Текст книги "Странница"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 59 страниц)

Глава 89

Сайла сжала луку седла. Та была обжигающе горячей. Она с радостью встретила боль. Все, что угодно, чтобы отвлечься от горьких, жестоких слов, которые необходимо произнести: «Налатан поедет один, Тейт». Видя, как лицо подруги предательски наливается кровью, Сайла поспешила прочь.

– Он прав. Мы не можем допустить, чтобы кто-то нас выследил. Мы с Лантой не рискнем ехать одни. Значит, тебе придется сопровождать нас, а Налатан займется преследователями.

Разъяренная Тейт ответила:

– Они ведь не убегут просто так, Сайла. Они будут драться. Ему понадобится помощь. И не меньше, чем вам.

Сайла внутренне скривилась от ее слов. Однако выбора у нее не было. Налатан – воин, и он понимает, что должен воспользоваться своим шансом. Тейт тоже воин; но, кроме того, она должна понять, что успех их миссии – самое главное. Сайле была ненавистна мысль о том, что именно она должна все это объяснять. Она расправила плечи и придала своему взгляду жесткость.

– Сейчас не время для дискуссий. Налатан, ты готов?

– Да. – Он осенил себя Тройным Знаком. – Вы уверены, что сможете выполнить мои указания? Вы запомнили приметы?

– Ты очень хорошо объяснил. С нами все будет в порядке.

Налатан посмотрел на Тейт. Секунду он не опускал глаз, ожидая. Сайла задержала дыхание, она страстно желала, чтобы один их них заговорил, надеясь, что они все же найдут мужество признать то, что было уже давно известно всем остальным. Под тяжестью горделивого, но такого беспомощного взгляда Налатана Тейт ссутулилась в седле. И все же оба молчали. Под стук копыт Налатан скрылся из вида.

Тейт привстала в стременах. Ее ладонь поднялась во взмахе, обращенном к пустоте: Налатан ни разу не обернулся. Адресованное Сайле выражение лица было смертельно ядовитым.

– Не время говорить. Вы готовы?

Сайла произнесла:

– Доннаси, мы…

Тейт рывком развернула коня, оборвав Сайлу. Остальным пришлось поторопиться, чтобы поспеть за ней.

Пока они ехали, небо раскалилось до серебряно-голубого цвета, напомнившего Сайле о перегретой стали, сыплющей искрами на точиле. Заросли кустарника доставали ей до лодыжек, иногда до колен. Жесткие листья и тонкие упругие ветки цеплялись, словно когти. Но еще хуже был бесконечный шорох зарослей. В нем она слышала то издевательский хохот, то приглушенные рыдания. И страшнее всего были моменты, когда ей чудился голос, произносящий слова, которые вели ее вперед, наставляли ее, заставляли закончить свое путешествие.

Она обернулась, чтобы взглянуть на колыбель, притороченную к седлу. Расправив одеяло, она подняла нависающий наподобие палатки верх, чтобы взглянуть на Джессака. Он улыбнулся, и по телу Сайлы пробежало знакомое ощущение, будто она тает. Грех гордыни думать, что он улыбается мне охотнее, чем другим, сказала она себе. И в то же время она решила, что нечего скрывать от себя правду. Он действительно улыбается больше, когда она с ним.

Обернутый в пеленку, набитую последними остатками листьев мулла, довольный Джессак бил ножками и ворочался. Сайла еще раз отметила, что мальчик переносит жару с почти неестественным благодушием. Днем он без всяких жалоб трясся на лошади, а ночью спал, словно медведь зимой. Шумел он, только когда хотел есть, и свое молоко высасывал с неизменной жадностью.

Сайла припомнила реакцию Хелстара на имя мальчика и его суеверный рассказ о значимости этого имени. Улыбнулась. Если бы он был сейчас здесь и видел, как чудесно ведет себя малыш, ему бы пришлось взять свои слова обратно. Или, что скорее, он придумал бы какую-нибудь глупость о тайных силах.

Крик Ланты прервал ее мысли. Сайла оглянулась. Ланта отчаянно жестикулировала, ее лицо было искажено страхом. Додой, ехавший рядом с Сайлой, тоже заметил это. И тоже оглянулся.

Вдалеке на западе зловеще кружил стервятник. Другой, поближе, лениво хлопал крыльями, подбираясь к первому. А посередине между ними и птицами виднелся одинокий всадник, выбравшийся из ложбины, мимо которой они недавно проезжали, Додой поспешил мимо Ланты к Тейт, чтобы быть поближе к ней и ее оружию.

Сайла передала новость Тейт как раз тогда, когда к ней подъехал Додой. Тейт придержала коня, позволив Сайле и Ланте подъехать поближе.

– Думаю, это Налатан, – сказала она. Потом открыла футляр со снайперской винтовкой и положила его себе на колени. Посмотрев через прицел, она кивнула. – Это он. Пустим лошадей шагом, пускай немного отдохнут. Он скоро нас догонит. Следите внимательно, чтобы его не преследовали.

Глядя, как Тейт возвращается на свое место впереди, Сайла погрузилась в воспоминания о том отчаянном путешествии через Горы Дьявола на севере. Там им угрожали снег и лед. Теперь жара и жажда. Однако климат – не главное отличие. Самое важное – это Тейт. В теперешней Тейт появилась уверенность, которой та Тейт похвастаться не могла.

Но за радостью от достигнутого скрывалась печаль – боевые навыки Тейт необходимы. Сайла задумалась, сможет ли когда-нибудь ее подруга научиться чему-то иному.

По коже Налатана ручьями катился пот, оставляя темные пятна на одежде. Его безрукавка, расстегнутая на жаре, открывала глазу полосу черных волос, покрытых бисеринками пота. Он шел пешком, ведя лошадь на поводу. Когда он отпустил поводья, позволив руке свободно упасть, на покрытом пылью предплечье пот прорезал русла, изгибавшиеся на выступах рубцов и шрамов.

Тейт передала ему бурдюк. Изрядно отхлебнув, Налатан произнес:

– Теперь позади нас никого нет. – Однако выражение его лица было странным. Сайла чувствовала, что он хочет в чем-то ее обвинить. Налатан продолжал: – Основная часть разбойников движется к источнику, как я и предполагал. За нами оставили следить троих.

Сайла еще не успела раскрыть рта, как Тейт спросила:

– Ты?.. – И не докончила фразы.

Налатан продолжал смотреть на Сайлу.

– Я их нашел. Они все были мертвы. – Он запустил руку в седельный мешок и достал оперенную половинку стрелы. Она была белой.

– Блюстители, – Ланта и Сайла выдохнули это слово одновременно.

Налатан тихо произнес:

– Конвей рассказывал мне о человеке, пытавшемся похитить Додоя. Он говорил о белой стреле и блюстителях, которых вы только что упоминали. Этих людей здесь быть не должно. А если бы они и были, у них нет никаких причин помогать нам. Я спрошу только один раз: кто-нибудь хочет мне что-нибудь сказать? – Он по очереди вгляделся в лица всех трех женщин.

Сайла подумала о Хелстаре, но тут же отбросила эту мысль.

Если бы он захотел последовать за ними в Сушь, то должен был по крайней мере поближе познакомиться с ней. Но кто бы еще это мог быть? Думать о том, что это настоящий блюститель, было еще невероятнее, чем подозревать Хелстара.

Все это невероятно.

Сайле хотелось забиться куда-нибудь и хорошенько подумать. Или забыть. Все забыть, не тревожить себя, не раздумывать, не подозревать.

Налатан терпеливо наблюдал. Терпеливо, как сама смерть, подумала Сайла и взглянула на остальных. Они тоже ждали.

Когда она наконец заговорила, слова как будто произносил какой-то незнакомец. Быстро, почти неразличимо.

– Нам нечего тебе сказать. Тут не может быть никакой связи. Это смешно. Ты сам сказал: жители Суши постоянно враждуют друг с другом. Это лишь один из таких случаев, вот и все.

Налатан натянуто улыбнулся, что красноречивее всяких слов показывало его скептицизм. Он отхлебнул еще один глоток.

– Это не местная стрела, Сайла. Эти мертвецы задали больше вопросов, чем я могу ответить, и из-за этого я чувствую себя не очень-то уютно. Я не знаю, кто нас сейчас преследует и почему. – Обратившись к Тейт, Налатан сказал: – Оставайся впереди, я буду в арьергарде.

Та кивнула.

– Я рада… – Она закашлялась, попыталась начать сначала. – Я рада, что не произошло ничего опасного. Для тебя.

Он улыбнулся. Облегчение от того, что он вернулся, неожиданно стало ошеломляющим, породило радость и беспечность. Тейт кликнула Танно и одним прыжком вскочила в седло.

Вернувшись на свое место и обдумав все произошедшее еще раз, Тейт задумалась, почему Сайла выглядела такой расстроенной, когда Налатан задал свой вопрос. Сайлу очень трудно напугать. А тут ее ответ больше напоминал детский лепет. И было что-то еще.

В мозгу Тейт вспыхнуло нужное слово. Скрытность. Вот именно. Скрытность еще никогда не отражалась на лице Сайлы.

Но все же именно Ланта реагировала наиболее резко. От вопроса Налатана она дернулась, будто ее ударили ножом в спину, глаза ее смешно расширились, а рука взлетела к груди.

Свесившись с седла, чтобы потрепать Танно за уши, Тейт сказала:

– Получается, что наши леди в черном что-то скрывают, большая собака. Что ты об этом знаешь?

Танно посмотрел на нее снизу вверх. Он тяжело дышал, язык свесился набок, хвост мотался из стороны в сторону. Тейт обвиняюще произнесла:

– Ага. Значит, не хочешь говорить? Думаешь, такой сильный? – Она хлопнула собаку по спине и выпрямилась в седле. – Лучше быть сильным, дружок. Посмотри на эти земли впереди. Они кажутся ненасытными. – Тейт покачала головой.

И никакой пользы. Знание о том, что Сайла и Ланта что-то скрывают, уже не уйдет само собой.

Все это не очень ее радовало.

Через пару дней погоня вновь обнаружила их. Всю следующую неделю Налатан вел непрерывную шахматную партию смерти на иссушенных горах и в раскаленных долинах. Преследователи не пытались сократить расстояние. Только по ночам они подбирались поближе, но лишь чтобы выкрикивать угрозы и оскорбления. Днем их постоянное присутствие раздражало. Из силуэты торчали вдали над равниной или вдруг кто-то пускал стрелу или камень из укрытия.

Путь в Дом Церкви стал объектом непрерывного спора. Оружие Тейт позволяло им проложить дорогу силой, но под раздражающим и непрерывным обстрелом. Каждая лошадь получила уже по крайней мере одну рану. Из-за больших расстояний повреждения были незначительные. Тем не менее ежедневные переходы, когда не знаешь точно, откуда и в какой момент свистящий снаряд заставит твою лошадь встать на дыбы в припадке боли и ярости, очень изматывали. Однако до сих пор ни один человек еще не пострадал, как и Танно.

Однажды вечером Тейт достала снайперскую винтовку. Воин Суши, уверенный в своей недосягаемости, взобрался на край раскаленного ущелья, по которому тащился маленький отряд, и устроился там, наблюдая. Действуя скорее от отчаяния, чем в надежде изменить ситуацию, Тейт открыла солнечную батарею и уселась поудобнее. Глядя через мощный телескопический прицел, она навела перекрестье на середину его груди.

Палец застыл на спусковом крючке. Она вспомнила Конвея, ему было так стыдно за то, что он позволил соблазнить себя богоподобной мощью этого оружия. Она подумала, на что же это похоже.

Воин улыбнулся. Он наверняка не мог даже представить себе, что Тейт сможет разглядеть выражение его лица. Тем не менее он смотрел прямо в трубку прицела и улыбался, это была жестокая улыбка превосходства, обещавшая тем, за кем он наблюдал, пытки и смерть. Он взмахнул рукой. Полуотвернулся, чтобы поговорить с кем-то невидимым.

В пронзительной тишине знойного полдня эхо выстрела раскатилось, словно неожиданный гневный крик. Через мгновение массивная пуля припечатала воина к скале. Будто внезапно лишенный суставов, он какой-то миг балансировал на краю уступа, а потом медленно пополз под откос. Он падал все быстрее и быстрее, крутясь так, что руки и ноги плетьми хлестали по камням. Вскоре тело уже оторвалось от земли и касалось ее лишь для того, чтобы снова отскочить, поднимая в воздух клубы пыли.

Когда эхо стихло, остальные все еще наблюдали за оставшимся пустым местом. Ничего не говорило о том, что здесь стоял человек, и уж тем более, что он умер.

Хриплым от жажды голосом Налатан приказал двигаться дальше.

Этим вечером они разбили лагерь у горячего источника. Зная, что за ними наблюдают, женщины все же сумели искупаться. Охлажденную воду из источника можно было пить, но для чая она не годилась. Позже последовал новый поток угроз, несравнимый ни с одним предыдущим. Хоть они и расположились на ночлег под покровом темноты, как делали всегда, стрелы сыпались на лагерь всю ночь. Падая почти вертикально, они вонзались в землю с глухим звуком, вроде того, какой бывает, если ударить кулаком.

Утром восьмого дня Сайла оторвала взгляд от губ Джессака, которые смачивала мокрой тряпицей, и увидела на склоне дальней горы какое-то пятно. Или ей так показалось. Оно было слишком расплывчатым, чтобы сказать наверняка. Она подозвала Налатана. Прищурившись, он заслонил глаза ладонью и пристально всмотрелся в даль.

– Большой отряд, быстро движется, – произнес он.

Тейт достала снайперскую винтовку и передала ее Налатану. Он почтительно принял ее, понимая, что должен приложить глаз к прицелу. Заглянув в него, Налатан вскрикнул, чуть не уронив винтовку. Он сделал Тройной Знак, не виденный ранее его попутчиками: сначала поцеловал костяшку большого пальца правой руки, потом по очереди прикоснулся им ко лбу, губам и обеим глазам. Потом снова заглянул в прицел.

– Сорок человек. Коссиары. Жнея. – Он передал оружие Тейт, рука любовно задержалась на прикладе. Он облизнул губы и сглотнул, чтобы говорить четче. Взглянув на Сайлу, произнес: – Мы не можем возвращаться к горячему источнику; его невозможно защищать. Если пойдем вперед, то можем не успеть добраться до воды, не столкнувшись с ними.

Сайла смочила губы тряпицей Джессака. Крошечные трещинки жгли, словно искры.

– Они могут передраться между собой?

Налатан покачал головой.

– Эти койоты ждали прибытия Жнеи. Мы должны бежать, Сайла.

Глава 90

Растревоженный шумом битвы и клубами едкого дыма, поднимающимися над горящей деревней крепостью, Вихрь дрожал под успокаивающими прикосновениями ладоней Конвея. Кочевники кружили вокруг стен словно волки, добивающие свою уже искалеченную жертву. Время от времени один из защитников крепости высовывался в бойницу, чтобы выкрикнуть вызов. Однако таких стало намного меньше после того, как Конвей убил троих одного за другим. Боевые крики, доносившиеся из-за стен, теперь были пронзительны от сквозившего в них отчаяния. Вопли кочевников, наоборот, теперь превратились в простые насмешки и угрозы.

Мысль о том, что судьба битвы должна вскоре решиться, привлекла внимание Конвея к сосновой рощице справа от деревни. Там расположился штурмовой отряд Варналала. Воины в боевой раскраске спокойно сидели на конях, ожидая приказа своего молодого вожака.

Варналала обучал боевому искусству Лис, который, собственно, и создал штурмовой отряд, собрав людей со всей Летучей Орды. Чтобы как-то их объединить, всех посвятили в веру Людей Гор. Люди Гор не были ортодоксами, они смешивали веру Церкви со своими собственными таинствами. Даже сейчас, целиком обратившись в Танцующих-под-Луной, они все же сохранили некоторые древние обряды. Одним из них была боевая раскраска. Воин Гор верил, что, покинув этот мир, он попадет в следующий. Ожидая смерть, они раскрашивали свои лица, потому что верили: путь из небытия в Верхний Мир воин должен пройти с боем.

Рисунок изображал ослепительно белый череп с черными провалами глазниц. Рот разрисовывался красным, превращаясь в клыкастую пасть, из уголков которой сбегали кровавые ручейки. Конвей подумал, какое леденящее душу зрелище представляет такое лицо, внезапно появившееся на расстоянии вытянутой руки и с горящей в глазах яростью битвы.

Один из воинов перехватил взгляд Конвея. Он издали отдал салют, подняв и вновь опустив свой меч.

Конвей повторил те же движения, но с «вайпом».

Еще до того, как в лунном свете протянутся тени, один из них, а может, и оба, возможно, уже будут мертвы. Эта мысль отозвалась в мозгу Конвея грустной нотой. Он подумал о другом человеке. Сам он умирать не хотел. Да и не собирался. Человеческий ум способен на поистине беспредельное лицемерие. Каждый воин, видевший смерть своих товарищей, считал их гибель доказательством невезения или ошибки. И подтверждением своего бессмертия.

Особенно справедливо это было для Варналала и его отряда. Они звали себя Ураганом, смеясь и рассказывая всем, что после них даже земля остается лежать мертвой. Ураганом восхищались во всей Летучей Орде. Лис и его воины обучали их владению оружием. Конвей объяснял, как прикрывать друг друга, как маневрировать, командовать и поддерживать связь. Железная дисциплина и постоянные тренировки, да еще для людей, воевавших с самого рождения, позволили создать поистине ужасный ударный отряд.

Прежний Конвей считал сражения частью истории, войну – социальным психозом. Новый Конвей припоминал такие подробности, о каких раньше даже не подозревал.

Ударил боевой барабан.

Все это входило в план осады, разработанный Ураганом. Каждый барабан – а их было семь – звучал отдельно и в определенной последовательности. Начинал всегда барабан на востоке; потом северный и дальше по кругу, пока все не возвращалось к исходному. Конвей как раз наблюдал за ближайшим, тот располагался слева неподалеку. Он был диаметром с размах человеческих рук. Подвешенный на кожаных растяжках, он представлял собой трубу из продольных деревянных планок, склеенных между собой и обвязанных поверху витыми кожаными веревками. Кожаная поверхность была туго натянута, навощена и отполирована, напоминая цветом мед. Барабан был поднят футов на пять над землей. Барабанщик сидел на телеге и орудовал прямыми палочками без набалдашников. Когда до него доходила очередь, он должен был бить так сильно и быстро, как только мог. Потом начинал играть соседний.

По долине словно кружил гром. За последним аккордом последовала густая зловещая тишина. Потом восточный барабан задал новый ритм и все остальные присоединились к нему. Их хор бил по деревне, словно молот.

Конвей поглядел на дальний холм, с которого Каталлон командовал своими отрядами. Над ним все еще развевался флаг, обозначавший подготовку к осаде.

Флаги, как и сигнальные зеркала, придумал Конвей. Кочевники годами воевали с Коссиарами, однако никто из них не догадался воспользоваться зеркалами по примеру своих врагов. Во время споров по этому вопросу наиболее твердолобые противники перемен даже устроили нападение, из-за чего Конвею два дня пришлось сидеть в своем шатре.

Галопом прискакал Варналал, его боевая маска блестела от пота. Увидев его, Карда и Микка напряглись, ожидая сигналов Конвея. Глаза Варналала расширились от возбуждения, он непрерывно моргал.

– Каталлон слишком осторожен, – выдохнул он. – Я… мои люди устали ждать.

Конвей взглянул на поросший лесом овраг. Лошади беспокойно переступали и вставали на дыбы. Многие воины достали мечи и размахивали ими в воздухе, разминая мышцы. Спокойно улыбаясь, он произнес:

– Даже Ураган не может пройти сквозь стену. Терпение. Смотри, вот уже и пролом.

Частокол из сосновых стволов горел в нескольких местах. Тонкая голодная улыбка раздвинула губы Варналала, когда над рухнувшим участком поднялось облако искр. Слишком узкая, чтобы атаковать прямо сейчас, брешь будет расширяться по мере того, как пламя охватит новые бревна. Варналал обернулся к Конвею.

– Ты поедешь с нами?

– А как же. Только без оружия-молнии.

Варналал посерьезнел.

– Мы знаем, что ты должен хранить свою силу.

Жрец Луны объяснил кочевникам, что он и Конвей, метая молнии, черпают для этого духовную энергию внутри себя, но использование такого могущества быстро истощает. Все видели, как убивает алтарь Жреца Луны. Они видели, как убивает «вайп» и «буп». Все, что сказал Жрец Луны, было принято беспрекословно. Но сейчас Конвей призадумался над этими словами. Каждое утро он просыпался с мыслью о том, что запас патронов постепенно уменьшается. Он был еще достаточно большим, но ведь замены никогда не будет.

Из-за деревьев, прикрывавших Ураган, показался мужчина на белом коне. Он ехал галопом.

– Посыльный, – сказал Варналал. – Сообщить Каталлону о бреши в стене. Белые лошади были удачной мыслью. Все знают, что их седоки везут важные сообщения, и освобождают перед ними дорогу.

На дальней стороне холма с укреплениями появилась еще одна белая лошадь. У Варналала сразу испортилось настроение. Конвей рассмеялся.

– Еще один посыльный, значит еще один пролом, Варналал. А если даже и так, ты же знаешь, Каталлон собирается послать вперед Урагана.

Варналал раздраженно замолотил пальцами по седлу.

– Мы заслужили право быть первыми. – Он огляделся. Убедившись, что никто не подслушивает, он все же подвинулся поближе к Конвею. – Каталлон нам не доверяет. Он думает, что Жрец Луны слишком сильно на нас влияет. И Лис тоже.

Внутренне напрягшись, Конвей поглядел на Варналала.

– Это ложь. Кто так говорил? Ты уверен, что этот человек не испытывал тебя? Что, если он доложит Каталлону, что ты ничего не ответил? Или согласился?

Варналал вздрогнул.

– Я не согласился. Действительно. Я только сказал, что Каталлон – наш вождь в жизни и битве, а Жрец Луны наш вождь в жизни и жизни после смерти. – Потом лицо его посветлело, и он добавил: – А еще я сказал: «Жрец Луны повинуется Каталлону». Я точно помню, что сказал это.

Барабаны убыстрили ритм. Конвей и Варналал посмотрели на крепость, откуда вырывались облака дыма, поднимавшиеся над скрытыми за частоколом горевшими домами. Но стена еще была чересчур прочной. Флаги, возвещающие о начале атаки, оставались свернутыми.

Варналал не обратил на смену ритма никакого внимания. Задумчивость заставила размалеванную маску смерти гротескно скорчиться. Конвей смягчился.

– Не думай об этом. Это просто очередной дурак открыл рот не к месту. Кто это был?

Варналал потупился, разглядывая свои руки, сложенные на седле. Он смутился, словно мальчишка, уличенный во лжи.

– Один из моих людей. Но он сказал, что слышал это от кого-то другого. – Молодой воин умоляюще взглянул на Конвея, не желая продолжать. Однако тот настаивал:

– От кого же он это услышал?

– От Человека-Огня.

Конвей в испуге отшатнулся. Вихрь, и без того возбужденный, затанцевал, выгнув шею. Успокоив лошадь, Конвей с ледяным спокойствием спросил:

– Это сказал мой раб?

Варналал отвел глаза. Неожиданно выпрямившись, он указал рукой на холм:

– Флаг! Каталлон готов. – Потом обернулся к Конвею: – Сегодня он увидит, что значит настоящая верность. И ты тоже. Я знаю, ты во мне не сомневался, но я поступил глупо. Посмотри, как я искуплю свой проступок. – Поднявшись в стременах, Варналал развернул коня, казалось, одной лишь своей силой и поскакал к Урагану. По дороге он издал крик, сочетавший в себе человеческий голос с яростью дикого зверя. Сотня глоток Урагана ответила ему тем же. Варналал даже не остановился. Наоборот, он разогнал лошадь и подъехал к своему отряду, как раз когда желтый флаг ожидания опустился, а на его месте взмыл черный, извещавший о начале атаки. Снова закричав так, что эхо отразилось от ближнего леса, Варналал галопом понесся к полуразрушенной стене. Его люди потоком потекли за ним.

Выбираясь из-за деревьев, они двигались тремя разрозненными колоннами, скорее длинными, чем широкими. Но пройдя всего пару шагов, они выстроились в четкие ряды, каждый по четыре воина. Средняя колонна была значительно гуще, чем боковые, ее голова шла вровень с их серединой. В боковых колоннах воины стояли намного реже. Со стороны весь строй был похож на вилку с двумя длинными тонкими боковыми зубьями и одним коротким и толстым в центре.

В проломе уже толпились защитники. Стена была всего в два человеческих роста и не давала осажденным значительных преимуществ. Но лучники на ней были защищены, хорошо вооружены и дрались с отчаянием обреченных. Они выкрикивали приближающемуся Урагану угрозы и осыпали кочевников стрелами. Люди и кони падали, вопили, спотыкались, некоторых затаптывали те, кто ехал следом.

Всадники их боковых колонн были примерно шагах в семидесяти от укреплений, когда начался ответный огонь. Стреляли только те, кто ехал в первом ряду, но они с невероятной скоростью выпускали стрелу за стрелой. После третьей стало понятно, почему в этих колоннах воины стояли так редко. Каждый всадник, выстрелив, разворачивался налево и отъезжал назад, уступая место следующим рядам. Над колонной взлетал непрерывный поток стрел, они утыкали стены, некоторые пролетали сверху, но некоторые находили себе жертвы среди защитников.

Галопом подъехав к дымящемуся пролому в стене, воины центральной колонны подняли над головами щиты. Возбуждение, страх, жажда крови – все смешалось в их завываниях. Конвей спешился у самой стены. Вместе с собаками он ворвался в пролом одновременно с центральной колонной. Варналал уже был тут, он обернулся к стене, отдавая своим людям приказы. Половина ударила направо, остальные двинулись влево, оттесняя защитников от пролома. Конвей ринулся в битву, кипевшую слева. Варналал поднял красный флаг, давая понять, что остальные должны ехать дальше и прорываться к центру поселка. Вскоре красный вымпел сменился черно-белым. Воины, увидевшие его, спешивались и укрывались около стен. Эти цвета означали, что они теперь ожидают сигнала к контратаке и должны оставаться на местах, пока не понадобятся.

Понадобились они всего через пару секунд. Конвей как раз был занят крупным воином в плохо пригнанных коссиарских доспехах, когда начали появляться первые воины Урагана из тех, кто двинулся к центру. За ними по пятам неслась вопящая разъяренная толпа. Люди были вооружены как и чем попало, от кос до лучших коссиарских мечей, и дрались, совершенно не заботясь о своих жизнях. Воины Варналала косили их, словно траву, но на место одного убитого, казалось, вставали двое. Ураган теснили численным превосходством.

Конвей сделал шаг назад и едва обернулся, собираясь отступать с остальными, как его противник нанес быстрый удар. Сбоку внезапно очутился Карда и схватил руку с мечом у самого запястья. Воин закричал, звук словно продолжил хруст ломаемой кости. Конвей добил его ударом в горло и кинулся за остальными.

Шаг за шагом они отступали, пока не уперлись во все еще тлеющие бревна. Карда и Микка словно сошли с ума.

Черно-белый флажок опустился, его сменил красный. Кочевники поднялись из укрытий и атаковали с фланга смешавшиеся ряды защитников.

В кожаные доспехи Конвея ударилась стрела и, пропахав зловещую борозду, отскочила. Ее древко гнусаво дребезжало, пока стрела не ударилась о каменную стену.

Неожиданный удар в спину чуть не сбил Конвея с ног. Мгновенно развернувшись и приготовив меч к удару, он встретился с побелевшими дикими глазами Вихря. Надсадно ржа и молотя воздух копытами, конь буквально требовал, чтобы хозяин взял его с собой. Расхохотавшись в возбуждении, граничившем с сумасшествием, Конвей вскочил в седло. Человек, собаки, конь стали единым демоном разрушения.