его широченных плеч. Тристано почувствовал это. Взгляды их встретились. Внезапно землянин сделал захват, одновременно приводя в действие свою здоровую ногу. Герсен ушел от захвата, схватил ногу и приготовился сломать и вторую лодыжку. Позади него раздались крики, суматоха. С искаженным лицом по коридору неуклюже бежал Главный контролер Мосенсен. За ним семенили двое или трое служащих.

– Прекратите это! – кричал Главный контролер. – Что это вы делаете в этом здании? – Он буквально плевался слюной перед Герсеном. – Вы – дьявол! Преступник самого низкого пошиба! Вы оскорбили меня! Вы напали на моего клиента! Я постараюсь, чтобы опекуны внимательно присмотрелись к вам!

– Сколько угодно, – пыхтя, ответил Герсен, неожиданно ощутив приступ мстительности. – Зовите опекунов!

Мосенсен поднял брови.

– Что? У вас хватает нахальства и на это?

– Здесь никакого нахальства. – Курт злобно усмехнулся. – Просто добропорядочный гражданин помогает полиции в задержании преступника.

– Что вы имеете в виду?

– Есть одно имя, которое мне нужно будет только один раз произнести перед опекунами. Стоит мне хоть раз намекнуть им, что вы и это лицо являетесь сообщниками… Каковы мои доказательства? Этот человек. – Он взглянул вниз, на ошеломленного Тристано – Он вам знаком?

– Нет. Конечно же я не знаком с ним!

– Но вы же только что опознали его в качестве одного из ваших клиентов!

– Я подумал так, но сейчас вижу, что ошибся.

– Этот человек – профессиональный убийца!

– Вы ошибаетесь, мой ловкий друг, – захрипел Тристано, – я не убийца.

– Луго Тихальта нет в живых, чтобы опровергнуть твое заявление!

Тристано скривил лицо в выражении оскорбленной невинности.

– Мы говорили друг с другом, вы и я – разве вы не помните? – когда этот Тихальт умер.

– В таком случае, ни Даске, ни саркоит не могли убить Тихальта. Кто же еще прибыл с вами на планету Смейда?

– Там были только мы трое.

Герсен изумленно уставился на него.

– Мне трудно поверить этому. Хильдемар Даске сказал Тихальту, что его снаружи ждет Малагате.

В ответ Тристано едва заметно пожал плечами. Герсен стоял, глядя на него сверху вниз.

– Я уважаю опекунов и их плети. Я не осмеливаюсь убить вас. Но я вполне могу сломать вам еще пару костей. Так что, вполне вероятно, всю оставшуюся жизнь вы будете ходить боком, как краб! Я могу еще растянуть в сторону мышцы ваших глаз, и всю оставшуюся жизнь вы будете смотреть в разные стороны!

Лицо Тристано разгладилось в грустной улыбке. Он тяжело приперся к стене, безразличный, отупевший от боли.

– С каких это пор операции в Глуши стали называться убийством? – только пробормотал он.

– Кто убил Тихальта?

– Я ничего не видел. Я стоял рядом с вами у двери.

– Но ведь, по вашим словам, вас прибыло на планету Смейда только трое?

Тристано ничего не ответил и закрыл глаза. Герсен подался вперед, сделав быстрый выразительный жест. Тристано открыл глаза и тупо уставился на занесенную над ним руку.

– Кто убил Тихальта?

Тристано покачал головой.

– Больше я ничего не скажу. Лучше мне быть всю жизнь калекой и косоглазым, чем умереть от яда с Саркоя.

– Я могу сам отравить тебя этим ядом!

Герсен подался вперед. Но Мосенсен издал отрывистый срывающийся крик:

– Это невыносимо! Я не допущу этого! У меня будут кошмары! Я не смогу спать!

Герсен зло посмотрел на него:

– Вам бы лучше не вмешиваться в это, сэр!

– Я вызову опекунов! Ваши действия абсолютно незаконны! Вы нарушили законы государства.

Герсен рассмеялся.

– Ну, зовите же опекунов! Мы тогда узнаем, кто нарушил законы государства и кто подлежит наказанию.

Мосенсен стал тереть свои бледные щеки.

– Тогда уходите. Никогда не возвращайтесь сюда, и я ничего никому не скажу.

– Не так быстро, сэр, – произнес Герсен, чувствуя, что у него поднимается настроение. – Вы сейчас в крайне затруднительном положении. Я пришел сюда с совершенно законным делом. Вы же по телефону вызвали убийцу, который напал на меня. Такое поведение вряд ли можно оставить без внимания.

– Вы делаете ложное обвинение, сэр! И я это добавлю к тому, что сообщу опекунам!

Но это было тщетной попыткой испугать Герсена. Он рассмеялся, подошел к Тристано, перевернул его лицом вниз, стащив с него пиджак так, чтобы затруднить движение рукам, и связал их поясом землянина. Со сломанными ногами и связанными руками Тристано не мог сделать ни одного движения. Затем Герсен повернулся к Мосенсену.

– Давайте пройдем в ваш кабинет.

Курт пошел вперед, за ним неохотно плелся Главный контролер. Как только они вошли в кабинет, ноги отказали Мосенсену, и он тяжело плюхнулся в свое кресло.

– А теперь, – сказал Герсен, обращаясь к Главному контролеру, – звоните опекунам.

Мосенсен покачал головой.

– Может быть, лучше не создавать лишних затруднений? Опекуны иногда не слишком благоразумны.

– В таком случае вы обязаны сейчас же сказать все, что мне нужно!

Мосенсен склонил голову.

– Спрашивайте.

– Кому вы звонили по телефону, когда я появился в вашем офисе?

Мосенсен вновь необычайно заволновался.

– Я не могу вам этого сказать! – выпалил он хрипло. – Неужели вы настаиваете на том, чтобы я был убит?

– Опекуны зададут вам этот же самый вопрос, так же, как, впрочем, и многие другие, – засмеялся Герсен. – Так что выкладывайте, да побыстрее!

Мосенсен страдальчески посмотрел направо, налево, вверх.

– Я звонил человеку, – выдавил он из себя, – в «Гранд Томадор Отель». Его имя – Спок.

– Я знаю, что это не так, – сказал Герсен. – Вы лжете. Но я даю вам еще один шанс. Кому все–таки вы звонили?

Мосенсен в отчаянии затряс головой.

– Я не лгу!

– Вы виделись с этим человеком?

– Да. Он высокого роста. У него короткие красные волосы, большая длинная голова, шеи нет совсем. Лицо особенно красного цвета, и он ходит в темных очках с каким–то предохранительным устройством на носу – очень необычным. Похоже, что он, как рыба, лишен любых человеческих чувств.

Герсен кивнул. Мосенсен говорил правду. Описание подходило к Хильдемару Даске.

– А теперь перейдем к самому главному. Я хочу знать, на чье имя зарегистрирован монитор.

Мосенсен покачал головой, обреченно вздохнул и поднялся.

– Схожу за записями.

– Нет! – отрезал Герсен. – Мы пойдем вместе. И, если мы не не сможем найти запись, то, клянусь вам, я потребую для вас самого сурового наказания.

Мосенсен устало потер лоб.

– Я вспомнил. Запись здесь, – Он вытащил из стола карточку. – Приморский университет, Авента, Альфинор. Пожертвование номер 291.

– Имени нет?

– Нет. Поэтому ключ вам здесь не сможет помочь. Университет использует еще и кодирование для своих мониторов, причем для каждого разное. Для этого мы продали им несколько шифровальных устройств.

– Ну и ну! – только и смог вымолвить Герсен, хотя употребление шифраторов с целью пресечения намерений недобросовестных разведчиков вести двойную игру было вполне обычным делом.

В голосе Мосенсена зазвучала нескрываемая ирония:

– Университет, очевидно, продал вам монитор с шифратором без декодирующей карты. На вашем месте я бы пожаловался властям в Авенте.

Герсен принял во внимание то, что подразумевалось в высказывании Мосенсена. Но с этой проблемой придется столкнуться не скоро, особенно, если будет выполнено одно определенное обстоятельство.

– Почему вы позвонили человеку по имени Спок? Он предлагал вам деньги?

Мосенсен жалко кивнул.

– Деньги. И… он угрожал мне. Некоторые необдуманные поступки моего прошлого… – Он сделал неясный жест.

– Скажите мне, Спок знал, что содержимое монитора зашифровано?

– Конечно! Я напомнил ему об этом, но он и сам прекрасно знал обо всем.

Герсен кивнул. Значит, это обстоятельство налицо. Аттель Малагате должен иметь необходимый доступ к декодирующей перфокарте в Приморском университете.

Он на мгновение задумался. Информация быстро накапливалась. Малагате сам убил Тихальта, если верить Хильдемару Даске. Тристано косвенным образом подтвердил это, он выдал гораздо больше ценных сведений, чем собирался. Но он также и запутал ситуацию. Если Даске и отравитель с Саркоя, а также и Тристано прибыли без четвертого лица, то как же можно объяснить присутствие Малагате на планете Смейда? Прибыл ли он одновременно с ними на другом корабле? Возможно, но что–то не похоже…

Мосенсен смотрел на него обеспокоен но, жалко.

– Сейчас я уйду, – успокоительно сказал Герсен. – Вы намереваетесь сообщить Споку о чем мы только что с вами разговаривали?

Мосенсен кивнул и умоляюще произнес:

– Я должен.

– Но вы обязательно должны подождать час. Понимаете – час!

Главный контролер не стал протестовать.

Он мог выполнить или не выполнить пожелание Герсена – скорее всего, нет. Но с этим Герсен ничего не мог поделать. Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Мосенсена в состоянии полной растерянности.

Проходя по коридору, Герсен догнал Тристано, который каким–то образом ухитрился подняться, извиваясь и корчась от боли. Теперь он ковылял по коридору, волоча одну ногу под необычным углом. Он оглянулся и через плечо посмотрел на Курта, и на лице его была все та же безмятежная улыбка, хотя мышцы вокруг рта были сведены судорогой. Герсен приостановился, обдумывая, что же сделать с этим человеком. Было бы разумно и желательно убить его, но при условии, что в это дело потом не вмешается полиция. Это было маловероятно. Поэтому, ограничившись вежливым кивком, он прошел мимо Тристано и вышел на улицу.

10

«Существует одно характерное качество нашего времени, которое было замечено и по поводу которого сокрушалось большое число современных антропологов. Это – эксцентричность, поскольку никогда прежде не существовало столько разнообразных возможностей и способов жизни. Весьма полезно будет рассмотреть эту возникшую ситуацию, поскольку мы будем неоднократно обращаться к ней на последующих страницах.

Важнейшим фактором человеческой жизни стала бесконечность пространства, пределы, которых никогда нельзя будет достичь, бесчисленное количество еще не обнаруженных планет, короче, Бездна!

Я глубоко уверен в том, что осознание этих внушающих ужас возможностей каким–то образом глубоко запало в человеческое сознание и уменьшило или затормозило человеческую смелость и предприимчивость.

Тут необходимо сделать небольшое уточнение. Предприимчивые люди все же существуют, хотя достаточно досадным является то, что большинство их орудует в Глуши, за пределами Ойкумены, и то, что их предприимчивость не всегда направлена на созидание (утверждение это не является всецело ироническим: многие из самых вредных форм жизни вызывают в некотором роде побочный полезный эффект).

Но в целом честолюбие человечества направлено скорее внутрь, чем наружу, к очевидным целям. Почему? Неужели бесконечность как объект опыта, а не математическая абстракция, обескуражила человеческий ум? Удовлетворены ли мы и подстрахованы знанием того, что дальние пределы Галактики всегда к нашим услугам? Разве современная жизнь уже насытилась слишком богатой диетой из новинок? Мыслимо ли, что Инструкция завладела большим контролем над психологией людей, чем мы предполагаем? Или сыграло свою роль не преходящее ощущение крушения планов, убеждение, что все подвиги совершены, что все имеющие смысл ценности достигнуты?

Несомненно, здесь нельзя дать однозначного ответа. Но следует упомянуть несколько пунктов. Первый – упоминаемый без комментариев – заключается в том, что наиболее влиятельные и эффективные системы наших дней являются частными или наполовину общеизвестными ассоциациями. Например, «Интергалактпол», Институция, Корпорация Джарнелла.

Второй – это упадок общего уровня образованности. Крайности очень далеки друг от друга: например, ученые Институции и, скажем, крепостные латифундии на некоторых планетах. Если мы присмотримся к жизни людей в Глуши, за пределами Ойкумены, то поймем, что поляризация здесь еще более отчетлива. Имеются очевидные причины такого упадка. Первопоселенцы находились среди чуждого и зачастую враждебного окружения. Они прежде всего заботились о выживании. Возможно, еще более устрашающим фактором является неуправляемая масса накопленных знаний. Тенденция к специализации началась в современную эпоху, а после прорыва в космос, явившегося результатом этого информационного взрыва, специализация стала еще более узкой.

Возможно, уместно рассмотреть как живет человек, который стал специалистом нового времени. Он живет в век материализма, где абсолютными истинами интересуется относительно небольшое число людей, он человек с налетом очарования, остроумный, искушенный в житейских делах, но не глубокий. У него нет абстрактных идеалов. Полем его деятельности, если он ученый, может быть математика или одна из областей физики, однако в сотню раз вероятнее, что это будет сфера, которую называют гуманитарной: история, социалогия, эстетика, символистика, сравнительные науки, антропология, наука о наказаниях – пенология, педагогика, связь, администрирование, не говоря уже о трясине психологии, уже истоптанной поколениями неучей, и до сих пор еще не исследованной бездне псионики.

Существуют еще и те, кто, подобно автору этих строк, устраивается уютно под грозящим рухнуть утесом всеведения и с торжественными заверениями в своем смирении возлагает на себя бремя оценки, похвалы, дискредитации или обличения своих современников. Дело в том, что в большинстве случаев это делать легче, чем копать канавы».

(Предисловие к книге Яна Хольберта Вэнна 62–го «Ойкуменя».)

«На каждой планете имеется своя особая атмосфера (я имею в виду атмосферу психологическую). Эту точку зрения подтверждают десять исследователей. Исаак Хенадэй объявил пари, что если ему завяжут глаза и увезут на любую из планет Ойкумены любо прилегающих районов Глуши, то он правильно назовет эту планету тотчас же после того, как повязку снимут с глаз. Каким образом это ему удастся? С первого взгляда это кажется непостижимым. Хенадэй признается, что сам не знает, чем он руководствуется. «Я просто поднимаю нос, обозреваю небо, делаю несколько прыжков – и ответ приходит сам собой».

Разумеется, объяснение Хенадэя лукаво и причудливо. Наши органы чувств несомненно намного более остры, чем мы предполагаем. Химический состав воздуха, цвет солнечных лучей с неба, кривизна и удаление горизонта, сила тяжести – все это, по–видимому, перерабатывается в нашем мозгу, чтобы слиться в некий вывод, так же как выражение глаз, нос, рот и уши создают впечатление индивидуального лица.

И мы еще не упомянули о флоре и фауне, изделиях туземцев или людей с Земли, различный вид солнца или нескольких солнц…»

(Из книги Оскара Андерсона «Десять исследователей. Изучение типа».)

«По мере взросления общества борьба за существование незаметно перерождается, начинает идти в другом направлении и становится тем, что может быть определено как поиск наслаждения. Это утверждение, в общем–то, не блещет новизной. Тем не менее, как обобщение, оно содержит обширный диапазон различных понятий. Автор полагает, что животрепещущей темой для диссертации могло бы быть исследование различных ситуаций «окружение–выживание» и различные типы наслаждений, вытекающие из них. При небольшом размышлении кажется вполне возможным, что нехватка чего–либо, принуждение или опасность создают соответствующее психическое напряжение, требующее различного удовлетворения».

(Из монографии «Жизнь» барона Анопика издательства «Айс Кук», 1064 г.)

Герсен возвратился на вокзал подземной дороги в Сансонтиане. Он извлек монитор, проверил ключ. К его удовольствию, замок вращался легко – ящик тут же открылся.

Внутри не было ни взрывчатки, ни кислоты. Курт извлек небольшой цилиндр, содержащий нить, используемую для записи информации. Затем он вошел в почтовый киоск и отправил цилиндр самому себе в «Отель Креденца» в Авенте на Альфиноре. Он сошел с поезда в Киндьюне и без особых осложнений покинул космопорт в своем корабле.

Когда на фоне темного диска Альфинора уже можно было различить все семь материков, Герсен переключил автопилот в режим автоматической посадки в космопорте Авенты. Не обнаружив признака врагов на стоянке, он спокойно отправился в здание космовокзала и за завтраком стал обдумывать план своих дальнейших действий. Возможный план проистекал из последовательности логических рассуждений, в которых он не обнаруживал какой–либо ошибки:

А. Монитор Луго Тихальта был зарегистрирован на имя Приморского университета.

Б. Инфомация, записанная на нити монитора, была зашифрована и доступна только при наличии расшифровывающей перфокарты.

Г. Судя по словам Луго Тихальта, Аттель Малагате был его настоящим поручителем (факт, который Луго впервые, по–видимому, осознал в Кринктауне. Неосторожность Хильдемара Даске?

Принимая во внимание все обстоятельства. Герсен решил, что Малагате, вероятно, до сих пор считает свое инкогнито нераскрытым. Малагате хочет завладеть монитором и его содержимым и, следовательно, должен иметь доступ к расшифровывающем перфокарте.

Д. Следовательно, направлением деятельности Герсена должно быть:

– определить круг лиц, имеющих доступ к перфокарте;

– изучить, кто из них соответствует ряду условий, согласующихся с личностью и деятельностью Малагате. Кто из них, например, отсутствовал достаточно долгое время, чтобы посетить планету Смейда?

«Простота и логичность», – подумал Герсен. Все правильно. Но вот осуществление этого плана может оказаться совсем не простым делом. Он не отваживался возбудить опасения со стороны Малагате. В некоторых отношениях то, что он располагал записями Тихальта, обеспечивало его безопасность. Однако, если Малагате почувствует личную угрозу, у него не будет особых трудностей в организации убийства.

Пока что у Малагате нет причин бояться разоблачения, и было бы безрассудно разубеждать его в этом.

Инициатива, во всяком случае, до сих пор находится в его руках, поэтому не стоит спешить очертя голову…

Его внимание отвлеклось. В кабинке поблизости сидела пара хорошеньких девушек, которые, очевидно, пришли на вокзал встретить кого–либо из друзей или просто чтобы повидаться друг с другом. Герсен тоскливо созерцал их, сознавая, уже не в первый раз, некоторую пустоту в своей жизни и испытывая чувство неудовлетворенности, мучительного дискомфорта. У этих двух девушек вряд ли было что–нибудь на уме, кроме удовольствий и развлечений. Одна из них покрасила волосы в цвет зеленой листвы и придала своей коже нежно–салатный оттенок. На другой сверкал парик из лиловых металлических стружек, а цвет кожи поражал мертвенной бледностью. На лоб была лихо надвинута витиеватая шляпка из серебристых листьев и завитков.

Герсен испустил глубокий вздох. Без сомнения, он вел мрачное, унылое существование. Стоило лишь вспомнить прошлые годы, как одни и те же сцены возникали перед ним: другие дети играли, в то время как он, довольно худой мальчик с серьезным лицом, наблюдал за ними на расстоянии. Он испытывал только интерес и удивление, глядя на чужое веселье, никогда не ощущая желания очутиться на месте других детей. Дед его видел это…

Одна из девушек в кабинке заметила пристальный взгляд Курта и что–то шепнула подруге… Обе взглянули через проход, а затем нарочито перестали обращать на него внимание. Герсен жалко улыбнулся. Он не чувствовал себя уверенным в обращении с девушками, немногих он знал достаточно близко. Он нахмурился, осторожно, искоса поглядывая на них. Вполне возможно, что Малагате послал их отвлечь его внимание. Любопытно. Почему же тогда двух? Но тут девушки встали и вышли из ресторана, и каждая быстро и незаметно взглянула на него.

Курт наблюдал за их уходом, из всех сил сопротивляясь внезапному побуждению побежать за ними, представиться, сделать их своими друзьями… А что бы он сказал им? Он представил себе, как два хорошеньких лица будут сначала ошарашены, потом смущены, пока он будет стоять, делая неудачные попытки снискать их расположение. Девушки ушли. Ну и хорошо, подумал Герсен, наполовину забавляясь, наполовину сердясь на себя. И все же, к чему обманываться? Вести жизнь получеловека было трудно, это и было источником его неудовлетворенности. Обстоятельства его жизни не предоставляли возможностей для ухаживания за девушками.

Однако зачем все это? Он знал цель своей жизни, и он был превосходно подготовлен для выполнения этой, и только этой, миссии. У него не было ни сомнений, ни колебаний – все цели были четко определены. Внезапная идея потревожила ровный поток его мыслей. Кем бы он мог стать, не будь этой ясной цели? Возвращаясь вновь и вновь к этой теме, Герсен начал ощущать себя духовно несовершенным. Ни один из периодов его жизни не протекал под знаком его собственной свободной воли. У него не было никаких сомнений в важности того, чему он посвятил свою жизнь, не об этом он думал сейчас. Но ведь нельзя ставить перед человеком какие–либо цели, пока он не узнал мир до такой степени, чтобы самому выносить то или иное суждение, взвешивать свои собственные силы и принимать собственные решения. Ему не дали возможности выбора. Решение было принято, он согласился с ним…

Что же тогда мучает его, в чем дело? А в том, что он будет делать потом, если преуспеет в достижении своей цели. Шансы на это, конечно, были невелики. Но предположим, что смерть настигнет всех пятерых, что тогда ему останется в жизни? Несколько раз, прежде всего в своих умозаключениях, он доходил до этой точки, но, повинуясь какому–то подсознательному предупреждению, он никогда не заходил дальше. Не позволил себе этого и сейчас. Завтрак окончен. Девушки, которые послужили толчком к этим грустным мыслям, сами убрались восвояси. Очевидно, они и не думали быть агентами Малагате.

Курт посидел за столиком еще несколько минут, обдумывая, как получше приступить к выполнению своей задачи, а снова, как обычно, решил действовать напрямик.

Он вошел в кабину связи, и его соединили со справочным бюро Приморского университета в пригороде Ремо, в десяти милях к югу отсюда.

Сначала на телеэкране мелькнула эмблема университета, затем появилась обычная надпись: «Говорите, пожалуйста, отчетливо!» Одновремено с этим записанный на пленку голос спросил:

– Чем мы можем вам служить?

Герсен сказал невидимому секретарю:

– Мне нужны сведения, касающиеся исследовательских работ университета. Какой отдел ведет исследования непосредственно в Глуши?

Экран прояснился, и на нем появилось тонированное золотистым цветом лицо молодой женщины с пышными светлыми волосами.

– Все зависит от рода исследований!

– Они связаны с пожертвованием номер 291.

– Одну минуту, сэр, я постараюсь навести справки.

На экране появился электронный занавес, продержался несколько минут, а затем лицо женщины появилось снова:

– Я соединяю вас с факультетом Галактической морфологии, сэр.

Теперь на Герсена смотрела другая секретарша. У этой молодой девушки было лукавое лицо с острыми чертами, длинненький милый носик и перламутрово–серебристый цвет кожи. Прическу ее составлял темный нимб из десяти тысяч узких, покрытых лаком, торчащих косичек.

– Галактическая морфология слушает вас, сэр.

– Я хочу справиться относительно пожертвования номер 291, – решительно сказал Герсен.

Девушка на мгновение задумалась.

– Вы имеете в виду именно само пожертвование?