Текст книги "Странница"

Автор книги: Дональд Маккуин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 59 страниц)

Когда Додой отошел назад, стараясь смотреть в землю, он на секунду взглянул на Жнею. Она теперь выглядела по-другому – удовлетворенно. Тейт одновременно плакала и улыбалась. Она поцеловала его в лоб.

Уже отправившись вслед за Орионом, Додой почувствовал какую-то слабость, неуверенность. Он не повернулся, чтобы помахать на прощание. Орион положил ему на плечо руку. Стараясь подладиться под огромный шаг своего нового спутника, Додой пошел навстречу своей новой жизни.

Тейт упала в объятия Налатана. Оба они сотрясались от ее рыданий.

Жнея нагнулась, делая вид, что поправляет стремена. Ее плечи тряслись в беззвучном смехе.

Посмотрев на нее, Ланта еле слышно пробормотала:

– Кое-кто многим пожертвует, не желая смириться с тем, что Цветок может восторжествовать. – Эти слова оставили у нее во рту неприятный привкус.

Глава 110

Услышав заунывный вой волка, лошади, принадлежащие братству Опалов, всполошились. Они занервничали, начали беспокойно ржать и бить копытами. Но люди, собравшиеся вокруг огромного пылающего костра, не обращали на это внимания.

Тейт отрицательно покачала головой в ответ на предложенную Налатаном руку. Слезы на ее щеках блестели, словно звезды на ночном небе. И все же ее лицо сохраняло гордое и надменное выражение, черты заострились, казалось, что наложенная Сайлой повязка сильно натянула кожу на ее лице.

Несмотря на то что внешне она стоически восприняла смерть Танно, душа ее была полна горя по утерянному другу. Ее скорбь по собаке была подобна скорби воина по погибшему товарищу, печали по потерянной дружбе.

Несмотря на то что Жнея все время находилась под прицелом «вайпа» Конвея, она была совершенно спокойна и мысли ее витали где-то далеко. Только раздавшийся в темноте барабанный бой на мгновение вывел ее из задумчивости. Настойчивый и тревожный, он напоминал биение сердца. Пламя костра, подымающееся высоко в небо, освещало дорогу между лагерем и деревней.

Заметив отблеск, Тейт сказала безо всякого сожаления:

– Звездочеты сжигают погибших.

– Да, жгут людей, – проговорила Жнея. – Святой обряд.

– Они оба не стоили даже лапы Танно. Малый Пес убил его. А я убила Малого Пса. Явно неравноценный обмен.

Сайла заметила быстрые, заговорщические улыбки, которыми обменялись Конвей и Налатан. В их взглядах смешались гордость и мрачное веселье воинов. Боясь оскорбить мужчин, она сделала вид, что ничего не заметила. Сайла завидовала не безрассудной решимости Тейт мстить, а тому, что мужчины принимают ее как равную. В душе Сайла знала, что никакая женщина никогда не любила мужчину больше, чем она любила Класа на Бейла. Но Доннаси Тейт была той женщиной, которая, хотя и не знала Класа достаточно хорошо, понимала его так, как не понимала его даже она, его жена. Когда Тейт была в хорошем расположении духа, она была интересна, внимательна и доброжелательна. Просто друг. Как Клас. Когда же она была не в духе, то была вспыльчива, горяча, даже смертельно опасна. Как Клас.

Взаимопонимание между Доннаси Тейт и Налатаном было более глубоким, чем между ней и ее мужем Класом. Сайла завидовала им обоим. Но и жалела их.

– Жрица, ты идешь с нами? – спросила Жнея. – Твои друзья уже покинули нас. Да ты не слышишь меня!

Все уже собрались возле Карды и Микки, охраняющих оружие братства Опалов. Сайла со Жнеей отошли от Тейт и присоединились к остальным, стоявшим в крохотном круге света, который отбрасывал уже почти догоревший факел. Тейт медленно последовала за ними, заняв место между Конвеем и Налатаном. Казалось, она была где-то далеко и даже не замечала окружающих.

– Я задумалась и не слушала тебя, – ответила Жнее Сайла.

– Это и понятно. Я сказала, что мне нужен помощник.

– Я? В роли помощника? – горько рассмеялась Жрица. – Да ты же при любом удобном случае убьешь меня.

– Это мы уже обсуждали, – отмахнулась Жнея. – Сейчас мы должны либо объединиться, либо пожертвовать Церковью в угоду своему честолюбию и амбициям.

– У меня нет честолюбия. В том смысле, в котором об этом говоришь ты.

– Неужели ты не понимаешь? Я говорю о разрушении Дома Церкви, о смерти или порабощении всех находящихся там. А ты споришь о четкости определений. Не перебивай. Слушай. Я сейчас управляю Домом Церкви. И все с этим согласны. – Она сложила руки на груди, высоко подняв свою седую, отливающую серебром голову. – Или почти все. Фиалки не признают меня. Из-за этого братство Тигров тоже колеблется. Они присягнули на верность Дому Церкви. Но я не могу доверять им. И только братство Опалов и мои немногочисленные Коссиары повинуются мне.

– Мое братство больше не будет подчиняться тебе. Хватит, – возразил Налатан. – Твои шпионы отравили нас, когда мы заявили, что не будем более поощрять твою жадность. Братства Тигров и Опалов тоже должны отказаться от тебя.

Не отреагировав на его слова, Жнея обратилась к Сайле:

– Летучая Орда уже на подступах к нашей твердыне. С каждым днем их разведывательные отряды подбираются все ближе и ближе к Дому Церкви. Я предлагаю заключить временное перемирие. Фиалки будут поддерживать меня, если Цветок попросит. Более того, Фиалки, так же как и мы, знают, что Ланта должна быть Единственной. С поддержкой братств Опалов и Тигров и с оружием-молнией Дом Церкви будет неуязвим и неприступен.

– Моя цель – Врата, – ответила Сайла. – А что касается тебя… Ты раскалываешь Церковь, ты разрушаешь ее. И если все отвергнут тебя, как это сделала я, то вполне возможно, что Летучая Орда окажется той силой, которая сможет преобразовать, а не разрушить ее.

Сайла ожидала вспышки гнева в ответ на свои слова, но вместо этого Жнея лишь пристально посмотрела на Жрицу. Выражение ее лица постепенно, чуть заметно стало смягчаться. На нем даже появилось что-то похожее на улыбку. Улыбку печали. Но Сайла была уверена, что в глазах Жнеи блеснуло и тут же погасло что-то еще. Что-то похожее на мимолетное воспоминание, нежданно вырвавшееся из самых потаенных уголков ее сердца. Все это было совсем не похоже на обычное поведение Жнеи, и это зрелище заставило Сайлу внутренне содрогнуться.

– Тебе нечего больше сказать? – спросила она.

– О, я еще многое должна сказать тебе, Избранная, – ответила Жнея после короткого размышления. Она остановилась, освобождаясь от овладевших ею воспоминаний, а затем продолжила с присущей ей твердостью и решительностью: – Ты говорила о своей судьбе. Так вот, ты ничего не знаешь о своей судьбе. Она решилась в ту ночь, когда рабы вывалили тебя из корзины перед моей сестрой. Грязную. Мерзкую. – Внезапно вспыхнув злобой, она рванулась вперед так стремительно, что товарищи Сайлы встревоженно подхватились. Жнея же продолжала, погруженная в свои мысли и ощущая только присутствие молодой Жрицы. – Да, Сайла, тебя бросили на пол словно кучу отбросов. И моя сестра выбрала тебя.

– Моя настоятельница? Настоятельница Ирисов? Она выбрала меня?

– Да, и никто другой, – повернувшись к Сайле фыркнула Жнея, и губы ее растянулись в отвратительной, притворной улыбке. И вдруг истерический хохот сотряс эту женщину. – Ты все еще слышишь его, не так ли? И ты не удивлена? – продолжала она. – Настойчивый голос, который направляет тебя на поиски Врат, который поддерживает тебя, когда все кажется потерянным, и который ругает тебя, когда ты колеблешься. Ты думаешь – это судьба? Как бы не так, это – настоятельница. Ее голос, ее решения и ее желания – все это тщательно заложено ею в твоем подсознании с помощью методов, разработанных ею же. Методов, противных природе Церкви. Она лично встречалась с нашей дорогой, но уже мертвой, Сестрой-Матерью и с этой слабоумной ведьмой, которая называла себя Единственной. И все тайны, в которые они были посвящены, и все знания, которыми они владели, умерли вместе с ними. А что касается тебя, то у тебя никогда не было судьбы. Ты Избранная. Ты – собственность. Нет, хуже. Твое мнение – это результат чужих мыслей. Ты – вещь.

– Нет. – Это слово лишило Сайлу последних сил. Нервы ее натянулись, как тетива. И, не выдержав такого напряжения, она, потеряв сознание, стала безвольно оседать на землю.

Ланта вовремя подхватила Сайлу, защищая ее своим телом.

– Ты старая, глупая женщина, ослепшая от жадности. – Неуклюже развернувшись, она говорила со Жнеей через плечо. – Сайлу привели к настоятельнице Ирисов. И настоятельница прекрасно понимала, что она верна и предана и без всяких сомнений достойна обучения. Настоятельнице нужен был Цветок. Нужен для Церкви. Тебе же нужна только власть. Сайла гораздо совершеннее любой из нас. И у нее есть не только ее собственный опыт, но и мудрость многих.

Не обращая внимания на негодование Ланты, Жнея всматривалась в лицо Сайлы.

– Да, Сайла, – ядовито произнесла она. – И немного о тебе лично. Ты действительно настолько чиста? Неужели у тебя нет ни единой мысли о том, чтобы самой воспользоваться тайной, скрывающейся за Вратами? И ты никогда не задавала себе вопрос, что же ты получишь в результате всего этого? О, да, Сайла. Я знаю о твоем драгоценном принципе. И намного, намного больше, чем ты думаешь. И не надо изображать из себя оскорбленную невинность. Посмеешь ли ты поклясться своим друзьям и Вездесущему, что ты воспользуешься этой тайной исключительно для всеобщего блага, не оставив ничего для себя? Посмеешь ли ты поклясться? Посмеешь ли? – Жнея все ближе и ближе придвигалась к Сайле.

Осторожно, как если бы ее кости вдруг стали хрупкими, как стекло, а мышцы бессильными, Сайла высвободилась из заботливых рук Ланты. Разбитая словами Жнеи, испуганная этим призывом признаться в терзающих ее сомнениях в собственной неподкупности, Сайла выпрямилась. Как во сне она сделала несколько шагов назад. Ланта что-то говорила ей, успокаивала и утешала, но Жрица ничего не слышала. В памяти у нее звучало лишь сказанное когда-то Лантой: «Твоя воля – это не твоя судьба». А сейчас оказалось, что даже ее судьба на самом деле дело рук других людей.

Сайла почувствовала, как холод постепенно пронизывает ее тело. Все услышанное страшно угнетало ее, и только сейчас Жрица Роз поняла, как устала.

Ланта встряхнула ее за плечи. Сайла удивленно посмотрела на нее. Миниатюрное личико Ланты сейчас было повернуто к той, которую она так яростно защищала.

– Сайла, послушай меня. Жнея не учла один факт, очень важный факт. Пророчество Цветка существовало поколениями. Жрицы рождались, жили, умирали, и их было много. Но не одна из них не была Цветком. Ты же была рождена для того, чтобы быть им. Попытайся найти Врата. Используй для этого всю свою силу и мужество. Твое сердце подскажет тебе. Веди нас. И даже если ты потерпишь неудачу, мы будем вспоминать о тебе с уважением и почтением. Мы, наши дети и внуки, будем помнить твою верность и преданность. Если же ты поддашься коварным козням, послушаешь эту предательницу и проявишь слабость, то имя твое навеки будет проклятием для всех нас. – Выражение мольбы на ее лице исчезло. – Эти мои последние слова… – твердо произнесла Ланта. – Решай.

Ужасный шум заполнил голову Сайлы. Низкий, тяжелый, он напоминал удары волн, бьющихся о непокорные скалы. И еще она почувствовала, что уже не боится. Ужас, вызванный откровениям Жнеи, начал проходить. Сайла задумалась: была ли такая реакция на слова Жнеи заложена в ее подсознание настоятельницей Ирисов? Поразмыслив, она пришла к выводу, что это не должно ее тревожить. Ей вообще не стоит беспокоиться о подобных вещах. Ланта была права. Настоятельница Ирисов не управляла ею, она лишь усовершенствовала ее. И вообще, какое все это имеет значение?

Цветок был избран.

И Цветком была Сайла.

– Я – Цветок, – немного придя в себя под тяжелым взглядом Жнеи, решительно произнесла она. – И я выполню все, что в моих силах. Чего бы мне это ни стоило. Цветок нужен Церкви. И Врата откроются лишь перед Цветком. Я сделаю все, что должна.

– Впервые в истории Дом Церкви может пасть, – отвернувшись, чтобы не видеть Сайлу, произнесла Жнея глухим, напряженным голосом. – И если это случится, то неверующие войдут в нашу твердыню. Сестры наши будут убиты прямо в своем святилище. И если это должно стать моей судьбой, то я умру там.

– Если это будет угодно Вездесущему.

– Церковь предала сама себя, – повернувшись к Конвею и Тейт выдохнула Жнея. – Я взываю к милосердию чужестранцев.

И Конвей, и Тейт, не сговариваясь, отрицательно покачали головами.

– Я буду бороться с тобой так же, как борюсь со Жрецом Луны, – добавил Конвей.

– Так вы хотите борьбы? Хорошо, вы ее получите! – Жнея резко засмеялась. – Знайте же, когда Летучая Орда займет Сушь, они обыщут каждую расщелину, заглянут в каждую впадину, обследуют каждую вершину – они найдут вас. Мы же предлагаем вам убежище и защиту. Дом Церкви обеспечит вам приют, кров и сохранит ваши жизни. Вне наших стен Жрец Луны настигнет вас, подбираясь так же хладнокровно, как его змеи подбираются к ничего не подозревающему кролику. Что же касается Дома Церкви, то тут Летучая Орда способна только на осаду. Если братство Тигров предаст нас, то мы не сможем оказать сопротивление и будем разбиты. И тогда все силы, которыми кочевники располагают, будут брошены против вас. И против Цветка. Независимо от того, владеет ли она тайной Врат или нет, она будет оставаться последней надеждой Церкви. Они не смогут позволить себе оставить ее в живых.

Не в силах вынести установившегося гробового молчания, Ланта отвернулась, наблюдая, как поднимается тепло от потухшего погребального костра Танно. Темнота придавала зловещий вид даже самым обычным предметам. Кусты на дальней стороне насыпи словно в мольбе протянули вверх свои опаленные, лишенные листьев ветви, похожие на вытянутые руки скелета.

Потери.

Танно мертв. Додой брошен.

Конвей и Тейт отвергли Дом Церкви.

Братство Тигров и Фиалки скорее оставят Церковь, чем придут к согласию со Жнеей.

Ланта, которая должна была стать Единственной.

Камень Истины.

Кто-то должен потерять больше всех.

Даже наиболее подверженная злу, та, которая толкает на преступление саму Церковь, должна быть умиротворена, если это необходимо для того, чтобы Цветок мог одержать победу.

Приняв решение, Ланта повернулась к остальным. Долго и внимательно всматриваясь в лицо Конвея, она изучала линию его рта, вьющиеся волосы, выглядывающие из-под воротника. Когда он шевельнулся, Ланта быстро отвела взгляд, пытаясь найти глазами Жнею. Это не составило большого труда. Та смерила ее взглядом.

– Если Фиалки присоединятся к тебе, братство Тигров выступит в защиту Дома Церкви?

Жнея на некоторое время погрузилась в размышления, пытаясь угадать, что же задумала Ланта.

– Да, – бросила она настороженно.

Ланта прекрасно осознавала опасность ловушки, прозвучавшей в этом единственном слове. Пути назад не было, но она все же попыталась в последний раз уклониться от своего плана.

– Есть ли кто-нибудь еще, кроме Цветка, кто сможет привлечь на нашу сторону Фиалок? Существует ли какой-нибудь другой способ сделать это? – спросила она с надеждой.

– Почему ты хочешь помочь этой убийце? – прервала ее Сайла.

– Наши сестры не должны умереть, – заставив себя смотреть только на Жнею, ответила Ланта. – И если Дом Церкви отвлечет на себя все силы Летучей Орды, у Цветка появится возможность найти Врата.

– Мы не можем ничего с этим поделать. – Сайла была ужасно рассержена упорством Ланты. – Даже если Летучая Орда будет разбита, то нами займется Одил. Я уже достаточно хорошо изучила ее характер. Смертельная борьба между нами продолжится, а ты хочешь вложить в ее руки оружие, которым она нас затем сокрушит.

– Мы боремся не против добродетельной и непорочной Церкви. – Незаметно пошарив под рясой, Ланта нащупала Камень Истины, висевший на золотой цепочке. Ей показалось, что он завибрировал в ее ладони. Перед ней появился яркий образ Сайлы, отдающей Джессака. Отогнав от себя эту мысль, она позвала вождя братства Опалов, который выступил вперед вместе со своими бойцами. Сжимая одной рукой Камень Истины, она подняла взгляд на подошедшего к ней монаха-воина. – Братство Тигров присягало в верности Церкви, а не лично Сестре-Матери. А Опалы?

Это был не простой вопрос, и мужчина нахмурился. Среди сопровождавших его монахов наступила мертвая тишина.

– Опалы не отвечают перед целительницами, маленькая жрица, – прочистив горло, после довольно продолжительной паузы, сказал он. – Мы…

– Мы в гневе, – язвительно прервала его Ланта. Эти слова шокировали монаха, и он застыл в изумлении. – Сейчас я узнаю твой ответ и твою душу, – более жестоко, чем когда-либо, решительно продолжила она. – Скажи, что ты думаешь. Говори. Раскрой свою душу, прямо сейчас. Ради истины.

– Церковь, сестра, – избегая пристального взгляда Жнеи, выпалил монах. – Опалы живут и умирают только ради Церкви. Не ради кого-либо из людей.

– Хорошо. Вы все свидетели. Для сохранения Церкви, а не ради службы Жнее, Жрица Фиалок – товарищ Цветка делает это. – Достав талисман, Ланта протянула сжатую в кулак руку Жнее. Драматичным жестом она раскрыла его, показав лежащий на ладони аметист. – Дом Церкви будет спасен. Цветок позаботилась и об этом.

Даже в неярком свете оплывшего факела смертельная бледность Жнеи бросалась в глаза. Схватив Камень Истины, она стала пристально его разглядывать, пока не увидела волшебный знак в глубине. Прижав его к груди, она закрыла глаза, на ее лице отразилось страдание. Она издала такой резкий и пронзительный крик, что собаки, которые лежали рядом, подняли головы и стали водить ушами. Замолчав, она согнулась так, что подбородок почти касался колен. После некоторой паузы она приглушенно, сквозь зубы заговорила:

– Ты насмехаешься надо мной. Отягощаешь каждый мой вздох, поручив мне Джессака и его проклятое имя. Вручила мне Камень Истины, зная, что этим подарком ты уничтожишь мой триумф. Все будут говорить, что Ланта, друг Цветка, во имя Цветка же спасла Дом Церкви.

Она встала, пошатнувшись. Воин из братства Опалов попытался помочь ей. Но она сама обхватила его плечо рукой. Силы стали возвращаться к ней.

– Ты хочешь, чтобы Церковь узнала, чем я обязана тебе. Да будет так. Пойми же, что Сайла была права. И после Летучей Орды следующим твоим врагом и врагом всех вас стану я. Я буду преследовать вас до самой смерти. Запомните мои слова.

И долго еще, после того как затих стук копыт лошади, увозившей Жнею, вокруг факела никто не решался произнести ни слова.

Только волк продолжал свою песню.

Вдруг Налатан указал на гребень горы. Вдалеке показалось неуверенное мерцание факела, кто-то приближался. Но подходившие были скрыты от глаз все еще стоявших в молчаливой растерянности людей.

– Наконец-то они набрались храбрости и решили напасть, – заметила Тейт и вставила патрон в «буп».

Конвей сделал то же самое. Все отошли подальше от света.

Постепенно мерцание становилось все ярче и ярче. Наконец появилось пламя.

– Только один человек? – с удивлением спросила Сайла у Налатана.

– Или кто-то, чтобы отвлечь наше внимание.

– Я скоро вернусь, – сказал Конвей, кликнув собак. Шорох поглотивших их кустов вскоре замер, утонув в мертвенной тишине ночи.

Это был Орион. Оставаясь невидимыми, они наблюдали за ним. Орион был невозмутим. Подойдя, он поставил свой факел возле старого, уже почти потухшего и издающего последнее предсмертное шипение факела.

– Я один, – объявил он в окружающую его тишину. – Я поговорил со всеми наиболее влиятельными воинами нашего племени. Не бойтесь, вас не потревожат.

Он съежился, когда перед ним неожиданно выросла Микка, и не смог сдержать испуганный крик, когда, попятившись назад, наткнулся на Карду. Конвей возник из темноты, вешая на плечо свой «вайп».

– Он действительно один, за ним никого нет, – сказал Конвей, присаживаясь около Ориона. Все остальные вернулись на свои места.

– Жнея ушла? – От удивления глаза Ориона расширились.

Сайла рассказала ему обо всем, что случилось, а Ланта добавила, что нашелся Камень Истины.

– Ничто не значило так много для Ланты, как Камень Истины, – сказала в заключение Сайла. – Мне не хватает слов, чтобы выразить всю свою любовь и признательность моим друзьям за то, что они сделали. – Взяв руки Ланты в свои, Сайла окинула взглядом своих друзей. Глядя, как Конвей смотрит на Ланту, ей захотелось сказать ему, что она понимает его боль, его страдания, которые он делил с маленькой провидицей. Но Сайла прекрасно понимала, что любое слою, любой намек может нанести непоправимую рану рождающимся чувствам. Она могла только надеяться.

– Я пришел рассказать вам то, что я видел и слышал. – Нервно кашлянув, Орион обратился к Сайле: – Во времена Учителей племя Звездочетов было наиболее известным и почитаемым из всех племен.

Тейт тяжело вздохнула.

Орион виновато взглянул на нее и продолжил:

– Мы гордились равенством в нашем обществе. Звездочеты ненавидели войну и, если это было возможно, всегда шли на компромисс. И мы были великодушны к побежденным. Мы предлагали убежище угнетенным из других племен. Легенды говорят, что у Звездочетов находили прибежище остатки целых народов, преследуемых врагами, которые потом, через некоторое время, становились частью нашего племени. Из-за постоянных войн нам пришлось уйти с насиженного места. Наш вождь привел нас сюда, в Сушь, обучил нас орошать и использовать эту землю. Дом Церкви существовал еще до нашего прихода сюда. Но, узнав друг о друге, мы стали действовать заодно. Налатан говорил тебе, что наши воины стали первыми монахами братства. Но даже он не знает, что многие из наших женщин были Учителями.

Сайла и Ланта осенили себя Тройным Знаком. Признание связи с Учителями, даже через столько поколений, было самоубийственным.

– Когда по миру прокатилась волна гонений на Учителей, племя Звездочетов не смогло им помочь, – рассказывал дальше Орион. – Среди нас были предатели. – Он ненадолго замолчал. – Однако ни один человек из нашего племени не участвовал в истреблениях. Ни один. Звездочеты укрывали в течение нескольких лет небольшую группу Учителей. Потом они были преданы. Легенда говорит, что наше племя решило: оно не может противиться ветрам перемен. Учителя бежали в горы. И только один человек дрался за них. Но его убили. Учителя скрытно передали свои реликвии нашему старшему сказителю. Когда он умирал, то сказал, что кто-то должен прийти за ними. И с тех пор сказитель нашего племени ждет. Мы – я – храним реликвии в священной надежде. Про них не знает даже вождь. Старший сказитель должен был передать их… – он заколебался. – Я должен был передать их Малому Псу. Когда-нибудь.

– Что они собой представляют? – спросила Сайла. – Где они? – Снова появившись в ее подсознании, Голос торжествующе рассмеялся.

– Немногие знают, насколько жестокими были великие гонения. Для того чтобы избежать обвинения в укрытии Учителей, Звездочеты изменились. Мы стали обращаться с нашими женщинами так, как это делали другие племена. Мы стали воинами и признали войну. Хотя старший сказитель всегда знал правду, никто до сих пор не боролся за возвращение на истинный путь. Из-за этого я потерял того, кто был для меня дороже всего на свете. Мои люди снова изменятся. Мой долг – позаботиться об этом.

– Реликвии! – напомнила Сайла с нетерпением. – Расскажи мне. Пожалуйста.

Орион что-то поискал в своем жилете и вытащил прямоугольный кожаный пакет, перевязанный грязным потрепанным шнурком. Открыв его, он проговорил: – Учителя сказали, что его получит тот, кто принесет в наш мир весну возрождения.

Сайла в нетерпении перебирала пальцами, ей не сиделось на месте. Сейчас голос был переполнен счастьем, золотая песнь, простая мелодия радости.

В этом пакете были завернуты две вещи. Ветхий, почти превратившийся в лохмотья листок бумаги и полированный предмет из стали, который был размером с руку человека и напоминал собой вилку с тремя длинными неровными зубцами. Средний зубец был длиннее боковых. Полированная деревянная ручка была немного толще, чем металлические штыри.

Не успел Орион развернуть бумагу до конца, как Ланта, пронзительно крича, резко отступила, натолкнувшись на Конвея. Лишь осенив себя Тройным Знаком, она вернулась назад.

Сайла же не сдвинулась с места. Она захотела дотронуться до этой бумаги, которая выглядела сейчас, словно разноцветный квадрат.

– Здесь что-то написано, – сказала она с огромным интересом. – Значит, Учителя владели письменностью. И числа. Смотрите. Там. И там. И здесь. Всюду. Слова. Числа. Священные знаки. Везде. О, Учителя! – Ее голос дрогнул. Благоговейно она осенила себя Тройным Знаком, затем подошла к Ланте. – Не бойся. Никто не может причинить нам вреда. Только наши друзья знают, что мы рассматривали бумагу древних времен. Это изумительно. Ты только подумай, много поколений назад Учителя держали эти вещи в своих руках. Читали их. Пользовались ими вместе с другими Учителями.

Тщательно свернув бумагу, Орион положил ее на старое место и закрыл пакет.

– Ты это видела? – Конвей осторожно подошел к Тейт.

Она кивнула в ответ.

– Космический снимок, масштаб один к пятидесяти, сделан на вощеной непромокаемой бумаге. Расширенная компьютером цветовая гамма, отпечатано на лазерном принтере. Кто-то очень часто им пользовался. Надписанные от руки азимуты, опорные точки. Напечатанный снизу текст описывает все модули, идентификатор штаба и уровень систем безопасности. Проблема состоит в том, что невозможно соотнести этот снимок с местностью, не зная исходных данных. Может быть, ты их видел?

– Нет. И чего я не могу понять, так это того, что здесь делает этот странный трезубец.

– Посмотри на Сайлу, – кивнула Тейт. – Она на вершине блаженства, приятель. Держу пари, что завтра мы будем искать холмы, изображенные на этом снимке.

– И спорить не о чем. Ты готова?

Тейт удивила его, оглянувшись, чтобы найти Налатана, прежде чем отвечать. Когда она снова повернулась к нему, ее слова «на вершине блаженства» сами собой повторились в его сознании, и Конвей в который раз удивился тому, как в одном человеке смогли ужиться такая резкость, иногда даже грубость, и столько любви. Конвей услышал, что она согласна. Он машинально улыбнулся, поскольку знал, что должен был это сделать.

Его мысли были далеко. Они были с Лантой. Он знал, что они теперь всегда будут с ней. Хотя она и отвернулась от него.