Текст книги "Час джентльменов"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

Глава 43

– Привет, Кролик, – вздохнул Бун.

– Как жизнь, Бун? – отозвался мужчина по прозвищу Кролик. – Тебя хочет видеть Рыжий Эдди.

– Ага, хочет тебя видеть, – согласился его напарник, которого все называли не иначе как Эхо.

Происхождение клички Эха было вполне понятно, как и клички Кролика, хотя об этом предпочитали не распространяться. Кролик и Эхо – парочка неразлейвода, вроде Эбботта и Костелло, Матта и Джеффа или Чейни и Буша. Оба – бандиты из шайки Рыжего Эдди. Кролик – высокий и худой, Эхо – маленький и толстый. Они родом с Гавайев, поэтому ходят в цветастых рубашках, мешковатых шортах и сандалиях. Рубашки продаются в магазинчике в Лахайне за трехзначную сумму каждая, но Рыжему Эдди не жалко на это денег – он хорошо платит своим головорезам.

– А я вот не хочу с ним встречаться, – огрызнулся Бун.

Он понимал, что отказываться бесполезно, но решил поартачиться – сразу соглашаться и запрыгивать в машину ему совсем не хотелось. Кроме того, после драки с Майком Бойдом у него до сих пор ужасно болели ребра.

– У нас приказ, – покачал головой Кролик.

– Приказ, – согласился Эхо.

– Эхо, как же ты меня раздражаешь, – проворчал Бун.

– Залезай в машину, – велел Кролик.

– Залезай…

– Заткнись! – прервал Эхо Бун, но все же послушно забрался в автомобиль.

Кролик устроился за рулем и включил зажигание. Из колонок загремело сёрферское регги.

– Разве не достаточно уже басов?! – заорал Бун, стараясь перекричать грохот музыки.

– Недостаточно басов?! – возмутился Кролик. – Вполне достаточно!

– Достаточно! – поддакнул Эхо.

Машина начала свой путь по загруженным городским улицам.

Прямо в Ла-Хойю.

Глава 44

Взобравшись на скейтборд, Рыжий Эдди балансировал на краю шестиметрового хаф-пайпа, [41]41
  Хаф-пайп– специальное U-образное сооружение, с краев которого скейтбордисты скатываются, набирая высокую скорость для выполнения трюков.


[Закрыть]выстроенного на заднем дворе его дома.

Пожалуй, только за такие широкие жесты Эдди и терпели до сих пор его пафосные соседи, жители Ла-Хойи.

На Эдди были только черные шорты – этот цвет на островах символизировал принадлежность к движению радикальных локалистов. Если какой-нибудь хаоле [42]42
  Хаоле– гавайское обозначение белого человека. Может иметь как негативную, так и вполне нейтральную окраску.


[Закрыть]заплывет на брейк, у которого катаются только сёрфингисты в черном, ему несдобровать. А вот шлема, наколенников или налокотников Эдди не носил – ему казалось, что в них он выглядит полным идиотом.

– Видишь? – показал Эдди на тонкий браслет, обвивающий его правую лодыжку, когда Кролик и Эхо втащили Буна на задний двор. – Это все из-за тебя!

Угрызений совести он этим у Буна не вызвал. Во-первых, если уж тебя и приговорили к домашнему аресту, то лучше места для отсидки, чем дом Эдди, не найти. Его уютное гнездышко занимает шестьсот пятьдесят квадратных метров и выходит прямо на пляж Бёрдрок. На участке располагается огромный бассейн, джакузи, хаф-пайп для скейтборда и дом на четыре спальни. Внутри особняка – гостиная с окнами в три стены и видом на Тихий океан, ультрасовременная кухня, на которой царствует личный шеф-повар Эдди, изобретая все новые рецепты на основе любимой хозяином тушенки, и даже домашний кинотеатр с гигантским плазменным экраном, мощной аудиосистемой и разнообразными приставками и устройствами для видеоигр.

Во-вторых, по совести говоря, Эдди вообще должен был бы сидеть не здесь, в залитом солнцем особняке, а в холодной сырой камере два на три метра где-нибудь на северном побережье, ведь он, этот магнат гавайско-японско-китайско-португальско-английско-калифорнийских кровей с дипломом Гарварда, поставлял в ПБ не только марихуану наркоманам, но и малолетних мексиканских девочек местным сутенерам. Бун был только рад, что помог прищучить этого гада.

Рыжему Эдди страшно повезло – его посадили под домашний арест, пока адвокаты изо всех сил затягивали дело, убеждая судью, что Рыжему Эдди, владельцу домов на островах Кауаи и Оаху, в Гонолулу, а также в Пуэрто-Вальярте, Люцерне и Коста-Рике, нет никакого смысла сбегать – слишком многое связывает его с родными местами.

Как же, «родные места»! По мнению Буна, Эдди крепче всего был привязан к Швейцарии и островам Кука – именно там хранились в банках его несметные богатства.

– А ты знаешь, Бун-малыш, что я теперь не могу отойти от своего дома дальше чем на двадцать метров? За исключением, конечно, визитов к врачу. И знаешь ли ты, Бунни-бун, что у меня от этого развилось хроническое заболевание, которое требует постоянного контроля со стороны врачей?

– Синдром хронического дерьмизма? – любезно осведомился Бун.

Уровень тестостерона у него в этот день явно побивал все рекорды.

Рыжий Эдди лишь улыбнулся в ответ на оскорбительную реплику, а вот Дэймер, его доберман, расположившийся на другом конце хаф-пайпа, грозно посмотрел на Буна и зарычал.

– Вы теперь так похожи, – радостно продолжал Бун. – У Дэймера ошейник прямо как у тебя.

Они и впрямь походили друг на друга – короткие волосы, тощие жилистые тела, длинные узкие носы. Только волосы у Эдди были рыжими, а у Дэймера – иссиня-черными, тело Эдди покрывали татуировки, в то время как пес предпочитал сохранять свою естественную, природную красоту. Было и еще одно важное различие, незаметное с первого взгляда, – Дэймер, будучи собакой, пусть и на редкость злобной, все же обладал хоть какими-то моральными принципами.

Эдди оттолкнулся от края хаф-пайпа, разогнался, перевернулся в воздухе на сто восемьдесят градусов и приземлился на противоположном краю трубы.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Ба-Бун? – спросил он.

– И почему мне кажется, что просветишь меня в этом вопросе именно ты? – риторически поинтересовался Бун.

– Ты – лоло. [43]43
  Лоло– дурачок, глупец (гавайск.).


[Закрыть]Глупый. Ты, дурачок, страшно меня повеселил. Во-первых, у тебя был шанс меня прикончить, и ты его упустил. Глупо. Во-вторых, ты решил, будто я сутенер малолетних проституток, в то время как я даже не знал, что эти придурки мексикашки прятали девчушек между тюками моей прекрасной, полезной и чудотворной марихуаны. Глупо, да еще и меня обидел. В-третьих, у тебя хватило наглости попробовать упечь меня в тюрьму из-за простого недоразумения. Совсем уж глупость. И стоило только мне подумать, что глупее поступков я от тебя уже не дождусь, ты превзошел самого себя!

В чем-то он прав, подумал Бун. Надо было дать ему утонуть, когда была такая возможность. А я, идиот, понадеялся, что система правосудия и впрямь займется правосудием. Дэйв, конечно, мог дать – и дал бы – показания в суде, рассказав, как Эдди нанял его перевозить травку через океан, но фактических улик против мафиози не было. Как не было и улик, напрямую связывающих Эдди с детьми. Грустно только, что Эдди, скорее всего, через месяц снимет браслет с ноги и окажется свободным человеком. Правда, интересно, как же это я умудрился превзойти самого себя в глупости?

Эдди ответил на этот вопрос.

– Бун, Бун, Бун, – закачал головой Эдди. – Я всегда присматриваю за своими друзьями, а особенно пристально – за врагами. А ты входишь в число и тех и других – неужели ты думал, что сумеешь сунуть свой глупый нос в мои дела, да еще так, чтобы я об этом не узнал?

– Кори Блезингейм! – озарило Буна.

– Он убил одного из наших, одного из оханы. [44]44
  Охана– семья, община (гавайск.).В широком смысле – все коренное население островов Гавайского архипелага.


[Закрыть]Ты полнейший лоло, если возомнил, что я это спущу на тормозах. Ни за что и никогда.

– Да я об этом вообще в таком аспекте не думал, – признался Бун.

– Вот именно, что не думал.

Так. Хаоле убил коренного гавайца – да не просто гавайца, а настоящего камаайна, [45]45
  Камаайна(дословно «дитя земли») – человек, родившийся или проживший долгие годы на Гавайских островах.


[Закрыть]героя, живую легенду. Разумеется, для Эдди отомстить за его смерть стало делом чести, хотя никто его об этом не просил и никому этого, в общем-то, особенно не хотелось. И дело тут вовсе не в попранной справедливости или отношении Эдди к Келли Кухайо. Под вопрос был поставлен авторитет самого Эдди.

А Эдди, как и любого социопата, интересовали только интересы Эдди.

– Послушай, Эдди, – обратился к нему Бун. – Давай-ка быстро прикинем: сколько гавайцев убил Кори и сколько гавайцев убил ты сам.

Эдди взглянул на своих телохранителей и отрывисто бросил:

– Побейте-ка его немножко.

И прежде чем Бун успел сдвинуться с места, к нему подлетел Кролик и с силой ударил тяжелым кулаком по почкам. Было больно, даже очень. Бун рухнул на колени.

В этом, собственно, и заключалась идея Эдди. Довольно взглянув на поверженного Буна, он скатился вниз по хаф-пайпу, проделал очередной сложный трюк и вновь приземлился на край рампы.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, – сказал он. – Особенно когда я по доброте душевной оказываю тебе услугу. Я ведь всего лишь хочу избавить тебя от бессмысленной работы, братишка, – вряд ли тебе улыбается бегать туда-сюда с высунутым языком непонятно ради чего.

Эдди считал себя обязанным Буну – когда-то тот вытащил его сына из океана. Наклонившись вперед, Эдди уткнулся своим острым носом прямо в Буна:

– Как бы ты там ни пыжился, чего бы ни делал Алан Бёрк, все одно – малютку Кори Би ждет смерть. А если кто-нибудь, включая тебя, Бун, попробует перейти мне дорогу, польется кровь, Бун, много крови. Так что мой тебе совет, братишка, – вали отсюда, да куда подальше.

– Ты прав, Эдди, – кивнул Бун. – Надо было тогда дать тебе утонуть.

Ты, сволочь, как минимум – торговец наркотой, а скорее всего, еще и детьми. Ты добиваешься своего силой, а богатство твое построено на страданиях других людей, мрачно подумал Бун.

– Я говорил с акулой, – сказал Эдди. – Только акула знает, когда придет мое время. И акула промолчала.

– Надо будет обменяться с ней парой ласковых, – откликнулся Бун.

Эдди рассмеялся:

– Разумеется, Бун, вперед. А теперь давай-ка вали отсюда, скоро врач придет. Редкостный красавец. И прибор у него всегда наготове, стоит как штык, да и сосет он как промышленный пылесос. Кстати! У тебя ведь Санни умотала, наверное, сухостой замучил, да? Или ты уже долбишь свою британскую крошку?

Лицо Буна потемнело от злобы.

– Что, обиделся? – спросил наблюдательный Эдди. – Будешь косо смотреть, всю морду тебе разукрашу, усек? Нарываешься на драку – так я готов, братишка! Мне только свистни.

– Вот если бы рядом с тобой не сидели твои братки с собакой… – протянул Бун.

– Но они рядом, – радостно улыбнулся Эдди. – Так что ты сосешь.

С этими словами он скатился по трубе.

Сосу, признал Бун, с трудом поднимаясь на ноги. В боку ощутимо ныло – пострадавшая почка явно была недовольна столь грубым обращением.

Весь мир сосет из-за таких, как Эдди.

Глава 45

Кролик и Эхо подбросили Буна обратно к магазину, чтобы он пересел в Двойку.

Эдди может убить тебя не моргнув глазом, но ни за что не доставит тебе ни малейших неудобств, пока ты жив. Это ведь так негостеприимно, совсем не по-гавайски.

– Я тебе должен один удар по почкам, – напомнил Бун Кролику.

– Сожалею, братишка, – ответил тот.

– Сожалею, – подтвердил Эхо.

– Ничего личного.

– Ничего…

– Оки-доки, – ответил Бун. Без обид.

– Оки-доки.

– Оки…

– Заткнись! – не выдержал Бун.

Вообще-то Кролик и Эхо хорошо относились к Буну. Да и он платил им той же монетой. Не говоря уж о том, что Эдди всегда защищал Буна, хоть и официально заявил недавно, что ненавидит его продажную хаольскую душонку.

«Никогда не доверяй хаоле» – такую мантру придумал себе Эдди.

Каждое утро – часов в одиннадцать, не раньше – он первым делом забирался на хаф-пайп, садился в позу лотоса и начинал бубнить: «Ом мани падме хум, [46]46
  Ом мани падме хум– одна из самых известных мантр в буддизме Махаяны. Дословно переводится как «О! Жемчужина в цветке лотоса!».


[Закрыть]никогда не доверяй хаоле». И так сто раз или насколько хватит терпения – в случае Эдди на пять-шесть повторений. Отчитав мантру, Эдди для поднятия духа выкуривал большой косяк марихуаны.

К этому моменту шеф-повар Эдди уже поджаривал первую порцию тушенки.

После завтрака Эдди предстояло решить, как же убить день, не отходя от дома дальше чем на двадцать метров. Обычно в дневной график входили бесконечные деловые совещания, встречи с сексуальным врачом и массажистом, многочисленные марихуановые перекуры, бездумное валяние на солнце, катание на скейте, звонки девочкам по вызову и игры на приставке с Кроликом и Эхом, в которые тем не стоило выигрывать.

Также Эдди увлекался веб-сёрфингом по медицинским сайтам – благодаря им он придумывал сотни поводов для походов к врачу. Он симулировал такое количество разнообразных симптомов, что ему позавидовали бы самые амбициозные из ипохондриков. С момента ареста Эдди проверяли на волчанку, фибромиалгию, холеру и даже крайне редкую, но упорно возникающую у него раратонгскую лихорадку. Из-за последнего диагноза Эдди даже упросил судью разрешить ему поездку в Люцерн, где проживал один-единственный и потому наилучший во всем мире эксперт по этой болезни – правда, презренный хаоле.

Как бы то ни было, Кролик переживал, что ему пришлось побить Буна, и Эхо был полностью с ним солидарен. Вдвоем они довели Буна до фургончика.

– Ну, будь здоров, Бун, – пробубнил Кролик.

– Здоров, – поддержал товарища Эхо.

– Пока-пока, – откликнулся Бун.

Забравшись в Двойку, он направился в «Вечернюю рюмку».

По пути Бун позвонил сначала Дэну Николсу, а потом и Джонни Банзаю.

Глава 46

У себя в офисе Бун принял душ и переоделся, сменив пропотевшую одежду на свежую.

От горячей воды стало полегче, но не сильно – лицо опухло от приемчика «повалить и раздавить», а после удушающего захвата Бойда на шее краснела полоса. Выглядело это так, будто Бун решил повеситься, но на полпути передумал. От спарринга в спортзале и меткого удара по почкам болела и ныла спина. Бун начал подозревать, что на свете есть и более приятные способы заработать себе на жизнь.

Он мог бы стать спасателем – Дэйв неоднократно пытался заманить его к себе, – он мог бы стать…

Мог бы стать…

Ну ладно, спасателем.

Да и только.

Живчик уже собрался уходить – дома его дожидались Алекс Трибек [47]47
  Алекс Трибек– ведущий телевикторины Jeopardy!(аналог в России – «Своя игра») с 1984 года.


[Закрыть]и продукция «Стоуфферс». [48]48
  «Стоуфферс»– одна из крупнейших компаний-производителей замороженной готовой еды в США.


[Закрыть]Живчик – такой же раб привычки, как ленивец – зверек отдыха и расслабухи. Всю жизнь Живчика определяют и направляют строгий распорядок и неукоснительное соблюдение обрядов.

Каждую субботу он посещает супермаркет «Ральф», где покупает семь готовых ужинов от «Стоуфферс», по одному на каждый день недели. (В субботу – стейк по-швейцарски, в воскресенье – индейка в соусе тетраццини, в понедельник – спагетти болоньезе, во вторник – курица с рисом, в среду… в общем, идея понятна.) Ужинает Живчик ровно в шесть вечера, когда начинаются местные новости. Затем он смотрит вечерние новости по Эн-би-си и после них викторину Jeopardy!во время которой ведет собственный счет и обычно выигрывает. За те полчаса, что идет «Колесо фортуны», он принимает душ, бреется и переодевается в пижаму и халат. Затем Живчик возвращается к телевизору – смотреть повторы сериала «Седьмое небо». Шестипалый специально запрограммировал видеомагнитофон Живчика на запись всех серий. После «Седьмого неба» Живчик отправляется в кровать. Раньше выходные выводили его из равновесия – по субботам и воскресеньям не показывали Jeopardy!и «Седьмое небо», но Шестипалому удалось решить проблему: он записал на диски все эпизоды сериала «Девочки Гилмор», поклявшись хранить эту тайну до гроба.

В девять вечера Живчик ложится спать.

Проснувшись в четыре утра, он выпивает чашку чаю, съедает сухой тост без масла и просматривает котировки азиатских рынков. В восемь, когда половина рабочего дня уже миновала, он позволяет себе еще один тост, который заряжает его энергией, достаточной для километровой прогулки до офиса. Добравшись до работы, он разбирается с бухгалтерией и нетерпеливо ерзает, дожидаясь, когда же с пляжа заявится Бун. В одиннадцать утра Шестипалый приносит Живчику обед из «Вечерней рюмки» – половину бутерброда с тунцом и тарелку томатного супа.

И так – каждый день, без малейших вариаций.

Живчик владеет миллиардами, но полностью доволен таким убогим образом жизни.

И все-таки сегодня он задержался, чтобы выслушать рассказ Буна о его дне, полном веселья и приключений.

– Блезингейм, похоже, тот еще гусь, – отметил Живчик.

– Какой из?

– Папаша.

– А меня вот все больше сынок интересует.

– С чего бы вдруг?

Бун пожал плечами. Он пока не мог точно сказать, что же во всей истории его смущает, но был уверен – тут что-то не так. Он начал было делиться впечатлениями с Живчиком, когда снизу раздался громкий голос:

– Не подскажете, где мне найти Буна Дэниелса? – Бун узнал голос Дэна Николса.

– Я наверху! – закричал Бун.

Дэн поднялся по лестнице.

– Дэн, познакомься с Беном Каррутерсом, – представил Живчика Бун. – Бен, это Дэн Николс.

– Очень приятно, – улыбнулся Дэн. – А вы, случайно, не Бен Каррутерс из холдинга «Каррутерс»?

– Случайно я, – подтвердил Живчик.

– Всегда мечтал с вами познакомиться, – признался Дэн. – Вы ведь тот еще отшельник.

Живчик кивнул.

– Извините, но у меня встреча. Рад был познакомиться, – пробурчал он и спустился вниз.

– Ну надо же, – удивленно покачал головой Дэн. – Даже не буду спрашивать, работаешь ли ты на него.

– Мы дружим, – объяснил Бун.

– Я сражен. Твой друг – гений инвестирования. Ты знаешь, что его компании принадлежит чуть ли не полмира?

– Он хороший человек.

– А ты где-то успел подраться? – Дэн заметил синяки на лице и шее у Буна.

– Позанимался в спортзале, – ухмыльнулся Бун.

– Ну, детективы ведь так обычно свое время и проводят, верно?

Вообще-то нет, подумал про себя Бун. Те немногие из частных сыщиков, с кем он был знаком, большую часть дня торчали в барах, попивая пиво и прочий алкоголь.

– Я достал нужное оборудование, – сменил тему Бун.

– Здорово.

– Я все-таки еще раз тебя спрошу, Дэн. Ты уверен, что хочешь этого?

Он-то понимал, что некоторых вещей лучше не знать. Неведение, конечно, вовсе не блаженно, но знание тоже не фунт изюму. И если что-то уже произошло, иногда лучше просто попытаться об этом забыть – далеко не все, что поднимаешь со дна океана, оказывается сокровищем.

– Я абсолютно уверен, Бун, – покачал головой Дэн.

Вот они, знаменитые последние слова. Так иногда сёрферы оказываются не на том конце волны – понимают, что совершили ошибку, но деваться уже некуда, поезд ушел. Придется катить с волной до «победного» конца – вернее, до позорного падения.

– Прикрепи радар под бампер, на что-нибудь металлическое, – объяснял Бун, – и я из своего фургона смогу отслеживать ее передвижения.

– Прямо как Джеймс Бонд, – усмехнулся Дэн.

– Что-то вроде того, – кивнул Бун. – А ты надолго уезжаешь из города?

– На два-три дня. Точно не могу сказать.

– Если что, я позвоню тебе на мобильник, о’кей?

– Конечно.

– Тогда созвонимся.

– Спасибо тебе, – поблагодарил Дэн.

Пока не за что, думал Бун, глядя, как уходит Дэн.

И к слову, о «не за что»…

Глава 47

Бун встретился с Джонни в «Вечерней рюмке».

Такое бывало с ними уже не раз и не два. Строго говоря, в году было много больше дней, когда Бун встречался с Джонни в «Рюмке», чем дней, когда этого не происходило. И обычно Бун с радостью ждал встречи. Собственно, почему бы и нет? «Рюмка» – отличное заведение, Джонни – отличный парень, все отлично.

Но только не в этот раз.

Так что этой встречи Бун ждал скорее с ужасом.

– Ты звонил? – полуутвердительно спросил Джонни, усаживаясь напротив Буна. На Джонни была летняя форма детектива полиции – хлопковая голубая куртка, голубая рубашка и штаны цвета хаки. Он взглянул на Буна. – Ты дрался.

– И не один раз.

– Ну хоть победил?

– Неа.

– О-о, тогда тебе совсем паршиво.

Бун не знал, было ли бы ему лучше, одолей он своих противников, но одно он знал точно: ему определенно было паршиво. А еще паршивей то, что ему только предстоит рассказать Джонни.

– Пива хочешь? – предложил Бун.

– О, еще как хочу, – живо откликнулся Джонни. В городе активно муссировались слухи, что в Сан-Диего приехал сам Крус Иглесиас – сбежал из Тихуаны, где обстановка накалилась до предела. Если это правда, то без алкоголя не обойтись – вслед за Крусом отправятся и «Ангелы смерти», а они изяществом методов не отличаются. Реки крови, горы трупов. Поэтому Джонни с радостью выпил бы целый галлон пива.

– Страсть как хочется пива, – повторил он. – Но я на службе, поэтому – шиш мне.

Бун подозвал официантку и заказал две кока-колы.

– Ты меня по какому-то вопросу вызвал? – поинтересовался Джонни.

– Да. Спасибо, что пришел.

– По делу или личному вопросу?

– По делу, – вздохнул Бун, в душе опасаясь, что это «дело» затронет и его личную жизнь. Слишком уж тонка граница, и ее так легко перейти – совсем как границу с Мексикой, что в паре километров к югу. А обратно вернуться еще сложнее.

– Валяй, говори, – кивнул Джонни.

– Рыжий Эдди заявил, что собирается убить Кори Блезингейма, – начал Бун.

– Ясно. А тебе это откуда стало известно? Насколько я знаю, вы с Эдди не самые близкие друзья.

– Я получил личное приглашение к нему в гости. Под дулом пистолета.

– И как ты мог отказаться?

– Вот именно.

Джонни кивнул и пристально взглянул на друга.

– Вопрос вот в чем – какого хрена Эдди вообще к тебе обратился? Вернее, не так – какого хрена Эдди обратился именно к тебе?

Бун сделал глубокий вздох.

– Я работаю над делом Кори Блезингейма. На стороне защиты.

– Шутишь. – Джонни недоверчиво уставился на Буна.

Тот пожал плечами.

– Дай-ка я примерю костюмчик Шерлока Холмса, – протянул Джонни. – Элементарная дедукция: Кори защищает Алан Бёрк. Его правая рука – британская цыпа, с которой ты встречаешься. Следовательно (и это и впрямь элементарно, мой дорогой Ватсон), и тебя припахали к этому делу.

– Все не так, – возразил Бун.

Трудно «припахать» человека, с которым даже ничего толком и не было, подумал он, но не стал озвучивать свою мысль. Пусть Джонни думает что хочет. Им предстояло обсудить и более важные и неприятные вопросы. И лучше разделаться с ними как можно быстрее. Собравшись с духом, Бун заявил:

– Ты натаскал парней из «Рокпайла», чтобы они дали нужные показания.

Услышав это, Джонни уставился на него и смотрел так, казалось, целый час.

– Этот сучонок Блезингейм виновен, – наконец заговорил он. – Ты это знаешь, я это знаю, он сам это знает, Бёрк это знает. Даже твой британский чайный пакетик, который ты зачем-то трахаешь, и тот это знает.

– Полегче!

– Это ты полегче. А еще лучше – вообще брось это дело. Если, конечно, ты уже не сделал свой выбор и не хочешь бросить друзей ради какой-то девки.

– Она тут ни при чем.

– Тогда кто «при чем»?

– Обвинение в убийстве первой степени – это чересчур.

– Тебе дать телефон Мэри Лу?

– А показания свидетелей…

– В точности повторяют их собственные слова. Спросишь, не рассказал ли я им, как работает вся наша судебная система? Конечно рассказал. Повлияло ли это хоть как-то на события той ночи? Да ни хрена.

– Да ладно тебе, Джей! Ясно же, что это Тревор Бодин изложил все так, будто убийство – преднамеренное.

– Блезингейм сам признался в своих намерениях! – взорвался Джонни. – Он сам все рассказал, сам написал и подписал показания. А вот что ты хочешь всем этим сказать, а, Бун?

– В смысле?

– Ты что, утверждаешь, что я подделал показания? Выбил липовое признание? Ты на это будешь напирать в суде со своими новыми лучшими друзьями? Улики с фактами не подменить, так хоть копа оболгать?

– Джонни…

– Ты хоть понимаешь, чем это мне грозит? Моей карьере?

Бун понимал. Джонни поднимался вверх по карьерной лестнице так же быстро, как Бун когда-то с нее скатился. Джонни забирался все выше и выше, и поговаривали, что ему светит место начальника детективного отдела. Джонни крайне серьезно относился к собственной карьере.

– Я не хочу, чтобы ты хоть как-то пострадал, – ответил Бун.

– Да? А я не хочу попасть под раздачу, когда дело развалится из-за тебя, эдакого доброго самаритянина, которого попросту подманили на британскую щелку.

Джонни встал из-за стола и перешел к барной стойке, усевшись спиной к Буну.

Открылась дверь, и в комнату ворвался луч света – это пришел Прибой выпить свою Кружку Пива После Рабочего Дня. Этого ритуала он придерживался со рвением истинного верующего. Подсев за столик к Буну, он заметил Джонни, в одиночестве сидящего у бара.

– Что это с ним? – поинтересовался Прибой.

– Поцапались.

– Мальчика не поделили? – спросил Прибой, подзывая официанта. – Знаете что, девчонки? Давайте-ка приходите ко мне домой вечером. Я приготовлю попкорн, поставлю какой-нибудь старый добрый фильм, и вы вдвоем вдоволь наплачетесь и помиритесь. Можем даже плюшек напечь.

– Я помогаю защите Кори Блезингейма.

Прибой не поверил своим ушам, но, взглянув на Буна, понял, что тот не шутит.

– Тогда я, пожалуй, свое пиво тоже выпью в баре.

– Как хочешь.

– До встречи.

– До встречи.

Прибой с трудом выдавил свою тушу из стула, покачал головой и отошел в сторону. У бара он занял соседний с Джонни табурет.

М-да, подумал Бун. Отличный сегодня выдался денек.