Текст книги "Странница"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 59 страниц)

Глава 95

Человек-Огонь осторожно нагнулся перед входом в шатер Конвея.

– Хозяин?

Говорил он тихо. После яростного спора между Жрецом Луны и Каталлоном находиться в рядах их явных сторонников стало небезопасно. Кое-кто уже погиб из-за того, что называл Каталлона неверующим; те, кто звал Жреца Луны чужаком и лжепророком, тоже не задерживались на этом свете.

Измученный Конвей выглянул наружу, его лицо было заспанным. Он огляделся, потом жестом пригласил Человека-Огня внутрь.

Раб присел на корточки у небольшого кухонного очага. Конвей зачерпнул из блестящего котелка в миску мяса и подал Человеку-Огню. Тот взял миску в обе руки и благодарно улыбнулся. Покачивая головой, произнес:

– До того, как прийти сюда, я был у шатра Каталлона. Этим утром его рабам не дали мяса.

– Почему? – Конвей наложил себе полную миску и уселся напротив Человека-Огня. Карда ползком подобрался поближе к нему. Микка осталась на месте, но ее глаза были прикованы к рукам Конвея. Но он лишь посоветовал собакам перестать выпрашивать подачки. Те положили головы на пол, явно оплакивая себя, как жертв голодной смерти и запустения.

Человек-Огонь сказал:

– Несколько Танцующих-под-Луной этой ночью подобрались к шатру Каталлона и пели в темноте гимны. Каталлону это не понравилось: «Они были достаточно близко, чтобы не только петь, но и пускать стрелы». Всех охранников отослали в их лагеря с приказом выслать на замену воинов получше. Рабов выпороли.

Ухмылка Конвея блеснула белым в сумраке шатра.

– Большинство отдает предпочтение мне или Каталлону?

Покачав головой, Человек-Огонь вдруг посерьезнел.

– Об этом не распространяются. Они ждут.

– Чтобы увидеть, кто же победит?

– Да. – Человек-Огонь неловко пошевелился и принялся рассматривать свою миску, будто ожидал увидеть в ней какую-нибудь гадость.

– С этим покончили. – Конвей ткнул пальцами в колено Огня. – Что еще?

– Ну, они ждут, кто же выиграет. Я говорю правду. – Он быстро взглянул в глаза Конвея и решил открыть все сразу: – Они считают, что Каталлон убьет тебя одной левой. Что их интересует на самом деле, так это что же будет потом? Если Каталлон может убить брата бога, может ли он убить самого бога? Поразит ли бог Каталлона? Что станет с Летучей Ордой? Не станет ли бог мстить всем подряд за смерть своего брата? Вот что всех волнует.

Конвей прикончил последнюю ложку рагу и со стоном поднялся.

– Мне необходимо выспаться. Я почти всю ночь на ногах. – Он улыбнулся угрюмому собеседнику. – Чего беспокоиться? Сегодня ночью я умру. И тогда уж отдохну.

Человек-Огонь отставил миску и встал на колени.

– Ты считаешь меня человеком, Мэтт Конвей. Здесь, с тобой, я больше не раб. Я служу тебе потому, что это моя обязанность. Послушай меня сейчас, как слушал бы другого человека, человека, повидавшего многое. Воспользуйся оружием-молнией. Я видел, на что оно способно. Убей Каталлона. Ты слишком хороший человек, чтобы умирать за Жреца Луны.

– Я не собираюсь ни за кого умирать. – Конвей извлек из кожаного мешка две коровьих берцовых кости и бросил их собакам. Те вскочили на ноги и удалились с добычей в дальний угол. Вскоре оттуда донеслись хруст и чавканье. Конвей продолжил: – Я борюсь с Церковью. Она разрушила мою жизнь.

Человек-Огонь вскочил на нога.

– Ты и раньше так говорил. Но мне трудно в это поверить. Церковь всегда была добра ко мне.

– Да, но не ко мне. Не надо больше об этом. Когда я убью Каталлона, Жрец Луны поведет Летучую Орду на штурм Церкви. Если бы Каталлон сам хотел сделать это, я бы никогда не стал ссориться с ним. Вот все, что тебе нужно знать.

Человек-Огонь стоял перед Конвеем. Он нервничал, неуверенно переступал с ноги на ногу, руки совершали бессмысленные движения. Подбородок агрессивно выдвинулся вперед. В конце концов Конвей потерял терпение. Он сердито произнес:

– Ну давай же. Что там еще? Мы что, все утро так будем стоять, ты словно под тяжестью чего-то, а я пытаюсь выяснить, о чем же ты думаешь?

Собаки у себя в углу внезапно замолчали. Не обращая внимания на этот явный признак настороженности или просто не замечая его, Человек-Огонь произнес:

– Возможно, пришло время поделиться некоторыми новостями. Я не так невежествен, как кажусь. И не глуп. Я знаю о тебе. – Увидев, как Конвей отступил на шаг назад, Человек-Огонь начал говорить быстрее: – Около лагеря Людей Длинного Неба остановился торговец. Рабы и торговцы чувствуют, что они – родственные души. Так всегда бывает с теми, кого презирают. Они обмениваются слухами. Любой раб в Летучей Орде и почти каждый человек, живущий между этими местами и Гаванью, знают о том, как ты потерял женщину по имени Ти.

Зарычав, Конвей потянулся к горлу Человека-Огня. Собаки вскочили со своего места и с лаем кинулись в атаку. Только увидев их, Конвей пришел в себя. Он едва успел спасти Человека-Огня. Развернувшись на месте, он собственным телом заслонил раба от разъяренных псов, одновременно приказав им лежать. Продолжая рычать, собаки все же повиновались.

Человек-Огонь, облизывая губы, попятился назад.

– Кто-то должен был передать тебе слова торговца: маленькая жрица не предавала тебя. – Человек-Огонь чуть присел, готовый прыгнуть к выходу. Собаки рычали, словно далекая гроза.

Конвей устало проговорил:

– Ты ничего не знаешь. Торговец ничего не знает. Убирайся с моих глаз. Иди к рабам Каталлона, передай им, что я возвращаю тебя. Еще раз подойдешь, я спущу на тебя собак. – Отвернувшись, Конвей наклонился подбросить дров в огонь.

Из своего укрытия в десяти шагах от жилища Конвея Алтанар видел, как Человек-Огонь поспешно выскочил из шатра, как он, нервно оглядываясь через плечо, пошел прочь от него. Когда Человек-Огонь поравнялся с лошадьми, за которыми скрывался Алтанар, тот вышел из укрытия и загородил ему дорогу. Человек-Огонь мгновенно остановился и занял оборонительную позицию.

Об улыбку Алтанара, казалось, можно порезаться.

– Ты сказал ему, что знаешь о женщине? – Человек-Огонь кивнул. Алтанар протянул руки и ухватил ладонь Человека-Огня. Упершись большими пальцами в тыльную сторону ладони и переплетя остальные снизу, он вывернул руку вниз и назад. По лицу Человека-Огня пробежала волна боли. Он дернул руку, но не настолько сильно, чтобы освободить ее. – Никогда не тряси передо мной своей пустой башкой, – произнес Алтанар. – Мне нужен нормальный ответ. Не обязательно разумный, но по крайней мере такой, который я могу услышать. – Выпустив ладонь, он продолжил: – Как он реагировал?

Человек-Огонь угрюмо опустил голову.

– Он схватил меня. За горло. Собаки бросились на меня. Я чуть не погиб.

– Чуть. – Алтанар повторил это слово нараспев. – Конвей во всем винит Церковь?

– Да.

– Хорошо. Это объясняет сразу несколько вещей; видимо, Торговец говорил правду. Да, когда Конвей будет драться с Каталлоном, он воспользуется оружием-молнией?

– Нет.

– Ты уверен? – Это был скорее вызов, а не вопрос.

– Он так сказал.

– В таком случае нам нечего бояться. Каталлон убьет его. – Алтанар нагнулся вперед и похлопал Человека-Огня по больному запястью. – Никогда не забывай о манерах. Сломанные запястья редко срастаются правильно. – Он двинулся прочь пружинистым шагом, насвистывая какую-то мелодию.

Человек-Огонь провел по лицу ладонью. Она оставила след на блестящей пленке холодного пота. Поглядев на руку и увидев, как она трясется, он раздраженно покачал головой и двинулся дальше, пробормотав сам себе:

– Величайшее желание Конвея – уничтожить Церковь. Величайший враг Жреца Луны – Церковь. Алтанар, который существует лишь благодаря Жрецу Луны, хочет уничтожить Конвея. Это значительно ослабит позиции Жреца Луны и может даже погубить его. Алтанар может причинить вред кому угодно и в любое время. Да. Я знаю об этом. Но Жрец Луны умнее. Так зачем же уничтожать Конвея?

Немного не доходя до бараков, в которых жили рабы Каталлона, Человек-Огонь оглянулся. Вроде бы за ним никто не шел. Он быстро проскользнул между двумя шатрами и развернулся, чтобы проверить, нет ли преследователей. Какие-то дети заметили его и стали, смеясь, тыкать пальцами. Женщина, стоявшая у входа в шатер, крикнула, чтобы он убирался отсюда.

Выбравшись из-за шатров, Человек-Огонь направился к кустам, росшим на берегу ручья, протекавшего позади купальни. Двигаясь по течению, он подобрался к самому шатру. Убедившись, что поблизости никого нет, громко крикнул, подражая ястребу. Потом улегся и стал ждать.

Вход в шатер открылся. Вышла Баек. Сделав несколько шагов, она встряхнула перекинутую через руку тряпку и вернулась внутрь.

Убедившись, что все спокойно, Человек-Огонь пополз вперед, прячась от посторонних глаз. Подобравшись к самому шатру, он одним прыжком преодолел расстояние между кустами и полотняной стеной. Бросившись на землю и нырнув под ткань, вкатился внутрь. Он поднялся на ноги, затем настороженно присел. Его приветствовал мягкий смех.

– Баек? – Глаза силились хоть что-нибудь разглядеть в неверном свете.

– Конечно. Что случилось?

Человек-Огонь поведал об утренних событиях, закончив рассказ словами:

– Что же они задумали? Какую выгоду могут Алтанар или Жрец Луны получить от смерти Конвея?

Баек надолго задумалась. В конце концов пожала плечами.

– Если нам все удастся, то это не имеет значения.

– А если нет?

Смех Баек громом раскатился по сумрачной комнате. Услышав его, Человек-Огонь сморщился. В нем звучали расставание, меланхолия, вызывавшая у него образы бесконечных дорог, покинутых лагерей, погасших и остывших костров.

Рука Баек коснулась его губ. Потом ее пальцы пробежали вдоль шрама, который, казалось, уже знали наизусть.

– Мой самый дорогой друг. Как легко мне бывает предвидеть твое поведение, и какое счастье, что никто другой не видит в тебе того хитроумного интригана, которым ты являешься.

Мягко отстранив ее руку и сжав ее в своей, Человек-Огонь произнес:

– Я видел в шатре Конвея его новую кольчугу. Она достает ему до колен. Ее вес замедляет движения. И Каталлон это обязательно заметит.

– Конвей знает, что доспехи не заменят ему потери подвижности. Может быть, мы здесь не единственные обманщики? – Она изобразила крайнее удивление.

Покачав головой, Человек-Огонь ответил:

– Иногда твое новообретенное спокойствие меня пугает. – Ее ладонь напряглась, и мужчина крепче сжал ее в своей. – Я не то хотел сказать. Я буду помогать тебе во всем. Просто, по-моему, над этим не стоит смеяться.

Голос Баек тут же сделался сочувственным:

– Я все время забываю, что для тебя все по-другому. Я так хочу, чтобы ты мог разделить мое спокойствие, мою радость. Это не конец, на самом деле. Это – начало. Попытайся в это поверить.

– Я верю, что для тебя это так. Если так будет и для меня, то я только обрадуюсь. Коль скоро я могу освободить от него этот мир, я встречу собственную судьбу без сожалений.

– Такая ужасная цена. Я бы хотела…

– Нет, нет, нет, – оборвал ее Человек-Огонь, – никаких желаний, никаких «что, если». Все уже решено.

– Как хорошо, что можно вот так это сказать. Нет больше ни страха, ни боли, ни стыда. – Она прижалась к нему, обвила руками, прижалась щекой к груди. – Конец тьме. Я очищусь, Человек-Огонь. Я снова соединюсь со своими сестрами. Они простят меня. И Церковь тоже.

– Дорогая Баек, они уже давно простили тебя. Ты заплатила за все свои ошибки, и не один раз.

Она запрокинула голову, глядя ему прямо в лицо. Он вдруг почувствовал, что что-то большее, чем простое зрение, позволяет ей заглянуть в его чувства. Она заговорила:

– Ты тоже страдал. И заплатил. Разве ты не можешь почувствовать хоть чуточку счастья при мысли, что все плохое кончается?

– Я даже не могу вспомнить, что такое счастье. Все, что мне надо, – это удовлетворение. Оно нужно мне даже больше, чем свобода.

Снова прижавшись к нему, она заговорила тихим, задумчивым голосом:

– Иногда я думаю о том, что мы делаем. Это неправильно. Мне не нравится думать, что мы – плохие. Но это необходимо сделать, не так ли? Я не просто жестока, ведь так? Иногда по ночам, когда я совсем одна и кругом тихо, я думаю о том, что произошло, и мне хочется, чтобы они ощутили боль. Как я. И я не могу гордиться такими мыслями.

Человек-Огонь раскачивался на месте, баюкая ее в своих руках.

– Тише. То, что мы делаем, необходимо сделать. Для нас, да. Для других, тех, кого мы никогда не узнаем, да. Для Церкви, да. Мы нанесем злу удар.

Глава 96

Темное небо нависло над долиной, служившей Летучей Орде домом. Прямо над головой и на востоке были видны бесчисленные звезды. На западе их свет был несколько приглушенным, а зазубренная линия гор нечеткой. Несколько жрецов уже высказались по этому поводу, интерпретируя это явление, как тайные туманы, и упоминая о надвигающемся сражении добра и зла.

Телохранители Каталлона нашли их. Жрецам твердо дали понять, что Каталлон в любом случае представляет собой добро. Больше никаких разговоров о добре и зле не было.

Тем не менее погода, как и все, касавшееся сражения между Каталлоном и Конвеем, была необычной. Животные вели себя странно. Не одни только жрецы повторяли, что к жизни пробудились неведомые силы.

Люди с факелами текли из соседних лагерей сначала ручейками, потом потоками и, наконец, слились в три пылающие реки. Все собирались на вершине плоского холма. С него было отлично видно всю долину. В любое другое время движение огней во тьме представляло бы собой картину несравненной красоты.

Конвей, одиноко стоявший на краю обрыва, размышлял об огненных змеях. И о Жреце Луны.

В его разум уже начали закрадываться подозрения и сомнения. И чего бы они ни касались, всюду оставался осадок страха. Его не покидали те же дурные предчувствия, что и после битвы, в которой погиб молодой Коссиар. И что еще хуже, вернулось ощущения вины.

Вокруг толкались люди, толпа возбужденно шумела. Лаяли собаки, носившиеся вокруг извивающихся колонн. Несмотря на темноту, вовсю кричали петухи.

Но во всем чувствовалось какое-то судорожное напряжение. Когда собаки натыкались друг на друга, обычное тявканье и рычание тут же выливалось в кровавую схватку.

В смехе слышалось подавляемое напряжение. Люди тоже сталкивались друг с другом в темноте, и эти мелкие неприятности тоже становились причиной жестоких ссор.

Даже за полотняными стенами шатра Каталлона нельзя было скрыться от этого всеобщего чувства хрупкого равновесия. Младшие вожди племен сидели кружком. В их собрании присутствовала какая-то необычная отдаленность между людьми, каждый старался подальше отодвинуться от соседей. Казалось, будто все они ожидают удара в спину.

Каталлон прошел к своему креслу. На нем была кожаная куртка до пояса, а поверх нее кольчуга. Сотни стальных колец тихо звенели в такт его шагам. К кожаным штанам были пришиты вертикальные металлические полосы, защищавшие ноги от рубящих ударов. В ножнах, висящих за спиной, был меч. Его рукоятку украшали фазаньи перья, развевавшиеся на ветру.

Вытащив из ножен, висящих на боку, длинный тонкий кинжал, Каталлон вонзил его в стул, на котором обычно сидел Вождь Войны. Все судорожно вздохнули; в шатре Каталлона никто не обнажал оружия. Запрет вряд ли касался самого Каталлона, но, сколько они себя помнили, он уважал его. Каталлон произнес:

– Я уже беседовал с каждым из вас наедине, прося вашего совета. Но пока я не вошел в эту комнату, я не принял решения. Некоторые предлагали пойти со Жрецом Луны на компромисс. Вы говорили, и совершенно верно, что мне достаточно победить Конвея, чтобы доказать, что вождь Летучей Орды может противостоять богу. Так или иначе, но вызов Жреца Луны направлен на то, чтобы захватить власть над Летучей Ордой. Я умру до того, как он поделится этой властью со мной. Если Конвей изберет в этом споре сторону Жреца Луны, он должен готовиться умереть за него. Все согласны с тем, что Жрец Луны – святой. Но Конвей? Должны ли мы верить, что любой пришелец, владеющий магией, является богом? Жрец Луны говорил, что, когда его время вне Луны кончится, он умрет человеческой смертью. Но кто может сказать, когда и как оно кончится? Что касается меня, то если я не буду тем Каталлоном, каким являюсь сейчас, то предпочту быть мертвым Каталлоном.

Вождь Людей Длинного Неба медленно встал. На нем была четырехцветная куртка, соответствующая его званию. На штанах и башмаках были бисером вышиты священные символы, связанные со скитаниями племени до того, как оно стало частью Летучей Орды. Прежде чем заговорить, он приложил руку к сердцу, это значило, что он ручается за свои слова честью.

– Отвага, мужество и искусство Каталлона всегда вели нас к победе. Над людьми. Все мы сражались бок о бок с ним. Мы убивали людей. Забирали людей в рабство. Если Каталлон желает сразиться с божеством, мы лишь можем затаить дыхание. Ни у одного из нас нет его отваги.

Каталлон ухмыльнулся.

– Ни у одного из вас нет и твоей отваги, иначе бы ты не был сейчас одинок в споре со мной. Все вы боитесь того, что произойдет в случае моего поражения.

Вождь Длинного Неба вздрогнул.

– Или твоей победы. Убей Конвея, и что сделает с нами гнев Жреца Луны?

– Конвей ненавидит Церковь. Ты знаешь, почему? Он обвиняет целительницу в смерти своей шлюхи-рабыни. Говорят, он любил ее. Брат какого бога будет любить шлюху или рабыню? Чтобы выполнить наказ своей Матери, Жрецу Луны необходимо всюду заменить Церковь культом Луны. Он не может сделать этого без помощи Летучей Орды. Я собираюсь захватить Дом Церкви, но сам и лишь в то время, когда это будет нужно мне. Жрец Луны надеется, что его «брат» убьет меня лишь потому, что это позволит ему достичь своей цели. Попомните мои слова: когда я убью Конвея, со Жрецом Луны будет намного легче справиться.

Вождь Длинного Неба упорно не соглашался.

– Мы не можем помочь тебе. Мы не хотим останавливать тебя. Ты – Каталлон. Мы уважаем твое право выбирать между жизнью и смертью. Но мы просим, чтобы ты поговорил со Жрецом Луны. Скажи ему, чтобы он не обрушивал свою месть на твоих последователей.

– Я сделаю это. – Каталлон выдернул кинжал из деревянного стула. – Жрец Луны стоил мне хорошего друга и много хороших воинов. Я принял это, как все люди принимают прихоти богов. Конвей – совсем другое дело.

Поднялся еще один вождь. Он нервничал, и от этого его речь стала быстрой, а голос хриплым. Его поведение было жестким контрастом мрачному достоинству вождя племени Длинного Неба.

– Собаки. Конь. Что с молнией?

– Жрец Луны говорил только о мечах. И ножах. Если на меня нападут собаки или лошадь, убейте их.

Вождь торопливо вернулся на свое место. Вождь Длинного Неба бросил на него холодный взгляд и обратился к Каталлону:

– Почему Жрец Луны поставил на месте состязания алтарь Луны?

– Таким образом Жрец Луны и его новообретенный «брат» будут связаны со своей Матерью-Луной.

Потом, будто только что заметив, Каталлон посмотрел на Лиса. Между ними повисла суровая холодная тишина. Напряжение в комнате было подобно искре, которой недостает лишь легкого ветерка, чтобы взорваться ослепительной вспышкой. Вождь Длинного Неба сказал Каталлону:

– Мы уже говорили о Лисе Одиннадцатом. Он сделал Ураган отрядом наших лучших дозорных и охотников. Мы уважаем его и доверяем ему.

Каталлон произнес:

– Мы в чем-то схожи, Лис и я. Как я есть Летучая Орда и Летучая Орда есть я, так он принадлежит Жрецу Луны.

Встал Лис, на нем была куртка из шкуры антилопы и штаны, одежда была расшита узором из шкурок кролика, изображавшим лианы. Когда он жестикулировал, мускулы на обнаженных руках перекатывались и жестокость, дремавшую внутри, невозможно было не заметить.

– Командовать может один только Каталлон. Все согласны с этим. Жрец Луны никогда не утверждал противного. Он лишь говорил, что Церковь – это всеобщий враг, и Каталлон должен в первую очередь напасть на Дом Церкви.

Собравшиеся вожди настолько пристально наблюдали за Каталлоном, что, казалось, окаменели. Каталлон рассмеялся.

– «Жрец Луны говорил». Посмотрите на себя. У всех на уме одна и та же мысль: что, если Каталлон умрет? Но Каталлон не умрет.

Каталлон вышел из своего шатра. Воин тут же зажег факел, прикрепленный к шесту рядом со входом. Другой подхватил боевое черно-красное знамя Каталлона, готовый последовать за ним. Каталлон двинулся вперед, направляясь по освободившейся дороге к месту состязаний. Через пятьдесят шагов другой воин зажег еще один факел на шесте. Продвижение Каталлона отмечалось все новыми и новыми факелами, и с каждым разом толпа все громче и громче выражала свое одобрение.

Но за этим естественным возбуждением скрывалось какое-то предчувствие.

Разговоры были слишком громкими и быстрыми. Дети капризно плакали, иногда безо всякой причины.

К тому моменту, как Каталлон с вождями добрались до отгороженного места, на ветру полыхало тридцать факелов. Приветствия уже превратились в монотонный рев: Ка-тал-лон, Ка-тал-лон. Ночь содрогалась от этих слов. Заговорили барабаны.

Каталлон поднял свое знамя и вышел на арену. Он воткнул древко в землю в нескольких шагах от алтаря. На арене горел всего один небольшой факел, но и он располагался далеко, где-то за алтарем. Факелы, которые принесли с собой люди, тушили, как только их хозяева добирались до арены. На этом настоял Жрец Луны. Народ согласился. Эта битва должна была подтвердить или опровергнуть мощь Луны. Нельзя осквернять ее светом факелов.

Появился Жрец Луны. Каким-то образом ему удалось пробраться сквозь толпу незамеченным, и теперь он, словно по волшебству, оказался под одиноким факелом. Одетый в белый халат из плотной ткани и тюрбан, он несколько секунд неподвижно стоял, неодобрительно глядя на толпу.

Приветствия стихли. Один за другим смолкали барабаны. Когда затих последний, над ареной повисла тишина, какая обычно следует за пошлым замечанием. Жрец Луны подошел к алтарю. Из-за развевающегося халата казалось, что он плывет. В вытянутой руке на серебряной цепочке раскачивался массивный лунный диск. Символ его могущества, он поймал свет луны и засверкал такой же холодной красотой. Один из зрителей в истерике разорвал рубаху и закричал, чтобы это сияние поглотило его душу. Воин, чьи волосы были заплетены на манер конской гривы, запрокинул голову, в экстазе повторяя имя Жреца Луны.

Теперь толпа приветствовала человека в белом. Снова забили барабаны, теперь они выбивали две ноты подряд: сильный удар, потом слабый. И медленнее. Скорее вкрадчиво, чем настойчиво.

В едином с ними ритме затопали ноги. Гром, порожденный сотнями тяжелых сапог, прокатился по земле, угрожающий грохот, аккомпанирующий приглушенным голосам:

– Жрец Луны! Жрец Луны!

Конвей не приближался к алтарю до тех пор, пока там не показался Жрец Луны, стоящий на нижней медной ступени. Два воина Гор, сидя на своих сиденьях, крутили рычаги. Диск раздраженно гудел, понемногу набирая обороты. Щеточки с шипением скользили по ободу.

Жрец Луны ступил на алтарь, чтобы проверить, как он работает.

Первый взрыв смеха заставил его рывком выпрямиться.

Шагая так, словно у него болят ноги, Конвей направлялся к центру арены. С непокрытой головой, одетый в до смешного длинную свободную кольчугу, он сжимал в бронированных перчатках тяжелый меч. Сапоги были явно ему велики.

Вид у него был скорее шутовской, чем божественный.

В толпе послышалось хихиканье, подавляемые приступы смеха, сначала в одном месте, потом в другом. Какой-то ребенок закричал:

– Что это? – и пошатнувшаяся плотина уважения рухнула под напором веселья.

Жрец Луны так разъярился, что, казалось, сейчас рухнет с алтаря. Нагнувшись к Конвею, чтобы его слова не слышали воины, крутящие колесо, он сказал:

– Ты делаешь дураков из нас обоих. Мое достоинство, мой престиж…

– Твоя задница. – Конвей был бледен и так же мрачен, как Жрец Луны – зол. – Сейчас я участвую в представлении, а не ты. Прицепи эту штуку так, как я тебе говорил. – Он протянул Жрецу Луны медную проволоку, тщательно скрывая ее и от толпы, и от воинов, крутящих колесо. Жрец Луны с ворчанием отошел. Остановился перед кувшином, в котором стоял Человек-Который-Есть-Смерть. Прикрепив проволоку к металлу, он отступил назад и исподтишка взглянул на Конвея.

Когда тот двинулся от алтаря, проволока у него за спиной начала разматываться. Это была тонкая проволока, невидимая в лунном свете. Чтобы скрыть последние следы обмана, поднявшийся ветер начал раскачивать пламя факелов. Освещение превратилось в головокружительный хоровод теней. Даже сама ночь помогала скрыть обман. Туман, который раньше закрывал звезды на западе, теперь висел прямо над головой. Своей пеленой он окутал Луну, сделав ее свет мертвенно-бледным.

На этот раз, когда кто-нибудь начал показывать на чудесным образом затянувшееся туманом небо и шепотом говорить о знамениях, ответом ему были проклятия и раздраженные советы прекратить пугать маленьких детей.