Текст книги "Час джентльменов"

Автор книги: Дон Уинслоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 60

– Бун, позволь тебе объяснить, – произнес Алан Бёрк, глядя в окно на гавань Сан-Диего. – Я нанял тебя, чтобы ты облегчил нам защиту, а не переводил дело из непредумышленного убийства в преступление на почве расовой ненависти!

Алан повернулся к Буну. Лицо его пылало от злости, а глаза, казалось, были готовы выскочить из орбит, как у мультипликационных персонажей.

– Да все равно непредумышленное вам и не светило, – ответил Бун.

– Это еще неизвестно!

– Известно, известно.

– Мне кажется, Бун пытается сказать, что… – вмешалась Петра.

– Я и сам понимаю, что он пытается сказать! – заорал Алан. – Бун пытается сказать, что мне пора ползти на коленях к Мэри Лу и соглашаться на любые условия, какие только ей вздумается выдвинуть. Правильно я тебя понимаю, Бун?

– В общем-то да, – кивнул Бун. – Если я разжился этой информацией, то и Джон Кодани вскоре до нее докопается. А уж когда он все узнает…

– Мэри Лу переоформит дело как преступление на почве расовой ненависти, и Кори получит пожизненное, – закончил за него Алан и нажал кнопку на телефоне. – Бэкки, соедини меня с Мэри Лу Бейкер.

Алан взглянул на Петру с Буном:

– Уж лучше я свяжусь с Мэри Лу прежде, чем Бун еще чем-нибудь нам поможет и вообще докажет, что Кори на том самом травянистом холмике [49]49
  Имеется в виду покрытый травой холм, с которого предположительно стрелял в Кеннеди второй убийца.


[Закрыть]сидел? Ты ведь и это ему припишешь, да? А заодно и дело Линдберга, [50]50
  Похищение сына Линдберга – громкое дело, имевшее место в 1932 году в США. Тогда у известного летчика и общественного деятеля Чарльза Линдберга похитили полуторагодовалого сына, потребовав за него выкуп в пятьдесят тысяч долларов. После передачи денег было найдено мертвое тело ребенка. Полиция обнаружила несколько меченых купюр из выкупа у немецкого иммигранта, плотника по имени Бруно Хауптманн, вскоре после чего тот был казнен. В настоящее время решение суда считается судебной ошибкой, а действительный убийца – ненайденным.


[Закрыть]верно? Может, по твоему мнению, Кори и Христа распял, а, Дэниелс?

– Ну, вообще-то Кори евреев не очень любит, – откликнулся Бун.

– Очень смешно, – огрызнулся Алан. – Особенно смешно это слышать от человека, который только что завалил мне дело.

– Ничего я тебе не заваливал, – ответил Бун. – Твой клиент виновен. Смирись. Выбей для говнюка сделку и забудь о нем. Меня только сюда не втягивай. – С этими словами Бун вышел из кабинета.

Вслед за ним из-за двери выскочила Петра. Догнав Буна, она схватила его за локоть и оттащила в библиотеку.

– Ты чего такой злой?

– Я не злой.

– Нет, злой.

– Ладно, – признал Бун. – Я злюсь, потому что помогаю вам выбить для этого недочеловека сделку, какой он не заслуживает. Я злюсь, потому что ты этим занимаешься. Я злюсь, потому что Кори должен получить пожизненное вместо тех «от шестнадцати до двадцати», что вы надеетесь выбить у Мэри Лу. Я злюсь, потому что…

– А может, – прервала его Петра, – может, мистер сёрфер-пофигист кипит от злости, потому что…

– Прекрати, Пит.

– Потому что мир несправедлив? – продолжила Петра. – Потому что он ничего не может с этим поделать и ему приходится изображать из себя эдакого жизнелюба, когда на самом деле…

– Я сказал – прекрати!

– Бун, ты не виноват в смерти Рэйн Суини! – выпалила Петра.

Бун замер как громом пораженный.

– Кто тебе рассказал?

– Санни.

– Она не должна была этого делать.

– А она рассказала, – ответила Петра, уже сожалея о своих словах. Он не успел скрыть боль и сейчас выглядел страшно уязвимым. – Прости. Правда, прости. Я не имела права…

Не дослушав, Бун вышел за дверь.

Глава 61

Хорошо быть Донной Николс.

Эта мысль не оставляла Буна с того момента, как он приехал в квартал Ла-Хойи, где жили Николсы, припарковал фургончик неподалеку и принялся ждать. На коленях он примостил ноутбук, в руках держал картонный стакан с кофе и буррито из забегаловки.

Донна вышла из дому чуть позднее половины одиннадцатого. Красотка, конечно, редкостная – светлые волосы забраны в высокий хвост, на голове козырек от солнца, изящная фигурка упакована в белую рубашку без рукавов и модные дизайнерские джинсы. Проследив за перемещением красного сигнала на мониторе – он был так настроен, чтобы передавать сигнал раз в секунду, – Бун правильно предположил, что Донна направляется в шикарный торговый центр под названием «Аллея мод».

Бун добрался туда первым и некоторое время околачивался посреди центра. Через пару минут появилась Донна. Бун проследил, как она зашла в «Головокружение» – безумно дорогой спа-салон, – и вернулся на парковку. Переставив Двойку на другую сторону, откуда тоже был виден выход из торгового центра, он принялся ждать. Теперь-то Бун вспомнил, за что же он так ненавидит слежку – это невыносимо скучно, особенно в жаркое августовское утро. Опустив окна, он откинулся назад и попробовал уснуть.

Мог бы и не пытаться.

Он был слишком зол, чтобы спать.

Неужели я, как какой-нибудь спящий вулкан, полон с трудом сдерживаемой злобы? Неужели я готов взорваться и разнести все вокруг? И все потому, что не одобряю того, что жалкий расистский кусок говна убил человека и не получит за это пожизненное? Ну, может, от правоохранительной системы ему и удастся сбежать, а вот от Рыжего Эдди – никогда. И присудит ему Эдди кое-что похуже пожизненного срока. И не будет ни апелляций, ни пикетов в поддержку Кори, ничего.

Так что расслабься, приказал себе Бун. Вся эта юридическая белиберда не имеет никакого значения, «спорна», как выразились бы сами юристы. Все их карты козырем бьет готовность Эдди выкопать Кори могилу. Но устраивает ли это меня самого, вот в чем вопрос. Не превратился ли я в типичного члена «комитета бдительности»? Внезапно Бун понял, что все эти вопросы в его голове произносит мягким голосом Келли Кухайо, изображая то ли Сократа, то ли Будду.

Буну вовсе не хотелось выслушивать увещевания Келли, так что он решил заглушить его голос, вновь разозлившись на Петру. Какого черта она заговорила о Рэйн Суини? И какого черта Санни рассказала ей об этом? Какие-то типично женские штучки – наброситься на парня ни за что ни про что, заставить его говорить о чувствах.

Донна проторчала в спа-салоне чуть больше часа и вышла оттуда еще более сексапильной, чем раньше, если это вообще возможно. Видно, ей наложили новый макияж или сделали маску, или еще что-то в таком духе. Бун подождал, пока она не выедет с парковки, и проследил, куда направится красный огонек.

В пригород.

Донна поехала к югу по Сто шестьдесят третьему шоссе, свернула на Парк-бульвар, потом налево, в парк Бальбоа. Ее машина медленно и осторожно ползла по извилистым улочкам, пока не остановилась на парковке у Органного павильона Шпрекельса.

Бун поддал газу, догоняя ее, и подъехал к парковке как раз вовремя, чтобы увидеть, как Донна идет к Прадо – главному променаду парка Бальбоа. Она миновала буддийский сад и остановилась у ресторана. Там ее встретили три женщины, и все вместе они направились внутрь.

Дамочки пошли обедать, понял Бун. Он купил газету и устроился на скамеечке на противоположной стороне улицы, возле ботанического сада. Голодный, уставший и потный, он прервал слежку, только чтобы сбегать к киоску и купить рогалик с бутылкой мангового сока. С покупками он вернулся на свой пост и продолжил изображать из себя очередного безработного бездельника, убивающего время в парке.

Глава 62

Мэри Лу Бейкер времени даром не теряла.

Впрочем, как и всегда.

Неутомимая Мэри.

Мэри Лу бросила взгляд на Алана Бёрка.

– Алан, ради бога, прибереги свою загадочную чеширскую улыбочку для молокососов, впечатленных твоим резюме. У меня есть признание твоего клиента. У меня есть пять свидетелей. У меня есть отчет патологоанатома, доказывающий, что смерть Келли наступила в результате сильного удара по голове. А у тебя что есть? Дай-ка подумать… М-м, пожалуй, ничего.

Алан все так же по-кошачьи улыбался – только чтобы побесить Мэри еще немножко.

– Мэри Лу, – произнес он отеческим тоном, словно обращаясь к нерадивой студентке, – я добьюсь, чтобы патологоанатом на суде признал, что смерть могла наступить и от удара о бордюр. Я добьюсь, чтобы три твоих свидетеля признали, что согласились чуть подправить свои показания в обмен на снятие обвинений. А что касается так называемого «признания», Мэри Лу, ты и сама понимаешь, что можешь спустить его в унитаз, все равно ни на что большее оно не годится.

– У сержанта Кодани безупречная репутация, – заметила Мэри Лу.

– После этого дела она такой не будет.

– Мило, – вздернула брови Мэри Лу. Откинувшись в кресле, она завела руки за голову. – Пожалуй, можем убрать формулировку «при особых обстоятельствах».

– Да судья сам ее уберет, прежде чем дело вообще дойдет до слушания, – фыркнул Алан.

– Готов поспорить?

– Семь или одиннадцать, [51]51
  Отсылка к правилам игры в кости – если, выбросив две кости, игрок набирает семь или одиннадцать очков в сумме, он выигрывает. Если два, восемь или двенадцать очков – проигрывает.


[Закрыть]– улыбнулся Алан.

Мэри Лу рассмеялась:

– Ладно. Чего ты хочешь?

– Выдвигайте обвинение в непредумышленном, тогда и поговорим.

– Я, по-твоему, кто? Санта-Клаус? – возмутилась Мэри Лу, вскочив из кресла и воздев руки к небу. – У нас что, в августе уже Рождество отмечают?! Знаешь, похоже, мы попусту тратим тут время. Давай-ка отправимся в суд, жюри выслушает дело и присудит твоему клиенту пожизненное без права досрочного освобождения – а все потому, что тебе захотелось прийти ко мне и шутить свои шуточки.

Алан с невинным видом захлопал глазами.

– Конечно, Мэри Лу, мы можем хоть сейчас отправиться в суд. Работать с тобой для меня большая честь и удовольствие. Никто и не подумает винить тебя после вынесения оправдательного приговора. У тебя ведь буквально были связаны руки, с такой-то плохой работой полиции! Да и все так торопили тебя передать дело в суд! Что тебе оставалось делать? Я уверен, что Марсия Кларк бы…

– Тяжкое убийство второй степени, – прервала его Мэри Лу. – Это мое последнее и наилучшее для тебя предложение.

– Так это же от пятнадцати лет до пожизненного.

– Да, я в курсе, читала закон, – кивнула она.

– На каком сроке будете настаивать?

– Что-нибудь посередине, Алан, – ответила Мэри Лу, откинувшись в кресле. – Я не буду требовать пожизненного, но и на минимальный срок согласиться не могу. Никак не могу.

Алан кивнул:

– Где-нибудь годиков двадцать шесть?

– Где-то так.

– Я должен обсудить это предложение с клиентом, – сказал Алан.

– Разумеется.

Алан поднялся и пожал прокурору руку.

– С тобой приятно иметь дело, Мэри Лу.

– Взаимно, Алан.

Воистину, час джентльменов.

Глава 63

Наконец женщины вышли из ресторана. Перецеловав друг друга в щечки и пообещав «вскоре собраться вновь», они разошлись. Донна направилась к парковке. Бун дал ей хорошую фору, затем обогнал, и, когда она добрела до машины, он уже сидел в фургоне. Бун подождал, пока она отъедет на порядочное расстояние. Судя по сигналам «жучка», ее машина двигалась к западу по Лорел-стрит, прямо через парк, в сторону аэропорта и Пятого шоссе.

Оттуда она могла бы направиться прямо домой, но, съехав с трассы у Солана-Бич, она остановилась на Седрос-стрит. Буна она опередила всего на пару минут, и когда он подъехал, Донна только начала обход дорогих бутиков, расположенных в этом квартале. На один из магазинов одежды она потратила целых сорок пять минут. И энную сумму денег – оттуда она вышла, держа в руках платья на вешалках.

Потом Донна поехала домой.

Бун расположился неподалеку, за пару домов от резиденции Николсов. Через десять минут после приезда Донны у дома остановилась машина. Оттуда вылез весьма мускулистый юноша в облегающей черной футболке и велосипедных шортах. Он позвонил в дверь, и Донна впустила его в дом.

Она не посмеет, подумал Бун. Ну не настолько же она непрошибаемая, не настолько вульгарная, чтобы изменять мужу в их собственном доме. Нет, быть такого не может. Приставив к глазам бинокль, Бун умудрился разглядеть номерной знак на машине юноши. Он набрал номер Дэна.

– Это Тони, – объяснил Буну тот. – Личный тренер.

– Э-э, Дэн… Я, конечно, понимаю, что это страшное клише, но все же…

– Тони не только тренер, он еще и выступает в танцевальном шоу в Хиллкресте. Вместе с другими обнаженными юношами.

Хиллкрест – это главный гомосексуальный район Сан-Диего.

– Конечно, может, он вдруг решил перейти в другую команду… – протянул Дэн.

– Ладно, я понял.

Тони вышел из дома через час. Донна, раскрасневшаяся и потная, помахала ему рукой на прощание и закрыла дверь.

Все-таки хорошо быть Донной Николс, решил Бун. Утром расслабиться в спа, потом хорошо пообедать, походить по эксклюзивным магазинам, позаниматься с персональным тренером, возможно (и Бун на это надеялся), поужинать дома, одной. Может, Дэн все-таки ошибается, подозревая жену в измене? Может, у него преждевременный кризис среднего возраста и он вдруг начал во всем сомневаться? Такое испытывала, наверное, половина джентльменов.

Возможно все, но только не это.

Потому что на дворе август, а в августе всегда происходят дурные вещи.

В этом августе нету волн; в августе похоронили Келли Кухайо из-за того, что одному идиоту захотелось влиться хоть в какую-то тусовку; в августе женщины залезают тебе в душу и выворачивают ее наизнанку; а Донна Николс выходит вечером из дому в наряде, способном свести с ума любого мужчину.

Глава 64

Бун смотрел, как маленький красный огонек движется в сторону Дель-Мара.

Он ехал мимо пляжа Торри-Пайнс по живописному Тихоокеанскому шоссе, мимо мест, которые так любил. Стояли летние сумерки, а солнце, все еще огромное и горячее, висело низко над горизонтом. Даже в этот час на пляже было полно народу.

Когда бы Бун ни проезжал по этой дороге, у него всегда сладко щемило сердце. Тут было так невыносимо красиво, что он не мог поверить своему счастью – неужели ему и впрямь повезло жить в этих местах? На какое-то мгновение он даже забыл, что ему предстоит крайне неприятное дело.

К северу по Торри-Пайнс-роуд, затем прямо в Камино-Дель-Мар – городок возле Тихоокеанского шоссе, прозванный в честь своего «большого» брата Дель-Мара, – затем налево к высоким холмам, в сторону от океана. Проехав еще немного, Донна остановилась возле дома 1457 по Кучара-драйв.

Она уже припарковала машину, когда Бун, следуя указаниям радара, только медленно пробирался по улице, застроенной богатыми домами. Чтобы жить в таком районе, нужны приличные деньги – не обязательно такие, как, например, у Дэна Николса, но все равно немаленькие. У обочины на таких улицах не паркуются, а Буну вовсе не хотелось, чтобы Донна заметила его фургончик. Поэтому, обнаружив в квартале от дома, но на другой стороне улицы свободное место, Бун с радостью припарковался.

Через окно гостиной он мог видеть Донну, которая сидела на диване и потягивала коктейль. Рядом с ней устроился какой-то мужчина, но Бун никак не мог его толком разглядеть. Скорчившись на сиденье, Бун наставил на дом подслушивающее устройство.

Взглянув на монитор, он убедился, что звук проходит, откинулся назад и стал ждать. Вслушиваться сейчас в их милую болтовню особого смысла нет – все равно все будет на пленке. Через пару минут Донна поднялась с дивана и свет в гостиной погас. Через секунду лампа зажглась в другой комнате, судя по всему, в спальне.

Бун натянул наушники, чтобы убедиться в чистоте сигнала.

И убедился.

То, что он услышал, было ужасно.

Отвратительно.

Слушая, как они занимаются любовью, он чувствовал себя полнейшим, окончательным, безнадежным и жалким идиотом. Донне нравилось говорить всякие грязные словечки во время секса – ну или она думала, что ее партнерам это нравится, – поэтому звучал в основном ее голос. Сомневаться в том, что это она, не приходилось. Хорошо, что Дэн этого не слышит, подумал Бун.

Жаль, что я вынужден это слушать, но деваться некуда. Возможно, ему придется обсуждать эту запись с Дэном. Он мог представить разговор в мельчайших деталях.

«Бун, а ты уверен?»

«Уверен».

«Может, они чем-то другим там занимались?»

Ага, вязали, смотрели сериалы, вешали полочки на стенку…

«Дэн, я их слышал. Ошибки тут быть не может».

Так что Бун продолжал слушать.

Партнер тоже оказался из говорливых – он постоянно повторял имя Донны, и как только Бун убедился в характере их «занятий», он тут же сдернул наушники. Больше необходимого слушать эту гадость ему совершенно не хотелось.

Теперь он ясно вспомнил, почему ненавидит дела о супружеской неверности.

Вдруг раздался звонок мобильного. Это была Петра.

– Привет, чем занимаешься? – прощебетала она.

– Работаю, – кратко ответил Бун. Нам, спокойным расслабленным жизнелюбам, только волю дай, сразу бежим работать. А с трудом сдерживаемая злость придает нам сил.

– Послушай, – с несвойственной ей робостью произнесла Петра, – мне очень жаль, что все так получилось сегодня утром. Я вышла за рамки дозволенного, и вообще, не мне судить…

– Забудь, – прервал ее Бун.

Повисло неловкое молчание.

– Может, хочешь развеяться? – наконец заговорила Петра. – По чашечке кофе или…

– Я вообще-то на задании.

– А. Ясно.

– Ага. Так что я вроде как занят.

– Хочешь, приеду, составлю тебе компанию? – предложила Петра. – Привезу тебе чего-нибудь пожевать…

– Это очень мило с твоей стороны, – ответил Бун. – Но пойми, Пит, частный детектив не просто так «частным» называется.

– Ой, конечно. Извини. Это я сглупила.

– Нет-нет. Просто у меня сейчас такое дело… как раз в частную жизнь приходится лезть.

– Ясно.

Да прекрати уже выпендриваться, отругал себя Бун. Она же извинилась, чего тебе еще надо? Хватит корчить из себя гордого подростка.

– Может, завтра вечером? – спросил он. – У меня тут, похоже, все закругляется, так что я, скорее всего, буду свободен.

– Давай ближе к делу посмотрим? – ответила Петра. – Я не совсем уверена, что смогу завтра. Да, правда, я же вроде договорилась встретиться с друзьями, они те еще гурманы. Мы хотели поужинать в ресторане в Гэслэмпе, и все такое.

Такое,что точно не заинтересует меня, подумал Бун.

Та самая пресловутая социально-экономическая несовместимость.

– Ладно, – бодро отозвался Бун. – Завтра все и решим.

– Хорошая мысль, – согласилась Петра. – Ну… извини, что оторвала от работы.

– Да ничего. Я сам был рад оторваться ненадолго.

– Всегда пожалуйста.

Как гладко она все провернула, подумал Бун. «Гурманы». Таких гурманов надо ставить к стенке, заставлять читать меню дня и расстреливать.

Около часу ночи Бун перенастроил радар, чтобы тот предупредил его, если машина Донны начнет двигаться, отыскал в недрах фургона маленький переносной будильник и поставил его на шесть тридцать утра. Разложив сиденье, он улегся спать.

Донна Николс вышла из дома в шесть часов тридцать семь минут.

На плече у нее висела сумка, очевидно, со спальными принадлежностями.

Коренастый белый мужчина средних лет, с кудрявыми русыми волосами и рыжей бородкой, стоял в дверях в шелковом халате. Поцеловав Донну на прощание, он нагнулся, поднял с пола свежую газету и ушел внутрь.

Донна открыла машину, забросила сумку на переднее пассажирское сиденье, села за руль и выехала с парковки. Бун подождал минуту, убедился, что красный огонек радара направляется к дому Николсов, подъехал к воротам и оглядел почтовый ящик. На нем красовалась фамилия «Шеринг». Бун нашел себе неподалеку новое свободное место для парковки.

В восемь двадцать утра он глянул в зеркало заднего вида и заметил, как открылась дверь гаража Шеринга. Оттуда выплыл бежевый «мерседес» и поехал вниз по склону. Бун дал ему секундную фору, затем тронулся с места. Он не хотел слишком уж откровенно садиться Шерингу на хвост и, в принципе, мог бы узнать всю нужную информацию по его адресу и номеру машины, но выяснить место его работы, проследив за ним, было проще всего. Бун поравнялся с Шерингом, когда тот сворачивал направо, к югу, в Камино-Дель-Мар. Затем Шеринг повернул на Торри-Пайнс, и Бун на мгновение подумал, что тот едет к Николсам, «снимать сливки», так сказать. Но Шеринг проехал мимо площадки для гольфа, повернул налево и въехал на парковку близ небольших двухэтажных офисов.

«Мерседес» остановился на месте, отмеченном табличкой «зарезервировано», и Шеринг вылез из автомобиля.

Бун отметил, что его объект выглядит как типичный южнокалифорнийский высококвалифицированный работник летом: в голубом блейзере, слаксах цвета хаки и белой рубашке с расстегнутым воротничком. На ногах идеально вычищенные дорогие полуботинки из коричневой кожи. Обручального кольца не видно. Шеринг подхватил с пассажирского сиденья портфель, подошел к одному из зданий и по внешней лестнице поднялся на второй этаж. Через минуту Бун повторил его маршрут. На втором этаже располагались офисы трех фирм – адвокатская контора, издательство и офис «Филипа М. Шеринга, консультанта по вопросам инженерной геологии».

Шеринг занимался грязью.

Глава 65

Другими словами, он был специалистом по механике грунтов.

Считается, что дома и любые другие здания стоят на фундаменте, но это не совсем так. Настоящий фундамент – это земля, на которой стоит фундамент. По большому счету, все здания возводят на грунте. И если этот грунт не совсем прочный, то уже не важно, насколько хороший и крепкий фундамент вы возвели, – на самом деле можно считать, что никакого фундамента под домом нет вовсе.

Но земля совсем не такая простая штука, как кажется. Она состоит из размельченных камней и разложившихся растений, и ученые выделяют бесконечное количество видов земли в зависимости от ее состава, уровня влажности ее компонентов, плотности и стабильности.

А корни этой проблемы уходят еще глубже. Под почвой всегда есть слой воды либо камня, и опять-таки, в зависимости от толщины слоя почвы, ее влажности, уклона слоя, на котором «сидит» почва, изменяется уровень ее стабильности либо нестабильности.

То же можно сказать и про слои камня или воды, которые скрываются под землей. Каменистый слой может быть монолитным и устойчивым, а может быть потрескавшимся и хрупким – например, в результате землетрясения – и постоянно пребывать в движении. Подобные перемещения также влияют и на подземные воды, которые, в свою очередь, воздействуют на окружающие их каменистый и почвенный слои.

Когда человек смотрит на землю, она кажется ему неподвижной, стабильной и устойчивой. Но почти всегда это совсем не так. На самом деле подпочва находится в постоянном движении, иногда весьма стремительном – например, в случае обвала или оползня, – а иногда, напротив, медленном и незаметном – так наша планета формировала свой рельеф на протяжении миллиардов лет. В общем, истина заключается в том, что почва всегда меняется.

Можно было бы сказать «Ну и что с того?» и плюнуть на этот факт, если бы не одно «но»: мы строим на этой почве наши дома, и работа инженеров вроде Филипа Шеринга как раз и состоит в том, чтобы говорить нам, выдержит ли конкретный участок почвы конкретное здание, или, может, его надо доработать, если это реально и целесообразно.

В Южной Калифорнии таких инженеров полно: во-первых, тут многие хотят жить, а во-вторых, почва тут своеобразная – пустыня, обрывающаяся прямо у океана. В общем, ничего страшного, если не строить на этих утесах, состоящих из песчаного грунта и рыхлой глины, бесконечные дома, домики, офисы, отели, улицы и дороги.

Взять хотя бы обожаемое Буном Тихоокеанское шоссе. Инженеры-строители, проектировавшие эту дорогу, попросту вырезали куски почвы внизу утесов, вызвав страшные внутренние обвалы дальше по склону. Когда едешь по шоссе, везде виднеются большие бетонные стены, поддерживающие утесы и не дающие им окончательно обрушиться и стать частью Тихого океана.

Но шоссе было построено за многие годы до строительного бума в Южной Калифорнии, когда утесы могли выдержать последствия «вырезки» и даже восстановиться. С годами же все больше и больше людей мечтали о домах на живописных утесах, и вскоре их застроили особняками и коттеджными поселками, зачастую чересчур поспешно.

В домах селились жильцы. Им нужна была вода – чтобы пить, стирать, готовить, мыться. Большая часть этой воды утекала по водостокам и не оказывала особого воздействия на состояние почв. Но еще людям нужны были лужайки – с пышной травой, которая, в отличие от неприхотливых кактусов, требует полива. Обильного полива. Так что люди, которые пили, стирали, готовили и мылись, стали еще и поливать лужайки, и вот эта вода ни в какие водостоки не попадала – она естественным путем впитывалась в почву, состоящую из песка и рыхлой глины. Вода – отличная смазка и одна из самых незаметных, упорных и разрушительных сил в этом мире. Ей удалось еще больше разрыхлить и смазать и без того скользкую подпочву, и получилось так, что утесы превратились в отличные горки, а особняки – в прекрасные санки.

Конечно, они начали катиться вниз.

В процессе трескались фундаменты домов, дорожки вставали на дыбы, штукатурка лопалась, полы выгибались, потолки проседали, черепица взлетала на воздух без особой на то (заметной невооруженному глазу) причины. А иногда дома и вовсе падали с утесов или погружались в воронки, как по мановению волшебной палочки возникающие и поглощающие все новые особняки.

Все это привело к возникновению еще одного, чисто южнокалифорнийского, феномена.

К тяжбам.

Люди начали судиться – со страховыми компаниями, с застройщиками, архитекторами, городом, округом, друг с другом. Во время слушаний обеим сторонам требовались квалифицированные показания инженеров-консультантов вроде Фила Шеринга – нужно же было понять, почему обрушилась земля под их домами, квартирами, офисами и отелями и кто в этом виноват.

Фактически Фил Шеринг работал профессиональным свидетелем. Запрашивая за свои услуги пять сотен в час, можно недурно устроиться. И надо сказать, что время, проведенное непосредственно в суде, приносит такому консультанту меньше всего дохода. Ведь они взимают те же пять сотен и за время, необходимое для изучения особенностей дела, и за время, потраченное на подготовку показаний, и за встречи с адвокатами – счетчик постоянно тикает, друг мой.

Благодаря ему можно позволить себе дом на Кучара-драйв в Дель-Маре.

А благодаря деньгам можно войти в круги, в которых вращаются женщины вроде Донны Николс.

Бун поехал обратно в Пасифик-Бич.

Собрание конвоиров зари давно прошло.