Текст книги "Странница"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 59 страниц)

Глава 17

Конвей ожидал в зале заседаний, сидя за сколоченным из толстых досок столом. Справа от него в южной и западной стенах, сложенных из гранита, были сделанные в форме высоких арок смотровые щели. Длинные узкие полосы послеполуденного солнца падали через них и освещали внутреннее помещение, где лучи расплывались по полу теплыми лужами. То и дело ярко вспыхивали кристаллические вкрапления в камне. Свет оживлял краски на великолепной скатерти, вышитой Людьми Собаки, которая покрывала стол. Ослепительно желтый круг на ней, увенчанный желтой фигурой в виде крылатой буквы «V» на ярко-красном фоне, представлял собой родовой герб Гэна Мондэрка.

Подвинув расшитый бисером вещевой мешок, в котором лежали ботинки, Конвей удивился тому, что Гэн оставил без изменения одну из черт культуры Оланов – носить в помещении комнатную обувь. Гэн Мондэрк неумолимо требовал, чтобы санитарное состояние и чистоплотность каждого подчиненного соответствовали нормам Людей Собаки. Пользу этих нововведений Оланы только начинали понимать.

Конвей оценивающе вдохнул насыщенный запахами трав воздух. До введения частых уборок, окуривания благовониями и ароматными свечами замок всегда напоминал Конвею неприятно холодный, сырой, зловонный подвал. Алтанар и его предшественники страшно запустили свое жилище со всеми его произведениями искусства и сокровищами, а мылом почти не интересовались.

В отличие от Оланов и Людей Гор, в племени Гэна чистота считалась неотъемлемой частью религии. Так или иначе, они поняли, что чистота помогает бороться с «порождениями грязи» и «невидимыми». Конвей вспомнил об аккуратности военных целительниц, врачевавших его раны.

Была еще проблема со спиртом. Церковь знала, как его производить. И когда Гэн обнаружил его запах, он учинил небольшой скандал. После этого потрясенные Избранные сторонились Мондэрка не один день. В конце концов Ланта взяла на себя смелость объяснить ему, что тайное снадобье, называемое ею «прозрачная чистота», используется как эффективное наружное средство в лечебных целях и оказывает губительное действие при приеме внутрь.

Гэн согласился с таким рациональным, хотя и спорным, подходом.

К тому же пожелал получить галлон «прозрачной чистоты», выдержанной в дубовом бочонке.

Появление Сайлы, держащей пергаментный свиток, вывело Конвея из задумчивости. Приветственно махнув им Конвею, Сайла подошла к столу, села напротив и внимательно посмотрела на его грудь.

– Как раны? Заживают? Сегодня утром я говорила с Тейт. Она готова.

Он слегка стукнул себя в грудь.

– Отлично. Все время занимаюсь – упражнения с мечом, верховая езда. Между нами: было бы неплохо отложить отъезд на пару недель. Приношу извинения за нас обоих. – Конвей боялся, что она почувствует в его голосе противоречие – страстное желание и неуверенность.

Никак не отреагировав, Сайла развернула сверток.

– Самое главное, чтобы ты выздоровел. Отправишься вслед за нами через пару дней. Поэтому хочу, чтобы ты взглянул на вот это. Это самая лучшая карта, которую составил Алтанар, – сказала она. – Результат усилий шпионов, торговцев, неосторожно сказанных слов вестников и людей из Церкви.

– Церкви?

– Да. Целительниц и военных целительниц. Когда-то Кос являлся оплотом Церкви. Но случилась эпидемия чумы. В этом обвинили Церковь и надолго запретили ее. Сейчас там три аббатства: Роз, Фиалок и Лилий. Сестры находятся под пристальным наблюдением, содержатся в строгой изоляции, но тем не менее с ними обращаются хорошо. По отношению к Церкви Кос щедр на дары.

– Откуда ты все это знаешь? Почему я до сих пор не слышал об этом?

– Поиски – часть моих самых ранних воспоминаний. – Сайла положила руки на стол и напряженно подалась вперед. – По ночам я просыпалась в поту от приснившейся невыносимой жары. Меня мучила страшная жажда, но не было сил кричать. Я видела покрытые снегом горы, глубокие ущелья, которые, казалось, раскалывали мир на части. И всякий раз я понимала, сама не знаю почему, но во сне я занималась поисками так называемых Врат. Когда я рассказала об этом настоятельнице (в то время она, конечно, еще не была настоятельницей), она взяла с меня клятву, что я никому больше об этом не скажу. Всю оставшуюся свою жизнь она помогала мне получать сведения о мире за пределами Олы. – Опустив голову, Сайла внезапно умолкла. Воцарилась гнетущая тишина. Конвей хотел было нарушить ее, но почувствовал, что ему нечего сказать.

Наконец Сайла продолжила:

– Легенды гласят, что до Великой Чистки Учителя в Косе процветали. Мы можем найти там разгадку. Теперь же каждый, кто торгует с Косом, скажет, что страна погрязла в интригах. Это общество каст и привилегий, богатства и угнетения. Рабство – опора экономики, жестокость – основа управления обществом.

Опустив руку на плотный пергамент, она медленно провела пальцем на юг, через голубую ленту Матери Рек, через равнину между высокой горной грядой и морем. Картограф пометил перевалы и реки, тропы и мосты. Две горные вершины были окрашены в красный цвет и увенчаны струйками дыма. Черные завитушки на склонах, по-видимому, являли собой потоки лавы. В месте, где, по воспоминаниям Конвея, должна располагаться гора Маунт-Худ, художник нарисовал четкий, покрытый снегом конус. Это вселяло слабую надежду, что карта была хоть отчасти точна. Потом Конвей заметил, как из-под двигавшейся руки Сайлы возникло изображение кита недалеко от морского берега. Он проглатывал корабль вместе с командой в десять человек.

Конвей подумал, как сейчас выглядит Маунт-Худ. Независимо от того, как она теперь называется.

У него уже было некоторое представление о Пустошах. Никаких поселений, равных по величине Оле или даже Джалайлу. Всего лишь горсточка населенных пунктов да форт в центре для защиты от возможного нападения. Гористая местность была родиной племен, походивших во многом, кроме кровожадности, на Людей Гор, живших в Горах Дьявола между Олой и землями Людей Собаки.

От горы Сайла провела пальцем к морю и остановилась, отчертив треть пути между Олой и глубоким заливом Коса.

– Коссиары охраняют и дальние северные рубежи, и восточные, где из-за Гор Дьявола поднимается утренняя заря. Никому не известно, как далеко они продвинулись на юг. Патрули заставляют силой платить дань, грабят одиночек.

– Мы с Тейт слышали о Косе разные истории, – сказал Конвей, – проклятое место, которое, похоже, не имеет пределов, странные животные. Говорят, даже Скэны их опасаются. Торговцы вынуждены останавливаться и торговать у его границ. Вестники всегда едут с завязанными глазами и в сопровождении охраны. Морские торговцы рассказывали нам, что могут сойти на берег только на каком-нибудь острове, поскольку на своей территории Коссиары убивают любого, кто не имеет надлежащей татуировки или приветствует не так, как у них принято.

– Мы обойдем Кос, пройдя через Горы Дьявола, вот здесь. – Она показала на место, помеченное «Страж Перевала», и взглянула на Конвея. – Мы уже обсуждали это раньше, помнишь?

– Верно, эта местность расположена к северу от караванного пути между Косом и восточной стороной гор, и все ее называют Сушью. Я беседовал с одним торговцем, и он сказал, что Страж Перевала – труднопроходимое место.

Не отрывая глаз от карты, Сайла спросила:

– Он рассказал тебе что-то еще?

В ее вопросе Конвею послышалось веселье.

– Он сказал еще, что есть только одна подходящая дорога, которая ведет на юг от Матери Рек до Коса. Помимо нее есть еще две-три тропы, но на них нет постоялых дворов. По его словам, лучший способ выжить в Пустошах – просто затеряться; если ты затерялся, то патрули Коссиаров могут не обнаружить тебя.

– Он считает, что патрули – это единственная реальная опасность? – Сайла вызывающе улыбнулась.

– Не только. Он говорил также о тиграх, медведях, волках и местных жителях, которые запросто могут выдать тебя Коссиарам за награду. Если им не покажется, что у тебя есть чем поживиться. В таком случае они просто убьют и ограбят.

Сайла свернула карту.

– Ты не упомянул Церковь, которая тоже представляет опасность.

Кровь ударила ему в лицо.

– Мне показалось, об этом не стоит говорить.

Она с раздражением покачала головой.

– Нет. Больше так никогда не делай. Мне необходимы твои суждения, Мэтт Конвей. Твои мысли и мнения. То, что ты думаешь на самом деле. Конечно, Жнея представит свою версию того, что произошло здесь, и большинство ей поверит. Из-за раскола в Церкви моя неприкосновенность пошатнулась. Благодаря Одил она стала совсем иллюзорной. – Сайла взяла Мэтта за руку. – Для нас самая большая опасность – это предательство. Теперь ты понимаешь, почему я должна быть уверена, что ты говоришь искренне? Чего бы это ни стоило?

Конвей стиснул ее руку.

– Прости. Этого больше не повторится. – Он помолчал, затем резко задал вопрос, которого боялся: – А что будем делать с Тейт? Не столько с Тейт, сколько с этим мальчишкой, Додоем? Она только о нем и думает. Ты же разбираешься в людях, понимаешь женскую душу; что делать?

– Положись на нее. Мы сейчас не можем привлечь ее к себе. Мы можем только оттолкнуть ее. Наберись терпения, друг мой. Отнесись с сочувствием.

В ответ Конвей уклончиво хмыкнул. Не высказывая всех своих мыслей до конца, он продолжил:

– Она ведь знала, что мы встречаемся в последний раз, чтобы поработать с картой. И знаешь, почему она не пришла? Она собиралась вести Додоя на базар. Ему нужна обувь. Я боюсь за нее, Сайла. Она зациклилась.

Сайла недовольно наморщила лоб.

– Мне непонятно это слово – зациклилась. Оно звучит очень неприятно. Я тоже о ней беспокоюсь. Мы должны дать ей время. Она навсегда останется нашей Доннаси, мы это знаем.

– Да, конечно. Послушай, она собиралась пойти со мной в конюшню, чтобы в последний раз проверить снаряжение и отобрать лошадей с собаками. Не хочешь присоединиться ко мне?

Улыбнувшись еще раз, она положила карту на стол, обошла кругом и взяла Мэтта под руку. Покидая серые каменные стены комнаты, оба болтали, как школьники.

Конвей с тревогой думал, действительно ли она была такой обеспокоенной, как казалась. Что касается его, он чувствовал себя подавленным и пристыженным. Вспомнились слова Сайлы: «Я должна быть уверена, что ты говоришь искренне». А он притворился, будто уверен, что с Тейт все будет в порядке.

Первый обман раскрылся менее чем через минуту. Раскрылся легко.

Когда Сайла с Конвеем вышли во двор, Тейт уже спешила им навстречу.

– Извините, опоздала, – проговорила она, задыхаясь. – Додою надо было купить ботинки получше. Старые жали.

– А мне показалось, они были новые, – заметила Сайла.

Тейт поморщилась.

– Разве это не ужасно? Торговец никак не мог подобрать подходящие. Додою это страшно не понравилось.

– А где он теперь?

– В конюшне. Он подождет нас, пока мы будем объезжать лошадей, а потом поможет в последний раз проверить снаряжение. Он был так возбужден, когда говорил со мной. Он такой милый, когда волнуется. В нем столько жизни.

Конвея это удивило.

– Ты не сказала ему, что тебе от него нужно?

– Ни слова. Если бы я сказала это сейчас, он бы подумал, что я использую его.

Сайла еле сдержалась, чтобы не сказать ей, именно это она и делает.

Проезжая по городу, Сайла вначале участвовала в разговоре. Спустя какое-то время она уже мысленно бродила далеко за пределами кирпично-каменных крепостных стен. Она позволила Тейт и Конвею обогнать себя.

Проезжая через Восточные ворота, она расслабилась и, чуть наклонившись набок, провела пальцами по отполированным медным пластинам тяжелой двери. Какой-то колеблющийся образ усмехнулся в ответ. Лицо было искаженное и неузнаваемое.

Она услышала шепот Жнеи.

– Я есть Церковь. При слове Мать кого ты представляешь? Ответь, Сайла. Ответь Матери.

Нет, это был другой голос. Любящий.

Я никому не буду принадлежать.

Слова эти прогремели.

Открыв глаза, Сайла обнаружила, что находится за воротами, и бросилась догонять Тейт и Конвея.

Ничего не произошло, говорила она себе. Ничего я не слышала. Просто померещилось.

Вскоре они добрались до конюшен. Тейт всю дорогу только и говорила о Додое. Сайла рискнула поймать взгляд Конвея и закатить глаза, получив в ответ мимолетную участливую улыбку.

У боевых лошадей не было имен. Люди Собаки, которые разводили и обучали их, никогда не давали им прозвища, считая это плохой приметой. Конь Сайлы не был боевым. За великолепную медно-красную масть его звали Рыжик.

Из дверей украдкой, словно амбарный кот, показался Додой. Он поспешно направился к Тейт. Даже когда она стала теребить ему волосы, он продолжал смотреть на Сайлу и Конвея. Когда же те поздоровались с ним, он молча кивнул в ответ, тупо на них уставившись.

Задрав голову, он сказал Тейт:

– Солдаты говорят, что надвигается гроза. Может, не поедем и подождем, пока она пройдет? Не то промокнем насквозь. А что, если я заболею? Сайла ведь только военная целительница; она, наверное, не знает, что делать, если я по-настоящему заболею.

Еще как знаю, мрачно подумала Сайла, загадочно улыбаясь. Все так же улыбаясь, она мысленно послала Додою проклятия.

Мальчик продолжал.

– А что, если ветром сломает дерево? И оно кого-нибудь поранит? Нам что, придется опять вернуться сюда? А?

Тейт терпеливо стала объяснять и утешать ребенка. Сайла и Конвей оседлали коней и тронулись в путь, предоставляя ей возможность следовать за ними тогда, когда она будет готова. Отъехав на безопасное расстояние, Конвей сказал:

– Он скоро меня доведет… Тейт никак не может втолковать Додою, что мы его не обидим.

Сайла одобрительно кивнула головой.

– Порой так хочется задать ему трепку. Ты видишь, из-за него она отделилась от нас. Мы – здесь. А она – там, позади, вместе с ним. В случае опасности она сразу же бросится оберегать малого.

– Тейт слишком умна, чтобы забыть о главном. Она самый надежный товарищ, какого можно только желать.

Сайла почувствовала в этой фразе скрытую иронию. Конвей не вынесет, если она снова начнет открыто критиковать Тейт. Она решила попробовать другой способ.

– Она узнала что-нибудь о том, где он родился?

– Только то, что на юге. – Конвей нахмурился, и она замерла в терпеливом ожидании. Лицо его выражало сомнение и беспокойство. Затем его прорвало. – Она заявляет, что не хочет ускорять процесс их сближения. Одного она не замечает – как он манипулирует ею.

– Подождите! – Крик Тейт заставил Конвея выпрямиться в седле. Лицо его вспыхнуло. Глаза обратились к Сайле, которая тихо сказала:

– И я так считаю, Мэтт Конвей. Будь начеку.

Глава 18

По телу Рыжика пробежала быстрая дрожь. Сайла повернула его голову по ветру и погладила коня по шее. Ее заинтересовало, что значила эта дрожь: реакцию животного на погоду или какое-то предчувствие.

На склоне, примерно в четверти мили от поля, где они стояли, Мать Рек впадала в море. Окрашенная весенними водами, несущая на своих волнах массу мусора, от веток до стволов, она летела мимо в дикой, устрашающей спешке.

К западу река текла почти прямо, и видно было, как она исчезает в пелене тумана. Он опустился на широкий каньон, почти целиком скрыв под собой великую реку.

Подобно этим веткам, вода поглощает любую добычу, имевшую неосторожность оказаться у нее на пути, мрачно подумала Сайла.

Она поглубже закуталась в мантию из шкурок выдры.

Ветер гнал туман вверх по течению и, казалось, вырывал куски с поверхности потока, превращая их в волны. Затем с детской жестокостью он неистово трепал гребень волны. Разглядывая фонтаны белых капель, Сайла вспомнила о казнях, проводимых облаченными в белое блюстителями Алтанара.

Еще один признак нездорового состояния ума, подумала она, взглянув на миниатюрную Ланту. Внимание другой Жрицы было приковано к ожидавшему их неказистому парому.

У Ланты было достаточно причин для опасений. По форме паром напоминал кирпич, лишь нос и корма едва поднимались над бортами. Похоже, его приводили в движение два паруса, сейчас свернутые вокруг укосин. Они угрожающе дрожали, а тонкие мачты скрипели на двигающейся взад-вперед палубе. От особенно сильного порыва ветра судно неуклюже закачалось, до предела натянув толстые цепи, которыми было привязано к деревьям.

Оглядевшись вокруг, Сайла увидела улыбающегося Конвея. Брызги на его лице напоминали капельки пота.

– Вот здесь начинается настоящее приключение, – сказал он.

– Как же ты назовешь предыдущие дни и реки, по которым мы плыли? – отреагировала Тейт. – Праздником? Моя одежда не просыхает с того дня, как мы отправились в путешествие. Когда-нибудь эта погода поменяется?

– То были просто реки, – Конвей старался говорить небрежно, – а дальше нас ждет неизвестность.

Ланта твердо произнесла:

– Если только мы до нее доберемся. Это ведь не прогулка в поисках красивых пейзажей. Все намного опаснее, чем ты себе можешь представить.

Отъехав на некоторое расстояние, Конвей снова улыбнулся. Отозвавшись на его свист, все собаки взбежали на крутой подъем, к тому месту, где лес граничил с полем. Пара коричневых псов Тейт стояла близко друг от друга, они никогда не разлучались без приказа. Черный пес Конвея Карда, повернувшись, рассматривал обратный след. Микка, чья белесо-серая шерсть удивительным образом сливалась с туманом, углубилась в высокую траву. Конвей подозвал своих собак. Они подбежали, и он в который раз затрепетал, почувствовав сверхъестественную силу их выразительного молчания, которое манило его присоединиться к ним. Было ясно, что он был вожаком, он отдавал команды.

Тейт подъехала к Конвею. Он обратился к ней, не отрывая взгляда от собак:

– Что бы подумали наши друзья из прошлого, увидев эту сцену? Представляю себе эту парочку в мире, где только супружеской паре с лицензией на двух детей разрешалось иметь одну домашнюю собачку, весом не более тридцати фунтов.

– Я знала парня, который разводил собак. – Его удивление вызвало улыбку у Тейт. – Он со своей семьей владел правами на разведение животных. Ему не раз предлагали большие деньги, но он отказывался. А лошади? Подумать только – десять лет ждать только для того, чтобы попасть в список на розыгрыш ежегодной национальной лотереи развлечений? Помнишь? И если тебя не оказывалось в «тысяче счастливчиков» в твой год, то не оставалось ничего другого, как снова встать в очередь и ждать следующие десять лет.

Конвей посерьезнел, вспомнив огромные очереди, в которых люди стояли, чтобы получить свой паек мяса, хлеба, сахара, масла. Миллионы людей в набитых битком, прогнивших, отравленных городах.

– Ты слышишь меня? – Голос Тейт вернул Конвея на землю, он резко повернулся.

– Ни единого слова. Замечтался, наверное. – Они стояли одни, остальные уже направились к хижине паромщика.

Тейт свистнула Танно и Ошу, затем промолвила:

– Я спросила тебя, задумывался ли ты когда-нибудь над тем, почему эти поселения такие маленькие и изолированные друг от друга. Они враждуют друг с другом, и это кое-что проясняет. Мы знаем, что вначале их было совсем немного. Все же у них было пять веков для того, чтобы отстроиться. Кажется, я знаю, в чем причина. Ты видел, как они боятся болезней?

– Чума, – ответил Конвей, и Тейт молча кивнула. Он продолжил. – Думаю, ты права. То, что выпустили на свободу ученые, должно было мутировать с бешеной скоростью. Вполне возможно, что они заложили эту возможность изначально. Чтобы победить прививки.

– Логично. – Это слово слетело с ее уст, как приговор. Вдруг она громко рассмеялась. – Ну и что? Микробы, стрелы, еще что-то. Давай-ка отличимся, Мэтт. Ты со мной?

Они подъехали друг к другу и взялись за руки. Некоторое время молчали. Затем отпустили руки и с ликующим криком галопом рванули вперед.

Сайла и Ланта смотрели на них, смущенно покачивая головами.

Когда Конвей и Тейт поравнялись с женщинами, Сайла торговалась с паромщиком. Он оказался несговорчивым человеком и не соглашался до тех пор, пока Сайла не предложила ему сумму, от которой просто невозможно было отказаться.

– Возможно, мы все приплывём на дно реки, – проворчал он, надевая стеганое пальто и широкую, длинную, по самые лодыжки, юбку. На ней были огромные, размером с ладонь пуговицы. Они озадачили Конвея, но вскоре он понял, что такие пуговицы можно расстегнуть онемелыми руками, если владелец юбки вдруг окажется в воде. Пончо паромщика, надетое поверх пальто, опускалось ниже талии. Оно было сделано из узких полосок полупрозрачного материала. Тот, кто смастерил его, хитроумно соединил горизонтальные полосы материала внахлест, чтобы оно как можно меньше пропускало воду. Заметив интерес Конвея, паромщик снизошел до объяснений. – Это тюленьи кишки. Мы торгуем зерном с Китобоями, которые живут вниз по течению, чтобы получить этот материал. Защищает от дождя и ветра, как ничто другое. С таким пальто под этим пончо я не испугаюсь, даже если непогоду принесет из Преисподней. – Он резко взглянул на Жриц. – Прошу прощения.

Сайла сказала:

– Ты знаешь эту реку слишком хорошо, чтобы позволить ей забрать нас в Преисподнюю. Ты просто хочешь поднять цену за переезд.

– А ты упрямая, не то что другая.

– Другая? – Сайла задала вопрос, и все замерли.

Паромщик нервно вздрогнул.

– Другая Жрица. Шесть или семь дней назад она пришла сюда с первыми лучами солнца. Пряталась под таким же капюшоном. Боялась даже посмотреть на воду, пока мы не достигли того берега. С ней не было столько возни, как с вами. Заплатила столько, сколько я сказал, даже не торгуясь. Была очень напугана, будто думала, что если люди не убьют ее, то это сделает река.

– Она была одна?

Паромщик заговорщически улыбнулся.

– Она хотела, чтобы я так думал. Но когда я вернулся назад, то мне пришлось отправиться на поиски нашей коровы. Понимаете, щеколда на воротах…

– Только факты, пожалуйста, – перебил его Конвей, и Тейт издала сдавленный возглас. Это был отрывок из диалога, который являлся неотъемлемой частью каждого телекурса 101 (обычно он назывался «Вступления и лозунги») в любом университете.

Услышав его в столь напряженный момент, Тейт едва не хихикнула. Паромщик на мгновение обиженно замолчал, продолжив:

– Она пришла с полудюжиной мужчин. Я видел их следы в том месте, где они сошли с дороги и пошли в обход. К моей хижине она подъехала одна, остальные пошли на запад.

– Откуда ты знаешь, что это были мужчины? И что они были вместе с ней? – спросила Сайла.

– Слухи. Один человек, который проходил мимо, рассказал мне о шести мужчинах, которых он видел в гостинице за ночь до того, как эта женщина появилась здесь. Двое были богатыми, он называл их баронами. Я не очень-то верю в это, но, по словам этого человека, они все время отдавали приказы, а остальные прыгали вокруг них. В любом случае, Жрица тоже остановилась в гостинице. Они не переговаривались друг с другом. Она держалась чуть позади них. Думаю, соединились на дороге; в лесу их ждали семь лошадей.

– Ты очень нам помог. Возможно, когда-нибудь я смогу отблагодарить тебя, – произнесла Сайла.

Он посмотрел вдаль, потом, как будто стесняясь, повернулся к Сайле и, немного поколебавшись, вымолвил:

– Если бы я знал что-то еще, смогли бы вы сохранить это в тайне? И ваши друзья тоже?

– Конечно. Именно потому они мои друзья.

– Там был еще один всадник. Мужчина или женщина, сказать не могу. Я спрашивал у людей, но никто не видел его. Я нашел еще одни следы в месте, откуда можно было видеть все, о чем я вам рассказывал. Я не могу гарантировать, что все так и было, я не следопыт, но факты говорят сами за себя.

– Кто-то наблюдал за наблюдателями? – Тон Тейт выражал сомнение. – Но зачем?

– Поглядеть со стороны, с каким вниманием вы меня слушаете, и можно подумать, что вы в этом лучше меня разберетесь. – Паромщик одарил Тейт широкой улыбкой.

– Другой всадник никогда не появлялся возле твоего парома? – продолжала Тейт.

– Он остался на этой стороне реки. – Заметив, что его не понимают, он продолжил: – Отсюда до следующего парома два дня пути. А переплыть Мать Рек невозможно. Если бы он украл лодку или заплатил за перевозку кому-то другому, я бы наверняка знал. Я думаю, вы ничего не хотите сказать мне обо всем этом?

– Тут нечего говорить. Мы просто путешественники, и наш путь лежит к югу, – ответила Сайла.

Направляясь к двери, паромщик сказал:

– О да, я верю вам, Жрица Роз. Пойдемте со мной, и вы увидите, как я запрягаю команду уток, которая перевезет нас на тот берег.

Смеясь собственной шутке, он направился к парому. Однако, проверяя, как привязаны лошади, он стал вполне серьезным. Его помощник отвязывал цепи. И сам паромщик, ловко и сильно правящий румпелем, и его помощник, натягивающий и ослабляющий паруса, показывали чудеса своего ремесла. Но все же несколько раз паром опасно накренило, а порывы ветра то и дело окатывали палубу фонтанами брызг.

Причаливая к берегу, паромщик показал все свое искусство. Уверенной рукой он преодолел водоворот. Двое мужчин на берегу кинулись подхватывать брошенные с парома швартовы. Подведя судно ближе, они заменили веревки цепями, точь-в-точь такими, какими паром крепился на северном берегу.

Собаки с радостью выпрыгнули на землю, однако, чтобы стащить на берег насмерть перепуганных лошадей, Конвею и команде потребовалось несколько минут. С боевыми лошадьми было чуть полегче, чем с вьючными, пребывавшими в неописуемом смятении. Заново распределяя и привязывая грузы, Конвей обратил внимание на то, как тихо, почти незаметно вели себя обитатели нескольких ближайших хижин, выглядывающие из дверей своих жилищ. Даже дети исчезали восвояси, стоило только на них взглянуть. Единственной примечательной вещью в этой деревушке были прислоненные к каждой хижине лодки. Они были сделаны из дерева и кожи, а вручную разрисованные паруса, по-видимому, из холста. Одна незаконченная лодка стояла на козлах. Необтянутая конструкция шпангоутов и стрингеров напоминала скелет рыбы. По свернутым парусам, огромным крюкам и шпунтам корпуса можно было догадаться, что хозяин собирается идти за крупной рыбой.

Как только путешественники вышли из пределов слышимости, Тейт спросила:

– Что вы думаете насчет этой Жрицы, о которой рассказывал паромщик? Она принадлежит к какой-то из группировок?

– Вне всяких сомнений, – ответила Ланта. А Сайла добавила: – Это еще раз говорит, что враги Гэна намного активнее, чем мы думаем. Те два человека были баронами, я уверена в этом.

– Мы должны возвращаться в Олу, за нами гонятся бароны, а мы все здесь только ради Врат Сайлы, – пробурчал Додой.

– Прекрати. Все будет хорошо, – одернула его Тейт.

Он открыл было рот, чтобы продолжить, но окрик сзади опередил его. Путешественники обернулись назад и увидели, как в их сторону мчится паромщик на расседланной лошади. Отдышавшись, он заговорил:

– Я прискакал так быстро, как только мог. У меня кое-что для вас есть. Один из помощников сказал, что пару ночей назад вверх по течению украли лодку. – Он показал на затянутые туманом утесы. – Этот же человек видел там всадника, позавчера. Ничего не делал. Просто наблюдал. Целый день. Появился там снова этим утром, но уже ушел.

– Ты думаешь, что это он украл лодку? – спросила Сайла.

Скептицизм, с которым она произнесла вопрос, заставил паромщика покраснеть.

– Можешь надеяться, что нет. Кто бы он ни был, он украл лодку и стащил ее к воде. Большую лодку. Вся семья была в это время в доме в десяти футах от этого места. Никто ничего не слышал. Если это ни о чем тебе не говорит, значит, я вообще зря тебя побеспокоил.

И прежде чем кто-либо успел открыть рот, паромщик резко развернул лошадь и, пришпорив ее, унесся туда, откуда только что прискакал. Некоторое время все молчали.

Конвей удивился собственной реакции. Он немного испугался, но испуг был почти неуловим, подавленный жгучим нетерпением. Стараясь не подать виду, он с трудом расслабил напряженные мышцы, что наполнило его тело приятным, почти чувственным теплом.

Он посмотрел на остальных. Возбужденный Додой перебирал в руках поводья, заставляя лошадь нетерпеливо бить копытом. Тейт беспокойно наблюдала за мальчиком.

Ланта изучала скалы так, будто ее дар мог проникнуть сквозь покрытый туманом лес. Затем, будто потревоженная каким-то звуком, она резко обернулась и перехватила взгляд Конвея. Он вспомнил, что имеет дело с провидицей, которая наперед знает все, что произойдет лишь завтра, и почувствовал, как волосы встали дыбом. Ланта одарила Конвея короткой усмешкой и тут же отвернулась, оставив его теряться в догадках среди множества тайных сигналов, которые все время посылала ему. Мэтт знал, что его счастье заключено в ней, но всякий раз, когда казалось, это станет явным, что-то его останавливало. Почему она постоянно держится в стороне? Ее поведение смущало Конвея и сбивало с толку, как будто его остановили в тот момент, когда он пытался заглянуть под маску.

Однако времени на раздумья уже не было. Он повернулся к Сайле, сказав:

– Я с собаками поеду вперед, а Тейт пусть проследит за грузом.

Пока каждый готовился занять свою новую позицию, Ланта подошла к Сайле и прошептала:

– Ты думаешь, он способен поехать вперед в разведку? Ты не должна принимать его за Класа.

Сайла сдавленно усмехнулась.

– Я ни одного мужчину не могу сравнить с Класом. Конвей и Тейт должны учиться. Собаки предупредят их об опасности.

– Буду молиться, чтобы так оно и было.

Прошло довольно много времени, прежде чем Сайла осмелилась вновь взглянуть на Ланту. Когда она внимательно посмотрела на нее и не увидела ничего особенного, ее лицо приняло расстроенное выражение. Она сказала это таким тоном… Нет, ничего особенного. Что-то скрытое. Да, какое-то скрытое чувство. Ланта заботится о Конвее не просто как о спутнике по путешествию.