Текст книги "Звездный король. Фантастические романы"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

Так проходили дни и ночи. Кугель долго думал свои мрачные думы, с ненавистью размышляя о жителях Буля. Иногда у него возникало большое искушение зазвонить в большой колокол, как это сделал его предшественник, но, вспомнив о наказании за такой поступок, он сдерживался.

Со временем Кугель назубок знал каждый уголок большой деревни, озера и окружающего его пейзажа. По утрам озеро накрывал тяжелый туман, который развеивал бриз, начинающий дуть чуть позже в течение двух часов. Водовороты издавали чавкающие и стонущие звуки, и рыбаки Буля не осмеливались отъезжать от берега дальше, чем на корпус лодки. Скоро Кугель научился распознавать деревенских жителей. Марлинка, его молодая жена–предательница, часто ходила по площади. Кугель хорошо знал дом, в котором она жила, и постоянно наблюдал за ней в свое оптическое приспособление. Если она и путалась с молодым охотником, ее скрытность и умение запутывать следы были примечательны, и черные подозрения Кугеля ни разу не подтвердились.

Пища, которую ему подавали, была все того же дурного качества, а иногда ее забывали подавать вовсе.

Фрикс все время мстительно напоминал ему о себе, и Кугель начинал бегать по комнате купола, хватаясь руками за живот. Однажды вечером, вскоре после захода солнца, измученный особо неприятным поведением Фрикса, Кугель внезапно остановился как вкопанный. Спуститься с башни было проще пареной репы! Почему он не сделал этого раньше? Вот уж действительно Кугель–Разумник!

Он разорвал на полосы абсолютно всю свою одежду и связал веревку примерно двадцати футов в длину. Теперь ему надо было дождаться, когда в деревне все улягутся, – то есть примерно час или два.

Фрикс впился в него еще раз, и Кугель, не выдержав, вскричал:

– Ну подожди ты, скорпион, сегодня ночью мы убежим отсюда! Ты ведешь себя просто неприлично!

Фрикс нехотя прекратил демонстрацию своей силы, и Кугель подошел к оптическому устройству, чтобы еще раз осмотреть площадь. Ночь была холодной и туманной – идеальная погода для побега.

Кугель осторожно втянул в купол шнур, на котором ему подавали пищу, сложил его в два раза, еще в два, потом еще в два. Теперь толщина его была вполне достаточна, чтобы выдержать вес его тела. Он сделал широкую петлю на одном его конце, а второй конец накрепко привязал к блоку. Последний раз окинув взглядом горизонт, он осторожно выбрался из купола. Спустившись по шнуру до самого конца, он уселся поудобнее в широкую петлю, раскачиваясь над площадью. К одному концу своей двадцатифутовой веревки он привязал для тяжести ботинок и через несколько попыток умудрился закинуть ее так, что она завернулась за колонну, после чего он подтянул себя к ней вплотную. С бесконечной осторожностью он выбрался из петли шнура, предварительно завязав петлю на своей веревке вокруг колонны, а затем, используя эту петлю в качестве опоры, медленно опустился на землю. Он тут же отошел подальше в тень, одевая на ходу ботинки. Как раз в это время настежь распахнулась дверь в таверну и оттуда вывалился Гулам Вискод, пьяный куда больше, чем раньше. Непринужденно улыбнувшись, Кугель последовал за гетманом, который, еле держась на ногах, свернул в боковую улицу.

Одного удара по затылку было достаточно, чтобы гетман свалился, как подкошенный. В ту же секунду Кугель обшарил его с головы до ног и ловкими пальцами конфисковал ключи. Осторожно подойдя к общественному хранилищу, он открыл дверь, скользнул внутрь и набил полный мешок драгоценностями, монетами, флаконами дорогих эссенций, антиками и всем прочим.

Вернувшись на улицу, Кугель отнес мешок к причалу у озера, где спрятал его под рыбачьей сетью. После этого он отправился к дому своей молодой жены Марлинки. Пробираясь по стене, он дошел до открытого окна ее комнаты и впрыгнул внутрь.

Она проснулась от того, что Кугель сжал ее горло. Когда она попыталась закричать, он сжал сильнее, и крик замер.

– Это я, – прошипел он, – Кугель, твой муж! Вставай и иди за мной. Твой первый крик будет твоим последним!

В ужасе девушка повиновалась. По приказу Кугеля она накинула на плечи плащ и надела на ноги сандалии.

– Куда мы идем? – прошептала она дрожащим голосом.

– Неважно. Сюда, через окно. И помни – ни звука!

Стоя снаружи в темноте, Марлинка бросила панический взгляд в сторону наблюдательной башни.

– А кто стоит на часах? Кто охраняет Буль от Магнаца?

– На часах нет никого, – ответил Кугель. – Башня пуста!

Колени у нее подкосились, и она упала на землю.

– Вставай! – сказал Кугель. – Живо! Мы должны спешить.

– Но никто не наблюдает! Это аннулирует заклинание, которым волшебник заклял Магнаца, поклявшегося вернуться в деревню, когда наблюдение за ним закончится!

Кугель рывком поднял девушку на ноги.

– Меня это не касается, и я не чувствую себя ответственным за это. Разве я не стал жертвой вашего обмана? Где моя роскошная мебель и подушки? Где прекрасная пища? И моя жена, где ты была?

Девушка закрыла лицо руками и стала плакать, а Кугель повел ее к причалу. Он подтянул к берегу лодку рыбаков, кинул туда мешок с награбленным добром и усадил туда девушку.

Отвязав лодку, он взялся за весла и принялся грести. Марлинка была в ужасе.

– Мы погибнем в водоворотах! Ты сошел с ума!

– Я тщательно изучил расположение всех водоворотов и точно знаю размер каждого из них.

Кугель осторожно продолжал грести через озеро, считая каждый свой гребок и глядя на звезды.

– Двести гребков к востоку… сто гребков к северу, двести гребков к востоку… пятьдесят гребков к югу…

Так Кугель греб, а справа и слева от них все время раздавались чавкающие, засасывающие звуки водоворотов.

– Вот теперь достаточно, – сказал он. – Мы в безопасности, и нам много чего надо решить.

Девушка вся сжалась. Кугель приблизился к ней.

– Вот и я, твой муж! Неужели тебе не радостно, что мы наконец–то одни? Правда, моя комната в гостинице была намного удобнее, но сойдет и лодка.

– Нет! – вскричала она. – Не трогай меня! Эта свадебная церемония не имела никакого значения – всего лишь трюк, чтобы обмануть тебя и уговорить стать Часовым.

– Лет на шестьдесят, не правда ли, пока я на самом деле не сойду с ума и не зазвоню в колокол? Когда я предамся такому отчаянию, что мне будет все равно, что со мной сделают?

– Но это не моих рук дело! Я виновата только в невинной шутке. Но что станет с Булем? Никто не наблюдает, и заклинание потеряет силу!

– Тем хуже для неверных жителей Буля! Они потеряли свои сокровища и самую прекрасную деву, и когда наступит день, Магнац придет к ним.

Марлинка испуганно вскрикнула, но крик ее был поглощен густым туманом.

– Никогда не произноси этого проклятого имени!

– А почему? Я буду кричать его так, чтобы оно разнеслось по всему озеру и еще дальше! Я сообщу Магнацу, что заклинания больше не существует и что он может прийти и отомстить!

– Нет, нет, не надо!

– Тогда ты должна вести себя по отношению ко мне так, как я этого хочу.

Плача, девушка повиновалась ему. Наконец красный свет зари, проникая сквозь туман, появился на небе. Кугель поднялся в лодке, но путеводные вехи на земле еще не были видны, скрытые густым туманом.

Прошел еще один час, и взошло солнце.

Жители Буля уже, должно быть, обнаружили, что их Часовой исчез, а вместе с ним и их сокровища. Довольный Кугель усмехнулся, а ветер в это время начал потихоньку разгонять туман, и появились те вехи на земле, которые он заметил, наблюдая с купола. Он прошел на нос лодки и дернул за веревку якоря, но якорь крепко засел.

Он принялся водить веревку в разные стороны, и наконец она немного подалась. Кугель дернул что было сил. Снизу стали подниматься многочисленные пузыри.

– Водоворот! – вскричала Марлинка в ужасе.

– Нет здесь никакого водоворота, – пыхтя ответил Кугель и дернул еще раз.

Казалось, веревка ослабла, и Кугель принялся вытягивать ее наверх. Поглядев через борт лодки, он неожиданно увидел перед собой огромное белое лицо. Якорь застрял в ноздре этого лица. Пока Кугель ошарашенно смотрел, глаза моргнули и открылись.

Кугель выкинул веревку вместе с якорем, кинулся к веслам и принялся грести к южному берегу.

Рука величиной с дом высунулась из воды, хватая воздух. Марлинка громко завизжала. Воды озера заволновались, огромная волна кинула лодку к берегу, как щепку, и посередине озера Буль возник Магнац.

В деревне послышался звук предупреждающего колокола.

Магнац встал на колени – вода и грязь потоками стекали с его огромного тела. Якорь, проткнувший ему ноздрю, все еще продолжал висеть на том же месте, и из раны лилась какая–то черная жидкость. Он поднял огромную руку и игриво ударил ею по лодке. Целое море пены окутало разбитую лодку, разорванный мешок, Марлинку и Кугеля, оказавшихся в воде

Кугель колотил руками и ногами, пытаясь вырваться из засасывающих его черных пучин, и в результате все–таки выплыл на поверхность. А Магнац поднялся на ноги и смотрел на Буль.

Кугель поплыл к южному берегу. Марлинки нигде не было видно – она утонула. Магнац медленно шел через озеро к деревне.

Кугель с трудом выбрался на берег и со всех ног бросился в горы.

Глава IV. ВОЛШЕБНИК ФАРИЗЫ

Горы остались позади: темные пропасти, трещины, каменные каньоны, в которых долго не умолкало эхо, – все это сейчас высилось темной массой на севере. Некоторое время Кугель шел среди невысоких холмов, по цвету и по структуре напоминающих старые деревья, на которых росло много черно–голубых деревьев, затем он вышел на едва заметную тропинку, которая, петляя, вела в южном направлении. В конце концов он оказался на огромной тусклой равнине. Примерно в полумиле справа от него высились горные хребгы, привлекшие к себе его внимание и вызвавшие тоскливое чувство. Он удивленно уставился на них. У него было такое ощущение, что когда–то в прошлом он знал эти горы, но когда, как?

Он собрался было отдохнуть на небольшой каменной площадке, покрытой мягким мхом, но нетерпеливому Фриксу это не понравилось, и он тут же вцепился Кугелю в печень. Застонав от усталости и боли, Кугель тут же вскочил на ноги, тряся кулаком в предполагаемом направлении Алмери.

– Никоню, Никоню! Если я отплачу тебе хоть за одну десятую того, что ты со мной сделал, весь мир ужаснется моей жестокости!

Он пошел вперед по тропинке. Далеко книзу расстилалась долина, заполняя три четверти горизонта тем же цветом, что и покрытая мхом скала, с черными пятнами лесов и прожилками серо–зеленого, фиолетового и темно–коричневого. Свинцовый блеск двух больших рек исчезал в туманном горизонте.

Короткий отдых Кугеля принес ему еще большую усталость – у него сильно болели ноги, он хромал, а болтавшаяся сумка натерла бедро. Вдобавок его мучил голод. Еще одна подлость Никоню! Правда, Смеющийся Маг снабдил его амулетом, который превращал несъедобное в питательную пасту. Но, к несчастью, – в этом и заключался черный юмор Мага – эта паста напоминала по вкусу и запаху ту самую субстанцию, из которой совершалось превращение, и во время своего путешествия через горы Кугель не пробовал ничего, кроме моха, дубовых гнилых веток, перегнивших листьев, травы и одежды. Ел Кугель машинально. Щеки ввалились и скулы торчали в стороны, а высокая худая фигура стала совсем изможденной. О, за многое придется держать ответ Никоню! И Кугель шел, обдумывая, как он отомстит Смеющемуся Магу, если только когда–нибудь попадет обратно в Алмери.

Тропинка свернула вниз на широкое каменное плато, где ветер и время изваяли сотни гротескных фигур. Осматриваясь, Кугель уловил нечто похожее на закономерность в расположении каменных фигур и остановился. Эта закономерность была очень тонкой, настолько тонкой, что Кугель никак не мог решить, не просто ли это плод его воображения. Подойдя поближе, он увидел еще большую сложность и причудливость этих каменных фигур: нечеткие линии, шпили, неровные башенки, диски, седла, искореженные сферы, треугольники – исключительная по своей сложности резьба по камню. Кугель нахмурился, не понимая, кому могло понадобиться создавать столь сложные формы и зачем.

Он продолжал идти вперед и через некоторое время услышал голоса вместе с лязганьем инструментов. Остановившись, он прислушался, потом опять пошел вперед. Вскоре увидел группу в пятьдесят человек, самого разнообразного роста – от трех дюймов до двенадцати футов. Едва взглянув в его сторону, рабочие продолжали выбивать, вырезать, скрести и полировать камень своими инструментами.

Несколько минут Кугель молча наблюдал за ними, затем подошел к человеку, по всей видимости, мастеру, стоявшему у каменного столика и изучающего планы, сравнивая их с произведенной работой с помощью хитроумного оптического приспособления.

Казалось, он замечал все сразу, отдавая приказания, говоря, как исправить какую–то ошибку, показывая, каким инструментом что надо сделать. Чтобы пояснять свои замечания, он пользовался удивительным указательным пальцем, который вытягивался вперед на тридцать футов, а затем так же быстро втягивался обратно.

Мастер отошел на несколько шагов назад, по всей видимости, временно удовлетворенный проделанной работой, и Кугель приблизился к нему.

– Что это за сложная работа, которую вы проделываете, и в чем ее смысл?

– Работа самая обычная, – ответил мастер, в голосе которого чувствовалась огромная преданность своему делу. – Из обычной скалы мы производим специальные формы по велению волшебника Фарезма… Эй! Эй!

Этот крик был обращен к человеку ростом фута на три выше Кугеля, который бил по камню заостренным на конце инструментом.

– Я обнаруживаю самоуверенность! – Указательный палец вылетел вперед. – Будь очень осторожен в этом соединении, разве ты не видишь тенденцию камня к сколу? Произведи здесь удар шестой интенсивности по вертикали, используя полужесткий захват. В этом месте – удар четвертой интенсивности крестообразно, а затем возьми резец и удали стружку в четверть силы!

Затем он стал изучать лежащие перед ним планы, качая головой и недовольно хмурясь.

– Слишком медленно! Эти ваятели работают так медленно, как будто их отравили, и проявляют просто животную тупость! Только вчера Дэдио Фессадил, вон тот с зеленым платком, имеющий три эля, использовал девятнадцатигорный замороженный прут, чтобы выточить пот маленького перевернутого карэфуля.

Кугель даже поперхнулся, потому что никогда в жизни не слышал еще такой белиберды. Потом он спросил:

– Так зачем же вы делаете столь сложные предметы и так тщательно?

– Этого я сказать не могу, – ответил мастер. – Работа продолжается уже триста восемнадцать лет, но за это время Фарезм не объяснил нам причин, по которым она должна производиться. Но все должно быть абсолютно точным, потому что он осматривает наши достижения каждый день и мгновенно замечает любые самые ничтожные ошибки.

Тут он отвернулся, чтобы проконсультировать человека, ростом по колено Кугелю, который высказывал свою неуверенность по поводу повязки какого–то вольюта.

Мастер быстро разрешил его сомнения, а потом еще раз повернулся к Кугелю, на сей раз внимательно рассматривая его.

– Ты кажешься мне одновременно и умным и ловким, не хочешь ли ты тоже наняться к нам? У нас не хватает несколько рабочих категорий полуэль. Если же ты предпочитаешь более почетное звание, мы можем тебе дать работу помощника Разбивателя Камней шестнадцати элей. Твое положение, правда, будет в обоих случаях одинаковым, но ты сможешь быстро продвигаться вперед Как ты видишь, у меня самого четыре эля. Я добился положения Разбивателя Камней за один год, Изготовителя Форм за три, Помощника Шада за десять, и сейчас я работаю Главным Шадом вот уже в течение девятнадцати лет. Категория моего предшественника была всего два эля, зато Главный Шад до него был человеком десяти элей.

Он продолжал перечислять все преимущества работы, которые включали в себя полное питание, свой дом, наркотики по выбору, привилегии пользования нимфарием, стипендия, которая вначале была десять терций в день, и различные другие преимущества, включая услуги, которые Фарезм оказывал им как волшебник.

– Кроме того, у Фарезма есть консерватария, где каждый может пополнить свой интеллект. Сам я записан на несколько куров: Определение Насекомых, Геральдика Королей Старого Города, Пение в Унисон, Практическая Каталепсия и Ортодоксальная Доктрина. Нигде ты не найдешь господина более мудрого, чем Волшебник Фарезм.

Кугель сдержал улыбку, видя энтузиазм Главного Шада.

– До сих пор мне как–то не приходилось задумываться о подобной карьере, – сказал он. – Ты рассказал мне о таких ее преимуществах, что я даже и представить себе не мог.

– Верно, об этом мало кто знает.

– Но тем не менее я не могу немедленно ответить тебе – да или нет. Это очень важное решение, и я чувствую, что мне надо его всесторонне обдумать.

Главный Шад понимающе закивал головой.

– Мы поощряем размышления наших ваятелей, ведь каждый удар должен достичь желаемого результата. Чтобы поправить неточность даже в ширину ногтя, надо удалять весь каменный блок, ставить на его место новый, и тогда вся работа начинается сначала. И пока не достигнуты прежние результаты, нам не позволяют пользоваться привилегиями нимфария.

Фрикс, внезапно сообразив, что Кугель намеревается задержаться здесь, самым свирепым образом высказал все, что он думает по этому поводу. Схватившись обеими руками за живот, Кугель отбежал в сторону и, пока Главный Шад с удивлением смотрел на него, горячо стал спорить с Фриксом.

– Как могу я продолжать свой путь без пищи?

В ответ Фрикс впился в него своими колючками.

– Невозможно! – воскликнул Кугель. – Амулет Никоню подходит мне теоретически, но мой желудок больше не в состоянии переваривать мох. Не забудь, если я свалюсь замертво, то ты никогда больше не увидишь своего Никоню!

Фрикс проникся справедливостью этого высказывания и неохотно успокоился. Кугель вернулся к каменному столу, где мастер, Главный Шад, нашел какой–то очередной недочет в сложнейшем каменном узоре. В конце концов Кугелю удалось привлечь его внимание.

– Пока я обдумываю твое предложение насчет работы, мне необходима будет постель, где я мог бы отдохнуть.

– Твоя осторожность мне нравится, – заявил Главный Шад. – Теперешние люди любят быстро кидаться на любое предложение, не задумываясь о последствиях. В моей молодости было не так – мы были людьми серьезными и осторожными. Я предоставлю тебе возможность попасть в наш лагерь, где ты можешь испытать все, о чем я тебе говорил. Ты увидишь, что Фарезм строг, но справедлив, и только тот, кто бьет по скале, не думая ни о чем, может пожаловаться на него. Но смотри! Вот идет сам Волшебник Фарезм, совершая свой ежедневный обход!

По тропинке шел человек, одетый в сверкающий белый плащ. Его походка была бесподобной. Руки его были сложены на груди и шел он, а точнее плыл, не переставляя ног. Рабочие как один скинули с голов шапочки и низко поклонились, поздоровавшись нараспев, на что Фарезм ответил легким наклоном головы. Увидев Кугеля, он остановился, быстро осмотрел все, что было сделано за день, затем плавно направился к каменному столику.

– Все более или менее точно, – сказал он Главному Шаду. – Насколько я вижу, полировка внутренней стороны Эпи–проекции 56–16 недостаточно гладкая, и я различаю лишний волосяной покров камня на втором зубчике девятнадцатого шпиля. Ни одна из этих ошибок не кажется мне особо важной, и поэтому я не рекомендую дисциплинарных взысканий.

– Недоделки будут устранены, а небрежные ваятели наказаны – это по меньшей мере! – воскликнул Главный Шад. – А теперь я хочу представить возможного претендента для нашей работы. Он говорит, что не имеет опыта такой работы, и просит время на обдумывание. Если он решится, я хочу назначить его на обычный период времени Сборщиком Гравия, прежде чем ему можно будет доверить заточку инструментов и предварительные раскопки.

– Да, это будет отвечать нашим правилам. Однако… – Фарезм без всякого усилия заскользил вперед, взял левую руку Кугеля и исполнил быструю девиацию над его ногтями. – Я вижу противоречия четырех видов типов.

Тут выражение на его лице стало сосредоточенным.

– Тем не менее мне ясно, что твой оптимум находится в другом месте, а не здесь, и не в ваянии камня. Я советую искать в другом месте более подходящую для тебя работу.

– Великолепно сказано! – воскликнул Главный Шад. – Я снимаю свое предложение об устройстве тебя на работу! Так как теперь уже нет повода для того, чтобы полежать на постели или проверить справедливость моих слов относительно того, что имеет здесь рабочий, ты можешь больше не тратить своего времени на пребывание здесь и идти своей дорогой.

Кугель скорчил кислую мину.

– Такая недолгая девиация может быть ошибочной.

Главный Шад вытянул свой палец на тридцать футов в небо в яростном негодовании, но Фарезм кивнул, соглашаясь.

– Это абсолютно справедливо, и я с радостью исполню более сложную девиацию, хотя процесс этот требует от шести до восьми часов.

– Так долго? – в изумлении спросил Кугель.

– Это самое меньшее. Сначала тебя следует погрузить с головой во внутренности только что убитых сов, затем выкупать в теплой ванне, содержащей разные тайные органические вещества. Мне придется, конечно, отрезать мизинец твоей левой ноги и значительно расплющить твой нос, чтобы туда смогла проникнуть пчела–исследовательница, которая сможет изучить твои кодуиты, ведущие внутрь твоей сенсорной системы. Давай проследуем в мою девиационную, чтобы начать этот процесс, не теряя времени.

Кугель дернул себя за подбородок сначала в одну, потом в другую сторону. И быстро произнес:

– Я – осторожный человек и должен подумать, имеет ли мне смысл принимать участие в такой девиации, а следовательно, мне потребуется несколько дней спокойной обстановки, чтобы я мог поразмышлять по этому поводу. Твой лагерь и примыкающий к нему нимфарий кажутся мне вполне подходящими для этой цели, так что…

Фарезм снисходительно покачал головой:

– Осторожность, как и всякую другую добродетель, не следует доводить до крайности.

Кугель попытался было спорить дальше, но Фарезм был непреклонен и вскоре просто поплыл обратно по тропинке.

Огорченный Кугель отошел в сторону, обдумывая сначала один план, потом другой. Но ничего путного в голову ему не приходило. Солнце приближалось к зениту, и рабочие начали переговариваться друг с другом по поводу того, чем их сегодня будут кормить. Наконец Главный Шад подал знак, все отложили инструменты в сторону и собрались вокруг тележки, на которой стояла пища.

Кугель довольно громко намекнул, что, если его пригласят, он не откажется разделить с ними трапезу, но Главный Шад ничего не хотел слушать.

– Как и во всем, что делает Фарезм, должен царить полный порядок. Нечего и думать о том ужасе, если пища, предназначенная для пятидесяти трех человек, будет съедена пятьюдесятью четырьмя.

Кугель не нашелся, что сказать в ответ, и сидел в молчании, пока рабочие–ваятели поглощали мясные пироги, сыр и соленую рыбу.

Никто не обращал на него ни малейшего внимания, кроме одного рабочего категории в четверть эля, который предложил Кугелю отведать часть своего пайка. Кугель ответил, что он вовсе даже не голоден, и, встав на ноги, принялся ходить среди камней в надежде, что кто–нибудь оставил там свой завтрак.

Но рабочие съели все до крошки. С пустым желудком Кугель добрался до места проведения работ. На каменном диске, сделанном ваятелем, он увидел какое–то необычное существо, похожее на желатиновый шар. В нем переливались и фосфоресцировали какие–то частицы, а из его тела выходили прозрачные трубки или щупальцы. Кугель наклонился, чтобы обследовать это пульсирующее существо. Он прикоснулся пальцем, и в месте контакта возникли яркие маленькие искорки.

Вынув из своей одежды булавку, Кугель осторожно ткнул ею в щупальце, из которого вырывался яркий сноп света, в то время как в самом шаре взад и вперед заплясали золотые искорки.

Весьма заинтересованный, Кугель принялся тыкать пальцем и колоть булавкой то там, то здесь, наблюдая появление искр. Это существо своим внешним видом и поведением напоминало ему какого–то морского обитателя. Может, это был какой–то моллюск без раковины? И, что было куда более важно, было ли это существо съедобным?

Кугель взял свой амулет и приложил его по очереди сначала к центральному шару, потом к каждому из щупалец. Он не услышал никакого звяканья – существом этим нельзя было отравиться. Тогда он вытащил нож и попробовал отрезать одно из щупалец. У него ничего не получилось: оно оказалось тугим, как резина. Неподалеку стояла жаровня, служившая для нагрева инструментов перед их последующей заточкой. Он поднял существо за два щупальца, поднес его к жаровне и пристроил над огнем. Он тщательно жарил его и, когда ему показалось, что оно готово, попытался его съесть. После нескольких неудачных попыток откусить хоть кусочек он просто запихал существо целиком себе в рот и проглотил его. Вкуса он никакого не ощутил, но, по крайней мере, желудок его перестал бурчать так бешено, как раньше.

Ваятели возвращались к своей работе. Бросив на мастера многозначительный взгляд, Кугель отправился по тропинке в дальнейший путь.

Неподалеку находился дом Волшебника Фарезма: низкое длинное здание из расплавленного камня, окруженное восемью странной формы куполами из меди, слюды и ярко–голубого стекла. Фарезм сидел перед своим домом, оглядывая долину со спокойной и задумчивой величавостью. При виде Кугеля он приветливо поднял руку.

– Желаю тебе приятного путешествия и успехов во всех твоих будущих начинаниях.

– Я, естественно, очень ценю твое участие, – с некоторой горечью ответил Кугель. – Однако ты мог бы сделать для меня куда большее, просто разрешив разделить с рабочими их дневную трапезу.

Величавое спокойствие Фарезма не изменило ему и на этот раз.

– Это было бы актом ошибочного альтруизма. Слишком большая щедрость развращает просящего и притупляет его выдумку.

Кугель с горечью рассмеялся:

– Я – человек железных принципов, и я не жалуюсь, хотя, не имея ничего лучшего, я был вынужден проглотить, не разжевывая, огромное прозрачное насекомое, которое я нашел на месте работ по камню.

Фарезм повернулся к нему, и на его лице внезапно появилось сосредоточенное выражение.

– Ты говоришь – большое прозрачное насекомое?

– Насекомое, моллюск – кто знает? Оно не напоминало мне ни одного из тех существ, которое я когда–либо видел. Даже после того, как я самым тщательным образом поджарил его на жаровне, у него не появилось вкуса.

Фарезм проплыл семь футов по воздуху для того, чтобы вперить всю мощь своего взгляда в Кугеля. Он заговорил низким хриплым голосом:

– Опиши мне это существо как можно подробнее!

Удивляясь неожиданной заинтересованности Фарезма, Кугель повиновался.

– Оно было примерно такого размера. – Тут он проделал в воздухе соответствующее движение руками. – Оно было из желатина и прозрачное, с бесчисленными золотыми искорками, перемещающимися внутри. Эти искорки все время мигали и пульсировали, когда существо было раздражено. Щупальцы росли из самых разных мест, и казалось, что они не выходили из существа наружу, а, наоборот, входили в него снаружи. Ни разрезать, ни разжевать его было невозможно, так что пришлось проглотить его целиком.

Фарезм схватился за голову, дергая себя за желтые пряди волос. Он воздел глаза к небу и трагически закричал:

– Ах! В течение пятисот лет я мечтал привлечь к себе это существо, отчаиваясь, сомневаясь, мечтая по ночам, и все–таки не оставлял надежды, что мои расчеты окажутся верными, а мой талисман – действенным. Затем, когда оно, наконец, появилось, ты накинулся на него только с одной целью – набить свое ненасытное брюхо!

Кугель, немного испуганный гневом Фарезма, начал уверять его в том, что не имел никаких дурных намерений. Фарезм не желал ничего слушать. Он указал на то, что Кугель проходил чужими владениями, а следовательно, вообще не имеет права говорить о какой бы то ни было своей невиновности.

– Одно то, что ты существуешь, уже является оскорблением, не говоря уже о том, что зачем–то ты посвятил меня в это неприятное известие. Милосердие заставило меня не убивать тебя на месте, что сейчас я считаю своей величайшей ошибкой.

– В таком случае, – с оскорбленным достоинством ответил Кугель, – я немедленно уйду, чтобы не досаждать тебе своим присутствием. Я желаю тебе всего самого хорошего, пусть день твой закончится удачей. До свидания!

– Не так быстро, – сказал Фарезм. – Закон точности был нарушен, совершенная несправедливость требует принятия контрмер, чтобы сохранить Закон Эквиравновесия. Я могу объяснить тебе весь ужас твоего поступка следующим образом: если бы в эту секунду я разорвал бы твое тело на самые мельчайшие кусочки, то я компенсировал бы только одну десятимиллионную часть того преступления, которое ты совершил. Следовательно, требуется куда более серьезная компенсация.

Кугель ответил в полной растерянности:

– Я вполне понимаю, что был совершен акт, который должен иметь последствия. Но я категорически заявляю, во–первых, об абсолютной своей невиновности, во–вторых, о полном отсутствии каких–либо преступных замыслов и, в–третьих, приношу свои самые глубокие извинения. А сейчас, так как передо мной еще очень дальняя дорога, я…

Фарезм презрительно взмахнул рукой.

– Ты не понимаешь всей глубины несчастья и горя, которое ты мне причинил. Я объясню, чтобы ты не удивлялся тому суровому наказанию, которое тебя ожидает. Как я уже пытался объяснить тебе, прибытие этого существа было плодом и кульминацией моих колоссальных трудов. Я определил его природу путем научного изучения сорока двух тысяч томов, написанных каждый на своем тайном языке. Это отняло у меня сто лет. Следующие сто лет я провел, разрабатывая схему, чтобы привлечь его, и сделал все необходимые приготовления. Потом я собрал ваятелей, и вот уже триста лет они придают моей схеме твердые формы. Так же, как и суб–суммы, вариации и интерконгеляции создают суперапулляцию всех площадей с интервалами в кристороидных аурелях, в результате возбуждая потенциацию проубетального пхута. Сегодня произошла конкатенация: «существо», как ты его называешь, преволировало само в себя, и в своей идиотской жадности ты его сожрал.

Кугель, совершенно обалдевший, смог лишь промямлить, что «идиотская жадность», о которой говорил разгневанным голосом волшебник, была всего–навсего обычным голодом.

– Да и в конце концов, что такого необыкновенного было в этом существе? Таких же уродов можно отыскать в сетях любого рыбака.

Фарезм вытянулся во весь свой рост, глядя на Кугеля сверкающими от гнева глазами.

– «Существо», – сказал он скрипя зубами, – это СУММА. Центральный шар – это весь космос в нашей Вселенной. Трубки – это ответвления в различные эры времени, и какие ужасные последствия возникли в результате твоих тыканий и уколов, жарения и жевания – невозможно даже себе представить!