Текст книги "Час джентльменов"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

Глава 29

На следующее утро конвоиры вновь собрались на пляже. Волн все еще не было.

Океан походил на плоское стекло – любой мало-мальски компетентный хирург мог бы легко провести операцию на мозге, сидя на лонгборде посреди такого океана. Микеланджело, лежа на доске в такой воде, мог бы расписывать Сикстинскую капеллу, а… в общем, идея понятна.

Джонни решил развеять тоску.

– Вот скажите, – заговорил он, – а утки действительно ходят рядами?

– Утки? – не понял Дэйв. – Рядами? Почему?

– Почему я спрашиваю или почему они ходят в ряд? – уточнил Джонни.

– Мы ведь еще не выяснили, что они действительно ходят рядами, – заметил Прибой. – Так что Дэйва интересует, почему ты спрашиваешь. Верно, Дэйв?

– Ага, я спрашиваю, зачем это ДБ знать, ходят утки в ряд или нет.

Бун засунул голову под воду. Когда он вновь всплыл на поверхность, говорил уже Джонни:

– Есть такое выражение: «уточки в ряд». Я вот чего не понимаю, оно отражает зоологическую действительность или это просто какой-то бред?

– Орнитологическую действительность, – поправил его Бун. – А не зоологическую.

– Отлично ввернул, Би, – одобрительно кивнул Дэйв. – Наконец-то мы узнали, на какой вопрос Джонни не ответил бы на выпускных экзаменах.

– Дэйв, забудь ты про его экзамены, – посоветовал Бун.

– Ну так что? – вновь спросил Джонни. – Кто-нибудь из вас видел уток в ряд?

– Насколько мне известно, – отчитался Бун, – утки – пресноводные существа. Следовательно, я даже не знаю, видел ли когда-нибудь вообще уток, подряд или нет.

– А я видел уточек в ряд, – подал голос Прибой.

– Правда? – обернулся к нему Джонни.

– На ярмарке в Дель-Маре. В одной из палаток с тиром. Вот там уточки все были ровнехонько в ряд.

– Вот об этом я и говорю, – кивнул Джонни. – Непонятно, то ли это имитация реального положения дел в природе, то ли поддержка сложившегося орнитологического мифа.

– Птичьи стереотипы? – удивился Бун. – Ну да, пеликаны – обжоры, чайки – грязнули, а утки любят смотреть друг другу в задницу и потому ходят рядками…

– Интересно, а в отношении птиц тоже надо быть политкорректным? – задумался Дэйв.

– Только в отношении цветных птиц, – ответил Прибой. – Или птиц-самок. Обычных белых птиц-самцов можешь поливать грязью сколько угодно. Как в анекдоте: прошла мимо бара ирландская чайка.

Тут заговорил Шестипалый. Необычайно важным голосом он заявил:

– Когда мать-утка рожает утят, они все плавают за ней аккуратным рядком.

– Ты что, сам это видел? – усомнился Джонни.

– Да.

– Где?

– Где что?

Они уставились друг на друга.

– Нет, нам совершенно необходимы волны, – резюмировал в конце концов Джонни.

– Это точно.

– Мы такие жалкие, – посетовал Прибой.

– Ужас, – согласился Бун.

Он не знал точно, с чем это связано – с отсутствием волн или с отсутствием Санни. Наверное, и с тем и с тем, но Санни бы быстро положила конец этому идиотскому разговору какой-нибудь предельно точной колкостью.

– Может, нам взять в конвоиры какую-нибудь другую девушку? – предложил Бун.

– Замену Санни? – уточнил Дэйв.

– У нас уже есть НеСанни-официантка. Зачем нам еще и НеСанни-сёрфер?

– Начав искать замену Санни, мы как бы согласимся с тем, что настоящая Санни никогда не вернется, – неодобрительно покачал головой Прибой.

А она и не вернется, подумал Бун. Она идет вперед, в профессиональный спорт, туда, где у сёрферов есть спонсоры. Для нее-то это только хорошо, но вот нам придется смириться с мыслью, что видеть Санни мы будем отныне на обложках журналов, а не на доске рядом.

Шестипалый с открытым ртом смотрел на Буна.

– Чего? – проворчал Бун.

– Как тебе не стыдно! – воскликнул Шестипалый.

Компания погрузилась в молчание. Даже океан делал вид, будто его тут нет, и лежал безвольной тряпочкой.

– Какое-то большое озеро, – с омерзением прокомментировал Прибой.

– Озера хоть не соленые, – откликнулся Шестипалый, до сих пор дувшийся на Буна за предложение найти замену Санни. – Больших и соленых озер не бывает.

Остальные сёрферы обменялись взглядами.

– Нет, не стоит, – решил наконец Джонни.

И они решили плюнуть и не стали рассказывать Шестипалому про Юту, [27]27
  Именно в штате Юта находится город Солт-Лейк-Сити (дословно «Город соленого озера»), расположенный близ Большого Соленого озера, бессточного водоема площадью 2,5–6 тыс. кв. м.


[Закрыть]решили плюнуть и не ввязываться в очередной бессмысленный разговор, и океан решил плюнуть и не стал поднимать волны. Бун вздохнул с облегчением, когда встреча конвоиров подошла к концу и вся компания поплыла обратно к берегу.

– Ты идешь? – окликнул его Дэйв.

– Нет, поторчу тут еще немного, – ответил Бун.

Он взглянул на пляж, на котором уже начали собираться джентльмены. Они отмечали отсутствие волн, попивали кофе, смолили сигареты и, без сомнения, обсуждали прошлый август, такой же безнадежный в плане сёрфинга.

Дэн Николс улегся на доску и поплыл прочь от берега.

Глава 30

Бун сообщил ему, что не нашел ничего подозрительного в электронных письмах и звонках его жены.

Дэн выглядел чуть ли не разочарованным.

– Может, у нее есть телефон, о котором я не знаю? – предположил он.

– Не знаю, – пожал плечами Бун. – Может такое быть? Счета-то ведь все равно приходили бы тебе, верно?

– Да, – кивнул Дэн. – Ладно, завтра я уезжаю из города. Самое подходящее время, чтобы…

Он не договорил.

Буну всегда казалось, что если тебе чего-то даже произносить вслух не хочется, то уж делать это и вовсе не стоит.

– Дэн, а ты уверен? Может, все-таки просто поговоришь с ней? Прямо спросишь, что происходит?

– А если она ответит, что ничего не происходит?

– Так это же хорошо.

– А вдруг она соврет?

Вот так всегда, подумал Бун. Теперь ему придется следить за Донной Николс и отчаянно надеяться, что она не запрыгнет в кровать к какому-нибудь мужику. Лучше всего было бы вернуться к Дэну, сообщить, что он параноик, велеть ему купить жене цветы и похоронить свои дурацкие комплексы.

– Ладно, – кивнул Бун. – Я этим займусь.

– Ты поступаешь не только как джентльмен, но и как мудрый человек, – поблагодарил его Дэн.

Я ни то ни другое, возразил про себя Бун, но промолчал.

– Мне понадобится кое-какое оборудование.

– Все, что тебе угодно.

Буну было угодно маленькое приспособление для бампера машины Донны.

– На чем обычно ездит твоя жена? – спросил он.

– На белом внедорожнике, «лексусе», – ответил Дэн. – Мой подарок на день рождения.

Неплохо, подумал Бун. На свой прошлый день рождения он получил эротическую смазку от Шестипалого, два купона на бесплатные бургеры от Прибоя и открытку от Дэйва, в которой было мило написано «Иди в жопу».

– А на кого зарегистрирован автомобиль? – уточнил Бун.

– На меня. Ну, на фирму.

– Ну разумеется.

Все дело в налогах. Человек, владеющий корпорацией, никогда не станет покупать что-нибудь сам. Все покупки, которые хоть каким-то боком можно отнести к бизнес-затратам, совершаются за счет корпорации. Но подарок жене на день рождения?

– Донна работает в моей фирме, – объяснил Дэн.

Не важно, подумал Бун, – Дэн может присобачить радарное устройство и на корпоративную машину, не объясняя ничего жене, хоть та и работает у него. Бун рассказал Дэну, как действует этот маленький радар, который присоединяют к небольшому, но очень мощному магниту.

– Просто засунь его под задний бампер, и все.

– И чтобы она меня не видела, – предположил Дэн.

– Конечно.

Радарное устройство гораздо лучше традиционной слежки – не нужно наматывать утомительные часы в машине и практически нет шансов попасться.

– Встретимся, когда я раздобуду датчик, – предложил Бун.

– Здорово.

Нет, ничего здорового в этом нет, подумал Бун, чувствуя себя последним негодяем.

Совсем ничего.

Мужчины погребли обратно к пляжу.

Бун торопился, поэтому решил пропустить завтрак в «Рюмке».

У него был один свободный день, чтобы разузнать все про жизнь Кори Блезингейма.

Глава 31

Бун поехал в пиццерию, которую в полицейских отчетах называли «местом работы» Кори Блезингейма.

Он работал там курьером.

Разъезжал в такой типичной крошечной машинке с логотипом пиццерии на крыше, доставлял супербольшие пиццы за двадцать долларов студентам, бездельникам и детям, чьи родители были слишком заняты, чтобы приготовить нормальный ужин.

Это все понятно, но что вообще забыл богатенький парнишка вроде Кори на такой работе – с минимальным окладом и минимальными чаевыми? На чаевых можно неплохо заработать, если прислуживаешь в субботний вечер во французском ресторане «Тысяча цветов», но не развозя пепперони по общагам. Отец Кори продает жутко дорогие и шикарные дома, что заполонили все побережье, а его сын ездит в дурацкой шапке и терпит истерики от клиентов за то, что не уложился в заявленные двадцать минут доставки?

Как выяснилось, даже на этой работе Кори долго бы не продержался.

– Почему? – спросил Бун владельца заведения мистера Маккея.

– Его наняли, чтобы он развозил пиццу, – сказал мистер Маккей. – А он этого не делал.

Оказывается, Кори мало того что не доставлял пиццу – он ее воровал. Маккей подозревал, что друзья Кори заказывали по телефону пиццу, затем, когда Кори ее привозил, делали вид, будто ничего такого не было, и Кори спокойно съедал «брак». Дошло уже до того, что Маккей настоял, чтобы Кори привез обратно в пиццерию супербольшую пиццу со всеми добавками, кроме анчоусов, и «официально» выбросил ее в помойку.

– Но мне кажется, что он чем-то накачивался, – поделился Маккей.

– И чем же? – поинтересовался Бун.

– Я про наркотики ничего не знаю, – пожал плечами Маккей. – Но он такой дерганый был, словно спидов обожрался. Я уже собирался его увольнять, когда…

Он не договорил.

Никому не хотелось говорить об убийстве Келли Кухайо.

Безрадостная картина, думал Бун, подъезжая к бывшей школе Кори. Пацан зарабатывал, развозя пиццу и сам же ее поедая. Да кому захочется каждый день обедать пиццей, когда ты ее круглые сутки видишь?

Бун задумался. Неужели мне жалко этого придурка?

Что-то вроде того. Особенно острой жалость стала после посещения школы.

Глава 32

ПАЛХ.

Подготовительная школа Ла-Хойи.

Вернее, Подготовительная академия Ла-Хойи, если быть точным.

К чему, интересно, тут готовят? Бун размышлял над этим, подходя к будке охранника около закрытых ворот. Местные ученики, можно сказать, были рождены уже на третьей базе, [28]28
  Третья база– в бейсболе последняя перед «домом» база, которую игрок-бэттер должен оббежать, чтобы завершить круговую пробежку.


[Закрыть]так что готовили их, видимо, к последним девяноста футам. Да и тут они особо не напрягались – к победе их вели нежно и аккуратно, убедившись предварительно, что никто не посмеет им помешать.

Фургончик Буна совершенно не впечатлил охранника.

Забавно, подумал Бун, глядя, как к нему подходит суровый мужчина в форме с хмурым выражением на лице. Охранники обычно так долго стоят на одном месте, что воображают, будто оно принадлежит им лично. Они искренне и ревностно охраняют покой людей, которые с ними крайне вежливы и даже приветливы, но никогда не приглашают их на новогодние вечеринки. Бун никогда не мог понять, зачем люди ставят охранников на ворота, ограничивая собственную же свободу.

После событий в Колумбайне [29]29
  Массовое убийство в школе Колумбайн – четвертая по величине школьная бойня в истории США, произошедшая 20 апреля 1999 года (округ Джефферсон, Колорадо, США). Учащиеся Эрик Харрис и Дилан Клиболд открыли огонь по ученикам и школьному персоналу, в результате чего было ранено тридцать семь человек, тринадцать из которых погибли. Оба стрелявших покончили с собой.


[Закрыть]школы стали охранять еще более тщательно, особенно такие крутые, как эта.

Бун опустил стекло.

– Я могу вам помочь? – осведомился охранник, подразумевая, видимо, «могу ли я помочь вам найти выход».

Потому что охраннику было уже все ясно. Он взглянул на фургончик, на сваленные в нем гидрокостюмы, шорты, обертки от фастфуда, картонные стаканы из-под кофе, полотенца и одеяла и понял, что Буну тут не место. Теперь надо было убедиться, что и Бун это понимает.

Пока охранник разглядывал фургон, Бун изучил бейджик на его груди.

– Вы ведь Джим Нерберн, верно? – спросил он.

– Да.

– А к Кену Нерберну вы какое-нибудь отношение имеете?

– Это мой сын.

– Отличный парень, – заметил Бун.

– Вы его знаете?

– Мы как-то с ним сёрфингом занимались вместе, – объяснил Бун и протянул руку в окно. – Я Бун Дэниелс.

– Джим Нерберн, – пожал ему руку охранник.

– Мы ведь с вами еще на матче «Падрес» встречались, помните? – спросил Бун. – Вы там были с Кеном и его друзьями.

– Точно, – улыбнулся Нерберн. – Тогда с «Кардиналами» всухую сыграли.

– Ага, помню-помню. И хот-доги по доллару всего продавали.

– Отличный был вечер, – кивнул Нерберн, похлопав себя по животу. – Так что вас сюда привело, Бун?

Бун вытащил удостоверение частного детектива и продемонстрировал его Нерберну.

– Работа, – объяснил он. – Хочу потолковать кое с кем насчет Кори Блезингейма.

Лицо охранника помрачнело. Занятно, подумал Бун, имя Кори везде вызывает совершенно одинаковую реакцию.

– Здесь все предпочитают делать вид, будто никакого Кори никогда и не было, – сказал охранник.

Еще бы, мысленно согласился Бун. Местные ученики отправляются в Стэнфорд, Принстон, Дюк, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе или хотя бы в Калифорнийский университет в Сан-Диего, который поближе к дому. Но только не в тюрьму. Бун сомневался, что Кори удостоится упоминания в праздничном ежегодном бюллетене школы. «Выпускник нашей академии Кори Блезингейм успешно прошел вступительные испытания и поступил в тюрьму Сан-Квентин, где ему предстоит пройти полный срок обучения, который составит от двадцати пяти лет до пожизненного. Мы от всей души желаем Кори удачи и успехов в его новой интереснейшей карьере».

– Вы его знали? – спросил Бун.

– Да, конечно.

– Проблемный парень?

Нерберн задумался.

– Как ни странно, нет, – наконец ответил он. – У нас тут полно богатых детишек, которые считают, что им с рук сойдет все, что угодно. Но Блезингейм был не таким. Никогда не выносил мне ворота с разгона, как некоторые.

– А на чем он ездил?

– Одно время на «лексусе», но потом его расколотил. Тогда папаша отдал ему подержанную «хонду».

– Отличные машины эти «хонды», – заметил Бун.

– Ага, неубиваемые.

– А в той аварии он сильно пострадал?

– Нет, царапины да шишки, – покачал головой Нерберн.

– И слава богу, да? – улыбнулся Бун.

– Конечно, – согласился охранник. – А вас его отец нанял?

– Не напрямую, через адвоката.

– Вот как оно делается, оказывается.

– Обычно да.

– Значит, передал вам все полномочия, – предположил Нерберн.

– Получается, так, – кивнул Бун.

Нерберн протянул руку, достал из будки бейджик и просканировал его.

– У вас назначено с кем-нибудь? – спросил он.

– Я бы мог соврать и сказать, что да, но не буду, – ответил Бун.

– Без записи нельзя, – покачал головой охранник.

– Знаю. Вы правы. Но понимаете, какая штука: если людей предупредить о своем приходе, они начинают думать, что же им мне сказать…

– И выдают заготовленную речь?

– Ага.

Нерберн задумался.

– Ладно, Бун. Выдам вам пропуск, но только на один час. Не больше.

– Я бы не хотел, чтобы у вас из-за меня были какие-нибудь неприятности.

– Со своими неприятностями я разберусь сам, – улыбнулся охранник.

– Понял.

Нерберн написал что-то на бумажке и передал ее Буну.

– Оружия, я так понимаю, у вас с собой нет?

– Нет, – ответил Бун. – Слушайте, а Кен у вас здесь ведь не учится, верно?

Нерберн покачал головой.

– Я бы мог его сюда пристроить – тут действует программа для детей постоянных сотрудников, – но не стал.

– Можно узнать почему? – полюбопытствовал Бун.

– Не хочу, чтобы мой сын считал себя кем-то, кем он не является.

– Ясно.

Вот так, мою унизительную теорию о преданных, как псы, охранниках можно спокойно спустить в унитаз, думал Бун, поднимая стекло машины.

Он поехал по узкой извилистой дороге мимо розовых оштукатуренных зданий и ярко-зеленых полей для игры в футбол, бейсбол и лакросс. [30]30
  Лакросс– игра в мяч индейского происхождения.


[Закрыть]На последнем как раз играли ребята, и Бун с трудом удержался от соблазна остановить машину и последить за игрой. Но его ждала работа.

Припарковавшись на стоянке под знаком «Для посетителей», он прошел к зданию администрации.

Глава 33

Директор школы расплылась в улыбке, увидев своего посетителя.

Правда, имя Кори Блезингейма быстро эту улыбку погасило.

– Проходите в кабинет, – предложила доктор Хэнкок, высокая седая женщина с короткой стрижкой. Пиджак цвета хаки дополняла такая же юбка и белоснежная блузка с круглым воротником.

Бун прошел за директрисой в кабинет и уселся в предложенное ему кресло.

На стенах красовались многочисленные дипломы и сертификаты.

Из Гарварда, Принстона, Оксфорда.

– Чем я могу вам помочь, мистер Дэниелс? – осведомилась директриса. Никаких сантиментов, сразу к делу.

– Честно говоря, я просто пытаюсь понять, что он за человек.

– Зачем? – удивилась Хэнкок. – Как это может помочь ему в суде?

Резонно, подумал Бун.

– Потому что пока не узнаешь что-нибудь, остаешься в полном неведении, и пока информацию не получишь, не поймешь, нужна она тебе или нет.

– Например?

– Например, часто ли Кори дрался в школе? Обвинитель обязательно задаст этот вопрос, и хорошо бы нам знать на него ответ. Любили ли его в школе или нет? Может, обижали? Были ли у него друзья? Или девушка? Или он, напротив, был одиночкой и ни с кем не общался? Хорошо ли он учился, какие у него были отметки, почему он, например, не пошел учиться в колледж?

– Девяносто семь процентов наших учеников отправляются в учреждения с четырехлетней программой обучения, – произнесла директриса.

Бун с трудом удержался, чтобы не заметить, что Кори тоже отправился в учреждение, и, скорее всего, не на четыре, а на все двадцать четыре года. Но директриса почувствовала его настроение.

– А вы с гонором, мистер Дэниелс, – заметила она.

– Неправда, – возразил Бун.

– Правда-правда, – кивнула Хэнкок. – Вы этого, может, и не замечаете – хотя я подозреваю, что вы прекрасно об этом осведомлены, – но, позвольте сказать, все-таки вы с гонором. Вы смотрите на наших детей сверху вниз.

– С моей позиции это нелегко было бы сделать, доктор Хэнкок, – улыбнулся Бун.

– Я об этом и говорю, – продолжила директриса. – Вы обычный сноб, только наоборот. Считаете, что у детей в школе вроде нашей не может быть никаких проблем, ведь у них есть деньги. А если у них и есть проблемы, так это оттого, что они испорченные слабаки. Ну, скажете, я не права?

Чертовски права, подумал Бун. И почему каждая женщина, с которой я оказываюсь в последнее время за столом, так и норовит использовать меня как доску для игры в дартс, попадая исключительно в яблочко?

– Вы совершенно правы, доктор Хэнкок. Но я пришел сюда говорить не о себе, а о Кори Блезингейме.

– Можете называть меня Ли, – предложила директриса и, откинувшись на спинку кресла, взглянула в окно, за которым на бесконечных зеленых полях школьницы играли в футбол. – Боюсь, я не смогу помочь вам понять Кори. К сожалению, я и сама очень плохо его знала. Для меня он профессиональная неудача – именно потому, что я так и не смогла в нем толком разобраться.

Она рассказала Буну, что понять Кори было так же трудно, как ухватить кусок мягкого желе. Конечно, к его возрасту у подростков характер еще не сформирован, но Кори был особенно аморфным. Он старался не выделяться, отлично умел выискивать дырки в заборе и убегать с уроков. Учился ни шатко ни валко – одни тройки, никаких пятерок или двоек, что привлекли бы к нему внимание учителей. Он никогда не участвовал в общественной жизни учеников, не состоял ни в каких клубах, не принадлежал ни к каким группировкам. Но не был и типичным одиночкой – например, за обедом всегда сидел с какой-нибудь компанией и живо участвовал в разговоре.

Нет, его не обижали, не задирали и конечно же не унижали.

Девушки? На танцы он ходил с какими-то девочками, но постоянной подружки у него не было. Но он никогда не претендовал на звание «короля» школы, не был ловеласом или кем-нибудь еще.

На втором году учебы он играл в бейсбол.

– Вы сейчас думаете: и почему она больше ничего о нем не знает, верно? – спросила Ли. – Думаете, думаете, даже не отрицайте. Я это вижу, потому что сама спрашивала себя уже тысячу раз, почему же я его так плохо знала. Как ни горько это признавать, я его просто не замечала. Он был такой серенький, такой неприметный. Я частенько лежу по ночам без сна и пытаюсь убедить себя, что мое невнимание не испортило его, что это не я виновата в том, что он убил человека. Вы и представить себе не можете…

Директриса умолкла и посмотрела в окно.

– Вы не виноваты, – сказал Бун. Он хотел как-нибудь отвлечь ее от грустных мыслей, но по собственному опыту знал, что с такого крючка человек может снять себя только сам.

Бун уже стоял на парковке, когда к нему подошел какой-то парень.

– Это вы сейчас у директрисы спрашивали про Кори Блезингейма? – спросил парень – довольно молодой, лет двадцати пяти, типичный новенький учитель, который все еще в восторге от своей работы.

– Меня зовут мистер Дэниелс, – представился Бун, – и я работаю на адвокатов Кори. Вы его хорошо знали?

– Рэй Педерсен, – представился парень. – Я тренировал его команду по бейсболу.

– Я вот все думаю о том времени, когда Кори играл в бейсбол. Он был хорошим игроком?

– Нет, – покачал головой Педерсен. – Сам он себя считал будущим гениальным подающим. Слайдер у него был ничего, но вот скорости броску недоставало. Многие его подачи улетали совсем не туда, куда нужно.

– Его выкинули из команды или он сам ушел? – уточнил Бун.

– Сам ушел.

– Потому что…

– Вы знакомы с его отцом? – прервал Буна Педерсен.

Бун покачал головой.

– Ну так познакомьтесь, – посоветовал Педерсен, – и вам все сразу станет ясно.