Текст книги "Искупление (ЛП)"
Автор книги: Дж. М. Дарховер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)
– Верно-верно, – согласился Сал, махнув рукой в сторону Кармина. – Ты свободен.
Отпустив Кармина, Коррадо отошел в сторону, дабы он мог встать. Обведя взглядом стол, Кармин кивнул в знак прощания.
– Хорошего вечера, сэр.
Кармин поспешно отошел от стола и направился к выходу, чувствуя, как успокаиваются его нервы. Когда он дошел до охранника, мужчина моментально поднялся со своего места и замер. Увидев это, Кармин нахмурился, однако реакция охранника стала ему понятна, когда он услышал позади себя голос Коррадо, обратившегося к мужчине. Коррадо проследовал за Кармином, держась позади него.
– Спасибо за помощь, – тихо поблагодарил Кармин, когда они вышли на улицу. Сделав глубокий вдох холодного ночного воздуха, он выдохнул пар.
– Не за что, но я не всегда буду рядом, – ответил Коррадо. – Ты должен научиться себя контролировать – что бы он ни говорил.
– Я знаю, но я просто не ожидал этого. В смысле, блять, как быстро он за меня взялся. Он застал меня врасплох.
– Он испытывает тебя, – сказал Коррадо, – и, судя по тому, что мне довелось увидеть, я вынужден сказать, что ты завалишь это испытание.
Глава 10
После двух недель отсутствия аппетита и бессонницы Хейвен начала терять над собой контроль. Всякий раз, когда в дверь Дии стучались, она всей душой надеялась на то, что это был Кармин, однако каждый подобный случай заканчивался для нее очередным разочарованием. Испытывая все большее и большее беспокойство, она перебирала в уме чудовищные варианты того, где он находился и чем был занят. Она не могла понять, как он мог выносить их разлуку. Если он действительно любил ее, то, должно быть, ощущал ту же боль, что и она.
Разве нет?
У Хейвен вновь начались галлюцинации, по ночам, отчаянно пытаясь обрести покой во сне, она слышала зовущие ее голоса. До нее доносились различные звуки, напоминавшие шаги, а громкие стуки пугали ее до смерти. Ситуация усугубилась настолько, что ей стало казаться, будто кто-то все время находился рядом с ней, прячась за углом, наблюдая и выжидая. Она ощущала некое присутствие, однако оно все время ускользало, оставаясь вне зоны ее досягаемости. Он преследовал ее, все вокруг напоминало ей о нем, в то время как его отсутствие беспощадно насмехалось над ней.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды она не увидела его.
Хейвен замерла на месте, смотря прямо перед собой. Кармин сидел в темной комнате, одетый только лишь в серые спортивные штаны. Склонившись над своим роялем, он водил кончиками пальцев по клавишам из слоновой кости, не нажимая на них. Не было ни музыки, ни единого звука – ничего, кроме тяжелого молчания.
Ничего, кроме него.
Она упивалась его видом – очертаниями его мышц, движением его груди, которая поднималась и опускалась с каждым его вдохом. Его отросшие волосы были взъерошены, они торчали во все стороны, спадая ему на глаза. Хейвен удалось различить даже шрам на его боку, который был чуть светлее, чем его загорелая кожа. Ей отчаянно хотелось дотронуться до него, проследить кончиками пальцев старую рану на его теле.
– Tesoro, – прошептал он срывающимся голосом. Повысь он чуть больше голос, то, казалось, это причинило бы ему боль. – Ti amo.
Открыв рот, Хейвен попыталась ответить ему, однако ее попытка обернулась неудачей. Испугавшись, она схватилась за горло, но так и не смогла обрести голос. Он исчез.
– Я тоже тебя люблю, – подумала она. – И всегда буду любить.
– Только ты, – прошептал он. – Sempre.
– Sempre.
– Ты – моя жизнь, – сказал он. – Я бы умер без тебя.
– Я – твоя. И так было всегда.
Кармин ссутулился.
– Прости меня.
– За что?
– Я гублю все, к чему прикасаюсь.
Хейвен покачала головой.
– Но ты не погубил меня.
– Пока что, возможно, нет, – сказал он. – Но это случится… если ты позволишь мне это сделать.
– Это не так, – Хейвен шагнула вперед. – Ты не причинишь мне боли.
– Я сделал это, когда покинул тебя, – прошептал он. – Но я не мог поступить иначе. Не мог.
Сердце Хейвен гулко заколотилось в ее груди, когда он, подняв голову, медленно развернулся и посмотрел прямо на нее – некогда яркие, зеленые глаза теперь были заполнены темнотой. В них не было ни жизни, ни света, ни искры. От его слов веяло ничуть не меньшим холодом.
– Я бы погубил тебя, если бы остался.
Хейвен отчаянно покачала головой, чувствуя неистовую дрожь, сотрясавшую ее тело.
Возле его сердца – на том самом месте, где на его груди были вытатуированы слова «Il tempo guarisce tutti i mali» – она заметила небольшое черное пятно. Хейвен с ужасом наблюдала за тем, как стремительно оно распространяется по его телу.
С громким ударом, от силы которого, казалось, сотрясались стены, Кармин исчез во мраке.
Резко сев на постели, Хейвен ощутила учащенный ритм своего сердца. Комната была погружена в непроглядную темноту – не горели ни уличные фонари, ни стоявший возле ее кровати будильник. Чувствуя себя дезориентированной, Хейвен протерла глаза – на мгновение перед ней вспыхнули яркие цветные пятна, походившие на брызги полупрозрачной акварели.
На улице бушевала гроза, по карнизу стучали капли дождя, подгоняемые порывами ветра.
Гром отдавался в комнате эхом. Вспотевшую кожу Хейвен покалывало, словно в воздухе витало электричество.
Хейвен запаниковала, услышав громкий удар, донесшийся из гостиной.
– Диа? – позвала она хриплым голосом, не сводя взгляда с двери своей спальни. С трудом сглотнув, она попыталась взять себя в руки, и откинула от себя одеяло. Несмотря на дрожавшие ноги, она прошла на носочки к двери и прижалась к ней ухом.
Порывы ветра отчаянно пытались ворваться в комнату через окно, привлекая тем самым внимание Хейвен. С замешательством смотря на стекло, она краем глаза заметила в размытом отражении пару глаз. Знакомых глаз… тех самых, что пленили ее в то самое мгновение, когда она впервые увидела их.
– Кармин, – прошептала она. Его имя, сорвавшееся с ее губ, усилило засевшую в груди боль. Пытаясь сдержать подступившие слезы, Хейвен моргнула – в следующее мгновение отражение в стекле исчезло. – Кармин!
Ветер не унимался. Глаза Хейвен наполнились слезами, в то время как сама она задрожала. Нажав на выключатель, она неистово принялась поднимать и опускать его, но ее усилия были тщетны. В доме отключилось электричество.
Распахнув дверь спальни, она вздрогнула, заметив пробежавшие по гостиной тени. Услышав щелчок входной двери, она запаниковала. Присмотревшись, она заметила, что цепочка, служившая дополнительным замком, свободно свисала.
– Диа, – закричала Хейвен, бросившись в спальню подруги. Распахнув дверь, она моргнула, дабы смахнуть слезы и с ужасом отметила, что постель была пуста. Хейвен поспешно обошла квартиру, но так и не смогла обнаружить Дию.
– Я так больше не могу, – прошептала Хейвен, паникуя. Вернувшись в свою спальню, она обулась и схватила свои вещи, после чего покинула квартиру. Решив не дожидаться лифта, она поспешно преодолела шесть лестничных пролетов. Спустившись на второй этаж, Хейвен едва не упала – услышав внизу шаги, она остановилась. Через мгновение шаги стихли, Хейвен услышала звуки открывающейся двери подъезда, которые сменились раскатом грома, эхом прокатившегося по зданию.
Выйдя на улицу, Хейвен оказалась во власти холодного, проливного дождя. Миновав тротуар, она бросилась к «Мазде». Одновременно с этим к дому подъехало желтое такси, из которого вышел мужчина. Намереваясь закрыть дверь, он заметил Хейвен.
– Не отпускать такси, леди? – спросил он. Смотря на мужчину, Хейвен задумалась над его вопросом. Она не представляла, что делает, а обеспокоенное выражение лица незнакомца приводило ее в еще большее замешательство. – Эй? Все в порядке?
– Эм, да, – ответила она, не зная, было ли это правдой или же нет. Пройдя мимо мужчины, она поблагодарила его и села на заднее сиденье такси. Ее сердце еще больше ускорило свой ритм, Хейвен стало не по себе, когда мужчина захлопнул за ней дверцу.
– Куда едем? – спросил таксист, смотря в зеркало заднего вида.
– В Чикаго, – выпалила Хейвен, не успев даже обдумать свой ответ.
Водитель рассмеялся.
– Так далеко я поехать не смогу, но могу подбросить тебя до автобусной станции.
– Хорошо, – ответила Хейвен, кивнув.
Мужчина вывернул на дорогу. Машина попала в пелену дождя и свирепого ветра, Хейвен вздрагивала всякий раз, когда слышала раскаты грома. Полностью потеряв концентрацию, она никак не могла сосредоточиться, все больше и больше отдаваясь во власть оцепенения. Она потеряла слишком много сил для того, чтобы собраться и подумать – отчаяние заставляло ее действовать импульсивно.
Когда такси остановилось, Хейвен протянула водителю несколько купюр, не потрудившись их пересчитать. Она вышла на тротуар под проливной дождь, в то время как такси тронулось с места. Перед ней возвышалось серое, обветшалое здание, на котором из-за грозы была едва различима синяя вывеска компании «Greyhound». На парковке стояли автобусы, а в ярко освещенном здании автостанции своих рейсов ожидало несколько пассажиров.
Хейвен не представляла, с чего ей следовало начать. Дрожа от холода, она подошла к толстому стеклянному окну в зале автостанции. По грязному кафельному полу за ней тянулся след из воды.
– Могу я Вам чем-то помочь? – спросила сидевшая за компьютером женщина, внимательно изучая Хейвен.
– Я… мне нужно добраться до Чикаго.
Запустив руку в карман, Хейвен достала наличные – двадцать, сорок, шестьдесят, восемьдесят долларов, купюры номиналов пять долларов, долларовые купюры и горсть мелочи. Она выложила на стойку все, что было у нее в карманах.
Кассир пересчитала деньги, аккуратно разворачивая промокшие купюры.
– Автобус на Чикаго отбывает примерно через четыре часа.
– Мне хватит на билет?
Улыбнувшись, женщина развернулась к своему компьютеру и распечатала билет.
– Еще десять центов сдачи.
Взяв билет, Хейвен опустила сдачу в пустую чашку из-под кофе, которую держал в руках бездомный мужчина, сидевший неподалеку от нее у стены. Бесшумно пройдя к свободной металлической скамье, она прилегла на нее, ожидая рейса. Четыре часа, мысленно повторила она, прикрыв свои уставшие глаза. Еще всего лишь четыре часа.
Хейвен вновь приснился кошмар, погрузивший ее в муки очередного сюрреалистичного сна. Молния, вспыхивавшая за окнами автобусной станции, превратилась в ее сновидениях в выстрелы – она вновь оказалась в самом центре перестрелки, случившейся на складе. Она повторялась снова и снова, лишая Хейвен возможности вырваться из этого круга жестокости. Она металась по жесткой скамье, всхлипывая во сне – так продолжалось до тех пор, пока кто-то не разбудил ее.
Резко сев, она заметила рядом с собой знакомого человека. Молча обведя его взглядом, она несколько раз моргнула, полагая, что он исчезнет вместе с остатками сна.
– Доктор ДеМарко?
Облокотившись на спинку скамьи, он раздраженно вздохнул. Он, как и Хейвен, вымок под дождем, его влажные волосы были зачесаны назад. Его темные, выразительные глаза избегали ее взгляда.
Его близость встревожила Хейвен, его появление обеспокоило ее. Ее охватило замешательство, сердце пустилось вскачь.
– Как Вы узнали…?
– Мы с Маурой тоже однажды пытались сбежать, – ответил он едва слышно, качая головой. – Дальше автобусной станции мы, как и ты, не ушли.
– Я не пытаюсь сбежать, – сказала Хейвен, с опаской смотря на доктора ДеМарко.
Он проигнорировал ее слова.
– То, что ты делаешь – опасно. Столько всего могло подвергнуться угрозе… и по-прежнему может. Ты можешь отправиться туда, куда пожелаешь, но текущее твое решение не умно.
Слегка передвинувшись, Хейвен села на скамье в нескольких дюймах от доктора ДеМарко. Обведя зал автостанции взглядом в поисках часов, она заметила их над билетной кассой. Она проспала три с половиной часа. Ее автобус отправится в путь через полчаса.
– Ты помнишь тот день, когда я взял тебя с собой в больницу? – спросил доктор ДеМарко. – Мы сидели в моем кабинете. Тогда я сказал тебе о том, что Кармин был наивен и импульсивен.
– Иррационален и вспыльчив, – прошептала Хейвен.
– Всю свою жизнь Кармин все делал импульсивно, не раздумывая, и я опасался того, что точно так же он поступит и с тобой. Если честно, то я думал, что он сбежит вместе с тобой, потому что он – мой сын. Потому что он очень на меня похож. Но он этого не сделал. Пожалуй, впервые в свой жизни он подумал о последствиях. Я многого лишился в своей жизни. Я потерял жену, но гораздо раньше я потерял свою жизнь. Я поставил на ней крест, отдав себя организации. Теперь и Кармин стал частью этого мира. Они решают, куда он пойдет и что он будет делать. Если он ослушается, то… ты и сама знаешь, что бывает с людьми, которые игнорируют приказы. Он не хочет для тебя такой жизни, и в этом я с ним согласен. Я считаю, что тебе следует держаться как можно дальше от Чикаго, но, если ты приняла твердое решение поехать туда, то я сделаю все возможное для того, чтобы помочь тебе.
Хейвен с удивлением посмотрела на доктора ДеМарко.
– Вы поможете мне?
– Да, но не сегодня, – ответил он с серьезным выражением лица. – Кармину нужно время на то, чтобы разобраться во всем происходящем, и, говоря начистоту, тебе – тоже. Согласна?
Хейвен не знала, что ей следовало на это ответить.
– Думаю, да.
– Если после того, как ты поживешь полной жизнью, тебе захочется отправиться в Чикаго, то я сделаю все для того, чтобы ты там оказалась – даже в том случае, если это будет последним, что я в своей жизни сделаю. Но, прежде чем ты предпочтешь жизнь с Кармином, ты должна понять, от чего отказываешься.
– Но…
Доктор ДеМарко поднял руку, призывая ее к молчанию.
– Если ты не можешь сделать этого ради себя, то сделай это хотя бы ради Кармина. Покажи всем то, что он не ошибался на твой счет; что ты являешься именно тем человеком, которого он в тебе увидел. Докажи всем, кто с тобой не считался, что они ошибались, и то, что Кармин был прав, потому что ему нужно это.
Глаза Хейвен наполнились слезами.
– Хорошо.
– Вот и славно, – подытожил доктор ДеМарко, поднимаясь на ноги. – А теперь давай вернемся к Дие. Она была до смерти напугана, когда звонила мне. Она подумала, что тебя вновь похитили.
Дрожа, Хейвен обняла себя руками, терзаемая чувством вины. Гоняясь по городу за призраком, она от отчаяния рискнула всем, и напугала тех немногих людей, которым была по-настоящему дорога.
Выйдя вслед за доктором ДеМарко на улицу, она села на пассажирское сиденье его «Мерседеса», который был брошен у тротуара. Заведя машину, доктор ДеМарко включил печку, дабы Хейвен могла согреться. Прислонившись головой к запотевшему боковому стеклу, она нахмурилась, услышав из интеркома голос диспетчера, объявлявшего посадку на автобус, путь которого лежал в Чикаго.
Глава 11
Все меняется.
Иногда это происходит внезапно – жизнь сбивает человека с ног, обрушиваясь на него неожиданно и беспощадно, переворачивая все с ног на голову и оставляя после себя одни лишь осколки. Порой это происходит медленно – все меняется за час, минуту или даже секунду, и это мгновение настолько неуловимо, что никто не сможет определить, когда именно это произошло. В результате, человек оказывается в незнакомом для себя месте, занимаясь тем, чем никогда не занимался, и в итоге становится совсем другим.
В силу того, что Диа была занята, а все остальные знакомые ей люди жили за сотни миль, Хейвен часто оставалась одна в небольшой квартире в городке Шарлотт. Будучи предоставленной самой себе, она выходила на улицу и гуляла – свежий воздух и перемена обстановки помогали ей навести порядок в мыслях. Переходя улицу, она шла в небольшой парк и сидела на качели – по утрам парк пустовал, поскольку температура воздуха по-прежнему была достаточно низкой. Хейвен наслаждалась подобной погодой – от морозного воздуха у нее щипало щеки, и, ощущая это, она чувствовала себя по-настоящему живой, несмотря на то, какую боль она испытывала и насколько реальным было ощущением того, что ее душа умерла. Она, как и прежде, дышала, и каждый ее вдох, сопровождаемый облаком теплого пара, служил тому подтверждением.
Пока она будет дышать, все будет в порядке.
Диа помогла Хейвен разобраться с базовыми вещами, с которыми Кармин так и не успел ее познакомить – среди прочего, Диа научила ее отправлять письма и пользоваться компьютером. Хейвен приобрела в магазине несколько открыток, отправить которые она планировала Тесс и Доминику, и завела себе электронную почту для того, чтобы поддерживать с ними связь.
Хейвен испытывала непередаваемые ощущения, находя в почтовом ящике адресованные ей письма. Большинство людей воспринимали это как должное, находя процесс общения чрезвычайно простым, однако для нее это имело особое значение. Это было доказательством того, что она была самостоятельной личностью, что она была реально существующим человеком.
Получив впервые в своей жизни рекламную листовку о продажах от местного предприятия, Хейвен пришла в восторг. Она не знала, как им удалось узнать ее имя, и Диа не обратила на это никакого внимания, посоветовав Хейвен выкинуть рекламу, однако она отказалась от этой идеи, поскольку эта листовка служила подтверждением ее существования – гарантом того, что она была отдельной самостоятельной единицей. На смену Хейвен Антонелли – бывшей рабыне пришла Хейвен Антонелли – потенциальный клиент.
Для Хейвен это имело неоценимое значение.
После того, как она решилась дать жизни шанс, все, казалось, наладилось, однако время от времени Хейвен все же окуналась в воспоминания. Она очень сильно скучала по Кармину, ее любовь к нему не ослабевала. Она часто писала ему письма, но ни разу их не отправила. Она не знала, мешала ли ей гордость, гнев или обычный страх, но что-то останавливало ее от того, чтобы попытаться связаться с ним вновь.
Проснувшись в один из дней в квартире Дии, Хейвен обнаружила солнечный свет, лившийся в окна. Зима сменилась весной – на смену январю пришел февраль, своевременно уступивший место марту, расцветавшему на глазах у Хейвен. Выбравшись из постели и открыв окно, она сделала глоток свежего утреннего воздуха и посмотрела вниз на улицу. Деревья облачились в наряды из зеленых листьев, мелкие цветы привнесли в пейзаж новых ярких красок, которых не было еще накануне.
Закончив с утренними процедурами, Хейвен вышла в гостиную. В квартире царила тишина, поскольку Диа уже ушла. На том месте, где накануне были разбросаны ее учебники, теперь лежала брошюра с наклеенной на нее желтой запиской. С любопытством взяв брошюру и записку, Хейвен прошла на кухню.
«Подумала, что тебе это может быть интересно», – Диа.
Налив себе стакан сока, Хейвен сделала глоток и открыла брошюру, в верхней части которой было написано «Весеннее расписание Академии художеств города Шарлотт», чуть ниже был напечатан список запланированных семинаров. Просмотрев их, Хейвен прочла информации о заинтересовавшем ее мероприятии.
Живопись для новичков
Этот бесплатный семинар поможет ученикам расслабиться и взглянуть на мир другими глазами. Участники семинара насладятся процессом живописи и изучат процесс самовыражения посредством искусства. Опыт не обязателен. Художественные принадлежности имеются.
Понедельник – пятница, 12 – 23 марта, 12:00 – 15:00
На календаре было 12 марта.
Перечитав брошюру еще три раза, Хейвен поставила стакан на стол. На мгновение замешкавшись, она задумалась о том, сможет ли она действительно этим заниматься, после чего отодвинула все сомнения в сторону и взяла свои вещи. Выйдя из квартиры, она обнаружила «Мазду», припаркованную на противоположной стороне улицы. Нерешительно проведя рукой по гладкому капоту, она села на водительское сиденье и завела машину.
Хейвен нервничала, лавируя по городским улицам, и мысленно, словно мантру, повторяла себе слова доктора ДеМарко: «Если ты не можешь сделать этого ради себя, то сделай это хотя бы ради Кармина».
Хейвен потребовалось немало времени на то, чтобы найти нужное здание, и ничуть не меньше времени на то, чтобы припарковаться. К тому времени, когда она вошла в Академию художеств, было уже пятнадцать минут первого. Не зная, куда ей следовало идти, она, сжимая в руках брошюру, подошла к женщине, сидевшей за столом в фойе.
– Уже, наверное, поздно, но меня заинтересовал семинар, который начался сегодня.
– По живописи? – спросила женщина.
Хейвен кивнула.
– Да, мэм.
– Вам повезло, – сказала женщина. – У нас осталось одно место.
Хейвен заполнила анкету, приложив максимум усилий для того, чтобы ее рука не дрожала, пока она вписывала свое имя. После того, как все формальности были выполнены, женщина проводила ее к классу. Освещение в зале было приглушенным, из вмонтированных в потолок динамиков лилась тихая классическая музыка. Места для рисования были выстроены рядами, в передней части класса находился мужчина – присев на свой стол, он скрестил на груди руки и обвел взглядом собравшихся. Заметив Хейвен, он улыбнулся и направился к дверям.
– У нас новая ученица, – сказала женщина, протянув мужчине анкету. – Хейвен Антонелли.
– Очень приятно, – сказал он, пожав ей руку. – Давай я покажу тебе твое рабочее место.
Мужчина проводил Хейвен к последнему свободному месту и порекомендовал ей изобразить то, что она пожелает. Медля, Хейвен изучила взглядом чистый холст, в то время как преподаватель вернулся на свое место. На ее губах появилась улыбка, когда она взяла кисточку и окунула ее в баночку с красной краской.
Перейдя к делу, она нарисовала в центре холста обычное сердечко.
В тот вечер – впервые за все время их совместного проживания – Хейвен вернулась домой позднее Дии. День близился к окончанию, когда она поднялась на шестой этаж, где располагалась квартира Дии, неся под мышкой свою первую картину. Диа сидела на полу гостиной в окружении недавно проявленных фотографий. Подняв голову, она посмотрела на Хейвен, и моментально перевела взгляд на холст.
– Как все прошло? – спросила она с опаской.
– Хорошо, – ответила Хейвен. – Мне понравилось.
Забрав у Хейвен рисунок, Диа развернула его и подняла вверх, рассматривая цветные полосы и искаженные сердечки.
– Здорово! Давай его повесим!
Хейвен рассмеялась.
– Я всего лишь практиковалась.
– И что? – обойдя разложенные на полу фотографии, Диа прошла к шкафу и достала молоток и гвозди. Забравшись на диван, она слегка криво приколотила рисунок по центру стены. Закончив, она спрыгнула на пол и вновь посмотрела на рисунок.
– Это твоя первая работа! Ты можешь собой гордиться.
Посмотрев на свой рисунок, Хейвен улыбнулась.
– Я горжусь.
Каждый последующий вечер, после того, как Хейвен возвращалась домой, на стене рядом с первой картиной появлялись все новые и новые. Вскоре к ним присоединились и десятки фотографий – в том числе и те, которые Диа сняла со стены по прибытию Хейвен. Некогда голые стены, с которых все было убрано для того, чтобы избавить Хейвен от дополнительной боли, вновь ожили, благодаря ярким цветам и счастливым воспоминаниям.
* * *
Деятельность La Cosa Nostra в Чикаго отличалась от того, как вели дела восточные группировки. В Нью-Йорке все дела были распределены между пятью семьями, которые, действуя автономно, по-прежнему составляли единое целое. Боссы и подчиненные встречались на регулярной основе для того, чтобы обсудить бизнес и выработать необходимые решения, приводившие к максимизации прибыли и снижению внутренних конфликтов. На восточном побережье существовал так называемый комитет, состоявший из выбранных членов мафии, которые занимались голосованием, планированием и контролем.
Другими словами, там царила демократия. Кровавая, беспощадная и абсолютно незаконная, но все же демократия.
В Чикаго все было иначе. Там десятилетиями господствовала строгая диктатура. Члены организации зачастую пытались создать иллюзию равноправия, и все вокруг способствовали этому, дабы почувствовать себя важными и значимыми, однако в действительности все понимали, каково реальное положение вещей. Всем заправлял один человек. Именно он устанавливал правила. Именно он решал, будете ли вы жить или же вас ожидает смерть.
В силу этого, Нью-Йорк и Чикаго с самого начала связывали натянутые отношения. Порой между ними царила любовь, порой – ненависть, но чувство неизменной зависти было постоянным. Боссы мафии с восточного побережья жаждали той независимости, которой располагал дон Чикаго, в то время как боссы Города Ветров жаждали большего контроля.
Пока у руля чикагской организации находился Антонио ДеМарко, города активно взаимодействовали, однако те дни давно канули в лету. Всякий раз, когда одному из боссов требовалась помощь, он просил другого об одолжении, прося выступить в разгоравшейся войне не самым ближайшим, но все же союзником, однако в последний раз, когда кто-то из Нью-Йорка попросил Сальваторе о помощи, тот проигнорировал эту просьбу.
Если члены различных организаций не были друзьями, то они становились врагами.
Результатом негласной вражды стало то, что сделки стали осуществляться тайно, деньги курсировали между городами без ведома боссов. Никто не знал, были ли они осведомлены о том, что происходило, получали ли они что-нибудь от этих сделок или нет, но одно было неоспоримо – уважение было растоптано.
Сложившаяся ситуация поставила под удар всех и каждого, и теперь они, не колеблясь, могли противостоять друг другу. Наступили тяжелые времена. Это был очередной источник раздора, с которым Коррадо совершенно не хотелось иметь дела.
– Как обстоят дела со сделкой по казино? – спросил Сал, побалтывая в стакане виски и развалившись в кресле. Собравшиеся вокруг него мужчины хранили молчание – некоторые осушали один стакан за другим, в то время как другие, к числу которых относился и Коррадо, просто убивали время, ожидая того, когда они смогут покинуть дом Дона.
В кабинете царила тишина. Никто не ответил.
– В чем дело? – сурово спросил Сал. – Все языки проглотили? Вы призваны быть лучшими, а на деле даже разговаривать не умеете? Никто из вас не в состоянии провернуть это дело?
– Это невозможно, – пробормотал капо с противоположной стороны кабинета. – Здесь мы бессильны, босс.
– Чушь, – сказал Сал. – Нет ничего невозможного.
В силу повышенного внимания к организации, ее членам и их семьям со стороны федералов, Сал решил заняться переориентацией бизнеса. Но, в то время, пока он был занят сохранением контроля над неспокойным Чикаго, стычками с русскими и давнишней враждой с ирландцами, их нью-йоркские соратники сумели распространить свое влияние по территории всей страны. Однако главная проблема в этом отношении заключалась в том, что группировки с восточного побережья затаили серьезную обиду, поэтому, пытаясь расширить зону своего влияния, Сал наталкивался на одни лишь только преграды и незамедлительные отказы.
Никто больше не хотел иметь дел с Саламандрой.
– Владелец казино вырос на Манхэттене, – объяснил капо. – Он находится под защитой. Мы не сможем инвестировать деньги без разрешения, а его они не дадут. Вам не дадут.
– Так надавите на них, – сказал Сал. – Не допустите отказа.
– Развяжем очередную войну? Из-за казино?
Сал покачал головой, сделав небольшой глоток виски.
– Это наш принцип.
– Это самоубийство.
В кабинете раздался сухой, характерный смешок. Повернув голову в направлении звука, Коррадо посмотрел на Карло, вальяжно облокотившегося на стену.
– Когда это мы стали трусами? Мы не отступаем и не спрашиваем разрешения. Мы берем то, что пожелаем.
Сал кивнул.
– Я рад, что хоть кто-то это понимает.
– Разумеется, – подтвердил Карло. – Не беспокойтесь об этом, босс. Нам нужно добиться от них сотрудничества? Мы его добьемся. У меня свои методы. Вы же знаете, что подобные сделки – мой конек.
На губах Сала появилась злобная усмешка.
– Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
По комнате прокатился коллективный ропот, однако Коррадо продолжал молчать, ожидая, когда Сал отпустит их взмахом руки. Поднявшись, он кивнул боссу, после чего покинул особняк.
По возращении домой Коррадо встретили только лишь мрак и тишина. Селии не было дома и на сей раз он был даже рад тому, что она отсутствовала. Собрав сумку и даже не потрудившись включить свет, он оставил своей жене записку.
«Не жди меня».
Селия не стала бы его дожидаться. Она давно бросила эту привычку. Если Коррадо не возвращался к определенному часу, то он, вероятнее всего, вовсе не вернется в этот день домой, поэтому Селия ложилась спать в одиночестве, всей душой надеясь на то, что она увидит мужа на следующий день – живым, здоровым и настолько невредимым, насколько может быть человек в его положении.
Тем вечером Коррадо направился в аэропорт и приобрел билет на ночной рейс в Вашингтон. Его самолет приземлился незадолго до рассвета, и, арендовав машину, он направился к небольшому ресторанчику, расположенному в Арлингтоне. Несколько лет назад он уже бывал там – он посещал это место в компании того же самого человека, которого искал этим утром.
В такой ранний час необычная закусочная пустовала, заняты были только стулья возле барной стойки, в то время как кабинки были свободны. Когда Коррадо зашел в закусочную, над головой у него раздался звук колокольчика, привлекший внимание посетителей – за исключением того, ради кого он проделал такой долгий путь. Сев на стул рядом с мужчиной, Коррадо едва заметно задел его локтем. Мужчина напрягся, поднеся чашку кофе к губам и украдкой посмотрев на Коррадо.
Коррадо слегка наклонил голову в знак приветствия.
– Сенатор Бролин.
– Мистер Моретти, – опустив чашку на барную стойку, сенатор оглянулся назад, оценивая свое окружение. – Что привело Вас сюда?
– Мне нужно с Вами побеседовать, – ответил Коррадо.
– Откуда Вы узнали, что я буду здесь?
Коррадо покачал головой, вглядываясь в лицо сенатора.
– Вы приходите сюда каждое утро для того, чтобы выпить кофе без сахара с двумя ложками сливок, и съесть пшеничный рогалик с клубничным кремом. После этого вы отправляетесь в город на работу.
На лице мужчины промелькнул шок.
– Как…
– О, прошу Вас, сенатор. Думаете, я не справляюсь со своими обязанностями?
Сенатор Кейн Бролин получил назначение в Нью-Йорке, проведя все свое детство на Адской кухне[2]2
Адская кухня – район Манхэттена, также известный как Клинтон
[Закрыть] Манхэттена. Он попал в плохую компанию, завел друзей среди опасных людей и попал в органы управления. Благодаря своим знакомым, он однажды и встретился с Коррадо. Несколько лет назад он вместе с семьями Нью-Йорка и Чикаго – наряду с сенатором из Иллинойса – участвовал в организации трудовой схемы, делая фиктивные предложения на государственном рынке застроек, благодаря чему контролируемые мафией компании за огромные вознаграждения получали необходимые заказы.
Насколько Коррадо знал, они по-прежнему проворачивали подобные схемы, однако Сальваторе давно вычеркнули из игры, посчитав его участие слишком рискованным.
